Влас почти ничего перед собой не видел - лишь какие-то смутные силуэты. Он еще успел мельком подумать, что свет специально потушен террористом, и это разозлило его до такой степени, с такой яростной силой, что теперь хотелось только одного - бить и крушить, крушить и бить... Он различал вокруг себя мелькавшие тени, понимал, что охвачен слепой яростью - точно такой же, какая захлестнула и остальных бойцов.
      При тусклом свете аварийного освещения зашевелились пассажиры в креслах, салон "Ту-154" наполнился криком, матом, топотом тяжелых армейских ботинок. Кто-то из пассажиров вскочил, показал в сторону хвостовой части самолета, закричал:
      - Там! Там он!
      Передовая группа спецназа, промчавшись до хвостовых туалетов, развернулась и страшной волной понеслась к кабине летчиков. Добравшись до кабины, эта волна разнесла запертые двери в одно мгновение - летчики едва успели плюхнуться на пол - и тотчас повернула обратно... Казалось, спецназ так и будет теперь носиться взад-вперед по самолету, крича, матерясь, и сметая все на своем пути - топча высокими ботинками разбросанные вещи и людей, которые случайно оказались на их пути...
      Но вдруг все замерли на мгновение, словно кто-то невидимый остановил их сильной, властной рукой. Хрупкую тишину отчетливо прорезал крик командира:
      - Эвакуировать! Срочно! Всех!.. куда?! А ну, назад!.. В очередь, в очередь, мать вашу!... Назад!!!
      После этого истошного и одновременно отрезвляющего крика Влас вместе с товарищами бросился в хвостовую часть самолета, где должен был находиться предполагаемый террорист. Но никого не увидел, кроме человека, валявшегося в проходе, и ему вдруг стало стыдно за этого растоптанного парня с красивым волевым лицом. Неужели это и был террорист?! Не может быть!
      К лежащему парню неожиданно бросился один из пассажиров, ударил его ногой и закричал, хватая за грудки Власа, стоящего рядом:
      - Это же он! Он! Держите его!
      Влас без труда оторвал от себя пассажира (у того явно была обычная в таких случаях истерика) и несильно ударил по лицу ладонью. Пассажир замолчал, виновато моргая - он уже начал приходить в себя, хотя губы все еще продолжали непослушно шептать:
      - Держите его, держит...
      и вдруг - сильный удар по голове. Черный провал поглотил его...
      Отец Влас тяжело застонал, приходя в себя. Каждую ночь его мучил кошмар бесконечное кино из прошлой жизни. Он невесело усмехнулся, чувствуя, как боль в затылке постепенно отпускает его. Стараясь не качать головой, он постепенно выбирался из кровати.
      Но сейчас кровати не было. Была машина, он сам - на переднем сидении, и встревоженные лица подручных. Они удивленно глядели на него.
      - Приехали, что ли? - хрипло спросил отец Влас.
      - Так точно.
      - Хорошо. Ступайте. Я сейчас подойду.
      Дождавшись, пока подручные скроются за массивными железными дверями, отец Влас с трудом выбрался из "ниссана". Постоял немного, окончательно приходя в себя. Огляделся... Вот они - его владения! И не этот тесный питерский дворик, стандартный "колодец", каких в северной столице тысячи, и даже не этот гигантский подвал под домом, где за железной дверью с короткой надписью "Свет истины" скрываются его, отца Власа, послушники... Нет, все это не то. Души человеческие - вот его богатство! Они принадлежат ему и только ему. Причем принадлежат полностью, целиком, и ни один из послушников - если, конечно, Учитель захочет! - даже не сможет слова произнести. Да что там слова! Он даже дышать не сможет.
      3.
      Как-то давным-давно, в той далекой, теперь уже безвозвратно ушедшей жизни, у Власа обнаружились удивительные способности - он мог внушать людям все, что хотел. И это не было обычным гипнозом, нет. Воздействие Власа было таким сильным, что человек становился совершенно другим, он словно заново рождался. А главное - мог оставаться таким до конца жизни!
