Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы

Пора серьезно спросить себя: а что, если Алекс достиг предела своих возможностей? Что, если он больше меня ничем не удивит и со всеми своими прекрасными способностями останется до конца жизни среднеразрядным корпоративным юристом? И хватит ли мне этого на всю оставшуюся жизнь?

Кто-то умный сказал, что для семейного счастья нужны любые две из трех составляющих:

деньги, любовь и уважение. Я думаю, уважение важнее всего, потому что его причины можно хотя бы объяснить. Деньги как будто бы есть. А любовь? Кто знает, что это такое? О ней легко говорить в начале и в конце отношений и чрезвычайно сложно в процессе, среди переездов, ремонтов, денежных споров и прочих ежедневных хлопот.

* * *

Девичник по случаю Камиллиного развода.

Когда Камилла волнуется, то говорит с длинными паузами.

– Ты представляешь, Герман ко мне в гости приходил. Он хороший. Только я так и не понимаю, что мне с ним делать.

– Попроси его люстры повесить.

– Да он и так уже карнизы повесил и полочки тоже. И с Максом они хорошо играют. У него самого младший из сыновей того же возраста. Представляешь, он мне тогда правду сказал в Барселоне, что разводится. Они уже два года или даже больше вместе не жили. А недавно он все оформил официально.

– А ты знаешь почему?

– Он говорит, что у жены была депрессия, она никогда не работала, дома сидела и жаловалась, что ей скучно и что она ему не пара. Они этого последнего ребенка как раз и завели в надежде, что отношения улучшатся, но ничего не вышло.

– Ну теперь с алиментами ей будет весело.

– Герман переживает, что она плохо будет на детей влиять, характер у нее несдержанный.

– А зачем тебе все это слушать?

– Мы несколько раз гулять ходили, на кораблике катались, он мне город показывал, ну и о себе кое-что рассказал. Только мне не нужны сейчас серьезные отношения.

– Можно подумать, ему нужны.

– Вид у него семейный. И мне он постоянно предлагает время проводить как-то по-семейному – пикники, прогулки, поездки по горам, разговоры на кухне.

– А вдруг он тебя прячет? Все эти кораблики и горные прогулки – чтобы нашей тусовке на глаза не попадаться.

– Я тоже так думала. Сама ведь сто раз уже предлагала ему остановиться. А он все звонит и звонит. Почти каждый вечер.

– На психотерапевте экономит? Друзей у него нет, чтобы поговорить?

– Не преувеличивай, я знаю, что он тебе на самом деле очень нравится. Может, и нет у него друзей, во всяком случае меня он ни с кем не знакомил. Только с детьми.

Мне до смерти интересно, какой у них секс, но спрашивать неудобно. Подозреваю, что очень даже ничего. Мое личное впечатление, что Герман – милый добрый увалень и немножко тормоз. Как у него хватило духу стать совладельцем компании в сорок лет и тем паче где он набрался смелости, чтобы уйти от жены и затеять развод, – не понятно. Впрочем, что бы я понимала в мужчинах!

Глава шестая

Твоя судьба в твоих руках

Перевод Алекса в Дюссельдорф откладывается и откладывается. Ему даже ни с того ни с сего повысили зарплату в Хельсинском офисе. А пока он не переедет, я вряд ли смогу понять, чего же мне от него нужно. Алекс – человек гораздо более лояльный и преданный, чем я. Он не может просто встать и уйти. Ему нужно все доделать.

Так или иначе, я не люблю ждать и зависеть от других людей, поэтому пришлось взять грех на душу, создать имейл «alex.хххххх@googlemail. com», отредактировать резюме мужа, дополнив его последними проектами, и отправить по всем более или менее подходящим адресатам, найденным на Monster.

– Кстати, давно собиралась сказать, что создала имейл с твоим именем и разослала с него резюме на несколько вакансий. Так что, если тебе вдруг позвонят, не удивляйся, хорошо?

