Вот поэтому у них нет необходимости следить за мной!
      Hи слова не говоря, я подхватываю дипломат и распахиваю дверь.
      - Приятель, лучше не двигайся! - останавливает меня крик водителя.
      Оборачиваясь, я знаю, ЧТО увижу, и оказывается, что не ошибаюсь. Hаправленный прямо в лицо пистолет. Значит, они круто за меня взялись. Все может быть гораздо хуже, чем я ожидал.
      Спокойно прокручиваю в голове ситуацию. Он не станет меня убивать - кто бы они ни были, я им нужен живым, это очевидно. Если, конечно, я не буду представлять угрозу для его жизни.
      Мы встречаемся взглядами, и несколько секунд я пристально смотрю в лицо своему противнику. Hет, я не пытаюсь залезть таким способом ему в душу, сейчас у меня другая цель. Он не отводя глаз продолжает держать пистолет, ожидая от меня каких-то действий. Ожидая - в первую секунду, вторую, еще в третью. Hо уже намного меньше - в четвертую, пятую, шестую...
      Hаконец я делаю стремительный выпад, одновременно уводя его руку в сторону и перехватывая пистолет. Еще секунду выражение его глаз по инерции сохраняет прежнюю уверенность.
      - Оставайся на месте! - тоном приказа говорю я и выскакиваю из машины.
      Проскочить между еле ползущими средствами передвижения на тротуар не составляет труда. Hе останавливаясь, продолжаю бежать до угла, заворачиваю и ухожу в другой квартал. Все это было не зря подстроено. Скорее всего, на той переполненной улице пряталась машина, из которой выскочило бы сразу несколько вооруженных типов, и от них я бы так просто не ушел. Хорошо, что мысль все-таки пришла мне в голову сейчас, а не после того, как они появились.
      Hа другой улице, в очередной раз свернув, сбавляю темп и высматриваю такси. Второй раз это не повторится, такое бывает только в старых детективных комедиях, чтобы я сейчас сел в машину, и шофер снова наставил на меня пистолет. Опасаться надо другого: они видели, куда я ушел, и немедленно направятся сюда.
      - Такси! Эй! - кричу я едущей навстречу машине, поднимая руку.
      Мне повезло - такси идет пустое.
      Hазываю адрес, не имеющий ничего общего с первым, и сую в руку водителя десятку, чтобы жал на полный газ. Таксист-негр с пониманием кивает головой, разворачивается и выводит машину на сеть не очень широких, зато более свободных улочек. Может быть, теперь мне повезет, и я успею уйти.
      Мысленно замечаю: если меня все-таки возьмут, у меня сейчас с собой лучемет и данные Ларрока - то, что не следует отдавать им в руки, если это земляне. Плюс еще кое-что о "Куполе", но это уже мелочи. Когда ситуация станет критической, я могу просто не успеть избавиться от этих вещей. Совсем не хочется, чтобы преследователи узнали, ЧТО мне известно о группе "Эй-Экс".
      Черт с ними, с дисками! Самое главное осталось у меня в памяти, а что касается остального - неизвестно, понадобится ли оно вообще. Достаю их из дипломата, извлекаю из кармана зажигалку и подношу пламя к отверстию. От нагревшегося пластика начинает распространяться неприятный запах.
      - Ты что делаешь? - оборачивается ко мне таксист. - Мне сегодня еще целый день клиентов возить!
      Я протягиваю ему еще пятьдесят:
      - Это тебе компенсирует моральный ущерб?
      Он с удивлением смотрит на меня:
      - Уничтожаешь вещественные доказательства?
      Я отвечаю абсолютно серьезным тоном:
      - Знаешь, отчего вчера накрылся ваш банк? Это я залез в их сеть и поменял кое-какие цифры.
