– Скажи, Сандра, а ты знаешь Сандру Фроммель? Она тоже учится в
Европейском университете и из Германии, – спрашиваю я по-немецки.
– Нет, первый раз слышу. А откуда ты так хорошо знаешь немецкий язык?
– Я выучил его в Сибири. В лесу.
– Вот как? Ты шутишь!
– Там, где мы жили, не было школы, и мой папа обучал меня всему сам, в том числе и иностранным языкам – немецкому, английскому и французскому. Потом я усовершенствовал свой немецкий за границей – в Австрии и в Германии.
– А чем ты занимаешься здесь?
– В данный момент пишу рецензию о выставке немецких театральных художников, которую институт Гете собирается привезти в Санкт-Петербург зимой, для журнала "Новый Мир Искусства".
– Как интересно! Значит, ты – журналист?
– Да, можно так выразиться.
– Хочешь попробовать салаты? Вот этот и этот делала я. Ты что пьешь?
– Водку.
– Я тоже выпью с тобой. За знакомство.
– Ура, Сандра!
– Ура, Владимир!
Теперь Сандра от меня не отходит, и мы с ней напиваемся в кухне за непринужденной беседой. Но она не совсем в моем вкусе. Ольга же затусовала с болгарином и с греком, что, впрочем, и к лучшему. Она со всей очевидностью тащится и на одного, и на другого. Может быть, она себе кого-нибудь из них снимет, а я, на худой конец, займусь Сандрой, если Бог не пошлет мне что-либо поаппетитнее.
Санра же на меня крепко запала. Это неплохо. Благодаря приближенности к ней, я занимаю выгодную позицию. К Сандре подходят здороваться все вновь прибывающие, что дает мне прекрасную возможность отслеживать человеческий материал. А материал этот как-то не радует. Уже совсем почти отчаявшись, я вдруг замечаю на горизонте любопытный объект. Он приближается.
– Привет, Сандра!
– Привет, Айна!
– А это моя подруга Мая. Она приехала из Хельсинки на выходные.
Остановилась у меня. По-русски она не говорит совсем.
Так, это уже кое-что. Айна страшна. Зато Мая – ничего. Мне кажется, что Сандре она тоже приглянулась. Сандра вообще выглядит как девушка с лесбийскими склонностями. Я вижу, как она сразу приободрилась при виде Маи. Значит, почувствовала, как и я, идущую от нее сексуальную энергию. Во, стерва!
Мая – взрослая женщина лет под тридцать. Она блондинка с длинными волосами и с миниатюрными формами. Очень маленькая, будто кукла, но при этом у нее все на месте – под черным свитером в обтяжку проступает соблазнительная грудь, фигурка у Маи игрушечная, складная. Было бы недурственно разложить ее на моем желтом диванчике. Никогда в жизни у меня еще не было такой маленькой женщины.
– Наверное, ты очень важный человек, если у тебя в руке сразу два мобильных телефона, – кокетливо бросает она мне.
Черт подери, у меня в руке действительно два мобильных телефона! Благо, они крошечные. "Сименс" с австрийским номером я взял с собой в ожидании SMS от Пии, а маленькую складную "Моторолу", подключенную к "Форе", на всякий случай, чтобы можно было в любой момент в случае надобности отзвониться.
– У меня два телефона потому, что у меня два уха.
В завязавшуюся между нами беседу ввязывается Сандра. От нее будет теперь нелегко отвязаться. Она почувствовала сладенькое, и не захочет просто так отступать от лакомого кусочка. Придется мне взять их обеих к себе. Когда мы с Сандрой вдоволь насладимся маленькой Маей, доведя ее до изнеможения, тогда я выебу еще и Сандру. Получится хорошая оргия.
Мая отчаянно присоединяется к нам пить водку. Краем глаза я наблюдаю за Ольгой, отмечая, что ее потенциальные жертвы сваливают одна за другой, и она остается одна. А Мая уже закидывает в беседе удочку о моем жилищном месторасположении. Проклятье! Если я заберу ее сегодня с собой, на завтра об этом узнает вся local Finnish community. О моих похождениях немедленно доложат Пие. Ну и что? Неужели для меня это так важно? Выходит, что важно.
