Юрий Яковлевич ЯКОВЛЕВ
      Станция Мальчики
      1. ЗАКОПЧЕННОЕ СТЕКЛЫШКО
      Вам когда-нибудь приходилось смотреть на солнце через закопченное стеклышко?
      Голубое небо становится серым. Белые облака чернеют. А ослепительное солнце превращается в маленький тусклый шарик. Как поплавок, плывет оно в темных волнах. То исчезнет, то появится снова. Говорят, сквозь закопченное стекло видны протуберанцы - огненные языки солнечного пламени...
      Почему Алеша вспомнил об этом? Разве ему сейчас до какого-то стеклышка? И причем здесь протуберанцы?
      У Алеши горе. Это оно красит в черный цвет и небо, и облака, и ледяную горку. Если бы горе можно было оторвать от глаз, как закопченное стеклышко, и забросить куда-нибудь далеко-далеко!..
      На улице морозно. Снег под Алешиными шагами хрустит так громко, будто кто-то рядом грызет пористый сухарь: хруп, хруп, хруп. Но Алеша не слышит своих шагов. Он идет по бульвару в бурой дубленой шубке, видавшей виды, в лопоухой шапке-ушанке, в шершавых варежках на тесемочках (чтобы не потерялись). Глаза у Алеши большие, серые. Но стоит ему улыбнуться, как они сразу пропадают, и вместо них остаются две узкие щелочки. На скулах у Алеши веснушки, хотя до весны еще далеко. И на порозовевшем от мороза чуть приплюснутом носу тоже примостилось несколько дерзких веснушек. Алеша никогда не обращает на них внимания. Это только мама гладит их пальцами и говорит:
      - Если верить твоим веснушкам, то на свете нет ни лета, ни осени, ни зимы. Одна весна.
      Бульвар длинный и седой. Нет ему конца, морозному, ледяному, похожему на лесную просеку. Здесь сейчас пустынно, как в лесу, и только краснобокие трамваи, мелькающие за деревьями, напоминают о том, что здесь город. Сегодня воскресенье. Красное число. Но оно для Алеши не красное, а черное.
      Вы знаете, что такое горе?
      Если вы сломали свой самокат, или набили себе шишку, или у вас не хватило денег на билет в кино, - знайте, это еще не горе. И не стоит из-за этого печалиться.
      Горе - это когда не удалась жизнь.
      Что значит "не удалась жизнь" и что надо сделать, чтобы она удалась? У кого спросить? Может быть, у этой бабушки - случайной прохожей: ведь бабушка давно живет на свете, ей все должно быть известно.
      А может быть, у бабушки у самой не удалась жизнь?
      2. ССОРА
      Ссора в доме началась утром.
      Алеша слышал из-за стенки, как папа крикнул: "Хватит!", а мама сказала: "Нет, изволь выслушать!" И она говорила долго и тихо. Потом они говорили оба, перебивая друг друга. Алеша не слышал, о чем они говорили, но по голосам он почувствовал, что каждый старается сделать другому больно. До него долетали обрывки обидных слов.
      Алеша не видел отца, но он знал, что папа каждое слово сопровождает взмахом руки, словно бросает его, как камень. А мама при каждом слове щурит глаза (как Алеша, когда улыбается), словно ожидает удара.
      Алеша встал со стула и подошел к стенке. Нет, нет, не потому, что ему хотелось подслушать разговор родителей, ему не терпелось дождаться, когда наконец кончится ссора и наступит мир.
      Но мир не наступал.
      - Ты не думаешь о ребенке, - сказала мать.
      - При чем здесь ребенок? - ответил отец. - Ребенок здесь ни при чем.
      - Вот-вот, - подхватила мама, - я ни при чем, ребенок ни при чем. Один ты.
      А мальчик стоял у стены, словно наказанный, и слушал, и слушал этот резкий разговор. Каждое слово ударяло его по сердцу. А глаза его наполнялись слезами. Ему хотелось открыть дверь, вбежать в комнату и крикнуть:
      "Папа! Мама! Я люблю вас обоих. Почему вы ссоритесь? Ведь вы оба хорошие!"
      Но он продолжал стоять на месте. Ноги не двигались, будто магнит держал подметки башмаков.
      Ему было стыдно, что он подслушивает, и кровь ударяла ему в лицо. И от бессилия, от стыда, от горькой обиды слезы накапливались в глазах и текли, текли...
      Мама сказала:
      - Жизнь не удалась.
      И замолчала.
      А папа ходил по комнате. Алеша слышал его тяжелые, большие шаги. И ему казалось, что с каждым шагом отец все дальше и дальше уходил от него.
      Жизнь не удалась... Что значит "жизнь не удалась"? Алеша стоял перед холодной стеной и слушал шаги отца, словно они могли дать ему ответ на этот тяжелый вопрос. И вдруг Алеша понял, что он виновник ссоры отца с мамой. Ведь его имя так часто доносилось из-за стенки: ребенок, Алеша, сын.
      А что, если Алеши не будет? Тогда все в доме будет тихо и мирно: не из-за кого будет ссориться. Разве это не так?
      Алеша почувствовал, что невидимый магнит, крепко державший подметки его ботинок, вдруг ослаб. Мальчик отошел от стены и тихо направился к двери.
      Шубка-дубленка и шапка-ушанка. Шарф. И варежки на тесемочке, чтобы не потерялись...
      Никто не слышал, как дверь тихо закрылась за Алешей. Как негромко щелкнул медный язычок французского замка. Как замерли его шаги на каменных ступеньках лестницы.
      3. НА КРАЙ СВЕТА
      На улице все люди кажутся счастливыми. Никто не плачет. Никто не вздыхает. Никто не жалуется. И поэтому кажется, что несчастлив ты один и нет у тебя товарищей по несчастью, а от этого несчастье еще тяжелее. И Алеша сердито смотрел на людей, которые попадались ему навстречу.
      "Что же это такое получается? - думал он. - Если самые дорогие люди причиняют тебе боль, то чего же ждать от чужих людей?"
      Никто не сказал Алеше доброго слова, не потрепал его по плечу, не обратил на него внимания. Ведь на улице все люди кажутся счастливыми. Вероятно, прохожие приняли и Алешу за счастливого.
      И тогда мальчику захотелось крикнуть на весь бульвар: "Неправда! Мне плохо! Я навсегда ушел от папы и от мамы!" Пусть все знают, что он несчастливый. И пусть никто не принимает его за счастливого!
      Но Алеша не произнес ни слова. Он только ускорил шаги. И от этого снег захрустел еще громче. Алеша старался отвлечься от своих мыслей. Он смотрел по сторонам. Не пропускал ни одной ледяной накатанной дорожки, чтобы не прокатиться на ногах. Поддавал ногой каждую попавшуюся на глаза льдинку, и она летела по дорожке, как самая настоящая хоккейная шайба.
      Но тяжелые мысли о доме снова и снова возвращались к Алеше, и он шел, уставясь в одну точку перед собой, шел куда глаза глядят. А куда они глядят?
      Папа с мамой думают, что он, Алеша, ничего не замечает, что он маленький. Странные люди! Они забывают, что Алеше уже восемь лет. Он все видит. Все слышит. Все понимает. Он понимает, что жизнь не удалась. Ну и что же, что не удалась? Сегодня не удалась. Завтра не удалась. Может быть, послезавтра удастся? Ведь не все же дается легко. Это Алеша хорошо усвоил. И еще он усвоил, что надо бороться.
      И он боролся.
      Когда папа звал его в кино, он говорил: "Пусть с нами пойдет мама". Когда мама приглашала его гулять, он обязательно старался, чтобы папа тоже шел на сквер. Он появлялся в комнате, когда чувствовал, что начинается ссора. Он знал, что мама тут же скажет: "Что ты говоришь при ребенке!" - и ссора тухнет. Надолго ли?
      Иногда он думал так: если у мамы не будет Алешки, то будет у нее один папа, а у папы будет мама. Не может же человек быть одиноким. И они будут вдвоем. А он, Алешка...
      И вот его нет. Он шагает по утреннему морозному городу, по родному городу, который сейчас кажется ему холодным и чужим. Он ускоряет шаги, словно надеясь на то, что горе не угонится за ним и отстанет. А если уехать куда-нибудь далеко, то оно и вовсе потеряет Алешу из виду.
      И он решил уехать.
