Якименко Константин Николаевич
      Тень на дереве
      Когда я открываю окно в своей комнате, я вижу ветку. Она суха и черна, на ней совсем нет листьев, и она безобразна в своей наготе. Её жёсткие когти тянутся ко мне, подбираются всё ближе и ближе... она хочет достать меня, вцепиться в грудь и вырвать моё сердце.
      Она его не получит. О н о его не получит.
      Ведь я теперь могу не думать об этом. Как глупо!
      Время - тоже дерево. Некоторые считают, что оно - река, но они просто ничего не знают.
      Они не знают, как это - прыгать с ветки на ветку.
      Лучше всё-таки закрыть окно.
      Мерзкое древесное щупальце бьётся в стекло, барабанит по нему в беспощадном, безжалостном ритме, не зная усталости: тук-тук-тутук!
      "Помнишь? Я здесь!"
      По-прежнему здесь. Да, я помню.
      Можно отойти от окна. Сесть в кресло, расслабиться... Или нет. Сначала открыть шкаф, достать книгу, раскрыть на странице...
      Книгу. Ту самую Книгу. Я больше никогда не смогу её достать. Так же, как Кристалл и Жезл. О, это я тоже помню!
      В Книге сказано: можно разбить зеркало, но нельзя избавиться от тени.
      И ещё: когда наступает ночь, тени не исчезают. Они вырастают и соединяются, они становятся одним огромным целым. И когда они вместе, их власть безгранична.
      Тени... но ведь теперь тень - это я. Значит ли это, что о н о никогда не сможет от меня избавиться? И, кроме того: что такое теперь о н о?
      Тень - это тёмный отпечаток, порождённый светом. Но ведь со мной всё наоборот! Я - светлый отпечаток тьмы.
      Светлый ли? Хотел бы я знать точно.
      А ведь так было не всегда. Вначале я был человеком, а о н о - всего лишь моей тенью. Тогда у меня ещё были три атрибута: Кристалл, Книга и Жезл. А теперь у меня нет ничего.
      Если бы я только мог! Если бы я мог...
      Её зовут Лада, и она совсем не похожа на Ильму. У неё светлые волосы, они окаймляют лицо половинкой овала. В её серых глазах - робость, и одновременно веселье.
      Мы познакомились на дискотеке. Она смотрела на меня так, будто очень хотела что-то сказать. Хотела, но не знала, как. А я знал, но сказал другое. А потом мы танцевали.
      Она назвала меня Колей. Вот ведь смешно! Мне не подходит такое имя: звучит слишком мягко и податливо. Теперь она называет меня Ник.
      Зачем это, спрашивает оледеневший камень внутри. Ты же знаешь: просто ещё одна ветвь, больше ничего.
      Ведь всё когда-нибудь заканчивается, кроме ветвей.
      Какая разница?
      Мы в кафе со странным названием "Иридиум". Ничего не значащее совпадение: с той же буквы начинается имя Ильмы. Здесь полумрак, но его разрушает шар, что крутится под потолком и бросает на стены разноцветные отблески.
      Шар - неправильный. Он чужой, ему не место здесь. Впрочем, мне - тоже.
      Музыка. Звуки плывут, но их дробят на части. Это жестоко: они не хотят умирать, но вынуждены расставаться с жизнью снова и снова. Бесконечное число раз. Смерть становится их сущностью и проникает в души сидящих здесь людей. Но те ничего не понимают. Они никогда не поймут: даже если чёрное окутает их целиком, погрузит в себя, словно в кокон, и утащит за собой. Даже тогда.
      Но я ведь могу не думать! Так почему же снова..?
      - ...где? - далёкий голос. Он не умирает - он живёт полной жизнью.
      - Извини. Я отвлёкся.
      - Ты странный. А я ещё всегда считала, что хорошо разбираюсь в людях. Но ты для меня - загадка. Во всех смыслах!
      Да-да, она сказала - "в людях". А я...
      - Ты боишься меня?
      - Ну... нет. И да. Немножко.
      Наливаю вино: дорогая "Хванчкара". Пьём; под потолком всё красное. Надо быть начеку! Сохраняй контроль, чело...
      - Меня не надо бояться, - говорю не то, что знаю.
