– Приготовить к введению в бой резерв линкоров и гиперкрейсеров! – я понимал, что оставшиеся десять процентов от этих объединенных эскадр могли задержать атаку.

– Товарищ маршал, – связист посмотрел на меня, – на связи «Иван Грозный».

– Включай.

– Товарищи офицеры, говорит генерал Зайцев. Положение на линкорах крайне тяжелое, – когда эти слова раздались в зале, некоторые офицеры удивленно уставились в иллюминатор, но с такого расстояния бой выглядел хоть и грандиозно, но как-то нереально. – Линкоры не выдержат еще одну атаку. Боеприпасы на исходе, запасы энергии истощены, реакторы работают на пределе. Предлагаю нанести максимальный урон противнику, пусть это даже обернется для нас гибелью. Они наверняка приостановятся на двухсоткилометровой отметке. Когда это произойдет, нужно сконцентрировать максимальную огневую мощь на противнике.

Зайцев замолчал. Я посмотрел сначала на Президента, потом на Фомина, потом на Соболева.

– Нам предлагают пожертвовать линейным флотом, – негромко произнес я. – Причем предлагает человек, который сам находится на линкоре.

Командующие молчали.

– Восполнить резервом самые серьезные потери, – я подошел к иллюминатору и посмотрел на рваный строй линейных кораблей. Где-то среди них «Иван Грозный». – Приготовить авианосцы и десантные корабли к введению в бой. Боевым станциям задействовать резервные мощности. Необходима энергия для одного залпа. Всем кораблям, находящимся на боевых позициях, перезарядить вооружение и не стрелять до приказа.

Я замыслил грандиозный маневр.

– Товарищ Соболев, – обратился я к полковнику. – Какая эскадра в вашем флоте самая лучшая?

– Седьмая гвардейская авианосная эскадра.

– Отлично, тогда не вводите ее в бой пока. Пусть ждут отдельного приказа. А у вас, товарищ Свердлов?

– Пятьдесят шестая разведывательная эскадра, – с едва заметной заминкой ответил генерал.

– Приказ тот же.

– Товарищ маршал, боевые станции готовы к залпу. Резервы на боевых позициях.

– Отлично. Дайте связь с «Иваном Грозным», – я взял микрофон. – Товарищ генерал, мы решили принять ваше предложение. Вы координируете залп.

– Спасибо, товарищ маршал.

– Всему флоту ориентироваться на орудия флагмана, – я отдал связисту микрофон. – Эскадры ждут?

– Так точно, – ответил Соболев.

– А ваша эскадра, товарищ Свердлов?

– Десант всегда готов к бою.

Напряжение нарастало. Противник развил такую скорость, что для ее погашения до приемлемого уровня им нужно будет применять экстренное торможение. Еще десяток секунд, и последует самый мощный удар, который когда-либо наносило человечество в сражении. Я мельком оглядел командующих. Степанов замер, неотрывно глядя в монитор. Соболев стоял расслабленно, но лицо было очень бледным. Суворов сидел в кресле и, глядя в иллюминатор, бесцельно царапал ногтем стол.

Корабли Альянса выпустили из кормовых частей так называемые солнечные паруса. Резкие вспышки, и в них ударили тормозные лазеры, сообщая кораблям обратную скорость. Это был наиболее эффективный способ торможения в космосе. И тут из самого центра линии обороны вылетели молнии выстрелов: «Иван Грозный» открыл огонь. Но лишь какие-то мгновения его выстрелы солировали. Шквал лазерного, ракетного, пушечного и торпедного огня ударил по противнику. Это было потрясающее зрелище. Строй противника в глубину до пятисот километров был смят. Казалось, что еще пара таких залпов, и сражение будет выиграно. Но сил больше не было. Прошло несколько секунд, и второй эшелон таранных кораблей произвел свой чудовищный залп, взламывая нашу оборону. Линкоры вспыхивали, плавились и гибли сотнями. Еще через пять секунд корабли Альянса врезались в наш строй. Больше не существовало наших рядов и рядов противника. Был один огромный котел, в котором за секунду гибли сотни кораблей.

