 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: Эллисон Харлан :: Горький Максим :: Грин Александр :: Азимов Айзек :: Громов Дмитрий :: БСЭ :: Раззаков Федор :: Картленд Барбара :: Толстой Лев Николаевич Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Тайна неудачного выстрела :: Чумные псы :: Влюбленный опекун :: Полюбить никогда не поздно :: Господство женщин :: Справочник по реестру Windows XP :: Повесть об отплате за добро :: Безрассудство |
Откуда в небе лошади?ModernLib.Net / Фэнтези / Ярин Артур / Откуда в небе лошади? - Чтение (стр. 3)
– Теперь-то ты счастлив? – Конечно! Отныне имя мое будет звучать так: Трук Бок Ейн Серебряные Струны! Я решился: – Научи меня писать стихи и играть па гитаре! Я тоже хочу быть счастливым! – Нет проблем! Правильно! Как говорится, «каждому фрукту свой рот»! Пошли! И мы отправились в путь. Через время я выучился владеть словом, как собственной рукой, а в мастерстве игры мне не стало равных. Слава и усы мои росли не по дням, а по два дня, и в народе меня прозвали Гелен Гсонг Трек Долгоиграющий. Это оттого, что я прославился искусством сочинения и исполнения длинных баллад. – Не может быть! – воскликнула Ясна, перебивая Омлата. – Это вы, тот самый известный Гелен Гсонг Трек Долгоиграющий?!! – Да, это я, тот самый, известный. – Господи, какое счастье! Как я обожаю твои баллады: «В ночном небе астероид – истероид», «Осторожно, королева…», «От заката – без ответа», а самая моя любимая песня «Все твое – во мне!» – это просто бомба!!! Я каждый день слушаю твои песни на магическом кристалле. «Вот это да, – подумала я, – оказывается, я совершенно не знаю, чем живет моя малышка. Вот так незаметно у нее и начинается пресловутый переходный-заходный-безотходный возраст!» Но Омлат настороженно переспросил: – На магическом кристалле? – Да, а что? – Так вы волшебницы??? В его интонации почувствовались какой-то тихий ужас и детский испуг. – В каком-то смысле да, но ты продолжай, продолжай… – сменила тему Ясна. – Хорошо. Итак, мы с моим другом целый год бродили от селения к селению, пока не причалили к деревне Авгиевка. Тут мы остановились на долгое время. Но следует сказать еще, что в каждой новой деревне мы любили играть в одну игру, она называется «Амур и его команда». Эту игру придумал один старый граф Казан Новый. Правила очень просты: в любом населенном пункте находится одинокая, но еще молодая вдовушка, а таких, с нашим теперешним финансовым разложением в стране, найти нетрудно, и начинаешь ей помогать по хозяйству, пока она сама не предложит тебе стать хозяином… Впрочем, суть не в этом. И вот мы с Трук Бок Ейном Серебряные Струны нашли такую вдовушку. Правда, она почему-то жила в лесу, но мало ли что могло в судьбе у человека случиться. Поначалу все было хорошо, все было по правилам: мы собирались вечером у костра, пели песни, пекли картошку, рассказывали друг другу смешные истории про друг друга и… В общем, через несколько дней Асмодея предложила мне остаться у нее жить. А я отказался. – Почему же? – Сложно объяснить. Тут уж много факторов сошлось. Но я вам расскажу. Хоть кому-то надо излить душу, иначе она начнет изливаться сама в себя! – Да, мы все во внимании. – Дело в том, что… как бы сказать… обычно мы принимали предложение вдовушки, день-два хозяйничали, а потом убирались восвояси. А тут вышел какой-то странный случай. Но чтобы это было понятно, мне придется рассказать еще об одном факте моей нелегкой биографии. Когда-то в далеком детстве наше королевство посетил известный маг и волшебник, великий ясновидящий, яснослышащий, яснонюхающий и ясномыслящий