Милость богов

Ольга Яновская

Милость богов

Глава 1

– Здрав будь, добрый господин. Не найдётся ли у тебя мелкой монеты для умирающего странника? – раздался могучий бас. Мелкие птахи, дремавшие в тени и наслаждавшиеся лесной прохладой, вспорхнули и скрылись среди ветвей.

Высокий парень с засаленными серыми космами никак не выглядел умирающим. Старая застиранная рубаха явно мала для него, короткие же оборванные штаны наоборот шире раза в два, и парень подпоясал их толстой бечевкой, собрав широкими волнами.

Он вышел из-за ствола дуба, подняв ногами, обутыми в добротные сапоги, пыль с узкой тропы. Парень насмешливо оглядел доброго господина, к которому обратился, заслышав шаги одинокого путника. После первого же оценивающего взгляда «умирающий» скис, словно забытое на солнце молоко.

На лесной тропинке стоял молодой воин на голову выше его самого, в добротной куртке с нашитыми на груди металлическими бляхами, в крепких штанах, вправленных в высокие сапоги из хорошо выделанной кожи, на широком поясе висел кинжал. Ножны и рукоять кинжала украшали самоцветные каменья и серебро. Лучи яркого полуденного солнца игриво прикоснулись к острым граням камней и рассыпались разноцветными бликами. А из-за плеча виднелся меч, рукоять его была украшена выпуклым узором с изображением растений.

Воин шёл пешком, всё своё неся на себе. А из пожитков всего-то и была, что на удивление худая котомка. Поиздержался путник. Давненько, наверное, бродит без работы.

Иссиня-черные удлиненные волосы щедро перемешаны с сединой, воин собрал их в «хвост» и перевязал на лбу кожаной лентой.

«Что такого произошло с ним? – удивлённо подумал парень. – Слишком молод для старческой седины. Отчего же «серебро» опало на волосы, а не в кошель?»

Чёрный цвет одежды придавал бледному лицу воина угрожающий вид, а в сочетании с хмурым недобрым взглядом легко мог напугать случайных прохожих.

Ладонь путника лежала на рукояти кинжала, он равнодушно потирал кончиком указательного пальца широкую крестовину, слегка покачивая оружие.

– Подаяния просишь или грабить надумал? – спросил воин. Низкий чуть хриплый голос показался неудавшемуся разбойнику холодным и страшным, как призрак в пустом переходе замка. Парень раболепно поклонился и зачастил:

– Господин ошибся! Я всего лишь смиренный раб, брожу по дорогам, прошу милостыню, тем и живу. Ищу истину в пыли верст.

Воин хмыкнул, но ладонь с оружия не убрал. И не важно, что меч оставался за спиной, такой и кинжалом убьёт, не задумавшись и аппетита не потеряв.

– Складно говоришь. Только истину не в пыли ищут. Учился где-нибудь?

– От господина не ускользнёт ничего. – Парень осклабился, показал в ухмылке крепкие зубы. – Меня зовут Русак. Я три года изучал науку целительства в университете города Райны. Слыхал о таком?.. Вот я и говорю… Прилежно учился, и тем подорвал здоровье. Знаешь как вредны пыль старинных фолиантов и чтение ночной порой?

Он горестно вздохнул, бросив быстрый взгляд на лицо воина. Тот слушал рассказ бывшего студента с отстранённым видом. Только большие серые глаза цепко осматривали могучие плечи парня, длинные руки с широкими, как лопата землекопа, ладонями и крепкие ноги, виднеющиеся из куцых штанин. От такого взгляда не ускользнет ни одна мелочь, а вздумай парень напасть, то не успел бы сделать и пары шагов. Тот понимал это (не первый год бродит по дорогам, знает цену людям!), а потому сложился в поклоне чуть не пополам.

Не дождавшись ответа от воина, он спросил сам:

– А ты кто будешь, господин?

– Меня зовут Марк.

Воин приподнял длинный рукав куртки, в которую был одет несмотря на жару. На левом запястье тускло блеснул широкий браслет. Такие вещицы бывают очень полезны. В них частенько опытные оружейники прячут тонкие лезвия, чтобы иметь возможность разрезать веревки, если окажешься в плену и связанным. Некоторые умельцы рискуют смазывать такие лезвия ядом, и тогда даже царапина может стать смертельной для противника. Но тут возникает масса опасностей для самого владельца. Спьяну или сдуру может и сам пораниться.

На гладкой чуть потемневшей поверхности браслета Русак заметил клеймо и подался вперёд, чтобы лучше рассмотреть его. Он увидел изображение мешка с длинными завязками, перед мешком, словно стремясь разрезать его, наискось нарисован меч с широкой, покрытой хитрым узором крестовиной, а с кончика обоюдоострого клинка падали три монеты.

Глаза неудавшегося разбойника распахнулись, он осторожно отошёл на пару шагов и только после этого осмелился посмотреть на воина.

– Господин… господин – наёмник?! А где же твой хозяин?

Русак оглядел ближайшие кусты, словно ожидая, что там прячется целая толпа. Воин усмехнулся, проследив за растерянным взглядом парня.

– Не трудись. Я один. Мой хозяин погиб, и я иду в город Ротов, в храм Ледяной богини Мары, чтобы жрицы решили мою судьбу.

– Вот так история!

Русак с интересом поглядел на тень наёмника, ища подтверждения его слов. Слышал где-то истории про таких обреченных, как этот. Тень воина тянулась по дорожке совсем в другую сторону, чем у Русака. Как бы наёмник ни поворачивался к солнцу, тень всегда оказывалась за спиной. Причем отличия на этом не заканчивались. Густоты и черноты она была такой, что казалась кусочком ночи. Боязно даже наступать на неё.

– Э-э-э, господин, – протянул Русак, поглядывая на нового знакомого с искренним состраданием. – Да ты помечен богиней смерти. М-да… С таким стражем, как твоя тень, не сбежишь. Вмиг головы лишишься. Позволь, я пойду с тобой, добрый господин! Я так хочу посмотреть на это. Ведь тебе позволят сражаться на арене, чтобы защитить честь? Если выиграешь, они позволят тебе жить, и тогда состоятся торги. Какой-нибудь богач сможет выкупить твою преданность.

– Всё это будет при условии, что мне вообще позволят выйти на арену, а не приговорят к казни без всяких испытаний. Ты можешь проделать весь путь впустую.

– Пугаешь меня, правда? – Русак хихикнул и погрозил пальцем. – Не хорошо, господин. Ты ведь не виноват в смерти хозяина? Так ведь?

Марк нахмурился и сплюнул вязкую слюну. Хотелось пить, но вода кончилась, и он искал какой-нибудь родник, когда дорогу перешёл неудавшийся разбойник и целитель.

– Что? Неужели виноват?

– Шёл бы ты своей дорогой, парень. Я не беру попутчиков.

Марк прошёл мимо посторонившегося Русака и неторопливо продолжил путь. Спешить было некуда. В храм наёмник должен явиться не позднее зимних праздников, а до Ротова около двух месяцев пути. В запасе как минимум три месяца, чтобы насладиться жизнью. Вряд ли ему вообще позволят доказать право на жизнь, а если случится такое чудо и жрицы позволят выйти на арену, то против соперников, вызванных для испытания осужденного, мало кто может выстоять.

Но Марк с мрачной решимостью думал, что ничего не изменил бы в прошлом, окажись такая возможность. Он был прав! И докажет это, даже если ценой станет жизнь.

Когда высокая черная фигура наёмника скрылась за поворотом, Русак досадливо сплюнул. Так хорошо начиналось утро! Сытно поел, удачно сбежал, не расплатившись, пока хозяин корчмы отвернулся, а вышибалы не было, наверное, из-за скупости хозяина. Нет! Не даром в народе говорят, что встретить наёмника к неудаче. Осталось только попытать судьбу в ближайшем городе, то есть в Лимии.

Марк же чувствовал, как в спину глядит Русак, алчно и досадливо. Знал до последней мелочи о чем тот думает. Добротная одёжка у наёмника, оружие такое, что денег после его продажи хватило бы на год привольного житья! Да и плату за прошлую службу, наверное, не всю промотал. Эх, хороша добыча, да больно опасная. Полезнее для здоровья с болотной нечистью схлестнуться, чем с таким одиноким путником, как этот.

Деревья росли всё реже, тропка лихо петляла между стволами, словно её проложил вусмерть пьяный дровосек, но наёмник уверенно шагал вперёд.

Когда за спиной остались последние деревья, воин чуть придержал шаг. Впереди виднелись каменные стены города.

Через широко распахнутые ворота туда и обратно проходили люди самого разного достатка и сословия. Два ручейка, стремящиеся навстречу друг другу, состояли из желающих войти и желающих выйти. Они сталкивались и неторопливо протекали через перекидной мост.

Как слышал наёмник, сегодня в городе – ярмарочный день, и жители соседних сел и деревень спешили занять лучшие места в длинных рядах базара, чтобы продать свой товар и что-нибудь купить на вырученные деньги.

Между лесом с благодатной прохладой и городскими стенами раскинулась выжженная солнцем пустошь. Наёмник на глаз прикинул расстояние, поправил за спиной котомку и бодро зашагал вперёд.

Вскоре он уже пристроился в хвост очереди. Марк с первого взгляда понял, что мост давненько не поднимали. Потемневшие от времени, потёртые сотнями и сотнями ног доски крепко вросли в твёрдую, как камень, землю. Ров пересох, колья, когда-то врытые в его дно, покосились, часть из них упали. И теперь жаловались всему миру на жестокую несправедливость судьбы трухлявыми концами.

Наёмник поскучнел ещё больше, одарив яростным взглядом хорошенькую девушку, рискнувшую послать ему лёгкую улыбку. Она удивленно распахнула глаза и отвернулась, обиженно фыркнув.

Похоже, что жители города не слишком опасались нападений.

На удивление очередь продвигалась быстро, наёмник бросил десять медяков в высокий кувшин с узким горлышком, бдительные стражники шевелили губами, считая монеты, и провожали их жадными взглядами. Воин мысленно обругал лентяев, которые должны были охранять ворота и проверять приезжих, а вместо этого следят, чтобы все платили исправно.

Наёмник миновал поднятую решётку и вошёл в город.

Живот раздражённо заворчал, и воин первым делом решил заглянуть в харчевню, поесть, а уж потом продолжить путь.

Он неторопливо шагал по запруженной спешащими людьми улице, с интересом оглядывался на одноэтажные и двухэтажные домики – около некоторых из них хозяева разбили крохотные садики, – а однажды даже приметил дикий виноград, густо увивавший стену.

Несколько раз Марк пропускал всадников, прижимаясь к стенам. Из-за одного из высоких заборов на него залаяла шавка, захлебываясь пронзительным лаем, кинулась на калитку, та даже вздрогнула.

Чем ближе Марк подходил к центру, где высился замок с высокими белыми стенами, тем чаще попадались патрули уличной стражи. На улицах неторопливо гуляли жители.

Сюда селились самые богатые и родовитые, льнули к успокаивающей мощи замка, как трусливый пёс к ногам хозяина.

Марк не стал входить в богатые кварталы и, обогнув их, направился к пристани, где располагался квартал ремесленников и корчмарей.

«Что ж, – подумал Марк, – обычный маленький городок. Давненько они не знавали нападений, разжирели, раздобрели. Соседи раньше были грозным государством, держали в страхе врагов и почтении друзей, – вздохнул он. – Хороший был правитель! Жаль, погиб, а теперь претенденты на престол заняты делёжкой власти».

В соседнем Моранском царстве после смерти последнего царя (говорят какая-то тёмная история, в которую замешана его младшая дочь) многие стремятся занять место на троне. Оттого войны, заговоры и убийства не прекращаются ни на день. Правда, Марк слышал, что недавно на трон взошёл дальний родственник умершего царя и пытается крепкой рукой навести порядок. Никто не берётся предсказать его будущее, даже прославленные прорицатели мягко уходят от ответа.

Встречные словоохотливые торговки указывали дорогу Марку, при этом навязчиво предлагая товар. Это и сладкие булочки и печеная рыба, которая водилась тут в изобилии. Город стоит на берегу небольшого залива – грязной лужи, как называют враги, соперничая в острословии. В чём-то они правы, глубина залива не позволяет большим судам подойти к пристани, поэтому к старым порыжевшим тумбам привязаны только небольшие лодочки. Рыбная ловля составляет основной доход жителей маленького города. Этим они кормятся, поставляя жирных осетров соседям.