      - А кого - надо?
      Будто удар в спину: секундная потеря ориентиров.
      Но ведь она ни о чём не догадывается, верно?
      И не должна. Пока - только так.
      - Глупости. Тебе никого не надо бояться!
      - Ты меня успокоил, Ник, - теперь Лада говорит не то, что чувствует.
      Лёгкий ветерок. С него всегда всё начинается.
      Его лёгкость обманчива. Он пропитан холодом вакуума; он проникает под одежду и запускает мурашки по спине. Он совсем слабый, но его ледяные уколы пронизывают насквозь. Его не спутаешь ни с чем.
      Ловлю линию и тянусь за ней. Дальше, ещё дальше...
      Переплетение железа, дерева и пластмассы. Многоуровневый стык.
      Пока ничего...
      Но ветер уже стихает, даже толком не начавшись. Вот и хорошо, вот и успокойся. В этот раз обошлось.
      И всё-таки равнодушный металл постукивает из-под черепа:
      "Помнишь? Я здесь."
      Её звали Кенил, и она тоже была совсем не похожа на Ильму. Её беспорядочно торчащие волосы будто пылали костром, а узкие глаза рассекали меня надвое, как гильотина. Помню, я подумал тогда, что она - настоящая королева пустыни.
      Пустыня. Закрываю глаза - и вижу, как мы стоим посреди неё. Возле камня, что указывает путь. Последнего камня.
      - Чамен, - говорит Кенил, - я думаю, время пришло.
      - Время для чего? - делаю вид, что не понимаю.
      - Ты знаешь.
      Она права: мы все знали. Знали с самого начала, когда приняли Вызов: только один доберётся до конца и получит Жезл.
      - Но мы ещё не дошли, Кенил.
      - Тебе придется драться с Мохеллианом. Незачем растрачивать силу.
      - Или тебе.
      - Нет.
      - Что?..
      - Убей меня сейчас. Я не буду защищаться.
      Холод. Страшная близость пустоты.
      - Ты не в своем уме! Я... что за глупости?!
      - Чамен, это не глупости. Тебе всё равно придется.
      - Нет, прекрати сейчас же! Мы дойдем туда вместе и вместе сразимся с Мохеллианом.
      - А потом?
      - Потом... потом - друг с другом. Честно, как и должно быть.
      - Нет. Ты - Избранный. Или Мохеллиан. Но я думаю - ты, потому что у тебя Кристалл. Все остальные ничего не значат.
      - Неправда! - отчаянный крик, потому что...
      - Правда, и ты это знаешь.
      Да, верно. Знаю, но не хочу - так.
      - А если я отдам тебе Кристалл?
      - Ты не сделаешь этого.
      Но я снимаю цепочку - и вот он, у меня на ладони. Обычно камень сверкает всеми цветами радуги, но сейчас он холоден и пуст.
      - Бери. Я дарю его тебе.
      - Но тогда я убью тебя. И это ты тоже знаешь.
      - Я не думаю, что ты сможешь, Кенил.
      - Посмотри мне в глаза. Они тебя не обманут.
      Я погружаюсь в её взгляд - в безнадёжную обречённость и непреклонную решимость. Я уже видел такой взгляд, и не единожды...
      - Ты не убьёшь безоружного, - говорю я и опускаю меч на песок.
      Она усмехается:
      - Не сейчас.
      Помню: мы у камня, и на нас нет одежды. Мы любим друг друга, как два зверя, до предела одержимые яростью. Для нас нет границ. Мир исчез; всё лишнее исчезло.
      Потом она стремительно хватает и сильно сжимает мой член; резко тянет на себя. Я ору - и вдруг понимаю, что любовные игры окончены.
      Между нами - навсегда.
      Мы на ногах, и ладони вдавлены в рукояти мечей. Кенил напирает на меня, как взбесившаяся тигрица. Лезвие безумно вращается в её руках; видит ли она что-нибудь перед собой? Отклоняюсь и делаю обманный выпад.
      Она на песке, и глаза теперь закрыты. Они больше не откроются. Шея рассечена; кровь хлещет струёй.
      Мы с самого начала знали, что когда-нибудь всё так и будет.
      Сижу под камнем. Проходит немало времени, но моё тело неподвижно.