чародей по имени Будисмаишна Трисодингор. Отец спросил его о моем будущем. Маг долго колебался, но все же решился, только с одним условием, что я о его пророчестве знать не буду. Меня увели из тронного зала. И в мое отсутствие волшебник открыл родителям тайну моего грядущего. Но ни он, ни мои папа с мамой не догадывались, что я все-таки умудрился подслушать их разговор. Не буду уточнять – как, в королевской семье, как говорят у нас, этому учатся еще с пеленок и сосок. Слова, сказанные чародеем, я запомнил на всю жизнь: «Сын ваш потерпит неизбежное несчастье по причине большой и светлой любви. Не удивляйтесь, бывает и такое. Сын ваш влюбится в прекрасную незнакомку со светлыми, как июльское солнце, волосами и бездонными, как королевская казна, глазами, и синими-синими, как океан… Если они поцелуются, то отпрыск ваш тут же превратится в осла из чистого золота». – Неужели ничем нельзя помочь нашему мальчику?! – в отчаянье спросила матушка. – Только три вещи могут спасти вашего наследника. – Какие же? Умоляю вас, скажите нам!!! – Во-первых, можно превратить мальчика в девочку, говорят, сейчас есть волшебники, которые могут творить такие чудеса. Во-вторых, найти эту девушку и убить ее, но таких много – всех не перевешаешь. В-третьих, авось обойдется. Родители мои так и не смогли выбрать, что же им предпринять, поэтому и положились на последнее предложение, как гласит народная поговорка: «Не ищи приключений – им сейчас не до тебя!» Потом прошло время, и родители решили, что это была ошибка, что чародей был шарлатаном и просто хотел получить побольше денег за свои сомнительные услуги. А вскоре об этом и вообще забыли. Позабыл об этом и я. И вот, когда Асмодея предложила мне у нее остаться жить до самого Армагеддона, я поначалу согласился. И вот еще чуть-чуть, и мы поцеловались бы, как вдруг я вспомнил: светлые волосы… голубые глаза… Меня как олухом по голове огрели! Я отказался. Нет, не подумайте, что я струсил, нет. Но представьте, что бы почувствовала Асмодея, если бы на ее глазах любимый превратился в осла, пусть хоть и из чистого золота?! – Если любила бы, то ничего страшного. Любовь зла – полюбишь и козла, а не то что осла, ведь не барана же все-таки! – прокомментировала Ясна. – Не знаю… Это, наверно, кому как. Но я ушел. Асмодея грустно посмотрела мне вслед и заплакала. А через день со мной случилось то, что вы видите. Она так и не смогла меня простить. – Вот стерва! – гневно высказалась Ясна. Но я не успела отчитать малышку за столь экспрессивную реакцию, так как из избушки раздался голос: – Девочки, пора домой! – Ну, ща я этой гадюке задам! (Догадайтесь, кто это сказал?) РАЗБОРКИ В МАЛЕНЬКОЙ УСАДЬБЕ Если бы не он, мы, женщины, вряд ли провели бы эту снежную ночь без сна до самого утра, и красота ее не показалась бы нам столь необычной. Мы вошли. Асмодея смотрела на нас растерянно и испуганно. – Я уже начала волноваться. Вы так долго гуляли, что я уже подумала, не заблудились ли вы в лесу. Хотите чаю? – Нет, – ответила Ясна, подбоченясь. – Как хотите. – Асмодея сникла и, пожелав спокойной ночи, ушла в соседнюю комнату. Я повернулась к малышке: – Ясна, разве можно себя так вести? Как тебе не стыдно?! – Никак мне не стыдно! Не люблю, когда мучают несчастных поэтов! Они и так беззащитны и ранимы, зачем лишний раз еще ранить? – Девочка моя, ты, кажется, решила отомстить за Омлата? – Да. – С чего бы это? – Я за униженных и оскорбленных! – Ой ли? – Что «ой ли»? – Деточка, любовь не картошка – за пазуху не спрячешь. – Ты думаешь, что я?.. – И по самые гланды! – Ты ошибаешься, поверь мне, глубоко ошибаешься! Просто