      У них была довольно странная, по тем, советским понятиям 60-х годов, семья. Отец - священник в небольшом городке Ярославской области, мать - тихая, незаметная женщина, до замужества учительница химии, а сам Влас, единственный ребенок у родителей, отслужив полтора года в спецназе, готовился к поступлению в специальную школу ГБ... И вдруг этот неудачный захват самолета, где находился террорист. При захвате пострадали два человека: сам террорист и Влас, в которого по ошибке выстрелил один из своих же бойцов. Попав в голову, пуля застряла там. Сначала думали, что все - хана бойцу власу Ивановичу Москаленко, отслужил-отмучился, бедняга.
      Заткнув дырку в голове первой попавшейся тряпкой, его привезли в полковой госпиталь. Подпрыгивая на кочках, командир невесело думал, что боец обязательно умрет по дороге, и мысленно уже проклинал все на свете, прикидывая, в какой дальний гарнизон теперь пошлют его тянуть лямку. Но Влас не умер, напротив почувствовал себя лучше. В госпитале он неожиданно пришел в себя, попытался было встать...
      Видавший всякое подполковник-медик, удивленно округлил глаза и выматерился.
      - Мать твою... Ты куда? А ну лежать! - прикрикнул он на Власа.
      - Да мне бы в туалет...
      - Сестра, "утку"! - рявкнул подполковник. - А ты лежи, лежи, парень, не двигайся...
      Он еще раз взглянул на свежие рентгеновские снимки, которые только что принесли ему из лаборатории. Ошибки быть не могло - вот она, пуля калибра 7,62, ее любой первокурсник знает. Застряла рядом с гипофизом. По всем писаным и неписаным медицинским законам перед подполковником должен лежать труп. Но трупа не было, был живой человек. Живой!
      - Может, у него шок? - робко подала идею сестра.
      - Да нет, какой, к черту, шок!
      Подполковник задумался.
      Конечно, в жизни всякое бывает, и медицине были известны совершенно фантастические, на первый взгляд, случаи. Например, с венским поваром Паулем Шнейдером в 18 веке, которому при взрыве парового котла пробило голову обломком скалки. Во время взрыва погибли два поваренка и соседская кухарка, а Шнейдеру хоть бы что! Мало того, он еще умудрился сам - сам! - прийти к лекарю и потребовал, чтобы у него выдернули "эту дурацкую палку" из головы. Можно себе представить, каково же было изумление лекаря, когда он увидел приближающегося к нему Шнейдера, с торчащей из головы скалкой! Решение, кстати, лекарь принял довольно мудрое - он не стал вынимать скалку, а лишь аккуратно отрезал ее, так и оставив часть в голове потерпевшего. Шнейдер после этого прожил с обломком тринадцать лет, еще раз женился, имел двух детей и до конца своих дней пользовался уважением всех жителей Вены.
      Решив рискнуть, подполковник не стал проводить трепанацию черепа, оставил пулю на месте - в голове. Рана заживала на удивление быстро. Не прошло и четырех месяцев, как Влас уже встал с больничной койки и сделал первые шаги. Гордый своим прозорливым решением подполковник даже возил раненого в Москву, показывал его там столичным светилам. Но в Москве к феномену отнеслись равнодушно. Власа комиссовали, он вернулся домой к родителям. Внешне он выглядел здоровым, но внутри организма явно произошли какие-то изменения... Вначале Влас усыпил соседского кота - посмотрел на него, тот и заснул. Потом он вылечил племянницу от заикания - просто приказал ей говорить нормально, та и заговорила... Дальше - больше... К нему потянулись больные со всего города, он их лечил взглядом, поглядит, и все - тем становилось лучше. Так продолжалось до тех пор, пока он вдруг не сказал больной шизофренией девушке, что лечить ее не станет. Почему? - искренне удивились родственники. Потому что она сама этого хочет, объяснил Влас, ей хочется быть больной, ей так удобнее жить с вами... Ему не поверили. Мало того - взбешенные подобным "диагнозом" родственники написали кляузу в милицию. Власа задержали, он пытался было сопротивляться, так его еще и крепко избили. Тогда он уехал из города на Алтай, в горы. Построил там собственными руками скит и прожил в одиночестве три года. В горах на него нашло просветление - он понял, ЧЕМ ОН ДОЛЖЕН ЗАНИМАТЬСЯ В ЭТОЙ ЖИЗНИ.