      Куда?
      Не все ли равно? Хоть на край света. Чем дальше, тем лучше.
      4. ВОКЗАЛ
      Если во всем городе снег белый, то у вокзала он всегда черный. Тысячи ботинок, галош, валяных сапог днем и ночью топчут его, оставляя свои большие и маленькие отпечатки. Не успеет метель постелить перед вокзалом свежий половичок, как его тотчас же истопчут. И он будет лежать грязным до следующего снегопада.
      Если обычная улица похожа на реку, то привокзальная - на водоворот: здесь люди ходят в два раза быстрее, говорят в три раза громче и носят на своих плечах такие тяжелые тюки и чемоданы, какие в другом месте вряд ли пришлись бы им под силу. Возле вокзала каждый куда-то бежит, что-то ищет, кого-то зовет.
      Алеша не заметил, как очутился в этом вокзальном водовороте. Сначала он шел не торопясь. Шел, как человек, которому некуда спешить. Он даже умудрился остановиться, чтобы внимательно осмотреть здание вокзала. Вокзал был похож на старинную крепость с башнями и зубцами. Над входом синел циферблат огромных часов. На нем рядом с цифрами были изображены "знаки зодиака" - различные существа: теленок, скорпион, рак. В древности каждый такой знак имел свой особый смысл. Алеша не успел рассмотреть всех существ, изображенных на вокзальных часах. Над самым ухом прозвучал басистый голос:
      - Эй, посторонись!
      Алеша едва успел отскочить, как мимо проехала тележка, нагруженная целой горой чемоданов. Алеша посторонился и тут же попал в поток пассажиров. И как нелегко пловцу выбраться из речного водоворота, так непросто противостоять потоку людей у вокзала. Этот поток подхватил Алешу и внес его в здание вокзала.
      Вокзал гудел, как улей. Люди плакали и смеялись, кричали и обнимались. Два слова царили под этими сводами: "до свидания" и "здравствуйте".
      Но Алеше некому было сказать ни "здравствуй", ни "до свидания". Никто его не встречал и не провожал. Никто не обращал внимания на мальчика в бурой дубленке и лопоухой шапке. Он двигался в потоке людей, как самодельный кораблик с газетным парусом.
      Так Алеша очутился у кассы.
      Он остановился перед расписанием и, запрокинув голову, стал читать названия городов и станций, куда следуют поезда. "Куда бы это поехать? В Казань или Свердловск? А может быть, еще дальше - в Ташкент?"
      И тут Алеша обратил внимание на то, что рядом со станцией назначения стояла цена билета. Билет до Казани стоил восемь рублей, а до Свердловска в два раза дороже. Алеша опустил руку в карман и извлек все свои капиталы - тридцать пять копеек. Куда можно уехать на тридцать пять копеек? На такие деньги далеко не уедешь.
      Алеша еще раз поднял глаза на расписание, и тут взгляд его упал на строку, которая была почти на самом верху. Он прочел: "Станция Мальчики, цена билета - тридцать пять копеек".
      Алеша прочел это странное название и улыбнулся ему, как старому знакомому. Где находится эта загадочная станция Мальчики? И почему она так называется? Может быть, на этой станции живут одни мальчики и нет ни взрослых, ни девчонок? И может быть, эта незнакомая мальчишеская станция приютит человека, которому не нашлось места в большом городе? И он не будет несчастным и одиноким?
      У Алеши потеплело на душе. Он решительно подошел к маленькому полукруглому окошечку кассы, протянул деньги и сказал:
      - Билет до станции Мальчики!
      Глухо стукнул компостер, пробивая дырочки, и перед Алешей очутился маленький картонный билет. Алеша приподнялся на цыпочки, взял билет, сжал его в горячий кулак и отошел в сторону. Тут он разжал руку и внимательно посмотрел на билет: это был обычный билет ближнего следования с дырочкой посередине, с указанием цены, числа, зоны. На обороте было написано: "Действителен для выезда в течение трех часов с момента выдачи". Медлить было некогда. Алеша посмотрел на билет, как на путевку в совершенно иную, незнакомую жизнь. От этого билетика зависело, что произойдет с Алешей, какая судьба ждет его.
      Он сунул руку в карман и зашагал на перрон.
      5. СУДЬБА
      Если бы на вокзале было безлюдно и тихо, может статься, Алеша бы еще стал раздумывать, ехать ему или нет. Но человек с билетом, попавший на вокзал, напоминает вагон, стоящий на рельсах. Никакая сила не заставит его изменить решение и сойти с рельсов. И все его колебания имеют не больше веса, чем сомнение вагона, идти ему по рельсам за паровозом или свернуть на лужок.
      Алеша стал на невидимые рельсы вокзала и послушно шел по ним туда, куда ему было начертано билетом. А вокруг все кипело, спешило, двигалось.
      Пробежала молочница, громыхая пустыми бидонами. Прошла женщина с двумя ребятишками, закутанными по самые носы. Три девочки с косичками пронесли на плечах лыжи. Загнутые носики лыж были спрятаны в аккуратные мешочки: иначе не пустят в вагон. За ними прошла продавщица мороженого. Она была круглая, закутанная, от нее веяло летним зноем, ибо продавать мороженое можно только тогда, когда тебе жарко. Поверх сорока одежек на продавщице был белый халат, который выделялся в толпе. Она несла на плече здоровенный деревянный ящик, похожий на футляр от баяна, и жарким, раскатистым голосом распевала стихи о своем несезонном товаре:
      Пломбир продаю,
      Продаю эскимо!
      Жевать не придется
      Растает само!
      Никто не хотел покупать мороженого.
      Люди шли в пальто и в шубах, в куртках и шинелях. И все спешили, хотя до отхода поезда оставалось десять минут.
      Алеша дошел до четвертого вагона и остановился. "Поеду в этом", подумал он и тут же решил войти в следующий. Но следующий оказался вагоном для пассажиров с детьми, и Алеша, презрительно покосившись на белую табличку, прошел дальше.
      Наконец у головного вагона он остановился и оглянулся. Тайная надежда прокралась в его сердце: а вдруг мама и папа помирились и спешат за ним? Он стал жадно всматриваться в лица спешащих пассажиров, привставал на цыпочки, дошел обратно до вагона "Для пассажиров с детьми". Но нигде не было видно ни серой маминой шубки, ни черного папиного пальто. Алеша сжал руки в кулаки, чтобы не заплакать, и тут почувствовал в ладошке жесткий кусочек картона. Это был билет. Это была его судьба.
      "Поезд отправляется!" - с расстановкой произнес голос из громкоговорителя.
      Перрон опустел. Алеша подбежал к вагону и вошел в тамбур. Еще раз он высунулся, чтобы оглянуться. Перрон был пуст. Поезд медленно поплыл по рельсам на станцию Мальчики.
      6. "ВАШИ БИЛЕТИКИ!"
      Когда Алеша вошел в вагон, свободных мест уже не было.
      Пассажиры - вагонные новоселы - быстро обжили свой временный дом на колесах. Кто читал газету, держа ее перед собой на вытянутых руках; кто, сладко посапывая, дремал, упершись в грудь подбородком; кто с удовольствием уписывал эскимо, купленное у круглолицей продавщицы. Трое парнишек в форме ремесленного училища бились в домино с сухим безбородым стариком. Старик поднимал кость над головой, со стуком обрушивал ее на чемоданчик, заменявший стол. При этом приговаривал: "То-то и оно-то! То-то и оно-то!"
      Все пассажиры так удобно и основательно устроились в вагоне электрички, словно ехали уже давным-давно.
      Алеша прислонился к стенке и расстегнул две пуговки своего дубленого тулупчика. В вагоне было жарко, и колючий иней тут же стаял с ресниц, с краешка мохнатых ушей шапки, с воротника. Алеша стоял на одной ноге, а вторую слегка подогнул, как аист. Он смотрел в окно. В белом квадрате, как на экране кино, мелькали столбы, светофоры, будки. Город не хотел сдаваться пригороду, и еще долгое время в окне проплывали высокие дома с внушительными вывесками магазинов. У Алеши в первом классе появилась привычка читать вывески. Но сейчас он не замечал привычных слов: "Мебель", "Продмаг", "Домовая кухня". Хотя написаны они были аршинными буквами.
      Но вот высоких домов становилось все меньше и меньше. Владения города кончались. Началось царство белых полей, перелесков, одноэтажных домиков.