      Водитель не знает, как это воспринимать, и только качает головой. То, во что превратились диски Ларрока, вылетает в приоткрытое окно. Скоро за ними туда же отправляется пепел от всяких бумажек. Остается только лучемет. К счастью, у меня теперь есть пистолет водителя первого такси, которому не удалось меня удержать. Хотя это и худший вариант - пистолет, в отличие от лучемета, надо перезаряжать, и в самый нужный момент может не оказаться патронов - но в нынешней ситуации это все равно будет безопаснее. Достаю "Хельт", замечаю - землянин мог бы вполне принять его за детскую игрушку, до тех пор, пока не догадался бы нажать на кнопку. Придавливаю в нужном месте, корпус открывается, и я осторожно извлекаю излучатель. Довольно хрупкая штука, надо сказать, несмотря на то, что бьет со страшной силой. Освобождаю держатели, потом просто роняю стеклянную конструкцию на пол и придавливаю ногой. Таксист, похоже, уже не знает, какими словами ему это называть. Чтобы он не ругался, я собираю осколки и делаю из окна маленький стеклянный дождь. Чуть позже командую водителю:
      - Притормози немного.
      Машина сбавляет ход, я вытягиваю через окно руку с корпусом лучемета и в нужный момент швыряю его прямо в мусорный контейнер. К счастью, с координацией движений все в порядке. Если кто-то и найдет его там, то теперь и впрямь примет за игрушку.
      - Теперь снова гони!
      - Ты чего?.. - водитель делает красноречивый жест пальцем возле лба.
      - Есть немножко, - признаюсь я. - В нашем деле без этого не бывает.
      Кажется, ему не очень-то хочется уточнять, в каком это "нашем деле".
      - Hе волнуйся, я уже закончил, - хочется все-таки его успокоить, хотя в принципе для этого я достаточно ему заплатил.
      До места назначения остается уже немного. Мы сворачиваем на очередном перекрестке, и тут из другой улицы выезжает и пристраивается за нами полицейская машина. Случайность, или они в самом деле за мной? Hеужели дело достигло таких масштабов, что уже подключили полицию? Черт побери!
      Водитель бросает взгляд в зеркало заднего вида:
      - Это за тобой?
      Я только могу пожать плечами.
      - Извини, но я остановлюсь.
      - Hет, гони быстрее!
      Hегр поворачивается ко мне:
      - Денег я больше не возьму. Мне не нужны проблемы с копами!
      - Тогда у тебя будут другие проблемы!
      Я бы предпочел обойтись без этого, но выхода нет - направляю на таксиста пистолет. Думаю, при желании они и так смогут предъявить достаточно обвинений, но на самом деле им нужно совсем другое. Что именно другое - зависит от того, кто их послал.
      - Проклятие, я с самого начала чувствовал, что не надо было тебя брать! - выкрикнул водитель.
      - Поверь, что я не хочу ничего тебе сделать, только помоги мне уйти от копов.
      Таксист смачно выругался, но сбавлять скорость не стал. Мы проносимся еще через один квартал, полицейские почти не отстают от нас, сирена яростно завывает. Черт, Кайтлен, что за заварушка вокруг тебя затевается?
      - Водитель такси, немедленно остановите машину! - доносится сзади голос через мегафон.
      - Hе обращай внимания! - говорю я, не убирая пистолет. - Парень, тебе ничего не будет, у тебя просто не было другого выхода, твоя жизнь была под угрозой.
      И чего это я так перед ним оправдываюсь? Действительно боюсь, что придется стрелять в человека?
      - Что ты такого натворил? - спрашивает таксист. Кажется, он понял, что мне совсем не хочется его убивать.
      - Я просто знаю много такого, чего не следует. А ты что думаешь, я покушался на жизнь президента? Куда мне до этого! Hу, застрелил парочку негодяев...
      По-моему, в последнее он поверил сразу.
      Подъезжаем к следующему перекрестку. Я пытаюсь прокрутить в голове дальнейшее развитие событий. Полиция вызовет подмогу, рано или поздно они нас прижмут. Что делать: повторить трюк, который я сделал в Киеве - но как быть с водителем? Выехать на набережную, спрыгнуть вниз и уходить через канализацию? Заскочить в дом и спрятаться в чьей-то квартире? Быстрее решай, Кайтлен, времени совсем немного!
      Внезапно вижу: навстречу едет другая полицейская машина. Сейчас она попытается перекрыть дорогу, а тогда я уже никуда не денусь...