– Авианосцы и линкоры – в бой! – после этой команды роль Ставки в сражении была закончена. Когда битва доходит до беспорядочного сражения, в котором непонятно, кто свой, а кто чужой, – мастерство стратегов не поможет. Остается только надеяться на умение, отвагу и талант экипажей каждого корабля. Я устало рухнул в кресло.

– Покажите «Иван Грозный», – сказал Суворов, и голограмма показала могучий линкор в окружении пяти броффианских крейсеров. Он отчаянно оборонялся, но силы были не равны. По корпусу пробежала серия взрывов. И вдруг сразу два корабля противника взорвались. Я мысленно поздравил Зайцева с этой небольшой победой. Но тут голограмма показала четыре броффианских крейсера, летящих на выручку своим. Теперь флагман дрался против семи противников. В кормовую часть линкора угодили две ракеты, а через несколько секунд там прошелся лазер, и левый нижний двигатель оторвался от корпуса. Развернувшись на последних мегаваттах энергии, линкор в упор отстрелил четыре торпеды, наверняка последние. Одна была подбита, но три других нашли свои цели. Одновременно взорвались три вражеских крейсера, и яркий цветок пламени закрыл голограмму.

– Им на помощь подходят еще несколько кораблей Альянса. Наши сенсоры не могут пробиться туда сквозь их строй.

Но все было ясно и так. Зайцев уже погиб или скоро погибнет. В одиночку уничтожив пять броффианских крейсеров, он не мог победить еще четыре, не говоря уже о тех, которые спешили тем на подмогу.

– Какова общая ситуация в сражении? Покажите наши корабли и противника.

Голограмма стала показывать тот же вид, что был и на главном иллюминаторе. Но здесь цветом отмечались наши и вражеские силы. Красные точки, обозначающие наши корабли, почти в три раза уступали в численности противнику. Но самое плохое заключалось не в этом. Наши силы были распылены по всему полю сражения и постепенно окружались. Я услышал, как Суворов тихо выругался.

– Где находится флагман Альянса?

На экране зажглась стрелка, указывающая на «Горбагемо», флагманский корабль врага.

– Срочно связь с седьмой отдельной авиаэскадрой и пятьдесят шестой десантной эскадрой.

Я решил ввести в бой последнее средство.

– Говорит маршал Шолохов. Задача – захватить или уничтожить флагманский корабль Альянса «Горбагемо». Совершите прыжок к кораблю и выполните приказ любой ценой. От этого зависит исход сражения.

– Две эскадры против всей охранной флотилии «Горбагемо»? – пробормотал Свердлов. – Это же самоубийство!

– Мы и так практически мертвы! – зло ответил я. – Дайте голограмму!

