А вот Репин, скромно объяснил Юра, ныне опекает этих самых пойманных шпионов – Григоряна и Капояна! От него Юра и слышал как-то о них. И поведал мне историю поистине фантастическую, имеющую прямое отношение к сюжетам этой книги. Было трудно сначала поверить, но факты вещь упрямая. Оказалось, что радетель шпионов Репин еще находится в душевных отношениях с неким Любарским. Расстояние не помеха, в середине семидесятых годов Любарский выехал из СССР и ныне обитает в ФРГ, в Мюнхене. Кто такой Любарский? Юра вручил мне вырезку из газеты «Голос Родины», которая в феврале 1980 года напечатала статью В. Неймана. Вот часть ее, касающаяся Любарского:

«Вздор, вздор, вздор – мерно стучит американская пропагандистская машина, печатающая в двух красках: розовой – о Западе, черной – о Советском Союзе. Хотя в США есть немало емкостей для указанных красок, тамошние дельцы от пропаганды весьма ценят особо мрачный колер, секрет производства которого ревниво хранили отщепенцы, заявлявшие в нашей стране о ненависти к советскому строю. Этот импортный товар с великими предосторожностями контрабандой тащили через советскую границу и приправляли им западные небылицы о Советском Союзе. В обмен, как подобает в бизнесе, поставленном на широкую ногу, шли вознаграждения: небольшие денежные суммы, иностранное барахло и пр. Главное – тусторонние средства массовой информации создавали отщепенцам ореол «мучеников», «правоборцев» и т. д.

В Советском Союзе с завидным терпением пытались разъяснить этим людям, что не делом они занялись, негоже, живя на советском хлебе, клеветать на собственную страну. Куда там! Подбадриваемые эмиссарами из США, оглушенные голосами по радио, они закусили удила.

Мы за гуманизм, и коль скоро «мученики» заверяли своих американских радетелей, что им душно и тошно на Родине, а на Западе-де рай, то отпустили несчастных в те самые райские кущи. Да и вошли в положение руководителей американской пропаганды, опять же только в интересах гуманизма избавили их от утомительных хлопот по доставке идеологической контрабанды из СССР, так сказать, воссоединили источники «информации» с потребителями. Наверное, очень своевременно, ведь в США ужасно много хлопочут о разного рода «воссоединениях», и мы пошли навстречу.

Если судить по гласным откликам с Запада, то «мученики» там обрели покой и довольство. Мы на них злобы не таим, а посему решили: вот и славно, от всей души помогли людям. Но очень скоро от лиц, знавших «правоборцев» в СССР, пополз слушок – неважно живется в раю. Нашей первой реакцией было крайнее недоумение: как же так? Затем даже сомнение – может быть, злые языки. Все это рассеялось как дым, когда следственные органы нам предъявили несколько писем, адресованных тем в СССР, кого знали отставные «мученики» и кому доверяют. В них-то они и излили душу…

На дармовщину на Западе располагал Любарский, который в СССР вместо своей специальности астрофизика давно переквалифицировался в профессионального антисоветчика. Тогда он вертелся вокруг небезызвестного «фонда Солженицына», распорядителем которого по воле западных спецслужб был рецидивист Гинзбург. Они неплохо погрели руки около денег «фонда», а когда распорядителя власть разлучила с «фондом», для Любарского настали золотые деньки. Один из очевидцев так описывал времена, когда Любарский воцарился в бывшем доме Гинзбурга в Тарусе: «Диссидентские» ходоки буквально полонили Тарусу. Любарский делил их на значимых и незначимых, принимая первых с царской роскошью, не жалея иностранных деликатесов, других угощая стаканом чая… Жадные, корыстные, подлые, лицемерные – все это подходит к личностям «диссидентов», и я видел их именно такими, снявшими «маски» после ареста Гинзбурга… «Фондовский пирог» глотали не жевавши, отталкивая друг друга как свиньи от корыта… Доедая и проживая «фонд», они знали, что новых поступлений не будет, и все решили улизнуть за границу». Значит, к самому источнику благ.