      Отныне больше не было бывшего раненого спецназовца Власа Москаленко, теперь миру явился новый мессия - отец Влас. "И дела, которые он совершит, явят новую истину миру. И преодолеет он все препятствия на пути своем..."
      4.
      Отец Влас вошел в подвал, где обычно его послушники читали мантры. Навстречу ему шагнули верные ученики, склонили головы.
      - Ступайте, вы мне сейчас не нужны, - сказал он им.
      прошел коридором, свернул направо и очутился перед тремя железными дверьми. На каждой из них был выбит знак секты - солнце с расходящимися в разные стороны лучами, заключенное в трех треугольниках. Достав ключ, отец Влас отпер дверь, вошел в комнату и запер за собой дверь на большой железный засов. В комнате царила спартанская обстановка - казенный однотумбовый стол, два стула и узкий диван с потертой спинкой. Кроме этого в углу на специальной железной тумбе возвышался высокий узкий сейф.
      Набрав необходимую комбинацию на цифровом замке, отец Влас открыл дверцу сейфа. Внутри аккуратной стопкой лежали папки с надписью "Дело". Порывшись в папках, он вытащил одну из них. На ней каллиграфическим почерком было выведено "СУРКОВ". Отец Влас раскрыл папку, нашел нужный листок, на котором была изображена таблица - столбики непонятных цифр по вертикали и даты по горизонтали. Посмотрев на календарь, он сделал отметку сегодняшним числом.
      Глава 7
      Сурков действует
      1.
      Пик "ломки", как всегда, возник неожиданно...
      - Не могу больше! - вдруг первым истошно заорал Сохатый, верзила с огромными мосластыми руками. - Где же он?!
      - Где эта падаль?! - тотчас эхом подхватили остальные ребята. - Куда он делся?..
      только Рита промолчала. Стиснув зубы, закрыла лицо руками. Она сидела в дальнем углу подвала, тихо так сидела, как мышка, словно и не было ее вовсе. Время от времени по телу волнами пробегала дрожь. Но она пыталась сдерживать себя, главное - не поддаваться... Еще немного потерпеть. Еще чуть-чуть... Сейчас все пройдет, сейчас. Черт! Ну куда же пропал это долбаный Воробей?!
      Воробей был самым младшим в их компании. Остальные уже давно закончили школу, а Сергей - тот даже успел "отмотать" полтора года в колонии для несовершеннолетних. Но главарем у ребят был все же не он, а Сохатый. Здоровенный, почти под метр девяносто, с постоянно выпяченной вперед челюстью и маленькими, близко посаженными глазами. Особые, как говорится, приметы - густо татуированные кулаки... Сохатый одним своим "отмороженным" видом мог испугать кого угодно. Однако не это было главным. В каждом человеке есть что-то, что и составляет его сущность, и внешний вид здесь не при чем. Так любил повторять ее тренер по легкой атлетике. Сначала она лишь механически кивала, не вникая в смысл сказанного, затем некоторое время возражала (это в ней говорил естественный для подростков максимализм) и лишь совсем недавно поняла - а ведь он прав, абсолютно прав. Внешний вид ничего не значит! Сохатый мог выглядеть наивным ангелочком, даже крылышки мог пришить к спине, но все равно остался бы этот немигающий, "стылый" взгляд. Взгляд человека, который всегда сможет пойти до конца. Вернее, почти всегда.
      Подвалы в старых питерских домах почти все стандартные. Раньше в них пацаны устраивали "качалки" - всевозможные приспособления для физических упражнений. Это чтобы, значит, рельеф накачать, чтобы вид был соответствующий, ну и вообще для поддержания духа...
      Потом "качалки" куда-то пропали. Нет, их никто не уничтожал - кому они нужны! Просто, наверное, появились другие интересы. Пацаны подросли, стали жить "по понятиям", а их смена уже не развлекалась грубой накачкой бицепсов. Изменилось само время. Теперь все решали деньги.