А Ольга кидает в меня грустные взоры. На улице дождь. Он долго собирался и, наконец, неожиданно грянул – с молниями и раскатами весеннего грома. Мосты разведены. Ей нужно зависать здесь до утра, если я не возьму ее к себе. Как проступить? Попробовать встретиться с Маей завтра?
– Скажи мне твой номер телефона, и я пошлю тебе SMS, – предлагаю я ей. – Мы можем встретиться завтра, потому что сейчас мне надо отвести домой женщину, которую я с собой сюда привел. Я ей обещал.
– Хорошо.
Она говорит мне свой номер, и я посылаю ей мессидж.
– Проверь, дошел ли он, – говорю я.
– Проверить это я смогу только у Айны, потому что мой телефон у меня в багаже.
– Утром, когда проснешься, пришли мне ответ, и мы пойдем с тобой завтракать.
Тут я замечаю, что у нее к груди прилип волосок. Тонкий длинный волосок натуральной финской блондинки. Он отчетливо выделяется на черной хлопчатобумажной ткани пуловера. Она перехватывает мой взгляд и тоже его замечает. Протянув руку, я осторожно беру его за кончик двумя пальцами и очень медленно – миллиметр за миллиметром тяну на себя.
Весь внутренний эротизм этой сцены нельзя выразить словами, но он находит скрытое выражение у меня в штанах, где, пробуждаясь от сна, поднимает голову змееобразное чудовище, и – явное на лице Маи, которое вмиг становится красным и жарким. Ее веки подрагивают, ноздри вздуваются, а губы вдруг пересыхают. Она чувствует невидимую активизацию чудовища-змея, готовая предоставить ему временное убежище в уютной маленькой пещерке у себя между ног, гостеприимной и теплой.
"Поместится ли?" – думаю я, и по ее глазам вижу, что если даже и не поместится, то пусть влезает хоть наполовину или хотя бы на треть – ей все равно будет приятно: в тесноте, да не в обиде. Я тяну за волосок долго-долго, медленно-медленно, пока между нами продолжается внутренний диалог. Я снимаю его и, встряхнув рукою, даю упасть ему на пол.
– Give me a kiss, – говорю я, – I have to go.
Она послушно целует меня в губы, которые я затем протягиваю Сандре, все время за нами наблюдавшей, затем поворачиваюсь к Ольге и ухожу с нею в дождь. Так, вся буря и натиск, заготовленные для Маи и Сандры, целиком достаются Ольге, отправляемой мною в ночное плаванье страсти на новом желтом диване, купленном во имя Пии.
Только в объятьях у Ольги я замечаю, насколько пьян, моя голова кружится, мысли улетают и беспорядочно носятся стаей по комнате в автономном режиме от моей головы. И только хуй мой остается мне, как всегда, неизменно верен. Мне кажется, что желтый диван – это спасательный шлюп в океане жизни, шлюп, давший течь, которую мой хуй самозабвенно нащупывает и затыкает. Но течь от этого не уменьшается, а становится все больше и больше, так что заткнуть мне ее так и не удается, как бы неистово я с ней не боролся, качаясь на неистовых волнах вверх-вниз, поскольку течь эта – Ольга.
Воскресное утро начинается с похмелья. Поскорее отправив Ольгу домой, я тщетно жду мессидж от Маи. Я странным образом уверен, что она мне его пришлет. Однако его все нет и нет. Решаю послать ей напоминание, но, найдя в памяти телефона ее номер, понимаю, что это бессмысленно – я его явно неправильно записал, даже код Финляндии перепутал, а в самом номере не хватает одной цифры – в этом я убеждаюсь, сравнив его с другими финскими номерами.
Звоню Ольге. Прошу найти номер Айны. Она обещает узнать его у болгарина и мне перезвонить. Через двадцать минут Ольга сообщает мне, что болгарин номера не дает. "Во, гондон!" – думаю я, хотя, возможно, это только Ольга так говорит – из ревности, не хочет, чтобы я встретился с другой женщиной. Да ну их всех на хуй!