Оказавшись у источника, Любарский впал в недоумение и теперь скулит в письме: «Большая, конечно, проблема для нас, эмигрантов, – это работа. Все блага жизни здесь в общем-то даются при единственном серьезном условии: надо работать не за страх, а за совесть, так, как мы… работать не умеем. Синекур тут нет… Мы не умеем так работать, темп, интенсивность не выдерживаются… В большинстве случаев наши эмигранты начинают жаловаться на неуверенность в будущем. Это, однако, их вина (точнее, их беда), ибо, получая что-то, надо уметь и давать. В Европе это еще не так остро. В Америке чувствуется сильнее. Места есть. Проблема – как занять их».

А как их займешь, когда тот же Любарский давным-давно отвык от любого труда. Ведь для него, по уши погрязшего в антисоветской болтовне, как следует из письма, «профессиональная работа уже не существует». Да даже если бы и существовала, перспективы найти понимание, скажем, в Австрии или Италии равны нулю. По причине очень основательной: оглянувшись по сторонам, он заключил: «Своим хамством, рвачеством, вымоганием денег, воровством в отелях, жульничеством, грязью за несколько лет наша братия довела… венцев и римлян до состояния тихой ненависти к нам».

А на что тогда «астрофизик» живет? Он обнаружил, что «фонды» существовали для него и подобных только тогда, когда он мутил воду в СССР. Теперь же приходится отрабатывать каждый грош, мотаясь по разным странам с языком на плече – произнося антисоветские речи на различных сборищах. За что и кормят.

Конечно, эта публика быстро уяснила, что, мягко говоря, было бы неосмотрительно покусывать руку, дающую корм. Поэтому публично они помалкивают, кланяются и благодарят. Но в письмах-то сдержать раздражения не могут – катили на Запад, надеясь стать не меньше как оракулами, а на деле оказались ничтожными винтиками в громадном механизме антикоммунистической пропаганды. Что до их «переживаний», то никому до них дел нет. Как сообщил Любарский, «бороться за тебя ради тебя никто не будет».

Да, при ближайшем рассмотрении перехваленная американская цивилизация предстала перед разинувшими было рот на чужое совершенно иной. Вот и жалуются они тайком от «гостеприимных хозяев» в письмах дружкам в СССР. «В ужас привел Нью-Йорк, – сообщает Любарский. – Нигде я не видел такой грязи, неустроенности, подавленности какой-то, как в Нью-Йорке».

Посему, высказал догадку Юра, и поселился в Мюнхене, где тоже свили гнездо западные спецслужбы, в первую очередь агентура ЦРУ. Отсюда Любарский, как видим, специалист по «фондам», какими-то тайными путями достал Репина. Итоги их договоренности Юра видел собственными глазами, скромнейший выпускающий еженедельника стал сорить деньгами.

Суетная гордыня иной раз не знает пределов, а если свое место в жизни человек еще определяет числом денежных знаков (неважно, как полученных) в своих карманах, его буквально распирает желание доказать всем, всем, всем собственное величие над простыми смертными. С большой серьезностью Репин навязался Юре (надо думать, не ему одному) с рассказами о том, что он «деятель» международной значимости, распорядитель «фонда Солженицына» по Питеру. Ошарашенный журналист (а как бы вы почувствовали себя на его месте?) отнес сказанное за счет безудержной фантазии. В ответ Репин вытащил из тайника внушительную пачку денег, многозначительно заявив – «тепленькая». Только что получил от какого-то иностранца. Юра онемел, а Репин закусил удила. Его понесло.

Посыпались имена, всяческие подробности. Вот тут и всплыли те два шпиона. Покопавшись в бумагах, Репин извлек картотеку «политических заключенных» в СССР. В числе самых «выдающихся» он и назвал этих шпионов. На карточке Григоряна значилась пометка Репина: «Отказался во время своих действий, направленных на подрыв коммунистического строя, от платного вознаграждения, когда ему представители свободного мира предлагали за доставленную информацию. Пользуется среди многих заключенных репутацией осторожного, не весьма приятного человека, хотя существует и противоположное мнение». О Капояне – «замкнутый». Эти курьезы, с сохранением орфографии Репина, Юра с его разрешения и списал, как и заключительную аналогичную фразу на обеих «объективках», – «нуждается в материальной и моральной поддержке».

