В ту ночь в комнате общежития спал один Стромек.
      И вот пришел день, которого все так ждали. В этот день в Лесове должен был состояться бал. Все, что можно было сделать силами членов ЧСМ, было сделано на славу. Только оркестр мог испортить всем настроение, если бы вдруг не приехал, но автобус с музыкантами уже прибыл в Лесов. Стромек повел их наверх, в раздевалку, а Цыган подождал дирижера, чтобы договориться с ним о программе.
      - Вам повезло, ребята, - сказал дирижер, - у нас уже введена боевая готовность. Долгое время не было известно, поедем ли мы вообще...
      Стромек встретил и проводил в зал Павелку, Зиму и капитана Кучеру из Планы; Цыган - Лишку и семьи таможенников. Приехали несколько вахмистров и с соседней заставы. Они сразу же обосновались в буфете. На большом столе лежали всевозможные призы, предназначенные для лотереи. Торты, с помощью которых кавалерам предстояло расплачиваться с дамами после "сладкого" танца, пока еще хранились в холодном чулане. Вахмистры ходили в белых перчатках, наскоро купленных в Плане, и льнули к девушкам в длинных, совершенно новых белых платьях. Народу собралось так много, что те, кто жил поближе, принесли из дому стулья.
      Музыканты сыграли туш, и Павелка, поднявшись на сцену, пожелал всем хорошо повеселиться. В первую очередь вахмистры пригласили на танец жен гостей, потом - знакомых, и только лишь через некоторое время очередь дошла до любимых девушек... Прапорщик танцевал то с одной дамой, то с другой и был исключительно галантен и внимателен.
      - Старик превзошел самого себя, - сказал Цыгану Хлоупек, сопровождая свою прекрасную генеральшу.
      В десять вечера трубач исполнил соло в честь организаторов бала и членов КНБ. После белого танца Цыган и Стромек ненадолго присели к столу Благоутов, выпили с их девушками по рюмочке и отправились дальше. Забот у них было много: как проходит лотерея, есть ли закуска и выпивка у музыкантов, каков кассовый сбор? В одиннадцать часов был объявлен "сладкий" танец. Ребята поставили на стол чудеса кондитерского искусства, автором которых был Франта Киндл. Продавщицами были Милуша и Гита. Мужчины принялись заказывать для своих партнерш соблазнительные лакомства. Буквально через три минуты ничего не осталось.
      Затем наступил черед чардаша для местных словаков, лесной польки для лесников и охотников, вальса для таможенников. Капитан Кучера выиграл бутылку коньяка, Зима - ром, а Павелка - без всякой протекции - большой круг колбасы. Некоторые в качестве призов получили живых кроликов, кур или карпов. Интендант Тонда привез все это из Планы. Всеобщее восхищение вызвали несколько пачек американских сигарет, оставшихся после побед на Грифике в хоккейных матчах ЧСР - США. Деньги, вырученные на вечере, ребята положили в сейф у Киндла. Наконец-то и сами организаторы бала могли потанцевать.
      Цыган подошел к Ярке. Оркестр заиграл танго. В зале воцарился полумрак. Яннш прижал к себе девушку.
      - Я хочу быть с тобой, как сегодня ночью. Я приду к тебе, Ярка.
      - Нет, - сказала она, - я так боялась, Вашек. Вдруг Репка хлопнул его по плечу.
      - Тебя вызывает Павелка. Там и дежурный. Что-то случилось.
      Цыган про себя выругался и направился к выходу, где уже стояли Павелка, Хлоупек и Мачек. По их лицам Яниш сразу понял, что для него бал уже кончился.
      - Объявлена боевая готовность, - прошептал Хлоупек. - Мы немедленно выезжаем.
      Прапорщик отвел их в сторону и тихо сказал:
      - Хлоупек, Яниш, Стромек, Мачек, Манек и Роубик, через час вы выезжаете из Лесова. Остальные в бое вой готовности находятся на заставе. Это не моя выдумка, ребята, приказ пришел из Тахова. Даю вам десять ми нут на прощание со знакомыми. А потом - пошевеливайтесь.