      Итак, ребята, как обычно, ждали гонца: кто-то разминался в карты, другие по очереди терзали гитару, третьи... Рита сейчас уже не помнила, чем были заняты остальные. Наверное, просто убивали время. Сохатый слонялся по подвалу, несколько раз косо глянул на ее голые коленки, но она не придала особого значения его взглядам. Все знали, что она сейчас - "девушка" Сергея. А это значит, что трогать ее нельзя. Ни в коем случае. Таков дворовый закон.
      И вдруг над ней навис Сохатый. Маленькие глазки будто подернуты пленкой. Нижняя губа оттопырена. Челюсти медленно двигаются, перекатывая жвачку. Рита машинально отодвинулась.
      - Ты чего?
      В ответ тишина. Только глаза прищурились.
      - Сохатый! Очнись! У тебя что, крыша поехала? - В ее голосе послышались тревожные нотки.
      Таким она видела его впервые. Парень был явно не в себе. Что это с ним? Рита отодвинулась еще дальше и вдруг почувствовала, что уперлась лопатками в холодный бетон стены. Все, отступать было некуда...
      - Ребята! - вдруг неожиданно для себя позвала она, и тут же Сохатый, коротко размахнувшись, ударил ее по лицу.
      Рита перекувыркнулась через голову. Неровный пол с размаху влепил ей пощечину. Странно, но именно это и привело ее в чувство. Она вскочила, развернулась к обидчику всем корпусом, чуть согнула ноги в коленях, словно приготовилась к прыжку. Правая рука машинально нырнула в карман летней куртки, а мозг лишь спустя мгновение вспомнил: "Нож!".
      Господи, да какой же это нож. Так, дамская мелочевка для "походного" маникюра - пилочки, кусачки... Словом, тьфу, а не оружие. Но кроме маникюрных причиндалов там было еще и простое лезвие. Небольшое, всего несколько сантиметров. Именно о нем в первую очередь вспомнило подсознание.
      - ложись! - дико заревел Сохатый. - а ну, все назад! - Это уже ребятам, которые хотели бросится на помощь девушке. - Я кому сказал - назад!
      Пацаны нехотя отступили. Раздались удивленные голоса:
      - Сохатый, ты че, в натуре?
      - "Колес" наглотался? Крыша едет?
      - Назад, Сохатый! Это же Рита - Серегина девчонка!
      - А мне насрать! - крикнул главарь, глаза его еще больше "поплыли". - Я хочу ее трахнуть - и трахну! Прямо сейчас. Прямо здесь. Хочу и сделаю... Сделаю... Сделаю... - его голос сорвался на свистящий полубезумный шепот.
      - Да пошел ты! - заорала и Рита, понимая, что сейчас произойдет непоправимое. У Сохатого, у этого добаного наркоши, явно поехала крыша: на ее памяти подобное с ним уже случалось, правда, в тот раз это было во время драки - он налетел на противника и бил, бил его, совершенно забыв об окружающих. Так бы и забил до смерти, если бы его не свалили с ног свои же. Но тогда был Сергей. Сергей! Где же он? Где?!
      Сохатый медленно надвигался.
      - Была команда - ложись!
      - Нет!
      - Быстро... Ну?! - К ней потянулась растопыренная ладонь.
      - Не-е-е-е-т!!!
      Рита метнулась в сторону, уклоняясь от ненавистной руки. Бетонные стены предательски сошлись прямым углом, и она вдруг поняла, что отступать больше некуда. Что делать?! На помощь ей никто не придет - это ясно как дважды два. Ребята не захотят связываться с "одуревшим" главарем. Сохатого мог бы остановить Сергей, но его нет. Черт, где же он?! Думай, думай... И тут она снова вспомнила тренера. Когда некуда отступать, то иди до конца, любил повторять он. Во всем. До самого конца. До упора. И делать это надо так, чтобы ни у кого не возникло сомнения в твоих намерениях. НИ У КОГО!
      Кажется, именно сейчас отступать некуда. Позади тупик, глухой бетонный угол. От пацанов никакого толку. Сергея нет. И только этот медленно надвигающийся верзила с глазами сексуального маньяка...
      "Глаза!" - вдруг обожгло Риту.
