- А тогда, - сказал я, - тогда в снега Арктаса!
      Но тут в пещеру ворвался Ники - загремел, залязгал, заморгал прожектором.
      Пещера осветилась вся. Я даже вздрогнул - так хорошо было здесь.
      Я глядел будто из центра кристалла с тысячью граней.
      И видел - стены искрились. Всюду гипсовая паутина. Под ногами белая трава и в ней гипсовые цветы. Подземный сад!
      Я встал, чтобы удобнее было смотреть.
      Я не жалел, что была погоня.
      Я пил глазами красоту подземелья, подмечая все новые ее детали. А они менялись при каждом движении прожектора (кто видел многоножку в покое).
      - Не правда ли, под землей чудесно? - говорил Штохл. - Одиночество здесь полное. А звуковые феномены? О, я могу многое рассказать вам о подземельях. Я вырос в них, копил силы, вынашивал главную мысль. Идите же, идите ко мне, Аргус. Вы ведь не сможете быть прежним, с тоски умрете, я вам верно говорю. Давайте, операция - и мы киберги, мы вместе. Всегда, тысячи лет. Жалко Люцифер? Найдем иное место. Давай врубим имена в историю. Кстати, о колонистах. Вы отнимете меня у них. Не боитесь? Я ведь им так много дал - Нет, не боюсь. Пошли!
      ...Нас встречали колонисты и Тим с барбосами.
      Я вел Штохла. Коридор таял в голубом свете. В нем люди.
      Я шел, и лицо мое было камень! Я так его и ощущал - камень.
      Колонисты (сдавшие, постаревшие этой ночью) встретили нас набором подбородков и пронзительных взглядов. Молча.
      Ни слова Штохлу!
      На запястье его правой руки было изящной работы кольцо, оно отгородило Штохла, сделало его слабым и презираемым.
      И никто его не боялся, никто не испытывал к нему благодарности.
      Вот оно, наказание!
      - Ведут, - сказал кто-то. Это Шарги...
      - Достукался, - отозвался Прохазка.
      И все! Мне стало противно их равнодушие.
      - Дорогу, дорогу, - говорил я. Да и времени было в обрез: "Персей" ходил вокруг планеты и ждал нас. Нужно забрать костюм Штохла - уникальная штука. Нужно взять робота-хирурга.
      Я оставил Штохла с Тимофеем и собаками, сам ушел в рубку. Я связался с коммодором "Персея", увидел на экране его озабоченное лицо. Мы договорились об охране регалий Аргуса, Сегодня вечером я избавлюсь от Штохла.
      Я приказал закрыть шахты, прекратить работы и приготовить роботов к долгому хранению. Приказал колонистам готовиться к отъезду.
      Они приходили ко мне.
      Пришел Мелоун. Он соглашался и на проживание в болотах. Говорил, что желает искупить вину - он привез сюда Белые Дымы.
      Уверял, что выловит их, подманивая собой.
      Я отказался, а на болото послал роботов. Приказ: испарить его к чертям собачьим!
      Приходила великолепная четверка - вон!
      Оставил Мод Глен.
      Оставил врача около орхи и токсинов.
      Оставил любителя механики - это был застарелый холостяк и никому не нужный брюзга.
      Починенный "Алешка" сделал несколько рейсов к нашему дому, к старт-площадке. Он перевез собак и Тима, роботов-малюток, затем Штохла и колонистов.
      Эти ощущали себя побежденными. Хмурые, они сидели на вещах на краю старт-площадки и ждали ракетную шлюпку.
      Я же следил за ее траекторией.
      Я видел - там коммодор в парадной форме. Таков Закон.
      Я видел - два его космонавта вооружены. Они станут охраной Красного Ящика, и коммодор надолго потеряет власть над ними.
      Таков Закон.
      Я видел - те члены команды "Персея", что дежурили в звездолете, а не лежали в сне долгого анабиоза, взволнованно ждали новостей. Они ждали Красный Ящик, ждали колонистов, ленивых и робких. Беспокойство вновь одолевало меня. Я не спал неделю, одежда много раз промокала и высыхала на мне.
      Но я не ощущал слабости.
      Я топтался на площадке, сжигаемый нетерпением. И при моем приближении колонисты отворачивались.
      И Тим отворачивался. Но я видел его насквозь. Он ждал, когда я стану прежним. Тогда он возьмет свое. Он станет заботиться, нянчиться, покровительствовать мне.
