Аргус-12

      Ники поднимает скарп и ведет его к скалам. Ведет предельно осторожно, бороздит макушки деревьев.
      Сейчас попадем во враждебное место Страшно? Нет. У меня уверенное состояние. Я словно бы стою у двери. Ее подпирают с другой стороны, хотят закрыть, наваливаются - я же поставил ногу и держу ею дверь. Мой вес сцепление башмака с полом - и законы рычага не дают ей закрыться. А те, напирающие, выдыхаются и не могут понять, что дверь им не закрыть. Но еще убедятся.
      Что все же сделать с колонией?.. Сохранить ее?..
      Стоп! Вот они, скалы. Мы прячемся в макушках деревьев: идет враждебный скарп, заходит в расщелину - там вход в подземелье. Влететь с ним?.. Осмотреть плоскогорье?..
      - Плоскогорье, - бросаю я. Ники переваливает скалы бороздя их днищем скарпа. Он делает верно, он умница - так нас не приметят.
      Пройдя строй деревьев (и вспугнув с них узкокрылых блестящих ящериц), мы летим над плато. Его выперли подземные силы, подняли камень вверх метров на двести. Граниты, много известковых пород, отсюда и пещеры.
      Плоскогорье - иная страна. Нет болот, мало озер, мало фауны.
      И вдруг мне захотелось пожить здесь, в покое и сухости. Хотелось гулять и радоваться отличным пейзажам. Колония зарылась, на поверхности нет ничего - ни дорог, ни построек. Нет плантации.
      Вот посадочная площадка, она заплывает красным мхом.
      ...Мы возвращаемся и снова висим и ждем. (Нас караулила ракета.) На горизонте тучи готовят ночной ливень.
      Летят медузы, несомые ветром.
      Напрягаюсь - хочу увидеть Тима. Вижу. Он и толстяк тесно сидят в палатке. Вокруг них сгрудились собаки. Две из них положили морды на плечи Тима. Им хорошо вместе, то есть Тиму и собакам.
      - Привет честной компании, - говорю им.
      "Навязал монстра, - читаю мысль Тима. - Сейчас он в остром приступе откровенности. Такие полезные сведения... Что делать? Все ценное я уже уловил" (пересказ этого ценного).
      - Заткни его.
      "Смеешься. Кстати, он мне указал съедобного слизня. Похож вкусом на солоноватое желе".
      - Приятного аппетита. Двигайтесь-ка к плато.
      - Ага, - говорит Тим. - Ладно.
      Отключаюсь. Ощупываю себя, поправляю бронежилет. Весьма потрепанная штука. Потертости, починенная петля. В пистолет ставлю новую обойму. Застегиваю шлем и зову Аргусов на совещание. Но шлем молчит, и я дремлю вполглаза. Мне хорошо. Мерно - вверх и вниз покачивается скарп. То опускаются, то поднимаются верхушки деревьев в белых цветах, крупных, как суповые тарелки. Над ними вьются какие-то, с гудящими крылышками.
      ...Небо белеет. Солнце уходит за скалы. Взлетают сумеречные летающие штучки, те самые, что крутятся возле нашего дома. Но есть такие - во сне не снились. Кто их родил?.. Какая такая мама?..
      А необыкновенно фотогеничны. Эх, ловить бы их на матовое стекло камеры. Это такое наслаждение, такая трудность...
      Работая с Тимом, я все больше увлекался фотосъемкой. В доме лежали мои альбомы. Бывает, раскрываешь и вытаскиваешь одно фото за другим. И под прибором зверье оживает, шевелится, кричит...
      ...Вспыхнули звезды и колесики галактик. Вон "Персей" - идет к Люциферу по инерции. Что это со звездами? А, Ники двинулся. Он вышел из деревьев, пристроился в хвост серебристой машины. Мы идем за нею, словно тень. Молодец!
      За этой серебристой машиной вошли мы в расселину, рядом с ней повисли у шлюзов круглого входа, за ней прошли коридор.