– Живя с тобой, я уже давно ничему особенно не удивляюсь. Можно хоть поинтересоваться куда?

– Мне некогда было запоминать подробности: рекрутерам всяким, в разные компании, на вакансии налоговых менеджеров в ближайшей округе.

– И что считается у тебя ближайшей округой?

– От Голландии до Швейцарии. Страны, где вменяемые налоги и хорошие зарплаты.

– Вряд ли это понадобится, ведь меня вот-вот переведут.

– Это «вот-вот» длится уже полгода. И потом, никогда не будет лишним посмотреть по сторонам. Если тебе позвонят и захотят поговорить, ты всегда сможешь отложить разговор на день-другой, а за это время успеешь прочитать вакансию.

– Спасибо, конечно. Но лучше бы ты мне заранее сказала, я бы и сам этим занялся.

– Мне надоело ждать и захотелось хоть что-нибудь сделать.

Так со мной действительно бывает – хочется что-то совершить, не думая о причинах или последствиях, проснуться и все изменить. В один прекрасный день мне захотелось бросить филологический факультет и стать экономистом, в другой прекрасный день – поехать в Лондон на несколько месяцев, поучить язык. Вскоре я прочитала книгу Норы Робертс, и мне захотелось получить СРA[16]. Потом мне надоела Финляндия и захотелось поработать в Германии. Я не могу объяснить эти свои желания, только знаю, что нужно им следовать и в конце концов все будет хорошо. Гораздо хуже, если ничего не хочется.

Алекс – очень хороший отец. Он может часами смотреть мультики и хохотать громче детей. Когда у него возникает желание принять участие в воспитании, он сначала подбрасывает к потолку Аньку, а потом читает анекдоты в интернете с Пашкой или играет с ним в компьютерные игры. Почистили ли дети зубы, сделали ли они уроки – вопросы второстепенные.

Кроме того, Алекс любит коллекционировать. Предметы для коллекционирования он выбирает нарочно, я уверена. Например, старые батарейки, которые кто-нибудь когда-нибудь отнесет в правильный контейнер, или ветхие куртки и тряпки, которые когда-нибудь пригодятся для починки машины или ремонта. Пусть под машиной он лежал в последний раз двадцать лет назад и большей частью из любопытства, а ремонтом согласится заниматься разве что под дулом автомата, из вещей «для грязных работ», хранящихся на полках Алекса, можно составить целый гардероб.

Отдельного внимания заслуживает коллекция электроприборов, которые когда-нибудь пригодятся «на запчасти». Сюда относятся старые мобильники, факсы, магнитофоны, радиоприемники, фены, плееры, фотоаппараты. Количество коробок с фотонегативами подсчитать невозможно. Что там, на этих негативах, – сложно сказать, ведь десять лет назад мы купили цифровую камеру. Объем накопившихся за годы работы и учебы документов не поддается ни описанию, ни систематизации: старые авиабилеты, комментарии научного руководителя к давно защищенной диссертации, квитанции об аренде машины пять лет назад в Испании, расписание ночных автобусов в Стокгольме, несметное количество чеков – на всякий случай. Ах да, еще есть просто бумажки, на которых записаны телефонные номера.

– Это что за бумажка, можно ее выкинуть?

– Нет, ты что, на ней же телефон записан!

– Чей?

– Не знаю.

– И зачем его хранить?

– Вдруг пригодится.

– Ну так перепиши его в записную книжку, а бумажку выброси.

– Так я же сейчас не знаю, чей номер. Когда вспомню, тогда и перепишу.

Самое ужасное – это когда сын становится похожим на отца – яблоко от яблони. До сих пор не могу забыть, как мы пошли покупать новые джинсы. Паша зашел в примерочную.

– Ну как, подходят?

– Да, нормально.

– Можно посмотреть?

– Нет, я уже снимаю.

– Подожди, не снимай, выйди и покажись.

Паша вышел и показался. Оказалось, что новые джинсы он надел поверх старых.