      Неожиданно она поняла, что это ее последний шанс. Ножичек в кармане, крики о помощи - все это ерунда. Смотреть! Глаза в глаза! Силу может остановить только сила. В данном случае - сила духа. Но поймет ли этот отморозок?!
      Она замерла. Прищурилась. Опасно! Не подходи! Нельзя!.. Прошло несколько томительных секунд. Страшно заболели напряженные до предела веки. Казалось, глаза вот-вот лопнут. Теперь девушка напоминала гипнотизера. Заклинателя змей. Нет! Саму змею. Удава, смотрящего на кролика...
      ТОЛЬКО НЕ ПОДХОДИ!
      Сохатый вдруг остановился. В его безумных глазах мелькнуло что-то человеческое. Нет, это был не страх. Что-то другое. Словно действительно он почувствовал неведомую силу. Именно - неведомую. Потому что ожидать серьезного отпора от девчонки, от такой крохотульки...
      - Да пошла ты... - нехотя проворчал Сохатый.
      И отступил.
      В этот самый момент в подвал влетел Воробей. Вид у него был растрепанный, глаза - " на полвосьмого".
      - Там! - закричал он.
      - Что такое? - всполошились все.
      - Там во дворе... Мужик стоит!
      - Ну и что? Ты толком говори! Где доза? Принес?
      - Вот! - Воробей бросил "дозу" в одну из раскрытых ладоней.
      - Давно бы так, а то "мужик, мужик"...
      - Да погодите вы! - снова закричал Воробей. - Вы такого еще не видели. Он стоит и не шевелится! Как зомби! Смотрите, что я у него взял... - И он показал наручные часы.
      - Ну ты даешь!
      - Хорош врать-то!
      - Расскажи...
      И воробей рассказал. Все с самого начала - как сбегал на Пять Углов, как купил у кореша "дозу", как возвращался назад... И увидел его. Зомби.
      - ...Я иду мимо, чувствую, что-то не то. Остановился, пригляделся... А он стоит посреди двора. Руку вот так поднял, словно защищается от кого-то. Я ему дядя, что с вами. А в ответ - ни звука. Я обошел его несколько раз, в глаза заглянул. А они у него черные, мертвые... Мне страшно, конечно, стало. Если бы он лежал, я бы сразу чухнул, а тут - стоит. Ну, думаю, была не была... Раз-два, деньги у него из кармана стырил и часики с руки снял!
      В подвале наступила тишина.
      - Ну и что этот, зомби твой? - осторожно спросил кто-то.
      - А ничего. Так он и остался стоять.
      - Да врешь ты все!
      - Я вру?.. Поди посмотри! Он небось до сих пор там.
      Пацаны разом взглянули на Сохатого. Тот пожал плечами. Подумав, изрек важно:
      - А что, пойдем поглядим.
      - Верно! Может, что и нам перепадет!
      Охваченные азартом предстоящей охоты, ребята бросились к выходу. Только Рита осталась на месте.
      - Эй! - слабо крикнула она, - дозу-то оставьте, совсем кумарит меня!
      2.
      Дождь стекал по поднятому воротнику куртки тонкими струйками...
      Сурков застыл, как статуя, на том самом месте, где его оставил Лохматый с напарником. Он не обращал внимания на дождь, его не волновали противные холодные струи, попадавшие за шиворот, - казалось, его сейчас вообще ничего не касается...
      Сознание возвращалось к нему медленно, яркими вспышками... Сурков вдруг пошевелился, скосил глаза, обнаружил свою левую руку, потом, чуть повернув голову - и правую... Так он постепенно "нашел" себя. Уф, ничего себе, отстраненно подумал Сурков, а ведь только что меня здесь не было.
      - Где же я был? - непослушно прошептали губы.
      Нет ответа. В голове - прозрачная ясность, но эта ясность не давала ответа. он зажмурился, с силой помотал головой. Ничего. Результат нулевой. Он ничего не помнил - как очутился здесь, род дождем, куда направлялся, зачем... Вдруг какой-то шум насторожил его. Сурков поднял глаза и увидел, что к нему подбирается стайка ребят. Они окружали его по всем законам охоты, небольшим полукругом, оставляя лишь "проход", где наверняка ожидала засада... Сурков пригляделся, так оно и было: "засада" в виде долговязого парня с густо татуированными кулаками уже поджидал его.
