Илья Янитов
      Когда изобрели храбрость
      Жил-был Царь. И хотя была его страна богата, он все время воевал с соседями. "Никто не знает, что они замышляют против меня, - твердил он. Говорят они на языках, которые и понять невозможно, а что уж думают..."
      Царь был искусным полководцем и завоевывал государство за государством. Но чем больше стран он покорял; тем больше у него становилось соседей и тем чаще ему приходилось воевать.
      Однажды в страну приехал Мудрец, Слава о его знаниях и творениях бежала перед ним, как волна перед носом быстро плывущей галеры. Когда Царь узнал о приезде Мудреца, он призвал его к себе.
      Я знаю, - промолвил Царь после слов приветствия, - что ученые подобны библиотекам; они рассказывают нам о накопленной другими мудрости. В чем же твои ученость?
      - О Царь, - ответил Мудрец, - есть в твоих словах истина, но ведь кто-то должен и приумножать знание. Я стараюсь быть, а если поможет мне всевышний, то и буду в их числе.
      - Тогда поведай мне, - сказал Царь, - что нового смогли узнать мудрецы о нашем мире. Только говори кратко и понятно.
      - Слушаю и повинуюсь, - ответил Мудрец, ибо знал, как надо говорить с царями. - Самое удивительное это то, что наша Земля - крутящийся шар, который в течение года замыкает круг своего движения вокруг Солнца...
      - Как же так - шар? Ты говоришь несообразные вещи, - рассердился Царь. - Ведь тогда те, кто окажутся внизу и сбоку, должны упасть. Да и сама Земля без опоры свалится в черную бездну ушедшего времени. Вот и в священной книге сказано...
      - Извини меня, Царь, но ты просил говорить кратко, лишь одну истину, без доказательств.
      - Хорошо, - ответствовал Царь после раздумья, - я тебе поверю. Но если Земля - шар, то, завоевывая земли соседей, я окажусь через некоторое время царем всей Земли. И не станет мне равных. А подвиг мой, когда я стану властелином мира, в будущем сумеют только повторить. Хотя постой, как же мои солдаты пройдут по бокам Земли и ее низу?
      - О Царь, нет на Земле верха и низа. Позволь, я тебе изъясню...
      - Не надо. Я тебе верю, - и Царь надолго задумался.
      - Я знаю, - в конце концов сказал владыка, - мне предназначено стать царем всей Земли. Нет на земле полководца искуснее меня. Оружия у нас вдоволь. Мои мастера построят достаточно кораблей. Но вижу, что не хватит солдат. Если только каждый из них своей храбростью окажется достойным моего таланта, только тогда я смогу выполнить предначертанное. Можешь ли ты, Мудрец, изобрести средство, чтобы мои солдаты никого и ничего, не боялись?
      - Слушаю и повинуюсь, о Царь, - ответил Мудрец.
      С того дня он не говорил ни с кем и только передавал своим помощникам записки с приказами достать то, сделать это, поступить так. И не было отказа в просимом: так повелел Царь. Помощники приносили ему и горный воздух, которым дышат только орлы, и молоко матерей храброго племени Ут, никогда и никому не покорявшегося, и яйца крохотной пичужки Сель-Сель, не знающей страха при защите своих птенцов...
      Долго делается лекарство храбрости... Но все же настал день, когда Мудрец пришел к Царю и сказал:
      - Прикажи найти среди осужденных на казнь человека столь робкого, что принял он чужую вину.
      И Царь повелел.
      Узник шел, опустив голову, согнувшись, шаркая ногами, руки его болтались, словно засохшая виноградная лоза под зимним ветром.
      - Снять оковы! - приказал Царь.
      Заключенный смотрел невидящим взглядом на падающие кандалы.
      - В чем твоя вина? - спросил Царь.
      - Перед тобой царь царей, - засуетились тюремщики, - отвечай!
      - Говорят, я убил купца...
      - А кто его на самом деле убил? - спросил Царь.
      - Говорят, что я.
      - Но ты сам-то не убивал? Докажи это!
      - Мне ничего не доказать, Царь. Судьи меня осудили.
      - Дай ему твое средство, - приказал Царь Мудрецу.
      Заключенный отпил из протянутой ему чаши и опять опустил голову...
      - Не очень-то он расхрабрился, - сказал Царь.
      - Не торопи, Царь, подожди, - ответил Мудрец.
      Осанка заключенного начала меняться: плечи распрямились, спина разогнулась, одну ногу он выставил вперед, руки заложил за спину и, откинув голову назад, дерзко посмотрел на Царя.
      - Царь не должен допускать несправедливости, - вдруг сказал заключенный. - Отпусти меня.
      - Разве ты не виновен? - спросил Царь.
      - Сын судьи убил купца, а свалили на меня. Сказали, что если я начну спорить, то будут пытать меня большой пыткой, а потом все равно убьют.
      - О Царь, не верь этому каторжанину, ему уже нечего терять, вот он и клевещет на почтенных людей! - закричал главный судья.
      Заключенный резко повернулся к одному стражнику, вырвал у него меч, и бросившись к другому, разрубил его чуть ли не пополам.
      - Пощади, виновен я, но... - только и успел вскрикнуть судья, перед тем как меч снес ему голову.
      Дворцовая стража кинулась на заключенного, но он прорубил среди них страшный коридор шириною в два меча и прорвался к перилам террасы, нависающей над обрывом. Облитый кровью, своей и чужой, освещенный солнцем, он казался закутанным в яркий плащ.
      - Жизнь меня покидает, - крикнул заключенный, - но не вам, шакалам, меня казнить.
      И, как орел, взлетающий со скалы, раскинул руки и бросился в пропасть.
      - Жаль, - сказал Царь, когда оставило его изумление, - жаль. Я бы его помиловал. Спасибо тебе, Мудрец. У меня сто тысяч воинов - напои их всех своим напитком.
      ...Сверху, из дворца, равнина казалась ухоженным огородом: прямоугольники и квадраты пехоты, легкой и тяжелой кавалерии, всадников на верблюдах... Военачальники прочли своим солдатам царский приказ совершить небывалый подвиг - завоевать во имя Царя всю Землю. От дружного крика захрапели, приседая и кося бешеными глазами, испуганные кони, закричали тревожно верблюды и, казалось, дрогнули городские стены. Потом священнослужители благословили именем аллаха великий поход и пообещали небесные радости тем, кто не доживет до земного торжества. Вдоль рядов двинулись солдаты, несущие огромные котлы с напитком Мудреца, и каждый солдат выпил свою чашу.
      Пришпоривая коней, к войскам скакали Царь и его свита. Запели грубы, забили барабаны, призывая к походу, раздались крики команды... Но что-то дрогнуло в строе. Он уже не казался ухоженным огородом, а скорее напоминал луг в горах. Одноцветье ухоженных грядок сменилось буйным беспорядком красок: кавалерия и пехота, всадники на верблюдах и осадные орудия - все перемешалось. В разные стороны стали вытекать, словно ручейки, движущиеся без строя, люди, только что бывшие солдатами. Что-то кричали офицеры, командовали генералы, но их никто не слушал. Все заглушил общий призыв: "Домой! Домой!"
      - Да земля и так наша, - говорили солдаты. - А если Царю чего мало, пусть и завоевывает себе что пожелает. Только нас пусть не трогает.
      Офицеры и генералы, пытавшиеся силой вернуть солдат в строй, были убиты.
      - Да не боюсь я твоего аллаха! - крикнул молодой солдат священнослужителю. - И Царя не боюсь! Ничего мне не страшно!
      ...Мудрец с учениками погоняли коней, стараясь отъехать подальше от города.
      - Конечно, Царю сейчас не до нас, - сказал Мудрец. - Но кто знает, как ведут себя цари и полководцы, когда солдаты оказываются храбрее их...
      - Выходит ты. Учитель, предвидел, к чему приведет лекарство храбрости, - заметил один из учеников.
      - Ученый должен знать не только что и как делать, но и зачем, произнес Мудрец.
      - Выходит, Учитель, Царю были нужны не самые храбрые, а самые трусливые солдаты? - задал вопрос другой ученик.
      - Я подумаю об этом, - ответил Мудрец.
      - А как долго держится действие лекарства?
      - Не знаю, но думаю - всю жизнь, - сказал Мудрец.