Глава 8.

ПЫШКА, БЕЛКА И ЧЕРЕПАХА

Рогов проснулся рано — в шесть часов, повалялся минут десять и встал. Конечно, придавить еще минут шестьдесят он вполне мог себе позволить, но с такой заботой, какая свалилась на него перед самым, так сказать, уик-эндом, особенно не вылежишься. Скучно перекусил бутербродом с «Докторской» колбасой и чашкой сильно отдающего одеколоном жасминового чая еще из запасов, сделанных женой.

Побрился, разглядывая в зеркало свою унылую физиономию, и, одевшись в стиле, каковой модельеры застойных времен называли молодежным — то бишь в джинсы и ветровку, — отправился туда, где до вчерашнего дня проживала красавица Лика Столетова, ныне пребывающая в морге судебно-медицинской экспертизы.

Как выяснилось еще вчера, сама она была родом из Озерска, где, судя по рассказам ее коллег-манекенщиц, еще коптила белый свет ее выжившая из ума престарелая бабка. В Москве же Лика снимала однокомнатную квартиру в одном из спальных районов. Квартира эта принадлежала то ли ее подружке, то ли знакомой, удачно выскочившей замуж за итальянца и уже года три не казавшей носа в родном городе.

Накануне Рогов уже осматривал квартиру с участковым и понятыми, но ничего заслуживающего внимания не приметил. Обычная светелка одинокой девушки — много косметики, новомодных тряпок, бижутерии и бестолковых безделушек типа плюшевых медвежат и расписных шкатулочек. Да, еще на стене, возле кровати, маленький колокольчик на шнурке. Кругом порядок и никаких намеков на недавнее присутствие постороннего. Сегодня Рогов решил осмотреться повнимательнее, для того он накануне и захватил с собой ключ от квартиры.

До нужной улицы пришлось добираться на метро с двумя пересадками, а такой способ передвижения он очень не любил не столько по причине вечной толчеи, сколько из-за уже упоминавшихся книжных лотков в переходах, с которых продавались романы этой, этой…

Поднявшись на лифте на шестой этаж типовой двадцатидвухэтажной башни, Рогов открыл ключом нужную дверь и перешагнул порог квартиры, в которой, казалось, повисла тягучая тишина. А ведь еще вчера утром здесь кипела жизнь, красивая молодая женщина прихорашивалась у зеркала, собираясь выйти из дому, и не подозревала, что назад ей уже не вернуться. Или подозревала? Если верить собранной накануне информации, то первый вариант предпочтительнее второго, а там поди угадай.

Рогов еще раз поочередно открыл многочисленные коробочки и шкатулочки, полные дешевых побрякушек. Ну, не совсем побрякушек, были там два перстенечка, золотые, но довольно простенькие, сразу видно, не фамильные драгоценности, серебряные цепочки и брошь с камеей, но Рогов за свою не слишком продолжительную следственную практику видел вещички и покруче. Потом взялся за объемистый альбом для фотографий, где были сплошь недавние снимки, сделанные «Полароидом», а на них — какие-то вечеринки, пикники, причем в большинстве своем с присутствием модных див, которых он уже имел удовольствие лицезреть вчера вечером, а с некоторыми даже и пообщаться. Кстати же, несмотря на совместное (судя по снимкам) времяпрепровождение, они знали о покойнице не так уж много. То ли она была достаточно скрытной особой, то ли жизнь ее и впрямь не изобиловала событиями. Хотя при такой-то внешности… А впрочем, не зря говорят, что внешность бывает обманчива. Рогов, например, в свою студенческую бытность знавал одну деваху, ничего особенного: бородавка на верхней губе, ноги — говяжьи бульонки, так за ней мужики носились табунами!

Рогов сел в кресло, положил альбом с фотографиями на колени и начал рассматривать снимки с педантичностью злой свекрови, выискивающей в невестке скрытые изъяны и пороки. Ничего не скажешь, усопшая была весьма фотогеничной, и по части изъянов никто бы здесь особенно не поживился. А вот тут она была особенно хороша: в бирюзовом платье, с волосами, уложенными вокруг головы короной — а-ля пятидесятые… Между прочим, что это такое симпатичное у нее на шее? Такого колье Рогов не встречал ни в одной из ее шкатулок.