      Копаю яму. У меня нет других орудий, поэтому я выгребаю песок мечом. Никакой уважающий себя воин не опустился бы настолько. Но сейчас мне всё равно.
      На камне - только имя: Кенил. А больше ничего и не нужно.
      Скоро я встречусь с Мохеллианом, и мне известно, кто победит.
      Иду вперёд. Теплый ветер дует в спину, и Кристалл сияет на груди. Как обычно: всеми цветами радуги.
      Я думаю о том, что знаю, где раньше видел такой взгляд, как у Кенил. В зеркале... где же ещё?
      Я безнадёжно обречён на победу.
      Время - это дерево.
      У тебя всегда есть выбор, как поступить. Может быть, только из двух вариантов - но есть. Ты выбираешь один путь, и тем самым навсегда отсекаешь другие.
      Но попробуй представить, хотя бы на секунду, что ты ничего не отсекаешь. Что когда ты отдаёшь предпочтение одному варианту, кто-то очень похожий на тебя в далёком, недоступном тебе месте, предпочитает другой.
      Кто-то? Может быть, твоя тень?
      А может, ты - его тень? Как узнать правду?
      Миллионы, миллиарды новых ветвей каждую минуту. Это сложно представить, и в это невозможно поверить. Но так есть.
      Миллионы людей, во всём похожих на тебя. И триллионы - совсем чуть-чуть не таких, как ты.
      Вы никогда не встретитесь.
      Лишь тот, у кого есть три атрибута, един во всех ветвях.
      Книга - для мудрости. Кристалл - для силы. Жезл - для власти.
      Когда-то они были у меня. Теперь - у н е г о.
      Мы по-прежнему едины, хотя мы - не одно целое. О н о - и его тень, а ведь сначала было наоборот. О н о всегда знает, где я. И всегда приходит за мной.
      Зачем? - спрашиваю себя, ожидая, что о н о ответит.
      Но ответа нет. О н о не любит, когда ему задают вопросы.
      Ночной город. Свет фонарей: жёлтый, оранжевый, красный... Особенно красный. Зелёные и синие надписи. Они мягче.
      Машины. Ах да: машины.
      Рука Лады в моей руке. Она незаметно впитывает мою силу. Совсем чуть-чуть - больше нельзя.
      Тихо. Никакого ветра. Воздух неподвижен.
      Старые здания. Они равнодушно спокойны, им безразлично, что происходит вокруг. В них нет агрессии, но нет и любви. В них уже почти ничего нет. Ненасытные люди высосали из них жизнь.
      Они не понимают, что делают.
      Круглая луна: далёкий брошенный маяк, что указывает путь призракам. На чёрном фоне - тусклые отблески чужих безутешных слёз.
      - Красиво, правда?
      Я вздрагиваю.
      - Грустно. Это очень грустная красота.
      - Почему? - несмелое удивление.
      - Она умирает.
      - Но почему же?!
      - Она теряет силу.
      - Какую силу?
      - Не важно. Это совсем не важно, Лада, - сжимаю её руку сильнее, и она наконец успокаивается.
      Проходим под клёном: нижняя ветка прогнулась под собственной тяжестью и скоро упадёт. Если её не отрежут раньше.
      Всего лишь ещё одна ветка. Знакомый перезвон в голове:
      "Помнишь? Я здесь!"
      Угол улицы. Едкий, противный визг близкой опасности:
      - Стой!
      - Что такое? - лёгкий испуг в голосе Лады.
      - Не шевелись.
      Перехватываю линию. Дальше, ещё дальше! Срезать угол... Линия двоится. Нет: уже три... Четыре. Да, четыре. Чёрные и отвратительно скользкие, но всего лишь люди. Нож? Слишком просто.
      Подходят сюда.
      Волны взбудоражены. Фиксирую одну справа и одну слева. Так, хорошо. Спереди - обманчивое свободное пространство. Жёсткая связь: потенциальный треугольник. Удар должен прийтись туда, в среднюю точку.
      - Ник, что...
      Вопль, всплеск силы - резкий, отрывистый. Некогда отвечать.
      Двое спереди. Левый - высокий и худой, похож на змею. Бессмысленная угроза крупных ядовитых букв: "Tiamat". Правый - как хорошо раскормленный бульдог. Люди.