      Девушки уже обо всем догадались. Огорченные, они собирались группками. Ярка с трудом сдерживала слезы. Ребята бегом отправились на заставу. Они быстро собрали вещевые мешки, надели форму, получили у дежурного личное оружие, на складе взяли пулемет. Шутить и разговаривать им было некогда,
      - Я слушал последние известия, - сказал дежурный. - В Праге, кажется, произошли важные события. Только мне не удалось много послушать - времени не было.
      Им было понятно, почему именно они уезжают из Лесова. Остальные коммунисты сражались с бандами. Тонда, как интендант, должен был остаться из-за своих служебных обязанностей. Густа был шофером. Иван Олива, Пепик Репка, Гофман и Гаек оставались в Лесове.
      Павелка выдал командировочные удостоверения, проверил обмундирование и оружие. В ожидании автобуса все молчали. Вот так кончился для них бал. Через полчаса пришел автобус, уже наполовину заполненный сонными вахмистрами с соседних застав и из Тахова. При свете фар Цыган увидел тетю Благоутову. Она успела сбегать домой и принесла кое-что "своим" ребятам на дорогу. Слезы стояли у нее в глазах. Они поблагодарили ее, и автобус тронулся с места, взяв направление на Гуть. Они проехали мимо ярко освещенного ресторанчика. Оркестр играл танго...
      В автобусе никто не знал подробностей. На соседней заставе к ним присоединилось еще пять вахмистров. Потом они ехали по .незнакомой дороге через пограничные горы. Ребята спали на своих вещмешках, обмотав ремни автоматов вокруг ладоней. Пробираясь по высоким сугробам, автобус раскачивался из стороны в сторону. Не спал только молодой просветработник, сидевший рядом с водителем. Он следил за дорогой. Только этим двоим была известна цель поездки.
      Цыган проснулся от холода. Им оставалось проехать еще несколько километров пути. Он потянулся и пытался понять, глядя в замерзшее окно, где они находятся. Просветработник обратился к Янишу:
      - Разбуди остальных. Сейчас мы будем на месте.
      - Я чувствую себя совсем разбитым, - ворчал Роубик. - И голова болит. Проклятый бал!
      - Ничего, вещмешок на спину, и все пройдет, - усмехнулся Мачек.
      - Не надо было тебе столько пить вчера, - заметил Стромек, шаря под сиденьем в поисках свалившейся туда фуражки.
      Автобус въехал в какую-то деревню. Начинало светать, в окнах зажигались огни. Наконец автобус остановился у большого двухэтажного здания. Сквозь переднее стекло было видно оживление, царившее во дворе. Ребята вышли в морозное утро. Во дворе на вещевых мешках сидели пограничники. Их было человек пятьдесят. Подняв воротники, они курили и тихо разговаривали. Цыган, Стромек и другие увидели здесь и некоторых знакомых по пограничной школе. Мачек сразу исчез куда-то, но вскоре вернулся с котелком горячего чая.
      - Без рома, но сейчас и так сойдет...
      - Если бы он был с ромом, то я скорее бы замерз, чем прикоснулся бы к нему. После того, что было вчера... - проговорил Стромек, с жадностью глотая горячий чай.
      Они закурили. Есть не хотелось. Сверток, принесенный тетей Благоутовой, остался нетронутым, как неприкосновенный запас. Всех мучило любопытство: что будет? Подъехал еще один автобус, полный вахмистров. Только они вышли, как во дворе появился высокий капитан и приказал маленькому прапорщику объявить построение. Офицер принялся проверять, с каких застав и сколько людей прибыло. Оказалось, что некоторые еще запаздывают.
      - Подождем, - решил капитан. - Разойдись!
      Ребята сидели на морозе, окоченевшие, невыспавшиеся, и ждали. Некоторые шепотом ругались: неужели нельзя было разместить их где-нибудь потеплее? Вскоре, однако, появился старый, ободранный, залепленный снегом автобус. Он привез подкрепление. После новой переклички оказалось, что во дворе собрались все, кроме тех, кто был серьезно болен. Так, по крайней мере, доложили командиры групп.