Говорят, сам царь Радомир, правитель здешних земель, любит жареных и запеченных в тесте осетров. Отчего же не уважить доброго господина? (Чтоб он подавился, кровосос проклятый!)

Следуя указаниям крикливых торговок, а больше ориентируясь на сильный запах водорослей, рыбьей требухи и крики чаек, наёмник вышел на широкую улицу, упирающуюся в старую пристань. Здесь-то и расположилась большая часть лавочек ремесленников, а среди них яркими зазывными вывесками выделялись харчевни.

Воин неторопливо шагал по дороге, посыпанной мелкой галькой, под часто хрустели ракушки. Мимо сновали мужики с сосредоточенными лицами, женщины и девушки несли корзинки, наполненные рыбой. Никто не обращал внимания на хмурого воина. Мало ли их тут ходит в поисках работы?! Тех, кто разорился, или тех, кто решил сменить ремесло воина на более мирное. Хватает и тех, кто хочет перебраться на другой берег во владения воинственного соседа, чтобы побольше заработать.

Над одной из дверей квартала с тихим скрипом раскачивалась вывеска: потемневший от дождей и солнца меч в грубом металлическом круге – знак высшего мастерства оружейника.

Марк озадаченно хмыкнул: «Почему признанный мастер осел в маленьком городе, а не в шумной столице? С другой стороны, за славным оружием поедут даже с другого конца царства! А через здешние земли проходит множество воинов, поэтому без работы он не останется».

Марк помедлил, размышляя, нужно ли ему новое оружие. «Что ж, – решил он, – впереди долгая дорога. А если жрицы все-таки позволят выйти на арену, то у меня должно быть всё самое лучшее. Почему бы не порадовать себя?»

Денег, которые наёмник прихватил из замка бывшего хозяина, должно было хватить на самый лучший меч.

С такими мыслями Марк толкнул дверь и вошёл в широкую комнату. Три стены от потолка до пола занимали полки с оружием. Исключение составляла стена с узким проходом, закрытым тяжелой тканью. Именно эту стену, расположенную по левую руку от воина, отделяла высокая стойка. На ней громоздились различные мечи и кинжалы, а сбоку оружейник выложил кастеты.

– Эй, хозяин! Есть кто?

Ткань всколыхнулась, и перед наёмником появился высокий толстяк. Объемное брюшко с трудом помещалось под серой рубахой, тонкий поясок оказался где-то в районе груди, а широкие штаны делали оружейника необъятным. Марк с удивлением окинул взглядом тучную фигуру: «Как он умудрился протиснуться в столь узкий проход? По стати явно был когда-то кузнецом, и даже хорошим, если знак имеет, но теперь стал торговцем. Наверное, давненько в руки молот не брал, всё больше золото считал».

Спокойная сытная жизнь сыграла с оружейником забавную шутку. Когда-то крепкие руки с могучими кулаками, способными ворочать тяжеленные молоты, и тело, не знавшее усталости, нынче обросли жиром.

– Что угодно господину? – прервал оружейник размышления Марка.

Хозяин огладил пятернёй седую бороду и привычно оценил одежду и снаряжение, прикидывая сколько можно взять с клиента.

– Есть у тебя метательные ножи?

– А как же! У старого Архипа всё есть. И только лучшее. Товар такой, что пальчики оближешь. Выбирай, господин.

«Не такой уж старый», – подумал Марк, огляделся и неторопливо пошёл вдоль полок. Он миновал, почти не задерживаясь, стойки с мечами, саблями, едва удостоил взглядом массивные булавы и приблизился к самой маленькой полке, спрятавшейся в тёмном углу.

Там в беспорядке лежали шесть потрепанных кнутов. Марк взял один и повертел без особого интереса. На свету блеснула потрескавшаяся позолота.

Ну, позолота – это, конечно, громко сказано. Так, дешёвое украшение. Однако хлыст на удивление гибкий и прочный, явно выполненный из качественного материала, а на конце усилен маленькими шипастыми шариками. Наёмник всё вертел и вертел в руках кнут, не желая выпускать.

– Господину воину приглянулась эта вещь?

Толстяк с любопытством следил за Марком.

– Да. Я возьму его, – ответил он неожиданно для себя. Марк никогда прежде не ощущал такого притяжения, любовался кнутом, словно величайшей ценностью, и понимал, что ни за что не выпустит из рук.

Архип равнодушно кивнул.

– Это дешёвая вещь. Она почти ничего стоит. Взгляни лучше сюда.

Оружейник широким жестом обвел выставленный товар. Марк засунул кнут за пояс и подошёл к прилавку.

– Не хочешь ли купить меч, равных которому нет и не будет?

Архип с удивительной для его фигуры прытью нырнул под стойку и почти сразу встал. На протянутых ладонях, словно ребенка, он держал меч. Наёмник только мельком глянул на него и тут же прикипел взглядом. Перед ним лежало не обычное оружие, какое можно купить у любого торговца. Это была вещь, любовно выкованная мастером, потратившим немало сил и времени. Вещь, в которую он вложил всю душу без остатка.

– Это последнее моё детище, – поймав восхищённый взгляд наёмника, Архип пояснил: – Я беру в руки молот изредка. Не могу совсем бросить своё ремесло и продавать только товар моих сыновей. Они у меня кузнецы, как я. Обрати внимание на клинок, – продолжал Архип, раздувшись от гордости. – Уверен, такой знаток оружия, как ты, оценит его по достоинству.

Наёмник взял меч в руки и подошёл к окну, чтобы лучше рассмотреть. Осторожно провёл ладонью по клинку, ощущая силу, исходящую от оружия, мощь, как от несокрушимого бойца. Клинок был выкован из булатной стали, на золотисто-буром фоне выделялся характерный крупный узор, он располагался прядями в виде поясков – «коленец», повторяющихся по всех длине. Лучшего клинка и представить сложно!

Марк щелкнул по клинку, и по маленькой лавке разнёсся высокий и чистый звон – меч откликнулся прекрасной мелодией.

Клинок венчала бронзовая рукоять, где на чернёном фоне выделялся замысловатый узор. Рукоять удобно лежала в ладони, такое оружие не выскользнет из рук в пылу сражения, не подведет в решающий миг.

– Это самый лучший меч, какой сможешь отыскать, – сказал оружейник, расплывшись в улыбке. – За него не жалко золота по весу. Верно?

Рука Марка замерла на миг, он осторожно положил меч на прилавок и обернулся к мастеру. Цена была невероятно высокой, но и оружие не простая поделка. Он вздохнул, вытащил тяжёлый мешочек с золотом и бросил на прилавок.

– Отмеряй, здесь должно хватить.

Архип прищурился, примериваясь к содержимому кошеля, и медленно кивнул.

– Да, но хватит только, чтобы купить меч. – Он тут же расплылся в улыбке, как кот, обожравшийся сметаны. – Эх, была не была! Разорюсь из-за своей доброты. Забирай кнут и вот эти метательные ножи даром. Когда-нибудь, когда разбогатеешь, приходи. Тогда и вернёшь деньги.

Расплатившись с хозяином, Марк вышел на улицу. Оказывается, он провел в оружейной лавке довольно много времени, вечерние сумерки успели окутать город, возвещая о скором приходе ночи.

Наёмник легко прикоснулся ладонью к рукаву, там он спрятал кинжал в ножнах. На поясе крепились пять метательных ножей. Неплохо. И Марк и оружейник остались довольны друг другом. За спиной в ножнах лежал новым меч, а старый Марк нёс в руке.

На улицах народу прибавилось. Предвкушая вечернюю прохладу, люди покидали душные дома и отправлялись за покупками или просто на прогулку. На булыжных мостовых протянулись длинные тени, ветер подхватывал мелкий сор, пыль и бросал полными пригоршнями под ноги прохожих.

Наёмник выбрал самую чистую на вид корчму. Над крепкой добротной дверью висела табличка. На ней художник нарисовал кружку, в которой пенилось золотистое пиво, рядом лежал огромный окорок с поджаристой корочкой, над которой невесомо вился дымок. Под заманчивой картинкой было размашисто выведено: «Тихая гавань».

Марк хмыкнул. Хозяин не стал ломать голову над сложным названием. Выбрал, наверное, первое, что пришло в голову.

Наёмник толкнул дверь и окунулся в многоголосый гул. Широкий на удивление хорошо вымытый зал заполняли местные гуляки, под потолком клубился табачный дым, между столиками сновали девушки с подносами, а за стойкой расположился хозяин. Он лениво протирал стакан грязным полотенцем.

Рядом с дверью стоял крепкий детина с пудовыми кулаками. Он жадно следил за гостями, словно торопил задир начать драку. В его чистом взгляде так ясно читалось нетерпение, что Марк даже посочувствовал бедолаге: «Эк старается выказать рвение перед хозяином! Доказать, что не даром получает плату за работу».

Марк прошёл в угол и сел за свободный столик, а старый меч прислонил к лавке.

Рядом замерла молодая пухленькая служанка и, чуть склонившись, вопросительно поглядела на воина.

– Что у вас можно поесть без вреда для здоровья?

Девушка стрельнула взглядом на хозяина и чуть помялась.

– Вся еда хорошая.

– Ладно, неси что есть.

Девушка заспешила на кухню, при этом ловко огибая шаловливые руки гуляк.

В общей зале шумели и провозглашали здравицы, и никто не обращал внимания на наёмника.

Вскоре показалась служанка, она несла тяжеленный поднос. Марк хмуро поглядел на спешащую к нему девушку. Она, натолкнувшись на его взгляд, споткнулась, кувшин на подносе зашатался, угрожая расплескать содержимое по всему залу, ближайшие выпивохи испуганно выдохнули. Но девушка справилась. Ловко подхватила поднос, гордо выпрямилась, и твёрдым шагом подошла к наёмнику.

На стол перед Марком служанка выставила дымящуюся миску с пшеничной кашей, щедро сдобренной большой горкой тушёного мяса, рядом встал кувшин угрожающих размеров. В другой миске дымились большие куски жареного гуся, а на блюде лоснились гусиные почки, политые густым соусом. Наёмник удивленно крякнул. Не ожидал, что здесь окажется эдакое изобилие.

– Мое почтение повару! – радостно провозгласил он, обращаясь к девушке, и примерился к угощению.

За весь день он успел только позавтракать, а теперь, глядя на это великолепие, глотал слюну. И, не дожидаясь, когда служанка уйдёт, с жадностью набросился на еду.

Миски опустели с достойной восхищения скоростью. Оглядев стол, наёмник бросил обглоданную кость в кувшин – тот откликнулся глухим стуком – и расслабленно привалился к холодной стене. Приятная тяжесть в желудке навевала сонливость, и воин сладко зевнул, подумывая о том, что пора бы узнать и о комнате на ночь.

Занятый своими мыслями, он не сразу обратил внимание на всеобщую сумятицу. Выпивохи азартно кричали и гикали, стучали по столам пустыми кружками, а рядом с дверью шла ожесточенная потасовка. Вышибала яростно молотил пудовыми кулаками противника. Тот не оставался в долгу и отвечал тяжёлыми размашистыми ударами.

Кулак вышибалы обрушился на голову драгуна, и тот беззвучно сполз на пол. Люди расступились. Марк узнал в поверженном Русака, того самого неудавшегося целителя и разбойника, встреченного на лесной дороге.

Тот на удивление быстро пришёл в себя, видимо его голова оказалась крепче, чем думал вышибала. Он застонал и попытался встать.

– Лежи, сучье племя! – крикнул вышибала и толкнул парня ногой в грудь, возвращая его на пол. – Что с ним делать, хозяин?

Толстый коротышка, доселе с любопытством следивший за потасовкой, быстро выкатился из-за стойки и короткими шажками пересек зал. Он остановился перед Русаком и, упирая руки в толстые бока, сказал:

– Мошенник, ты хотел уйти, не расплатившись?

– Да что вы такое говорите?! – возмутился Русак, всем видом показывая оскорбленную невинность. – Я всего-то хотел выйти во двор, чтобы не смущать добрых гостей! У вас прекрасное пиво, и я воздал должное угощениям. Вот и потянуло прогуляться.

– Врёшь, плут!

– Как можно! У меня и обед на столе остался недоеденный.

Хозяин оглянулся и уставился удивленным взглядом на тарелку. Единственным её содержимым была огромная чисто обглоданная кость – всё, что осталось от доброго куска окорока.