Эскадры вышли из гиперпрыжка рядом с кольцом кораблей охранения «Горбагемо». Противник явно не ожидал такой дерзости, и пока он перестраивался для открытия огня, несколько кораблей с десантниками успели прорваться к вражескому флагману, а с авианосцев поднялись самолеты. Первый эшелон десантников почти прорвался к кораблю, и корабли уже собирались включить магнитные захваты. Но флагман первым же залпом разнес десантные суда. Зенитная артиллерия «Горбагемо» заработала на полную мощность, и первые две волны самолетов были уничтожены. Началась бойня. Самолеты и десантные корабли гибли под губительным огнем полусотни боевых судов. Авианосцы, выпустив самолеты, пытались отстреливаться, но слабое зенитное оружие не могло причинить вреда крейсерам и эсминцам, охранявшим «Горбагемо». Наши эскадренные миноносцы прикрывали огнем десантные суда. Пилоты самолетов понимали, что даже если они выживут под огнем противника, даже если им удастся серьезно повредить флагман, все-равно это будет билетом в один конец. Большинство авианосцев уничтожены, а после гибели флагмана весь гнев противника обрушится на самолеты, погубившие его. И вдруг произошло то, чего я даже не мог предполагать. На максимальной скорости сотня истребителей направилась прямо к сверкающей рубке флагмана. Противник разгадал замысел отважных пилотов и сосредоточил на них весь огонь. «Горбагемо» попытался уйти с опасного курса, но было поздно. Сильно поредевшая от огня противника группа истребителей подлетела к рубке, и одна за другой четыре машины врезались в центральный командный пункт Альянса. Мы знали, что противник настолько уверен в себе, что даже не потрудился продублировать КП, чтобы перенести его на другой корабль. И теперь флагман противника оказался в худшем положении, чем «Иван Грозный» десять минут назад. Около минуты поврежденный флагман еще вел ответный огонь, но он становился все слабее, так как линкором больше никто не командовал. Когда огонь окончательно прекратился, к флагману рванулись двенадцать кораблей пятьдесят шестой разведывательной эскадры, лучшего десантного подразделения Федерации. Из двенадцати судов только семь было десантными. Остальные – корабли обеспечения: транспортник, штабное, ремонтно-эвакуационное и два госпитальных. Причем они построились так, чтобы обеспечить хоть какую-то защиту десантным кораблям. Те, кто находился на вспомогательных судах, понимали, что если у десантников еще есть небольшие шансы состыковаться с флагманом и выжить, то у них шансов нет совсем. От мощного залпа один госпитальный корабль потерял управление и начал крениться в глубину строя десантных кораблей. Через несколько секунд он взорвался. Вскоре два десантных корабля и транспортник были сметены торпедным ударом. Но, несмотря на тяжелейшие потери, эскадра почти достигла флагмана. Идущий в авангарде десантный корабль активировал магнитные захваты и присоединился к корпусу «Горбагемо». Но один эсминец противника выбрал момент и впритирку с обшивкой флагмана запустил торпеду. Она взорвала наш корабль, так и не успевший высадить десант.

Однако больше этот эсминец рисковать не стал, поскольку опасался зацепить собственный флагман. Подошли сразу три наших десантных корабля и пристыковались к корпусу «Горбагемо». Мощные лазеры вырезали в обшивке отверстия, через которые внутрь судна устремились десантники. Корабли охраны флагмана уже поняли, что по пристыкованным кораблям бесполезно стрелять, и перенесли весь огонь на остатки десантной и авианосной эскадр. Последний десантный корабль, не успевший пристыковаться, был уничтожен вместе со вспомогательными судами. Эсминцы и авианосцы также были почти полностью разбиты. Небольшие группы истребителей не могли повлиять на исход битвы. Оставалось надеяться на те три корабля, которые успели высадить десант. Ведь на каждом из них было по три тысячи десантников. Плюс две сотни экипажа самих десантных кораблей. Эти люди, несомненно, тоже высадились на флагман. Практически десять тысяч человек. Легкая дивизия. Но и флагман Альянса был немаленьким кораблем. По размерам он превосходил «Ивана Грозного» в три раза, а по численности экипажа более чем в пять. Так что десантникам противостояло более шестидесяти тысяч броффоров и других рас Альянса. А враги уже наладили управление кораблем со вспомогательной рубки. «Горбагемо» вновь начал двигаться, не оставляя даже малейшей возможности уничтожить его внешним огнем.

Сражение тем временем продолжалось. С поврежденного флагмана поступали приказы флоту противника. Численное соотношение стало таким: пять кораблей Альянса на один наш. Изредка боевые станции накопив энергию, давали выстрел в самую гущу противника, но это не могло принести решающего результата. Резервов больше не оставалось. Боевые станции с истощенными реакторами могли только обороняться. Но когда очаги сопротивления наших кораблей будут подавлены, противник сметет станции одним залпом.

– Товарищ маршал, – голос связиста срывался, – Генштаб вызывают десантники из «Горбагемо»!

– Срочно давай связь!