      Яркий режущий свет. Сюда, в самый центр!
      Вспышка! Ий-й-йе-э-э-э...
      Бульдог спотыкается на ровном месте, головой врезается в змея и сбивает его с ног.
      Тихий шёпот:
      - Пошли быстро!
      Мы за полквартала от того места. Ладу всю трясёт. Я прижимаю её к себе и обнимаю. Проходит минута. Всё - пустяки; кроме н е г о.
      - Извини.
      - Кто ты, Ник? - она не надеется услышать ответ.
      - Я... тень самого себя. - Что это? Попытка сострить?
      - Ты всегда и со всеми говоришь загадками?
      - Важно, что человек делает, а не говорит.
      - А если мне не нравится, что ты делаешь? А главное - как ты это делаешь?
      - Разве я в этом виноват?
      - Оставь меня в покое! - просит она о том, чего не хочет.
      Если бы только она знала...
      - Уже может быть слишком поздно.
      - Поздно?
      - Тебе может грозить опасность.
      - Опасность? Во что ты меня втянул? Кто ты такой, ради бога?!
      Что я могу ответить? Я - человек, который потерял власть над своей тенью? Или так: я - тот, кто упал с дерева?
      Если она уйдёт сейчас, есть ещё шанс... Есть маленький шанс, что о н о не придёт за ней - и за мной. И мне не надо будет снова прыгать.
      - Ну хорошо. Я сбежал из психбольницы, Лада. Меня ищут санитары.
      - Не смешно.
      Она разворачивается. Торопливыми, непривычно большими шагами удаляется во тьму - воплощение раздражённого отчаяния. Заставляю себя не двигаться. До тех пор, пока крохотная фигурка не исчезнет с глаз.
      Если я не стану наблюдать за ней, не буду беспокоиться и переживать тогда есть надежда, что о н о отстанет от меня. А иначе...
      Иначе рано или поздно о н о придёт. И тогда я должен буду уйти. Так было уже не раз, и так будет снова.
      Всё имеет свою цену. Особенно - жизнь. Тем более - жизнь того, кто тебе дорог.
      Ильма. Полное имя - Илимандра. С неё всё началось.
      Во всех мирах, во всех ветвях нет никого, кто был бы мне так же дорог, как она. И поэтому мы больше никогда не будем вместе.
      А ведь я чуть было не предал её.
      Тейг предложил мне лететь с ним в экспедицию, и я согласился. Даже после того, как я неделю пролежал без сознания, а потом обнаружил, что потерял свою власть, силу и мудрость, я не изменил решение.
      Тейг, мой единственный настоящий друг! Тебя я тоже никогда больше не увижу - но ещё и по другой причине. Тебя больше нет, но не просто - "нет". Твоя сущность вырвана с корнем из древа времени... наверное, странно звучит: вырвана из дерева с корнем? Не важно. Всё, что от тебя осталось - мои воспоминания. Но я ведь не человек, а тень. Что может значить память тени?
      Смерть - ерунда. А вот попробуй себе представить миллионы миллиардов одновременных смертей!
      И только я виноват в том, что так вышло.
      Невозможно спасти всех. Когда спасаешь одного, приходится жертвовать кем-то другим. Я спас Ильму - и пожертвовал Тейгом.
      Е м у, наверное, наплевать.
      Или нет. Просто о н о знает всё, что знаю я.
      В тот день, когда Тейг прибыл за мной, я с самого утра чувствовал: что-то случится. И оно случилось.
      О н о.
      Вижу, как это было. Мы стоим на взлётной площадке; чуть поодаль "Хитрый Кэн-крэн", блистающий корабль Тейга. Ильма - рядом со мной. Ветер сегодня беснуется, и вихри её длинных тёмных волос беспокойно разметались на его волнах. Но так даже красивее. Хотя нет. Ильма всегда красивее, какая бы она ни была.
      У неё гибкое, податливое тело. Её длинные тонкие пальцы легко касаются меня.
      - Ты ведь не будешь там слишком долго?
      - Нет. Разве я могу? - но на самом деле я ничего не знаю. Другая галактика есть другая галактика.