– Значит, ты не доел, – прошипел разозленный толстяк. – Ничего, на казённых харчах быстро к порядку приучишься. Ну-ка, кликните уличную стражу… или нет, лучше тёмных охотников. Они всегда голодны.

Русак затравленно заскулил и попытался припасть к ногам толстяка, но бдительный вышибала толчком вернул его на место.

– Прошу вас, господин, я не хотел ничего плохого. Не отдавайте меня охотника-а-а-ам! – завыл неудавшийся разбойник.

Марк, услышав слова хозяина, замер.

Он ненавидел тёмных охотников! Мерзкие создания, тощие, бледные, с большими перепончатыми крыльями за сутулой спиной. Падальщики! Рокты. Люди называли их по-разному.

Бывало, они выполняли роль городских стражников. Правда, в отличие от обычной охраны, рокты выводили арестованных за пределы городских стен, в поля или леса. Там находились входы в их подземные города.

О том, что происходило с несчастными, когда те попадали в подземелья роктов, никто старался не думать. Городские власти не препятствовали таким арестам, даже наоборот. Воры и разношерстные разбойники побаивались открыто орудовать там, где появлялись тёмные охотники, да и на содержание арестантов не нужно тратиться из городской казны.

Вот только простой люд не мог перебороть отвращения к порождениям тьмы. Когда закутанные в серые плащи-крылья фигуры двигались по улице, прохожие прижимались к стенам домов, избегая взглядов белесых слепых глаз.

Наёмники больше обычных людей ненавидели роктов. Те были частыми гостями в школе наёмников, вершили казни, наказывали провинившихся. Но разница между тем и другим была небольшой, потому что конец всегда был один: рокты забирали несчастных в свои города.

Любой ученик за малейшую провинность мог оказаться в лапах тёмных охотников. И никто не стал бы защищать несчастного, потому что каждый был сам по себе.

Учителя не поощряли дружбу. Наёмник всегда должен быть одиночкой. Единственный человек, от которого он мог увидеть и расположение и внимание – это его хозяин. За это наёмник должен служить вернее, чем пёс.

Учителя жестко вбивали принципы верности господину. Никогда! Ни при каких обстоятельствах не перечить хозяину! Даже если он будет убивать своего наёмника, тот не имеет права ответить. Если кого-то всего лишь подозревали в том, что он может нарушить слово или предать нанимателя – его отдавали роктам. А это почти всегда означало смерть.

В школу попадали дети жриц Ледяной Божини. Если у жрицы рождалась девочка, обе возвращались в обитель, и мать получала ранг высшей жрицы со всеми привилегиями. Если же на свет появлялся мальчик, его направляли для обучения в школу, и он никогда больше не видел мать, а сама жрица была обречена вечно прислуживать старшим сестрам и проклинать сына.

Марк вздрогнул, как наяву вспомнив казни в школе, и побагровел, задышал часто, тяжело.

– Стой! – крикнул он.

Вышибала, уже успевший открыть дверь, замер и удивленно оглянулся на резкий окрик.

Он едва не попятился от тяжелого злого взгляда наёмника.

– Я заплачу за него, – резко сказал Марк.

Он подхватил старый меч и неторопливо приблизился к столпившимся людям.

– Этот меч стоит больше, чем он мог съесть и выпить.

Хозяин взял оружие, бережно вынул клинок из ножен. Клинок вспыхнул в свете факелов, словно рассмеялся новому владельцу, и спешил показать себя во всей красе, как кокетливая девица. Он уступал новому мечу Марка, но, несомненно, был одним из лучших.

Меч стоил дорого. Гораздо дороже обеда на двоих даже очень голодных мужчин.

Денег от его продажи хватило бы не только оплатить два обеда, но и выпивку всех присутствующих гуляк.

Толстяк восхищенно выдохнул и любовно вернул оружие обратно в ножны, словно прятал прелести жены от нескромных взглядов.

– Как будет угодно господину.

Низко склонился в поклоне и поспешил вернуться за стойку, пока воин не передумал. Зрители стали рассаживаться на свои места.

Марк подошёл к стойке и спросил:

– У тебя есть хорошие комнаты?

– Конечно, щедрый господин! Пойдёмте, я покажу вам самую лучшую.

– И захвати кувшин вина… Лучше два, – распорядился Марк и сплюнул на пол. Ему никак не удавалось избавиться от мерзкого привкуса во рту – смеси крови и грязи. Именно такой гадостью харкал наёмник когда схлестнулся с роктами в прошлый раз.

Толстяк затопал по лестнице, указывая дорогу. Второй этаж отличался от первого, причем не в лучшую сторону. Если общий зал блистал чистотой и светом, то второй подавлял полумраком и запустением.

Наёмник заметил клочья паутины в углах и гарь от редких светильников.

Толстяк распахнул последнюю по коридору дверь и жестом пригласил воина войти.

– Это лучшая комната. Господин останется доволен. Вот на столике оставлю кувшины. Приятной ночи. – Толстяк растянул губы в улыбке, но, поглядев на злое лицо наёмника, заспешил. – Располагайтесь, господин, не буду мешать.

Не успел Марк и рта открыть, как хозяин уже спускался по лестнице.

Тихо выругавшись, наёмник вошёл. Широкие щели между досками в двери навевали тоску, а крохотная масляная лампа давала меньше света, чем луна, с любопытством заглядывающая в окно.

Ночь не принесла облегчения от дневного зноя, и Марк оставил ставни распахнутыми настежь.

Наёмник расстегнул перевязь и, не глядя, бросил на пошатывающийся стол, в ответ кувшины жалобно звякнули. Он уже собрался растянуться на жесткой постели и хорошенько отдохнуть после утомительного дня, когда дверь вздрогнула от тяжелого удара. Марк чуть присел, резко развернувшись, в ладони блеснул кинжал.

– Господин наёмник, ты там?

Раскатистый рёв Русака, наверное, переполошил весь этаж, но никто не рискнул высунуться из своей комнаты. Марк вернул кинжал в ножны под рукавом и расслабился.

– Чего тебе надо? Я уже сплю.

– Я хотел сказать спасибо, что ты спас меня. Вот не ожидал, что кто-то может отдать денежки, чтобы вытащить меня из передряги. Теперь я твой должник и должен честно отработать долг. Тебе слуга не нужен?

Марк поморщился. «Только этого не хватало!»

Он вовсе не собирался нанимать слуг или помощников.

– Считай это подарком. Ступай своей дорогой, парень.

За дверью послышался тяжёлый вздох и удаляющиеся шаги. Марк закрыл щеколду – хлипкая, а всё ж защита! И наконец растянулся на жёстком ложе. Под ним пронзительно заскрипели доски кровати, опасно прогнулись, но выдержали.

Уже засыпая, Марк мельком подумал, что удаляющиеся шаги Русака он слышал, а как тот пришёл – нет.

…Тёмные грозовые тучи лениво плывут по небу. Жёлтый диск полной луны то стыдливо скрывается, то вновь показывается, заливая землю неестественно ярким светом.

Марк оглядывается, силясь вспомнить, как тут очутился, но ничего путного на ум не приходит. Под ногами начинается тоненькая тропка, она смотрится выжженной чёрной колеей среди трав. Тонкие стебельки и широкие метёлки полевых цветов медленно колышутся, хотя наёмник не чувствует ветра.

Тук-тук… тук-тук-тук…

Марк нервно оглядывается. По левую руку от него возвышается храм, чётко выделяясь на фоне неба. Луна, выглянувшая из-за туч, освещает храм так, что наёмник легко различает каждую выбоину в стене и местами осыпавшийся камень.

Высокие створчатые ворота из старого потемневшего дерева скрепляются полосами добротно начищенного металла, тускло отсвечивающего в лунном свете. У самых ворот, пригибаясь к земле, словно почуявший добычу охотник, клубится чёрный туман.

Тук-тук… тук-тук-тук…

Створки ворот дёрнулись, издав пронзительный скрип, но не сдвинулись с места.

Тук-тук… тук-тук-тук…

Странная барабанная дробь несется со стороны храма. Марк зачарованно внимает грубым звукам, в которых с отстранённым удивлением различает мелодию. Нет, не так. Не мелодию – ЗОВ! Ноги сами несут навстречу пленительной музыке, и он поспешает, что есть сил.

Громада храма надвигается, занимает почти всё небо. И лишь когда до ворот остается не больше десятка шагов, из ниши, скрытой мраком, выступает существо. Наёмник замирает, не зная, как поступить.

Плотная фигура похожа на человеческую. Хотя, присмотревшись, воин понимает, что немного ошибся. Ноги, обтянутые штанами с широким металлическим ремнём, напоминают скорее лапы гориллы. Руки явно длиннее человеческих и оканчиваются толстыми пальцами с когтями. Причём пальцев всего три. Лысую голову украшают два изогнутых рога. Мордой существо схоже с летучей мышью. Такой же курносый нос, немного выдвинутая вперёд челюсть с выступающими клыками. В миндалевидных глазах тлеют алые угольки. Широкую грудь и плечи покрывает густая темная шерсть.

За спиной существа с шорохом расправляются большие перепончатые крылья.

«Кто это? Опасно ли? – В голове всплывает ответ, будто кто-то нашёптывает Марку слова: – Горгулья. Она охраняет вход в храм».

– Назовись, человече, – раздался скрипучий голос. Казалось, горгулья с трудом произносит слова, очень уж это непривычное для неё дело.

– Меня по-разному кличут, – говорит Марк, осторожно подбирая слова. Кто знает, что взбредёт в голову этому существу? – Зови меня наёмником. А тебя как называют?

– Сай. Я Сай. Я хранитель входа в храм. Зачем ты здесь, человече? Твоё время ещё не пришло.

– Моё время?

– Убирайся!

От вопля Сая, казалось, вздрогнула земля. Почва под ногами зашаталась, вздыбилась, сбивая воина с ног…

Наёмник вскрикнул от неожиданно болезненного удара и открыл глаза. Рядом с кроватью стоял высокий человек, его фигуру скрывал тяжёлый чёрный плащ, скрепленный у горла маленькой застежкой. Она испускала слабый свет, но этого было вполне достаточно, чтобы увидеть изображение паука. Знак ордена, родственного наёмникам. Правда, братья ордена паука не охраняли, а убивали. Тихо и бесшумно.

Наёмник попытался встать, но не смог пошевелить и пальцем. Только застонал от бессилия.

– Кто тебя послал ко мне? – прошептал Марк, губы едва его слушались.

Плащ всколыхнулся, и убийца вынул маленькую трубочку. Худое изможденное лицо ночного гостя дрогнуло, он растянул губы в улыбке, а в глазах вспыхнуло радостное предвкушение, как у человека, получившего долгожданный подарок, Чпок! Убийца стал откупоривать трубочку и осторожно потянул за пробку. Марк увидел тонкое лезвие, с его кончика сорвалась тяжелая вязкая капля и, упав около сапога незнакомца, лениво растеклась тёмным пятном.

Наёмник проводил её полёт тоскливым взглядом, он знал, что братья ордена паука обездвиживают жертву каким-то снадобьем, чтобы не торопясь убить. Секрет приготовления этого средства они хранили в строгом секрете. У них, как слышал Марк, есть специальные люди, которые готовят его.

Но как же воин мог не услышать, не почувствовать врага?!

– Ай, какой я стал неаккуратный, – ночной гость покачал головой. – Но ты не серчай. – Он склонился над наёмником. – Вот, мы только чуть-чуть кольнём в шейку, и ты отправишься к богам, парень. Не скажу, что это приятная смерть, но ты ведь мог погибнуть куда страшнее.

– За что? – прохрипел Марк, ему всё сложнее было говорить. Убийца склонился к губам, силясь разобрать слова.

– Ты не расстраивайся. Взгляни на это с другой стороны. Вот не умрёшь ты сегодня. И что ждёт тебя впереди? Тяжкие испытания, вот что. А я спасаю тебя.

– Что?..

Краем глаза Марк заметил метнувшуюся тень. Убийца вздрогнул и, удивленно округлив глаза, тяжело осел на пол. Наёмник смог разглядеть рукоять ножа, торчащего у того в спине. Трубочка с ядом выпала из руки, прокатилась по полу и остановилась около сапог Русака.

– Терпеть не могу, когда они издеваются, прежде чем убить. Гляди-ка, а это кто?