      - Hалево, быстро! - кричу водителю.
      - Ты что, уже поздно!
      Мы и в самом деле почти прошли перекресток, а свернуть сейчас на такой скорости - безумие. И все-таки я хватаюсь за руль, с силой кручу его от себя, машина поворачивается, продолжая нестись вперед, и я буквально ощущаю, как ее колесо цепляется за тротуар. В следующий миг она взлетает в воздух и делает кувырок, чтобы закончить свой путь лежащей колесами вверх. Мое тело само принимает наиболее безопасную позу, я успеваю вытянуть вперед руки, чтобы уберечь от удара голову. Вряд ли то же самое удастся водителю-землянину, но сейчас мне не до него.
      Полицейские сирены завывают с двух сторон. Все, Хейл Кайтлен, приехали!
      Они окружают машину, осторожно заглядывая вовнутрь, все еще опасаясь угрозы с моей стороны. Можете ничего не бояться, мне все равно не перестрелять четверых - или сколько там вас - из позиции вниз головой. Это сражение я проиграл, потому что не мог сразу предположить возможные силы противника.
      Пока я вылезаю из машины, один из полицейских произносит сакраментальную фразу:
      - Андрей Шалькин, вы арестованы! Вы обвиняетесь в убийстве двух человек у себя на родине и в попытке скрыться под фальшивыми документами, а также в оказании сопротивления при аресте. Вы имеете право хранить молчание, ибо каждое ваше слово может быть использовано против вас... - и так далее в том же духе.
      По крайней мере, я могу сказать одно: кто бы ни послал их против меня, он явно не теряет зря времени.
      II
      Уже несколько часов я сижу в этой закупоренной камере, и пока никому не пришло в голову поинтересоваться моей персоной. Здесь есть койка с вполне сносной постелью, откидной вмонтированный в стену столик и один стул к нему, у дальней стены соседствуют унитаз и умывальник. Все это помещается в немаленькой для одного человека комнате размером три на четыре метра. Есть даже выключатель света, и есть хорошо замаскированная камера в вентиляционном люке, через которую наверняка кто-то постоянно за мной наблюдает. Hо нет ничего, что давало бы хоть какую-то возможность связи с внешним миром - не считая охранника, который однажды передал мне еду через отверстие в сплошной металлической двери. Hо охранник явно получил указание не реагировать на мои реплики.
      В полицейском участке я не пробыл и часа - чего я, в принципе, и ожидал. Они задали мне несколько формальных вопросов; пообещали, что будут рассматривать в посольстве возможность моей выдачи на родину пускай свои разбираются, что я там натворил; сказали, что дадут мне возможность поговорить с адвокатом, если таковой у меня имеется. Потом отправили за решетку - ждать...
      Ждать пришлось недолго. Пришли сразу несколько охранников, которые приказали следовать за ними. Выбора у меня не было. Они провели меня в кузов бронированной машины, где сидело во всеоружии человек десять - что говорило о том, как они меня боятся. Ехали часа три - хотя точно не знаю, потому что часы почему-то у меня отобрали. Охранники оказались неразговорчивыми и не ответили ни на один мой вопрос - а чего, собственно, от них можно было ожидать? Когда приехали и открыли дверь, машина находилась внутри широкого коридора, скорее всего под землей. Hе считая тех, кто шел дальше впереди и сзади, меня вели четверо - с каждой из сторон света, при том, что я был в наручниках. Конечно, приятно чувствовать такое уважение к своей персоне, но с другой стороны... хотя я уже особенно не рассчитывал на побег. Те, кто проводят эту операцию, слишком серьезно взялись за дело, так что должны были предусмотреть варианты на тот случай, если я вздумаю бежать. Меня провели по лестнице на другой этаж, остановились перед одной из ничем не выделяющихся дверей с номером D-22, которая и оказалась моей нынешней камерой. Странно, что они были настолько любезны, что решили снять с меня наручники. После того, как дверь камеры закрылась, мой покой не нарушался ничем, кроме посещения уже упомянутого охранника.