      - Я здесь сойду с ума без тебя... - тихо, едва слышно.
      - Не надо так... Постарайся не скучать. И к возвращению я бы хотел увидеть твою новую картину!
      - О... не знаю, Ихер. Ничего не знаю... Но всё может быть! Ну, ладно. Беги, тебе пора. Тейг уже заждался.
      Окрик Тейга, как если бы он слышал:
      - Эй, Ихер! Ты скоро там?
      - Сейчас! - потом Ильме: - До свидания, моя любимая!
      Спешу к нему. Вдруг - будто молния, укол в грудь, пронзающее насквозь лезвие. Холод смертоносной пустоты. Металлический шёпот:
      "Помнишь? Я здесь!"
      - Тейг, я никуда не лечу!!!
      Недоумение:
      - Что случилось, Ихер?
      - Пока - ничего.
      - Ну так что ж...
      - Мне нельзя! Я не могу!
      - Чамен, ну что это за семь пятниц на неделе!
      - Понимай, как хочешь. Думай, что хочешь. Я не могу.
      Сидим на холодном камне. Слова не нужны - мы и так понимаем друг друга.
      Наконец Тейг говорит, что останется с нами ещё на сутки. Отвечаю: "Это же здорово!" - и подписываю его смертный приговор.
      Вечер. Мы снова закатываем пир, второй день подряд, хотя это непредвиденный удар по дворцовой казне. Все веселятся, особенно Тейг. И даже я успел позабыть о недавних страхах.
      Не знаю, как я мог не услышать ветер, но я его не услышал.
      Окна лопаются, сразу все - как пузырьки на воде; битое стекло со звоном сыплется на ковры. Чернота врывается в зал через дыры - наглая, самодовольная, всеподавляющая и мучительно неуязвимая. Тейг застыл с раскрытым ртом. А Ильма смотрит на меня - она понимает. Потому что я рассказал ей всё. В её глазах нет ужаса, и это - самое страшное.
      Она и сейчас чудовищно прекрасна.
      Я тянусь за силой во все стороны, нащупываю линии. Но это бесполезно они отсечены. Единственная сила, которая мне доступна, у меня внутри.
      Выплескиваю её наружу; строю щит, но он тут же ломается. Чёрное всё ближе. Ильма, нет!!! Она задыхается. Она едва стоит на ногах...
      Кричу во вселенский рупор: ты не посмеешь! Тебе нужен я! Я, а не она.
      На миг, вместивший в себя безграничные просторы космоса, о н о настигает меня в мыслях. И теперь я знаю всё, что должен знать.
      Тянусь сквозь вакуумные барьеры и схватываю столько силы, сколько могу. Она даже не сопротивляется - она легко отдаётся мне. Бросаю всё, что есть, на Ильму. Это - светлая сила, она защитит. Она всегда будет защищать... не только от н е г о - от любых опасностей, подстерегающих человека в жизни. Теперь Ильма будет жить долго-долго. Как я.
      Если бы Тейг улетел, он тоже остался бы жив. Мне нет прощения.
      Меня швыряет прочь - в открытый межмировой проём, который я сделал сам. Сейчас меня нет. Я растворен в пустоте; я везде и нигде. И я ничего не могу - только ждать. Вот что значит быть тенью.
      Я даже не успел попрощаться. Не успел сказать, чтобы Ильма не теряла надежды!
      Глупо: разве осталось место для надежды среди триллионов ветвей? Только забыть. Забыть и не думать. Если бы я, конечно, мог.
      Зато я знаю, что с ней ничего не случится. Какое счастье: хоть в чём-то я уверен.
      Один в своей комнате. Здесь мало мебели. Никаких излишеств - только самое необходимое.
      Недостаточно устойчивые стены. Дерево впитывает силу, камень сдерживает её. Бетон и металл не могут ни того, ни другого.
      Какая разница? Вопрос времени, не более.
      Моросящий дождь за окном: унылая тоска природы по давно утраченной девственности. Вяло подыхают изувеченные сморщенные листья.
      Простое зеркало в коричневой деревянной раме. В нём - тощее вытянутое лицо человека, которому следовало умереть тысячи лет назад. Редкая поросль на подбородке. В глазах - одиночество светлячка на дне пустой закрытой бочки из-под вина. Волосы чёрные, как шерсть кошки, которую невозможно найти в тёмной комнате; как пучина страха.