      Рядом с поездом по шоссе мчался последний представитель города автобус. Он несся изо всех сил, не желая отставать от поезда, напоминая пассажирам о том, что город еще недалеко. Но вот и он отстал. А вместе с ним оборвалась последняя ниточка, связывавшая Алешу с городом.
      С каждым оборотом колес поезд увозил Алешу все дальше и дальше от родного дома. И Алеша был уверен, что уезжает он на всю жизнь. Может быть, он и вернется домой, но через много-много лет. Папа и мама будут уже старенькими, седыми, а он сам превратится в высокого плечистого мужчину. Что он будет делать все эти годы и каким образом он станет самостоятельным, взрослым человеком? Об этом Алеша сейчас не думал.
      Говоря по чести, Алеша всю жизнь мечтал о путешествиях. И хотя в наш век парусный флот давно уступил место быстроходным дизель-электроходам, Алеша представлял себе путешествие только на борту белокрылого фрегата. Тяжелые волны разбиваются о форштевень. Скрипят мачты. Хлопает парусина. А он, Алеша, стоит у штурвала в брезентовой куртке с башлыком и вытирает с лица ладонью соленые брызги океана. Пятую ночь не спит команда. Пятые сутки никому не передает штурвала капитан Алеша. Усталость валит его с ног, но он ведет свой сорокапушечный фрегат через шторм к далекому берегу...
      О чем говорят колеса? Рассказывают друг другу свои истории или читают скороговорки? Никогда не думал Алеша, что путешествие на простой дачной электричке окажется таким трудным. Куда труднее, чем на воображаемом фрегате. И хотя поезд мчался вперед, мысли мальчика побежали назад в город, к трехэтажному дому, что стоит в переулке, выходящем на бульвар, к двери, которая сама закрывается, к пуговке звонка...
      - Приготовьте билетики! Приготовьте билетики!
      Алеша оторвался от своих мыслей. И хотя билет был у него в кулаке, он заволновался. Вдруг что-нибудь не так.
      Он разжал ладошку, чтобы удостовериться в том, что билет на месте, и в глаза ему бросилась вещая надпись: "Действителен для выезда в течение трех часов с момента выдачи". Алеше казалось, что с того момента, как он пришел на вокзал, прошла целая вечность и билет утратил свою силу.
      А контролер шел по вагону с блестящими щипчиками и весело щелкал билеты, как орешки: щелк, щелк, щелк.
      - Ваши билетики!
      Алеша протянул билет высокому контролеру и с опаской посмотрел на него снизу вверх.
      - Один едешь? - спросил контролер, рассматривая Алешин билет.
      - Один, - ответил Алеша и заволновался: может быть, что не так?
      Но контролер, осмотрев билет, вложил его в никелированные челюсти щипчиков и щелкнул: значит, все в порядке.
      Потом он протянул билет маленькому пассажиру и добродушно заметил:
      - Как это тебя, такого маленького, родители отпускают?
      - Я не маленький, - сказал Алеша.
      Контролер пропустил его слова мимо ушей и спросил:
      - В гости небось едешь?
      Алеша ничего не ответил. Он относился к той породе людей, которые не умеют врать. Такие люди краснеют, переминаются с ноги на ногу и молчат, а против своей совести не пойдут. Объяснять незнакомому контролеру печальную историю своего путешествия на неведомую станцию Мальчики Алеша не хотел, а врать не мог. Поэтому он опустил глаза и молчал.
      - Молчун, - сказал контролер и, смерив Алешу строгим взглядом, зашагал дальше. - Приготовьте билетики!
      Спящие поднимали головы. Читающие складывали газеты. Любители домино лезли в карман за билетом. И только поезд не обращал ни малейшего внимания на контролера и несся вперед, навстречу станции Мальчики.
      7. СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК
      На улице люди редко заговаривают друг с другом, а в поезде это в порядке вещей. Будто, очутившись под одной крышей, люди становятся ближе друг другу. И нередко в вагоне происходят такие интересные разговоры, каких не услышишь даже в кругу друзей. И если никакие расстояния не могут оторвать человека от невеселых мыслей, то интересному разговору это под силу.
      - Слыхали? Опять обнаружены следы снежного человека!
      Человек, произнесший эти слова, сложил вчетверо шуршащий лист газеты, снял очки и осмотрел своих соседей с таким видом, как будто это он, а не кто другой обнаружил следы неведомого существа.
      Эта фраза была подобна спичке, брошенной в охапку хвороста, предварительно облитого бензином. Пламя заинтересованности охватило всех. Пассажиры заговорили о снежном человеке.
      - Что вы говорите! А я думала, это сказки.
      - Сказки? Как бы не так! От сказок следы не остаются!
      - А какой он, сердечный, этот снежный? Говорят, зимой босиком бегает и ноги не застужает. Так кто же он: зверь или человек?
      - Наука не дала еще точного ответа, ближе он к обезьянам или к человеческой особи. Идут поиски. Если снежного человека удастся поймать и привезти...
      - Его нельзя привозить... Он дышит разреженным воздухом, а у нас он задохнется, как рыба!
      Последние слова были произнесены Алешей. Он внимательно прислушивался к разговору о снежном человеке и в тот момент, когда в вагоне электрички решалась судьба неведомого человекоподобного существа, Алеша не выдержал. Он почувствовал, что обязан вступиться за беззащитного снежного человека. Он продолжал:
      - И ловить его нельзя. Ведь если он человек, значит, должен быть свободным.
      Алеша замолчал, переводя дыхание. А человек, возвестивший пассажирам о новых следах своего снежного сородича, надел очки и смерил взглядом непрошеного оппонента (этим словом в мире науки заменяют слово "спорщик").
      - Молодой человек, оказывается, располагает более точными сведениями о снежном человеке! - произнес он и вновь оглядел всех своих соседей, словно желая убедиться в их поддержке. - Тогда, может быть, он сообщит нам, где вообще обитает снежный человек?
      - В Тибете! - выпалил Алеша.
      - А где находится Тибет?
      Алеша знал, где находится этот самый Тибет, знал хорошо, но в эту минуту то ли от волнения, то ли от неожиданности запнулся и умолк. Он почувствовал, как краска разливается по его лицу. И тут он, видимо, потерпел бы великое поражение, если бы не нашел случайной поддержки.
      - Зачем малому экзамен устраиваете? Сегодня воскресенье, - сказал молчавший доселе мужчина в шинели железнодорожника (это он дремал, упершись подбородком в грудь). - Раз парень знает про снежного человека, значит, серьезный. Интерес имеет к науке. А к снежному человеку надо бережно относиться.
      - Да, да, - подхватил Алеша, с благодарностью глядя на железнодорожника. - А Тибет находится в Китае, на границе с Индией.
      - Молодец, внучек! - сказала бабка, которая интересовалась, как это можно по снегу босиком ходить. И тут же воскликнула: - Спутник запускают, на Луну летают, а тут еще снежного человека нашли! Чудеса!
      Она порылась у себя в кошелке, достала оттуда свежую булочку и стала энергично жевать ее, продолжая глазами участвовать в ученом разговоре.
      А Алеша, хотя и стоял на одной ноге у стенки, мысленно уже перенесся в далекий снежный Тибет. Он видел себя в окружении верных друзей (учеников своего класса), идущим по таинственному следу. Вот он опустился на колени, достал выпуклую лупу и приложил ее к следу: пять корявых пальцев были отпечатаны в сахарном снегу. "Он?" - спросил Алеша. И друзья авторитетно подтвердили: "Он!"
      В это время проводник объявил:
      - Следующая станция - Мальчики.
      Алеша бросился к выходу. Сердце его вдруг застучало так гулко, что, казалось, весь вагон должен слышать его удары. Поезд приближался к заветному рубикону. Алеша вышел на площадку. Луч солнца ударил ему в глаза, и они превратились в две узкие щелочки. Электричка замедляла ход.
      8. СТАНЦИЯ МАЛЬЧИКИ
      Над землей летят воздушные корабли. Бороздят море пароходы. Выбиваются из сил красные колеса локомотивов. Но их движение не вечно. Рано или поздно они прибудут к месту следования. Аэродром примет самолет. Пристань окажет гостеприимство кораблю. Поезд остановится у перрона.
      Прибыли!