      - Вали его! - коротко приказал Сохатый.
      Пацаны с разных сторон набросились на мужчину. Наркоманам он казался легкой добычей. Но случилось иначе. Как только возникла реальная угроза жизни, организм мобилизовал скрытые резервы, и тело само вспомнило все те тренировки, которые когда-то проходил Сурков.
      Схватка длилась всего пару минут, не больше. Ребята не ожидали такого яростного натиска со стороны "зомби". А после того как могучим апперкотом разошедшийся не на шутку Сурков свалил Сохатого, остальные бросились наутек.
      - Атас! - запоздало крикнул Воробей.
      И прыгнул было в сторону но... поздно!
      Сурков, заметив на его руке собственные часы, дотянулся и цапнул пацана за шкирку.
      - Отпустите, дяденька, я больной! - привычно заканючил Воробей.
      Перехватив его руку, Сурков сорвал часы.
      - Где ты их взял?
      - Нашел... Честное слово, нашел. Вот здесь валялись.
      - Не ври!
      Сурков хорошенько встряхнул мальчишку. Воробей обреченно шмыгнул носом. Сохатый валялся на земле в двух шагах, был неподвижен и подозрительно напоминал тушу бычка на мясокомбинате. Поняв, что помощи ждать неоткуда, Воробей нехотя "раскололся":
      - У вас, дяденька, снял... Только я не хотел... Вы как мертвый стояли, я подумал - шутите, наверное... Ну и захотел вам подыграть... Ей-богу, дяденька!
      - Как я стоял? - насторожился Сурков.
      - Как мертвый.
      - Ну-ка, рассказывай все по порядку.
      Пришлось Воробью все честно рассказать. Единственное, что он не стал говорить, так это за чем он бегал на Пять Углов. Самому "колоться" про наркоту? Нет уж, дудки, нашли дурака!
      Услышав про то, в каком виде его обнаружил мальчишка, Сурков нахмурился. Последнее, что он помнил, это была теща, которая заставила его пойти в магазин... И вдруг, оказывается, он стоит посреди двора, как истукан. Причем мальчишка утверждает, что Сурков ничего не чувствовал.
      - Сколько времени? - вдруг спросил он.
      - Часы-то у вас, дяденька...
      - А черт! - Сурков взглянул на часы. - Ты не знаешь, когда футбол начался?
      - Не знаю. Ничего я не знаю, дяденька. Отпустили бы вы меня.
      - Пошел вон!
      Сурков разжал руку, и Воробья как ветром сдуло. Он еще раз огляделся. На "поле боя", по-прежнему не подавая признаков жизни, лежал Сохатый. Он нагнулся над телом. Вроде дышит... Ладно, бог с ним, выживет, не подохнет. Сейчас главное разобраться, что с ним, с Сурковым, произошло.
      3.
      Вернувшись домой, он первым делом учинил самый настоящий допрос теще. Но толку от нее было мало. Да, отправила его в магазин за креветками. Да, он где-то пропадал полтора часа. Нет, больше она ничего не знает...
      Заперевшись в спальне, Сурков попытался еще раз восстановить ход событий, но ничего путного из этого не вышло. Провал ровно в 1 час 40 минут по-прежнему оставался невосполнимым. Что же произошло в этот промежуток времени?
      На следующий день Сурков пришел в Управление, мучительно размышляя над этим вопросом. Увидев его мрачную физиономию, полковник Тарасов спросил:
      - Уже знаешь?
      Час от часу не легче, подумал Сурков.
      - Что вы имеете в виду, Иван Иванович? - осторожно спросил он.
      - вот! - Тарасов раздраженно швырнул на стол лист бумаги.
      Сурков опасливо взял лист, ведь там могло быть что угодно...
      Поднес к глазам и не смог сдержать облегченный вздох. Это всего-навсего было уведомление из отделения милиции о задержании Алексея.
      - Ты чего улыбаешься? - подозрительно поинтересовался Тарасов.