Динамики включились, но сначала были слышны только выстрелы и взрывы. Еще через минуту мы услышали девичий голос:

– Говорит заместитель командира второго десантного полка девятой дивизии пятьдесят шестой десантной эскадры лейтенант Стрелина, – услышав эти слова, я посмотрел на девушку, подсказавшую решение «авианосного» маневра броффов. Дочь? Сестра? Или просто совпадение? – Командир эскадры погиб на подходе к флагману, командиры всех высадившихся полков и дивизий убиты или тяжело ранены. Под моим командованием находится только третий десантный батальон и штабная рота второго полка. Кроме того, несколько десятков человек из экипажа десантного корабля. Связь имеется только с восьмым полком. Мы захватили двигательный отсек, восьмой полк контролирует орудийную палубу…

Несколько секунд опять была слышна только стрельба. Причем преимущественно лучевых броффианских винтовок. Хлопнул взрыв гранаты, и огонь броффов стал немного слабее. Девушка вновь заговорила:

– Мы несем тяжелейшие потери, боеприпасы кончаются. Сможем продержаться самое большее четыре минуты. Отступать некуда, – голос девушки был ровным, она прекрасно себя контролировала, хотя даже по звукам было ясно, что там настоящий ад. – Гибнем на посту. Прошу уничтожить флагман.

Майор Стрелина побледнела. Нет, наверняка эта девушка ее родственница. Десантница просила уничтожить флагман вместе с бойцами. Они знали, на что идут. Десантники жертвовали собой. Но у нас просто не было сил, даже чтобы просто расстрелять корабль, не то что прорваться через кольцо охраны.

– Говорит «Иван Грозный», – вдруг, без всякого предупреждения раздался голос Зайцева. Он еще жив? – Мы уничтожим «Горбагемо»!

И в ракурс голограммы, разорвав кольцо охраны флагмана, влетел «Иван Грозный». Защитное поле было снято, передняя орудийная башня снесена, из двигателей уцелел только верхний левый. Линкор не вел огня, перенеся всю энергию на этот последний двигатель.

– Громкую связь! – рявкнул я связисту. – Лейтенант Стрелина, говорит маршал Шолохов. Ваша просьба будет выполнена. Линейный корабль «Иван Грозный» сейчас уничтожит флагман противника. Прощайте, лейтенант! – сказал я и тихо добавил: – И спасибо вам!

– За Федерацию! – послышался голос храброй десантницы.

– Товарищ маршал, – вновь раздался голос Зайцева. Видимо, он говорил на той же частоте. – Примите сигнал!

Связист нажал на кнопку, и зал заполнили звуки гимна Федерации, идущие с обреченного линкора. «Иван Грозный» под шквальным огнем несся к беспомощному флагману Альянса.

– Прощайте, товарищи! – воскликнул Зайцев.

И могучий линкор на огромной скорости врезался в борт «Горбагемо». Последовал мгновенный взрыв кораблей. Гигантская вспышка закрыла от нас и линейный корабль, и флагман. А когда свет погас, «Ивана Грозного» больше не существовало. Как не стало и бесстрашного генерала армии Зайцева, храброй десантницы лейтенанта Стрелиной и еще двадцати тысяч отважных мужчин и женщин, отдавших свои жизни за Федерацию.

Около четверти минуты мы стояли в оцепенении, наблюдая, как обломки двух кораблей, двух флагманов противостоящих флотов, разлетаются в космической бездне. А гимн все звучал. Видимо, сигнал, посланный Зайцевым, включил эту запись в компьютере станции. И только когда гимн завершился, в рубке возникло какое-то движение. Краем глаза я заметил, как выбежала из зала майор Стрелина. Глаза ее были абсолютно сухими, но тело содрогалось от сдерживаемых рыданий. Я подошел к Свердлову, который проводил девушку долгим взглядом. Вся его злость исчезла.

– Это была ее дочь, – пояснил он, заметив мой вопросительный взгляд. Я понимающе кивнул.

Бой продолжался. Корабли Альянса, несмотря на численный перевес, постепенно теряли преимущество. У броффов, корабли которых составляли большую часть флота, не существовало промежуточного командования. Флагман управлял всеми кораблями. И теперь, лишившись командования, они несли огромные потери от потрепанного, но все еще организованного нашего флота. Сражение превращалось в побоище. Уже через десять минут соотношение сил выровнялось, и противник побежал. Не отступил, а именно побежал. Наши корабли заливали их огнем, но ответом были только отдельные выстрелы некоторых орудий. Об организованном залпе хотя бы одного вражеского корабля, не говоря уже об эскадре, речи не шло.