Итак, Новый год начинается с того, что Алексу звонят рекрутеры, а мой рабочий офис переполнен подарками и поздравлениями со всех концов Европы: открытки, плюшевые игрушки, шоколадные наборы, елочные украшения – всего не перечесть. Каждый раз, когда я еду в деловую поездку, обязательно привожу коллегам или клиентам какой-нибудь немецкий сувенир. Или русский. Или просто сладости. Накануне Рождества я разослала около сотни шоколадных календарей, смешных фотографий с деловых ужинов, открыток. Любой может это сделать. Но многим некогда. Некоторые поздравляют только высокопоставленных руководителей. Я поздравляю всех. Соответственно, куча народу тоже решила меня поздравить. Если кто-нибудь войдет в офис, то непременно спросит, что это за сувенирная лавочка и откуда все взялось. Всем будет понятно, каким успехом и популярностью я пользуюсь в компании. Мелочь – а приятно.

Во время рождественских каникул я прочитала замечательную книгу Роберта Киосаки «Богатый папа, бедный папа». Книга рассказывает о том, как получается и почему не получается стать богатым. Она о том, что, если хорошо учиться, поступить в университет и потом пойти по классической корпоративной лестнице, все в жизни будет скучно и ты вряд ли разбогатеешь. Корпоративные офисы переполнены сорокалетними менеджерами, которые когда-то на что-то надеялись, строили планы, но так и не выбились в большие начальники, вечно всем недовольны, но ничего не предпринимают. Киосаки красочно описывает, как обычные люди изо дня в день работают «на дядю», выплачивают долги банку за дом и машину, платят налоги, вроде бы не шикуют, но в итоге едва сводят концы с концами. Обрастая долгами, они начинают опасаться за свою судьбу, боятся потерять работу, не рискуют, держатся проверенных троп и поэтому не становятся богатыми. В советское время нам бы сказали, что все это – пороки западного общества потребления и решение проблемы в том, что нужно меньше покупать и быть скромнее.

Киосаки ни в коем случае не согласился бы с такой интерпретацией. Я – тоже. Потому что много раз встречала людей с огромными расходами, которые жили припеваючи, но ни разу не встречала еще человека, кто бы всю жизнь копил и экономил, а потом вдруг резко разбогател. Киосаки считает, что путь к богатству – это ежедневное кропотливое управление своими финансами. Кроме того, нужно обязательно заниматься собственным бизнесом параллельно с основной работой.

Особенно мне понравилась глава про налоги. Киосаки пишет, что политики рекламируют налоги как способ взять деньги из кармана богатых и отдать бедным, но на деле (о чем я доподлинно знаю от Алекса), богатые проводят различные финансовые манипуляции и практически ничего не платят в казну. В итоге налоги бьют со страшной силой именно по тем, кто голосует за их повышение, – по бедным и среднему классу.

Это я прочувствовала на себе. Когда мы начинали работать в Финляндии, у нас не было собственного дома, почти не было инвестиций и вообще, можно сказать, ничего не было. Налоги автоматически удерживались из зарплаты и больше никогда не возвращались. Как только мы с Пашей переехали в Германию, расходы как будто бы увеличились, мы купили дом, содержали два хозяйства, завели по два холодильника, утюга и микроволновки, нам понадобились многочисленные страховки, мы продолжали учиться на всевозможных курсах повышения квалификации, нам пришлось оплачивать расходы различных профессиональных консультантов. Вместе со всем этим мы стали платить гораздо меньше налогов. И все почему? Чем больше зарабатываешь, тем больше возможностей сэкономить. В Германии некоторые расходы, например на образование, можно вычесть из налогов, но сначала эти деньги нужно заработать. Это действительно огромная разница: платить за учебу и за дом, получая потом часть средств обратно, или просто посылать налоговые отчисления без надежды что-либо вернуть. Выходит: чем больше зарабатываешь и инвестируешь, тем меньше налогов платишь!