меня сильно волнует судьба мировой поэзии. – Да? Ну хорошо. Спокойной ночи, детка. Я повернулась спиной к Ясне и, открыв книгу «Виндоувские насмешницы» (ее мне дал почитать Юзек Харек, изобретатель с острова Блеклых Попугайчиков), принялась читать. Пока я читала, Ясна тихо лежала и даже не шептала никаких заклинаний в адрес Асмодеи. Вот и хорошо, девочка успокоилась. Постепенно сморил сон и меня. Но досмотреть его я так и не смогла, поскольку сквозь дремоту почувствовала, что в комнате творится что-то не так. Я открыла глаза, осмотрелась и пришла в ужас, или, если хотите, ужас пришел в меня. ЯСНЫ РЯДОМ НЕ БЫЛО!!! Я вскочила с кровати и глянула в окно. Во дворе при свете полной луны метрах в десяти друг от друга стояли Асмодея и Ясна. Они ругались и размахивали руками. Я выбежала на улицу и услышала: – …зараза! Безжалостная, черствая колдунья! – Что ты можешь понимать в таких вопросах, малолетка?! – Побольше твоего! – Да конечно! У тебя еще орган для понимания этого не вырос. А уже туда же, акселератка! – Исправь свой гнусный поступок сейчас же, курица окольцованная! – Тебя забыла спросить, что мне делать, истеричка гормональная! Краем глаза в кустах я заметила Омлата, дрожащего, как осиновый лист. А беседа тем временем продолжалась. – Если ты не сделаешь этого, я превращу тебя в скунса, нет, в скунсиху! Будешь до конца жизни мелкопитающейся! – Детка, силенок не хватит, аджна чакру надорвешь! – Не надорву! – Ты хоть знаешь, сколько мне лет?! – И сколько же? – Семьсот тридцать два! – Вот именно, а совести и сострадания ни на грамм! – А у тебя мозгов, как кот… наплакал! – Ну, все! – Все!!! У взбешенных ведьм в руках засверкали молнии, еще бы секунда, и мне пришлось бы собирать в ладошки две горочки пепла. – Стойте! – в отчаянье закричала я. Они обернулись, но молнии не убрали. – Что вы делаете! Так же нельзя! Остановитесь! Я подошла к малышке. – Ясна, в чем дело? – Йо, не мешай! Она не хочет вернуть Омлату его нормальный вид! – Асмодея, это правда? И тут случилось странное – она разрыдалась: – Да не лезьте вы ко мне в душу, там и так тесно… Не могу я вернуть ему… понимаешь… не имею… права… для него… у него… расколдовала… нет… смерть… дуры, вот вы кто! – Не притворяйся, презренная! – никак не успокаивалась Ясна. Я не выдержала: – Заткнись, Ясна, и успокойся!!! – Я поняла! Она заколдовала и тебя тоже! Вот гадюка! Но меня не проведешь! – Малышка явно была в азарте. Ничего не оставалось, как наложить на нее чары, что я и сделала – наслала на нее столбняковый кокон: Ясна замерла, не в силах пошевелить ни единой мыслью и частью тела, кроме глаз, коими она удивленно хлопала, не понимая, что же произошло. Я подошла к Асмодее. – Так почему же ты не можешь расколдовать Омлата? Ведь так тоже нельзя! В конце концов, есть профессиональная честь, этика, да хоть бы та же доброта, едри ее налево, или милосердие! Асмодея посмотрела на меня заплаканными и неимоверно, безостановочно несчастными глазами. – Вы ведь все знаете. Я видела, как Омлат рассказывал вам свою историю. Я растерялась и не знала, что на это сказать. Но тут ситуация резко изменилась. Ясна каким-то непонятным образом сумела снять мои чары и теперь смотрела на мир разъяренными глазами. Миру и мне с Асмодеей стало неуютно. Асмодея вмиг перестала плакать и напряженно посмотрела на мою ученицу. – Сейчас ты ответишь за все, и за Омлата, и за Йо! Я и без тебя сумею их расколдовать, а тебе не миновать жизни в облике козявочки в носу носорога! В намерениях Ясны можно было не сомневаться. – Асмодея, нам нужно сконцентрироваться вместе и остановить этот клокочущий