      Он циклопически огромен, с крутым уклоном вниз. По потолку его тянется светящаяся широкая полоса. Видны швы облицовочных плит. Я нажал кнопку прожектора: в его свете зеркально вспыхнул скарп-проводник. Я увидел дремлющего в кресле узкого в плечах мужчину. Тело испускало слабые волны. Голова его в белом огромном шлеме, словно гриб, сонно качается на тонкой ножке шеи. Рассматриваю человека-гриба. Он чем-то знаком. Кто он? Зачем ему этот до идиотизма огромный шлем? Сонное его тело - слабое, раскисшее.
      Путь кончился в широком зале. В нем бегают роботы типа Ники: одни принимают машины, другие моют их или торчат в кабинах, выверяя механизмы.
      Человек из скарпа-проводника вышел, сонно прищурился из-под козырька шлема.
      Первым, звеня сочленениями, вылез Ники. За ним спрыгнул я. Вдруг человек побежал ко мне. На бегу стянул шлем. Его волосы вздыбил сквозняк, его нос и подбородок сходились друг с другом, словно щипцы. Я - Штарк, Штарк, Штарк, - сигналил его мозг. - Ты узнаешь меня? Я Штарк".
      Я онемел от неприятного удивления.
      - Аргус, добрались-таки? - крикнул Штарк и надел каску погасив свой мозг. - Все же намерен мешать?
      Голос его резкий, сильный, звенящий. Молодой голос Подбежав, он схватил мою руку своими обеими и стал ее трясти. Он смеялся, высоко закинув голову.
      Опустил мою руку. Я смотрел на Штарка. Ощущение шильности его черт сменилось другим. Режущее было в его лице, острое, воронье: синеватая чернота волос, нос клювом, белые веки, предельно бойкие глаза.
      Человек с вороньим лицом - так я прочитал его.
      - Именем Закона... - начал я и потянул руку к его плечу, готовясь договорить формулу, сказать те слова, что тяжелее камня и менять которые никому не дано...
      "Подожди! - сказали мне Голоса. - А знания? Ты взял их?"
      - Стоп! - перебил меня Штарк с удивительной быстротой. - Это еще успеется. Я вас ждал, хотел увидеть. Да, да, я хотел, и знаете почему? Я, роботы - все лица тривиальные и обыденные, а вот Аргуса видел один из миллионов - так мне сказала статистика. В общение с ним вступает один из тысячи миллионов. Такое соотношение. Я - двукратный счастливчик, а вы - именем Закона. Смешно. Вам сколько лет, мой судья?.. Тридцать? А вы молодец, вы умеете драться. Надо же, оглядываюсь назад - а за спиной Правосудие. Вы имеете право судить? Да? Но как это вы от моей ракеты не увернулись?
      "Слушай, слушай его, бери, бери Знание", - шептали мне Аргусы. "Хорошо, братья, я возьму его".
      - Как вы нашли то место в лесу? - не унимался Штарк. - Не правда ли, очень красивое? Вы почесываетесь? Дикое количество кусающихся в том месте, тучи.
      - Так вот ты какой, Штарк. Каску, каску снимите.
      - Так вот вы какой, Звездный Аргус. Нет, каску я не сниму. Два кило свинца на голове ношу из-за вас. Не сниму, нет. Цените!
      - Что же, шея укрепится.
      - Верно. А-а, Красный Ящик? Он с вами?
      - В том доме, который вы жгли.
      - Знаете, с вами мне как-то не везет, - вдруг засмеялся Штарк. - Я летал сегодня туда, сами понимаете. И что же? Угодил не в дом, а в горючее, в баки, дом только закоптился. А вы красавец - жилет, каска. И не таращите, не таращите на меня ваши прекрасные глаза, ноги подкашиваются.
      Штарк опять засмеялся и потер ладонь о ладонь.
      - Но к делу. Итак, комната вам приготовлена: сейчас вверх и прямо по коридору. Ждем вас, как видите. О-о, мы не такие простофили, уверяю вас... Слизней у нас есть не придется, бегать от них - тоже.
      Болтая Штарк тут же давал приказы роботам. Послал ремонтных - к нашему скарпу. Отрядил встречного - к Тиму.
      Ники подозрительный и настороженный, вращал башенку. Стальное веко его лазера дрожало, готовое открыться.
      - Весь в хозяина, - смеялся Штарк. - А за меня не бойтесь, Аргус, я не сбегу. Зачем? Куда? К тому же у меня есть серьезное подозрение, что мы с вами еще поладим.
      В самом деле, куда он уйдет от меня?
      А мне надо отдохнуть, поесть как следует. И решить, что делать дальше. Отдаться силе, несущей меня?.. Проверить ее?.. Продумать, как взять этот урок жизни, внести его в кладовую Аргусов?.. Так и сделать.
      И началась эта ночь - долгая и тяжелая.
      - Бросьте-ка это, - советовал мне Штарк. - Пока не поздно. Я ведь плохого вам не желаю, вы мне интересны. Подумаешь - планету переделываю... Ерундят они там в Совете, а вы у них на веревочке, говорил он. - И мне мешаете, и время теряете. А оно, заметьте, не возвращается... Идите сначала вверх, затем прямо по коридору.
      Часть вторая
      ЧЕЛОВЕК С ВОРОНЬИМ ЛИЦОМ
      1
      Комната Гленна ничего мне не дала: там склад вещей погибших колонистов (хотя на дверях и табличка "Т. Гленн"). Аккуратно устроено - полки, гнездышки, таблички: "Т. Гленн", "Е. Крафт", "А. Селиверстов", всего десять человек. Одни колонисты умерли от болезней, другие убиты медузами. Но вещи их остались - долгоживущие вещи.
      Вот ружье Гленна, вот сломанный фоторобот на суставчатых ножках, тоже его. Одежда, пахнущая плесенью. Бритвенные принадлежности первая, увиденная мною за жизнь, опасная бритва с тонким, широким лезвием. Из всего найденного это наиболее личная вещь Гленна, выкопанная им в семейных вещевых залежах. Синие отсветы лезвия нарисовали мне Гленна.
      Я видел человека, уверенного в себе. Этот человек (по словам Тима, гениальный) носил вот тот свободный костюм по праздникам, этот широкий комбинезон на работе. А если он выходил в джунгли, то надевал легкий скафандр: он не любил стеснять себя и, конечно, не мог придумать на Люцифере подземную жизнь. Толстый (96 килограммов), веселый, сильный, он верил именно в биологическую цивилизацию.
      С неисчерпаемым добродушием толстого и здорового человека Гленн мог терпеть неудобства Люцифера. Но его мясистая мудрость уперлась в четкую сухость Штарка. Правоту Гленна могло подтвердить время. Правота Штарка?.. Достаточно было побегать взапуски с загравом, прятаться от оранжевого слизня или прилипнуть к свисающей с дерева ловушке манты.
      Или убегать от медузы, прыщущей ядом.
      Или вернуться и обнаружить, что дом начисто съеден плесенью.
      Правота Штарка - это чистый воздух, душ, вечерний покой - сразу. (Гленн же говорил о смене поколений.)
      Итак, Гленн и Штарк, порыв сердца и точный расчет.
      Я хожу и беру вещи. И вот, один за другим, передо мной (во мне, в моем мозгу) строятся эти ушедшие люди.
      Вот Крафт, угрюмый и тяжелый. Упорство - его имя.
      Селиверстов, веселый, со странно широкими челюстями.
      Подходит Гленн, огромнейшая и немного смешная фигура. Что в его взгляде?.. Отчуждение смерти?.. Видение будущего Люцифера?..
      Прыгают с нумерованных полок и подходят другие, вертится между ними золотистый спаниель (его ошейник повешен на маленький гвоздик).
      Он суетится обрубленным хвостиком. Милый призрак он тычется носом в ладони других призраков.
      Толпа густеет, я слышу их голоса. Они шелестят: "Спроси нас, спроси, и ты узнаешь все".
      Но я не могу. Я сжимаю свое лицо и ощущаю пальцем холодные впадины и выступы его. Но я вижу их сквозь ладони, сквозь сжатые веки - они во мне, они во мне.
      - Друзья, - тихо шепчу. - Мы покараем зло, я обещаю вам это.
      Я вернулся в свою комнату, сел в кресло, успокоился. Итак, мысль Штарка экранирована, исчезла для меня. Но другое, другое-то я вижу. Не напрягаясь, совсем легко, я вижу тени шахт под моими ногами. Вижу комнаты колонистов - пятнами. Ловлю мозговые волны людей, шорохи и трески их слов, ослабленные, перепутанные скальной породой.
      Итак, колонисты... Я использую Ники - он похож на здешних многоножек, та же модель. Я повелел ему идти к колонистам: смотреть и слушать.
      Итак, начнем с основы.
      Всесовет получил два сообщения. Первое (от Штарка) - Гленн умер, заразившись болотной лихорадкой, и похоронен с положенными его рангу почестями.
      Сообщение номер два (самодельный; передатчик, прицельная любительская волна) - Гленн подло убит.
      И вот я здесь. Вопрос: чем объяснить дальнейшее молчание передатчика? Осторожностью? Борьбой в колонии? Но я располагаю ощущением Зла лишь в одном человеке.
      Итак, Гленн и Штарк (и нумерованные друзья Гленна).
      Эти мне виргусяне! Они в подземельях своей планеты или обожатели зверей, или машин, только их. И такие характеры!.. Итак, смерть Гленна... В этом злой умысел? Кто такой Гленн? Кто Штарк?
      Я соединяюсь с Всесоветом, с его картотекой и считываю данные: "Томас Дж. Гленн: планета Виртус - хирургическая селекция, разработка методики направленного воспитания животного и растительного мира молодых планет. Возраст - пятьдесят лет. Рост высокий, полнота выше нормальной, глаза и волосы светлые. Глава колоний на планете Люцифер". (Член таких и таких-то ученых обществ. Список работ.)
      Вот карточка Штарка.
      "Место рождения: планета Виргус. Возраст - семьдесят. Профессия: изобретатель, печатные работы: нет. Интересы: самоуправляемые системы. Выступления на темы колонизации планеты. Оппонент Гленна. Послан на Люцифер для технической помощи и организации параллельного опыта (маломасштабного) технического метода колонизации данной планеты". (Перечисление изобретений - огромнейший список.)
      Итак, все нормально. И вдруг Зло, вдруг преступление против жизни человека по имени Гленн, против биожизни Люцифера.
      Что это? Взрыв души Штарка, вечно сжатой улицами-штреками Виргуса?.. Жесткими правилами жизни той планеты?..
      И вдруг мне стало одиноко - Тим был далеко. Я позвал Голоса. Они пришли сразу, будто стояли и ждали за моей спиной. Сколько уверенности принесли они мне.
      - Так, мальчик, так, - твердили они. - Действуй, но не спеши.
      - Дело интересное, бери Знание, все Знание, все крохи его, напоминал другой. ("Возьму, возьму, братья".)
      Стихли, переводят дыхание. И снова:
      - Я Аргус-3, я поспешил на Мюриэль и упустил интересный поворот дела. У тебя этот Мелоун. Ты забыл его? ("Я помню, помню...")
      - Предлагаю внимательно рассмотреть все семь сторон этого вопроса. Не спеши, нужно вызревание дела в ближайшие часы.
      - Точнее уясни себе Закон.
      - Я, Аргус-11, пытался с молодым задором переделать людей - и сломал их волю. Береги, береги человека!
      - Наблюдай, наблюдай, наблюдай...
      - Я Аргус-7, столкнулся со случаем, когда преступник за простым нарушением скрывал преступление опасное, вызванное тоской по Земле. Понимаешь, он привез гены земных животных...
      - Наблюдай, наблюдай, наблюдай...
      И с ними я решил: Закон в конце концов требует одного нормального поведения. Норма, конечно, меняется Одно дело жить в городишках, другое - здесь, на диких планетах. Но меняется норма только в одну сторону - требует большего.
      А теперь мне нужны дневники Гленна. Они (я вижу) хранятся у Дж. Гласса, здешнего эскулапа и биохимика.
      Нужны мне и колонисты.
      2
      Я перешел через мостик (текла подземная черная речка булькали какие-то белые и плоские). Щелчком сбил в воду железную финтифлюшку, зачем-то приклеенную к перилам. Прошел к колонистам.
      Коридор их огромен. Он тает в голубом свете, он дышит теплым сухим воздухом. И двери, много цветных дверей.
      У входа я наткнулся на Ники. Он брел мне навстречу. Он сгорбился, опустил усы антенн: вид его предельно унылый.
      - Спасибо за поручение, - задребезжал он. - Поручил слежку честному роботу. Спасибо, уважил, благодарен, рад, счастлив.
      - Что ты узнал?
      - Ничего.
      - Как они здесь?
      - Никак, - огрызнулся Ники и скрутил антенны в презрительные спирали. С ним такое случается.
      Начнем обход. Вот первая дверь - красная, в бегающих квадратиках (они строились в большой ромб).
      Я постучал - дверь отступила передо мной и показала всю комнату. Вокруг стола сидели парни и играли в карты. Увидев меня, они почему-то скинули их на пол.
      Падающие карты медленно разошлись, зависли одна над другой и улеглись во всех углах комнаты.
      Легли - иная рубашкой, иная картинкой вверх. И лица игроков застыли, одни в усмешке, другие (подмигивающие) с одним прикрытым глазом.
      Я вошел. Мы с Тимом жили скупо, а здесь же царила роскошь!.. Стены мерцают. Парящее электрическое одеяло (о таком мечтает чудило Тим).
      Пузырчатые кресла. Статуэтки из тех, что оживают от нажатия кнопки и творят черт знает что. Ковры, толстые, белые, рыхлые, словно лесные мхи.
      На столе - грибы в блюде. Те, фиолетовые, что на глазах съедают каждый мертвый обломок дерева (а в них - алкалоид типа мескилин. Вот оно как!).
      Игроков - четверо. Комбинезоны с отливом металла. Вид типичных колонистов, свирепо хватающихся за работу: тяжелые подбородки, тяжелые взгляды, мясистые бицепсы.
      Вообще такой отличной коллекции волевых подбородков, как здесь, я прежде не видел.
      Я сел к столу и стал разглядывать их - одного за другим. Авраам Шарги. Кожа его хранит меланезийскую синеву, лоб тяжелый, губы тяжелые, подбородок, взгляд пронзительный; пригодится.
      ...Иван, фамилия - Синг. Изящен, бесполезен.
      ...Курт Зибель: подбородок, взгляд, плечи, бицепсы, трицепсы, неприязнь.
      ...Прохазка (фамилия необычайно плодовитая для Космоса, все время на нее натыкаюсь). Подбородок, взгляд, брови, словно усы Тимофея.
      И вдруг мне стало жалко тех женщин, что будут любить этих четверых.
      - Хэлло, ребята. Веселитесь? - спросил я.
      - Хэлло, Звездный, - сказали они. - Убиваем время.
      И, приветствуя мое звание (наконец-то догадались), привстали и шлепнулись обратно. И кресла заворочались, приспособляясь к новому положению их задов, массируя эти зады.
      Меня стали угощать.
      Была выставлена бутылка вина, из холодильника извлечена парочка жареных цыплят. Гм, гм, еда колонистов.
      - Пейте, ешьте, - говорили мне. - Все здешнее, все искусственное, все превосходного качества.
      Я снова поел - с великим удовольствием. Ел и обгладывал пластмассовые косточки - техника виргусян безупречна и в мелочах. Разные планеты в разное время пришли в коллектив. Виргус - последним. Они там до сих пор индивидуалисты и хотят своей техникой доказать остальным, что могут все на свете.
      - Вы живете весело, - сказал я. - Но по плану должны осваивать плато. И ведь не царапнули землю, верно? Почему?
      Общее стыдливое покраснение. Четверка оживилась, даже пыталась встать. Это было внушительное зрелище.
      - Там ад. Красный ад, синий ад, зеленый ад (Прохазка).
      - Хозяина не видели? Мы его поддерживаем (Шарги).
      - А эти грибы? - спрашиваю я. - Зачем?
      - Грибы ерунда, можно взять "прямун" и сгонять на болото (Прохазка).
      - Ха-ха-ха!
      - Там забеспокоились? (Шарги вздел глаза к потолку).
      - Верно понимаешь.
      Следующие три комнаты пусты. В четвертой сидел за столом лысый мужчина лет сорока, точнее сорока трех. Свитер. Подбородок. Плечи. Бицепсы. Обстановка без грибов, цветов и статуэток. На столе разобранный мини-двигатель.
      Это он радировал, я вижу.
      Мужчина (Эдуард Гро, 44 года) помахал мне рукой: извините, мол, не здороваюсь, выпачкался машинным маслом.
      Но опасения его самые унизительные. Например, такое ему кажется, что я его ударю. Неужели Штарк их еще и поколачивает?
      - Вы Аргус? - выдавил наконец мужчина.
      - Как будто. Там, - словно Шарги, я кидаю взгляд на потолок, - там приняли ваш сигнал. Вы оказали большую услугу правосудию. Спасибо!
      - Вы... станете расследовать?
      - Именно. Буду откровенен, мне здесь все не нравится... Кроме техники. И что Гленн исчез, не нравится, что колония зарылась в камень, тоже не нравится.
      - А я вам нравлюсь?
      - Вы типичный представитель разлагающейся колонии. Чем вы помогли Гленну?
      - Верно, ничем.
      - Уклоняетесь от всего, что пачкает: пьянок, ссор, драк.
      - Заметьте еще себе, я не пляшу на болотах, не ем грибов.
      Я осматриваю его комнату - инструмент, станок и прочее в том же духе.
      - Мастерите? Любите это?..
      - Хозяин заказывает, у него смелый ум. Жаль человека, жаль его времени.
      - Какого времени?
      - Что он тратит на управление этой дурацкой колонией.
      - Вы недовольны?
      - Живется нам хорошо. Встаем в восемь, в девять - ленч, в шестнадцать - баскетбол. Один хозяин работает круглыми сутками, да вот я еще ковыряюсь. Остальные переводят время, играют в работу.
      - Почему нет плантации?
      Механик Гро поднялся. Сидящим он кажется выше - коротконогий, родился на астероиде.
      - А вы пробовали это - заводить плантации на Люцифере?
      - Нет.
      - Оно и видно!.. Будь она проклята, биология Люцифера, эти летающие сволочи. То высосут кровь, то хватанут зубами. И пожалуйста, вирус! Хуже их только медузы. Брызнет, и не только человек - металл рассыпается! А уж тело одной каплей токсина прогрызает насквозь. А плесень... Проснешься - а вот она, подлая. Сожрала ботинки, съела одежду и уже обгладывает ногти на пальцах. Попал кусок плесени в еду обеспечен саркомой.
      Вот в чем мы поддерживаем Хозяина - зарылись, ушли вглубь, и сразу нам всем стало хорошо. Копошусь вот и счастлив: никто меня не грызет, никто не кусает. Вспоминаю радиограмму и думаю: верно сделал, а ведь и раскаиваюсь тоже. Да.
      - А Гленн?
      - Я думаю, этот умер от злости. Видите ли, получилось так. Мы его переизбрали, сняли то есть, и грубовато сняли, поругали его. Со Штарком же он последнее время был на ножах. Люди они несоразмерные, конечно. Штарк разумен, деловит, талант, а тот гениальный дурачок. Ему было угодно убивать ради этой планеты не только себя, но и нас. Но не вышло, нет! А кто нас спасал? Хозяин. Я понимаю, Закон требует иного, но я за Хозяина.
      Эскулап. Это большой работник: комната-лаборатория, узенькая лежанка, три стола, дощатые полки. Все заставлено химической посудой и приборами. 47 лет, врач колонии, имя - Джон Гласс. Пишет работы по токсикологии животных Люцифера (интересуется и ядовитыми растениями). Токсины, видите ли, это лекарство...
      Встретил меня вежливо.
      - Извините, я занят, привык к ночной работе. И все же полностью к вашим услугам, Звездный Аргус, - сказал мне вежливый Дж. Гласс. И поклонился, показал макушку.
      - Дневники! - я протянул руку. - Дневники Гленна!
      - Но я дал слово Отто Ивановичу свято хранить...
      Он все же отдал мне дневники. Две тетради с записями светлых мыслей и опытов я дам Тиму, а вот черную старомодную записную книжку возьму себе. Итак, дневники... Я сел к столу и прочитал дневник Гленна.
      Дж. Гласс занялся работой и только взглядывал на меня - временами.
      3
      Дневник Гленна
      19 июня. Люцифер близко. Его голубой глаз пристально смотрел на меня из черноты. И я уже не могу успокоиться. Я брожу вдоль иллюминаторов. Перебираю бумаги, читаю. И ничего не могу понять в моих записях. Горит голова, и мысли, мысли, мысли...
      Пробежал справочник звездного навигатора - простенькую историю открытия Люцифера кораблем Звездного Дозора, просмотрел отчеты первой экспедиции (неудачной). Она-то и открыла нам исключительность этой планеты.
      21-е. Готовим спуск. Много суеты, много подсчетов, возни. Совершенно неоценима помощь Отто Ивановича. Мы вместе проработали все этапы высадки.
      Коммодор торопит нас.
      22-24-е. Сбросили на плато десант роботов (и с ними биохимика Д. Гласса). Учитывая действие медуз и их токсинов (данные Т. Мохова), роботы покрыты пластиком. Они ставят надувные дома и устраивают склады. Проклятая должность руковода не выпускает меня с корабля. По требованию Отто Ивановича я приказал опрыскать плато новейшим ядохимикатом ФН-149, что опасно для генетического фонда. Эх, погрузить бы руки в это первичное тесто и месить, месить его.
      25-е. Спустился на землю и не удержался - заплакал. Столько лет я рвался сюда, столько надежд! Я рыдал как псих. Меня оставили одного, даже Мод отошла. Остался только робот-телохранитель. Затем я прошел плато. Со мной шли ближние - Крафт, Штарк, Шарги и другие. Ощущение, что мы идем по дну богатого моря: деревья-кораллы, деревья-анемоны, деревья-шары.
      Все живое, все шевелящееся. Великолепные слизни-титаны, порхающие ящеры. А цветные караваны медуз! Они увидели нас и опрыскали ядом. Пришлось бежать под деревья. Погибли Штраус и наш спаниель, славный золотистый пес. Действие токсина дьявольски молниеносно. (Дж. Гласс сказал-до ужаса прекрасное.). Первые похороны, все приуныли. Одни тревожатся, другие грустят. А мне хорошо. Ночью я был в карауле. Мне мерещились первые переселенцы на Виргусе. Какая это, в сущности, грустная, скупая и недобрая планета: снега, мхи, пустыни. Поневоле она должна быть переделанной в космический механизм. Эту же надо беречь, как глаз, и ее ужасы переделать в красоту, зло - в добро.
      Я обошел караулы. Шел и вдруг увидел - стронулась черная скала и подмяла купол дома. Оказывается, моут. Крики, пальба, свист осколков. Затем движущийся холм охватило пламя огнемета. Зверь сгорел, пузырясь, - запах жженого мяса, ощущение своей вины и вопрос - отчего я не проверил окрестности?
      Штарк советует искать пещеры: им обнаружены карстовые воронки; он в круглосуточных хлопотах.
      26-е. Роботы закладывают плантации. Опробуем вначале культуры батата и маиса. Отто Иванович образовал одно звено по истреблению медуз и второе - для сражений с слизнями-титанами. Задача - истребить тех и других на плато. Слизней, судя по данным всего десятка полтора. Но сколько их внизу, на равнине! Сегодня я летал внизу. Тропические болота, интенсивность биожизни потрясающая.
      Договорились - Отто Иванович соберет микроманипулятор. Я стану неотложно работать с генами, хоздела поведет он.
      10-е июля. Два события: плантации уничтожены налетом серебристых змеек. Жилые помещения переведены под землю. Начат сбор генетического материала. Шарги обнаружил съедобного слизня, Курт соединил его гены с генами съедобной улитки (по моей схеме). Любопытно, что мы получим? Долго фантазировали.
      Я буквально влюбился во все здешнее. Видя монстров, которых сметет эволюция, я жалею, я думаю о заказниках для них.
      15-е. Штарк приказал опрыскивать из огнеметов вею плесень в радиусе полутора километров (а съеден только переносной домик - я поспорил, но уступил).
      Совершаем вылазки в болота. Поражает некая смешанность форм, будто природа еще только пробует, что и к чему присоединить. Это похоже на сотворение мира по методу Лукреция Кара: "Сначала были созданы руки, ноги и спины, а потом все соединилось как попало, и плохо соединенное умерло. Ибо были люди с двумя головами, а быки с четырьмя хвостами и пр. и пр." (цитирую по памяти).
      Я уверен, побежденные на плантациях, мы возьмем свое в другом. Путями хирургической селекции и соматической генетики мы гармонизируем Люцифер. В данной работе мы сами приготовимся к Люциферу и полюбим его.
      18-е. Медузы убили Селиверстова.
      21-е. Штарк ускоренными темпами пробивает штреки. Работа идет круглосуточно. Торопят медузы - бурей пригнало. Изрядное их количество напоролось на деревья и в агонии выпустило токсин. Ходим в скафандрах повышенной защиты. Штарк командует всем. Как-то незаметно я оттеснен им на почетное место патриарха, говорящего только "да".
      26-е. Роботы начисто выжигают плато. Но тут же, по горелому, на глазах все начинает дико расти. Штарк требует абсолютно уходить в землю. Спорим. Я заказал виварий и террарий.
      Селекцию ведем сразу в трех направлениях. Первое - для нужд колонии. Второе - получение форм, пригодных для иных планет. Третье гармонизация наиболее страшного (медузы и т. д.).
      1 августа. Скарп врезался в дерево. Погиб Крафт. Прилетел я туда через час, но плесень доедала его. Бедный друг.
      Спорили со Штарком о направлении цивилизации планеты. Он настаивает на быстром уходе вглубь и создании подземной жизни. Я вижу в этом опасность расслабления усилий и требую иного - полного выхода на поверхность и борьбы. В земле можно оставить только лаборатории и лазарет. Сначала должны быть и борьба, и изучение, и нахождение пути, и привыкание к данной биожизни. Штарк поставил вопрос на голосование и я остался одиноким (даже Мод воздержалась).
      Мной недовольны те люди, которых я считал корнем и основой: Штарк, Курт, Шарги.
      Их испуг перед биожизнью планеты (и на самом деле потрясающей) стал психозом. Штарк уже наладил серийный выпуск универсальных роботов и строит отличные помещения в земле.
      О, я знаю его. Он не просто испуган биожизнью Люцифера, он охвачен мыслью создать мир подземный, он, как червь, прогрызает Люцифер насквозь. Изобретательность его не знает предела. Я же ставлю эксперимент по преобразованию к лучшему именно этой планеты. Сменятся поколения, но будет результат, и какой!
      31-е. Удача! Первый гибрид слизня и улитки. Превосходный вкус, полный набор аминокислот. Создан в невероятно быстрый срок. Полагаю, оказался полезным токсин, найденный здесь Дж. Глассом. Формула его близка колхицину, но имеет и отличие. Штарк тотчас же сделал полые снаряды и, стреляя, вводил этот токсин слизням-титанам, вызывая их к мутации. И чудовищно быстро породил хищного плоского слизня с фиолетовым глазом слезоточивого действия. Черт знает что!
      7-е. Перенес свою лабораторию на плато. Ощущение одиночества среди жизни, так кипящей, не испытываю. Я вижу, как поднимаются деревья, я исследую их соки, я готов поклониться этой жизни.
      11-е. Нашел водяные цветы черного цвета. (Дж. Гласс выделил из них новый токсин необычных свойств: он дает амнезию.)
      17-е. Работаю с медузами. Надо внести маленькую хромосомную бомбу в их генетический фонд с расчетом взрыва ее через два-три поколения. Это лишит их токсина. Но вдруг они погибнут? Отсюда необходимость изучения жизни медуз. В сутолоке не установил сразу контакт с биостанцией Т. Мохова. Что мешало? А, Штарк... Он сказал о разрушении этой станции слизнями и гибели ученых, и у меня был еще один тоскливый день.
      19-е. Приходил Штарк, звал под землю. Я отказался. Считаю, нужно дать пример смелой жизни. Я бросаю свой дом-шар и перехожу в походный. Унес его в центр плато. Здесь, на пепле, уже появились животные. По-видимому, они где-то затаились, когда роботы выжигали плато. У меня на учете три гигантских слизня и около ста ящерок-многоголовок. И все время прибывают на плато медузы, черт бы их побрал!
      Да, надо вскрыть бункер Т. Мохова. Там бесценные коллекции и записи.
      23-е. Обдумываю свое переселение вниз, на равнину, в болота. Вчера весь день рассматривал ее - Штарк запустил крылатых разведчиков с телеаппаратурой, я принимал стереоизображение (своим аппаратом). Что это? Старается для меня? Или запугивает Люцифером? Роботы летали на винтах, рыскали по самым глухим уголкам. Тайная жизнь Люцифера меня потрясла, странная как бы плавучесть в воздухе некоторых тяжелых организмов ошеломила. Я должен быть там.