Отложив альбом в сторону, он снова принялся ревизовать имущество убитой. Обшарил ящики туалетного столика, проверил все карманы — а гардероб у покойницы был обширный, даже под кровать заглянул — ничего подобного. Снова взял в руки альбом, присмотрелся к снимку, по которому, к сожалению, трудно было определить ценность этого колье. Рогов задумался: выходит, есть одна пропажа? А вдруг она взяла его у кого-нибудь на время или давным-давно продала? Нужно будет поинтересоваться у ее подружек и бабки, если, конечно, она в состоянии отвечать на вопросы, потому что, судя по тому, как ее описали, проблема с этим не исключена.

Еще раз осмотревшись напоследок, Рогов взял снимок, где Лика Столетова была запечатлена с исчезнувшим колье, сунул его в нагрудный карман ветровки, а потом решил, что стоит прихватить заодно и весь альбом. Положил его в один из пакетов, висевших на крючке в прихожей — аккуратная была девица, — и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь и тщательно проверив надежность замков. Уже во дворе он, задрав голову, посмотрел на окна оставленной квартиры, словно ожидал, что ему кто-нибудь помашет вслед.

— Куда теперь? — спросил он сам себя. — Опять по длинноножкам? — Рогов имел в виду манекенщиц. И сам же себе ответил:

— А не проведать ли мне Пышечку? Она, поди, уже успокоилась и вполне может вспомнить что-нибудь такое, что вчера запамятовала с расстройства.

На том и порешил. Правда, поначалу хотел позвонить ей по телефону, дабы уведомить о визите, но потом взглянул на часы, которые показывали начало одиннадцатого утра, и решил, что вполне может позволить себе небольшой сюрприз.

Пышечка распахнула перед ним дверь и, что не ускользнуло от бдительного взгляда сыщика, жутко растерялась. До такой степени, что, хотя и открыла рот, не смогла выдавить из себя ни единого звука.

Зато откуда-то из глубины квартиры донеслось:

— Кто там пришел?

— Извините за столь ранний визит, — переминаясь с ноги на ногу, пробормотал Рогов, намеренно изображая из себя этакого простака и увальня, — был тут неподалеку и решил к вам заглянуть… Думаю, может, вы еще что-нибудь вспомнили относительно вчерашнего…

Хозяйка по-прежнему оставалась в состоянии безмолвного изваяния, в то время как загадочный невидимка повторил свой вопрос, но уже с большей экспрессией:

— Да кто там, черт возьми? Чего ты молчишь?

Так как ответа и на этот раз не последовало, тут же послышались шаркающие шаги, и в прихожей возникла высокая худощавая девица в сопровождении черепахи довольно крупных размеров. В руке девицы был нож. Между прочим, окровавленный. Да и вид у нее был какой-то бандитский. Где-то он ее уже встречал. Ах да, Рогов мысленно шлепнул себя по лбу. Она тоже была вчера на месте убийства манекенщицы. Значит, тоже свидетельница. Тем лучше. Девица тоже его узнала.

— А-а, товарищ следователь, — радостно сказала она, словно только его здесь и не хватало, — надо же, вы даже по выходным работаете. — Произнося это приветствие, она потихоньку отодвинула в сторону застывшую хозяйку, чтобы Рогову можно было пройти в дверь.

— У преступников тоже выходных не бывает, — усмехнулся Рогов и воспользовался для прохода коридором, образовавшимся между хозяйкой и приветливой девицей.

Девица продолжала его опекать:

— Сюда, сюда, в гостиную.

Он шагнул в указанном направлении и оказался в просторной светлой комнате с явными признаками достатка, вид которой неожиданно портили в беспорядке валявшиеся на ковре мужская рубашка и скомканный галстук. Тут наконец пришла в себя хозяйка, которая кинулась на это безобразие, как курица, защищающая цыплят от коршуна.