      - А я-то думал... - невольно вырвалось у Суркова. - Извините, товарищ полковник. Безобразие, конечно... - Он подобострастно уставился на Тарасова, затем вновь перевел взгляд на бумагу. - "...подрался... был пьян... оказал сопротивление..." Очень похоже на Николаева!
      - это я сам знаю. Значит, сделаем так... Поедешь сейчас же в отделение, вытащишь его оттуда и привезешь сюда. Я ему такой пропиздон вставлю! Полковник выразительно погрозил кулаком.
      3.
      Темнота исчезла так же внезапно, как и наступила. Над ним нависли две страшные рожи. Алексей машинально протер глаза, присмотрелся. Рожи медленно превратились в мужские лица. Одно из них Николаеву показалось знакомым. Он напряг память... Точно, это ведь Сурок! Неужели и его повязали?
      - Сурок, а тебя за что? - тихо спросил Алексей.
      - Очнулся! - радостно сказал сержант.
      - А что ему будет... - равнодушно заметил Сурков. - Давай вставай, шпана!
      - не скажи! - возразил милиционер. - Что я, Хабибуллина не знаю? У него удар, как у парового молота! Раз врежет - неделю в санчасти отдыхать будешь... А твоему повезло! - он выразительно поводил перед глазами удивленного Алексея указательным пальцем правой руки. - Смотри, реагирует. Похоже, даже сотрясения мозгов нет. Ну, считай, легко отделался, парень!
      - Спасибо! - проворчал Алексей.
      Он попытался подняться, его качнуло. Но Сурков был настороже - подал руку. Сержант подхватил парня с другой стороны. Общими усилиями они поставили Николаева на ноги. Тот постоял немного, осторожно повращал головой и неуверенно сделал шаг-другой.
      - Ничего, ничего... главное - сотрясения мозгов нет! - радостно приговаривал сержант, похоже, он был искренне рад, что неведомый Хабибуллин не изувечил Николаева.
      - Идти сможешь? - поинтересовался Сурков.
      - попробую.
      - На плечо обопрись.
      - Сейчас... Нет, я лучше сам... Умеют же бить, сволочи!
      - а ты чего хотел? У них же тренировки здесь каждый день! - коротко хохотнул Сурков.
      - Мы же не знали, что он ваш, - обиженно заметил сержант.
      По его приказу дежурный открыл двойную железную дверь. Алексей, поддерживаемый Сурковым, покинул "обезьянник".
      4.
      Выбравшись на улицу, Алексей огляделся. Голова уже больше не болела, мысль работала четко, а главное - в нужном направлении.
      - Мелочь есть? - деловито поинтересовался Алексей.
      - Вот... - Сурков выгреб из кармана внушительную горку мелочи.
      Алексей решительно забрал всю горку.
      - Хватит!
      И он быстрым шагом направился к ближайшему коммерческому ларьку.
      - Эй, погоди! - до Суркова наконец дошло, что задумал напарник. - Тебе же к Тарасову ехать...
      - тогда мы тем более должны опохмелиться!
      - нет, ты что! Я не буду!
      - Да у тебя вид такой, словно ты всю ночь квасил... Держи! - Алексей ловко откупорил и протянул Суркову бутылку пива. - Держи, не роняй...
      - Вот шпана!
      Они сделали по большому глотку. Сурков почувствовал, что ему неожиданно стало легче. Все его волнения как-то сразу исчезли. "А все-таки хорошо, что у меня такой напарник, - вдруг с нежностью подумал он. - Шпана, конечно, лиговская, но добрая душа, ничего не скажешь. Обидно будет, если Тарасов его выгонит..."
      Алексею тоже стало хорошо. Мир восстановился в своих привычных границах и принял знакомые очертания. Душа наполнилась чем-то легким, воздушным. Вдруг захотелось прыгать и радоваться жизни, словно молодому щенку. От избытка чувств Алексей хлопнул напарника по плечу.
      - Ты чего?!
      - Может, еще по одной?
      - Я - пас! - поднял руки Сурков. - Ты не забывай, нас Тарасов ждет.