По плащу убийцы медленно карабкался паук. Та самая застежка. Существо по-прежнему светилось, но теперь выглядело вполне живым. Тонкие волосатые лапки уверенно цеплялись за тяжёлую ткань. Паук время от времени останавливался, обнажая острые жвалы.

Русак осторожно взял полу плаща и с силой встряхнул. Паук, перекувыркнувшись в воздухе, шлёпнулся на спину рядом с лужей яда. Русак метнулся к стене, схватил табурет и обрушил его на существо. Снова и снова.

Тяжело дыша, он отбросил табурет, смачно плюнул на размытое пятно, состоящее из вытекшего яда и размазанного паука.

– Вот так нужно поступать, если хочешь убить, – пробурчал он. – А не тянуть кабана за… хвост.

Он осторожно переступил через пятно и подошёл к Марку. Пальцы ловко заскользили по затылку и плечам, аккуратно находя нужные точки. Воин изредка вздрагивал от особенно болезненного касания.

– Что же это ты, хозяин, дверь кому ни попадя открываешь, – пожурил Русак наёмника. – Вставай, хватит лежать.

Марк потянулся, чувствуя силу и власть над телом.

– А ты действительно целитель, – сказал он, помахал руками, сжал и разжал кулаки. – Спасибо. Считай, что вернул долг. Я тебя спас от смерти, и ты отплатил тем же.

– Нет, хозяин.

Русак подхватил под мышки убийцу, оттащил к двери и бросил там, при этом он провез его по разлившемуся яду.

– Моя участь могла быть намного страшнее вашей. Яд – что? Раз и нет. А рокты любят помучить жертву. Долго. Ты не серчай, но не вернул я долга.

– Послушай, мне не нужен слуга. Я иду в храм Мары, и скорее всего никогда не вернусь, так что тебе лучше держаться подальше.

– Что ж, слуга тебе не нужен. – Русак поскреб пятернёй затылок. – А друг?

Марк удивленно оглянулся.

– Ума лишился? У таких, как я, не бывает друзей – только хозяин.

– Так будет! – весело заявил парень, раскрывая объятия, но наёмник не поддержал его. Встретив злой взгляд, Русак вскис. – Слуга так слуга.

– Ты опять?!

– Да ладно, не сердись, хозяин. Жалко тебе, если я рядышком пойду? Я не много ем, не больше мышки. Краюхой хлеба сыт буду. Или хлеба нет?

Марк очень сомневался, что крепкому парню хватит такой малости, но дело-то не в этом!

– А скажи, добрый хозяин, чем ты расстроил наших восьмилапых братьев?

Наёмник не ответил. Убедившись, что тело послушно, как и прежде, он взял перевязь с оружием, застегнул, подхватил котомку и направился к двери.

– Хозяин! Стой! Я с тобой!

Русак и пискнуть не успел, когда Марк метнулся к нему, подсек ноги, и когда парень тяжело рухнул на пол, прижал коленом.

– Ты не идёшь со мной. – Палец воина уткнулся в нос целителя. – Я не нанимаю слуг, и у меня нет друзей и попутчиков. Тебе ясно?

– Ясно, – осторожно кивнул Русак.

– Если не послушаешься, привяжу здесь.

– Но, хозяин!.. Ладно, господин наёмник, это нечестно! Ты же не оставишь меня в комнате с трупом? Тем более, пол пропитался ядом. Я не доживу до утра! А если меня найдут в компании с этим… Меня повесят!

– Ничего. К тому времени ты все равно будешь мёртв.

Марк встал, поправил пояс и широким шагом вышел из комнаты, следом семенил Русак, стараясь как можно меньше шуметь. Удавалось это с трудом.

На ночных улицах не было ни души. Жители скрылись за крепкими дверями и ставнями и теперь до самого рассвета не покажут носа.

– Куда ты в ночь? – тихо поинтересовался Русак, дыша в затылок.

– Что ж ты привязался ко мне? – так же тихо спросил Марк, досадливо поглядывая на топающего следом парня.

– Я должен тебе. Помнишь, хозяин?

– Провались ты со своим долгом! Я прощаю. Ступай своей дорогой!

– Хорошо, хорошо, хозяин, – вздохнул Русак. – Только позволь до утра сопроводить тебя. Боязно мне. Мало ли какие твари шляются по ночам.

Наёмник покосился на парня, комкающего в руках куцую полу рубахи с самым трагическим видом.

Марк направился к причалу, там можно отыскать перевозчика даже ночью. Залив не такой широкий и бурный, чтобы опасаться ночных путешествий.

И нужно поторопиться убраться из города. Как он объяснит наличие трупа в своей комнате? Членам восьмилапого братства разрешалось отправлять к предкам людей, убийство же их самих каралось весьма строго самими же братьями. Как бы не пришлось остаток жизни прятаться!

Ночь, верная спутница воров и душегубов, а так же всякой нечисти властвовала над притихшими улицами. Марк почти дошёл до причала, уже слышался плеск волн, чувствовался соленый запах моря.

Он шагал, четко печатая шаг и досадливо скрежеща зубами. В голове вертелись вопросы, отвечать на которые он не хотел. Кто послал брата ордена убийц за его жизнью? Как мог проспать и не услышать появления чужака в комнате? Более того! Убийца должен был оцарапать его, чтобы отнять возможность двигаться и защищаться. Как наёмник не почувствовал этого?!

Марк злобно выругался сквозь зубы. Никогда прежде он не садился в такую лужу! Учитель говорил, что у каждого воина-наёмника есть свой предел сил, а дальше поджидает смерть. Что-то рановато наступил этот предел у него.

Что ж, если впереди только смерть – пускай. Но в эту минуту он жив, а значит должен продолжать сражаться.

– Хозяин…

Наёмник резко остановился, почуяв опасность. Потянул меч и неторопливо огляделся.

Котомка упала к ногам, и он ногой отпихнул её к Русаку. Та прокатилась по камням мостовой, подпрыгивая и позвякивая котелком, и замерла в трёх шагах от парня.

Из тёмного угла, образованного двумя заборами, появились три сутулые фигуры. Длинные плащи с шорохом распахнулись и распрямились за спиной широкими перепончатыми крыльями.

– Рокты, – сдавлено пискнул Русак и попятился.

Казалось, перед тёмными охотниками, опережая их, густым туманом растекается тошнотворный ужас.

Целитель испуганно икнул, отступил ещё на шаг, но нога предательски поскользнулась. Русак вскрикнул и упал. Марк даже не оглянулся, охотники стали расходиться в стороны, выставив перед собой руки с длинными тонкими пальцами, и наёмник приготовился отражать атаку, при этом он перемещался так, чтобы все три фигуры оставались в поле его зрения.

Мелькнула шальная мысль, что рокты раньше времени явились по его душу, не став дожидаться решения жриц.

Первой метнулась тварь, оказавшаяся посередине. Марк увернулся, снизу вверх рубанул мечом и попятился к забору: нельзя допустить, чтобы рокты зашли за спину.

Приземлившись на четвереньки, как собака, охотник заскулил и растянулся на земле, под ним расползалось тёмное пятно. Два оставшихся рокта замерли, раздалось шипение и перестук – так они переговаривались.

Наёмник рванулся вперёд и обрушил меч на правого, тот с воплем отпрыгнул, махнув крылом. Острый коготь, венчающий крыло, распорол куртку на плече и впился в кожу. Марк отшатнулся, зашипел, как вода на раскаленной сковороде, но не остановился. Вдогонку отступившему охотнику он метнул нож левой рукой, в тот же момент пригнулся и снизу вверх ударил мечом второго рокта.

Шипение и перестук поползли по улице, как густой туман. Со всех сторон, словно возникая из ниоткуда, появлялись рокты. Два, пять, восемь, десять. Больше!

Они плотной стеной окружили воина. Марк видел в свете луны, как головы двигаются из стороны в сторону. Острые носы втягивают прохладный ночной воздух, выискивая и выслеживая жертву, а слепые глаза не отрываются от места, где стоит он.

Томительно, неслышными шагам крадутся мгновения, растягиваются в годы. Марк сжимает обеими руками меч, но понимает, что при всём своём умении и мастерстве не сможет уйти целым и невредимым от тёмных охотников. Царапина на плече пульсирует болью, ледяные щупальца тянутся к мышцам плеча, лишают руку подвижности. Остаётся совсем немного времени, прежде чем яд рокта лишит его сознания, а вскоре и жизни.

В напряженной тишине ночи оглушительно прозвучало змеиное шипение. Охотники медленно сложили крылья. Раскачиваясь из стороны в сторону, за их спинами появилась огромная змея. Марк смотрел на странное создание и видел, как в распахнутой пасти скользит раздвоенный язык, а в глубине желтых глаз тлеет огонек, завораживает, влечет…

Испуганно поскуливая, рокты торопливо засеменили прочь, один за другим они скрылись за углом. Дождавшись, когда исчезнет последний, мимо Марка проползла змея, шурша шкурой по камням.

Миг тишины и взрыв жуткой какофонии звуков: отчаянные вопли, визг, треск костей и лопающейся кожи.

…И снова тишина.

Из-за поворота выползла змея, целая и невредимая. И Марку показалось, что перед ней послушно склоняется даже ветер. Она приблизилась и замерла в трёх шагах от воина.

Марк вытаращил глаза.

– Я ларг, – прошелестел тихий голос.

– Э-э… Не может быть, – с трудом выдавил наёмник.

Мысли Марка скакали, как спятивший от мартовского солнца заяц, он никогда прежде не слышал, чтобы какое-то живое существо могло справиться с таким количеством тёмных охотников, а потом завести беседу со спасенной жертвой.

Змея… Точнее змей не сводил глаз с человека.

– Меня зовут Крейн. Я выбрал тебя в спутники. Если пожелаешь, мы могли бы путешествовать вместе.

Вот так чудеса! Марк немного расслабился. Ещё будучи учеником, он любил слушать бродячих сказителей. Те за тарелку горячей каши охотно рассказывали про странных существ, ларгов. Говорили, если смертному удастся найти такого спутника, то он может завоевать даже трон Тёмного Магистра. Одна беда: ларг сам должен выбрать смертного. Но Марк всегда думал, что это сказки, хотя даже старый учитель говорил, что в молодости искал этих созданий. Да и как тут поверить, если давненько никто не слыхивал о ларгах.

– Откуда ты взялся?

– Кнут помнишь?

Рука наёмника метнулась к поясу, но ухватила пустоту. «М-да. Веселые тут песни заводят», – покачал он головой.

Ларг величаво двинулся к Марку, и чем ближе приближался, тем меньше становился, пока не замер у сапога воина маленькой ящеркой.

Марк выпрямился, чуть пошатываясь, вложил кинжал в ножны и отошёл от трёх убитых им охотников.

Он подошёл к Русаку, тот успел подняться и наблюдал за схваткой с безопасного расстояния.

– Жив, парень? – спросил наёмник.

– Я-то жив, – ворчливо откликнулся целитель, – а тебя зацепил охотник. У меня где-то было лекарство. – Парень попытался залезть себе за пазуху, но от пережитого ужаса руки тряслись. Он безнадежно запутался и громко выругался.

– Не нужно, это просто царапина, – попытался отмахнуться наёмник, но что-то странное творилось с улицей. Дома решительно отказывались стоять на своих местах, кружились, набирая обороты. Мостовая вздыбилась и рванулась навстречу Марку.

Боль, скалясь и огрызаясь, отступила. Марк чувствовал мерное покачивание, слышал плеск волн о борта лодки, где-то кричали чайки. На лице осела влага, и капельки стекали по щекам, падали за воротник, заставляя вздрагивать.

– Глядите, очнулся! – послышался радостный голос Русака.

Прикрыв ладонью глаза, Марк огляделся и, закряхтев, сел. Сразу в крохотной лодке стало больше места.

Левая рука слушалась плохо, целитель привязал её к телу какими-то на удивление чистыми тряпками. Марк мог двигать только кистью, но даже такая малость причиняла боль.

Рубашка на Марке была надорвана, а рукав просто срезан.

– Где мы?

– В лодке, – наивно ответил Русак, чуть помедлил и кивнул на усталого мужика, сидящего на вёслах. – Никто не хотел нас перевозить. Твоему ларгу удалось убедить вот этого доброго человека.

Мужик не отрывал испуганного взгляда ото дна лодки. Рядом с босой ногой перевозчика сидела ящерка, её хвост равномерно опускался и поднимался, и испуганный мужик работал вёслами в такт движениям. Благодаря этому лодка легко скользила по мутным водам залива. В обе стороны от носа чахлого судёнышка расходились волны, раздвигающие густые водоросли. В конце лета водоросли разрастались особенно сильно, и казалось, что цветёт сам залив. Противоположный берег скрывал утренний туман, обволакивая всё вокруг, сужая мир до размеров их лодки.