      И не имеет никакого значения, проехал ли ты тысячу километров или ехал от дома двадцать минут, - поезд замрет у перрона, чтобы через несколько мгновений умчаться дальше.
      Станция Мальчики!
      Вагон поравнялся с длинной заснеженной платформой. Сперва он поплыл. Потом пополз. Потом слегка покачнулся и замер. Алеша спрыгнул на платформу и огляделся.
      Яркое солнце и ослепительно белый снег, холодящий загородный ветерок и тишина обступили его, закружили и опустили на неведомую землю.
      Алеша не заметил, как тихо уплыл поезд, как торопливо сбежали вниз пассажиры. Глаза его сощурились, и было непонятно, жмурится он от солнца или улыбается.
      На платформе осталось два человека: дежурная по станции в красной шапочке и старуха в огромном платке, торгующая семечками.
      А где же мальчики? Где коренные обитатели страны мальчиков?
      Красная шапочка шла по платформе, держа в руке двуствольный футляр с флажками. Она шла мелкими шажками, и ее высокие каблучки сопровождали каждый шаг щелчком.
      Вероятно, вид у Алеши был очень растерянный, потому что, поравнявшись с ним, красная шапочка посмотрела вопросительно и, не останавливаясь, сказала:
      - Что, ошибся станцией?
      Вместо ответа Алеша отыскал глазами вывеску с названием станции. На белом щите рослыми черными буквами было написано: "Мальчики". Нет, Алеша не ошибся. Он хотел было сообщить об этом дежурной. Но красная шапочка скрылась в дверях станции.
      Напротив Алеши сидела бабка. Перед ней на земле лежало все ее богатство - мешок с жареными семечками. Покупателей не было. И только предприимчивый воробей прыгнул на отогнутый край мешка и клевал семечки. Он делал это так обстоятельно и неторопливо, будто долго выбирал самые крупные и самые жареные. Сама бабка задумчиво смотрела вдаль и вместе с воробьем щелкала свой товар. Семечки были ей глубоко безразличны, ибо она-то пощелкала их на своем веку вдосталь, и сейчас она почти механически отправляла в рот одно семечко за другим, одно за другим.
      Красная шапочка, воробей и бабка с мешком подсолнухов были самыми обычными. Но Алеше они представлялись жителями неведомой страны, и он смотрел на них с нескрываемым почтением.
      Наконец, мысленно простившись со всеми тремя, Алеша зашагал по пустой платформе. Ему бы следовало подумать, куда направить свои стопы и что делать в этом незнакомом краю. Но в эту минуту он испытывал чувство первооткрывателя и спокойно шел навстречу судьбе. И только одиночество немного угнетало его.
      В это время к Алеше подбежал небольшой добродушный пес. Собаки бывают двух родов: летние и зимние. Зимние - мохнатые, с густой шерстью. В таких шубах им не страшен никакой мороз. Летние - гладкие, короткошерстные. У них вместо шуб легкие куртки. Зимние псы летом страдают от жары (ведь шубу-то не снимешь!), зато зимой такой пес - кум королю. Летним собакам достается в морозы.
      Итак, встреченный пес был летним, он должен был чувствовать себя неважно. Но он, видимо, был из породы неунывающих и не поддавался морозу. Ни минуты не стоял он без движения. Его короткий хвост все время ходил ходуном, будто был подвешен на пружинке. Встретив Алешу, пес стал кружиться вокруг него, вставал на задние лапы, а передними упирался в дубленку, - словом, вел себя так, как будто всю жизнь только и мечтал о встрече с Алешей и наконец мечта его сбылась.
      Алеша тоже был рад этой нежданной встрече. Вероятно, в эту минуту он был так же доволен, как Робинзон, встретивший Пятницу. Алеша гладил пса, трепал его по загривку и всячески выказывал ему свое расположение.
      Итак, он не одинок. Их двое. Есть у него свой Пятница! Теперь можно смело ступать на неведомую землю. И Алеша в сопровождении безымянного друга быстро сбежал по трем заснеженным ступенькам с платформы.
      9. ВДВОЕМ С ПЯТНИЦЕЙ
      Путешествие окончилось. Но Алеше казалось, что он продолжает удаляться от дома. И если не поезд, то время уносит его все дальше и дальше от дома.
      В какое-то мгновение ему вдруг захотелось дождаться встречного поезда и, как говорится, повернуть оглобли. Он даже обшарил все карманы в надежде найти денег на обратный билет. Но карманы были пусты. Путь назад был отрезан. Мосты сожжены. Алеша тяжело вздохнул и покорился судьбе.
      Он посмотрел на пса со станции Мальчики, и тот приподнял правое ухо, выражая этим готовность выслушать своего нового друга. Но Алеша не стал объяснять ему все свои нелегкие переживания. Он только сказал:
      - Пошли!
      И они тронулись вперед.
      У зимы свои дороги. Они хоть и узенькие, но прямые. И куда короче летних. Они не желают обходить ни поля, ни пруды, ни реки, а идут напрямик, проложенные парой торопливых ботинок. По одной из таких тропинок шагал Алеша в сопровождении Пятницы. Если бы Алешу спросили, куда он сейчас направляется, то вряд ли мальчик сумел бы ответить на этот простой вопрос. Он шел куда глаза глядят. И все, что встречалось ему в пути, казалось необычным и удивительным.
      На дороге ему попался синий киоск. С крыши киоска свисала целая ледяная челка сосулек. Одни сосульки были длиннее, другие - короче. Алеша был человеком аккуратным, и ему захотелось взять большие ножницы и подровнять сосульки, как парикмахер подравнивает волосы. Но ножниц не было.
      За киоском прямо на снегу были сложены кирпичи. Они были такие красные, что казалось, их только что раскалили в печи и если до них дотронуться, то можно обжечь руку. Алеша прошел мимо горячих кирпичей и вышел на какую-то улицу. По обеим сторонам заснеженной мостовой стояли одноэтажные домики. Они были не похожи друг на друга. У одних крыши были красные, у других - зеленые, у третьих - серые, шиферные. С некоторых крыш не успели сбросить снег. И рядом с чистыми крышами они выделялись своей белизной. Казалось, их просто забыли покрасить. На крышах гордо возвышались антенны; похожие на букву "Т".
      Алеша шел дальше. А пес послушно ступал за ним, полностью доверяя ему.
      В одном из дворов на длинной веревке было развешано белье. И разноцветные рубашки напомнили Алеше морские флаги расцвечивания, какие он видел однажды на военном корабле.
      Все, все здесь было незнакомым, непривычным и удивительным. Все было не так, как дома. И Алеше временами казалось, что если он заговорит с местным жителем, то тот даже не поймет его. Поэтому он молчал.
      Так Алеша дошел до конца улицы. Улица кончилась - началось поле.
      Оно было белое и широкое, как море. Солнце светило очень ярко, и от этого по снегу пробегали яркие разноцветные огоньки. Снег казался живым. Он пах арбузом. Вдоль поля тянулись щиты снегозадержания. Они были похожи на большой забор. Алеша знал, что такой забор ставят в поле зимой, чтобы задержать снег. Снег не умеет перелезать через заборы.
      Куда идти? В поле? А что дальше, за полем?
      Алеша вопросительно посмотрел на пса, а пес посмотрел на Алешу. И оба решили, что лучше вернуться.
      Алеша повернулся спиной к полю и увидел снегиря. Снегирь сидел на ветке, вобрав в себя голову и сердито нахохлившись. Весь он был серый, пепельный, и только грудка его была алой. И поэтому он был похож на уголек. Дунет ветер, затрепещут алые перышки - уголек разгорится сильнее. Снегирь сидел на ветке, а Алеша стоял перед ним.
      Снегирь заметил Алешу и вопросительно посмотрел на него: кто такой и зачем пожаловал? Потом снегирь стал переступать с лапки на лапку, словно хотел проверить: не примерз ли он к ветке, сможет ли в нужную минуту улететь. И, видимо, убедившись в безопасности, успокоился.
      А наш маленький друг все стоял и стоял перед ним как завороженный, не в силах отвести взгляда от этого живого уголька. И простой снегирь казался ему загадочной заморской птицей. И станция Мальчики нравилась ему все больше.
      10. КОСТЕР В СНЕЖНОЙ КРЕПОСТИ
      Должны же быть на станции Мальчики мальчишки? Или человек, давший название станции, жестоко подшутил над Алешей? А если они действительно есть, то неужели пес - верный спутник следопытов - не поможет найти их след?
      И пес решил помочь. Он побежал впереди. Алеша зашагал следом. Временами пес оглядывался, чтобы удостовериться, поспевает ли за ним Алеша. Они свернули в небольшой переулочек, который так занесло снегом, что он был похож на гребень снежного хребта. Тропинка то поднималась вверх, то опускалась вниз. Ноги скользили. И один раз Алеша чуть не упал, но все-таки удержал равновесие. Пес Пятница скакал по тропке, как горный козел. Ему все было нипочем.
      Наконец хребет окончился, и путешественники спустились в долину вышли на широкую улицу. Вот тут-то Алеша и встретил истинных аборигенов станции Мальчики - мальчишек. Их было много: десять, а может быть, двадцать. Ребята соорудили снежную крепость. И когда Алеша со своим верным спутником появился на большой улице, начался снежный штурм. Снежные ядра летели в снежные стены и попадали в снежных ребят. Именно в снежных, потому что все участники боя были с ног до головы облеплены снегом.
      Алеше очень захотелось скомкать в ладошках снежок и кинуться в бой. Но, соблюдая этикет, одинаковый для всех мальчишек мира, он терпеливо стоял в сторонке и ждал, когда его заметят.
      И его заметили.
      Снежный натиск сразу пошел на спад. Ребята стали разглядывать Алешу и перешептываться: "Новенький!" А, как известно, новенький - целое событие в мальчишеской жизни!
      Новенького всегда встречают ледяным презрением. Ему приписывают множество отвратительных качеств, хотя на деле он может оказаться очень хорошим малым. Каждый на всякий случай считает его хвастунишкой (хотя он еще не успел раскрыть рта), задирой (хотя он скромно стоит в сторонке), ябедой (хотя он еще не знает ни одного имени), трусом (хотя он еще не ретировался в драке). И нет в мальчишеских душах ни снисхождения, ни сочувствия к новенькому. Ему неизбежно предстоит пройти суровое испытание, прежде чем он будет принят в шумное братство незнакомых мальчишек.
      Алеша хорошо знал этот закон, не имеющий исключений, и мужественно приготовился к испытаниям.
      После короткого военного совета, который осажденные и нападающие немедленно провели у стен крепости, самый рослый парнишка подошел к Алеше. Он был рыжий, как огонь: челка рыжая, брови рыжие, ресницы рыжие, и глаза тоже были рыжие. Взрослые называют такие глаза светло-карими.
      - Ты к кому приехал? - спросил парнишка независимым тоном. Он мог себе позволить так говорить - за его спиной стояло целое войско.
      - Ни к кому, - ответил Алеша.
      - Рассказывай! - недоверчиво пробурчал рыжий и сдвинул шапку на затылок.
      От этого он стал еще рыжей.
      Алеша стоял и молчал. Снежная гвардия надвигалась все ближе. И верный Пятница тревожно замахал хвостом. А разговор продолжался.
      - Московский?
      - Из Москвы.
      - Московские все такие надутые.
      - Я не надутый.
      - Рассказывай!
      Было похоже на то, что все эти дипломатические переговоры окончатся дракой. Рыжий только искал повода, чтобы от слов перейти к делу.
      И плохо пришлось бы Алеше, если бы не спасительная мысль.
      - А я умею костры разжигать, на время, - сказал он.
      - Как - на время? - заинтересовались ребята.
      - А так, - объяснил Алеша, - вы сосчитаете до ста - костер будет гореть.
      Сообщение Алеши произвело на ребят необходимое впечатление. Все сразу забыли о нудном опросе.
      - Давай, давай! - закричали они.
      Отступать было некуда. И Алеша повелительно сказал:
      - Тащите хворост.
      Сами не замечая того, ребята сразу подчинились приказу новенького. Все бросились в разные стороны, и не прошло и минуты, как один тащил сломанный ящик из-под печенья, другой - полено, третий - кусок картона. Алеша сделал в снегу ямку и стал складывать в нее весь горючий материал, который натаскали ребята. Он это делал спокойно и уверенно, но в глубине души волновался: а вдруг костер не зажжется, что тогда? Пятница стоял рядом и внимательно наблюдал за тем, что делал его повелитель. Теперь его хвостик на пружинке напоминал стрелку прибора, испытывающего новую машину. Он волновался.
      Наконец костер был сложен.
      - Готово! Готово! - закричали ребята. - Зажигай!
      - Нужны спички, - сказал Алеша и стал шарить в карманах, хотя откуда в них было взяться спичкам...
      И вдруг тоненький голосок произнес:
      - У меня есть спички. Много!
      Это был маленький мальчик, закутанный и круглощекий, как шарик. Казалось, он не пришел сюда, а прикатился, как колобок. Колобок держал в согнутой руке, как дрова, два батона с откусанными горбушками и кирпичик черного хлеба. В другой руке у него была пачка спичек - целых десять коробков! Колобок шел из магазина и свернул с дороги из любопытства.
      - Давай! - сказал Алеша и, взяв в руки коробок, опустился на колено. - Считайте до ста!
      Раз, два, три, четыре...
      Алеша чиркнул спичку, но ветер мгновенно погасил ее, словно специально стоял у него за плечами и ждал удобного момента.
      Двенадцать... четырнадцать, пятнадцать...
      Теперь Алеша был уже осторожен. Он сложил руки коробочкой и чиркнул вторую спичку. Спичка горела, как фитилек в фонарике. А ладошки просвечивали насквозь. Две варежки бесполезно болтались на тесемочках, как на привязи. Алеша вспомнил, как вожатый Костя учил старших ребят зажигать костер. И он старался делать все так же, как пионеры в лагере, соревнуясь на лучшего кострового.
      Тридцать девять, сорок, сорок один...
      Вспыхнула бумага. Алеша лег перед костром и стал дуть на огонек. Щеке было холодно: она касалась снега. Но Алеша терпел.
      Пламя было хилым и болезненным. Оно то оживало, то умирало. Если бы можно было, Алеша отдал бы ему все свое тепло, только бы оно не погасло.
      Шестьдесят пять, шестьдесят шесть, шестьдесят семь...
      Ребята считали очень быстро. И Алеша хотел было сказать: "Не торопитесь, это не по правилам", но для этого нужно было перестать раздувать пламя, оно могло погаснуть.
      Восемьдесят девять, девяносто...
      "Ну гори же, костер! Очень прошу тебя!" И тут, словно сочувствуя Алеше, пламя окрепло. Запахло дымом. Затрещал ящик из-под печенья.
      Девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь!..
      - Горит! Горит! - закричали ребята.
      А мальчик-колобок тоненьким голоском запел:
      Гори, гори ясно,
      Чтобы не погасло.
      Птички летят,
      Колокольчики звенят!
      Костер пылал. Он горел щедро, дымно, в полную силу. Ребята потянулись к огню. Каждому хотелось погреть руки, чтобы испытать, настоящий ли это костер.
      - Здорово у тебя получается! - сказал молчавший до этого времени высокий худой мальчик в очках. Он был, как и все, в снегу, и даже очки его были залеплены снегом.
      - Могу научить, - сказал Алеша.
      - И меня! И меня! - загалдели ребята.
      - Меня Первого, - сказал Колобок, - ведь я тебе спички дал! - И он откусил последнюю уцелевшую горбушку.
      - А как тебя звать? - спросил Алешу парень в очках.
      - Алешкой, - ответил он. - А тебя?
      - Я Марат.
      - Марат, - повторил Алеша. Ему очень понравилось это необычное имя.
      В эту минуту Алеша был почти счастлив.
      Кто сказал, что звери боятся огня? Хотя пес Пятница и был потомком диких зверей, костер не испугал его. Он протиснулся между ребячьими ногами, которые, как живой забор, окружили костер, и все время норовил сунуть свой черный носик в самое пламя. Пятница вдыхал в себя горьковатый дымок и жмурил глаза от блаженства. Он пожинал лавры своего друга.
      Горел костер. Таяли снежинки. А вместе с ними таял лед недоверия.
      Алеша был признан полноправным гражданином станции Мальчики.
      11. СТАРШИНА СИНЯК
      Торжество не бывает вечным. Каждому торжеству приходит конец. Иногда торжество потухает постепенно, как свет в театре. Но порой оно гаснет неожиданно и мгновенно, как свет в квартире, когда перегорают пробки.