      - Хорошо, - сказал прапорщик. - Теперь пойдемте в учебный класс на первом этаже.
      При входе каждый получил по банке мясных консервов; буханка хлеба выдавалась на двоих. Некоторые вахмистры тут же принялись за еду. В восемь в учебный класс вошли трое - капитан, прапорщик и старший вахмистр Трнени, которого лесовские ребята хорошо знали: до того как его перевели на должность просветработника в Пльзень, он служил на соседней заставе. Трнени тоже узнал их, и они улыбнулись друг другу. Потом он обратился ко всем собравшимся:
      - Товарищи! Вы здесь для того, чтобы в случае необходимости навести порядок в столице. Реакция выступила открыто, она готовит удар по нашему общественному строю. У нас есть сведения о некоторых действиях, которые она собирается предпринять. Был обнаружен и склад оружия. У наших границ отмечается повышенная активность иностранных войск. Вы относитесь к числу тех, кому можно больше всего доверять. Вы проявили себя как сознательные и дисциплинированные воины. Теперь мы ждем приказа двинуться к Праге. Это все. В классе поднялся шум.
      - Спокойно, - приказал только что вошедший прапорщик, - одна рота, которую мы здесь сформировали, отправится немедленно! Остальным оставаться в полной боевой готовности.
      Он порылся в списках и принялся читать состав взводов новой роты. Воинские звания он не называл. В списках первого взвода лесовских ребят не оказалось. Они переглянулись: неужели их оставят здесь, когда в Праге дело принимает скверный оборот? Первый взвод направился к дверям.
      - Второй взвод, - продолжал прапорщик и первыми прочитал фамилии всех лесовских ребят. Те сразу же схватили свои вещмешки и направились к выходу вдруг начальство передумает. У выхода стоял Трнени. Он по хлопал Стромека по плечу:
      - Ну, лесовчане, покажите, на что вы способны! Выйдя во двор, Хлоупек, командир их группы, сказал:
      - Надо держаться всем вместе, ребята. При любых обстоятельствах не откалываться.
      - Не бойся, - заверил Мачек. - А вот теперь я чего-нибудь съел бы.
      - Сейчас не будем ничего разворачивать, - отрезал Яниш. - Потерпи, пока тронемся в путь.
      Их построили и повели к маленькому вокзалу.
      - Покажите им кузькину мать, этим буржуям! - кричал какой-то усатый железнодорожник. - Смело, товарищи!
      - Не бойтесь! Мы постоим за Готвальда! - ответили пограничники. Началась посадка. Цыган оказался в вагоне первым и занял для лесовчан единственное купе первого класса, за что заслужил от товарищей похвалу. Они забросили, свои вещмешки в багажное отделение, а оружие повесили. Мачек снова заныл:
      - Я умру с голоду, - а сам тем временем уже ловко разрезал хлеб, вспомнив свое поварское ремесло. Цыган разделил на шесть равных частей добрый кусок копченой свинины.
      - Домашнего копчения, - вздохнул он, - это тебе не то же самое, что из магазина. А еще здесь есть сало со шкварками, шпиг и пироги. Золотая тетя Благоутова...
      - Как там кончился бал? - вспомнил Цыган.
      - Да что там, - проворчал в ответ Хлоупек, - ты же знаешь, что хорошо. Павелка все устроил. Да, жаль, жаль...
      Все подумали о том, что было бы там после полуночи: проводы девушек, расставания возле спящих домов, поцелуи. Но все это не состоялось. Их ждала Прага, там происходили важные события. Просветработник довольно долго растолковывал им, что перед ними стоят сейчас и другие задачи, а не только охрана границ. Маленький прапорщик то и дело проходил по вагону, проверяя, чем они заняты.
      - Подготовиться, - сказал он, - сейчас мы высаживаемся.
      - Что за переполох? - удивился Мачек. - Где мы, кстати, находимся?
      - Здице, - ответил Роубик.