Свободной рукой Марк осторожно ощупал раненое плечо, оно отозвалось болью.

– Яд рокта…

– Не волнуйся, хозяин. Лепестки птичьего кустарника легко выводят яд роктов, а вот обычную рану надо зашить, но у меня нет ни нитки, ни иглы.

Марк только сейчас понял, что за привкус у него во рту. Молодец целитель, смог сделать отвар и напоить его.

Перевозчик тем временем без устали работал вёслами. Нос лодки ткнулся в мягкий песок отмели, и мужик перевёл дух, смахнув рукавом пот со лба.

– Всё, господа хорошие, приехали.

Ларг шустро взобрался на здоровое плечо наёмника, а Русак помог тому подняться. Марк тяжело прыгнул, в стороны разлетелись брызги, окатив перевозчика, и тот впервые за всю дорогу смачно выругался.

Марк без сил привалился к борту лодки, чуть отдышался и направился к берегу. Сапоги то и дело вязли в иле, водоросли обвивали ноги, но наёмник упрямо шагал вперёд.

– Эй, бродяги, – окликнул их перевозчик, он разворачивал лодку, стремясь поскорее вернуться домой, согреться и выбросить из головы странных путников. – Здесь недалеко, вон в той рощице, живёт знахарка. У неё, наверное, найдётся игла и нитки, если попросите.

– Одна живёт? – удивленно спросил Русак.

– Зачем одна? С двумя братьями. Ну, прощевайте, люди добрые.

Вскоре лодочника скрыл утренний туман, но ещё некоторое время слышался плеск воды, скрип весел в уключинах. Туман стелился по воде белесой дымкой, клубился и сворачивался кольцами, наползал на берег.

Наёмник раскачивался, как былинка от порывов ветра, но упрямо откалывался от помощи.

– Пошли, – распорядился он. – Надо найти знахарку.

Роща подступала почти вплотную к берегу, сквозь редкие деревья легко проникали первые лучи восходящего солнца, разгоняли туман, и тот трусливо отступал, цепляясь за кусты и траву.

Под ноги послушно ложилась хорошо утоптанная тропа, и путники вошли в рощу. Прозрачный чистый воздух звенел от чириканья просыпающихся птиц, стука дятла, жужжания насекомых, в одном месте путники увидели муравьиную тропу. Муравьишки с деловым видом бежали в обе стороны, тащили листья, части мёртвых насекомых.

Путники издали заметили избу. Широкая дверь, крылечко с навесом, на окнах резные ставни, на крыше флюгер – деревянный петушок, и с ним охотно играл ветер, вертел в разные стороны. Широкое подворье окружал низкий забор с калиткой. Позади дома виднелись хозяйственные постройки, откуда доносились возня и хрюканье. Около крыльца свободно гуляли куры и гуси, щипали траву, а среди них хозяином расхаживал пестрый петух.

Марк прислушался. Где-то за деревьями скрывалось озерцо, а может речка. От воды тянуло свежестью.

Вдруг раздался испуганный крик и резко смолк.

Русак вздрогнул и огляделся.

– Никак кричал кто? – неуверенно протянул он. Но Марк уже спешил на голос.

Он выбежал на поросший камышом берег и увидел, как девушка отчаянно цеплялась за траву и рыхлую землю, сопротивляясь напавшему на неё созданию. Невероятное полупрозрачное, будто созданное из вод озера, существо обволакивало фигуру знахарки плотным коконом и тянуло к воде. На миг высвободив голову из плотного захвата, девушка снова крикнула, но тут же поперхнулась и замолкла.

Наёмник, мало понимая, что нужно делать с этой тварью, даже не пытался вынуть меч, боясь зацепить знахарку, беспомощно оглянулся на ящерку.

– Ладонь открой, – прошипел ларг, – я позову огонь. Да смотри, не размахивай рукой, словно ошпаренный.

Марк вытянул перед собой руку ладонью вверх и осторожно покосился на Крейна.

– …слово огненною бурей пронесётся надо мной! – зашептал тот.

В тот же миг на раскрытой ладони наёмника вспыхнул слабый язычок пламени.

– Бросай!

Когда до сцепившихся в смертельном объятии соперников оставалось два шага, Марк без замаха бросил «снаряд» в прозрачную тварь.

Та резво откатилась от дрожащей девушки и попыталась скрыться, но не успела. Второй огненный снаряд настиг её у самой кромки воды. Зашипело, повалил густой пар. Быстротечная схватка закончилась полным исчезновением и водяного противника, и огненного снаряда.

Наёмник подошёл к лежащей знахарке и кое-как поднял её одной рукой.

«Надо подальше отнести её от берега, ближе к дому», – подумал Марк. Где-то на середине пути к дому девушка закашлялась и открыла глаза. Марк осторожно положил её на траву и устало опустился сам.

– Спасибо, – сипло сказала она. – Думала, что не вырвусь. Кто ты, путник? Колдун?

– Нет. Это всё он. – И кивнул на змея. – Он – ларг. Слышала о таких существах?

Знахарка кивнула и улыбнулась.

– Спасибо ещё раз. Будьте гостями в моём доме.

Она легко, словно и не случилось ничего, поднялась на ноги, закинула за спину мокрую косу и пошла по траве к дому.

В очаге весело плясало пламя, трещали прогорающие поленья, а в большом котле исходила паром пшеничная каша. Девушка поспешила смахнуть с длинного стола невесомую пыль.

– Садитесь, гости дорогие, как раз и угощение подоспело.

Она поставила перед Марком глубокую миску, ловко наполнила горячей кашей, сверху положила большой кусок курятины. Гость сглотнул слюну, а хозяйка достала из печи свежий, пахнущий сдобой хлеб. Большой острый нож легко резал мягкую податливую буханку, а на стол упали крошки подрумяненной корочки.

В дверь тихо постучались, точнее робко поскреблись. Марк жестом остановил хозяйку и сам подошёл к двери, рывком распахнул. На пороге стоял Русак, он то и дело теребил край рубахи и переминался с ноги на ногу.

– Это я, хозяин, – виновато улыбнулся он.

– Ты где был?

– За подмогой бегал, – ответил Русак и преданно поглядел в глаза наёмника. – Но увидел, что ты и так справился и вернулся.

– И как же ты увидел, если убежал? С ближайшего дерева видел? Ладно, заходи уж. Авось хозяйка не прогонит.

– Зачем прогонять, – ответила девушка. – Я гостям рада.

И на столе появилась ещё одна миска.

Знахарка сбегала во двор, достала из погреба молоко, сметану и сыр.

Расставив всё перед путниками, она окинула придирчивым взглядом стол и, оставшись довольной, скромно присела на край лавки.

Оголодавшие путники с жадностью набросились на еду, Русак ел и прихваливал, только ложка мелькала. Ящерка пристроилась на столе рядом с миской Марка, куда он положил сыр. Ларг даже прикрыл глаза от удовольствия, он неторопливо откусывал от большущего куска и смаковал угощение.

Сытно огладив живот, Русак привалился к стене и с любопытством огляделся.

– А скажи, хозяюшка, как тебя зовут?

– Неждана.

– А меня Русак, – сказал храбрый слуга, было видно, что хозяйка ему понравилась.

– Что это за существо было? – спросил Марк, не обращая внимания на его слова.

Девушка вздохнула и ответила:

– Никто не знает откуда взялась эта тварь. Ещё прошлым летом заметили, что стала пропадать скотина, а потом и люди начали исчезать. – Она поглядела на Марка и продолжила: – Местные на нас думали, будто я и мои братья людей изводим. Мы ведь на отшибе живем, собирались уже покидать дом. Сегодня я пошла к озеру воды набрать. А чем кончилось вы видели.

– Вряд ли тварь выжила, – весело сказал Русак. – Мой хозяин и его непобедимый змей – страшная сила! Кстати, нет ли у тебя нитки и иглы. Господин ранен.

Девушка встала и подошла к полкам, наполовину занавешенным тканью. Среди плошек, мисок и кувшинов стояла резная шкатулочка. Открыв крышку, хозяйка вынула моток серых ниток и тонкую иглу.

– Позволь мне, – она посмотрела на наёмника. – Иди к окну, здесь светлее.

Марк с сомнением покосился на иглу, вздохнул и подошёл к знахарке. Он осторожно сел на лавку спиной к окну, словно та была из раскаленного добела металла.

– Снимай куртку с рубахой. Или пришивать прямо к одежде? – Неждана вздохнула. – Вот что, гости дорогие, оставайтесь-ка вы у меня, отдохнёте, поедите вволю, заодно раны залечите. Служба ваша никуда не убежит.

– А мы не служим, – прошептал Марк.

На дворе послышались голоса, топот, стукнула входная дверь, и в комнату вошли два мужика. В избе сразу стало мало места. Марк так резко вскочил, что Неждана едва сумела удержать иглу в руке. Мужики хмуро оглядели гостей, одарили недобрыми взглядами девушку. Старший, седой бородач, повесил суму на гвоздик и сел напротив Русака. Он явно был дома. «Братья, о которых говорил перевозчик», – догадался наёмник.

– Кто такие будете? – спросил старший. Второй держался у двери и проходить не спешил.

Русак выпрямил спину и выпятил грудь, силясь выглядеть столь же внушительно, как и братья. Но у него выходило плохо.

– Я целитель, – ответил он, махнув на жалкие попытки казаться больше, чем есть. – А вон тот господин с благородной сединой – наёмник. А это, – палец Русака указал на мирно дремавшую ящерицу, – ларг.

– Врешь. Ларги вымерли давно.

– Ему скажи, – с усмешкой ответил Русак. – Только не обижайся, если ларг осерчает, да не поглядит, что ты большой да крепкий, вмиг голову оторвёт.

Мужик обиженно засопел и раскрыл рот для очередного вопроса, но вмешалась Неждана.

– Я сегодня к озеру спустилась, и на меня эта тварь напала. Они спасли меня.

Братья встревожено переглянулись.

– Говорил же, чтобы одна не ходила, – сурово сказал старший.

В ответ девушка виновато вздохнула и переключила внимание братьев словами:

– Ешьте, остывает всё.

Ящерка приоткрыла один глаз и зевнула во всю пасть. Хозяева уважительно поглядели на острые зубы, поцокали языками и, вздохнув, принялись за еду.

Марк недовольно сморщился, но снял куртку, затем последовала рубашка. Взору Нежданы открылась прелюбопытная картина. Всю спину наёмника покрывали таинственные знаки, но совсем другое привлекло её внимание.

– Ой, твоя спина. Кто тебя так? – воскликнула девушка.

Темные рубцы покрывали не только спину, но и правое плечо. Наёмник был бит плетьми, и очень жестоко. Марк промолчал, только лицо посерело ещё больше.

Неждана размотала тряпки и осторожно попробовала снять их. Тонкая корочка порвалась, и по груди и руке потекла кровь, закапала на чистый пол.

Тёплая вода омыла плечо, и наёмнику показалось, что даже боль притупилась.

Неждана взяла маленькую склянку, откупорила и брызнула прозрачной остро пахнущей жидкостью на рану, стянула пальцами края и стала осторожно зашивать. Игла скользила над плечом, будто не касаясь вовсе. Марк изредка шипел, как выкипающая вода в котле, что-то тихо порыкивал сквозь зубы, но терпел.

А Неждана, врачуя, улыбалась и приговаривала:

– Забери его муки, матушка-земля, подари свою силу, излечи раны. Пусть уйдёт печаль на семи ветрах, пусть растает тоска, как снега по весне. Что было – забудется, что будет – то сбудется.

Грудной тихий голос убаюкивал, проникал в душу, дурманил голову. Неждана крепко перевязала рану и набросила на плечи наёмника куртку.

– Пойдём со мной, – сказала она.

Марк, как в тумане, вышел из дома и пошёл за Нежданой.

– Куда ты ведёшь меня, красавица?

Но она лишь улыбнулась в ответ, и Марк, сам не понимая отчего, доверчиво пошёл за ней.

В глубине двора он заметил землянку, и вслед за хозяйкой спустился по ступеням.