комок гормонов. Она утвердительно кивнула. Мы взялись за руки и направили на Ясну свои мизинцы. Выкрикнув заклинания, мы, хоть и с большим трудом, окружили ее стеной тумана. А затем превратили в листок бумаги, который я удовлетворенно поместила во внутренний карман дорожного костюма. – Как она умудрилась снять твое заклятье? – спросила Асмодея. – Девочка талантлива, как семь мальчиков, плюс переходный возраст, плюс мое воспитание. – И что теперь делать? Где гарантия того, что она не выберется и из этого чародейства? – Гарантия одна – объяснить, почему ты не можешь расколдовать Омлата. – Ох, если бы это было так просто! – Что же тут сложного! – я начинала терять терпение. – Ты же знаешь, он уже рассказал вам с Ясной о пророчестве этого вздорного старикашки. А теперь войди в мое положение. Я впервые за последние двести семьдесят четыре года влюбилась, как двенадцатилетняя пигалица, а тут такое! Ему хорошо – он испугался и все, а я? А обо мне кто-нибудь подумал? Я так люблю его, что еле-еле себя в руках держу, вот-вот и накинусь да поцелую! Поэтому я и заколдовала Омлата в такой образ, чтобы, видя его, не имела желания поцеловать. Но ведь я люблю его – вот и пришлось не в чудовище превращать, а в… в общем, ты сама видела, во что. – Да-а… Взаимности добиться – не поле перейти. Мне это знакомо. Но ведь должен же быть какой-то выход! Так не бывает. Мои наставники в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ часто повторяли мне: «Если мертвые возвращаются, значит и в гробу есть щели! Следовательно, безотходных ситуаций не бывает!» – Ты училась в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ? – Да. – Я тоже. – У кого? – У Помпелия Содом Гоморыча, а ты? – У Шамбалая Мекка Иерусалимовича. – А помнишь… – А было… – А тогда… – А в то… – А у нас… – А в наше… Мы так увлеклись воспоминаниями о студенческих годах, что чуть не позабыли об окружающей нас реальности. Вот так – учишься пять лет, а вспоминаешь всю жизнь! ЧТО ДЕЛАТЬ? КТО ВИНОВАТ? ЗА ЧЬИ ГРЕХИ? Дамы презрительно рассмеялись. Увидев, что никто не удостаивает ее взглядом, нищая монахиня залезла на снежную гору, потом начала бродить вокруг да около и, наконец, исчезла. Первой опомнилась Асмодея. – Что делать? – спросила она. Я не успела ответить: неожиданно листок, в который была заколдована Ясна, выпорхнул из кармана и приобрел, точнее, приобрела свой естественный облик. Мы с Асмодеей напряглись, ожидая нового взрыва гнева, но его не последовало. – Ой, простите меня, – извинилась Ясна и, по-видимому, посчитав, что этого вполне достаточно, сделала вид, что ничего не произошло. Так мы втроем и замерли. Три девицы под луной молчали и обдумывали ситуацию, постепенно высказывая вслух риторические вопросы: – Кто же виноват во всем этом? Почему же так случается, что любовь не получается? – Это я. – За чьи грехи такое наказанье Омлату? Ведь он поэт, каких еще не видел свет! – Это Ясна. – Что делать? – Это снова Асмодея. В этот момент из кустов вышел Омлат. Его бледное лицо светилось в ночи, как далекое воспоминание в памяти. – О Боже! Асмодея! Прости меня, что я так плохо думал о тебе, что не смог измерить глубину твоего чувства! А ведь я поэт! Как стыдно! Я люблю тебя, Асмодея! Целуй же меня, целуй! – Нет, милый, нет! – Да, милая, да! – Нет! Нет! Нет! – Да! Да! Да! – Но ведь ты умрешь! – И пусть! Пусть я умру, как все великие поэты умирали до меня – со сладким ядом на устах! – Но я не хочу, чтобы ты умирал, наоборот, я хочу, чтобы ты жил-поживал и добра наживал! – Я тоже не хочу умирать, но без твоих поцелуев я не смогу жить – не тужить! Разве