В налогах спрятана разница между жизнью на зарплату и жизнью на доходы от собственного бизнеса. Частные предприниматели оплачивают поездки, медицинские страховки или покупают машины до уплаты налогов, потому что это часть расходов бизнеса. Обычные работники, наоборот, сначала платят налоги, а потом тратят, что останется, на себя. Дополнительные способы заработать или сэкономить на налогах встречаются на каждом шагу, нужно просто не лениться, следить за финансовыми публикациями и держать нос по ветру. Поэтому в первый же рабочий день нового года я написала письмо руководителю нашего кадрового отдела и попросила его организовать в срочном порядке курсы по подоходному налогу в Германии для иностранных специалистов.

Я, признаться, не помню, когда в последний раз у нас с Алексом были абсолютно свободные выходные, чтобы во время его приездов можно было бы, подобно соседям, выйти в полдень на свое аккуратное крылечко или устроиться в шезлонге и проводить так часы, попивая вино и наблюдая за детьми. В прошлом году по выходным я готовила документы для годовой налоговой декларации, изучала предложения МВА от европейских бизнес-школ, читала что-то по работе или готовила презентации, назначенные на утро понедельника, писала статьи для журнала. Алекс тем временем заканчивал диссертацию. Словом, каждые выходные мы так или иначе работали. Как-то я спросила Алекса:

– Слушай, ведь наши соседи тоже работают в серьезных корпорациях, все они менеджеры, консультанты, финансисты, у всех карьера. Можно предположить, что наши и их доходы примерно одинаковы, раз мы купили дома в одном и том же районе. Вряд ли их работа намного легче нашей. Где же они находят столько времени, чтобы вот так часами сидеть на улице по выходным, ничего не делая? Алекс ответил, что нам еще мало, а им уже хватит. Они поднапряглись, выучились, подкопили денег на первый взнос, купили дом, обустроили садик, и хотят дальше жить спокойно. Они согласны платить кредиты и налоги и не морочить себе голову.

Значит, у Алекса все-таки есть амбиции и наполеоновские планы, раз он сказал «нам». Мне это нравится.

Глава седьмая

Служебный роман

Звонит Тамара с тринадцатого этажа.

– Ты свободна? Можешь принести мне в туалет на шестом косметичку из моей сумки – желтая большущая сумка в кабинете на полке.

– Конечно. Две минуты.

– Жду.

Тамара работает в слияниях и поглощениях. Даже не в простых слияниях и поглощениях, а в особенно секретных, на которые нужно получать разрешение властей и от судьбы которых часто зависит будущее целой промышленной сферы. Подчиняется ее отдел напрямую Герману.

Тамара – это стихия, ураган стопроцентного позитива. Горячая польская женщина, ростом метр с кепкой на коньках, весом пятьдесят килограммов, если взвесить со всей ее изобильной бижутерией. И все равно кажется, что большая часть этих килограммов приходится на огромную кудрявую рыжую шевелюру. Мы Тамару очень любим, но видим крайне редко, так как она ездит в командировки чаще, чем я и Камилла, вместе взятые. С Тамарой мы обычно едим суши по пятницам, примерно раз в месяц. Она сносно говорит по-русски и виртуозно ругается матом, и ей одной из всего моего окружения, я не могу прямо заявить, что не переношу этого. Она считает, что Камилла хорошо повлияла на Германа, но нет предела совершенству.

Тамара сидит в туалетной кабинке, с красными глазами, опухшим носом и дрожащими руками. Понадобится минимум полчаса, чтобы лицо пришло в норму. Отвлекаю ее разговорами о коллегах. Если Тамара начнет сейчас рассказывать, что случилось, то снова разревется.

– Ты можешь прямо сейчас исчезнуть из офиса?

– Могу. Давай я принесу пальто, и тебе не надо будет подниматься. Своим я навру, будто звонили из школы и сказали, что Пашка заболел. Поедем ко мне и поболтаем, хочешь?

