Глава 15

ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Николаев с Красновым переглянулись.

— Это вся запись?

— Вся, — пожал плечами Володька.

— А когда поступил звонок? — спросил Алексей.

— Вероятно, утром, часов в семь.

— А ты чего так долго ждал? Не мог раньше позвонить? — Краснов побагровел.

— Да вы знаете, сколько я промучился! У Снегирёва автоответчик на кодовом замке. Сообщение так просто не прочитаешь. Я как услышал щелчок, тут же включил магнитофон, а там только какой-то гул. Пришлось повозиться. Код оказался очень сложный. Но видите, справился, — с гордостью ответил Володька.

— Справился, — ехидно повторил Краснов. — Давай ещё раз заряжай, послушаем.

В магнитофоне что-то зашуршало, и оперативники опять услышали взволнованный голос запыхавшегося от бега Саши Снегирёва: «Папа, это я, Сашка, я сбежал. Помоги мне! Папа! Я здесь, в детской поликлинике, мы вместе со Скворцом. Он — мой друг, отличный парень. Приезжай за мной. Мы будем ждать тебя на пус…»

— Ну и информация. — Николаев задумчиво потёр нос. — Прямо скажем, бесценная.

— Он не успел договорить. Видимо, разъединило, — оправдал мальчика Володька.

— Ну и что это может означать? Это «пус»?

— Пустой дом, может быть, — предположил Краснов.

— Да, Андрюха, плохо у тебя в школе было с грамматикой. Мальчишка сказал «на», а если б он имел в виду дом, то сказал бы «в» доме, понимаешь?

— А у тебя какие предположения?

— Пустырь, — произнёс Алексей, — это вероятнее всего.

— Согласен. Но на каком пустыре? Их тут полно. Все пустыри не облазишь и за неделю. А у нас всего шесть часов осталось.

— Он сказал, что звонил из поликлиники. Следовательно…

— Следовательно, рядом с пустырём есть поликлиника.

— Детская! — Николаев поднял палец вверх.

— Нужен справочник всех детских поликлиник.

— Быстрее ко мне. Это ближе, чем «контора»! — скомандовал Николаев шофёру. — Там у Шуры в компьютере вся информация есть…

Через десять минут трое мужчин, тяжело дыша, ввалились в квартиру.

Девушка, ничего не понимая, уставилась на незваных гостей.

— Кто ходит в гости по утрам? — процитировала она известного персонажа детской сказки.

— Тот поступает мудро, — на ходу бросил ей Николаев и обвёл глазами комнату. — Шура, ты куда компьютер подевала?

— А что?

— Срочно нужен, вот что!

— Я его от окна переставила, — Шура указала пальцем на письменный стол.

— Здесь, мне кажется, удобнее. И свет на монитор не падает…

— Ага! Удобнее, удобнее! — Николаев подскочил к компьютеру и нажал кнопки. — Шура, иди сюда, найди программу с картой города…

Журналистка молча подчинилась.

— Вы что, город брать будете? — Шура задвигала мышью и быстро набрала нужный код.

— Ага, город!.. А начнём с детских поликлиник, — улыбнулся Краснов.

— Знающие люди утверждали, что начинать нужно с мостов и телеграфа…

Шура внимательно смотрела на монитор.

— Тогда время другое было! — отозвался Николаев. — Сегодня актуальны детские поликлиники.

— Между прочим, у меня тоже новость есть. Про маленького Снегирёва…

— Очень интересно. И какая же?

— Он на свободе. Вместе с каким-то мальчишкой. Николаев и Краснов удивлённо переглянулись.

— Откуда ты знаешь?

— Не поверите — от гадалки…

— А… — протянул Леха. — Тогда понятно. — Он нетерпеливо застучал ногой об пол. — Ну чего там так долго нагревается? Быстрее, Шурочка, быстрее.

— Это машина, Николаев, она быстрее не понимает. Сейчас, подожди секундочку, загрузится программа, и все будет о'кей! Вот, смотри! — На экране появилась красочная надпись, а под ней длинный список объектов.

— Выбирай детские поликлиники! — приказал Николаев. — Сейчас мы их посмотрим.

Шура быстро курсором поставила галочку перед цифрой семьдесят пять. На появившейся через несколько секунд карте высветились красные кружочки.

— Вот все ваши поликлиники.

— Давай смотреть каждую по очереди.

— Их двести пятнадцать штук. Что, будем все смотреть? — Шура удивлённо подняла на него глаза.

— Да-а-а, это долго 'будет, — задумался Николаев. — Нам нужна та, рядом с которой есть пустырь.