— Ох, извините, извините, у нас тут небольшой беспорядок, — пробормотала она, сгребая в охапку разбросанную одежду, и пока она металась по комнате, соображая, куда ее засунуть, Рогов, между прочим, успел рассмотреть на манжете рубашки пятно цвета запекшейся крови. И на всякий случай чисто механически занес этот факт в свой условный поминальник. А вдруг да пригодится.

— Ничего страшного, — ответил Рогов дежурной фразой, — это вы меня простите за внезапное вторжение. — Он обернулся к высокой девице и поинтересовался:

— А вы, по-моему, вчера тоже были в ДК?

— Действительно, была, — спокойно согласилась она, — меня еще один из ваших товарищей взял на заметку и записал в свой блокнот. Меня зовут Мария Георгиевна Котова, — официально представилась она, — мы с Викой, то есть мы с Викторией, давние подруги. Ox, — только теперь она спохватилась и спрятала за спину нож, — мы тут занимались хозяйством…

— Понятно, — Рогов выжал из себя глуповатую улыбку и присовокупил к ней такой же вопрос:

— А вы что же, живете вместе?

— Да, — ляпнула та, что отрекомендовалась Марией Георгиевной, — то есть временно, я временно перебралась к Виктории по личным причинам… А вообще у нее муж есть, Кирилл, но он сейчас ушел, у него срочное дело.

Глаза у этой Марии Георгиевны были удивительные — круглые и слегка вытянутые вверх крупными карими каплями, отчего ее необычно подвижное и не правильное лицо приобретало сходство с беличьей мордочкой. Так вот, пока она частила, объясняя родственные связи своей онемевшей подружки, эти самые ее беличьи глазки выделывали такое, какого Рогов еще ни разу в жизни не наблюдал, — просто эквилибристика, да и только. Грешно было бы не оглянуться и не посмотреть на ту, которой предназначались тайные знаки. Рогов проделал эту несложную операцию и увидел хозяйку квартиры, бледную и чуть ли не в полуобморочном состоянии.

— Что с вами? Вам плохо? — забеспокоился он.

— Минутку, минутку, — опять встряла деятельная Белка, — у Вики низкое кровяное давление, чашечка кофе — и все будет в порядке.

— Может, мне уйти? — встрепенулся Рогов.

— Ничего страшного, — заверила его Мария и, приобняв подругу за плечи, подтолкнула к двери. Потом обернулась и добавила:

— Подождите самую малость…

Ждать и впрямь пришлось недолго, и пока Рогов томился в гостиной на диване, откуда-то из глубины квартиры, очевидно, из кухни, доносилось тихое равномерное жужжание. Сыщик не сомневался, что это худощавая обрабатывала Пышечку, и с трудом подавлял в себе соблазн подойти поближе и подслушать. И ровно в тот момент, когда упомянутый соблазн принял почти библейские масштабы, подружки снова материализовались в гостиной. Хозяйка, с удовлетворением отметил про себя Рогов, заметно порозовела, что не могло не вдохновить его.

— Все в порядке? — осведомился он.

— Да, спасибо, — вымученно улыбнулась Виктория и устроилась на краешке кресла с такой робостью, словно это она нагрянула в чужую квартиру без приглашения.

— У меня к вам несколько вопросов. Мы можем поговорить наедине?

Рогов посмотрел на хозяйку, а она на свою подружку, которая тут же ринулась в бой:

— Разве я вам помешаю? Я ведь тоже свидетельница, а Вика, она так волнуется…

— А вот чтобы волнений было меньше, вы бы приготовили нам по чашечке кофе… — обезоружил ее Рогов.

— Ох, простите, как это я забыла, — извинилась верная подруга, но признаков раскаяния на ее беличьем лице не появилось. После чего она улетучилась из комнаты, как облако нервно-паралитического газа.