Всю дальнюю стену в крохотной комнате занимал крепкий дубовый стол, на нём в строгом порядке лежали травы, корешки, две толстые книги. По краям стола девушка зажгла две свечи, посередине положила прозрачный шар. На стенах Марк увидел развешенные соцветия и сухие веточки. В воздухе витали пряные сладкие запахи, к ним примешивались горечь степных цветов и аромат свежескошенной травы.

Неждана села на лавку около стола и жестом пригласила наёмника. В больших светлых, будто выцветших глазах знахарки вспыхивали и гасли яркие искры, и заворожённый Марк опустился рядом с ней.

– Вижу, гложет тебя тоска, – мягко сказала девушка. Тихий голос пронизывал тело воина, окутывал сладким дурманом, помогал расслабиться стянутым в тугой узел мышцам. – Доверься мне, путник. Много боли в тебе. Словно яд она разъедает тело и душу. В дороге ищешь смерти и забвения, проклинаешь богов за страшную рану, что точит силы. Я помогу излечиться, если позволишь. – Тонкие пальцы опустились на прозрачный шар, погладили гладкую поверхность. – Вернись назад, путник, переживи заново боль и отчаяние, умри и возродись для новой жизни. А я помогу.

В шаре заклубился розовый туман. Марк, не отрываясь, смотрел в глубь странного шара и видел, как сквозь плотные кольца тумана проступают знакомые до боли очертания замка.

И он погрузился в воспоминания…

Глава 2

Тяжесть памяти

(Несколько месяцев назад)

Неслышными шагами уходил день. Багровое зарево освещало горизонт, словно пламя далёкого пожарища. Завтра будет ветренное и недоброе утро.

На самой верхушке одной из четырёх башенок, расположенных по углам замка, единственной без крыши, ещё не достроенной, сидел Марк. Деревянная балка была не самым удобным местом, но он не жаловался. Наёмник любил забираться сюда и любоваться окрестностями с высоты птичьего полета.

Здесь он забывал обо всём на свете. Здесь он был свободен.

Ветер не знал преград, он налетал на крепкую фигуру воина и повисал на плечах. Плащ трепетал и то закручивался в тугой хлыст, то развевался за спиной, как огромные крылья.

Марк чувствовал тяжесть меча за плечом, словно надёжную руку верного друга, и подставлял лицо последним лучам заходящего солнца. Он не знал другого товарища, кроме оружия, доброго, справедливого меча. Даже представить не мог, что кто-то другой протянет руку помощи, чтобы вытащить из ловушки, случись беда.

Ветер донёс крик, воин встрепенулся и прислушался.

– Марк!

По двору нёсся громкий рык человека, привыкшего перекрикивать звон металла в бою, его слышали, наверное, боги на небесах.

– Куда ты пропал? Немедленно поди сюда!

Ухватившись за балку, Марк спрыгнул на пол крохотной комнатки и поспешил к винтовой лестнице. Узкие ступени откликнулись глухим звоном, слегка прогибаясь под весом спешащего человека, эхо подхватывало стук каблуков, ловко жонглировало им, подбрасывало и кидало в стены, как детский мячик.

Воин пинком распахнул дверь наружу и замер перед высоким, крепким, как старый дуб, бароном Ратаем. Тот стоял, подбоченясь, и грозно хмурил широкие брови.

– Что ты делал на башне, Марк? Подавал сигнал сыскарям Вешняка?

– Нет, хозяин, – ответил наёмник. – Ваш давний сосед и враг не нуждается в моих сигналах. Я же на башне говорил с богами.

Марк, конечно, врал. Но врал с честным выражением на бледном лице. Ратай удивленно крякнул, но возражать не стал.

– Что же тебе сказали боги? Ладно, не отвечай. Вдруг обидятся, если ты расскажешь о вашей беседе. Ты мне нужен вместе с их покровительством. Так что не болтай на каждом углу о тайнах, что открывают тебе боги, а то быстро окажешься в подземном городе падальщиков. Они любят мертвечину.

Марк молча поклонился.

– Сегодня будешь дежурить у моей двери, – распорядился Ратай. – Что-то давненько барон Вешняк не подсылал убийц. Я начинаю беспокоиться, что он помер от своего же яда, мерзавец!

Барон хохотнул над своей шуткой и, громко топая, ушёл.

Марк проводил его задумчивым взглядом. Давняя вражда между бароном Ратаем и его соседом, бароном Вешняком, стала вполне обычной вещью, как восход и заход солнца, и такой же неотъемлемой частью жизни. Оба барона хотели отхватить куски земель соседа, куски побольше и пожирнее, и при этом не подавиться мечом соперника. А потому гадили друг другу с азартом гончей и таким же отсутствием ума. Они вытаптывали поля с почти созревшей пшеницей, обрекая людей на голод лютой зимой, травили зверей в лесах друг друга, подсылали убийц. Словом, развлекались в меру сил и возможностей.

Наёмник, не глядя, потёр серебряный браслет, плотно сжимающий левое запястье, пальцами ощутил выдавленное клеймо. Принадлежность к ордену наёмников само по себе выделяло Марка, и давно приучило к тому, что воины сторонились его. Кто-то опасливо косился и сплёвывал через плечо, а потом угодливо заглядывал в глаз, а кто-то откровенно ненавидел и не желал скрывать этого.

Отсутствие общения с людьми не пугала его. Он с самого детства привык к этому и не представлял другой жизни.

Вздохнув, Марк пересёк двор и направился к замку. Страж покосился на наёмника и сплюнул ему под ноги. Он был здесь новичком и примкнул к тем, кто гавкает, но не решается укусить. Мальчишка, только-только успевший отрастить усы и куцую бородёнку, стремился всем и каждому доказать, что он мужчина. И никто не спешил объяснять ему, что открыто задевать наёмника опасно.

Марк остановился, глядя на плевок рядом с сапогом. Воины, спешащие мимо, заинтересованно остановились.

Никто не заметил движения Марка. Мальчишка испуганно пискнул, когда наёмник прижал стража к стене. Рукой, как клещ, вцепился в мочку уха, и страж почувствовал холод ножа у горла. Острое лезвие, способное рассечь волос, оцарапало кожу, и по шее мальчишки потекла струйка крови. На камни со звоном упал бердыш стража, проехался и замер, чуть подрагивая.

– Никогда не смей плевать мне под ноги, – раздельно выговаривая слова, прошипел наёмник в бледное лицо мальчишки. – Ты понял?

Мальчишка скосил глаза на нож, в горле заворочался испуганный хрип, но страж не позволил ему вырваться и только чуть кивнул, на лбу выступили капельки пота.

– Прекрасно, – осклабился наёмник. – А чтобы не забыл, я оставлю тебе кое-что на память.

Сверкнул остро отточенный клинок, и к ногам стража с мокрым шлепком упал кусочек уха. Марк оттолкнул мальчишку, и тот завизжал, прижимая руку к ране, закрутился на месте. Сквозь пальцы закапала кровь, стекая по ладони, веером полетели брызги, и воины, смотревшие на эту дикую расправу, ругнувшись, поспешили разойтись по своим делам.

– Что здесь происходит? – Дверь распахнулась, выпуская барона. Он с первого взгляда понял всё, недовольно нахмурился, но, встретив тяжёлый взгляд наёмника, сказал: – Позовите коновала. Пусть перевяжет.

Когда двор опустел, он оттолкнул шмыгающего носом стража и рявкнул:

– Дурак! Если ещё раз случится подобное, я твои кишки по двору размажу!

И скрылся в замке, грохнув дверью так, что задрожали стены.

Марк вытер нож об брюки мальчишки, заставив его испуганно хрюкнуть, когда клинок пролетел в опасной близости от самого дорогого, и вернул в ножны, спрятанные в рукаве.

Весть об отрезанном ухе разлетелась среди слуг замка со скоростью лесного пожара. Марк шёл по коридорам и всюду натыкался на испуганные взгляды людей, словно на ядовитые копья. Служанки прижимались к стенам и провожали его затравленными взглядами.

Он был изгоем, чужаком, непонятным и опасным. Пусть изувеченный стражник дурак и недотёпа, но он понятен и предсказуем, как лесной пень. А что ждать от хмурого убийцы? Одна польза – защищает хозяина, как преданный пёс, везде следует за ним тенью. И его самого в спину ударить сложно. Один уже попробовал, теперь его останки где-то в подземных городах роктов.

Марка мало трогали неприязнь и открытая вражда людей. Но где-то глубоко засела досада, словно червячок, что точит яблоко, отравляла мысли, особенно по ночам, когда наёмник оставался один.

Но была одна радость, что поддерживала силы. В лесу, неподалёку от замка, жила молодая знахарка Арина. Кто она и откуда пришла, никто не знал. Многие пытались остаться на ночь у красивой ведуньи, но она быстро отвадила непрошеных гостей.

А Марка, когда он однажды пришёл, не выгнала.

Может, потому что их объединило отчуждение? К ведунье приходили с бедой, но потом стыдливо мялись, не решаясь признаться, что благодаря ей жив сын или муж.

Наёмник встал рядом с дубовой дверью, ведущей в покои барона. Та была крепкой, такую и тараном не прошибёшь. Марк редко проводил ночи под дверью, вполне доверяя крепости запоров и охране замка, но если хозяин приказал, выбора не было.

Ночь уверенно входила в крепость, но испуганно отступала перед светом редких факелов. Марку нравилось наблюдать, как затихает жизнь в замке, люди засыпают, в дальних углах гордо расправляет плечи тишина. Лишь изредка перекрикиваются часовые на стенах.

В комнате барона что-то звонко грохнуло, прокатилось по полу, послышались игривый девичий смех, возня – и снова тишина.

Опять Василька ночует в комнате барона. Вот ведь глупая девка! Марк досадливо сплюнул. Кто бы мог подумать, что она действительно полюбит Ратая? Не первая и далеко не последняя. Вон целая дворня таких, как она.

Время приближалось к полуночи. Марк расслаблено сидел на полу, привалившись спиной к холодной стене, и изучал стоящие у стены доспехи рыцаря. На начищенном металле прыгали блики от факела, сквозняк невидимым гостем пробирался внутрь и бился о блестящие бока, словно пойманный зверёк.

Барон Ратай утверждал, что доспехи когда-то принадлежали его предку, силачу и отважному герою. Марк, вообще-то, мало этому верил. Барон, конечно, силён, но даже ему не под силу поднять исполинский меч и каплевидное блюдо щита, а сами доспехи великоваты для его плеч. Поэтому либо потомки славного рыцаря измельчали, либо врёт барон, как мерин старика-сказителя.

Из спальни раздавался богатырский храп с причудливыми переливами. Чудесные рулады выводит Ратай, заслушаешься. Особенно полезно внимать тем, кто стоит на часах, как Марк. Точно заснуть не сможешь. Как Василька может вставать с утра отдохнувшая и свежая, как ясная зорька, если рядом так храпят?

В темноте коридора что-то прошелестело, сквозняк особенно яростно набросился на огонь факела, пригнул и почти затушил. Марк стряхнул сонливость и встрепенулся, до боли в глазах всмотрелся в коридор. Из-за угла появилось светлое пятно, оно зависло в воздухе, чуть покачиваясь. Словно под пальцами скульптора, из него стал возникать образ. Миг – и наёмник увидел девушку в длинном платье, похожем на монашеское одеяние, капюшон закрывал волосы и лоб. Она огляделась, поправила складку на юбке и стала приближаться к застывшему Марку.

Полночная Дева!

Растерянность захлестнула наёмника с головой, словно высокая волна. Он медленно встал на ноги и огляделся. Дева плыла в воздухе, с достоинством королевы глядя прямо перед собой.

Марк слышал о Полночной Деве. Воины, сидя после службы за кружной пива, часто тешили друг друга небылицами, но наёмник не принимал всерьёз эти сказки. А уж чтобы увидеть самому!..

Говорили, что Полночная Дева – это призрак убитой жены первого барона, дальнего-предальнего предка Ратая. Титул он заслужил при весьма противоречивых обстоятельствах. А дело было так.

Тогдашний правитель – царь Берсень – страстно любил охоту и проводил в лесах больше времени, чем за решением государственных дел.

Говорят, что однажды Берсень погнался за лисицей с серебряной шерстью, придворные отстали, но царь этого даже не заметил, поглощённый охотой. Лисица словно подманивала его, то подпускала ближе, то снова исчезала в кустах. Берсень настёгивал коня, но не мог настичь зверя.

Лисица вывела его к болоту и исчезла окончательно. А Берсень, в сердцах плюнув, стал искать дорогу назад. Но дороги не было. Его окружал совершенно незнакомый лес.