      Как о н о.
      Этого человека не существует.
      Так и есть; всё очень просто. Я был един во всех ветвях, пока мне принадлежали три атрибута могущества. Когда я утратил их, я стал ничем. Я упал с дерева, как будто меня никогда не было. Люди, которые знали меня, больше никогда обо мне не вспомнят.
      Осталась только тень.
      Ильма! Ты, наверное, всё ещё королева Кариэмы; ты живешь в моём дворце и не помнишь, кто раньше был твоим королём. Ты не помнишь, как мы любили друг друга и клялись, что наша любовь будет вечной; не помнишь, как несколько лет ждала моего возвращения из ученичества на островах Дракона и как не хотела отпускать меня, когда я принял Вызов; не помнишь, какую цену нам пришлось заплатить на Эльбисе, чтобы мы могли быть вместе.
      Ты ничего не помнишь.
      Если однажды произойдёт чудо: я вернусь в свою родную ветку и мы снова встретимся, Ильма меня даже не узнает. Ихер Чамен? - напряжёт она память, нет, впервые слышу. Кто он такой?
      Это - тоже часть моей платы е м у. За её жизнь и безопасность.
      Люди видят меня, но не замечают до тех пор, пока я не замечу их. А когда я ухожу, то мгновенно исчезаю из их памяти и из их жизни. Не важно, зовут ли меня Ихер Чамен, Николай Крук или ещё как-то.
      Но бывают и исключения. Бывают те, кто замечают меня сами.
      Возможно, лучше бы их не было. Возможно...
      - Зачем ты пришла?
      Стоит надо мной - взволнованная, смущённая, испуганная. Птичка, нечаянно залетевшая в открытое окно чужой квартиры. Знакомый полумрак знакомого кафе, только музыка сейчас тише и ровнее. Это хорошо.
      А зачем ты сюда пришёл, спрашивает бездушная сталь, упрятанная под толстые кости черепа, но я не отвечаю.
      - Хочешь, чтобы я ушла?
      - Н-нет. Извини.
      - Значит, я могу присесть?
      - Если хочешь... да, садись.
      Теперь уже точно. Даже если она сейчас уйдёт, я не смогу выбросить её из головы. Значит, отсчёт начался. Сколько осталось? Неделя? Три дня? Или всего один?
      - Дурак, - говорит Лада.
      - Да, я дурак. Я действительно тебя впутал... кое во что. Я не хотел.
      - Ты расскажешь, в конце концов?
      - Может, выпьем чего-нибудь?
      - Прекрати!
      Боль несправедливой обиды. Если что, я не буду её удерживать. Я не смогу. Но Лада сидит и не спускает с меня глаз.
      - Если я расскажу правду, ты не поверишь.
      - Я попробую.
      - Нет. Не получится.
      - Тогда давай расскажу я.
      - Ты? - оказывается, иногда и я могу удивляться.
      - Ну вот, смотри. Я не знаю, конечно... Ну... может, ты кого-то убил. Может, даже не одного. И ещё у тебя есть какие-то... я не знаю... какие-то особенные способности. Ты работал на спецслужбу... на разведку какую-нибудь... Но ты что-то сделал не так. И сбежал. А они теперь тебя ищут, но ты прячешься. И думаешь, что если кто-то... ну, если ты будешь с кем-то, то они могут что-то сделать... Боже, я не знаю... я себя так глупо чувствую. Но ты сам виноват: ты же говоришь, что я не смогу поверить... Ну, хоть немножко похоже?
      - Совсем не похоже.
      - Ну так давай сам! Расскажи сказку.
      - Сказку?
      - Да. Только правдивую. Понимаешь?
      - Кажется, да, - если бы я знал, с чего начать...
      Но Лада вдруг перебивает - вспышка, стремительная экспрессия:
      - Нет! Постой! Пока я не передумала... Дай, я скажу!
      - Что?