      На станции их уже ждали грузовики. Пограничники забрались в них, по целому взводу в один грузовик, шофер закрыл борта, натянул брезент, и колонна тронулась в путь через городок. Минут через тридцать, преодолев длинный и крутой подъем, машины остановились во дворе какого-то замка. Все высадились. Их обступили те, кто прибыл сюда еще раньше. Звучали приветствия. Старые знакомые встречались вновь.
      - Мы будем находиться здесь в полной боевой готовности, - прозвучал приказ. - Только что прибывшая рота разместится на втором этаже с левой стороны.
      Их ждала не комната с койками, а громадный пустой зал. На полу несколько охапок прессованной соломы, а в углу, у дверей, - большая железная печь.
      - Холодно, как в Сибири, - проворчал Стромек.
      - Долго вы здесь не пробудете, - сказал прапорщик, с утра сопровождавший их. - Мы просто немного передохнем. Думаю, что эти трудности вам по плечу.
      Мачек попытался затопить печь, но она так страшно задымила, что всем пришлось выйти в коридор, где было еще холоднее. Однако через полчаса дело наладилось, и в комнате стало тепло. Все расселись вокруг печи. Мачеи подбрасывал в большие железные дверцы быстро горящую солому.
      - Сожжешь ее всю, дурень, - ворчал Роубик. - Интересно только, на чем ты будешь спать ночью?
      - Не знаю... В таком холоде я все равно не засну. И он сжег всю солому. Около печки становилось все
      теплее, но чуть подальше стоял лютый мороз, в оконных рамах зияли щели. Прислонившись к стене, ребята вопросительно смотрели на Мачека, а тот отправился в поисках топлива. Когда он вернулся, с ног до головы покрытый пылью и паутиной, огонь в печи давно уже погас. Однако кое-что он все-таки принес. Мачек отыскал на чердаке старые поломанные картинные рамы. Бросив их на пол рядом с дремлющими товарищами, этот самоотверженный, добрый парень снова ушел. Вернувшись, он развел огонь и с торжествующей улыбкой наблюдал за тем, как ребята все дальше и дальше отодвигаются от раскаленной печки. Чудесный он был товарищ. Потом, довольный, уселся рядом с друзьями.
      К полуночи печь остыла. Холод становился все сильнее. Один за другим ребята просыпались. На верхнем этаже бегали и топали ногами продрогшие пограничники.
      В два часа ночи был получен приказ строиться. Замок заполнился стуком кованых сапог, лязгом оружия. Во дворе дул такой же холодный ветер, как бывало по дороге на Грифик. Грузовик отвез их обратно в Здице. Их состав с надписью "военный поезд" все еще стоял там. Лесовчане благодаря чистой случайности вновь заняли свое купе первого класса и сразу же уснули. Спали до тех пор, пока их не растормошил Мачек:
      - Ребята, Браник. Мы в Праге!
      Около часу поезд стоял в Смихове, потом через главный туннель подъехал к Центральному вокзалу и остановился на последнем пути.
      - Без команды не выходить! - пронеслось по вагону. Ну, а раз так, ребята продолжали дремать на мягких
      сиденьях. Хлоупек достал из вещевого мешка полотняный мешочек и не спеша начал заряжать запасной диск автомата. Остальные молча последовали его примеру. Стромек заменил тонкие носки на более теплые.
      - Ноги должны быть в порядке, - сказал он.
      - Особенно твои, - рассмеялся Хлоупек. - Ну, здесь тебе ходить будет хорошо: ни камней, ни корней.
      Роубик смочил в туалете полотенце. Все протерли лица, причесались, привели в порядок обмундирование и принялись ждать. Около поезда суетилось несколько человек в военной форме, но все оставалось по-прежнему. Курить, курить...
      - Больше я не могу, - сказал Мачек и исчез. Вскоре он вернулся с пачкой сигарет: обменял их у кого-то из соседей на консервы. Только они разделили курево, как прибежал связной:
      - Строиться по отделениям!
      Они вышли из вокзала и строем пошли по улицам" Праги.
