Словно в ответ на его мысли, на поясе ожил пейджер. Лагутин прочитал послание и мысленно чертыхнулся. Его разыскивал шеф, и, судя по двум звездочкам в конце условной фразы, дело было достаточно серьезным...
      В кабинете измученного жарой и похмельем Павла наконец встретила долгожданная прохлада. Шеф никогда не выключал кондиционер, а кроме того, у него работали сразу два вентилятора.
      Он поднял, оторвавшись от бумаг, голову и хищно улыбнулся, завидев Лагутина. А застывший у окна огромный пожилой мужчина посмотрел на него цепко и строго - словно рентгеном просветил. Павел нахмурился, он не любил подобных взглядов. Этого пожилого он уже где-то видел - кажется, тот работал в одном из специальных отделов.
      - Знакомьтесь, - сказал шеф. - Это Анатолий Борисович Головач из шестого отдела.
      - Павел, - прокашлявшись для солидности, произнес Лагутин.
      - Ну, здравствуй, герой презентаций! - Полковник протянул руку. - Уже слышал о тебе... Павел покаянно опустил голову.
      - Хотите казните, хотите милуйте, но, ей-богу, я не знаю, о чем идет речь! Хотите честно?.. Вчера я был пьян настолько, что ничего не помню! Абсолютно ничего... - Он повернулся к шефу, и в его голосе прозвучала мольба. Хоть кто-нибудь мне скажет, что было вчера, а?
      Шеф засмеялся. Затем неожиданно стал серьезным.
      - Разведчик должен иметь холодную голову и трезвый, ясный ум. То, что ты не помнишь, - это плохо. Впрочем... - Он задумался. - Вот тебе и наказание. То, что было вчера, должен вспомнить сам. Так что мучайся, Павел, мучайся, тебе это полезно...
      Вот садисты!
      - Да я и так мучаюсь, мать... - Лагутин вовремя затормозил, чтобы не выругаться.
      Нет, уж этого удовольствия он им не доставит. Один раз покаялся, и хватит! Павел как можно выше задрал голову, демонстрируя независимый и гордый вид настолько, насколько это мог сделать "болеющий" с похмелья человек. Даже спросил задиристо:
      - Зачем вызывали?
      Головач некоторое время изучающе его разглядывал. Затем незаметно кивнул шефу. Тот взял со стола папку и протянул ее Лагутину со словами:
      - Для проведения операции ты временно переходишь под руководство полковника Головача. Анатолий Борисович введет тебя в курс дела.
      В правом верхнем углу папки была наклеена бумажка с напечатанными мелким шрифтом тремя словами: "Котов Сергей Леонидович".
      На подготовку операции Лагутину дали сорок восемь часов. Половину этого срока он решил потратить на себя. Этим и отличался Павел от остальных сотрудников управления. Получив очередное задание, те уходили с головой в работу, иногда даже позабыв обо всем на свете. А Павел - нет, он был другим, предпочитая веселые пьяные компании нудным занятиям в тренажерном зале или где-нибудь в тире. Потому что был законченным разгильдяем. По крайней мере, в глазах окружающих. Всегда немного циничный, нарочито равнодушный, к работе он относился не как к иконе, перед начальством не юлил, лишний раз не прогибался. От этого, естественно, и не рос по службе. И, несмотря на свой большой опыт, все еще оставался так называемым агентом резерва - то есть фактически был на вторых ролях. Но когда нужно было послать кого-нибудь на городское дно, то лучше Лагутина кандидатуры не было. В предстоящей операции по поискам Сергея Котова ему предстояло сыграть именно такую роль...
      В этот вечер Павел не пошел ни на одну тусовку. Его ждали две халявные гулянки и по крайней мере одна женщина, но он послал всех к чертовой матери. Вчера у него был тяжелый день (был на похоронах старой приятельницы Риты), потом эта гнусная презентация и, наконец, ужасная ночь в объятиях Бабы Яги. Короче, он послал всех к чертовой бабушке и поехал к себе.
      Чтобы понять человека, достаточно немного рассказать о его берлоге.