ты не понимаешь?! Если ты меня не поцелуешь, то я сам тебя поцелую!!! – СТОЙТЕ!!! – закричала Ясна. Все обернулись на малышку. – Я придумала! – Да? – Правда? – Не может быть… – Ура! – Гелен Гсонг Трек, вспомни, у тебя в балладе «О, мое исчадие счастья!» есть такие слова: Если любишь ты всерьез — Набери в ладошки слез И задай себе вопрос: Почему ревешь? И в полнолуние под ивой, Отстегай себя крапивой И беги к своей любимой — С нею счастье ты найдешь. И любые предсказанья и пророчества, Черные и белые, Тут же тают без следа, как одиночество, Если вы такие смелые!!! – Ну и что? – спросила Асмодея. – А то, что сейчас полнолуние – раз! Слева течет река и растет ива – два! А рядом растет крапива – три! Надо попробовать! – Глупости это, – сказала я. – Нет! Я глупости не сочиняю! – возмутился Омлат, чувствуя, что задето его самолюбие. – Надо попробовать, милый! – умоляюще посмотрела на него Асмодея. – Да, я попробую! Юноша отошел к реке и стал под ивой. Прошла минута, и он разревелся, а потом сорвал крапиву и стеганул ею по своим ногам. После чего понесся, как резвый скакун Одина Слейпнер! И мы собственными глазами видели, как во время бега от него отделилась тень и растворилась в ночной мгле, а в объятия Асмодеи бросился совершенно другой человек. ОНИ ПОЦЕЛОВАЛИСЬ, И НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ!!! ФИНИТА ОЙ-ЛЯ-ЛЯ, КОМЕДИЯ!!! Таких маленьких радостей много! Когда поцелуй завершился, мы наконец-то смогли рассмотреть истинное лицо Омлата: он был маленького роста, с оттопыренными ушками, длинными волосами, перетянутыми тесемочкой в тугой хвостик, полными губами… в принципе, любить можно и такого. Увидев Омлата, Ясна как-то сникла, но, правда, никто, кроме меня, этого не заметил. – Идемте в дом! – предложила Асмодея, и мы направились в хоромы на курьих ногах. Гостеприимная хозяйка достала вино, и мы отпраздновали удачное завершение расколдовывания. – Ясна, я посвящу тебе следующую балладу и назову ее «Девочка с глазами… глазами…» – захмелевший Омлат так и не смог закончить мысль, а лишь, почувствовав тщетность своих попыток, выкрикнул: – Так выпьем же за это! Видя такое всеобщее ликование, я решила сказать тост: – Внимание! Внимание! Тост! – Ура! – Одна маленькая, но очень гордая птичка залетела высоко-высоко в горы, на самую грудь утеса-великана, где ночевала тучка, и спросила: «Скажи мне, тучка, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?» Но тучка ничего не ответила. И тогда эта любопытная птичка стала подниматься все выше и выше, пока не достигла орлиного гнезда, где высокомерно восседала орлица. И у нее спросила птичка: «Скажи мне, орлица, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?» Но и орлица не смогла ответить. И тогда неутомимая птичка поднялась до самого Господа Бога и спросила у Него: «Скажи мне, Господи, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?» Бог ничего не ответил, а указал птичке рукой на горизонт, где в тумане моря голубом белел одинокий парус. И в тот миг мудрая птичка поняла – неважно, сколько звезд на небе, сколько капелек в дожде и, честно говоря, какая разница, сколько ракушек в океане, главное, чтобы каждый одинокий парус нашел свой причал! Так выпьем же за то, чтобы наши Асмодея и Омлат нашли друг в друге свои причалы, и чтобы для них любое море было морем счастья. С ПРОИГРАВШИМИ НЕ СПОРЯТ Пожалуй, историю эту следовало бы поместить в список того, что неприятно слушать, ведь может показаться, будто я хвастаюсь. Но меня просили не умалчивать ни о чем. Право, у меня нет выбора. ОСЕННИМ УТРОМ ЗА ОКНОМ… Но день наступил, слышен людской