      Достаточно было сделать несколько шагов, чтобы понять, что в столице царит атмосфера возбуждения. Почти на каждом здании развевался красный флаг, висели наспех написанные лозунги в поддержку коммунистической партии, Готвальда и народно-демократического строя. Вагоновожатые-коммунисты разукрасили свои трамваи. Группами стояли люди, приехавшие из провинции. Уверенной поступью шагали по улицам рабочие патрули - с' по два человека в каждом. Люди останавливались, многие приветствовали марширующих пограничников. Лишь кое-где группки молодежи высказывали свое удивление и пренебрежение.
      - Эти нам не рады, - сказал Цыган. - Золотая молодежь.
      На Вацлавской площади гремели громкоговорители. Люди слушали, иногда смеялись, иногда возмущенно кричали. Мимо проехал грузовик специальной заставы КНБ Словакия. Среди этих ребят в коротких полушубках, подбитых кроличьим мехом, мог быть и Храстецкий. Лесовчане громко приветствовали их.
      Стромек читал лозунги вслух. Цыгану пришлось его одернуть: оставь, парень, смотри себе под ноги, а то вмиг растянешься! Ноги скользили на трамвайных рельсах. Нелегко было идти в тяжелом обмундировании и с оружием. Столько членов КНБ Прага еще не видала! Глядя на их лица, каждый понимал, что шутки с этими ребятами плохи. У каждого на груди висел советский автомат... Они дошли до Вршовиц и направились к заводу.
      Двое несших охрану рабочих открыли железные ворота и приветствовали их.
      На мощеном и заполненном народом дворе их ждал майор Бук, высокий, стройный командир их пограничного батальона из Пльзеня, бравый офицер с энергичными чертами лица. Затем их отвели в зал, где было центральное отопление. Вдоль стен и между станков лежали приготовленные для них матрацы. Какой-то высокий рабочий в новой спецовке, сопровождавший прапорщика, сказал:
      - Отдохните здесь, товарищи. Вам никто не будет мешать, работает тут только ночная смена. Рядом душ, вы можете помыться и побриться.
      Ребята бросились на матрацы, но Хлоупек сразу же поднял их.
      - После душа спится лучше, ребята. Нужно воспользоваться такой возможностью. Пошли!
      Они достали полотенца, кусочки мыла и пошли босиком, в одних трусах, за Славой. Теплая вода привела их в восторг. Они кричали от удовольствия, а Мачек никак не хотел уступать место тем, кто ждал очереди.
      - Я взял с собой еще одни трусы с рукавами, - смеялся он. - Одену-ка я их, - размахивал он кальсонами.
      Прапорщик вызвал Хлоупека в импровизированную канцелярию. Вахмистр одевался злой, но вернулся довольный.
      - Отделение, внимание! Будет выдаваться жалование. Здесь оно у меня, господа. По тысяче на брата и продовольственные карточки для лиц, занятых физическим трудом. Сейчас вы все получите. Я только не знаю, будем ли мы по-прежнему вместе.
      Спали они крепко и проснулись только утром. Стромек со взъерошенными волосами уселся на матраце. Он первый заметил, что ночью в цеху работа шла своим чередом. Даже шум станков их не разбудил.
      - Спали как убитые, - расхохотался он.
      Они уже умылись и оделись, когда какой-то незнакомый вахмистр, стоя в дверях, объявил, что внизу работает столовая, где можно хорошо поесть. При этом он размахивал куском колбасы, в котором было не меньше полкилограмма. Ребята плотно позавтракали: каждый взял то, что хотел. Стромек сумел даже раздобыть газету.
      - Ну вот. Снова народные социалисты нападают на КНБ. Съезд делегатов заводских комитетов назначен на 22 февраля. Бенеш якобы поддерживает Зенкла и его коллег. Обстановка начинает проясняться, господа. Приехали мы, кажется, как нельзя вовремя.
      - Только бы не проторчать нам эти события здесь, - озабоченно заметил Мачек.
      - Вот именно! - засмеялись остальные. - Нас вызвали в Прагу не для того, чтобы набивать брюхо и валяться на матрацах.
      В этот момент дверь распахнулась, и в зал вошли майор Бук с прапорщиком. Ребята вскочили и встали по стойке "смирно". Майор обвел взглядом зал и, остановившись на группе Хлоупека, указал на них пальцем.