«Быть такого не может!» – возмутился царь. Ведь он знал лес лучше, чем дворец!

К тому же близилась ночь, среди деревьев стелился мрак и цеплялся за кусты и ветки.

Утомленный конь вдруг всхрапнул, прибавил шагу и вскоре вышел к реке. Берсень огляделся. Что ж, неплохое место для ночлега. Свежая вода рядом, трава мягкая, густая и сочная.

Привязанный конь тут же сунул морду в траву и весело захрустел. Царь умело развел костер и придвинулся поближе к нему, зябко кутаясь в одеяло. Хорошо, что слуга приторочил его к седлу перед охотой. А он ещё отказывался.

Берсень поворошил палкой горящие ветки и усмехнулся. Давно ли вот так сидел у походного костра? Ещё не забылась недавняя война с соседом. Даже воспоминания о попытке соседнего царя отхватить кусок приграничных земель вызвали дикую злобу. Берсень с громким хрустом сломал палку и бросил обе половинки в огонь. Вот так и столица этого наглеца когда-нибудь вспыхнет, как сухой хворост, а Берсень будет хохотать, глядя на корчащиеся в огне дома вражеского города.

К седлу были привязаны два зайца – охотничьи трофеи за день. Берсень ловко освежевал и изжарил их на костре, с аппетитом поужинал и стал устраиваться на ночлег, подбросив в огонь побольше хвороста.

Но видно не суждено было уснуть царю. На огонёк вышла девушка с серебряными, как лунный свет, волосами. Берсень удивился, увидев её, а, узнав, лишился дара речи. Это была Хранительница Леса, светлая дриада!

Она подсела к костру и, насмешливо сверкая глазами, сказала:

– Вижу, что до убийства больно охоч. – Голосок её раздавался звонко и ясно. – Жалуются на тебя звери лесные, ради забавы многих погубил.

– Что ж такого? – оправившись от удивления, надменно ответил Берсень. – Я охочусь в своих лесах и могу убить любого, если пожелаю.

– Ошибаешься, царь. – В глазах девушки вспыхнула злость. – Я – хозяйка этого леса. Только с моего позволения люди могут убивать зверей.

Берсень испугался не на шутку, потому что знал жестокий нрав девы, когда оскорбишь нечаянным словом или делом.

– Я отпущу тебя и позволю охотиться в моих лесах лишь с одним условием, – произнесла дриада, видя испуг царя. – Принеси мне в жертву кого-то из близких. Ты убивал моих детей, пришла пора возвращать долги. Я возьму ТВОЮ кровь.

На ладони дриады появился тонкий серебряный стилет. Она протянула его князю, и тот принял оружие.

– Не простое это оружие, царь, – сказала дриада. – Смотри, сам не поранься.

На утро отдохнувший конь с так и не выспавшимся царем нашёл знакомые места. И первый, кто встретил Берсеня, был предок барона Ратая. В ту пору предок был постельничьим царя.

Берсень рассказал о ночной встрече, горько вздохнул. У него не было ни жены, ни братьев. Только сын, наследник. Как мог Берсень убить его?!

И тогда верный слуга взял стилет и отправился домой.

Говорят, его жена была вздорной женщиной, любила празднества и развлечения. Именно её кровью напился колдовской стилет. И дриада больше не возражала против охотничьих утех Берсеня. Приняла жертву, может, потому, что, как потом шептались, убитая была незаконной дочерью царя. Правда, никто этого точно не знал, а вскоре и вовсе разговоры стихли.

В награду царь подарил верному слуге титул и замок с землями и людьми, осыпал подарками и милостями.

А ровно через год в спальне новоиспеченного барона появился призрак убитой жены, и в жарко натопленной комнате повеяло могильным холодом. Утром испуганный барон напился и свалился в жарко пылающий камин.

С тех пор Полночная Дама является в замок, когда одному из отпрысков рода предстоит умереть.

И ведь не врали легенды! Существует призрак – предвестник беды.

Марк лихорадочно соображал, как изгнать призрака. И не лежится же ей в могиле! И в мир мёртвых не хочет идти.

Полночная Дама приблизилась к наёмнику, и на него дохнуло холодом, подвальной сыростью и запахом свежевспаханной земли. Призрак остановился рядом с доспехами, повернулся к ним лицом и исчез.

Огонь факелов обрадовано вспыхнул, затрещал, посыпались искры, и коридор ярко осветился, отгоняя осмелевшую тьму в дальние углы.

Марк выдохнул, поняв, что сдерживал дыхание, и вытер пот со лба. Если б кто рассказал, ни за что бы не поверил!

Марк осторожно приоткрыл дверь и скользнул в комнату. Плевать, что хозяин не один! Ратай раскинулся на широкой постели, разбросав в стороны руки и ноги и с презрением отпихнув покрывало. Рядом свернулась калачиком худенькая девушка. Она спала, уткнувшись головой в широкий бок Ратая, чуть постанывала и всхлипывала во сне.

Марк метнулся к окну, высунулся и огляделся. Переговаривались часовые на стенах, брехали собаки на псарне. Наёмник даже под кровать заглянул, постоял, чутко прислушиваясь и принюхиваясь, почти волчьим чутьем попытался предугадать опасность, но всё было тихо.

Он так же бесшумно вернулся в коридор и прикрыл дверь.

Сон сморил наёмника под утро. Глаза слезились, словно враг бросил полную пригоршню песка, голова качнулась и склонилась на грудь.

Будто сквозь туман донёсся резкий скрежет металла. Марк вздрогнул и, с трудом разлепив глаза, огляделся.

Доспехи качнулись, поднялась закованная нога и с гулким эхом ступила. Марк слегка опешил. «Что это? Продолжение сна? Хороша ночка! Сначала явление Полночной Дамы, теперь разгуливающие сами по себе пустые доспехи! Если так дальше пойдёт, то что же ещё можно увидеть до восхода солнца?!»

– Куда спешишь? – рявкнул наёмник на доспехи, не полностью проснувшись.

За опущенным забралом вспыхнули алые угольки глаз, рыцарь снова качнулся и поднял другую ногу.

– Что тут про…

В дверях стоял разозлённый барон с широким полотенцем на бедрах, а в руках сжимал меч. Увидев шагающие доспехи, Ратай поперхнулся.

Из-за спины высунулась удивленная мордашка Васильки, закутанной в покрывало с ног до головы, она пискнула и исчезла.

– Тьфу, бабы! – небрежно бросил Ратай. – Он встряхнулся, встав так, словно собирался толкать скалу и радостно оскалился. – Колдовство? Ну-ну… Давай, ржавая железка, подходи!

Раздался стон, некто в доспехах с трудом поднял ногу, задрожал, как лист под порывами ветра, и застыл. Огоньки страшных глаз полыхнули и погасли, словно залитый водой костёр.

Марк осторожно обошёл доспехи, постучал. Раздался гулкий звук.

– И что? – разочарованно протянул барон. На широком лице застыло обиженное выражение, как у ребенка, у которого отняли конфету, покрутив у носа.

– Похоже, они проржавели, – с усмешкой ответил Марк. – Никто давно не смазывал.

– Я их с крепостной стены сброшу! Пусть ржавеют в тухлой воде! – возмутился Ратай, побагровев.

Он опустил меч и отвернулся.

В углу мелькнула тень, сверкнул блик света на острой грани клинка. В руке Марка словно из воздуха появился клинок, и наёмник, легко отбив летящий в него нож, метнул свой.

В углу раздался стон, и чьё-то тело сползло по стене.

– Кто? – спросил барон.

Он снял со стены факел и подошёл к неудавшемуся убийце.

Незваный гость корчился на полу. В животе торчал нож Марка, и убийца прижимал ладони к ране, не решаясь вытащить нож.

– Молодой, почти мальчишка, усы только-только начали пробиваться, – разочарованно протянул Ратай. – Кого ко мне послали? Срамота… Эх, пора бы Вешняка поучить уважению. – Он обратился к убийце: – Кто такой? Отвечай!

Мальчишка заскулил в ответ, но ничего не сказал.

Марк склонился, сжал тонкую рукоять и замер. Мальчишка смотрел испуганными глазами, губы шевелились, но он не смог произнести ни слова, то ли от страха, то ли ещё от чего.

Наёмник склонился почти к самому его уху и шепнул:

– Лёгкой тебе дороги к Предкам, парень.

И рывком вынул нож.

Убийца всхлипнул, несколько раз дёрнулся и замер.

Марк выволок тело на свет, тщательно осмотрел. Знака ордена убийц – заколки в виде паука – не было. Значит, Вешняк не решился прибегнуть к помощи паучьих братьев. Оно и понятно. Те взамен могут потребовать что угодно. Марк слышал однажды, что они потребовали жизнь самого нанимателя.

Ратай взмахнул мечом. Удар – и голова убийцы откатилась к ногам наёмника.

– Марк, отнеси его голову Вешняку. Помнится, он никогда не поднимает мост. Вот и оставь подарок перед воротами. Пусть знает, что ничего не вышло, и мы не беззащитные бараны.

Лето было ранним и не скупилось на солнечный свет и тепло. Долина, окруженная горами, всегда была щедра на дары. Холодный ветер с океана не мог миновать высокие вершины, и долина цвела пышными садами и зеленела густыми лесами.

Но нынешнее утро выдалось на редкость хмурым и неулыбчивым.

Барон Вешняк привычно открыл глаза на рассвете, едва первые лучи проникли в узкое окно спальни. Он успел одеться и уже натягивал сапоги, когда в дверь забарабанили.

– Господин барон! Проснитесь!

Встревоженный голос верного друга, отвечающего за охрану замка, был чуть приглушён толстыми досками двери. Вешняк одним движением вогнал вторую ногу в сапог и широким шагом пересёк спальню, откинув засов, рывком распахнул дверь.

– Что случилось?

Высокий, почти с барона ростом воин в простой, но добротной одежде виновато склонил голову.

– Нашёлся ваш оруженосец.

– И что? Где он шатался всю ночь?

– Около ворот лежит мешок, и в нём его голова и кинжал, который вы готовили, чтобы убить Ратая. Видимо мальчишка хотел сам сделать это, украл оружие и отправился к Ратаю.

Вешняк чертыхнулся, вспомнив, что обещал его матери присмотреть за отпрыском.

– Простите, господин, это моя вина. Не уследил, – понурился воин.

Вздохнув, барон сказал:

– Никто не может помешать безумцу лишить себя жизни… Эх, кабы не наёмник!.. Кто ж знал, что этот подлец Ратай сможет купить такого верного пса?

– Он всего лишь наёмник. – Тонкие губы воина исказились в презрительно гримасе. – Он изгой. И может стать опасным противником своему же хозяину. Такому воину нельзя доверять.

– Это так, – задумчиво кивнул Вешняк. – Но пока он преданно служит, мы не сможем добраться до Ратая.

– Есть у меня одна мысль, господин, как избавиться от этой проблемы.

Барон с интересом поглядел на воина.

– Прекрасно. Пошли завтракать, и ты мне расскажешь о своей идее. И, клянусь, если поможешь избавиться от наёмника, я вдвое… нет, втрое увеличу твоё жалование!

Стол ломился от изобилия, слуги, зная о случившемся, постарались задобрить хозяина. Нет ничего хуже утрешнего недовольства господина, усугублённого голодом и плохими вестями.

Барон припал к кубку с жадностью путника, страдающего жаждой. Вытряхнув последние капли в широко распахнутый рот, Вешняк недовольно поглядел в пустой сосуд и сморщился.

Он со стуком отбросил кубок, и тот откатился к стене, звеня и подпрыгивая, ударился и замер, чуть подрагивая.

– Меня бесит, когда вижу своё отражение в начищенном дне! – рявкнул он. – Немедленно принеси полный, иначе шкуру спущу!

Служанка тут же поднесла барону новый кубок, вдвое больше прежнего, и ловко наполнила из пузатого запотевшего кувшина густым вином.

– Никогда не любил крошечной посуды. – Вешняк поднял кубок, тяжёлый и объёмный, способный своим содержимым свалить великана, с удовольствием покрутил в руке, любуясь игрой камней, украшавших его, и сказал: – Вот теперь выкладывай, Ивар. Что придумал?

Барон обратился к воину по имени, желая подчеркнуть свою заинтересованность его задумкой.