Памятуя о том, что ЦРУ отступилось от них, Юра подступил к Репину с вопросами: что за чертовщина, он что, с ума сошел, объявляя себя покровителем шпионов? Да и не делая из этого особого секрета, Юра предрек ему неизбежное столкновение с законом. Надув щеки и не пряча блудливых глаз, Репин изрек нечто непонятное о «гуманизме» и понес околесицу насчет «узников совести» и прочего. Где эти «узники совести», взъярился Юра. Здесь, хлопнул по пухлой картотеке Репин.

Да, компания впечатляющая: Б. осужден за измену Родине. Семья порвала с ним. Пометка Репина: «Нуждается в моральной поддержке, и желательно добиться, чтобы на его имя посылала от себя письма его дочь» (между прочим, 1967 года рождения). Б. Убийца. Пометка Репина: «Мало развит. Требует моральной и материальной поддержки, так как тяжело переживает свою отсидку. Желательна переписка внутренне-воспитательного характера для приобретения уверенности и моральных истин». В. осужден за измену Родине, пометка: «Помочь развить обширную переписку с земляками». Г. уголовник-рецидивист, под кличкой Люцифер. Пометка: «Помогать». Е. пытался наняться в агенты ЦРУ. «Ввиду своей стойкой позиции и участия в правозащитной борьбе… нуждается в усиленной моральной поддержке. Также материальной». В. бывший полицай, уголовник. «Плохих отклонений от лагерной морали не замечено. Вроде порядочный (уточнить). Нуждается в материальной поддержке?»

Д. осужден за попытку гнусного дебоша. Пометка: «Нуждается в ненавязчивой морально-материальной поддержке». З. осужден за попытку угона самолета. Пометка; «Занимался гомосексуализмом. Аполитичен. Нуждается в сильном моральном воздействии посредством писем». К. осужден за шпионаж. Пометка: «Убежденный антикоммунист. Встал на путь борьбы с целью помочь свободному миру. Нуждается в усиленной моральной и материальной поддержке».

Картина ясна. Репин по различным каналам выяснял контингент заключенных в лагерях. Он, вероятно, не один выносил суждение о том, кому нужна пресловутая «поддержка». Но не все шпионы, убийцы, бандиты и прочие удостаивались ее. А только те, кто принимал участие в «акциях», то есть: пытался и в местах заключения демонстрировать свою лютую злобу ко всему советскому. Будь ты хоть шпион из шпионов, но если осужденный раскаялся и встал на путь исправления, на карточке значилось – «гнилой», и соответственно «помощи» не жди.

Большой изобретательности нет, повторение до точки гинзбургской затеи с «фондом Солженицына». Битая схема – ЦРУ от имени экс-»страдальца» нелегально переправляет деньги нынешним «страдальцам».

Все до тошноты знакомо. «Помощь» оказывается не за так, а в оплату за услуги – подрывную работу, которую надлежит не прерывать, даже отбывая наказание. Коль скоро шпионить, грабить, убивать по понятным причинам под караулом нельзя, принимай участие в «акциях» против администрации мест заключения, изображай из себя «узника совести». За что и получишь пресловутую помощь – десятку-другую в год, да не всегда, зато слова ободрения шепотком. Они много не стоят. Впрочем, и ободрение не всегда, ибо в цепочке радетелей – ЦРУ, НТС, Любарский, Репин, неизвестные посредники – помыслы устремлены в другом направлении. Пока наверняка очень скромная сумма, выписанная в ЦРУ на «благое дело», дойдет до «страдальца», на каждом звене цепочки она, пустяковая с самого начала, истает, каждый служитель «святого дела» торопится собственной рукой вознаградить себя за труды. Проще говоря, ворует, следуя примеру «основоположника» дела – мошенника Гинзбурга.

