ВНАЧАЛЕ БЫЛА ТЕЛЕГРАММА

Час назад, когда, на первый взгляд, ничто не предвещало ни дождя, ни счастья, я получила от моей далекой родственницы по материнской линии телеграмму следующего содержания:

Здравствуй, дорогая моя Ойо-йо-ййй, мои дела идут хорошо, а твои? Я слышала, ты стала волшебницей? Но, впрочем, это неважно, самое главное впереди, точнее, в будущем, еще точнее, через неделю. Я приглашаю тебя погостить в моем замке несколько дней. Кто бы ты там ни была, двухнедельный отпуск в четырех каменных стенах, пропитанных романтикой и кровью благородных рыцарей, думаю, тебе не повредит.

P.S. Во-первых, не опаздывай.

P.S.S. Во-вторых, и без всяких своих штучек!

P.S.S.S. В-третьих, как тебе во-первых и во-вторых???

Тобою любимая семиюродная сестричка Элеонора Взгуздорская (королева в отставке, член Академии извращенных искусств, основательница ордена воинствующих вегетарианцев, лауреатка вседеревенского конкурса банальных танцев и член-корреспондент Северного Археологического Общества имени первого питекантропа Ыых).

И вот теперь, собрав все свои вещи и ученицу Ясну, я трясусь в карете, следующей маршрутом ЗАЛЕСЬЕ – КУДЫКИНЫ ГОРЫ.

Действительно, после недавних событий – моей неудачной влюбленности – отпуск мне не повредит. Но надо знать мою сестрицу! Чует мое сердце, что не просто так она меня пригласила. Но ничего, в любом случае моей ученице это не помешает: девочке надо привыкать к повседневной жизни волшебницы.

Итак, карета, запряженная парой росинантов, переваливаясь с колеса на колесо, неуклонно двигалась к намеченной цели.

По дороге, пока было время, я инструктировала Ясну на предмет гостеприимного поведения в присутствии Элеоноры.

– Во-первых, – наставляла я свою ученицу, – вежливость, вежливость и еще раз вежливость! Всякие там спасибо-извините, поклоны-уклоны, танцы-реверансы. Во-вторых, со всем, что бы она ни говорила, что бы ни подразумевала, о чем бы ни молчала, – соглашаться! В-третьих… Ты почему меня не слушаешь?!

– Я тут подумала, может, нам лучше не ехать, а?

– Что ты?! Я уже отослала ответную телеграмму: «МЫ ПРИБЛИЖАЕМСЯ!» Так что теперь поздно. Перед дракой руки не моют!

Экипаж неожиданно остановился, и наступила подозрительная тишина. Лишь цвирикали кузнечики, стучали дятлы да фыркали лошадки.

– Эй, ямщик, погоняй лошадей! – крикнула я, но ответа не последовало.

– Странно.

Мы с Ясной грациозно снизошли из кареты и осмотрелись. Экипаж стоял в лесной чаще. Кучера не было, как почему-то не было и дороги, только две узкие полоски примятой травы от колес кареты. Вот и все.

– Ясна…

– Что?

– В-четвертых, Элеонора не любит опозданий. Она пунктуальна, как кварцевые часы.

– Что?

– Ах, ты это еще не проходила.

– Может, я этого и не проходила, но я чувствую, что сейчас мы пойдем вместе пешком через лес.

– Да, моя девочка, ты становишься проницательной.

– И в какую же сторону идти? Может, на Севе… Ой, что это?!

На наших глазах карета превратилась в тыкву, а лошади в мышей, с писком разбежавшихся в стороны.

– Полдень, – сказала я.

– Что?

– Часы пробили двенадцать. Полдень.

– Ничего не понимаю!

– Это средство передвижения я одолжила у одной знакомой феи. Она однажды помогла одной моей подружке по МИСТЕРУ ИСТУКАНУ, признаться, большой замухрышке, выгодно выскочить замуж. А карета эта, как только наступает полночь, приобретает тот вид, который мы с тобой в данный момент наблюдаем.

– Но ведь сейчас не полночь, а полдень!

– Очевидно, все дело в часовых поясах. Она живет в другом полушарии.

– Йо, пошли быстрее, я есть хочу.

– Разве я не учила тебя магическому питанию?

– Нет.

– Вот и хорошо. Совместим приятное с полезным. Повторяй за мной. Ты готова?

– Готова.