      С виду обычная однокомнатная квартира. Типичная "хрущоба". Здесь все было почему-то одинакового размера. Кухня, коридор, туалет, ванная - все эти помещения были совершенно идентичными и по форме, и по размерам. Первое время Павла это страшно забавляло. Потом он привык.
      Первое, что он сделал, въехав в квартиру, так это купил роскошную тахту, которая теперь занимала половину комнаты. Напротив тахты стоял телевизор "Сони" и такой же видеомагнитофон. Кассеты с фильмами были разбросаны по комнате, в основном на полу. На кухне стояли стол, стул, холодильник. В туалете - только унитаз, в ванной - только ванна, табуретка с бритвенными штучками-дрючками и душ, разумеется. В коридоре, как две капли воды похожем на другие помещения этой странной квартиры, - вешалка и платяной шкаф. Все. Больше в квартире ничего не было. А зачем? Гостей сюда Павел водил с большой неохотой. Только женщин. Но это уже потому, что другого выхода иногда просто нет...
      Итак, Лагутин никуда не пошел, а сразу направился в свою "пещеру" зализывать раны. Он часто это делал, особенно в минуты, подобные таким, как сегодняшние.
      Он захлопнул за собой дверь и, раздеваясь на ходу, устремился к душу. Долго стоял под его спасительной прохладой, смывая с себя грязь, усталость и раздражение всего этого идиотского дня. Какое это счастье - стоять под душем в собственном доме!
      Но почему-то все хорошее когда-нибудь надоедает. Ему вдруг ужасно захотелось на свою тахту. Он наскоро вытерся не слишком свежим полотенцем и нырнул с разбега в родные подушки. Включив автоответчик и закрыв глаза, Павел приготовился слушать знакомые и незнакомые голоса.
      "Паша, привет! Это Лика. Позвони мне вечером".
      Интересно, какая это еще Лика? Не то что телефона, он даже ее лица не мог припомнить.
      "Пашенька, как вернешься - позвони зайчику! Пока".
      Ну-ну!
      "Павлик, куда же ты девался? Твой кролик ждет тебя".
      Теперь - кролик. Кто же будет следующий? Тушканчик?
      Автоответчик тем временем продолжал свой отчет.
      "Паша, это Марина Карасева. Ну, знаешь, я от тебя такого не ожидала. Понятно, мы живем в такое время, когда позволено буквально все, но не до такой же степени. Я уверена, что ты сожалеешь о случившемся. Я тебя уважаю, Паша, и надеюсь, что ты сделаешь правильные выводы и совершишь то, что подскажет тебе твое циничное, но доброе сердце. Целую".
      А еще учительница, образованный человек, подумал Павел. Удивительно, как можно так вычурно и в то же время так безграмотно выражаться? А главное, так невнятно! Она сама-то поняла, что хотела сказать?!
      "У кого автоответчик, тот зануда и минетчик", - сообщил ему в это время аппарат.
      Вот, совсем другое дело. Просто и понятно. Краткость - сестра таланта. Кто же это так прикалывается? Скорее всего, кто-нибудь из сослуживцев.
      "Господин Лагутин, позвольте выразить вам свое восхищение! То, что вы сделали на презентации в управлении, - это гражданский подвиг! Так держать, Павел! Мы с вами. Режим рухнет! Долой демократическое ворье!"
      - Боже, - прошептал Павел. - Только этого мне не хватало.
      Что же он вчера натворил?!
      "Весь твой вчерашний выпендреж, Пашка, - лишнее доказательство того, что ты просто продажная шкура! Постыдился бы так откровенно лизать задницу правительству! Как тебе не противно! Ну ничего. Недолго вам, дерьмократам, сидеть на шее у народа!"
      Лагутин почувствовал, что медленно сходит с ума.
      Час от часу не легче. Ругал он вчера правительство или хвалил? Хотя... Хвалить он его ни в каком виде не стал бы. Но ведь не помнит ничего!!! А вдруг хвалил? Да нет, вон говорят, чуть ли не гражданский подвиг. Хотя, с другой стороны, этот, последний... Ну, это, может быть, его трактовка...