      - Вот вы, шесть человек из Лесова, собирайтесь!
      - Есть! - прокричал в ответ Хлоупек, и они сразу же схватили автоматы, моментально уложили в сумки запасные диски, остатки еды и щетку для обуви. Вещевые мешки сложили в кучу и наказали товарищам:
      - Ребята, если вы вдруг переедете, не забудьте о нашем барахле!
      Остальные смотрели на них с некоторой завистью: идут первыми...
      - Возьмите с собой пулемет, - распорядился Бук. Роубик забросил автомат за спину, схватил пулемет и движением головы показал Манеку на ящик. В канцелярии майор уточнил приказ:
      - Поезжайте на трамвае к музею. Там у главного входа вас будет ждать поручик КНБ. Вы поступаете в его распоряжение. Когда выполните поставленную перед вами задачу, возвращайтесь сюда. Какая это будет задача, я не знаю. А теперь поторапливайтесь, уже пора.
      Дорогу им показывал Мачек, хорошо знавший Прагу. В трамвае крикливо одетые молодые люди смотрели на них враждебно, косились на пулемет Роубика. Через полчаса они были у музея, бегом поднялись по лестнице к главному входу, но двери оказались закрытыми. Поручика нигде не было видно. Тогда они уселись на холодные ступени, наблюдая за движением на площади. Внизу перед зданием издательства "Мелантрих" толпились люди. Что там происходило, ребята не знали. Поручик пришел через полчаса, как раз из "Мелантриха". Ему было лет сорок. Волосы с проседью, атлетического сложения, с большим пистолетом на ремне.
      - Вас прислал майор Бук? - спросил он у ребят, вставших по стойке "смирно".
      - Да, пан поручик, - ответил Цыган.
      - Товарищ поручик, - засмеялся офицер. - Товарищ! Мне нравится, когда ко мне обращаются так.
      - Товарищ поручик, командир группы вахмистр Хлоупек, - представился Слава. - Мы с границы, из Лесова, район Планы.
      - Значит, найдем общий язык? Есть у меня, ребята, работа для вас. - И он нажал на кнопку звонка в дверях. - Какая, я вам расскажу.
      Старый, сгорбленный служитель с улыбкой открыл им дверь. Он, вероятно, уже знал поручика или был предупрежден о его приходе и протянул ему большой ключ. Они пошли за офицером по винтовой лестнице к железным дверям. Климеш (это была фамилия поручика) открыл их и вместе с ребятами вышел на крышу исторического здания. Там гулял холодный ветер, и поручик поднял воротник.
      - Так вот, товарищи, вы будете охранять здание музея. Наблюдайте за крышами соседних домов и ближайшими окрестностями, прежде всего за улицами, ведущими от Центрального вокзала, и за Вацлавской площадью. Сейчас я распоряжусь, чтобы сюда, к дверям, поставили телефон. Звонок будет хорошо слышен. Впрочем, пусть лучше один из вас сидит у телефона. Я буду внизу. Вы можете в любой момент обратиться ко мне. Ожидается демонстрация студентов и представителей некоторых партий. Оружие, в принципе, не применять. И старайтесь оставаться незамеченными. Мы не знаем, какой оборот может принять дело. Ясно?
      - Ясно, товарищ поручик.
      - Значит, лекцию вам мне читать не нужно?
      - Нет, - засмеялись они.
      - Еда у вас есть?
      - Кое-что. Наверное, хватит.
      - Что-нибудь придумаем. Ну, привет, ребята. Хлоупек обошел крышу и разделил группу на две
      части. Поскольку на лестнице было тепло, а наверху - собачий холод, он решил, что они будут дежурить у телефона по очереди. Цыган, Роубик и Манек взяли под наблюдение перекресток под собой и направление к вокзалу; Мачек со Стромеком - Вацлавскую площадь и крыши домов вокруг нее. Все видно было как на ладони. Толпа, собравшаяся было перед зданием "Мелантриха", уже разошлась, однако возле громкоговорителей еще стоя ли люди. Они слушали последние сообщения правительства и спорили о судьбе республики и ее будущем. Ребята бегали к телефону греться и опять мерзли на крышей! Поручик пришел к вечеру. Они не могли сообщить ему что-либо особенное. Его симпатичное лицо было, однако, очень серьезным, и он дважды подряд позвонил куда-то. Потом сказал, что через час их заменит другая группа, а они получат новую задачу. После семи вечера пришли вахмистры с заставы КНБ Словакия, а лесовчан поручик отправил вниз, в зал.