– Закрой глаза и представь черную пустоту.

– Пустоту…

– Из пустоты появляется яблоко. Сочное. Румяное. Прощупай его всеми органами чувств, какое оно аппетитное.

– Аппетитное…

– А теперь медленно опусти его в желудок.

– Желудок…

– И раствори, постепенно насыщаясь его силой. Ну что, наелась?

– Можно, я не буду отвечать на этот вопрос?

– Не расстраивайся, со временем научишься, – утешила я малышку.

Мы зашагали в северном направлении. Хорошо, что мы надели дорожные костюмы, а не платья. Если не вспоминать, почему и куда мы идем, то прогулка была приятной. Как говорил мой знакомый колдун из племени Хррррууумммм: «Лес – он и в Африке джунгли!»

ГЛАВА О ПРЕКРАСНОЙ ДАМЕ

Мы вышли на поляну, где перед нами открылась странная картина. В центре стоял домик на куриных лапках. Этакая ветхая, приземистая деревянная избушка, поросшая мхом, крапивой и лишайником.

Что-то смутное, но очень знакомое шевельнулось в памяти.

– Ясна, кажется, это…

– Усадьба мадам Яг! – раздался голос позади нас.

Мы резко обернулись и чуть не обалдели от неожиданности: на меже между лесом и поляной стояла женщина средних лет, в обтягивающих кожаных брюках и облегающей блузке. Ее роскошные русые волосы стекали по плечам до самого пояса. Голубые раскосые глаза смотрели пристально и внимательно.

В одной руке она держала лукошко с клубникой, а в другой – на поводке черного кота размером с собаку.

– Вы здесь живете? – спросила Ясна.

– Да, – ответила незнакомка. – А вы что тут делаете? Вы туристы или просто собираете гербарий?

Я решила вмешаться в разговор:

– Меня зовут Йо, а ее – Ясна. Мы заблудились. Ехали на Кудыкину гору, но потерпели каретокрушение. И вот мы здесь. Вы не могли бы нам помочь – указать, в какую сторону уйти отсюда…

– Куда же вы на ночь глядя? Оставайтесь. Я угощу вас ужином.

– Но…

– Никаких «но»! – властно прервала таинственная незнакомка и, подойдя ближе к дому, произнесла:

– Избушка-избушка, повернись к западу задом, к востоку – фасадом!

Дом со скрипами, охами и ругательствами не спеша стал поворачиваться, жаловаться на поясницу, короля Георгия, радикулит и малообеспеченную старость.

Мы завороженно смотрели на происходящее.

– Кстати, забыла представиться: Асмодея Яг. Прошу в дом.

Мы вошли в темное, сумрачное помещение и осмотрелись: свеча горела на столе, под которым лежали два красных башмачка. На окнах губной помадой были начертаны круги и стрелы, на стенах развешаны пучки трав, цветов, таранок, чеснока, укропа и несколько крысиных хвостиков. Возле большой печки, на которой кто-то выцарапал «Здесь был Емеля», висел огромный портрет старушки в оранжевом чепчике. Лицо ее было тронуто печатью сдержанной справедливости, а скрюченный нос придавал ей какое-то особое очарование, граничащее с ужасом.

– Это моя бабушка, можете рассмотреть поближе, – сказала Асмодея, заметив нашу заинтересованность семейной реликвией.

Мы подошли чуть ближе и на рамочке прочли: «Холст. Кровь. Барби Яга».

К нам подошел кот и членораздельно произнес:

– Мяу!!!

– Котика зовут Гиппопотам. Отца его звали Гипотоламус. Он отличался миролюбивым характером, но ел только мясо. Малыш весь в папочку, но вы не бойтесь – он ласковый.

Мы, соглашаясь, закивали.

– Чувствуйте себя, как дома. Я сейчас приготовлю ужин.

Мы уселись на дубовую, грубо сколоченную скамейку и стали наблюдать за хозяйкой.

Асмодея подошла к печке и вытащила оттуда чугунок с кипящей… кажется, это была каша. Затем она расстелила на столе скатерть.

– Это скатерть-самобранька. Вы, наверное, в сказках читали о таком, но авторы – люди скромные, стыдливые и забыли упомянуть, что она не скатерть-самобранка, а именно скатерть-самобранька. Вот послушайте сами…

Действительно, скатерть так стала сама браниться, что… было очень неловко за человечество. Но функции свои она, если честно, исполняла исправно – огурчики там всякие, помидорчики, кабачки да мороженое.

– Мясо не дает, потому как вегетарианка, – снова прокомментировала Асмодея.

Она подала нам ложки, вырезанные из дерева в виде ладошки, и налила в кружки, тоже вырезанные из дерева в виде черепушки, молока.

– Угощайтесь, кости дорогие!

– Кости?

– Ой, простите, – гости дрожжевые!

– Дрожжевые?

– Ой, так давно не видела свежатинки… Ох, да что же это со мной! Столько лет не видела людей, что совсем разговаривать разучилась и весь этикет позабывала, а когда-то я, между прочим, училась на Высших Курсах Манерности, где в то время еще преподавал сам Выпен Дрешкинг – первый церемониймейстер Его Величества Короля Однозначного!

– Ух ты!

– Да, были времена…

Ужин был не на шутку вкусный и сытный.

– Вы очень хорошо готовите!

– Спасибо. Этому меня научил один мой знакомый, Костя Щейкин, он часто говорил: «Еду, как женщину, перед тем как съесть, нужно хорошо подготовить!» Но вот уже несколько лет… в общем, он забросил кулинарию и завел птицеферму. Может, слышали – «Бессмертные яйца»? Очень известная продуктовая компания.

– Признаться, нет.

– А теперь – спать! Можете забираться на печку, там места хватит вам обеим.

Тут Ясна не выдержала и решила блеснуть своей эрудицией:

– После еды нельзя ложиться спать, нужно минут пятнадцать погулять, а то еда останется в желудке и не будет перевариваться, и начнет гнить, и начнет там разлагаться, и маленькие черви станут копошиться, и весь этот запах и студень останется до утра, и начнет разъедать кишечник и…

– ЯСНА!!! ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!!!

Малышка взглянула на меня кристально чистыми глазами:

– А что?

– Как тебе не стыдно?!

– Ничего-ничего, просто у девочки хорошо развито чувство юмора, – стала смягчать ситуацию Асмодея.

Но я чуть было не сгорела со стыда за свою ученицу.

– Но Ясна права, вам лучше прогуляться. Только далеко не заходите, это все-таки лес. Через полчаса жду.

ТИХИЕ ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ

Мы вышли из избушки. Вечерняя прохлада заставила нас поежиться. Вдруг Ясна заговорила шепотом:

– Йо, тебе не кажется, что она какая-то странная?

– Нет. С чего ты взяла? Асмодея вежливая, гостеприимная и очень тактичная женщина, в отличие от некоторых!

– А по-моему, она странная…

– Не выдумывай.

– Съест. Точно. Точно съест.

– Что ты мелешь?! Лучше посмотри вокруг, какая красота: кузнечики, светлячки, полная луна – благодать!

Мы подошли к меже. Где-то вдалеке угукала сова, и тут мы отчетливо услышали хруст веток – кто-то из глубины леса шел в нашу сторону.

– Ой, Йо, я боюсь!

– Не бойся, Ясна, хуже меня на свете ничего нет.

Мы замерли в тягостном ожидании. Через время в нескольких метрах от нас кто-то остановился. Судя по силуэту, это был человек, хотя две руки, голова и ноги еще не признак человечности. Но хотелось верить в лучшее.

– Кто вы? – решила я взять инициативу в свои руки.

В ответ послышался кашель, а потом сиплый голос ответил:

– Я – принц.

– Кто?

– Принц. Заколдованный принц.

– Вас заколдовала Асмодея? – перебив меня, спросила Ясна.

– Да.

– Так что же вы там стоите, подходите ближе.

– Не могу.

– Почему?

– Вам будет страшно.

– Тогда не подходите! – снова вмешалась я в разговор.

Но малышка не унималась:

– Нет-нет, подходите, нам не страшно.

– Хорошо.

Силуэт двинулся в нашу сторону, и вскоре в круге лунного света мы увидели… Как бы это пером описать да в сказке сказать? Это был молодой юноша, лет восемнадцати – восемнадцати с половиной, очень красивый, но, правда, в изрядно потертом фраке.

– Что же в вас страшного? – искренне удивилась я.

– Как? Разве вам не страшно?! – еще более искренне удивился «силуэт».

– А что, уже надо бояться? – совершенно искренне переспросила Ясна.

– Ну, не знаю… обычно… Ах, я, кажется, понял. Вы, наверное, ожидали увидеть ужасного монстра с драконьей головой, чудовище с клешнями вместо рук, клыками, с которых стекают капельки невинной крови младенцев? Нет. Это все в прошлом, это стилистика средневековья. Сейчас современные черные маги работают куда изящней и изощренней! Будь я таким, каким вы меня ожидали увидеть, то дети давно бы уже отстрелили меня из рогаток. Нет. Я действительно заколдован. На самом деле я выгляжу не так. Асмодея превратила меня в красивого юношу, поэтому меня все и боятся, ведь еще с пыльной древности известно, что красота убивает, а кто же в наше время хочет быть убитым? Вдобавок ко всему, она изменила мое лицо, и теперь оно похоже на лицо жестокого тирана Устрена Пятого Безжалостного, жившего несколько недель назад. И люди, видя меня, думают, что он восстал из мира мертвых и снова начал творить свои тиранства и злодейства. Вот народ и боится: кто при встрече со мной разбегается по сторонам, а кто и камнем норовит бросить или осиновый кол в грудь, а порой, простите, и в задницу, вбить. Есть еще и смельчаки, что и на костер не прочь бы меня затащить, прокоптить да засолить в бочки. Сейчас это модно и престижно – на свадьбах или поминках есть «Чудовища в томате». Вот я и брожу по ночам, чтоб людей не видеть и себя не показывать.

– Как зовут тебя? – шепотом спросила Ясна, незаметно перейдя с незнакомцем на «ты».

– Когда-то меня звали Омлат принц Меланхольский.

– Но за что же Асмодея совершила с вами такой непростительный поступок? – поинтересовалась я у несчастного юноши.

– Ах, сударыни, это очень печальная история. Немало слез вы прольете, прежде чем дослушаете до конца. Но смею ли я занимать ваше внимание на столь долгий срок? Уже поздно, и благородным синьорам пора спать, а я, монстр печального образа, точнее, простите за каламбур, печального образинства, не смею вас задерживать. Лучше я снова отправлюсь бороздить просторы этого дремучего леса, неукротимо и бескорыстно храня в сердце своем бездонную и бездумную тоску о светлом мире…

Мы с малышкой и не ожидали такого высокого слога от Омлата, поэтому в один голос ответили:

– О Омлат! У нас еще есть время перед сном, и мы очень хотели бы выслушать твою трагическую, душеощипательную историю, прежде чем ты снова отправишься в свое одиночное плаванье по этому дремучему лесу!

Сердце юноши дрогнуло.

– Хорошо. Я расскажу вам.

Мы уселись на пеньки и стали внимать каждому слову этого несчастного мальчика.

ТАК ГОВОРИЛ ОМЛАТ

… Восемнадцать лет назад в семье короля Инктия Смока и королевы Гертруды (так маму назвали в честь праздника героев труда) родился сын. Это был я. Что такое королевская жизнь, думаю, объяснять не стоит: сплетни, интриги, убийства, месть и роскошь, роскошь, роскошь… Но мое нежное сердце еще с младенческих лет хотело чего-то большего, необычного, более возвышенного. И вот однажды в королевском дворе появился неизвестно откуда взявшийся человек.

Одет он был в лохмотья, но вид его был благороден и светел: четкие черты лица, светлые длинные волосы и исключительно интересные взгляды на жизнь и женщин. Он уселся посреди двора, положил на землю перед собой шляпу и запел, сопровождая свой вокал игрой на гитаре. И в тот миг я понял, что это то, о чем я мечтал всю свою сознательную и бессознательную жизнь. Я понял, что это и есть венец человеческого прогресса – бытие бродячего музыканта. Я приказал доставить гостя в мои апартаменты, где мы с ним и побеседовали за кружкой прекрасного пива «Настоящий мужик с Севера!».

– Как зовут тебя? – спросил я.

– Трук Бок Ейн, – представился он.

– Ты бродячий музыкант?

– Да, ваше юное величество, я – бредячий музыкант.

– Скажи мне, музыкант, счастлив ли ты?

– Не совсем, ваше юное велячество, не совсем счастлив.

– Чего же тебе не хватает для полного счастья?!

– Набора серебряных струн.

– Эй, слуги, принесите моему гостю набор серебряных струн! – приказал я, и через десять минут музыкант уже касался их пальцами на своем инструменте.