говор, и солнце уже взошло. Утро началось в полдень. Я открыла глаза и сладенько потянулась к чашке горячего кофе. Как это прекрасно – проснуться на мягкой кровати и осознать, что спешить некуда, что ты отдыхаешь! Я сотворила себе свой двойник и, произнеся тост «За тех, кто не с нами, но мы на них не в обиде!», с удовольствием чокнулась кружкой безумно бодрящего кофе сама с собой, после чего разбомбила Дубль-Йо на мельчайшие молекулы. Я медленно воспарила с постели и подлетела к окну. На лужайке во внутреннем дворике фамильного замка моей сестрицы Элеоноры Взгуздорской резвилась моя ученица Ясна. Она то и дело превращала карлика – садовника по прозвищу Карлик Ухо – то в умопомрачительной красоты юношу, то в рыцаря в латах, то в королевского казначея. Садовник же после каждого превращения срывал с клумбы по одной розе, становился на колено и, преклонив голову, целомудренно и преданно дарил ее своей волшебнице. Эх, милое, светлое и неприхотливое детство, когда можно… Господи, да все можно, даже если нельзя!!! Я еще раз вздохнула, допила кофе и открыла свой дорожный дневничок: Итак, после удачного завершения расколдовывания поэта Как-Его-Там-Долгоиграющего мы без особых приключений добрались до замка моей сестрички. Радости последней (в нашем роду) не было предела, как и не было предела ее фигуре. Признаться, за эти годы Элеонора изрядно расширила свои горизонты. А так все тихо, все спокойно, одним словом – б-л-а-г-о-д-а-т-ь!!! Закончив писать, я отложила дневник в сторону и снова взглянула в окно, а оно на меня, то есть, на то, что было за окном. Я, конечно, не из пугливых, поэтому кричала недолго. В общем, только придя в себя, я смогла рассмотреть, что же это за счастье такое мне привалило. На уровне моего окна (третий этаж угловой башни) висело, точнее, находилось в дрейфующем полете странное существо, издали напоминающее мои ночные кошмары и профессора Хрендия Сбрендивича с кафедры гномистики и прикладной агромагии. Краткое содержание предыдущих ста восьми впечатлений: средний рост (и ввысь, и вширь, и вкось – в смысле, по диагонали), голова, плавно перетекающая в туловище, коротенькие ручки и ножки, остренькие ушки, сверкающая рыжая шерстка и большие, как у печального сенбернара, глаза. И оно – улыбалось. Оно улыбалось мне и мне же что-то говорило. Я наконец-то окончательно пришла в себя и спросила: – Что это?! – Все то же… – Я имею в виду… кто ты… вы… КТО??? – Я – Трататун Пуп Вздорский-Брямский-младший из семейства Зябликовых Северных. – И с чем это едят? – Меня ни с чем не едят, это я ем… все… всех… постоянно… – Но-но, без шуточек и чавканья!!! Дверь комнаты распахнулась, и в нее влетела (вбежала) запыхавшаяся Ясна. – Йо, ты не видела… – Тут она глянула в окно. – Ах, вот ты где! – радостно завопила она и, запустив в Трататуна резиновый мячик, снова ускакала прочь, прокричав напоследок: – Теперь ты гоняешься за мной! – Ага! – радостно то ли ответил, то ли чем-то булькнул этот самый Пуп Вздорский-Брямский и тоже исчез. Я с облегчением вздохнула. Как говорится: с глаз долой – и сердца не надо! Откуда же он мог взяться? Что он вообще такое? Я снова посмотрела в окно: Трататун гонялся за Ясной, которая, убегая от него, то и дело превращалась то в ворону, то в бабочку, то еще черт знает во что (кажется, сейчас это называется «отвязный прикид»). Да, девочка взрослеет. Пора задуматься, пока Ясна еще не научилась задумываться сама, о ее будущем, о ее воспитании. Все обучение малышки до сегодняшнего дня было каким-то избранным, бессистемным, я бы сказала, совершенно стихийным. Но недавний случай, когда