      Именно так произошло и теперь. Торжество было неожиданно прервано появлением блюстителя порядка - старшины Синяка. Он незаметно появился за спиной ребят, и верный Пятница не успел тявкнуть, извещая о приближении опасности, а на улице уже зазвучал трубный голос старшины милиции:
      - Поселок хотите спалить?
      Если бы над тихой станцией Мальчики грянул салют из сорока орудий, он произвел бы на мальчишек, столпившихся у костра, меньшее действие, чем спокойный голос старшины.
      Оказалось, что каждый из ребят представляет собой сжатую пружину. Теперь все пружины мгновенно разжались, и огнепоклонники разлетелись в разные стороны.
      У костра остались двое: Алеша и Марат. Первый - от неожиданности, второй - из солидарности.
      - Поселок хотите спалить? - повторил старшина Синяк, и от его ледяного голоса костер сразу ослаб.
      - Нет, не хотим, - сказал Алеша.
      - "Не хотим", - повторил старшина так, как будто записал каждое Алешино слово. - А для чего с огнем балуете?
      - Мы не балуем, - сказал Марат.
      - Помолчи, - растягивая буквы, произнес Синяк, - не тебя спрашиваю.
      Он желал говорить только с Алешей, будто его профессиональная проницательность безошибочно определила, кто был создателем этого очага пожара.
      Глубоко ошибается тот, кто считает, что ложь является лучшим средством спасения. Нет, чаще простая правда оказывается чудодейственной палочкой-выручалочкой.
      - Пионеры в лагере учились костры разжигать на время. Я тоже научился и решил показать ребятам, как это делается, - сказал Алеша.
      Он думал, что это правдивое объяснение вряд ли поможет ему, ибо, как он понял, этим костром нарушил какой-то неведомый закон станции Мальчики и должен за это держать ответ.
      Но его слова произвели на старшину Синяка совершенно обратное действие. Во-первых, у старшины изменился голос: из трубного он стал простым, комнатным. Во-вторых, в ледяных глазах блюстителя порядка мелькнули веселые любопытные огоньки.
      - Как - на время? Расскажи.
      И Алеша рассказал про лагерь, про вожатого Костю, про состязание костровых.
      - Вот здорово! - воскликнул Синяк. - А когда я был пионером, нас этому не учили. Другое время было. Слушай, а ты покажи мне, как это делается.
      Красные погоны и красные петлицы делали участкового похожим на снегиря. Алеша, подумав об этом, улыбнулся и стал объяснять, как следует разжигать костер, а старшина слушал. И когда Алеша кончил свое объяснение, милиционер сказал:
      - В жизни все может пригодиться... А ты приезжий, что ли?
      Алеша умолк. Ему опять задали вопрос, на который так трудно было ответить. И тут Марат пришел к нему на помощь. Он сказал:
      - Алеша ко мне приехал.
      - Друг, значит?
      - Друг!
      - Ну, пока, - сказал старшина Синяк. - А костер вы погасите: неудобно в поселке огонь жечь. Пожарная инспекция мне всыплет.
      Алеша и Марат не представляли себе, что есть на свете такая сила, которая может "всыпать" строгому старшине милиции. И оттого, что она все же есть, старшина показался им еще более симпатичным.
      Милиционер ушел. Костер догорел. Ребята не появлялись. Было время обеда, и все разошлись по домам.
      - Мне пора, - сказал Марат.
      - Я тебя подожду, - сказал Алеша.
      И снова он остался один. Совсем один, если не считать летнего пса, по прозвищу Пятница.
      12. ОДИНОЧЕСТВО
      Говорят, радость летит на крыльях. У горя нет крыльев. Оно движется медленно, как товарный поезд. Но рано или поздно и товарный поезд дойдет до станции назначения.
      Горе отстало от стремительной электрички, на которой Алеша ехал на станцию Мальчики. Оно боялось приблизиться к мальчику, когда Алеша был в окружении ребят. Но теперь, улучив момент, когда Алеша остался один, оно явилось к нему. И снова защемило сердце. Напрасно Пятница с полной готовностью помочь заглядывал в глаза своему другу и повелителю: он не мог вцепиться зубами в горе, ведь оно ходит по свету в шапке-невидимке.
      Алеша вспомнил маму, папу, утреннюю ссору. И снова возник неразрешимый вопрос: почему родные, любимые люди нарочно делают друг другу больно? Они считают, что все, что между ними происходит, не касается Алеши. Но это не так: Алеша страдает.
      Жизнь в представлении Алеши была разделена на две части: на детскую и взрослую. Детской жизнью была школа, утренние сеансы в кино, "детские" книжки, "детские" коньки, "детские" врачи. У взрослых все было свое: и книжки, и врачи, и кинофильмы. Детей не пускают во взрослую жизнь. На афишах пишут обидные слова: "Детям до шестнадцати лет вход воспрещен". В библиотеках говорят: "Эта книга для взрослых".
      Почему же Алешино горе было не из детской жизни? Почему жизнь не защитила его от взрослого горя? Ведь оно Алеше не под силу!
      Неподалеку от снежного поля боя, мимо платформы станции Мальчики, с простуженным свистом пробежал паровоз. Он выдохнул огромную порцию жирного дыма. Дым расплылся по голубому небу, вымазал сажей облака, закрыл солнце, и оно сразу стало тусклым и темным шариком, как в закопченном стеклышке. Нет, это было не маленькое стеклышко, которое можно оторвать от глаз. Облако черного дыма расползалось по небу, закрывая собой полсвета.
      И Алеша смотрел на небо в надежде, что ветер развеет дым и солнышко снова прозреет. Но было безветренно. И дым застыл без движения...
      Вы знаете, какое самое вкусное кушанье на свете? Печеная утка или котлеты с макаронами? Жареная картошка и сколько хочешь компоту? Нет! Самое вкусное - хлеб. Кусок черного хлеба, даже немного черствого. Это хорошо знает голодный человек. И наш маленький беглец неожиданно почувствовал сильный голод. Он не ел с самого утра: ушел из дому, так и не позавтракав. Самое вкусное, самое лакомое, самое прекрасное - хлеб. Но хлеба не было. Как, впрочем, не было ничего: ни дома, ни тепла, ни скамейки, чтобы присесть.
      Молча ходил Алеша по снежной крепости, по опустевшей площади, бывшей веселым бранным полем. И за ним по пятам шагал тоже голодный, но все же не такой несчастный пес Пятница. Оба они чувствовали себя как на необитаемом острове.
      Что будет дальше? Через час? Через день? Через год?
      Надо куда-то идти, что-то делать. А может быть, просто заплакать? Нет, нет! Покуда есть силы, надо крепиться.
      В сказках в такие минуты обычно появляются добрые феи. Фея не пришла к Алеше, потому что станция Мальчики не была сказочной страной, а была самой обычной: с продмагом, со школой, с киоском, обросшим сосульками, и милиционером, по фамилии Синяк.
      Но если на свете нет добрых фей, то доброго человека встретить не так уж трудно.
      - Алеша!
      Мальчик вздрогнул от неожиданности и оглянулся. К нему в пальто нараспашку бежал Марат.
      - Алеша! Пойдем к нам, мама зовет.
      Алеша стал было бормотать, что это неудобно, что ему и здесь хорошо, но Марат уже тащил его за рукав, а глаза так весело светились из-за стекол очков, что Алеша сдался и послушно пошел за Маратом.
      Так он очутился в совершенно незнакомом доме, у совершенно незнакомых людей.
      13. ПЕРЕЖИВАНИЯ ПЯТНИЦЫ
      На крыльце, на досках, очищенных от снега, сидел пес Пятница. Вид у него был унылый. Уши опущены. Короткий хвостик не вертелся, будто у невидимой пружинки кончился завод. Из-под двери в щелку веяло теплом. Пятница приблизился к этому теплому течению и лег. Он вытянул лапы, положил на них голову. Он не спал. Он думал.
      "Неужели я ошибся в друге? Я его водил по всем знакомым мне тропкам и не бросил в трудную минуту, когда жестокие мальчишки (я-то хорошо знаю их нрав!) устроили ему испытание. А он оставил меня одного. Ему хорошо - он в тепле, а я дрожу в своей легкой шкурке. Он, наверное, грызет кости и ест теплую похлебку, в которую накрошены крупные куски хлеба. А я голоден... А может быть, он сейчас выйдет и вынесет мне мозговую косточку с хрящиками и остатками мяса или целую миску вкусной еды?.."