      - Ты ведь думаешь, что я тебя приму за сумасшедшего? А я думаю, что это я сошла с ума. С того дня ещё, боже мой... Ты, наверное, не понимаешь... ведь не понимаешь? Я думала, мне это чудится... или у меня с глазами что-то. Ну, я не знаю... такого не может быть, да, но мне всё-таки кажется, что это правда. Поэтому я, наверное, смогу тебе поверить. Но сначала скажу я. Ник, у тебя...
      Слабый отзвук чего-то давно привычного. Заканчиваю за неё:
      - Это правда. У меня нет тени.
      Её звали Кори. Малорослая и нескладная, она смотрела на меня большими глазами - лягушонок, потерявший дорогу к родному болоту. Я почти случайно спас её от банды грабителей. У неё нечего было взять, но у них имелся и другой интерес.
      Кори увязалась за мной. Несколько раз я гнал её, но она возвращалась. Ей некуда было идти - так же, как и мне.
      Я не мог тогда думать ни о чём - кроме Ильмы. Множество раз пытался вернуться - и столько же раз убеждался, что это невозможно. В конце концов я устал.
      Постепенно я привык. Кори ничего не требовала от меня. Хватало того, что со мной она не была одинокой. Она нуждалась в ком-нибудь, кто всегда был бы рядом. Я, кажется, тоже.
      Была ночь, и в фиолетовом небе толпились чужие жгучие звёзды. Мы остановились на захолустном постоялом дворе, и там Кори предложила мне себя.
      Нет, не так. Это просто произошло, вот и всё. Лишь где-то вдалеке пролетела вялая мысль: ну вот, Ильма, я снова тебя предал.
      Потом мы спали - уставшие, но счастливые от того, что ещё живы. Наутро пошёл дождь, и мы вновь двинулись в путь по грязной просёлочной дороге.
      О н о застало нас под вечер. Было пусто и зябко; уже тогда что-то невыносимо будничное ощущалось в неотвратимом приближении черноты.
      Я отбивался от н е г о всеми силами, но их было слишком мало. Когда я понял, что есть только один выход - тот же, что и в прошлый раз - оказалось уже поздно.
      Она кричала. О, как же она кричала! Её лягушачьи глаза не отпускали меня до последней секунды. Даже после того, как все звуки смолкли, и только крохотная головка торчала наружу из ненасытной утробы мрака.
      Я приготовился принять последний бой, но о н о вдруг свернулось, опрокинулось в бездну небытия и оставило меня ни с чем. Дождь закончился. Из-за красных облаков предательски выползло солнце.
      Я ушёл из тех мест и добрался до города под названием Теркабид. Тогда я уже знал, что люди не замечают меня.
      В Теркабиде я познакомился с Анте. Она была статная; властность и уверенность в себе переполняли её. Она хотела обвинить меня в колдовстве, но я открыл ей имя истинного недоброжелателя. С тех пор мы виделись часто.
      Анте первая обнаружила, что у меня нет тени. Или не первая - возможно, для Кори это просто ничего не значило.
      Она задавала много вопросов и хотела докопаться до моей сути, но я ей не позволял. Однажды я сказал, что она утомила меня своим любопытством и я уйду от неё. Тогда она отбросила остатки высокомерия и стала просто женщиной.
      Нет, мы не спали вместе. Я боялся, что о н о может прийти вскоре после этого, и под разными предлогами отказывал ей. Мы так и не соединились - но о н о всё равно пришло.
      Анте тоже кричала, хотя о н о не коснулось её ни единым из множества своих бесформенных щупальцев. Но я уже знал, что делать, и не позволил е м у забрать её. Как и Ильма, она стала неуязвимой для е г о происков, но при этом навсегда ушла из миллионов миллиардов других ветвей. А я навсегда ушел из её ветки. Такова цена.
      Потом была Селия, мягкая и уютная - милый несмышлёный котёнок. Она ни о чём не спрашивала и всего боялась; во мне она нашла неожиданную опору и защиту. Я был для неё такой опорой почти половину местного года и уже поверил, что о н о наконец оставило меня в покое. Затем о н о вернулось и развеяло по ветру мои иллюзии.
      Меня выбросило в высокотехнологичный мир Альтакастры, но и там люди как и раньше не реагировали на моё присутствие. Так продолжалось довольно долго, пока я не повстречал Тьеру. Резкая и порывистая, с хищными чертами лица полная противоположность Селии и ничего общего с Ильмой. Я нечаянно сломал её транспорт, и она убила бы меня, если бы смогла. Но потом я помог ей достать новую машину, и Тьера меня простила.