      Ладно, придется слушать дальше.
      "Не переживай, Лагутин! Мы с тобой! Держи хвост пистолетом!"
      Хватит. Павел нажал на "стоп". Надоело. Кто-то его проклинает, кто-то им восхищается. Все всё знают, один он как чудак на букву "м"... Если гений это тот, кто все понимает, когда остальные не понимают ничего, то как можно назвать человека, который не понимает того, что понимают все остальные? Правильно - идиот.
      Он выматерился. Надоели. Осточертели! Снял трубку и быстро набрал номер.
      - Алло, Катя! Кого-нибудь сюда, срочно!
      - Кто это? - Голос сонный, а время двенадцатый час только.
      - Катя! Ты что, спишь?
      - Кто это?
      - Конь в пальто! Не узнаешь, что ли?
      - Кто это?
      Вот ведь заладила.
      - Это я, Павел!
      - Спокойной ночи, Павел. - И она повесила трубку.
      Павел невольно расхохотался. Это смешно. Три часа спрашивала, кто это, чтобы пожелать спокойной ночи. Хорошая шутка, надо запомнить...
      Предоставленная ему плаховскими эфэсбэшниками квартира Лагутину не понравилась - могли бы и получше найти. Но, честно говоря, и не искали слишком торопились. О его задании в Плахове знали всего два человека: начальник областного УФСБ и его первый заместитель. Для всех остальных он был спивающийся прапорщик ВДВ, прошедший несколько "горячих точек"... Пить просто так вообще было противно, а тут еще приходилось вливать в себя всякую гадость - русскую водку дагестанского разлива, азербайджанского разлива, еще бог весть какого разлива, но только не родного, нечерноземного. Нормальную водку в Плахове достать было так же сложно, как, например, купить атомную бомбу.
      Однокомнатная же квартира произвела на Лагутина удручающее впечатление. Он никогда даже не предполагал, что воспаленный мозг архитектора может додуматься до такого. Комната была похожа на пенал: два метра в ширину и пять в длину. Из всей мебели в наличии были только два предмета: брошенный прямо на пол матрац и древняя тумбочка с намертво прикрученной биркой инвентарного номера Первого роддома. Крохотная кухня, не в пример комнате, представляла собой строгий квадрат. Здесь могли уместиться только плита и худо-бедно еще что-нибудь наподобие столика. Кроме того, имелась кухонная утварь: три мутных стакана, чайник и столовая ложка. Ну и тарелка с кастрюлей соответственно.
      Павел приехал в квартиру рано утром, приехал вместе с заместителем начальника УФСБ, невысоким, очень бодрым человеком с бритым наголо черепом. Увидев свое временное пристанище, капитан опешил. В голову вдруг полезли разные слова вроде "берлога" или "притон".
      - А это не слишком? - растерянно сказал Павел.
      - Нормально! Да ты не волнуйся, капитан, у нас половина города так живет...
      -Ну да?!
      - Я имею в виду люмпенов всяких. Ты же у нас алкаш по легенде?
      - Что-то вроде этого...
      - Тогда все в порядке. Обыкновенная нора опустившегося человека. Запас водки - в тумбочке. Ровно шесть бутылок, как заказывали... Честное слово, сам бы пошел на это задание!
      - Могу поменяться...
      - Ну зачем же? Каждому свое. - Заместитель Начальника с довольным видом огляделся. - Если вопросов больше нет, капитан, то я поехал. Телефон мой у тебя есть? Вот и отлично... Бывай!
      - Пока, - покачав головой, сказал Павел захлопнувшейся двери.
      Для любого иностранного агента это задание было бы почти невыполнимым. Умещалось оно всего в два слова: "уйти в запой". Ни больше ни меньше... Телевизора нет. На газеты как бы денег тоже нет, газеты как бы баловство для бывшего прапорщика. Книги - непозволительная роскошь. Про компьютер или видеомагнитофон лучше и не мечтать. Правда, теоретически могли существовать женщины. Но только определенные! Какие именно, Павел увидел ближе к полудню, когда решил сделать вылазку к ближайшему магазину...