      Так и будет. Милый Тим, я соскучился по твоей воркотне.
      Гм, колонисты... Повесили носы?..
      "Слушайте, - внушал я. - Вы, сытые и нежные, ленивые и жадные. Поднимите головы! (Подняли.) Примите наказание, долгое как жизнь, с достоинством".
      ...Штохл? Этот желт (разлилась желчь) и презрителен.
      Он все доставал и жевал свои шарики. Вот его мысль: "Твои время и сила кончаются".
      Пусть кончаются, многое кончается. И с удовольствием я думал, что пора риска для Тима и его собак тоже кончается - я забрал всех роботов-исследователей Штохла. Их множество - от больших для сбора образцов до крохотных соглядатаев. Одни могли сидеть на деревьях, другие парить в воздухе и прослеживать жизнь любого зверя.
      Хорошие штуки! Ими Штохл исследовал планету, затем вынес ей приговор.
      Я подмигнул ему.
      - Вы думаете, - сказал я, - о побеге.
      - Представьте себе, да. Но это же младенчество! Знаете, Аргус, я думал не только о побеге, я думаю о себе. Раньше все времени не хватало, а тут... Что я такое? Какoва моя ценность? Понимаете, я не старик, всего семьдесят. А что мной сделано? Заметьте, безделья я не выношу, работал как черт. Тысяча чертей! Десять тысяч! Итак, семьдесят лет составляет шестьсот тысяч часов. Чем я их заполнял? Аргус, я расточитель. Двести тысяч часов я проспал, двести тысяч ушло на так называемую жизнь, на выполнение различных обязанностей. На образование, например. Еще сто тысяч я бросил на выполнение обязанностей гражданина вселенной. Не ухмыляйтесь, это серьезно. До пятидесяти лет я был неумолимо серьезен. Из оставшихся ста тысяч часов шестьдесят тысяч истратил на перемещения с места на место и лишь сорок тысяч на работу. А вы помешали мне. Даже планету не переделал. А сейчас поговорим о вас, мой бледнолицый красавец. Не думайте, что победа ваша полная: я дал хороший пинок этой планете, она завертелась иначе. Поймите это. О, я бы и с вами справился, если бы не ваш проклятый темп.
      И вдруг он посмотрел на меня с любопытством. Даже глаза вытаращил. Будто мы вот только что встретились и он узнал, что я Аргус.
      Его глаза обежали мое вооружение, отчего-то снизу: пистолет, жилет, шлем. Штохл оживился, разглядывая мою технику.
      - А вы хорошо знакомы с вашими игрушками? Шлем, жилет, пистолет? расспрашивал он.
      - Немного.
      - Шлем... Тут вы все знаете. Жилет?.. Здесь мое знание ограничено, но, полагаю, его цена раз в десять выше цены всего моего оборудования. Пистолетик? Цена - второй мой поселок. Сумасшедшие траты, Закон в космосе доро-о-гое удовольствие.
      - Необходимое.
      Штохл продолжал:
      - Пистолет - отличная вещь, моя конструкция. И не ешьте меня глазами, прошу вас... Ну... хоть на прощание. Вам, я знаю, это все игрушки, а мне тяжело, сердце жжет. Эх, Звездный! Помню, когда рождалась у меня идея повертеть планеткой, то бродили в голове схватки, удары лучей и прочее. А на самом деле все оказалось предельно трудной работой, а теперь еще и дурацкая лихорадка. Потрогайте руку. Горит? Это подземная лихорадка, мы на Виргусе ее знаем. Да. Судья, вы ощущали состояние: мочь и не хотеть? Я ощущал. Не из лени, не из трусости - я не боюсь даже вас. И не из боязни неудачи. Разве я мог добиться большего? Я был царем, маршалом двухсот сорока универсальных роботов. Я вспорол эту планету. Не-ет, я недурно провел время. И кибергом бы стал, и... планету переделал бы. Э-эх, пронюхали... Чертов Гро. Ведь он? Скажите, он?
      Я молчал.
      - А руку мне напрасно тогда сжали. Вот вся онемела и не отходит. Возможно, и кость сломали. Так вот я задумываюсь, в чем моя ошибка.
      - Людей вы презираете, - сказал я ему.
      Штохл вздернул плечи, вскинул нос-клюв.