В одном из конспиративных писем из-за кордона «дорогого друга» Репина озадачили сбором сведений, составляющих государственную тайну. Помимо этого, разумеется, приказ сообщать о том, как ведут себя лица, подобные перечисленным в картотеке Репина. И раздраженный выговор по поводу сведений, посланных на Запад о Лубмане (помните того авантюриста, который попытался было поступить в агенты ЦРУ?): «Описание «дела Лубмана» составлено плохо. Каша эмоций, а ни дела, ни биографии нет. Эту кашу просто невозможно использовать». Оно и понятно, в картотеке Репина значился и Лубман, содержание дела которого излагалось так: «Лубман советовал западным радиостанциям заботиться о точности и правдивости сообщений, шире использовать критические материалы из сов. прессы, дополняя информации на эту же тему».

Мы уже видели, за что Лубман был привлечен к уголовной ответственности, отнюдь не за благие пожелания, а конкретные, тяжкие преступления. Гнев ЦРУ – НТС в этом случае на своего платного горе-информатора Репина, однако, понятен. Он проявил нерасторопность, переслал на Запад «легенду», которую распространяет, видимо, сам Лубман о себе, пытаясь предстать «невинно» пострадавшим агнцем. А по новейшим воззрениям ЦРУ, нужно хвастать иным – подрывной работой против нашего государства и народа.

Скучная и противная история с банальным началом и концом. Летом 1982 года обнаглевшего Репина арестовали. Итак, пресечена еще одна попытка ЦРУ организовать силы, враждебные нашему государству. Не хилых «правозащитников», оказавшихся в полной изоляции в нашем обществе, а людей, по мнению ЦРУ, покрепче. Один из вопросников, присланных Репину от ЦРУ через НТС (10 страниц убористой печати, 68 вопросов и многие десятки подвопросов), бесподобен: кадры для нечестивого воинства надлежит подбирать среди лиц, столкнувшихся с уголовным кодексом.

Судите сами. «Вопрос 15. Примерное процентное соотношение заключенных лагеря (тюрьмы) по видам совершенных преступлений: а) хулиганство, б) грабеж, в) кража, г) хищение государственного или общественного имущества, д) убийства, е) изнасилования, ж) политические – с расшифровкой статьи УК, по которой осужден, и краткая характеристика дела, з) прочие преступления».

Так называемые «узники совести» имеют все основания считать себя кровно обиженными. Коль скоро они не преуспели получить хоть какую-нибудь поддержку, их задвинули. По значимости поставили в строю ЦРУ в затылок за секс-маньяками и перед уголовной шпаной, а в гвардию ЦРУ собирается набирать хулиганов, грабителей, воров и убийц! Какой же иной вывод можно сделать из этого?

Собственно, о том же пишет и орган НТС «Посев». Что-то участились в последнее время в нем рецепты уголовного пошиба. В октябре 1981 года, рассуждая о способах финансирования «подпольной, конспиративной войны» (в статье под заголовком «Кое-что о добывании средств»), бандитский орган рекомендует спекулировать автомашинами, дубленками и вообще «дефицитом». Многоопытные в этих делах сотрудники журнала дают очень подробные советы, как проворачивать надлежащие преступные операции. Вообще, подчеркивается в редакционной статье в этом же номере, нужно подыскивать в уголовном мире «надежных» людей. И далее, «вся эта работа, разумеется, требует закрытых методов, а не таких, какие использовались правозащитным движением».

В мартовском номере за 1982 год «Посев» разъясняет: «Демократическое движение свои задачи уже выполнило. Сейчас на повестке дня создание народной революционной организации, которая будет готовить Россию к будущей великой революции». Эка хватили! Эпитеты высокие, а на деле признание очевидного – провала отщепенцев и ставка на людей, которых по заданию ЦРУ выискивал, например, Репин. О «величии» той революции и качеств той «организации» свидетельствует классификация кадров, которые пытались собрать ЦРУ хотя бы его руками. Уголовники – вот на кого ныне надеется опереться ЦРУ!