      Он выпил без закуски полный стакан водки. Резко выдохнул, передернулся. Налил себе еще. Двести граммов паршивого алкоголя устремились в кровь. И уже через несколько секунд отдались в голове.
      - Ого! - невольно восхитился Павел. - Крепка зар-раза! Из чего же ее здесь делают?
      Вопрос повис в воздухе.
      Подумав, он решил не рисковать, а потому второй стакан лишь пригубил. Помахав ладошкой, принюхался. Теперь вокруг него устойчиво воцарился винно-водочный дух, словно он пил неделю. Можно было смело выходить на улицу...
      В мятом спортивном костюме, с трехдневной щетиной на щеках Павел Лагутин теперь вполне мог сойти за одного из постоянных клиентов здешнего пивного ларька. Выразительно выпирающие из сетки бока пустых бутылок довершали картину его падения. Местные алкаши с интересом уставились на то, как новенький спокойно подобрал валявшуюся около мусорной урны наполовину опорожненную бутылку из-под пива и положил к себе в сетку.
      - Ты чего, мужик? А ну положь на место!
      - С какой это стати?
      - С такой! Положь, и все. Мотай отсюда. Это наш участок...
      - У вас что, весь город поделен?
      - Не твое дело!
      С этими словами двое встали и пошли прямо на него. Шли уверенно, как танки. Лагутин решил несколько остудить их пыл. Он достал злополучную бутылку, поудобнее перехватил за горлышко и демонстративно тюкнул ее о камень. Осколки весело разлетелись в разные стороны, а в кулаке у капитана осталась "розочка".
      - Вот теперь все по-честному - ни вашим, ни нашим...
      - Эй, ты! - услышал он вдруг за спиной чей-то требовательный голос.
      Павел обернулся и обнаружил перед собой еще двоих. Вид у работяг был еще тот - рваная одежда, синяки на лицах, руки в ссадинах... В глазах застыло равнодушное выражение. Эти люди могли с одинаковым успехом и пожалеть тебя, и запросто убить. Просто так, не задумываясь...
      - Чего надо?
      - Ты бутылку-то брось, - приказал ему тот, что стоял к капитану ближе всех.
      - А чего?
      - Брось. Поговорим спокойно...
      Лагутин кивнул, выпустил "розочку". Та с мягким стуком воткнулась в землю. Четверо медленно обступили его со всех сторон - так стая волков окружает жертву. Надежно, без малейших шансов вырваться. А чего тут? Неужели они с одним не справятся...
      - Мужики, - честно предупредил Лагутин, - вы со мной лучше не связывайтесь.
      Судя по кривым ухмылкам, это была в высшей степени удачная речь. Если хочешь в России сразу же получить по морде, то нужно произнести именно эти самые слова. Если бы Лагутин их не сказал, то у него еще оставался бы шанс выбраться из передряги без особых последствий. Теперь - шансов ноль. Оставалось только драться...
      Стая восприняла его слова, как вызов. Не тратя времени на пустые разговоры, алкаши молча бросились на жертву... Особый профессионализм капитана заключался в том, что он умел работать сразу с несколькими противниками. Причем на подсознательном уровне. Лагутин даже не отдавал себе отчета, как это происходит. Просто тело само реагировало в нужный момент, интуитивно чувствуя, что именно нужно предпринять.
      Капитан качнулся назад, как бы предоставляя тому, кто находился у него за спиной, возможность ударить первым. Короткий взгляд назад - одного мгновения достаточно для того, чтобы понять, что тебя бьют правой рукой. Павел мягко ушел в сторону, перехватил руку, слегка вывернул ее. Хруста не услышал, но уже знал точно - рука у противника сломана. А значит, одним нападающим уже меньше.
      Алкаш взревел от боли, капитан не выпустил его руки, довершил разворот, бросив противника под ноги тем, кто уже летел на него спереди.