— Тогда начнём с окраин города. Там, вероятнее всего, могут быть пустыри.

— Логично!

Шура быстро начала водить мышью. Останавливая курсор на необходимом районе, она нажимала клавишу, и на экране изображение увеличивалось…

Таким образом они просмотрели почти все поликлиники, расположенные на окраине. Пустыри оказались только возле двух детских поликлиник.

— Здесь — небольшой пустырь. Когда-то, наверное, снесли старые дома, но так до сих пор ничего не выстроили, — пояснила она первый случай.

— Ломать не строить, — откомментировал ситуацию Краснов. — А здесь? — он ткнул пальцем в карту.

— А сюда свозят мусор. Ваша поликлиника в десяти минутах ходу, если верить масштабу.

— Андрюха, это, кажется, то, что нужно! — кивнул Николаев. — Едем?

— А другие районы смотреть не будем? — поинтересовалась Шура.

— Спасибо, Шура, ты нам очень помогла! — Алексей чмокнул девушку в щеку и быстро направился к выходу…

— А мне можно поцеловать? — спросил Краснов.

— Я тебе дам! — пригрозил Николаев и схватил друга за руку. — Пошли!

— А девчонок в дело не берете?

— В следующий раз…

Усмехнувшись, Шура посмотрела на закрывшуюся дверь и, вздохнув, пошла на кухню ставить чайник. Нет, видно, не женское это дело — заниматься поисками пропавших людей. Вот она, например, столько времени потеряла, чтобы добыть для Николаева всего один — причём весьма и весьма сомнительный! — факт. И он на него почти не отреагировал. Где же, спрашивается, справедливость?

Ей вдруг страшно захотелось поспать. Хотя бы часок. Такие приступы сонливости с ней часто случались в последнее время — видимо, сказывалась защитная реакция организма на постоянные стрессы.

Но уснуть удалось не сразу. Шура ворочалась, путалась в пододеяльнике, а в голове мелькали версии, мотивы, недоформулированные .выводы. Она наконец поняла, почему Семкин до сих пор работает простым репортёром и так и не смог сделать приличную карьеру в журналистике и вырасти хотя бы до завотделом или редактора выпуска. Он, несмотря на загадочный имидж, начитанность и опыт, так и остался инфантильным мальчиком, который, наверное, до сих пор верит, что есть на свете некая карта, по которой можно пойти и найти клад и воображаемая ценность станет реальной и осязаемой. Искомое будет найдено, если в руках окажется волшебная карта, вот и все.

«Фрейд ногу сломит, — размышляла Шура, переключаясь с Семкина на его закадычного друга-сыщика, — тоже ведь дед уже по возрасту, а играет в игрушки, даже не соображая, что они пластмассовые…» С Юры она опять переключилась на Лешку — вот зараза, не отпускает ни мозги, ни душу! — и решила, что Лешка Николаев тоже играет, но играет на реальной площадке, совершенно реально получает по голове, рискует, восстанавливает справедливость, но, честно говоря, увлекает его это точно так же, как подростка новая компьютерная игрушка.

«А я? — сокрушалась мысленно Шура. — Я-то где? Там, где кукла Барби или киношная Никита, хотя до Никиты мне, конечно…»

На психологических экскурсах по лабиринтам храма «я, любимая» Шура наконец уснула.

Ей снились приключения дневных персонажей — Семкин шёл по расстеленной на столе газете «Час Пик», пытаясь огромными ботинками попасть в нужные клеточки кроссворда. Папитату ел огромную селёдку прямо из ведра, в котором буйно краснели гвоздики. Нищий конструктор пытался завести мотоцикл, но ему мешали шпионы. И ко всему — снилась гадалка, которая трансформировалась в колдунью и управляла происходящим из затемнённой комнаты Зимнего дворца, глядя на огромный хрустальный шар. Ухала сова, хлопала крыльями совсем рядом, ещё были какие-то звуки — скрип дверей, урчание кота, затем через потайную дверь, как папа Карло, объявился Григорий Распутин, и они стали совершенно бесстыдным образом — рядом с хрустальным шаром, на столе — совокупляться с Марией Константиновной, так звали колдунью, а Шура за всем этим бредом наблюдала из-за пыльной бархатной портьеры и никак не могла сообразить — в старых, царских купюрах она получит вожделенные пятьдесят тысяч долларов или в новых баксах времён обмена девяносто пятого года…

В то время когда Саша Снегирёв бежал из плена и пытался дозвониться до отца, Снегирёв-старший находился в квартире балерины Татьяны Павловой и ждал известий от Тихомирова. После утренней встречи с Валькой Кузнецовым Иван Давыдович не мог быть один. Поэтому он, предварительно позвонив, приехал в дом любимой женщины.