Через полчаса после гибели «Горбагемо» сражение было практически окончено. Те корабли Альянса, что успели вырваться из огненного кольца, уже ушли в гиперпрыжки, те, что остались, были захвачены нашими бойцами. Уцелевшие наши суда подошли к станциям, челноки летали по полю сражения, подбирая тех, кто успел на спасательных капсулах покинуть погибающие корабли.

Грандиозная битва длилась пять часов и стоила Федерации, по моим прикидкам, более трех миллиардов жизней и ста шестидесяти миллионов кораблей.

– Товарищи офицеры, – торжественно произнес Президент. – Благодарю всех. Станция прибудет в Солнечную систему приблизительно в двенадцать часов. Вас известят. А сейчас можете отдохнуть.

Я несколько минут просидел в кресле, глядя на ту часть пространства, где совсем недавно кипела битва, в которой погибли лучшие сыны и дочери Федерации.

– Пойдемте. – Я поднял глаза. Надо мной стоял Свердлов. Он примиряюще протянул руку. – Наше дело сделано, товарищ маршал. Мы победили.

– Да, вы правы, – я встал и пожал ему руку. – Мыпобедили. Все вместе.

Глава 5

Война продолжается

11:56:59. 15.07.3282 года. Орбита Луны, база «Космическая Заря».

Я открыл глаза. В каюте было темно, только через иллюминатор лился свет звезд. И очень тихо. На Земле не бывает такой тишины. Космическая тишина громче любого звука. А звезды только усиливали ощущение одиночества. Казалось, что ты один в бесконечном космическом пространстве. Но это было не так. К сожалению. Где-то, совсем недалеко по меркам Вселенной, находились остатки флота Альянса. Угроза Земле и другим планетам Федерации. Поэтому сейчас расслабляться было нельзя.

Громко хрустнув суставами, я встал. Вчера из-за усталости мне пришлось лечь спать в форме, даже не отстегнув кобуру. На кителе и рубашке почти не было складок – видимо я так устал, что за всю ночь ни разу не пошевелился.

Включив компьютер, стоящий на столе, я ввел свой личный код и открыл базу данных армии. Там уже была полная информация о наших потерях. Часть базы была доступна и гражданским. Каждый мог узнать судьбу бойца, введя его имя и часть, где он служил. Но меня интересовала общая сводка: сколько? Оказалось, что в сражении погибло 3 миллиарда 8 миллионов 256 тысяч 412 человек. При том, что армия Федерации насчитывала всего пять миллиардов, а в сражении принимали участие 3 миллиарда 563 миллиона 106 тысяч 320 человек. Арифметика проста. Выжил каждый седьмой. И это в среднем. А ведь есть подразделения, уничтоженные подчистую. Та же пятьдесят шестая десантная эскадра.

Мне вспомнился ровный голос десантницы, которая вызывала огонь на себя ради уничтожения неприятельского флагмана. А генерал Зайцев, под звуки гимна шагнувший со своим кораблем в бессмертие! Да и мало ли было таких героев? Поэтому сейчас главное, чтобы их жертвы не пропали даром. Альянс смертельно ранен, но еще не мертв.

Я уже собирался уйти, но вспомнил кое-что и ввел в компьютер: «Полковник Марина Зайцева». Компьютер тут же ответил: «Необходимая информация?» Не колеблясь, я написал: «Местонахождение». Несколько секунд компьютер искал нужное среди огромного количества информации и наконец ответил: «Медчасть Лунной базы, палата 840».

12:01:02.

Белые двери разошлись в стороны, и я шагнул в полумрак палаты. Стараясь не шуметь, подошел к койке, на которой лежала Марина.

– Мы победили? – послышался ее голос.

– Да, мы победили, – ответил я, потрясенный тем, что, только очнувшись, она думает о войне.

– А, это вы, товарищ маршал! – Зайцева зажгла тусклый светильник над изголовьем, и мне удалось разглядеть ее усталое лицо. У виска был заметен заживающий шрам.

– Марина, – я присел на стул рядом с ее койкой, – мы победили, но погибло более трех миллиардов бойцов. К сожалению, твой отец тоже.