      Столкнувшись со своим, работяги замешкались, заматерились. Это было кстати. Подпрыгнув, Лагутин сделал прямой шпагат - ударил еще двоих. Одному попал хорошо, прямо в горло, второй успел увернуться. Но неудачно: упал на одно колено и вонзил ладонь прямо в бутылочные осколки. Его звериный вопль слился с руганью и криками остальных.
      Павел не обратил на крики никакого внимания. Это со стороны красиво, почти кино. А ему не до этого. Пульс - двести, перед глазами круги от сверхнапряжения, руки дрожат, словно вагон угля разгрузил... Но зато шансы почти сравнялись - теперь перед Лагутиным был только один, самый здоровый мужик. В нем капитан почувствовал настоящего противника. Его сразу выдавали глаза. Прищуренные, спокойные. Чересчур спокойные. Сразу было видно, что это битый, матерый волк, прошедший не одну уличную драку.
      В отличие от остальных, мужик не лез на рожон, действовал осмотрительно. Не глядя подхватил с земли обломок кирпича и сделал два осторожных шага вперед... Но вдруг замер, выпрямившись, отшвырнул кирпич в сторону. На его лице появилось странное сонное выражение.
      Разгадку этой метаморфозы Павел получил ровно через секунду. Она возникла в виде сильного удара резиновой дубинкой прямо по почкам.
      - Стоять! Руки за голову! И ты тоже... Кому было сказано - за голову руки!
      Удар повторился. На этот раз - по животу, потому что Лагутин успел повернуться.
      Перед ним возвышался здоровенный детина в милицейской форме. За его спиной - еще двое. С короткоствольными автоматами. Из ядовито-желтого "уазика" нехотя выбрался толстый лейтенант. Он дожевывал булку, густо намазанную маслом.
      - Руки! - снова повторил детина и снова ударил капитана.
      - Кончай! Больно же, - невольно вырвалось у Павла.
      - Чего-чего?!
      Выразительно сплюнув, Лагутин демонстративно поднял руки над головой. Но милиционеру этот плевок явно не понравился. Он размахнулся от души и ударил Павла по голове. Мгновенно наступила темнота, уши заложило оглушительным свистом. Капитан Лагутин закатил глаза и рухнул на землю...
      Глава четвертая ЛЮДИ-ПРИЗРАКИ
      Аня пришла в себя от резкого света. Открыла на мгновение глаза и тут же зажмурилась. По глазам словно полоснули опасной бритвой. Но сознание все-таки кое-что успело зафиксировать - видимо, сработала профессиональная выучка. Высокий, окрашенный белой краской потолок, множество маленьких круглых лампочек, расположенных сложным узором, мягкие стены...
      "Разве стены могут быть мягкими?" Вторая попытка открыть глаза была более удачной. Она лежала на жестковатой поверхности, укрытая тонким одеялом. В комнате было прохладно, откуда-то сверху раздавался странный монотонный звук. "Вентилятор", - определила для себя этот звук Аня. Свет ламп создавал странное ощущение безвременья. Окна не было, и невозможно было понять, какое сейчас время суток.
      Девушка протянула руку к стене и потрогала ее. Плотная пористая фактура.
      - Это звуконепроницаемая обивка, - сказала она вслух, просто для того, чтобы услышать собственный голос.
      Услышала.
      - Я здесь одна, - медленно проговорила девушка, как будто диктуя кому-то текст.
      Она еще несколько минут пролежала неподвижно, прислушиваясь к себе.
      - Есть здесь еще кто-нибудь?
      Ее вопрос остался без ответа. Аня осторожно приподнялась на локте и от неожиданности вздрогнула. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, стояла кровать, где неподвижно лежала женщина. На ней был длинный белый балахон, который почти полностью закрывал ее тело. Распущенные темные волосы резко контрастировали с белоснежным постельным бельем, лицо было маленькое и очень худое. В первую минуту Аня подумала, что женщина мертва, и от этой мысли по телу прокатилась жаркая волна. Не слишком ли много покойников встречается ей в последнее время! Но женщина неожиданно открыла глаза и легко вздохнула.