Татьяна, сидя на полу, растирала ступни. Снегирёв молча наблюдал.

— У вас, балерин, потрясающая пластика. Казалось бы, делаете что-то обычное, а выглядит как произведение искусства.

— Нас этому семь лет учат в хореографическом училище. Так что не удивляйся.

— Я восхищаюсь.

— Хочешь ещё кофе?

— Нет-нет, ты на меня не обращай внимания. Занимайся своими делами. Я просто не могу находиться один. Впервые в жизни я понял, как одиночество может тяготить.

Татьяна хотела что-то ответить, но, видимо, не найдя слов, встала, вытерла руки о полотенце и обняла Снегирёва за плечи:

— Иван, это очень хорошо, что ты сюда приехал.

— Извини, если я что-то нарушил… Может быть, у тебя были какие-нибудь планы?

— Да, именно, у меня был огромный план. — Татьяна шутливо округлила глаза. — План затащить наконец тебя к себе в гости.

Снегирёв засмеялся. Наверное, впервые за последние два дня он смог засмеяться и сам удивился, с какой лёгкостью Татьяне удалось развеять его мрачное настроение. Женщина села на подлокотник кресла и взяла его за руку.

— Иван, перестань хмуриться, в конце концов, милиция обязательно найдёт мальчика. Я в этом уверена. И все будет хорошо.

— Устал… — Снегирёв закрыл глаза. — Я устал ждать, устал вздрагивать от каждого звонка. Я боюсь включать телевизор. Я боюсь думать о сыне. Самое страшное в жизни, Танюша, — это неопределённость.

— На свете много чего страшного и кроме твоей неопределённости.

— Я об остальном даже думать не хочу…

— Иван… я хочу спросить… — начала Татьяна осторожно. — Ты вчера звонил мне и сказал, что собираешься отказаться от выборов. Это правда?

Снегирёв отрицательно покачал головой.

— Ты будешь участвовать в выборах?

— Я обязан.

— Обязан? Не понимаю…

— Наверное, это будет звучать по-мальчишески, но я всегда верил в высшую, справедливость. Когда обстоятельства тебя зажимают в угол и кажется, что уже ничего не поможет, вдруг наступает нечто… не могу объяснить это словами. У тебя неожиданно появляются силы, тебе везёт, твои враги терпят поражение накануне неминуемой победы… Вот это все я и называю высшей справедливостью… Я в неё верил и продолжаю верить. А мой звонок… Это была минутная слабость.

Глава 16

РАСПРАВА

Слепой удивлённо поднял голову. За последние годы он привык прислушиваться к звукам и шорохам. Слух его настолько обострился, что слепой мог различать малейшие нюансы и по ним угадывать, что происходит вокруг. Звуки он подразделял на два типа: мирные и опасные. Тот шум, который раздавался вдали, безусловно относился к разряду опасных. Почему он так решил, слепой не мог бы сформулировать точно, но какое-то шестое чувство подсказывало, что приближается катастрофа.

Метрах в двухстах от железного вагончика остановилась машина. По звуку колёс и работе двигателя мужчина определил, что это не мусоровоз. Подъехавшая машина была намного легче. Она тихо остановилась, мягко хлопнула дверца. Слепой насторожился. Подъехавшая машина принадлежала к разряду дорогих. Птицы такого полёта не часто заезжали в эти места.

— Один, второй, третий… — подсчитал слепой вышедших из машины.

Люди, стараясь производить поменьше шума, осторожно двинулись вперёд.

Их тихие голоса уносило ветром, и слова невозможно было разобрать. По всей видимости, они что-то искали. Под тяжестью их ног скрипели коробки, которые неделю назад завёз сюда огромный грузовик. Слепой понял, что мужчины приближаются к вагончику, и инстинктивно вжал голову в плечи.

— Далеко он уйти не мог, — ветер донёс голос одного из приехавших, — он где-то здесь.

— Ну и вонища-а-а, — недовольно отозвался второй.

— Где его здесь найдёшь?! — Третий мужчина обладал характерным гнусавым голосом. Он говорил лениво, чуть растягивая слова. — Он может за любой кучей спрятаться. Вон сколько говна сюда навезли.

Слепому этот голос показался знакомым, и он насторожился.