      - Прежде всего сходите поешьте. Только где-нибудь поблизости, чтобы в восемь быть на Центральном вокзале. Будете патрулировать в его помещениях вместе с сотрудником вокзальной станции КНБ. В случае провокации со стороны каких-либо групп или отдельных лиц примете необходимые меры. Задержанных доставляйте на станцию КНБ. К полуночи, когда движение утихнет, вам будет подготовлено временное общежитие. Там, на станции КНБ, знают также, где вы можете меня найти. Действуйте энергично, но корректно. И побрейтесь, чтобы быть в полном порядке.
      - С этим дело обстоит хуже: бритвенные приборы у нас на заводе. Что-нибудь придумаем... - сказал Хлоупек. - Если только это возможно, товарищ поручик, не посылайте нас обратно. Раз уж мы за это взялись, мы хотим оставаться с вами.
      - Так и будет. Вас направили в мое распоряжение. Довольны?
      Они удовлетворенно кивнули головами. Замечательный человек этот офицер. Они вышли из здания, и Мачек сразу же сориентировался, куда пойти. Он привел их в маленькую закусочную, полную приятных ароматов. Красивая барышня в чепце, стоявшая за стойкой, весьма внимательно обслужила их. В момент все было съедено. Пива им даже не хотелось. Цыган, Мачек и Роубик взяли себе горячего молока.
      По дороге они встретили несколько патрулей. Патрулировали пограничники со словацкой заставы. В половине восьмого они стояли перед вокзалом. Мачек, как всегда, нашел выход из положения. Он кивнул на парикмахерскую, где четыре дамы в белых халатах скучали без работы. Еще не было и восьми часов, когда подстриженные, побритые и надушенные лесовчане появились на станции КНБ. Два старших прапорщика сидели за столом и ужинали. Вахмистр уже ждал их.
      - Пока я покажу вам, где вы потом будете отдыхать.
      Он отвел их в заднюю комнату, где для них были приготовлены кровати со свежим постельным бельем. Возле каждой стоял ночной столик. В комнате было фантастически тепло.
      - Превосходно, пан вахмистр! - поблагодарил Мачек. - Мы к такому не привыкли.
      - А теперь можете начинать, - сказал один из прапорщиков.
      - Вот об этом и речь. Ведь мы никогда не дежурили на вокзале.
      Те рассмеялись, но сразу же стали серьезными.
      - Это важный объект. Поезда привозят представителей рабочих и крестьян, разные делегации, а золотая молодежь уже пыталась устраивать провокации. Если вдруг дело дойдет до чего-нибудь серьезного, нам придется оборонять вокзал. Тогда вахмистр объяснит вам, что делать. А пулемет, ребята, оставьте здесь. Я закрою его в канцелярии. Для пассажиров это, пожалуй, слишком. Вон вы какие молодцы, справитесь и без него.
      Вокзал напоминал муравейник. Люди толпились, собирались группами, спали на лавках. Ресторан был забит до отказа. Лесовчане рассказывали вахмистру о своих приключениях на границе, прежде всего о забавных; Патрулировали они у входа и на перронах. Вахмистр завидовал им.
      - В Праге, - жаловался он, - работать приходится много, а жалованье маленькое. Жить же в столице толь ко на продовольственные карточки не очень-то сладко.
      Оснований для какого-либо вмешательства пока не было. А служба шла. Это была не такая служба, как на границе: оживление здесь наступало, лишь когда приходил поезд. В Прагу съезжались делегаты. Из толпы часто доносилось слово "товарищ", некоторые приезжали в национальных костюмах, под пиджаками голубели рубашки ЧСМ. Около полуночи вахмистр отвел их на станцию КНБ.