      - Люди? При чем тут люди? Некоторых я весьма уважал. Себя, например. И ты отличный мужчина, пока в этом костюмчике. Люди... Люди...
      Он замкнулся в себе.
      ...Стал накрапывать дождь. Штохл ежился. Он, видимо, зяб.
      Я стал ходить по площадке. Я ходил и ходил. Темнело. Сгущались тучи. В чаще поревывал моут. Недалеко охотилась стая загравов.
      Хлынул ливень - вода заплясала на бетоне. Пищал зуммер. Что значило ракетная шлюпка идет на посадку. Надо дать приказ роботам перенести коллекции Тима сюда.
      Итак, все кончается, сейчас я стану свободным, Аргусы улетят в далекий космос, я останусь.
      Кончится?..
      Хорошо, что всему в жизни бывает конец. Даже счастью.
      Иначе бы жить стало невыносимо. А-а, голоса, Аргусы... Ну, ну, давайте попрощаемся... Да, да, прощайте.
      Прощайте, мои друзья! Где-то вы теперь будете? Сколько лет проведете в сне ожидания, пока вас снова призовут? А меня ждет суета работы.
      Прощайте!
      ПОДАРОК НА ПАМЯТЬ
      ...Во сне бормотал Тим, повизгивали собаки. Я тоже лег спать.
      Прислушиваясь к раскатам пришедшей ночной грозы, я думал, как было бы хорошо не говорить формулу отречения, промолчать и быть Аргусом. Всегда.
      Я вспомнил: вот я снимаю шлем - и слабеют глаза, уходит Знание.
      Снимаю бронежилет - и кажусь себе голым и слабым.
      Отречение!.. Я лежал и с горечью думал о силе этого слова.
      В прошлый раз слова Обряда Посвящения дали мне сверхсилу Аргусов. Слова отречения отняли ее у меня.
      И с подозрением я вдумывался в любые слова, искал в них скрытые истоки могущества. Например, такие - хлеб, любовь, кислород.
      Или - товарищи, друзья, мы, они, вместе...
      И временами все казалось мне продолжением сна, увиденного на обломке ракеты.
      Я ведь попал на Люцифер катастрофически просто - метеорит разбил "Бегу". Мне еще повезло - я был в скафандре и ремонтировал выхлоп двигателя. Вдруг взрыв.
      На оставшемся куске я понесся черт знает куда. Около меня торчал Ники с полным набором инструментов.
      Когда я выдышал весь кислород и много дней провел без него (принял анапакс), меня подобрал корабль Звездного Патруля.
      Собственно, я давно умер. То, что валяется в постели, ест, мечтает, думает, гладит собак, было мертвым. Я очнулся в корабельном госпитале на подлете к Люциферу. На планете был одинокий Тимофей (напарника его Гаспара Ланжевена - проглотил моут). Я и остался на Люцифере - не мог сидеть в ракете. Мне было страшно в ней: я сжимался, я ждал удара метеорита.
      На Люцифере я стал лаборантом Тима, немножко химиком, чуть-чуть биологом и страстным фотографом.
      Главное - здесь были Тим, его собаки. И не было метеоритов. Я постарался забыть прежнюю жизнь и жить новой.
      Странно. Я устал и не сплю. Я тоскую по Аргусам. Что я без них?.. Но вдруг я увидел глубины космоса (и не поверил себе) . Я видел дорожку света на звездчатом снегу Арктуса, ощутил движение земных пластов Люцифера. Что это? Бред?
      Но чу!.. Звон или шепот, неясные слова. О-о, я узнаю голоса.
      Это вы, братья Аргусы, говорите со мной из глубин космоса, вы не оставили меня одного. Спасибо!
      Аргусы мне говорили: - Мы преследуем Зло, и до тех пор пока не исчезнут последние крупицы его, ты пребудешь с нами. Ибо ты победил Зло с нами. Мы - вместе, мы всегда с тобой. Помни, с первых дней встречи ты смотришь нашими глазами, ты слышишь все, что слышим мы. Мы вместе. Это подарок и связь.
      - Спасибо, Аргусы, - шептал я.
      Я снова видел звезды, слышал топтание моута, звон универсальных роботов, бродивших в джунглях. Я слышал шепот Дж. Гласса в лаборатории, видел сны Тима.
      Я был счастлив.