Она судорожно сглотнула. На глаза навернулись слезы, и она закрыла лицо руками. Тихие всхлипы наполнили каюту. Генерал воспитал свою дочь слишком сильным человеком. Слишком сильным для того, чтобы позволить себе просто разрыдаться.

– Как он погиб? – наконец спросила она.

– После твоего ранения, он принял командование «Иваном Грозным» и в самом конце битвы протаранил «Горбагемо». Альянс потерял командование, и именно поэтому мы смогли победить.

– Какая злая ирония, – Зайцева убрала руки от лица. – Один флагман уничтожает другого. Но отец… – она всхлипнула. – Если бы меня не ранили, он бы остался жив.

– Он погиб героем. Как и жил. Даже в последний момент перед тараном он помнил о Федерации. С «Ивана Грозного» на все корабли Федерации шел радиосигнал с гимном.

Несколько минут мы просидели в молчании. В приглушенном свете все казалось нереальным и далеким. Великая битва, которая кипела несколько часов назад, уже казалась частью истории. И не только казалась.

– Я отомщу Альянсу за отца. Клянусь. Чего бы мне это ни стоило.

12:12:07.

– Итак, товарищи офицеры, – начал Президент, когда все командующие собрались в Генеральном штабе. Точнее, не все. Место генерала Зайцева пустовало. – В прошедшем сражении мы победили. Эта победа дорого нам далась. Все знают цифры потерь. Но война еще не окончена. Альянс потерял девяносто процентов боевого состава флота. Восполнить хотя бы половину потерь они смогут не ранее чем через двадцать дней, поэтому время есть. Однако противник обладает мощными наземными силами. Необходимо готовиться к затяжной войне за отдельные планеты. Сейчас остатки нашего флота взяли в блокадные кольца наиболее важные звездные системы Альянса. Однако, блокированные системы составляют лишь восемнадцать процентов от общего количества. Хотелось бы услышать ваши соображения о дальнейших действиях.

Несколько секунд мы молчали. Потом встал Степанов.

– Товарищ Президент, а может быть, одним ударом аннигиляционными ракетами уничтожить все живое на их планетах? Абсолютно все, чтобы не дать им возможность нанести ответный удар.

– Нет, мы не можем объявлять аннигиляционную войну. Даже в конфликте на истребление мы соблюдаем «Договор об аннигиляционном оружии».

Он имел в виду договор, заключенный между Федерацией и остальными государствами. Тогда только появилось аннигиляционное оружие, основанное на принципе взаимоуничтожения материи и антиматерии. Всем была ясна его разрушительная мощь, в тысячи раз превышающая мощь ядерного. Договор позволял добиться определенных гарантий неприменения этого вида оружия, даже в условиях глобальной войны.

– Я согласен с товарищем Президентом, – вступил в разговор Фомин. – Мы можем уничтожить все планеты, но останутся их корабли. Существуют сотни баз хранения аннигиляционных зарядов на астероидах. Корабли придут туда, возьмут на борт бомбы и нанесут удар по нашим планетам. Пусть это будет последнее, что они сделают, но людям на планетах будет уже все равно. Двух дюжин аннигиляционных зарядов большой мощности хватит, чтобы уничтожить Землю. Ну, допустим, есть войска Заслона. К Земле они не пропустят корабли противника, но в Федерации более семидесяти звездных систем…

– Вы, безусловно, правы, товарищ Фомин, – сказал я. – Мы применим это оружие, лишь в том случае, если нам будет нечего терять. А пока что нам нужно воевать обычными средствами.

– Для массированного удара хотя бы по двум звездным системам одновременно у нас не хватит сил. Следовательно нужно нанести один удар. Куда? – Суворов включил голограмму с объемной картой Федерации и миров противника.

В Федерации принята система навигации относительно так называемой «основной плоскости». Опорными точками в этой плоскости являются: Земля, Солнце, Плутон. Все, что лежит условно выше этой плоскости, называется Высоким космосом, а все, что ниже – Глубоким. Но так исторически сложилось, что большинство планет Федерации и других государств находились чуть выше или чуть ниже этой плоскости.