      Аня опустила ноги с кровати, села и, стараясь говорить четче, сказала:
      - Кто вы такая?
      Ее вопрос остался без ответа. Женщина была неподвижна.
      - Я хотела бы узнать, если вы, конечно, в курсе... Сколько времени я тут нахожусь? - сделала вторую попытку Аня. И опять безрезультатную. Женщина закрыла глаза.
      Девушка попробовала встать и чуть не упала, запутавшись в длинном белом балахоне. Она с удивлением посмотрела на свой наряд, потом покосилась на женщину и поняла, что они одеты одинаково. Балахон казался накрахмаленным - он немного похрустывал при движении. Ане этот звук был неприятен.
      - Вы не спите? - спросила Аня, все так же прислушиваясь к своему голосу.
      Она все-таки нашла в себе силы встать, подошла к женщине. Наклонилась над ней...
      С явной неприязнью Аня отметила, что у соседки тонкие бесформенные губы, какие часто бывают у пьющих людей. От женщины пахло чистотой и лекарствами. Девушка дотронулась до ее плеча и легко сжала его. Под рукой раздался знакомый хрустящий звук. Женщина открыла глаза. Взгляд был пустой и отрешенный.
      - Вы не знаете, где мы находимся? Что это за помещение? Больница? Монастырь?.. (Женщина снова отрешенно закрыла глаза.) Вы больны? Кто вы такая?..
      Аня взяла женщину за узкую холодную кисть. Та резко выдернула руку и отвернулась к стене.
      - Почему вы не хотите со мной разговаривать? Не молчите! - закричала девушка. - Я же такая же, как вы. На мне такой же балахон. Я...
      Она вдруг осознала всю бессмысленность своих требований.
      - КАК ВАС ЗОВУТ?!.
      Ей захотелось громко заплакать от бессилия, но она сдержалась. Еще раз посмотрев на отрешенное лицо темноволосой женщины, девушка вернулась к своей кровати и села, сжавшись в комок.
      Что же, придется коротать остаток дней в обществе этой безымянной женщины! Но это еще половина беды. Другая же половина в том, что каким-то странным образом специальный агент шестого отдела Анна Геннадьевна Зверева уже не чувствует себя специальным агентом... Удивительный парадокс! Все, казалось бы, как прежде-и память работает, и руки-ноги движутся, и тело прекрасно помнит массу приемов из карате, И стрелять она, наверно, может по-прежнему метко и четко... Но все это как бы теперь находилось вне ее, вне Ани. Словно из сознания девушки вынули важную часть, отвечающую за волю к жизни; она чувствовала себя сломанной куклой. От этого - и ее болезненное состояние, ее наивные вопросы, ее неуверенность...
      Да что же это с ней происходит?! Скорее всего, это действие какого-то сильного наркотического вещества. Усилием воли девушка попыталась разозлиться. Но это ей не удалось. Казалось, эмоции навсегда покинули Аню.
      Неожиданно к гудению вентилятора добавился еще один звук. Лишь через некоторое время Аня сообразила, что он исходит от соседки. Женщина что-то монотонно напевала - слов совсем не разобрать, только настроение. Это была тоска находящегося в клетке дикого зверя, который уже потерял всякую надежду вырваться на свободу...
      Аня вдруг почувствовала, что ей хочется подвыть женщине. Она понимала, что этого делать нельзя: подчиниться - значит, окончательно капитулировать. Чтобы хоть как-то сопротивляться этому желанию, она напрягла память, вспоминая прошлую жизнь. На специальных курсах психотренинга их учили: "...если по отношению к вам применили химическое воздействие, подавляющее вашу волю, то в первую очередь следует сосредоточиться и как бы вновь "собрать себя" в единое целое. Самое лучшее средство для этого - постепенно, фрагмент за фрагментом, вспомнить вашу предыдущую жизнь. В таких случаях память является единственным лекарством..."