      На этом месте Пятница прервал свои мысли и открыл один глаз, чтобы посмотреть, не идет ли Алеша с костью или с миской. Но никто не шел. Тогда Пятница жалобно тявкнул: то ли хотел пристыдить друга, то ли позвать его. И снова он закрыл глаза. Он не уходил. Он верил в человека. И твердо решил окоченеть, но дождаться его. Таким был этот славный бездомный пес, получивший сегодня имя Пятница.
      14. ОБЕД
      У взрослых есть нехорошая привычка расспрашивать. Стоит маленькому человеку переступить порог незнакомого дома, как ему тут же будет задано по меньшей мере пять вопросов: "Как тебя зовут? Сколько тебе лет? На кого ты похож - на папу или на маму? Как ты учишься? Кем собираешься стать летчиком или поэтом?"
      Большинство взрослых, обращаясь к маленькому человеку с этими вопросами, порой даже не удосужатся выслушать ответы. Задав эти вопросы, они считают, что выполнили долг перед молодым поколением, проявили внимание, заботу, и так далее, и тому подобное.
      Когда Алеша, подталкиваемый другом, красный от смущения, вошел в дом, мама Марата не задала ему ни одного вопроса. Она только внимательно посмотрела на него и просто, как будто Алеша каждый день бывает у них в доме, сказала:
      - Раздевайся, Алеша. Мойте, ребята, руки, будем обедать.
      Алеша покраснел еще больше и, запинаясь, медленно сказал:
      - Спасибо... я не хочу.
      Он был человеком с характером и считал такой ответ достойным мужчины. Да у него и в самом деле в это мгновение от волнения пропал аппетит.
      Но мама Марата с притворной строгостью громко сказала:
      - Что?! Без разговоров!
      И Алеша сдался.
      Мама Марата была высокой, светловолосой. Она, как и Марат, носила очки. Держалась она так прямо, что, казалось, ей никогда не приходилось нагибаться. Движения у нее были широкие, немного резкие. "Строгая", решил Алеша. Но в это время она сняла очки, и лицо ее сразу стало добродушным и даже немного беспомощным. Казалось, вся ее строгость была в этих очках, как сила Черномора - в бороде.
      В это время из соседней комнаты вышел папа Марата - тоже высокий и тоже в очках. Лицо у него было такое моложавое и глаза такие озорные, будто он был не мужчиной, а очень большим мальчиком. В одной руке он держал раскрытую книгу, в другой - карандаш. Он только что завершил занятия и, как каждый человек, окончивший дело, был в хорошем расположении духа.
      - Поторапливайтесь, а то есть хочется! - сказал он и посмотрел на Алешу: - Здравствуй, Алеша!
      Алеша открыл рот, чтобы ответить на приветствие, но Марат уже тащил его за рукав в другую комнату. Стягивая с него шубу-дубленку, он говорил:
      - Ты не удивляйся, что у нас в семье все в очках. Мы, Карнаковы, все близорукие.
      Алеше показалось, что он произнес эти слова с гордостью. А Марат уже тащил его к умывальнику, совал ему в руки мыло, полотенце, торопил, будто не хотел ему дать опомниться.
      Когда человек маленький, у него всего одно имя. Когда он немного подрастает, к имени добавляется фамилия. А когда человек становится взрослым, появляется еще отчество. Говорят, в Европе у людей нет отчеств, а на Востоке есть даже старики, носящие одно лишь имя, без отчества и фамилии.
      Алеша думал об этом, не решаясь спросить у Марата, как звать его маму и папу. Но Марат хотя и не был человеком, умеющим читать чужие мысли, вдруг сказал сам:
      - Мою маму зовут Ольга Ивановна, а папу - Сергей Владимирович. - И добавил: - Ты не стесняйся. Они хорошие.
      Алеша почему-то вспомнил о своих папе и маме, и ему захотелось сказать: "Мои тоже хорошие", будто кто-то ставил это под сомнение.
      Хотя семья Карнаковых встретила незнакомого Алешу без обычных вопросов, мальчик понимал, что рано или поздно его спросят, кто он и откуда. И каждый раз, когда кто-нибудь во время обеда обращался к нему, сердце его обрывалось: "Сейчас спросят". Но речь шла о другом.
      - Знаете ли вы, что такое ПЭС? - спросил Сергей Владимирович, обращаясь к обоим мальчикам.
      Мальчики молчали. Они не знали, что такое ПЭС.
      - ПЭС - это приливная электростанция, - говорил папа Марата, и в глазах его вспыхивали огоньки. - Турбины ПЭС приводятся в движение морским приливом. Здорово?
      - Здорово! - сказал Марат.
      Алеша закивал головой: у него был полон рот.
      Сергей Владимирович работал зоотехником в соседнем совхозе, но он был человек увлекающийся, мечтательный. Порой создавалось впечатление, что он даже немного стеснялся своей обыденной специальности - вечно он говорил о плотинах, турбинах, реакторах. Его планы казались бы несбыточными, если бы он по вечерам не сидел за книгами и учебниками: он вдруг стал студентом-заочником энергетического института. А утром он снова спешил к своим телкам, выслушивал их, взвешивал и трепал по холке.
      Ольга Ивановна была учительницей. Она относилась к своему мужу немного покровительственно, как обычно относятся к мечтателям. Но где-то в глубине души верила, что рано или поздно он создаст что-то удивительное.
      Обед шел полным ходом. Тарелки мелели, как моря во время отлива.
      В это время Алеша услышал тихий лай. "Пятница!" - подумал он, и ему стало стыдно, что он обедает в тепле, а его дружок голодает на морозе. И тогда, превозмогая неловкость, он спросил:
      - Можно, я отнесу косточку Пятнице?
      - Какой Пятнице? - спросил папа Марата и улыбнулся. - Что у тебя за Пятница, товарищ Робинзон?
      - Это собачка такая, - сказал Алеша, - она голодная.
      - Конечно, можно, - сказала Ольга Ивановна. - Можешь прихватить и мою косточку.
      И тут вмешался Марат:
      - Мама, давай пустим пса в кухню. Пусть погреется.
      Алеша даже не смел мечтать о таком счастье для Пятницы. А Ольга Ивановна посмотрела на него испытующе и, видимо, поняв, что это будет приятно Алеше, сказала:
      - Ладно. Только в комнату его не впускай.
      Нет, в людей все-таки стоит верить! Недаром Пятница терпеливо поджидал своего друга на морозе. Его страдания вознаградились. И, похрустывая косточками в теплой кухне, он со стыдом думал, что мог хоть на минуту усомниться в своем друге. Откуда только взялся завод у пружинки хвостик махал легко и безостановочно. Глаза весело поблескивали. А челюсти двигались с такой силой, что могли бы без труда разгрызть даже железяку. И если на свете бывает седьмое небо, то маленький черноносый пес Пятница был именно там - на седьмом небе.
      15. ПРИЗНАНИЕ
      Обед кончился. Марат стал показывать другу коллекцию марок.
      - Самые ценные марки - африканские, - пояснял он Алеше. - Вот марка Танганьики. Видал?
      Марки мелькали перед Алешей. А вместе с ними перед его глазами проплывали пальмы, ливанские кедры, египетские пирамиды. И Алеше казалось, что он бредет по этим далеким незнакомым странам и нет ему возврата домой.
      И тревожные мысли снова вернулись к нему.
      Что будет дальше? Ну посидит он здесь полчасика, а потом надо будет уходить. Куда? Горе вышло из темного уголка и вплотную подошло к Алеше.
      - У тебя что-нибудь случилось? - спросила Ольга Ивановна. - Ты провинился?
      Алеша покачал головой.
      И вдруг слезы одна за другой потекли по его широким скулам, по большим веснушкам.
      - Они ссорятся... - говорил Алеша. - Все время ругаются из-за меня. Вот я и ушел куда глаза глядят...
      И в комнате стало тихо. И было только слышно, как всхлипывает Алеша.
      Любовь - это что-то незаметное и необходимое. Алеша очень любил своих родителей, но в обычные, хорошие дни он не замечал этой своей любви. Зато сейчас, далеко от дома, на незнакомой станции Мальчики, он почувствовал эту любовь. Но она не принесла ему радости, а, наоборот, причинила страдание. И он сквозь слезы сказал:
      - Хочу домой!