      - Я тоже часок передохну, - сказал он устало, - и снова пойду до утра, до пяти часов.
      - Нелегко тебе приходится, друг, - кивнул головой Стромек. - И ты пойдешь один?
      - С прапорщиком, - вздохнул тот и лег на одну из кроватей поверх одеяла.
      - Когда вернешься утром, растолкай нас, - сказал Хлоупек.
      Они забрались под пахнувшие мылом одеяла.
      - Какой тут сон, - жаловался Стромек, - вот в Лесове спишь как убитый, а здесь галдеж, трамваи. Эх, граница, дорогая!..
      Утром он и в самом деле поднялся первым и сразу же отправился узнать у дежурного по станции КНБ, не спрашивал ли их кто-нибудь.
      - Нет, - проворчал в ответ прапорщик в очках. - Спите, господа, спите, вы еще не знаете, что вас ждет.
      Но они больше уже не заснули и начали одеваться, в животах у них бурчало. Цыган отправился на вокзал раздобыть чего-нибудь на завтрак. Принес он только свежие булки и три бутылки молока. Стромек с Цыганом разделили между собой газеты и за едой жадно принялись изучать основные сообщения.
      - Ну, что нового в газетах? - спросил Мачек.
      - Только число, - язвительно ответил Стромек. - Снова будут обсуждать в правительстве вопрос о КНБ. Не похоже, чтобы Готвальд нас распустил. Сегодня с утра по всей Праге проходят собрания КПЧ и профсоюзных организаций. Реакция хотела бы накануне выборов установить власть чиновников. Почему, черт побери? Вы видели вчера лозунги? Правильно! Заводы принадлежат тем, кто на них работает! Долой реакцию! Привет съезду заводских комитетов! Да... Но где же поручик? Он как будто забыл о нас!
      Поручик пришел в восемь и застал свою команду за оживленной политической дискуссией.
      - Хлоупек, - обратился он к Славе, - получай следующее задание. Отправляйтесь к зданию ЦК КПЧ. Там вы должны быть в девять. У входа подождите меня. Я дол жен еще кое-куда забежать.
      В окно они увидели, как поручик садился в легковой автомобиль. Довольные, что им так доверяют, ребята собрались с быстротой молнии. Поблагодарили за хороший ночлег и как следует убрали после себя комнату. Не все пограничники знали, где находится здание Центрального Комитета КПЧ, но Мачек и Цыган уверенно повели товарищей через привокзальный парк.
      У здания Центрального Комитета царило необычайное оживление. Тротуары и прилегающие переулки были заставлены десятками автомашин. Дверь не закрывалась ни на секунду. Здание охраняли сотрудники КНБ. Несколько рабочих с красными повязками на рукавах проверяли документы у входа. Перед зданием стояли толпы любопытных. Может, они интересовались, какие новые меры примет партия коммунистов, а может, ждали своих товарищей, находящихся где-то в здании.
      - Наконец-то, - поздоровался с ребятами молодой вахмистр. - Замена?
      - Пока не знаем, товарищ. Это станет известно через двадцать минут. Просто мы должны здесь подождать.
      - Мы о вас, товарищи, уже знаем, - вступил в раз говор крепкого сложения рабочий в коротком пиджаке. - Проходите внутрь. Климеш должен вот-вот подойти.
      Они встали в коридоре у батареи центрального отопления и закурили. Коридоры были переполнены: наряду с посетителями и сотрудниками ЦК здесь можно было видеть вооруженных рабочих и пограничников с заставы КНБ Словакия.
      - Вот если бы где-нибудь оказался здесь Храстецкий, - сказал Цыган и направился к ребятам с этой заставы. Нет, те не знали Храстецкого, но, вероятно, он, как и все, расположился в школе на Панцкраце, там его и можно найти...
      Пришел поручик.
      - Рад вас видеть, товарищи вахмистры, - улыбнулся он. - Вы останетесь здесь и смените охрану здания. Они, бедняги, находятся здесь уже третий день подряд. За мной!