      - а я, пожалуй, возьму. Семь бед - один ответ! Все равно от меня сейчас таким перегаром несет...
      5.
      Сурков и Алексей шли по Петроградке. На пустой в этот полуденный час улице гулко отзывался звук шагов. Не нужно было быть особым экспертом, чтобы определить, что Алексей уже слегка навеселе. Сурков уверенно поддерживал его под руку.
      - Ты, Леха, особо не расстраивайся, - успокаивал Сурков. - иваныч - мужик отходчивый. Может, все еще и образуется...
      - Не-е-е-е, Сурок, это кранты. Я чувствую... Погонит он меня!
      - А я говорю - не погонит. Разберется.
      - Чего там разбираться... Кругом я виноват! - Алексей остановился и стал загибать пальцы: - Пост бросил, оружие утопил...
      - Пошли!
      Однако Алексей уперся:
      - Нет, ты скажи - я прав?
      - В чем?
      - В том, что я подлец!
      - Конечно прав... Пошли!
      Суркову пришлось приложить некоторые усилия, чтобы сдвинуть Алексея с места. Наконец тот поддался, и они вновь продолжили движение.
      - И надо же было мне к этой бабе!.. - продолжил покаяние алексей.
      - А баба-то здесь причем?
      - Так все из-за нее... Если бы она не снимала эту дурацкую свадьбу... Свадьбу... Снимала свадьбу...
      Алексей неожиданно замолчал. На его лице возникло удивленное выражение. Но Сурков не обратил не это никакого внимания. Тяжело пыхтя, он продолжал вести напарника в нужном направлении.
      - Ну-ка, постой...
      - Чего еще? - недовольно поинтересовался Сурков.
      - У тебя мелочь есть?
      Но Сурков в ответ лишь протестующе замахал руками.
      - Нет! Больше пить не будешь! Вот доставлю тебя к Тарасову, а там - делай что хочешь. Хоть на голове ходи!
      Алексей остановил его:
      - Погоди! Мне позвонить нужно.
      Вот ведь достал!
      - Куда еще позвонить? Леха, ты с ума сошел! Я тебе в тысячный раз говорю нас Та-ра-сов ждет! - заорал, взрываясь, Сурков. - Тарасов, мать твою!
      - Да черт с ним! - закричал в ответ и Алексей. - Мне позвонить надо! Срочно!
      - Слушай, шпана, - тяжело дыша, проговорил Сурков, - если ты сейчас же не пойдешь в Управление, то я тебя, я тебя...
      - Пристрелишь, что ли?
      - Дурак! Салага! А ну марш вперед!
      Договорить он не успел - Алексей сделал ложный выпад вправо и легко ударил Суркова под ложечку двойным коротким ударом. Тот от неожиданности резко выдохнул воздух, стал оседать... Алексей подхватил напарника, бережно помог ему опуститься на землю.
      - Ну шпана... - тихо произнес Сурков. - Посадят тебя.
      - Не успеют! Пойми, Сурок, мне очень надо позвонить. А Иваныч подождет. Для него же стараюсь... ну-ка, повернись направо... Вот так!
      Говоря это, Алексей быстро и ловко обшарил, нашел в карманах пиджака несколько жетонов, а затем бросился в сторону ближайшего автомата.
      Глава 8
      Александра
      1.
      Он опустил жетон в прорезь и, торопясь, стал набирать по памяти один из телефонных номеров, который тогда продиктовала ему Саша.
      - О, черт!.. Как же там?.. 557... 35... А последние? - Алексей задумался: - 18 или 19? Вот ведь голова дырявая!.. А, была не была... - и он набрал 18.
      Томительные гудки некоторое время мучили его, потом соединило. Причем через АОН.
      - Да? - произнес густой мужской голос, видимо, принадлежащий физически крепкому человеку.
      Попал или не попал?
      - Мне, пожалуйста, Сашу, - немного поколебавшись, сказал Алексей.
      - А кто его спрашивает?
      - Коллега по работе.
      - Чего-чего?
      Алексей удивленно приподнял левую бровь. Очень интересная картина получается! Неужели у Саши нет коллег по работе? Странно, где же она тогда трудится? Или она учится...