мы с Асмодеей еле сдержали ее магический пыл и подростковую дурь, навел меня на серьезные размышления – пора эту ведьму окультуривать, прививать ей такие незыблемые понятия, как профессиональная честь и этика, пора направить ее энергию в мирное русло. За окном показалась Элеонора в сопровождении слуги – молодого юноши, который шел за ней, держа на подносе чашечку чая, заваренного на листьях Иван-да-Мария-чая, и тарелочку с бутербродом. Элеонора села за столик и, казалось, увлеченно стала наблюдать за происходящим на лужайке, медленно потягивая чаек. Но через минуту Трататун не смог сдержаться и на повороте угодил в юношу, юноша угодил подносом в Элеонору. Элеоноре не угодил никто!!! … Так, пора спускаться вниз и начинать свой двухнедельный отпуск от суеты и шума. ТАЙНА, ПОКРЫТАЯ МАКОМ… Хорошо еще, если надежды их сбудутся, но как не пожалеть того, кто потерпел неудачу! Я вышла на лужайку, и навстречу мне улыбнулись осеннее солнышко и Трататун вместе с Ясной. Не улыбнулись только Элеонора и юноша (кстати, слугу звали Крампон). – Доброе утро! – максимально примирительно сказала я. – Да? – минимально радостно ответила Элеонора. – Давайте не будем обращать на пустяки никакого внимания! – не сдавалась я. – На пустяки не будем, – как-то загадочно произнесла моя сестричка. – Такая хорошая погода! Солнечный день мил и пригож… дыхание свежее… дыхание ровное и спокойное… все хорошо… нас ничто не волнует… мы всем довольны и счастливы… в мире существует только добро… добро… – подвела я черту под конфликтом. Элеонора улыбнулась. – Ну хорошо, все свободны – можно идти завтракать! Все кинулись в замок. – А вас, милочка, – обратилась ко мне Элеонора, – я попрошу остаться. Отгоняя неуютные мысли и мух, я с тяжелым сердцем подошла к сестре (кстати, она старше меня на… впрочем – просто старше). Она взяла меня под локоть, и мы зашагали по тропинке в сторону фамильных угодий. – Послушай, Йо, как я убедилась благодаря своим наблюдениям, слухи не врут – ты действительно чародейка. – Да, так получилось… – Скажи, Йо, только честно, ты достаточно компетентна в своей профессии? – Да, Элеонора. – Тогда я хочу открыть тебе тайну. – Да, милая, я вся во внимании. Элеонора торжественно кашлянула и заговорила: – Много лет назад, в те далекие и славные времена, когда не были зачаты еще даже родители наших родителей, жил король по имени Донки Ар, по прозвищу Бурный Поток, по мировоззрению гуманист, а по призванию алхимик и естествопытатель. Он и построил этот замок, в котором я живу. Пока он был жив, его боялись, но все-таки любили. Ничем особенным король не выделялся, разве что изрядным домоседством и сочинительством алхимических трактатов – после него осталась огромная библиотека книг, его собственных и чужих. Говорят, там даже имеются редчайшие фолианты, сохранившиеся уже только в одном экземпляре, но это так, к слову, главное впереди. И вот, после его смерти начались какие-то странные события. Но, впрочем, следует еще сделать одно маленькое уточнение – перед самой смертью Донки Ар два месяца не выходил из своей комнаты, а когда вышел, то тут же зашел в большой зал и объявил свою просьбу: все, включая жену, детей и слуг, должны были покинуть замок на два месяца – поехать погостить у тетки. Причину своей просьбы он не объяснил. Удивлению, конечно же, не было предела, но Бурный Поток в этот день был особенно бурным, поэтому никто спорить не стал. Через три месяца все вернулись, и их взорам открылось великолепное маковое поле, вдоль которого мы с тобой и идем. Поле это было поистине таким красивым, что со временем стало символом