Оставшись наедине с главной свидетельницей, Рогов задал ей те же самые вопросы, что и вчера, и получил в точности те же ответы. Ничего нового она не вспомнила. Зато в поведении ее было в два раза больше нервозности и напряжения. Она старательно отводила глаза в сторону, голос ее заметно дрожал, а руки лихорадочно теребили край юбки. Что-то здесь нечисто, но что? И не только с Викторией, но и с ее подружкой. Странные они обе, и вид у них в первую минуту был такой, словно он застал их за чем-нибудь по меньшей мере предосудительным. Эти современные дамочки, от коих чего угодно можно ожидать!

Может, они по этому делу? Он дал волю своей фантазии и живо представил себе сцену: муж возвращается с работы и застает жену с… Пожалуй, такое будет посильнее традиционного варианта, любовно воспетого в устном народном творчестве. Или… Фантазия получила подпитку извне в виде воспоминаний о мужской рубашке с подозрительными пятнами и окровавленном ноже в руке приветливой Белки. А что, если эти вампирки прикончили мешающего им муженька и запихнули его бренные останки в холодильник? Чтобы не мешал. Рогова даже пот прошиб. До сих пор ничего похожего в его практике, слава богу, еще не случалось, но в нынешних условиях исключать подобные варианты не следует.

Подружка хозяйки притащилась с подносом, на котором стояли три чашечки кофе. Судя по тому, как она его держала, угождать было не ее призванием. Все взяли по чашечке и стали чинно и степенно попивать, как старые добрые знакомые. О погоде Рогову говорить не хотелось, а потому он полюбопытствовал у Марии Котовой:

— Ну а вы, уважаемая Мария Георгиевна, где вы находились в тот момент, когда ваша подруга нашла труп и закричала?

— За сценой, — спокойно и буднично ответила сухопарая Мария Георгиевна, отхлебывая кофе.

— За сценой? — Рогов чуть не подавился. — То есть за кулисами?

— Не за кулисами, а именно за сценой, — невозмутимо отпарировала она, — там сбоку есть маленькая дверь, я в нее прошла и оказалась в небольшом коридоре. Ну, вы там, наверное, были и видели… Всякие подсобные помещения…

— А можно узнать, почему вы туда пошли? Она пожала плечами:

— Да просто так, движимая неуемной любознательностью.

«Очень интересная парочка, одна от нечего делать суется за кулисы, другая и вовсе путешествует по подсобкам», — подумал Рогов, а вслух сказал:

— И что же, ваша неуемная любознательность была удовлетворена? Вы там что-нибудь видели?

— Да ничего ровным счетом, там не было ни души. Доносились только голоса женские, смеялись, переговаривались. Наверное, манекенщицы. Я прошла до конца коридора, вернулась обратно и в этот момент услышала крик Вики.

— И что вы сделали?

— Сразу же бросилась назад, в зал, разумеется, через сцену. А дальше… Сбежался народ, все обступили убитую манекенщицу… тоже мне — нашли зрелище. А вскорости и вы приехали.

— Гм-гм! — Рогов допил кофе, заглянул в чашку и увидел на дне мокрую горку нерастворившегося сахара. — Извините меня за бестактность, а вы случайно не были знакомы с покойной?

— Вы бы уж сразу спрашивали, не убивали ли мы ее, — заносчиво отозвалась Белка. — Так вот, мы ее не убивали.

— Я спрашивал, знали ли вы ее?

— Нет.

— А вы? — Рогов взглянул на бледную хозяйку.

— Я? О нет, нет…

— А почему вы пошли на этот показ? Насколько мне известно, модельер-то не из знаменитых.

— Потому и пошли, раз он не из знаменитых, — ответила Мария Котова. — Что ждать от знаменитых, заранее известно, всегда хочется чего-нибудь новенького.

— Понятно, — кивнул Рогов и поинтересовался между прочим:

— А вы чем сами-то занимаетесь, Мария Георгиевна?

— Я? — сделала она ударение и ответила, как показалось Рогову, с вызовом:

— Я беллетристка!

«Что бы это могло быть такое, беллетристка? — подумал Рогов и решил:

— Наверняка что-нибудь неприличное».