— Тише… — раздался вновь голос первого. Они остановились. На минуту вокруг все затихло, только лёгкие удары дождевых капель гулко долбили по металлической крыше. Слепой насторожённо прислушивался. Один из мужчин пнул ногой консервную банку и чертыхнулся. Другой вынул из кармана пачку сигарет и закурил.

— Н-да-а-а, — произнёс он затянувшись, — ищи тут ветра в поле.

Мальчишка, наверное, уже давно деру дал. Чего ему тут отсиживаться.

— Тихо, вы! — шикнул на него первый, которого слепой определил как главного. — Приказ был найти мальчишку, и мы его найдём. Иди-ка, Миха, в ту сторону, посмотри. А я тут порыщу.

— Валерка, может, он тут прячется? — Мужчина, чей голос был таким знакомым, пнул ногой дверь вагончика.

— Да вряд ли!

Не нравились слепому ни эти люди, ни их машина, ни разговор. На мгновение он затаил дыхание. Возникшая мысль ошпарила кипятком: «Они приехали за мальчишкой… За тем самым…» Слепой нервно заёрзал в углу. С того момента, когда Скворец повёл маленького гостя в город, прошло не более пятнадцати минут, скоро они должны вернуться. Мужчина подсчитал, сколько мальчишкам понадобится времени, чтобы сбегать туда и обратно, и замер.

Он не знал, кто этот мальчик и откуда он пришёл, что это за люди, которые его ищут, но интуитивно сознавал, что новому другу его сына грозит опасность. Эти трое, приехавшие на дорогой машине, не внушали ему доверия.

В этот момент кто-то злобно пнул дверь ногой, та скрипнула и открылась.

Незнакомец вошёл. Слепой отчётливо слышал тяжёлое дыхание постороннего. Мужчина ударился головой о косяк, сплюнул, пошарил рукой в темноте, наткнулся на сломанный стул и чуть не потерял равновесие.

— Тут сам черт ногу сломит, — прошептал он и сделал шаг вперёд. — Есть тут кто? А? Малыш, ты тут?

Не рискуя двигаться дальше в темноте, незваный гость остановился и прислушался. Слепой сидел не шелохнувшись. Незнакомец, вытянув руку вперёд, сделал шаг вперёд.

— Малыш, иди сюда, иди… — позвал он. Ответа не последовало, тогда мужчина нащупал стул, о который он минуту назад споткнулся, и, схватив его за ножку, с силой размахнулся. На пол с грохотом полетели пустые консервные банки, тряпьё.

На шум в вагончик вбежал другой мужчина, он широко распахнул дверь и крикнул в темноту:

— Эй, ты че?!

— Мальца ищу! — отозвался человек со стулом в руках.

— А че грохот такой?

— Да тут темень, ни черта не видно. Я на всякий случай тут помахал…

— Давай выходи, нечего шуметь!

Слепой с облегчением вздохнул, когда мужчины вышли. Их тяжёлые шаги затихали, казалось, опасность миновала. Он осторожно выбрался из своего укрытия и на коленках дополз до двери. Посторонних уже не было слышно. Слепой приоткрыл дверь и выбрался наружу. Холодные капли дождя падали на лицо, и он подумал о сыне и маленьком госте, которые, наверное, промокли до нитки. Сейчас было самое время разжечь костёр, но он не рисковал обнаружить своё присутствие, пока опасные люди не уехали с пустыря. Он сел на покосившуюся от времени подножку вагона и вынул пачку папирос.

— Закурим?

От неожиданности слепой вздрогнул, мурашки пробежали по его телу.

Гнусавый мужской голос раздался совсем рядом, почти над ухом.

— Ты чего, дед, струхнул? — как-то подозрительно ласково произнёс незнакомец и подсел рядом. — Я ж не мент, чего меня бояться?

— А я и не боюсь, — произнёс слепой и нашарил в кармане коробок со спичками.

— Боишься, старик, боишься.

Слепой молча закурил. Он чувствовал, как предательски дрожит рука, но совладать с собой не мог. Эта странная манера растягивать слова кого-то ему напоминала, но он никак не мог вспомнить кого.

— Ты, дед, с похмелья, что ли? Вон как рука у тебя дрожит.

— Ага, с похмелья.

— И небось похмелиться хочешь?

— А что, есть?

— Найдём! Для хорошего человека не жалко. В машине у меня «смирновка» валяется. Ещё полпузыря осталось.

— Это дело.

— И я про то же. Ты небось «смирновку» — то не лакал ещё?

— А чего ж не лакал? Было дело.

— Да ты крутой, дед. Я сейчас, через минутку сбегаю. Только вот дело у меня одно тут есть. Может. поможешь?

— Какое дело?

— Мальца своего ищу, сбежал, гадёныш, из дома. Говорят, на пустыре его видели. Ты не видал, где он может прятаться?

— Да я, брат, уж лет пять как ничего не вижу. Глаза-то все… — слепой сделал выразительный жест.

— Слепой ты, что ли? Ну…

— А может, чего слышал тогда? У вас, слепых, слух хороший должен быть.

Не пробегал здесь мальчишка лет десяти? Час или два назад.

— Не-е, никого не было. Мусоровоз приезжал, а мальчишки не было. Это точно, — слепой докурил и бросил окурок на землю.

— Точно, говоришь?

— Чего мне врать?

— А может, он тебе денег пообещал и ты его прячешь?

— Ты внутрь зайди, поищи. Никого там нет.

— Внутри у тебя мои ребятки были, темень такая, хоть глаз выколи.

— А мне свет зачем? Я ж слепой.

— Вот и я про это… Только лампа у тебя висит. Зачем она тебе? — спросил незнакомец. — Ты один живёшь?

— Один.

— А лампа зачем?

— От старых хозяев досталась.

— Это другое дело… — Неожиданно незнакомец размахнулся и кулаком ударил слепого по скуле. От удара тот отлетел в сторону. Ударивший не спеша подошёл к нему и схватил за ворот грязной серой куртки. — Чего трясёшься? Я чувствую, что знаешь, где мальчишка! Отвечай! — злобно прогнусавил он.

Откуда-то послышались торопливые тяжёлые шаги.

— Это что за чучело? — запыхавшись, спросил один из подошедших.

— Бомж, старикашка, — представил слепого главный, — он точно что-то знает. Только молчит, зараза.

— Молчишь? — К слепому подошёл один из мужчин. — Да я тебя, гада!..

— Не знаю я ничего! — хриплым голосом закричал слепой. — Спал я, ничего не слышал!

— Врёт ведь, а? Врёт! — уверенно произнёс главный.

Слепой почувствовал у груди что-то холодное, металлическое.

— Застрелю на месте! — прошептал бандит. И слепой услышал, как тот взвёл курок.

— Погоди, Миха, нам он живой нужен, — зловеще произнёс главный. — Он сейчас все скажет.

— Ничего я не знаю! Отпустите! — умоляюще прохрипел слепой.

Кто-то из троих чиркнул зажигалкой, и пламя больно обожгло ему щеку. Он шарахнулся в сторону, но чьи-то сильные руки крепко схватили его за шею.

— Сиди на месте, старик…

И именно в эту минуту слепой услышал знакомые лёгкие шаги. Чувства, в последнее время подводившие его, вдруг вновь обострились.

Шаги! Он их скорее не услышал, а угадал. Ветер донёс едва слышный шорох. Сомнений быть не могло, мальчишки возвращались. Из-за куч мусора им не были видны люди, присевшие рядом с упавшим слепым, и они спокойно возвращались к вагончику. Слепой изо всех сил оттолкнул державшего его за шею человека и попытался встать. Тот, не ожидая сопротивления, слегка выпустил жертву, и слепой вскочил на ноги.

— А-а-а!!! — закричал он, но его тут же опять повалили на землю. Он упал и ударился головой о металлическую стену вагончика.

— Ты чего орёшь! Кретин! — зашипел на него главный и, что-то заподозрив, встал на ноги.

Остальные двое тоже поднялись и огляделись. Никого не увидев, они переглянулись. Главный жестом показал своим подчинённым в сторону города, и те быстро двинулись прочь.

— Тихо, старик, тихо… — погрозил слепому мужчина и, пнув его ногой, пошёл за другими.

Слепой, поняв, что его оставили в покое, тут же вскочил на ноги и прислушался. Знакомого лёгкого шороха слышно не было, он облегчённо вздохнул. И в эту минуту память подсказала, где и когда он встречался с человеком с характерной манерой лениво растягивать слова…

Распластавшись на земле и уткнувшись лицом в кучу гниющего мусора, Саша и Скворец осторожно прислушивались. Завывал ветер, шёл холодный дождь, никаких звуков больше не раздавалось.

— Может, показалось? — наконец прошептал Саша.

— Тёс, молчи. Снегирь. Я отцовский голос хорошо знаю. Это точно он кричал, — уверенно произнёс Скворец и осторожно приподнял голову, но тут же опять уткнулся носом в землю.