      Никто не знал, как трудно было ему произнести эти слова. Его гордость была унижена. Он почувствовал себя слабым и беспомощным. Он погибал. Но слова "хочу домой" стали для него тем спасательным кругом, который не дал ему пойти ко дну.
      Ольга Ивановна наклонилась к нему и сняла очки. И от этого она стала уютной и родной. И Алеша поднял на нее свои глаза, полные слез.
      Ему нужно было сказать, что он знает дорогу, что ему нужно только тридцать пять копеек на билет, а от вокзала он дойдет сам. И что деньги он обязательно отдаст: пришлет по почте. Но почему-то он не мог произнести ни слова.
      А Ольга Ивановна сказала:
      - Собирайтесь, мы поедем провожать Алешу!
      Она выпрямилась, надела очки и снова стала похожа на строгую полновластную хозяйку дома.
      - Вот здорово! - сказал Марат. - В Москву поедем!
      - Отлично! - сказал Сергей Владимирович. - Иду натягивать ботинки.
      И весь дом пришел в движение. Все собирались в дорогу дружно, без суеты, без споров, не мешая друг другу. Словно в доме, как на хорошем корабле, все знали, что кому надо делать.
      Алеша сидел на стуле и наблюдал за приготовлениями. В это время он почувствовал, что кто-то трется о его ногу. Он наклонил голову и увидел Пятницу. Песик смотрел на него глазами, полными счастья, благодаря его за верность и обед. "Не стоит унывать! - говорили его глаза. - Жизнь не так страшна, если смотреть на нее веселее. Слышишь, мой повелитель?"
      И Алеша решил, что никогда не расстанется с Пятницей.
      16. ПРОЩАЙ, СТАНЦИЯ МАЛЬЧИКИ!
      Прощай, станция Мальчики!
      До свидания, домики ростом в один этаж, дорожки, проложенные в снегу, киоск с сосульками, похожими на неровную ледяную челку. До свидания, холодные угольки костра. До свидания, мальчишки, в честь которых названа станция, и старшина милиции Синяк!
      Было уже темно, когда Алеша с Маратом, Ольгой Ивановной, Сергеем Владимировичем и неизменным Пятницей поднялись на пустынную платформу станции Мальчики. Теперь все они, конечно, исключая летнего пса, знали о том, что заставило Алешу пуститься в путь, и семья Карнаковых убедила его, что он не лишний человек в доме, что папа и мама, забыв обо всех своих ссорах и раздорах, наверняка сбились с ног, разыскивая сына. Они очень ждут его, и поэтому надо спешить.
      Алеша шел впереди со своим новым другом, и они вели разговор.
      - А у тебя есть марка со снежным человеком? - спрашивал Алеша.
      И Марат отвечал:
      - А разве такая марка есть?
      - Должна быть! - убежденно говорил Алеша. - Ведь есть марка со спутником, с атомоходом. Все, что открывают люди, рисуют на марках. Мне бы очень хотелось повидать снежного человека, а тебе?
      - Где его увидишь? - отвечал Марат.
      И друг тут же уточнял:
      - В Тибете! Вот бы попасть в Тибет!
      - У меня есть тибетская марка, - говорил Марат.
      - Я буду присылать тебе письма с красивыми марками, ладно? откликался Алеша.
      - Запиши мой адрес, - говорил Марат.
      - Мне негде записать, я запомню.
      - А не забудешь?
      - Нет, никогда не забуду. Говори!
      - Станция Мальчики, улица...
      Но тут из-за спины послышался голос Сергея Владимировича:
      - Поторапливайтесь! Скоро поезд.
      На платформе горел фонарь. Он был похож на перевернутую тарелку. Ветер слегка раскачивал фонарь, и тень от столба ходила по снегу взад-вперед, как маятник.
      На платформе было несколько пассажиров и дежурный по станции в красной шапочке. На этот раз он оказался мужчиной с бородой. И Алеше показалось, что это утренняя дежурная ради шутки приклеила себе бороду.
      - Четыре билета, - сказал папа Марата, склонившись к светящемуся окошечку кассы.
      - Я один доеду, спасибо, - сказал Алеша.
      Но Марат потянул его за рукав:
      - Нет, нет, мы поедем вместе. Поговорим в поезде.
      Вдалеке показались огни электрички. Алеша еще раз оглянулся на станцию. На белом щите крупными черными буквами было написано: "Мальчики". Еще утром это была незнакомая, чужая станция, а сейчас она навсегда вошла в Алешину жизнь. Потому что любой уголок земли, где ты встречаешь друзей, становится родным.
      Поезд был уже совсем близко, когда Алеша вспомнил о Пятнице. Маленький песик ни на шаг не отходил от него, полностью доверив ему свою судьбу. Неужели сейчас они расстанутся навсегда?
      - А как быть с Пятницей? - спросил Алеша.
      Сергей Владимирович покачал головой. Ольга Ивановна сказала:
      - Придется оставить его здесь. С собаками в поезд не пускают.
      В это время поезд подошел к платформе и затормозил. Все сели в вагон. На перроне остался один только пес Пятница. Он стоял маленький, одинокий и несчастный. У Алеши сжалось сердце. Поезд тронулся.
      И тут произошло нечто совсем неожиданное. Пятница побежал вслед за вагоном и с разбегу прыгнул на площадку электрички, где стоял Алеша со своими новыми друзьями.
      - Пятница! - крикнул Алеша и, схватив пса, поднял его и прижал к своей бурой дубленке.
      Пес хотя с виду был невелик, но оказался тяжелым. Однако Алеша держал его на руках. А Пятница, воспользовавшись моментом, лизнул своего покровителя в щеку.
      - Оказывается, пес сам распорядился своей судьбой, - сказал Сергей Владимирович, протирая очки.
      - Придется его высадить на следующей станции, - сказала Ольга Ивановна.
      Алеша забеспокоился. Но Марат, хорошо знавший свою маму, дернул его за рукав: мол, молчи, все будет в порядке. И действительно, через пять минут Ольга Ивановна уже сидела на корточках перед песиком и, поглаживая его, приговаривала:
      - Ишь ты, паршивец! Как это тебя угораздило прыгнуть на ходу? Отвечай!
      Но что мог ей ответить Пятница? Он только усиленно крутил своим коротким хвостиком и поглядывал на Алешу.
      17. ДОМОЙ
      Поезд домой всегда едет недостаточно быстро, тем более если кажется, что ты не был дома целую вечность. Сегодня утром, покидая свой дом, Алеша был уверен, что вернется через много-много лет другим человеком. Но пусть он возвращался в тот же день, возвращался не плечистым, высоким мужчиной, а все таким же Алешей - и старая шубка не стала ему мала, и ботинки не жали, и варежки висели на тесемочках, как будто без них могли убежать, все же на станции Мальчики с ним, с Алешей, произошло что-то значительное. Это путешествие вернуло ему веру в хороших людей, веру в то, что черная копоть не вечно застилает солнце: проходит время, и оно вновь сияет в голубом небе без единого пятнышка, хотя кое-кто и говорит, что на солнце есть пятна.
      Поезд мчался, подгоняемый Алешиным нетерпением. За окном ничего не было видно. Только огни - много огней - на земле и в небе светили, мерцали, указывали путь людям и поездам.
      Алеша представлял себе, как он взбежит по крутой лестнице на третий этаж, как, не снимая варежки, нажмет на кнопку звонка. Как мама и папа будут обнимать его, тискать, словно желая убедиться, что это он, Алеша, живой и невредимый. И как они в честь счастливого возвращения разрешат ему оставить пса, по имени Пятница. Правда, в этой картине возвращения, нарисованной Алешиным воображением, не нашлось места для трех незнакомых жителей станции Мальчики. Но зачем было их включать в воображаемую картину, когда они сидели рядом с ним, спокойные, доброжелательные, все трое в очках? И оттого, что они были рядом, что они встретились в трудную минуту, Алеша почувствовал, как что-то теплое и покойное обволокло его сердце.
      Папа с мамой никогда больше не будут ссориться, и он никогда больше не уйдет из дому. И все будет хорошо.
      А поезд мчался вперед, оставляя где-то во тьме мерцающие огоньки станции Мальчики.