Он уже собрался было задать следующий вопрос, да не вышло. Появилась неожиданная помеха, а именно — долговязый мужик в очках, который вошел в гостиную, сделал удивленную физиономию и недовольно обронил:

— Здрасьте.

— Это мой муж, — отрекомендовала пришедшего Виктория. — А это следователь по тому делу…

Муж был жив. Уже хорошо.

Глава 9.

КОГО БЕРУТ В РАЗВЕДКУ

Тамара провела мучительную бессонную ночь. Во-первых, сопливая Дашка капризничала, во-вторых, ей не давало покоя то, что она узнала от подруг. Уронив тяжелую голову на подушку, она анализировала и сопоставляла факты, и, надо признать, это у нее получалось не очень удачно, а точнее, так, словно она бестолково перекладывала с полки на полку одни и те же вещи.

Так видела она Кирку или не видела? Конечно, по зрелом размышлении, стопроцентной гарантии она дать не могла, но не могла и не признать, что при внезапном столкновении в дверях решила, будто толкнул ее именно Кирка. Да еще как толкнул! Вообще-то муж Викули относился к ней с неизменным уважением, в то время как Муру он явно не жаловал (Тамара этим обстоятельством втайне гордилась), так что его вчерашнее поведение выглядело весьма нетипично. Хотя в подобной ситуации… Неизвестно еще, как бы она сама себя вела.

Тамара вновь и вновь возвращалась к страшным событиям вчерашнего дня, заставляя себя сосредоточиться. Вот если бы она успела увидеть его лицо, тогда, конечно, не осталось бы сомнений, а так… Она шла, глядя, как всегда, под ноги, а Кирка — нет, лучше думать, что это был не он, — а этот тип налетел на нее в дверях, как коршун, оттолкнул в сторону и понесся к автомобильной стоянке. Тамара попыталась восстановить картинку в деталях. Он понесся к машине, а она? А она обернулась, посмотрела ему вслед и подумала… Что она подумала? Черт возьми, она подумала: чего это Кирка летит как угорелый? Ну почему, почему она так подумала? Ведь она видела его только со спины! Надо бы повнимательнее приглядеться к Киркиной спине.

Тамарин муж Борька, несмотря на субботний день, встал рано, поскольку собирался на очередную халтуру: при троих детях ему приходилось крутиться вовсю. Тамарину свекровь трудовая активность сына возмущала до глубины души, чего она не скрывала и не однажды высказывалась в том духе, что Тамара сама взгромоздилась на цыплячью шею Борьки да еще и троих нарожала. А Тамара троих не собиралась, она собиралась двоих, просто так вышло. И вообще эта свекровь, эта свекровь… Тамара спохватилась, что думает совсем не о том, о чем собиралась. К тому же сколько ни перемывай ее кости, роднее она от этого не станет.

Борька бесшумно собрался, позавтракал и отправился на халтуру, так же бесшумно закрыв за собой дверь. Да, с мужем Тамаре повезло, не то что со свекровью. Ну хватит, хватит о ней! Тамара поднялась с кровати, напялила халат и принялась за свои ежедневные заботы. Мыла, скребла, готовила. В общем, все было как всегда, если не считать тайных мыслей, нещадно точивших прежде спокойную душу домохозяйки. К полудню, когда она более-менее справилась с первоочередными задачами, всех накормила, всем вытерла носы и уложила младших спать, у нее выдалась свободная минутка, чтобы позвонить Викуле и справиться, как у нее дела.

Тамара вытерла руки о фартук и набрала нужный номер. К ее удивлению, трубку подняла Мура, от неукротимого темперамента которой телефонные провода сразу завибрировали. Тамара даже на всякий случай отодвинула трубку подальше от уха.

— Ну, как у вас там дела? — спросила она.

— Не беспокойся, — заверила ее Мура деловито и загадочно, — у нас все схвачено, за все заплачено. — И тут же поинтересовалась:

— Твой дома?

— Нет, ушел на халтуру, а что?