Посылаю мессидж Пие. Ответа нет. Начинаю собираться в дорогу и продумывать оставшиеся дела. Завтра необходимо занести в "НоМИ" мою рецензию. Я ее распечатал. Вера Бибинова куда-то уехала, но мне сказали по телефону в редакции, что статью я могу занести в любое время и для нее оставить. "Дорогая Вера!" – пишу я. – "Завтра уезжаю в Лондон недели на две-три. Ваше задание выполнил, как сумел. Надеюсь, что Ваши ожидания не будут обмануты. С уважением, Владимир Яременко-Толстой".
Было бы неплохо успеть отдать станок для контратипирования негативов девушке по имени Наташа, заодно ее выебав. Девушку-фотографа по имени Наташа я встретил на выставке немецких студентов в галерее "Борей". Она была с фотоаппаратом и снимала там "произведения искусства" и людей. Мне показалось, что у нее большая грудь, и я решил подкатить к ней яйца.
– Вам не нужен станок для контратипирования негативов? – спросил я ее. – Мне жалко его выбрасывать, поскольку вещь эта сама по себе очень хорошая и редкая. Все остальное фотооборудование я уже давным-давно отнес на помойку, а станок оставил. Он работает, я его проверял. Хотите?
– Задаром?
– Да.
– Хочу.
– Как мне с вами связаться.
– Запишите мой номер пейджера.
Глава 74. РЕВАНШ. УРОК РУССКОГО ЯЗЫКА.
В пять часов вечера мне приходит мессидж от Пии – "All my friends are gone. I feel a little bit sad. Hugs, Pia". Я тут же звоню ей домой, но дома ее нет. "Where are you? I tried to call you, but you are not home. Kiss, Vladimir". "I am at Merja's place". "Maybe we should spend a night together before I am leaving for London?". "I will contact you later".
"Понятно" – соображаю я. – "В присутствии Мерьи ей трудно принять решение, ведь Мерья – мой недруг, но мое откровенное предложение, по всей видимости, явно пришлось ей по душе. Боже мой, до чего же женщины склонны к конкретности! Честно говоря, посылая свой мессидж, я ни на что не надеялся, это была скорее шутка. Она же восприняла все крайне серьезно. Теперь надо ждать".
Мое настроение улучшается, я принимаюсь петь, поколачивая руками и ногами свой красный боксерский мешок. Новый мессидж не заставляет себя ждать слишком долго – "I just came home. You can phone me. Pia". Ага! Сейчас позвоню. Постараюсь быть предельно обаятельным и осторожным, чтобы получить желаемое.
– Привет! Ну что?
– У тебя было отличное party. Мне очень понравилось.
– Правда? – голос ее звучит недоверчиво.
– Конечно, правда! У тебя так много друзей и это удивительно, что они нашли возможность приехать, чтобы тебя поздравить. Я считаю, что это чудесно!
– Мне теперь немного грустно, что все они снова разъехались.
– Но праздник был хороший. А что вы делали вчера вечером? Я звонил в шесть, но мне сказали, что ты спишь. – Я сознательно стараюсь не говорить о главном, предоставляя ей самой взять инициативу в свои руки. Я грубо льщу, зная, что лесть никогда не бывает чрезмерной. Лесть разоружает и делает людей мягкими и снисходительными.
– Да, я спала, потому что я снова так много пила вчера днем. А вечером мы пошли в "Конюшенный двор", но мне стало там так плохо, что я всех оставила, взяла такси и поехала домой спать снова. А когда ты едешь в Лондон?
– Послезавтра. Во вторник.
– Тогда, давай, делаем это завтра.
– Мне еще позвонить?
– Нет, просто приходи в семь.
– Хорошо. Я куплю что-то на ужин.
– Я хотела бы с тобой пообедать или пойти выпить кофе, попрощаться, ведь ты уезжаешь, – говорит мне по телефону Ольга. – У тебя будет сегодня время?
– Честно говоря, нет. Но ты могла бы поехать со мной в редакцию
"НоМИ". Там есть обеды для бедных художников по 30 рублей. Мне надо отвезти статью, а заодно мы могли бы и пообедать. Кстати, вернулась редакторша, она мне только что звонила, и я могу тебя ей представить. Не исключено, что у них могут быть для тебя переводы.
– Я могу переводить с чешского и с английского. Только я не смогу быть там долго. Мне нужно будет вернуться на работу.
– Я тоже там долго не задержусь. Хочу зайти после этого на
Кузнечный рынок – купить что-нибудь на салат, сегодня вечером меня пригласили на ужин.
После "НоМИ" я покупаю на рынке помидоры, огурцы, белый сыр и пучки зелени – петрушку, укроп, и базилик. У бабушки возле метро нахожу букет красивых полевых цветов. Дома у меня есть припрятанная еще с приезда Хайдольфа бутылка красного австрийского вина. Все это я загружаю в пакет и ровно назначенный час появляюсь у Пии.
Я застаю у нее собирающуюся уходить Гульнару, которая мне открывает. Пия сидит в прихожей на табуреточке тихая и умиротворенная, одетая в зеленый спортивный костюм "Nike". Я подхожу к ней, опускаюсь на колени и целую ее в губы. Она радостно отвечает мне, просовывая мне в рот свой язык, и мы замираем под пристальным взглядом Гульнары, присосавшись друг к другу, словно две пиявки, и даже не пробуя оторваться.
– Я принес что-то покушать, – говорю я.
– Тогда идем в кухню, будем готовить ужин.
Она берет меня за руку, и мы переходим в кухню. Я чувствую вдруг, как ревнует Гульнара. Забеспокоившись, она возвращается от двери и просит возможности позвонить. Пия хихикает, слушая ее гортанные выкрики в телефонную трубку на одном из кавказских наречий, и мы целуемся дальше.
Поговорив, Гульнара неохотно удаляется. Кая нет дома. Как только дверь долгожданно захлопывается, я нетерпеливо просовываю свою руку Пие в штаны, и она жадно захватывает ее своими мягкими и влажными, как у лошади, губами. Но если у лошади есть зубы, то у пииной пизды, я это точно знаю, их нет.
– Одень, пожалуйста, кондом.
– Зачем, у тебя ведь спираль?
– Так мне будет спокойней.
Я достаю из бумажника презерватив и овладеваю ей прямо на полу прихожей среди разбросанной в беспорядке обуви.
– Пойдем в комнату, – шепчет она.
Я обхватываю ее, и несу так, нанизанную на член, в гостиную, где укладываю на накрытый ватным одеялом стол, на котором еще недавно делала массаж Гульнара. Уложив Пию на стол, я сам на него вскакиваю, закидываю ноги женщины себе на плечи, и, удобно устроившись на корточках, жучу ее в бешеном ритме кролика.
– Я думал, что потерял тебя навсегда. Мне трудно поверить, что мы снова вместе. Знаешь, я мастурбировал, думая о тебе.
– Правда? Я тоже это делала…
– Какой удобный стол!
– Мне кажется, что он вот-вот развалится.
– Ничего, выдержит.
А стол министерства иностранных дел Финляндии действительно грозит пасть на все свои четыре ноги, как загнанная лошадь. Он скрипит и шатается в ритме нашей неистовой скачки. Я чувствую, что он скоро рухнет вперед на одном из поступательных толчков моего хуя. Тогда Пия неизбежно упадет с него головой вниз и неминуемо сломает себе шею. Нетрудно рассчитать траекторию – она со всего маху врежется головой в стену, я же спасусь, зацепившись своим хуем за ее пизду и отделавшись лишь легким испугом.
Интересно, оправдают ли меня за неумышленное убийство во время полового акта? И будет ли международный скандал? Пришлет ли финское правительство дипломатическую ноту протеста послу России в Хельсинки, угрожая ответными мерами, или нет? А что напишет желтая пресса?
"Сотрудница финского консульства трагически погибла от любви русского мужчины", "Падение со стола", "Финская женщина-дипломат нашла смерть в объятьях любимого", "Отдалась, сломя голову", "Сломала шею во время оргазма", "Сломанный стол, сломанная шея, сломанная любовь"… Сюда можно будет добавить сломанную карьеру, сломанную жизнь и сломанные надежды.
Ломать все это мне не хочется, поэтому я сбавляю темп, давая столу отдышаться, и переходя в щадящий режим. Покупайте финскую мебель! Она надежна в эксплуатации и многофункциональна! На обычном финском столе, например, можно заниматься, читать, писать, шить, принимать пищу, делать массаж и заниматься сексом!
После party в квартире еще остались цветы, но Пия все равно радуется принесенному мной лесному букетику. Она бережно устанавливает его в вазочке на стол, на котором мы чуть было не заснули после соития, согнанные звонком в дверь вернувшегося домой Кая.
В подарок Каю я принес старый заводной советский секундомер на цепочке. Он рад подарку – вертит его со всех сторон, заводит, останавливает, заводит. Я взял с собой видеокамеру, чтобы немного поснимать, но Пия заслоняется рукой.
– Не надо меня снимать! Снимай лучше Кая – он очень фотогеничный и артистичный. Он такой настоящий рыженький финский мальчик. Его было бы неплохо снимать для рекламы. У меня есть в Хельсинки подруга, работающая в большом рекламном агентстве. Я могла бы с ней поговорить.
– Хочешь, когда я вернусь из Лондона, мы сделаем небольшой фото-сэйшен и подготовим ему порт-фолио, которое можно будет потом кому-нибудь показать?
– А ты сможешь это сделать?
– Смогу.
– Как долго ты пробудешь в Лондоне? Три-четыре дня?
– Нет. Я думаю, недели две-три.
– Так долго? К тому времени у Кая уже начнутся каникулы и он уедет в Финляндию к папе. Или мы сделаем это во время моего отпуска?
– Как ты захочешь. Давай пить вино. Я приготовлю салат.
Пока я готовлю закуски – режу помидоры, огурцы, сыр, Пия накрывает на стол, расставляя тарелки и раскладывая салфетки. За бутылкой вина она начинает рассказывать истории с праздника, которыми я не стал свидетелем, уйдя относительно рано. Внимания, впрочем, заслуживает только происшествие с Алехандро.
– Ты представляешь, Владимир, сначала он хватал за грудь сестру моей мамы, а затем попытался затащить саму маму вместе с собой в туалет. Она кричала, и ее у него вовремя отняли, не то даже не знаю, что могло бы произойти!
– Это не трудно себе представить! Помнишь, я ведь предупреждал тебя по поводу латино-американцев, всех этих Педро и Алехандро? У них у всех только одно на уме.
– Но, мне казалось, что Алехандро такой интеллигентный!
– Это всегда так кажется. А где ночевала мама с сестрой, тоже у тебя?
– Нет, они ночевали у Лизы. Здесь не было места. Люди спали везде, где только придется. Мы праздновали до утра. А почему ты рано ушел?
– Мне стало грустно. Я чувствовал себя ненужным и неприкаянным.
– Да, я понимаю. Мы все выпили. У меня есть еще красное вино.
Пойдем в кухню, нужно решить, какое лучше открыть. Есть французское и испанское. Всего три бутылки. После хорошего вина трудно пить плохое.
– Я это знаю. Обычно начинают с худшего вина, переходя к лучшему.
– Давай откроем все три бутылки и попробуем?
– Но мы ведь их все не выпьем!
– Если не выпьем – завтра Люда допьет!
– Ладно, впереди еще целая ночь.
Господи, именно за подобные проблески безумия я и люблю эту женщину! За это неожиданное решение открыть все три имеющиеся у нее бутылки красного вина сразу. И это в России, где вино представляет собой существкнную ценность! Я бы сам никогда не додумался ни до чего подобного! Господи, какой невыносимый кайф!
Скоро Кай отправится спать, а мы будем пить и ебаться до изнеможения, пока хватит сил. Мы наливаем себе из разных бутылок, чтобы попробовать. Мы целуемся и трогаем друг друга за укромные места, чтобы потом друг на друга наброситься.
И когда я ощущаю удар теплой волны внизу живота, я уже знаю, что это такое.
– Ой, я снова писовала! – смущенно говорит Пия, закрывая лицо руками в темноте.
– Ничего! Мне это даже приятно! Я хочу, чтобы ты писовала и каковала, когда я тебя ебу! Я хочу тебя, Пия Линдгрен! Хочу ебать тебя каждый день, каждую ночь, каждую минуту! И я хочу, чтобы ты при этом писсовала, какковала и пукковала! – шепчу я, удваивая согласные и произнося слова на финский лад.
– Ой, как хорошо!
– Я буду ебать тебя и в пизду и в жопу, пока не заебу совсем!
– Что это за слова? Я не знаю таких слов! Что такое "ебать",
"пизда", "заебу"?
– Ты еще много чего не знаешь! Ты вообще не знаешь русский язык!
Ты знаешь только слово "хуй" – я это знаю! Но я научу тебя настоящему русскому языку! Я открою для тебя индивидуальные курсы – "Russian in Bed"! И я буду строгим учителем. Я буду тебя наказывать за ошибки и поощрять за успехи, и все только одним методом – хуем! А сейчас я выебу тебя в жопу!
– Ой, не надо, мне будет больно!
– Не будет! Терпи!
– Ой, больно! Ой, ой!
Глава 75. СНЕГ В МАЕ._iloveyouiwantyou@hotmail.com._ ДОРОГА В ЛОНДОН.
– Я хочу тебя! Хочу тебя еще и еще! – исступленно лепечет Пия, цепко хватая меня ступнями ног за хуй, когда я поднимаюсь, чтобы налить вина. Она истерически дрочит мне ногами, лежа спиной на диване.
А я наливаю в бокал вина и опускаю туда свой натруженный хуй, желая его остудить и ополоснуть, дать ему кратковременный отдых. Я ощущаю легкие приятные пощипывания головки. Разболтав вино с помощью своего универсального инструмента, я даю его выпить Пие.
Это волшебное вино с неповторимыми запахами моего хуя, им освященное и благословленное. Я причащаю ее этим чудесным вином и грубо засовываю ей снова, отвешивая ладонями звонкие увесистые затрещины толстым целлюлитным половинкам ее толстой разъевшейся сраки.
– Грязная блядь! Сука! Вонючая пизда! Жирная уебина! Ебаная финская тварь! – ожесточенно цежу я сквозь стиснутые зубы, больно щипая ее за бока и грудь. – Сейчас я выебу тебя так, как тебя еще никто никогда не ебал! Хочешь?
– Хочу! Да, да!
В этот момент я люблю и ненавижу ее одновременно. Ненавижу за причиненную мне боль и страдания. Мне тоже хочется доставить ей страдания и боль, но вместо этого я доставляю ей одни удовольствия. Проклятая человеческая натура! Разве можно наказать женщину сексом?
Иллюзия! Самообман! Одно из самых нелепых мужских заблуждений…
– Чем ты будешь заниматься, пока я буду в Лондоне?
– Я буду делать чистки по рекомендации Гульнары. Она обещала купить мне какие-то специальные порошки.
– И мне тоже. Но я займусь этим уже после моего возвращения.
Надеюсь найти тебя худой и стройной.
– Я в это не верю.
– Все зависит от тебя.
– Надо поспать хотя бы несколько часов. Уже почти утро, а мне, как всегда, нужно рано вставать и весь день работать.
Проснувшись, я замечаю, что что-то не так. Из кухни доносятся голоса Кая и Пии. Тепло. Включен электрический обогреватель. Надев очки и взглянув окно, не верю собственным глазам – с неба падает густой белый снег. Он летит крупными влажными хлопьями, плотно ложась на землю, деревья, автомобили. Снега выпало уже много. Невероятно. Вчера был теплый солнечный день. К Пие я пришел в одной рубашке.
Снег 22-го мая! Нет, ничего подобного я не припомню! Я помню снег в конце апреля, на первое мая и даже на девятое, но не на двадцать второе! Это знак. Но что это за знак? Вдалеке слышны раскаты грома. Гроза. Весенняя майская гроза со снегопадом. На улице холодно. Мы садимся в машину, и Пия включает радио. "В Санкт-Петербурге снег, плюс три градуса тепла…"
– Ты будешь писать мне из Лондона?
– Если ты дашь мне адрес.
– Адрес электронной почты простой -
Pia.Lindgren@formin.fi,запомнишь?
– Да. Очень легко.
– Я высажу тебя возле дома. Пока!
Дома я развиваю бурную деятельность. У меня запланированы два визита – мухинка Настя хочет прийти попрощаться. Она боится, что не увидит меня после возвращения из Лондона, поскольку она собирается улетать на каникулы на Камчатку к родителям. Наверное, решила отдаться, а я выжат подобно лимону. Было бы разумно пойти позавтракать в "Колобке" – съесть пирожок с сосиской и выпить кофе.
Помимо Насти за станком для контратипирования негативов должна подойти фотограф-Наташа. Эту тоже было бы нелишним завалить. Сдается, я вступаю в полосу сексуальных подвигов. Наебусь впрок перед долгой дорогой в автобусе. Впрочем, впрок не наебешься. Печальная истина. Но если не наебусь впрок, тогда наебусь вдоволь.
Это тоже немаловажно.
А к одиннадцати мне надо подойти в ОВИР, что в Саперном переулке, за приглашениями для Кристины и ее подруги Сиси. Я их им отправлю уже из Германии. Оттуда зайду в интернет-кафе проверить почту. Вот черт! Я же забыл видеокамеру! Как мне ее теперь забрать? Посылаю мессидж. Ответа нет. Из интернет-кафе на Некрасова пишу письмо, прошу срочно позвонить мне на мобильный телефон.
Пиин звонок раздается в большом гастрономе на углу Некрасова и Маяковского, где я покупаю икру. Ее голос звучит возбужденно и весело. Чувствуется, что она с трудом сдерживает себя, давясь от смеха.
– Эй, мне очень понравился твой адрес -
iloveyouiwantyou@hotmail.com!_
– Так это ж я специально для тебя придумал и открыл, чтобы ты каждый раз, когда будешь писать мне письмо, набирала I love you I want you и hotmail. А когда будешь получать письмо от меня – ты будешь знать, что я тебя тоже люблю и хочу.
– Хорошо, я сразу же напишу тебе письмо.
– Но ответить я смогу только уже из Германии.
– Ничего, я подожду.
– Я хотел забрать мою видеокамеру. Ты получила мой мессидж?
– Представляешь, я забыла свой телефон дома. Никогда не забывала, а вот сегодня забыла. Ты можешь забрать камеру, когда придет Люда. Она должна прийти в два. Предварительно перезвони, чтобы убедиться, что она дома.
– Мне очень приятно, что ты мне позвонила. Помнишь, ты говорила, что никогда не звонишь мужчинам?
– Да, но сегодня особый случай. Я желаю тебе хорошей дороги.
Береги себя!
– И ты тоже. Целую.
Конечно же, я нагло вру, что открыл этот адрес специально для
Пии. Это мой старый испытанный адрес для интимной переписки. Я придумал его таким, чтобы он сразу запоминался. Его не надо записывать, услышанный однажды чутким женским ушком, он уже никогда не забывается –
iloveyouiwantyou@hotmail.com._
Этот адрес действует безотказно. Его легко продиктовать по телефону – при этом совсем не обязательно корячиться, мучительно произнося все по буквам. Это адрес исключительно и только для женщин. Мужчинам я его не даю, и писать им на него не рекомендую во избежание неприятных недоразумений.
А уезжать, ой, как не хочется! "Может быть мне остаться?" – думаю я. – "Зачем мне колбаситься в этих грязных гнусных автобусах, ехать в эту скучную стандартизированную и выхолощенную Германию, в этот огромный нечеловеческий Лондон с его тюремной архитектурой? Зачем? Здесь идет снег. Здесь много секса, водки и еды. Сегодня я счастлив.
Значит, по логике вещей надо остаться…"
Я чувствую, что мне уезжать нельзя, но я уезжаю, успев забежать к Люде за видеокамерой, позанимавшись скучным ущербным сексом с мухинкой Настей и отпустив фотографа-Наташу невыебанной, но со станком. Уезжаю, в спешке забыв на столе польские злотые, на которые рассчитывал пить пиво в Польше, чтобы скоротать дорожную скуку. Я уезжаю в нехорошем предчувствии надвигающейся беды.
Когда под вечер автобус останавливается на дозаправку у вонючей бензоколонки в белорусских лесах, я получаю мессидж от Пии – "How was your flight?". О, я не сказал ей, что я еду автобусом, что я боюсь летать самолетом, и не летаю уже несколько лет.
"I am still in the air. We spent a wonderful night together and I feel happy" – пишу я в ответ. "You should not use your mobile phone on the board. It is dangerous". "I know. Love, Vladimir".
В Германии я задерживаюсь на несколько дней, чтобы сделать кой-какие дела и навести порядок в моем архиве. В Германии я начинаю записывать SMS-мессиджи, получаемые мной от Пии. Мой отъезд в Лондон запланирован на воскресенье. Я собираюсь отправиться в Англию на пароме из порта Hoek van Holland, или выражаясь по-русски – из голландского хуйка. Голландский хуек – это мыс, глубоко выдающийся в Северное море. Из хуйка два раза в день ходят паромы на Харвич. От Харвича идут электрички в Лондон. Полтора часа и ты на Ливерпуль стрит.
Вот мессиджи Пии, полученные мною в Германии и в Голландии:
"Fine. Doing my cleaning. Not getting slim. Already at bed. So good night. When do you go to London? 24.05. 21:50" – это я спрашивал ее, как дела.
"Strange. It is a bin lonely without you here. I have made some job application to Finland. Hugs Pia. 25.05. 18:26" – это она ищет высокооплачиваемую работу в Финляндии, наивно полагая, что с дипломом ее тут же схватят с руками и ногами, сделав директором какого-нибудь крупного концерна.
"I am in Pushkin. Would be nice to be here with you. Beautiful. Kiss. Pia. 26.05.15:08" – сегодня суббота, она решила напиться. В ответ на эту восторженную реплику я прошу ее не пить слишком много.
"What? I know how to drink. Hugs Pia. 26.05.19:55" – это она отвечает на мою просьбу, уже явно пьяная вдрызг. Она явно возмущена.
"Miss you just now. 27.05.03:23" – этот мессидж приходит мне поздно ночью перед моим отплытием в Туманный Альбион.
Еще я получаю несколько электронных писем, и сам пишу ей письмо с предложением провести вместе лето, ведь у нее скоро отпуск. Я мог бы взять свою дочь Марию-Анастасию, а Пия своего рыжего Кая, и мы всем кодлом куда-нибудь бы рванули, поровну деля накладные расходы. Было бы просто замечательно. И дети бы друг с другом познакомились и подружились. Помнится, она хотела ехать во Францию? Что ж, мы можем поехать во Францию, а можем и в Италию. А можем и к Будилову в Осло. Можем поступить, как нам заблагорассудится.
"Hello. Have to think about summer. I have so little time holiday, so I do not know if it is any idea to drive throughout Europe, but we'll see. It would be very nice to meet Anastasia and I think Kaj would like to her too. I am not sure that we should plan anything yet. Let's see how the time goes, ok? I hope you are enjoying your time and we'll see when you get back. Pia" – осторожно отвечает она. Может быть, она и права – время покажет…
Но отчего у меня такое плохое предчувствие? На первый взгляд вроде бы все отлично. Почему же мне кажется, что здесь что-то не так?
Воскресным утром 27-го мая 2001-го года я отплываю на большом океанском лайнере компании "Silva Line" в Великобританию, с аппетитом поглощая обильный континентальный завтрак на комфортабельной палубе с панорамным обзором штормящего моря, подернутого густой пеленой тумана и моросящего дождя.
Глава 76. НОВЫЙ ДОМ ТИМА ГАДАСКИ. КЛАПТОН. РРАЗГОВОР ПО ДУШАМ.
В Лондон я везу из Германии свой бубен, который меня попросил взять Гадаски для очищения дома. Сам Гадаски встречает меня у выхода с платформы на Ливерпуль стрит, обнимает и ведет к машине. Недавно он купил себе старый большой "Ситроен" на пневматической подушке – культовую модель 70-х годов.