Но тот не торопился. Он разорвал утку и плюхнул на тарелку самый большой кусок. Горячие, исходящие паром куски нежного мяса искушали запахом и видом, и воин откусил большущий кус, прожевал. И только после этого Ивар вытер жирные пальцы об штаны и нехотя отодвинул тарелку, не решаясь и дальше испытывать терпение господина.

– Наш сосед барон Ратай, – произнёс он, осторожно подбирая слова, – подозрителен и осторожен, как лисица, спасающаяся от охотничьих псов. Он всецело доверяет наёмнику, и совершенно прав. Тот никогда не предаст господина, иначе, как говорят, рокты утащат с собой отступника. А там уж… кто знает? Участь попасть к Ящеру покажется благом. – Ивар промочил горло хорошим глотком вина и продолжил: – Можно сделать так, чтобы наёмник предал хозяина. Пусть даже не по своей воле.

– Как это?

Широкое чисто выбритое лицо с маленькими глазами исказилось самодовольной ухмылкой, а глаза вовсе превратились в щелки.

– У каждого есть своя струна, звучащая в унисон с душой. Только найти её сложно. Я слышал, что барон Ратай ненавидит колдовство и всех, кто использует его. И жестоко карает отступников. Есть у меня знакомый человечек в замке Ратая, которого я держу за… в общем, он выполнит с превеликим удовольствием ваш приказ. А мы вроде бы и не при чём будем. Благое дело сделаем: и колдовство пресечём, и от наёмника избавимся. А там, глядишь, доберемся до Ратая и его земель.

– Кто этот человек?

– Палач Тит, – просто и без эмоций ответил Ивар.

– Фу, мерзость, – брезгливо поморщился барон, но план не отверг. Кто бы ни был помощником, возможность разделаться с давним врагом и прибрать к рукам плодородные земли упускать глупо.

Вешняк задумчиво кивнул, а потом расхохотался, откинувшись на спинку стула, и стукнул кулаком по столу. Зазвенела, подпрыгнув, посуда, несколько капель красного вина упали на свежеструганные доски стола и растеклись, образуя узор вокруг тушки растерзанной утки.

Вешняк удивленно поглядел на странное зрелище. Он не помнил, как и когда утка оказалась на столе, а не на блюде. Ему вдруг показалось, что кровь сочится из птицы, а под потолком захлопали крыльями невидимые посланцы Мары – вестники успеха. Вешняк поглядел на воеводу и самодовольно усмехнулся. Судя по удивленному виду, тот тоже видел странное зрелище.

– Доброе знамение, – громыхнул Вешняк. – Видать, угодное богам дело совершаем. Удача будет. Рассказывай, что придумал.

…Вешняк молча слушал воина, лишь изредка хмыкал, но не прерывал рассказа. Когда Ивар замолчал, барон поднял на него смеющиеся глаза и сказал:

– Ох и хитёр же ты, Ивар! Горящие уголья чужими руками разгребаешь, а себе крупинки золотые берёшь. Если и впрямь всё получится – быть тебе втрое богаче!

Земля мягко вздрогнула, где-то за стеной пришёл в действие механизм, и потайная дверь, страшно скрипя и жалуясь всему свету, сдвинулась с места. Марк осторожно выглянул, чутко прислушиваясь и присматриваясь. Мелькнула летучая мышь, едва не задев верхушки деревьев кожистым крылом, прошуршала ночная ящерка и скрылась в высокой траве.

В двух шагах от потайного лаза плескалась тёмная вода, заполняющая крепостной ров, по поверхности бежала лёгкая рябь, искажая отражения звезд. Голосили лягушки, оглашая окрестности хоровым пением. Над головой пронеслась полоумная стрекоза, отчего-то не спавшая ночью, попыталась сесть на медленно плывущую травинку, но тут же взвилась с негодующим стрекотом.

Наёмник знал, что ров очень глубокий, неизвестные мастера постарались на славу, вода почти никогда не пересыхает, только в самые засушливые месяцы немного уходит, обнажая скользкие берега.

Марк выбрался из подземелья, и за спиной тут же опустилась маленькая дверь, спеша скрыть его тайну.

Почти три месяца назад он случайно отыскал потайной ход, и с тех пор частенько выбирался незамеченным из замка и спешил к лесу. Замок был старым, много раз перестраивался, и теперь даже барон Ратай не знал всех его секретов.

Потайной лаз начинался в старой части замка и проходил под конюшней, толстенными крепостными стенами и рвом. Выходил он на противоположный берег и надёжно прятался в лесу, среди густых зарослей так, что, даже стоя рядом, несведущий человек ничего не заподозрит. Старые мастера знали своё дело: в случае опасности хозяин замка и домочадцы могли уйти незамеченными.

А вот знал ли Ратай об этом лазе или забыл, как о многих других, наёмник не задумывался.

Марк легко поднялся, перекинул через плечо куртку и бодрой походкой направился по темнеющему лесу. Босыми ступнями ощутил прохладную свежесть густой травы, острые грани попадающихся кое-где камешков. Из-под ног в стороны брызгнули кузнечики.

Всё было знакомо, всё привычно, но что-то заставило наёмника насторожиться. Лес встретил прохладой и тишиной… Странной тишиной. Словно большой пёс со страхом ждёт чего-то, испуганно поскуливает и жмётся к ногам хозяина.

Марк шёл по хорошо знакомой тропинке, оглядывался, прислушивался. Было такое чувство, будто спину буравит чей-то взгляд, но ни звука, ни шороха не доносилось.

Ветви могучих великанов крепко переплелись, и лунный свет почти не проникал к земле.

Ещё не видя избы, Марк услышал клекот роктов, ускорил шаг, а потом и побежал. Крик этих созданий нельзя спутать ни с чем.

Вопль Арины подстегнул, как удар бича, и наёмник выбежал к избе ведуньи с обнажённым мечом.

В хижину пытались прорваться пятеро роктов, дверь беспомощно валялась в стороне, изломанная, словно в неё били тяжёлым тараном, а в пустом проёме с длинным кинжалом в руке стояла Арина.

Тонкая фигурка знахарки надёжно загораживала проход, длинная черная коса билась о спину, налобная повязка с позвякивающими подвесками взмокла от пота. Девушка путалась в длинном подоле юбки, но отступать не собиралась, грозно сверкая большими чёрными глазами.

Все пятеро падальщиков, тяжело переваливаясь на тонких ногах, наступали, мешая друг другу, но ловко уклонялись от жалящих укусов кинжала ведуньи.

За спинами тварей распрямились крылья, как у огромных нетопырей, на концах тускло блеснули острые когти, и рокты время от времени пытались задеть ими Арину.

Почему тёмные охотники напали на знахарку, Марк разбираться не стал. Для этого не было времени.

Без предупреждения он ударил падальщиков в спину, и над поляной разнёсся вопль боли. Один рухнул, почти перерубленный пополам, второй отползал, волоча за собой крылья на тонкой ниточке кожи. Трое оставшихся резко развернулись и стали осторожно окружать нового противника, злобно шипя и угрожающе выставив когти.

Зарычали, завыли на высокой ноте и разом прыгнули на наёмника.

Арина тяжело привалилась к дверному косяку и съехала вниз, испуганно всхлипывая. Только сейчас, когда рокты перенесли внимание на Марка, она почувствовала запоздалый ужас.

Краем глаза наёмник успел увидеть, кого пыталась защитить Арина. В хижине лежал бледный мальчик, вытянувшись в струнку, глаза были закрыты, губы покрывала тонкая белая корка. Он дышал тяжело, с хрипом. Рядом с мальчиком стояла на коленях бледная женщина. Она прятала лицо в ладонях и громко плакала. Марк сразу понял за кем пришли рокты, но Арина, похоже, не собиралась отдавать умирающего ребёнка. Мало кто отваживался перечить падальщикам и мешать забирать тех, за кем они пришли.

А перед избой разгорелся смертельный бой, схлестнулись человек и три тёмных охотника, мелькал меч, звенел и лязгал, когда сталкивался с когтями роктов.

Упал один падальщик, крылья, как большое одеяло, укрыли тело, рядом рухнул второй, его отрубленная голова, подпрыгивая, прокатилась по траве и замерла около Арины, глядя на девушку белесыми слепыми глазами.

Последний рокт ловко уклонился от удара и отпрыгнул в сторону. Громко взвыв, взмахнул крыльями и быстро скрылся между деревьями, смешно подпрыгивая на тонких ногах.

– Марк? – Арина осторожно приблизилась к наёмнику.

Он продолжал стоять, сжимая меч, но ведунья видела, как Марк пошатнулся, как дрожат его руки. На тонкой рубахе выступила кровь от мелких порезов, а на бедре расплывалось тёмное пятно.

Наёмник вогнал меч в ножны и шагнул к девушке.

– Всё в порядке, – бодро сказал он и рухнул на траву.

Ведунья вздохнула, подхватила его под мышки и потащила в хижину, закусив губу от усилия. Девушка уложила наёмника в углу на тюфяк, набитый соломой, и устало выдохнула.

– Они ушли? – спросила маленькая пухленькая женщина. Она испуганно огляделась, но ладони от лица не отводила, готовая снова спрятаться. Арина никогда не понимала почему люди в ужасе закрывают глаза. Спасения это не принесёт, наоборот, больший страх вселит разыгравшееся воображение.

– Ушли, – мягко ответила ведунья. – Надеюсь, этой ночью больше не будет гостей.

Арина стала на колени рядом с Марком, потёрла ладошки друг о друга, чувствуя разгорающийся жар, поднесла ко лбу воина и вздохнула. Дыхание девушки стало глубоким, мерным, как у спящего человека. Она прикрыла глаза и, чуть склонив голову, словно прислушиваясь к чему-то, нахмурилась. Ладони окутались мягким голубым светом, она прикоснулась ко лбу Марка, медленно выдохнула. Свет словно впитался в голову наёмника и распространился по всему телу.

Ведунья снова медленно выдохнула, и свет стал тускнеть, над телом Марка появилось едва заметное облако, оно стало темнеть, превращаясь в тяжелую тучу, в глубине часто вспыхивали крохотные молнии.

– Прочь, – чуть слышно прошептала знахарка, и облако, словно подхваченное сильным ветром, взвилось над головами и вылетело в окно.

Только после этого Арина открыла глаза и посмотрела на Марка с улыбкой.

В хижине появилась стрекоза, покружила и скрылась в пустом проёме двери. Арина нахмурилась, подозрительно покосилась вслед насекомому, не понимая, что могло вызвать тревогу, но тут же отбросила эту мысль.

Некогда ловить невесомые страхи, от яда падальщиков ведунья Марка избавила, но остались обычные раны, и их тоже нужно вылечить. Арина тут же забыла о маленькой стрекозе.

Часто-часто рассекая крыльями прохладный ночной воздух, напоённый ароматами леса, стрекоза направилась обратно к замку. Вырвавшись из леса, кроха поднялась выше, быстро добралась до стен замка и влетела в распахнутое настежь окно.

На широкой постели сидел барон Ратай, одетый в начищенные до блеска доспехи, на коленях он держал огромный двуручный меч, рядом на блистающих чистотой простынях лежал островерхий шлем с широкой бармицей.

Стрекоза ударилась об пол, вокруг заклубился чёрный морок, скрыл быстро вырастающую громоздкую фигуру и опал, словно впитался в деревянный пол.

Барон изменился в лице, хотя видел подобное не в первый раз, и пробурчал:

– Прибил бы скотину. Но слово дал… Эх… – Он громко обратился к оборотню: – Что скажешь, мастер-палач? Видел что-нибудь интересное?

Палач Тит склонил голову – поклон отвесить не позволило объемное брюшко и большая, как у девки, грудь, – и ответил:

– Самое время идти, господин. Ведьма не позволила роктам забрать мальчишку, а тут наёмник подоспел, почти всех перебил. Его поцарапали немного. Ведьма колдовала, и вывела яд.

– Наёмник? Врешь, пёс приблудный! Как наёмник оказался в лесу?

– Тебе, господин, виднее. Откуда же мне, слабому, знать, где твой слуга?

– Ладно сироту-то строить, – тихо сказал Ратай, но такая свирепость в голосе прозвучала, что Тит решил не перечить больше.

– Я видел, как наёмник выбрался из потайного лаза, от самой крепостной стены его сопровождал.

Настроение барона резко переменилось, и ярость внезапно исчезла. Ратай усмехнулся, гордясь сообразительностью и отвагой слуги, так гордятся псом, видя в нём ум и преданность хозяину.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.