– Спасибо. И Камилле не говори ничего.

Полчаса спустя в Тамарином «мини-купере»:

– Вызывает меня сегодня Герман и сообщает, что на прошлой неделе ему позвонила жена Кристофера, одного из коллег, с которыми я недавно ездила по работе в Польшу. Говорит, что жена эта плакала в трубку и требовала меня с ее мужем больше в командировки не посылать, потому что она ревнует. Я-де разрушаю их семью. Герман не хочет вмешиваться в мою личную жизнь, это мое дело, но в командировки с Кристофером я больше ездить не буду.

– Почему Герман не послал подальше эту сумасшедшую бабу? Он вообще знает, что ты замужем? А что с Кристофером случилось? И кто это?

– Не только не послал. Ты слушай! Эта баба звонила мне после той командировки – типа оставьте моего мужа в покое. Я ей говорю: с чего вы взяли? А она в ответ – мол, муж дома упоминал, что мы вместе в командировку едем, а я из Польши родом, поэтому обещала показать ему Варшаву. Естественно, мы каждый день ходили куда-нибудь ужинать, то сами, то с клиентами. Жена ему названивала по нескольку раз за вечер, он был вынужден выходить из-за стола, чтобы с ней поговорить. И вот по телефону она мне заявляет: «Как, вы думаете, я должна себя чувствовать, когда мой муж каждый вечер с вами в ресторане в другой стране развлекается, а я тут одна с двумя больными детьми дома сижу и никуда выйти не могу». Я отвечаю, что была в ресторане не именно с ее мужем, а с десятком коллег и объясняться ей нужно с ним, а не со мной. Я сомневалась, передавать ли этот разговор Кристоферу, но он прямо как испарился. По телефону не хотелось, все же не такой он мне близкий знакомый, а лично мы за последнюю неделю не виделись. Теперь-то мне понятно, что он меня избегал. Словом, я выбросила все из головы, а у дуры этой, видимо, что-то заклинило, вот она Герману и позвонила. Оказывается, всю неделю они совещались обо мне с руководителем Кристофера и пытались выработать «позицию». Опросили всех участников той поездки, было что-нибудь между нами или нет. Я и не подозревала ничего.

– А кто такой этот Кристофер? Я его знаю?

– Ну видела, может, такой, лет сорока пяти, седоватый-лысоватый, в очках круглых, ходит и руками размахивает взад-вперед, у него еще галстук всегда немного короткий, хотя сам он невысокий.

– Этот?! Да мне в страшном сне не могло присниться, чтобы у тебя с ним было что-нибудь. Вы же с разных планет, да и староват он уже для ловеласа. Как-то это все смешно и дико.

– Ага, прямо обхохочешься!

– Что же они самого Кристофера не спросили?

– Еще спросят. Когда они дошли до Родриго, ну, помнишь, испанец на нашем этаже, он с нами ездил (блин, единственный настоящий мужик в команде, как оказалось), тот сразу же возмутился, что все эти допросы ведутся за моей спиной. Он Герману ультиматум поставил: либо сам Родриго сейчас пойдет и мне все расскажет, либо руководители возьмут это на себя. Иначе я, возможно, так ничего бы и не узнала.

– Действительно, настоящий мужик. Знаешь, я все-таки не понимаю, почему они стали слушать эту безумную тетку? Ну какое она имеет право указывать Герману, кого с кем в командировку посылать? Даже мы, работая тут, не осмеливаемся просто так Герману позвонить. Где он и где жена этого Кристофера?

– Ты дура наивная. В глазах немцев все мы, славянские женщины, – потенциальные шлюхи. Как только что-то похожее случается, вся наша блестящая работа и образование – ничто по сравнению с истерикой скучающей немецкой домохозяйки.

– Так именно Герман и должен был понять, что тетка не в себе. У него с женой тоже что-то подобное было. Кажется, она не работала и постоянно в депрессии пребывала. Не ожидала я от него.