      Она вспомнила эти фразы из лекции почти дословно. Что же, раз это единственное лекарство, то грех им не воспользоваться! Итак, она, Аня Зверева, давным-давно (миллион лет назад!) закончившая университет. Геолога из нее не получилось - этому помешала ранняя гибель отца профессионального военного... При воспоминании об отце в груди шевельнулось теплое чувство. Девушка вдруг вспомнила его синие, всегда немного грустные глаза. Эх, батя, знал бы ты" куда угодила твоя непутевая дочь!..
      Клубок памяти продолжал услужливо разматываться...
      Поиски работы. Поступление в академию рекламы знаменитого на всю страну своими скандальными клипами Юрия Дымова. Работа телохранительницей у известной певицы. Схватка с сексуальным маньяком, который принял Аню за дочь певицы(См. роман Р. Ямалеева "Телохранительница".).
      Вновь безработица. Неожиданное предложение от ФСБ. Первые задания, первые победы. Неудачи. И вновь победы. Она всегда вела себя достойно, действовала хладнокровно, не полагалась на случай. Кроме того, ей порой фантастически везло. Именно это качество не раз помогало ей выбираться из совершенно головоломных и, казалось бы, безвыходных ситуаций.
      Аня невесело усмехнулась. Вот именно - помогало! Все это осталось в прошлом, в том счастливом времени. Сейчас, похоже, удача отвернулась от нее. Все, сгорела. Не человек, а самая настоящая тряпочка. Кукла Барби. Плюшевый медвежонок, которого забыли завести ключиком. У игрового автомата в казино - и то больше жизни...
      Отчаявшись, девушка сделала еще одну попытку собрать в кулак парализованную волю. Даже ущипнула себя за руку. Эффект был близок к нулевому только синяк на руке остался, но боли она не почувствовала. Ах так! Значит, неведомые противники понизили ей болевой порог. Ну что же, посмотрим, насколько им это удалось. Пожалуй, в ее положении это единственная попытка добиться хоть какого-то результата. С упорством мазохистки она принялась истязать собственное тело. Щипала, била себя по щекам раскрытой ладонью...
      Соседка глядела на нее, продолжая что-то монотонно напевать.
      Испробовав все средства, Аня решилась на крайнюю меру - укусила себя за руку. И-о, чудо! - она стала оживать. Это было настоящее блаженство чувствовать, как в тебя вливается жизнь. Она пришла через боль, как ей и было положено Богом.
      - Жизнь - это боль! - громко сказала Аня. Сказала для себя - ей нужно было говорить, чтобы ощущать реальность, чтобы почувствовать себя уверенной. Девушка вновь огляделась. Теперь это был уже другой взгляд - взгляд не сонной ящерицы, которой безразлично все на свете, а самого настоящего хищника. Зверя, попавшего в западню. Так, с соседкой все ясно - женщина явно находится под воздействием какого-то психотропного вещества. Еще раз оглядев помещение, Аня принялась рассуждать вслух:
      - Ладно, оставим пока соседку в покое. Тут и без нее загадок хватает. Сейчас нужно подумать над двумя вещами: кто меня схватил и где я нахожусь... М-да, очень интересно. Полезла ты, мать, в винный погреб прошлого века, а очутилась... - Она подошла к стене, потрогала поверхность. - ...В очень даже современном здании, где, судя по всему, есть все блага цивилизации. По крайней мере вентиляторы точно есть. А это значит...
      Девушка замолчала. Ее лицо озарила догадка. Теперь, когда Аня окончательно пришла в себя и могла рассуждать четко, а главное, связно, она быстро догадалась, что находится где-то под землей. Работающие вентиляторы обеспечивали аэрацию, окон не было, в ушах очень тихо шумело невидимое море. Последнему фактору Зверева доверяла больше всего, это было свойство ее организма - если в ушах начинало так шуметь, это значило, что она находится на глубине примерно пятнадцати или двадцати метров. А ведь когда она спускалась по ступенькам, она насчитала всего шесть с половиной метров...
      - Какой из этого делается вывод? Правильно. Скорее всего, что я нахожусь там же, но гораздо глубже. Красивая гипотеза! Вот только как это проверить? - Девушка задумалась всего на несколько секунд, затем хлопнула ладонью по лбу. - Как же я сразу не догадалась! А еще с высшим образованием!