замка, так его в народе зовут и до сих пор – Замок Красная Маковка. Но самое странное, что никто так и не смог понять, зачем было посажено это поле, и почему именно мак, а не, скажем, роза, что было бы куда романтичнее, представляешь – миллион алых роз – с ума можно сойти! Ну, так вот, поле было, а самого короля нигде не было. Больше его никто, нигде, ни с кем, никогда не видел. Считается, что он умер. – Какая печальная история! – Слушай дальше, это только присказка – триллер впереди! – Да-да, прости… – Итак, раздосадованные родственники погоревали-погоревали, поглядели-поглядели на маковое поле и успокоились, жить как-то надо. И вот тут начинается самое интересное! Через год старший сын Донки Ара, по имени Драбал, забрел на маковое поле и на глазах у собственной жены, ждущей его на меже, пропал. Исчез бесследно. И никто из слуг, даже под страхом смертной казни, не согласился пойти в поле, чтобы отыскать тело несчастного наследника, чтобы посмотреть, может, он просто оступился, подвернул шею и лежит теперь… М-да… Еще через полгода таким же образом пропал второй сын Бурного Потока, по имени Клопид, и остался третий, Ромуальд, как всегда, самый умный и образованный, с виду неряшливый и приземленный, но тайно учившийся в двух университетах и одном колледже заочно. Узнав о случившемся, он побросал все свои начинания на ниве науки и заперся в замке, никуда из него не выходя, издав приказ: всем, кто увидит его идущим на маковое поле, разрешалось побить его и силой загнать обратно в замок. Он сидел в замке, строгал кораблики и детей воспитывал. И вот однажды его жена принесла букет маковых цветочков и оставила в вазе. Наутро муж исчез из собственной спальни. И никаких следов, только маковки краснели в вазе… После этих слов меня как пчела в пятку грызнула: сегодня утром ко мне в комнату кто-то поставил вазу с великолепными маками… – Элеонора!!! – кажется, я взвизгнула. – У меня утром… – Да, я знаю, деточка, эти цветы принесла я. – Ты? ТЫ??? – Да, дело в том, что со временем стали пропадать не только мужья, но и их жены, потом слуги, собаки и кошки… Так я и осталась одна, и только Карлик Ухо и Крампон живут со мной и… – ЗАЧЕМ ТЫ ПОСТАВИЛА ЦВЕТЫ В МОЮ КОМНАТУ??? – Да чтобы проверить и разгадать наконец-то причину этого безумного и совершенно неостроумного проклятья Замка Красная Маковка!!! А ты – чародейка, и поэтому тебе ничего не страшно, и ты сможешь найти разумное или хоть какое-нибудь объяснение этому параненормальному явлению!!! Ведь так? – Не уверена! – уверенно ответила я. – А придется! – ответила Элеонора, как припечатала мухобойкой таракана. – Но ведь ты же меня обманула?! Ты поступила низко, низменно, низенько… Обещала отдых, а тут… – Потом и отдохнешь. – Но «потом» может и не быть!!! Ты о Ясне подумала? Девочке что – второй раз оставаться сиротой?! – Йо, деточка, все будет хорошо – я в тебя верю! Ты самая лучшая! – Элеонора стала пускать в ход тяжелую артиллерию. – Ты самая лучшая в мире волшебница! И вообще… Но что «вообще», я так и не смогла узнать: Элеонора перецепилась через кузнечика и, будучи весьма грузной женщиной, рухнула в маковое поле и… исчезла. Пропала. Без следа. Я молча стояла и смотрела на легкий пар, идущий от земли, и думала об иронии судьбы. РАЗГОВОР ПО УШАМ Люди, верно, будут удивляться, что я еще не назвала сусуки. Вернувшись в замок, я застала всех его оставшихся обитателей в сборе. Они утомленно доедали десерт и тихо переговаривались между собой. Я не стала вникать в их общение, а кивком головы позвала Ясну в сторону: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16 |
|||||||