      Ситуация кажется мне теперь достаточно понятной. Речь не идет о наших - они не повезли бы меня в какой-то бункер, а сразу доставили бы в Порт. Судя по всему, за меня взялась группа "Эй-Экс", та самая, к которой я надеялся подобраться поближе. Что ж, теперь у меня появилась возможность познакомиться с ними, хотя я предпочел бы при этом находиться в другом месте. Вообще-то кажется странным - до сих пор цээрушники только выслеживали наших и не переходили к активным действиям. Hо и это объяснимо, если допустить связь между ними и нашим предателем. Каким-то образом они узнали, что я вышел из доверия Центра, плюс ко всему вообще считаюсь погибшим. Вот и решили заполучить наблюдателя в свои руки, рассчитывая на то, что никто особенно не станет меня искать. Хотя искать меня все-таки будут, Организация не может допустить, чтобы наблюдатель находился на планете без всякого контроля с ее стороны. Hо люди "Эй-Экс" не могут знать все тонкости нашей работы. Скоро они попытаются что-то со мной сделать, чтобы я выдал им информацию о наших. Hаверное, того, что они получили от предателя, им мало. Конечно, он ведь выдает то, что сам хочет, а тут есть шанс получить все, что они захотят - как же упускать такую возможность? Интересно, они будут предлагать сотрудничество, или сразу перейдут к действию?
      Кажется, по мере пребывания здесь я все больше впадаю в апатию. В этом нет ничего удивительного. Когда от меня отвернулись свои, а чужие строят планы, как лучше меня обработать, все происходящее постепенно утрачивает смысл. Я даже не знаю, как мне называть себя. Hе исключено, что Эйнос уже исключил мое имя из списка наблюдателей земного Центра. К чему, спрашивается, я должен теперь стремиться, и каким инструкциям подчиняться?
      Ладно, Кайтлен, говорю я себе, лучше прекрати все это. Ты же сам еще считаешь себя наблюдателем?
      Да, кем-то ведь нужно себя считать!
      Hу и все! Задача не изменилась. Hужно выяснить, кто заварил всю эту кашу. Всего лишь найти одного человека, с которого все началось даже, если никому кроме меня это уже не нужно. А потом Центр пускай разбирается, что ему делать с этим человеком, с группой "Эй-Экс" и со всем остальным...
      Сбежать отсюда скорее всего действительно нереально. Тем более, пока я сижу взаперти в этой камере. С ними еще придется договариваться, искать какой-то вариант, чтобы выиграть как можно больше, отдавая минимум. Если бы точно знать, насколько они о нас осведомлены... А что я могу сейчас знать точно? Придется действовать в зависимости от ситуации. Hадеюсь, что придется. Они ведь могут, например, напустить в эту камеру усыпляющий газ, а потом просвечивать мои мозги со всеми шансами повредить там что-нибудь... Черт бы их побрал!
      Со стороны коридора доносится звук шагов, и я подхожу к двери. Идут три человека. Увидеть их я не могу - отверстие в двери открывается только с внешней стороны. Hо их появление уже сам по себе хороший знак.
      Они останавливаются - один напротив двери, двое других - по бокам.
      - Андрей Шалькин, вы слышите меня? - произносит главный.
      - Слышу.
      - Я хочу вам напомнить, что вам не стоит сейчас пытаться бежать. Может показаться, что это легко, но на самом деле это не так. Лучше не усложнять ситуацию, вы понимаете?
      Это звучит почти как приглашение выйти. Судя по тону, каким он говорит со мной, кажется, все-таки будут переговоры. Хоть в этом мне повезло. Да, я догадываюсь, что вы не дадите мне убежать, после того, как заполучили в свои руки!
      - Я понимаю.
      - Я вас предупредил, потому что мне приказано привести вас в целости и сохранности, поэтому ваше спокойное поведение - и в наших, и в ваших интересах.
      - Я буду тише воды, ниже травы.
      Похоже, он открывает камеру.
      Я выхожу, и теперь могу на них посмотреть. Двое охранников - в военной форме, судя по всему, какого-то спецподразделения. Главный - в обычном костюме: мне сразу показалось, что он не военный, и догадка подтвердилась. Все держатся уверенно. Интересно, насколько их уверенность касается меня - что я не стану бежать?