      Аня вновь, как хорошо выдрессированная охотничья собака, обежала все помещение. Оно представляло собой почти правильный квадрат, семь на семь, не больше. Ни малейшего намека на двери. Почти везде звуконепроницаемая стенка. Пол покрывал толстый пластик. Потолки чистые, в том смысле, что нигде не видно "телекамер" и прочего оборудования для слежения. Неужели люди, поймавшие ее, не подумали о наблюдении? Да быть того не может! И проверить это очень легко. Попробуем-ка их немного подразнить, а заодно и посмотрим, что это за люди. Ведь это же люди, а не призраки какие-нибудь ее сюда поместили...
      Она довольно быстро нашла в стене небольшую панель с множеством дырочек. Система вытяжки, несомненно, находилась именно здесь. И чтобы до нее добраться, нужно было приложить небольшое физическое усилие.
      - Вы не хотите мне помочь? - шутливо обратилась Аня к соседке.
      Та никак не отреагировала - по-прежнему находилась в прострации.
      - Что же, я так и думала. Придется действовать одной...
      Девушка довольно быстро разобрала кровать и, мысленно помолившись, несколько раз ударила отвинченной ножкой в то место, где, по ее расчетам, находился вентилятор.
      Кажется, удача решила сопутствовать ей до конца, выбрав именно ее, Анну Звереву, в свои фаворитки. После ударов в стене образовалось большое отверстие. Самого вентилятора видно не было, но оцинкованная труба большого сечения не оставляла сомнений, что она не ошиблась - здесь была вытяжная система. Девушка примерилась - она могла вполне пролезть в эту трубу.
      Аня оглянулась. Ну где же вы, люди-призраки? Почему не ловите? Ведь она может запросто убежать из помещения. Если есть вытяжка, значит, где-то теоретически есть и ее выход. Она прислушалась. Тишина. Никаких тебе сигналов тревоги...
      - Ну вы как хотите, ребята, - весело произнесла пленница, - а я пошла.
      И "щучкой" нырнула в пролом...
      Соседка никак не отреагировала на Анин побег, она даже не посмотрела в ее сторону.
      - Шустрая девчонка!
      - Они теперь все шустрые... Поколение пепси!
      - Ладно, не ворчи. Молодежь как молодежь, только наркотики их немного испортили.
      - Ну да! Значит, раньше портил квартирный вопрос, а теперь - наркота... Знаешь, что на это я тебе скажу? Причина всегда найдется. Не нужно их защищать!
      - Я их не защищаю...
      - Вот и не нужно!
      Двое мужчин сидели в удобных креслах с высокими спинками и наблюдали за большим экраном монитора. Там по сложному лабиринту двигалась светящаяся точка. Двигалась довольно быстро, легко преодолевая препятствия, состоящие из тупиков, "двойных петель", ложных рукавов и узлов. Этой точкой была Аня Зверева, а лабиринтом - вентиляционная система, откуда она пыталась выбраться...
      Хотя мужчины и были одеты в легкие, свободного покроя комбинезоны наподобие тех, что носят врачи-реаниматоры, в них чувствовалась военная косточка. По посадке головы, по неторопливым, но властным жестам и еще по десятку неуловимых признаков, по которым сразу же можно было сказать - да, эти люди наверняка офицеры. Они были чем-то похожи друг на друга: оба крепкие, спортивного типа, стриженные очень коротко... В обоих, как говорится, чувствовалась порода.
      Комната, где находились мужчины, была обита таким же звуконепроницаемым пластиком, что и в помещении, откуда только что совершила побег Аня. Вдоль стен располагались длинные рабочие столы, на которых стояли многочисленные мониторы. Гибкие компьютерные шнуры переплетались, словно клубок змей, и уходили куда-то в стену. Всем своим видом комната скорее напоминала монтажную на киностудии так много в ней было напичкано всякой электроники. И опытный человек сразу же сказал бы, что вся эта техника предназначена для слежения. Окон в комнате не было...