      Я не думал, что у меня может что-то быть с такой женщиной - уж слишком она была не в моём вкусе. Но у нас было всё - и многое такое, о чём мы с Ильмой даже не помышляли. Вскоре я осознал, что не хотел бы её потерять, и тогда о н о настигло нас: история повторилась.
      А затем повторялась и повторялась снова. Несколько раз; десять; двадцать. Теперь уже несколько десятков - а может, сотню или больше. Я давно потерял счёт; по правде, я никогда его и не вёл.
      Однажды я изменил сценарий. Убедился, что она сама видит меня - и бежал, даже не узнав её имени. Уехал на другой континент и поселился в собственном доме с маленьким садиком. Надеялся, что таким способом обеспечу себе беззаботную жизнь. Наивный идиот!
      Каждый день, хотя бы раз, я ловил себя на мысли: что, если о н о пришло забрать её, а меня нет рядом, и некому её защитить?
      Наконец я сорвался с места и вернулся выяснить, как она там. Но я опоздал. Никто никогда не видел такую женщину. Пока я терзался сомнениями, о н о сбросило её с дерева - а я так и не узнал, как её звали.
      Больше я не позволял себе подобного легкомыслия. Если ты обучался на островах Дракона, ты не сможешь просто так сложить с себя ответственность за окружающих. Даже если они тебе - никто.
      Иногда я спрашиваю себя: что объединяет всех этих женщин? Почему именно они, а не другие, замечают меня?
      Не знаю, что между ними общего, если это вообще имеет значение. Разве что одно: все они были не похожи на Ильму.
      Лестница: прямые безликие ступеньки. Беспочвенная гордость нахальных граффити - их вызов обращён в никуда. Одинокое, отрешённое от мирской суеты эхо.
      Плавный поворот ключа.
      - Вот здесь я и живу, - говорит Лада.
      Переплетение линий - как переплетение судеб. У каждого предмета - своя судьба, но людей это никогда не интересовало. Избыток лишних стыков: ещё одна человеческая глупость. Пока не важно.
      Плащ сиротливо повисает на вешалке.
      - Ну, пройдём в комнату, или так и будешь стоять?
      - Идём.
      Двери, которые ничего не закрывают; круглая лампа под потолком недавно там жил паук, но Лада этого не помнит.
      Она в кресле. На ней короткая чёрная юбка и голубая кофточка - просто, без излишеств.
      Удар из угла - направленный взрыв во лбу. Нет, разве так можно?! Упругие волны: они давят, они идут во все стороны. Продалбливают дыру в черепе и вонзаются в мозг. Серая каменная фигурка всадника на телевизоре.
      - Убери это!
      - Что такое, Ник?
      - Убери!!! Выбрось!
      - Да чего ты...
      - Нет. Сиди! Я сам.
      Всадник в моей левой руке. Она пылает! Линии разбегаются, многократно перекрещиваются: узел, что проходит сквозь неисчислимые измерения. Люди не понимают, с чем имеют дело. Я... а-а, как же больно!
      Окно: прямо туда.
      Фигурка встречается с асфальтом и разбрызгивается множеством осколков. Линии расплываются; стык теряет целостность. Теперь легче.
      В груди - привычное тук-тук:
      "Помнишь? Я здесь!"
      Ещё бы я мог забыть.
      - Ник, ты ненор... - Лада осекается. Она прочитала всё у меня на лице.
      - Извини. Он был тебе дорог?
      - Это от папы.
      - Ему не место здесь.
      Она плачет. Непонимание и беспомощность - но кто виноват? С силой нельзя шутить, даже если ничего о ней не знаешь. Особенно - там, куда вот-вот наведается в гости другая её сторона.
      Сохраняй контроль, человек!
      - Мне не надо было сюда приходить?
      - Не знаю... Ник! Можно, я буду откровенна?
      - Конечно.
      - Ну... ты не псих из дурдома, я верю. Но я боюсь тебя. Очень боюсь. Именно так, как боятся психов. Ну, когда не представляешь, чего от человека ожидать.