– Поэтому я и предупредила тебя ничего Камилле не говорить.

– И что ты делать будешь? Может, все-таки тебе поговорить с Кристофером. Он же должен объяснить, что ничего не было, что жена его не в своем уме.

– Да не в Кристофере дело. И так понятно, что он просто тряпка, а не мужик. Я так и сказала Герману, что мне очень хочется уволиться. Не могу забыть, как последнюю неделю весь отдел только и делал, что сплетничал за моей спиной. Мне невольно создали репутацию шлюхи, а продолжать работать в такой атмосфере я не вижу смысла. Герман сразу стал меня убеждать, что никто ничего плохого обо мне не думает, а моя профессиональная репутация очень высока и что я вообще у них звезда.

– Ну ты и есть звезда.

– Да не в этом дело.

У Тамары звонит мобильник, и лицо перекашивает гримаса.

– Кристофер.

– Мы в России говорим: «Вспомни дурака, он и появится».

Тамара быстро одевает hands-free, не снижая скорости, и по взгляду видно, что к бою готова.

– Да, Кристофер… Да, он мне сказал… Да, Герман это тоже говорил… ОК. Я понимаю… Без проблем.

– Ну?

– Его вызвал Герман, видимо, вскоре после меня. Объяснил, что звонила его жена. Этот трусливый придурок подтвердил Герману, что между нами ничего не было и что у него очень ревнивая жена. Оказывается, это не первый раз, когда она подозревает без повода, и ему очень жаль. Он типа дико извиняется, что все так получилось.

– И все? Он хоть знал, что его жена звонила тебе?

– Не знаю, не сказал. Герман ему посоветовал больше времени проводить с семьей. У тебя дома есть что-нибудь покрепче выпить или сначала в магазин заедем?

– Коньяк будешь? Слушай, ну ты же не всерьез собралась увольняться?

– А почему бы и нет? Что, я себе работу не найду?

– Ну три месяца тебе все-равно придется отработать, а за это время все быльем порастет.

– Ох, ну как же я завтра на работу пойду? Они же все смеяться надо мной будут.

– Родриго не будет. И девчонки не будут. На мужиков, конечно, нельзя положиться. А ты не хочешь выступить в открытую на ближайшем собрании отдела, рассказать все, как было. Ну, чтобы и Кристоферу и Герману было стыдно за их поведение. И судачить будет больше не о чем.

– Нет. Не хочу привлекать к себе еще больше внимания. И так уже обо мне достаточно сплетен.

– А зря. Ты бы всех заставила заткнуться.

– Понимаешь, если бы я это сделала, то отомстила бы Кристоферу и поставила Германа в неловкое положение. А пока что я жертва. Герман, скорее всего, чувствует себя немного виноватым, а значит, у меня есть негласное право о чем-нибудь его попросить. Лучше я подумаю, что мне может от него понадобиться. На МВА, например, податься. Я давно собиралась, а теперь ему будет неудобно мне отказать.

– Умница ты! Настоящая барракуда. Я тобой горжусь. Но давай Камилле все-таки расскажем об этой истории. Пусть она дальше сама решает, говорить ей с Германом или делать вид, что ничего не знает.

– Тогда сама ей расскажи. Без меня. А то я боюсь не удержаться от какого-нибудь нелестного комментария в его адрес.

– Договорились.

Меняем тему и обсуждаем достоинства и недостатки различных школ МВА. Мы ничего не забыли, даже, наоборот, меня задело ее замечание о славянских шлюхах. Но сказать тут больше нечего, да и не в наших правилах зацикливаться на негативе.

Правда, сразу же после ухода Тамары я звоню Камилле и начинаю рассказывать ей все по порядку. Камилла перебивает меня на середине третьего предложения:

– Я знала. Герман со мной советовался. И просил меня никому ни о чем не говорить.

– И что ты ему посоветовала?

– Я посоветовала ему рассказать все Тамаре, но Герман опасался, что она поднимет шум. Он сказал, что считает своим долгом постараться сохранить мир в семье Кристофера, раз уж не смог сохранить его в своей собственной.

– А ему не пришло в голову, что у Тамары тоже есть семья и вообще это не слишком профессионально – позволять ревнивой бабе вмешиваться в рабочие дела и указывать, кого с кем и куда в командировки посылать?

– Герман сказал, что его бывшая жена вполне могла себя так же повести, и поэтому он не может винить эту женщину. Ему нужен покой в компании, а не эскалация конфликта. Ему кажется, что Тамара сильная и все это переживет.

– А тебе не кажется, что это трусость и лицемерие?

– Но я и его могу понять.

– Тамарка хоть и сильная, но рыдала сегодня в туалете. Я ее выводила из здания по пожарной лестнице, чтобы в лифте ни с кем нечаянно не столкнуться. Она переживает, что в отделе все считают ее шлюхой, и даже хочет увольняться. Какая бы она ни была сильная женщина, с несправедливостью встретиться всем обидно.

– Хочешь, я с ней поговорю?

– Лучше завтра. И лично. Меня, правда, завтра в офисе не будет, я в Лондон улетаю. Но сегодня Тамара вряд ли тебя поймет, особенно потому что ты знала и ей ничего не рассказала.

– Вот мне и аукнулась работа с Германом в одной компании.

– А как ты считаешь, он действительно думал, что у Тамарки с Кристофером могло что-то быть?

– Мне кажется, не исключал такой возможности, хотя и подчеркивал, что его это не касается. А еще говорил, что Тамара – очень яркая личность.

– Значит, она была права, когда говорила, что немецкие мужчины во всех славянских женщинах видят потенциальных шлюх и что наши достижения в карьере ничего не стоят против обвинений отчаянных арийских истеричек.

– Я тоже об этом думала. Мне вообще очень неспокойно из-за этой истории. Похоже, у Германа всплыли в связи с этим какие-то личные комплексы. Только я сама еще не могу разобраться, что к чему. Позову завтра Тамару на ланч.

Ну и история! Если Герман считает Тамарку буйной и ненадежной, почему доверяет ей серьезные проекты? И потом, насколько слепым нужно быть, чтобы поверить в роман между звездной Тамаркой и аморфным растяпой Кристофером? Или славянская шлюха должна почитать за честь раздвигать ноги перед последним арийским уродом?

Уже вечер. Паша погрузился в компьютерную игру, Тамарка с мужем, Камилла с Германом, мне очень хочется обсудить с кем-нибудь сегодняшние новости, но Алекс почти никого из действующих лиц не знает, поэтому рассказывать ему что-либо по телефону бесполезно.

На следующее утро, невыспавшаяся, но одухотворенная, я улетела в Лондон. Интересно, это совпадение или нет, что и я, и Тамара, и Камилла, и многие другие наши подруги очень любим путешествовать, особенно путешествовать по работе? Может, мы так убегаем от неприятных мыслей? Новый город, новый проект, требующий полной концентрации, новые люди, и ты просто не имеешь права привезти к ним весь свой багаж сомнений и разочарований. Каждый город дает тебе возможность начать жизнь с нуля и построить все заново – хотя бы на несколько часов. Эти люди не знают ничего о Кристоферах и прочих офисных сплетнях, о недоделанных ремонтах, пропущенных родительских собраниях, ушедших мимо тебя повышениях. Они знают только, что ты энергично входишь в их офис, постукивая классическими шпильками Louboutin, знаешь свое дело и решаешь проблемы в срок. Кстати, у меня есть теория, почему профессия наемных консультантов не умрет никогда. Думаю, потому, что сотрудники наших клиентов не столько заинтересованы в эффективном решении проблем, сколько озабочены собственной карьерой. Их мнение всегда предвзято, а консультантам абсолютно все равно, кто продвинется или отодвинется в конечном результате. У нас никакого личного интереса, поэтому мы объективны. И так, наверное, будет еще очень долго.

Глава восьмая

Бонус, или Ask for more

[17]

Почему мне нужно все сразу и помногу? Не могу наслаждаться хорошим по чуть-чуть, чтобы каждый день растягивать удовольствие. Бывает, соберусь в театр сразу на пять разных спектаклей, складываю билеты в аккуратную стопочку и предвкушаю, как устрою себе театральную неделю. Потом театральная неделя совпадает с авралом на работе, и я, проклиная себя на чем свет стоит, злая и голодная, еду из офиса на такси в театр, забываюсь там на пару часов под музыку и шампанское, а ночью сижу над какой-нибудь презентацией. Если я куплю только одни туфли, скорее всего, буду жалеть о тех пятидесяти парах, которые остались в магазине, поэтому лучше уж сразу покупать мелким оптом. А если я вдруг соберусь учить итальянский язык, мне нужно сразу несколько самоучителей и с десяток разных словарей. Не имеет значения, что эта страсть погаснет через месяц и, возможно, больше никогда не разгорится. Телевизор я не смотрю совсем, да и если бы смотрела, ждать целую неделю новой серии «Секса в большом городе» у меня не хватило бы терпения. Поэтому, когда Amazon прислал мне первый и второй сезоны «Отчаянных домохозяек», на ближайших же выходных я ушла в сериальный запой без перерыва на сон и еду, так что потом сложно было разобраться, где я и где отчаянные домохозяйки.

Накануне Нового года я люблю загадывать желание. Это должно быть что-то особенное. Мне кажется, раз в год каждому человеку судьба дает шанс пожелать что-нибудь невообразимое, такое, с чем одному не справиться. Если правильно угадать, чего же тебе больше всего не хватает, и от души этого пожелать, все сбудется.

В этом году я долго сомневалась, чего бы себе пожелать, потому что моя главная мечта о том, чтобы уехать из Финляндии в Германию, наконец-то осуществилась. Было бы здорово, если бы Алекса наконец-таки перевели работать в дюссельдорфский офис. Он бы привез из нашей финской квартиры мои любимые занавески, оставался бы с детьми на время моих комадировок, а я бы перестала пить вино по ночам в одиночестве и похудела бы килограммов на шесть или семь. Но это скорее планы, а не желания. Мне было жалко тратить магию на что-то вполне осуществимое.

В поисках главного желания, я вернулась назад, к своим дневниковым записям накануне тридцатилетия, чтобы получше вспомнить, чего я там себе желала несколько месяцев назад.

Родить ребенка? Ой нет, только не сейчас.

Похудеть? Тут дисциплина нужна, а не магия.

В командировку куда-нибудь в интересное место? И так пошлют.

Так чего же мне по-настоящему не хватает?

МВА?

Денег?

Понятия не имею. Даже попробовала посоветоваться с Алексом:

– Представляешь, я тут подумала, а ведь мне нечего желать на следующий год! Дом есть, работа нравится, жизнь интересная. Так странно, когда всего хватает, правда?

– Можешь дать расписку? Когда в очередной раз полезешь на стенку, потому что тебе всего мало, я ей воспользуюсь.

– Циник!

В итоге я тогда пожелала себе побольше денег. Их должно быть столько, чтобы совсем о них не думать. Вернее, чтобы думать не о деньгах, а об инвестиционных проектах, денежных потоках, налоговой оптимизации – словом, глобально и желательно в миллионах. Я, правда, не знала, как правильно загадать это желание и чего именно просить у судьбы. Лотерейный билет? Наследство? Директорскую должность? Все было не то. Эх, если бы только знать, где же ждут меня мои несметные богатства. Я ведь знаю, что ждут, но пока не пойму где именно. Пусть в новом году на меня свалятся неожиданные деньги или хотя бы я пойму, где их нужно искать.