— Тогда мы скоро будем. Жди, — заявила Мура и бросила трубку.

Ну что хорошего можно ожидать от этой зазнайки!

Тамара Муру недолюбливала, впрочем, тихо и безобидно. Конечно, Тамара — далеко не Викуля и вполне могла противостоять Муре с ее замашками домашнего тирана, но, поссорившись с одной подружкой, она рисковала потерять и вторую. А именно Викулю, находившуюся под сильным влиянием Муры, с которым никто, включая и Кирку, ничего не мог поделать. Мура и Вика были неразлучны чуть ли не с детского сада, а вот Тамара прибилась к ним позже, четыре года назад. Они с Викой тогда вместе работали в патентном бюро. Покладистую и добродушную Вику там все любили и очень горевали, когда она уволилась. Тамара и Вика быстро подружились и отлично ладили, и все было бы замечательно, если бы в довесок к Викуле в качестве принудительного ассортимента не прилагалась Мура со всеми ее выходками и закидонами. С ее желанием все и вся подчинить себе, с ее неуемной фантазией, с ее полудетской агрессивностью, максимализмом и безапелляционностью. Честное слово, это не Мура, а энергетический вампир какой-то!

Викуля с Мурой приехали минут через сорок. Вид у обеих был еще тот: у Вики бледный и потерянный, у Муры — как у кошки, минуту назад съевшей невинного воробышка. Быстро зыркнув по сторонам своими скифскими очами, она осведомилась:

— Мальцы спят?

— Спят, спят, так что не очень раскрывай варежку, — предупредила Тамара, которая не могла не воспользоваться представившимся случаем и слегка кольнула Муру, хотя той такие щипки все равно что ее бронебойной Маруське.

Мура оставила замечание без комментария, только чуть-чуть поморщила свой носик с едва заметной горбинкой и с достоинством английской королевы прошествовала на кухню. Жалкая Викуля тенью прошмыгнула за ней.

— Рассказывайте, — сказала Тамара, когда боевые подруги привычно оседлали кухонные табуретки.

— Мура, расскажи, — попросила Викуля.

— Хорошо, я буду лаконична, как никогда, — пообещала Мура и принялась живописать последние события в таких деталях, что их хватило бы на пару-тройку новых романов.

У Тамары достало терпения выслушать только первую часть ее рассказа, в котором сообщалось о странных пятнах на одежде Кирки, о пропавших в неизвестном направлении ножах и о весьма подозрительной реакции на известие о гибели его длинноногой пассии. Особенно потрясла Тамару история со следственным экспериментом над парной телятиной — только в голову Муры могло прийти такое, — она даже поинтересовалась его результатами.

— Ножи хреновые, ниже всякой критики, — не стала скрывать Мура, — ими, по-моему, даже масла не отрежешь.

— Это мне на работе подарили, — поведала Викуля.

— Понятно, по дешевке купили, — поставила диагноз Мура, — не ножи, а бутафория. По крайней мере, даже самую лилейную шейку такими придется пилить не менее получаса. Это ж каким садистом надо быть, чтобы идти на дело с таким инструментом! Хотя Кирка, конечно, не профессионал…

Тамара вступилась за Кирку, с ходу занесенного Мурой в список маньяков:

— Ты сначала докажи, что это он! Реакция Муры была несколько неожиданной:

— Доказать, что ее прикончил Кирка, при том, что мы сейчас на него имеем, — пара пустяков! И это более всего меня смущает. А потому мы должны исходить из презумпции невиновности. Это во-первых… А во-вторых, желающих повесить все на Кирку и без нас будет предостаточно. Стоит только этому въедливому сыскарю узнать то, что знаем мы… В общем, наша задача будет состоять в том, чтобы не засадить Кирку, а, наоборот, спасти. Мы будем искать еще кого-нибудь, кто мог ее прикончить, тем более что у девиц вроде этой мужиков должно быть как грязи.

— Так, может, проще поговорить с Киркой по душам? — воодушевилась Тамара. Мура покачала головой: