– Но я же сам его… Он там весь в крови лежал!

– Ну и что? Послание он записал раньше. Автоматика отослала. Корабль мог и на автопилоте куда-нибудь умотать, если он его запрограммировал… Всякое возможно.

– Да, – согласился Квалин. – Возможно.

– Ты послушай. Он там… разные вещи говорит. Может, врет, а может, и нет. Ты эти дела лучше меня знаешь – вот и разбирайся.

– Ладно… Разберусь. Спасибо, Толик!

– Только не тяни с этим. А как послушаешь…

– Ага – отправлю по назначению.

– Ну, все тогда. Держись и поправляйся скорее! А с другой стороны, можешь и не спешить – если не хочешь, чтобы декаэн тебя быстро заграбастал.

– И то мысль… Ну, бывай!

Как только дверь за Сундуковым закрылась, Квалин распахнул тумбочку, сунул карту в проигрыватель и включил воспроизведение.

«Здравствуй, Квалин!

Надеюсь, ты получишь это сообщение. Хотя, конечно, ты будешь не первым, кто его услышит. Но я рассчитываю, что оно все-таки дойдет до тебя. Почему я обращаюсь к тебе? Потому что мы с тобой похожи, Квалин. И мне нравится с тобой работать. Ты – профессионал, который если уж берется за что-то, то делает все, что может… и даже то, чего не может. Таких людей мало – за всю жизнь я знал лишь нескольких. Но именно с тобой меня занесло на „Призрак". Так что именно тебе я хочу раскрыть некоторые секреты.

Так вот, если ты слушаешь это, то произошли по крайней мере два события. Первое: мы все-таки рванули „десять-ка" и разнесли штуковину Предшественников на белые шарики. И второе: Койтля Диранста больше нет. Это не значит, что я умер… хотя всякое возможно. Это только значит, что ты никогда больше не встретишь человека с этим именем. Когда выслушаешь до конца, ты поймешь, почему я должен исчезнуть.

Я хочу рассказать тебе легенду, Квалин. На роль главного персонажа не претендую – это слишком большая честь для меня. Им будет, конечно же, „Призрак", а я возьму себе роль рассказчика. И как всякий порядочный рассказчик, я могу позволить себе немного приврать и преувеличить. Тебе интересно, где и в чем? Но ты же разведчик, Квалин! Думай, анализируй – и найдешь ответ. А можешь и не искать – ведь это уже легенда.

Итак, легенда о спящем призраке.

И все-таки, чтобы соблюсти хронологию, мне придется начать с себя. Дело в том, что я довольно давно начал сотрудничать с Имаком Чанхиуном. Я подчеркиваю: именно с Чанхиуном, а не с „Хейгорном". Ты ведь понимаешь, что это не одно и то же. Хотя, надо сказать, когда-то Чанхиун был в весьма приятельских отношениях с отцом Канеха. Даже больше: Хейгорн-старший одно время подумывал передать власть ему, а не своему сыну. Но однажды они повздорили, и президент поменял планы. А потом уже компания разделилась на два лагеря: тех, кто за президента, и тех, кто за главного специалиста.

Но я отвлекаюсь. Я был агентом Чанхиуна и добывал для него информацию любыми способами и средствами. И в конце концов он доверил мне доступ к своему банковскому счету. Если мне нужны были деньги на текущие расходы, я мог войти под гостевым кодом и снять нужную сумму. Так выходило быстрее и удобнее, чем если бы я каждый раз испрашивал денег у Чанхиуна. Он был человеком дела – ему был важен результат, а я этот результат обеспечивал. Конечно, если бы я снял слишком много, он узнал бы об этом в ту же секунду. И сделал бы так, чтобы больше у меня подобного желания не возникало. Но мне и в голову не приходило злоупотреблять. Пока я был с Чанхиуном, я мог не волноваться о будущем. Так чего же мне портить жизнь своему покровителю? Лучше синица в руках, чем журавль в небе, как вы говорите.

С некоторых пор у меня завязались отношения и с „Интергалактик". Собственно, я связался с ними тогда, когда две фирмы начали серьезно конкурировать. Если уж называть вещи своими именами, то я шпионил для Чанхиуна у „интеров". При этом я иногда сдавал им разработки, стратегически не слишком важные, чтобы еще больше войти в доверие. Чанхиун знал об этом и не возражал – лучше пожертвовать малым, чтобы потом получить большее. В общем, „интера" ни о чем не подозревали, и все складывалось неплохо. При этом, не забывай, официально я состоял в Обществе свободных ученых и выступал за науку, свободную от коммерции. Ну вот… а потом мы наткнулись на „Призрак".

Не думаю, что Уинслоу тебе рассказала, но, может, ты и сам догадался, что я соврал тебе. Я ведь ни разу не назвал имя бедняги, который первым побывал там и вернулся назад. Я мог, конечно, придумать какое-нибудь имя, но не стал. Тем беднягой был я, Койтль Диранст. Это я лазил по „Призраку" и притащил с него ключ и образец.

А вот в другом я не врал. Когда я очнулся, то действительно не помнил ничего. Я смотрел обрывки записей и спрашивал себя: неужели я правда был там? Глядел на артефакты, пытался вспомнить, где и как их нашел… и ничего не получалось! И я понял, что не успокоюсь, пока не выясню все. А выяснить можно было только одним способом: отправиться туда еще раз.

Тут как раз случилась заварушка, я тебе рассказывал: когда группа ученых из Общества переметнулась к „интерам". Не буду вдаваться в подробности, но ситуация вышла такая: или я сейчас же отдаю „интерам" артефакты и получаю за это деньги, или чуть позже они их заберут сами, а я останусь ни с чем. Естественно, я выбрал первое. Потом объяснил расклад Чанхиуну, и он вроде бы понял. Это было, когда „Призрак" уже улетел из первого места, но еще не появился в нынешнем. Никто не знал, что он снова объявится, так что ценность ключа на тот момент была весьма сомнительной. Для Чанхиуна, я хочу сказать, но не для меня, ведь была еще постройка в Такла-Макане! Так что я похитил ключ, рассчитывая отправиться туда. А потом „Призрак" обнаружился снова.

Можешь представить, Квалин, какие чувства двигали мной. Я сразу начал прикидывать, как мне попасть на него. И лучше всего, конечно, было бы, чтобы Чанхиун снарядил экспедицию, а я стал ее участником. Так что я тут же связался с Чанхиуном и высказал ему свои соображения. Соображения были довольно туманные… Но я старался подать их так, будто от „Призрака" зависит судьба всего Кумбиэна. Насчет источника и его полей я мог только гадать, но что касается энергетической мощи – это уже тогда было неоспоримо. Плюс я слышал, что „интера" начали разработку какого-то проекта на основе образца, но пока не мог добраться до документов.

В общем, я убедил Чанхиуна, что „Призрак" неплохо бы заполучить. Но к тому времени до него уже добрались вы, разведчики. Я полез в галактическое право и выяснил, что при определенных условиях Совет может дать крупной компании эксклюзив на исследование. Тут же кинул идею Чанхиуну. Он одобрил, как-то сумел убедить Хейгорна, тот выделил деньги – и мы быстро это провернули. А тут мне наконец удалось добраться до записей по „Мозговому штурму". Я, конечно, сразу скинул все Чанхиуну. Квалин, я тогда пищал от радости, как вы говорите! Потому что, как только бы он это увидел, то понял, что мы получаем не просто огромную мощь, но такую силу, какой еще никогда ни у кого не было! Ради этого сумма за эксклюзив была смехотворной! Теперь он снарядит экспедицию, я отправлюсь вместе с ней, думал я, и все будет замечательно…

А утром Чанхиуна не стало, и я испугался. В одночасье рухнул мир, в котором я жил много лет. Я впервые почувствовал, что мы столкнулись с силами, о которых раньше ничего не знали… Не подозревали даже, что они существуют. А теперь, связавшись с „Призраком", мы что-то нарушили – и они вмешались в нашу жизнь. Мне стало страшно, как никогда еще не бывало! Казалось, я схожу с ума… Может, только поэтому я решился сделать то, что сделал.

Я создал счет в банке на выдуманное имя. Потом подключился к счету Чанхиуна под гостевым кодом и попросил перевести большую часть суммы на этот новый счет. Я думал, у меня ничего не выйдет. По идее, гостевой код должен был закрыться после смерти хозяина. Но Чанхиун то ли не учел чего-то, то ли не успел. Вот так за секунду я стал владельцем огромного состояния.

Наверное, я и правда сумасшедший. Хотя и говорят, что настоящий безумец никогда не назовет себя таковым. Но скажи: какой нормальный человек, получив в распоряжение миллиарды, станет после этого думать о „Призраке"? А я думал, Квалин! Думал, что теперь, когда всем заправляет Хейгорн, я на него уже не попаду. Во всяком случае, легальным путем. А кроме того, я боялся, что если влезу куда-то не туда, то от меня избавятся так же, как от Чанхиуна. Те самые силы, с которыми связан Кейвон Хаймс! И еще ключ: я уже знал, что он действует на меня, и во многом мое стремление на „Призрак" порождено им. Тогда я вспомнил про нее, с которой все началось. Я не мог попасть на „Призрак", зато мог наконец проникнуть в нее. Но не осмелился идти сам – и тогда, Квалин, я связался с тобой. Если бы все прошло удачно, то потом я предполагал исчезнуть. Подкорректировать внешность и появиться в новом месте, имея в распоряжении деньги Чанхиуна. Но вышло так, как вышло.

Остальное ты, в общем, знаешь. Есть только еще пара моментов, на которых я хочу остановиться.

Я пытался понять, что произошло, когда я впервые побывал на „Призраке"… до сих пор пытаюсь. Ведь для того чтобы отключить источник, когда он активирован, требуется огромное усилие воли. Что же заставило меня совершить это усилие? И вот о чем я сейчас думаю. Мы все время рассуждаем о том, что „Призрак" может сделать нам. Принесет он нам пользу или вред? Но мы забываем о простой вещи. Он создавался не для нас, а для существ, скорее всего абсолютно не похожих на нас. Поэтому то, что мы считаем пользой или вредом, для них может вообще ничего не значить. Быть всего лишь побочным эффектом, который не имеет ничего общего с настоящим предназначением.

Так вот: об этом поле, которое генерирует источник. Которое, как мы знаем, может подавлять или перенаправлять волю с элементарной легкостью. Но это мы можем так его использовать. А что оно для них? Что, если для них это поле – просто естественная среда обитания? Та, в которой они чувствуют себя комфортно… как мы – в кислородно-азотной атмосфере один к четырем? А если так, то, может, „Призрак" – это что-то вроде большой камеры анабиоза? Камеры, в которой они могут сохраняться в целости миллионы и миллиарды лет. И когда мы включаем источник, то он сначала воссоздает вокруг себя естественную среду, а затем возвращает чужаков к жизни. Так может, Квалин, я и увидел их – не дурацких „защитников", которых порождаем мы сами, а их в настоящем облике? И именно это испугало меня до полусмерти?

А может, предназначение „Призрака" в чем-то совсем ином. Как бы то ни было, всю правду мы не узнаем никогда – и это еще одна причина бояться. Но, Квалин! Я хочу, чтобы ты понял меня до конца. Мне страшно так, что меня всего трясет, как вы говорите. Но я не прощу себе, если мы просто взорвем его, а я так и не узнаю… пусть не всю, но хотя бы часть правды. Именно поэтому я не рассказываю это тебе сейчас. А оставляю сообщение, которое ты получишь после того, как все будет кончено.

Мы договорились, что я выброшу ключ в деформ. Сейчас, когда я это записываю, ты отдыхаешь внизу, а ключ лежит здесь рядом. В ящике, спрятанный под экраном. И я не выброшу его. Я возьму его с собой, потому что, несмотря ни на что, хочу включить источник. Я не говорю этого тебе, Квалин, – ведь тогда ты свяжешь мне руки и ноги и пойдешь на „Призрак" сам. Но я хочу, чтобы ты узнал все позже, когда меня рядом не будет. Мы дойдем до источника, я вставлю ключ и увижу, что произойдет. А потом…

Да, Квалин, потом. На словах это так просто! Но вот мы бежали с Чундрауда, и ты утащил с собой ключ. И спросил меня: а ты бы удержался? Я сейчас задаю себе тот же вопрос. Допустим, включив источник, я получу возможность контролировать волю окружающих. А потом я должен запустить бомбу и все взорвать. Звучит просто – на словах. А на деле? Сейчас, слушая мои откровения, ты наверняка уже знаешь ответ. Я же, записывая их, могу сказать только одно.

Смогу ли я удержаться? Честно, Квалин: я не знаю!

А ты – смог?»