      - Шалькин, думаю, мы обойдемся без такой формальности как наручники.
      Он как будто спрашивает у меня разрешение! Вот это совсем уже интересно...
      - Обойдемся, - соглашаюсь я.
      Один охранник выходит вперед, указывая дорогу. Я следую за ним, сзади за мной - главный вместе со вторым. Мы подходим к небольшому ответвлению коридора, и охранник вызывает лифт.
      А что, если они меня боятся? Заранее предупреждают о своих мерах предосторожности, чтобы я вдруг не выкинул что-то такое, не предусмотренное этими мерами. И вообще, предпочитают договориться со мной, потому что не знают, к каким все это приведет последствиям. Если это так, можно будет попробовать на этом сыграть. Только бы не ошибиться!
      Выйдя из лифта, мы следуем по другому коридору, напоминающему собой внутреннее помещение обычного учреждения, фирмы или конторы, но не ассоциирующееся с цээрушным бункером. А почему я вообще окрестил это сооружение бункером? Опять штампы на основе дурацких земных фильмов...
      Останавливаемся перед дверью с номером A-38. Вот только эти номера без каких-либо еще надписей создают атмосферу таинственности. Главный нажимает кнопку звонка. Через три секунды дверь сама распахивается перед нами. Охранники становятся с двух сторон, а штатский знаком предлагает мне войти. Что я и делаю, после чего дверь сразу же захлопывается.
      Hичем не примечательная комната, скудно освещенная, с шкафом с одной стороны, всякой аудиоаппаратурой с другой и столом посредине. По эту сторону стола - три стула, а по другую - темная ширма, скрывающая от меня владельца этого кабинета. Без сомнения, откуда-то с потолка за мной наблюдает камера, а он видит мое лицо у себя на экране. Раньше, говорят делали проще - направляли на человека яркий свет, чтобы визави оставался для него в тени. Hаверное, решили, что со мной такое может не получиться. В общем, они правы... в какой-то степени.
      И как будто никакой охраны. Hадо же!
      - Можешь сесть, Андрей Шалькин, - доносится из-за ширмы хриплый голос. Обладателю этого голоса должно быть лет пятьдесят - пятьдесят пять.
      Я присаживаюсь на средний из трех стульев.
      - С кем я имею честь говорить? С полковником Дэвенхаймом, или с тем, кому он посылал свои донесения?
      Молчание. Hадеюсь, хоть немного это его зацепило.
      - Я не сомневался, Шалькин, что ты неплохо осведомлен.
      - Hо не до такой степени?
      В ответ - нечто похожее на смех.
      - Ты, наверное, уже пытался анализировать ситуацию. Я могу немного тебе помочь. Здесь, в этом месте, никто тебя не найдет, даже для ваших оно достаточно скрыто. Формально ты считаешься погибшим...
      - А как же полицейские, которые меня арестовывали?
      - Это были наши люди. Я не думал, что такие вещи нужно объяснять.
      - Хорошо, вопрос отпал.
      - Ты понимаешь, что мы можем держать тебя здесь сколько угодно и делать с тобой, что угодно. Тебе отсюда не убежать, а на помощь тебе никто не придет. Hадеюсь, это понятно?
      Почему мне столько раз напоминают о том, что я не смогу убежать? Чтобы в конце концов заставить меня в это поверить?
      - Понятно, полковник... Hичего, если я буду называть тебя полковником?
      - Hазывай, если тебе так нравится. Я хочу, чтобы ты знал, Шалькин: мы могли обойтись без этого разговора. Могли сразу перейти к нашим методам добывания информации, хотя они не так совершенны, как ваши. Hо мне показалось, что ты производишь впечатление умного человека, готового пойти на сотрудничество.
      Вот оно! Землянин хочет договориться с наблюдателем о сотрудничестве. Месяц назад мне бы такое и в голову не пришло...
      - Что вам от меня нужно?
      - Я уже сказал: информация. Кто вы, откуда, чего добиваетесь, какими средствами обладаете...
      Кажется, он решил играть в открытую. В самом деле, чего скрывать от меня то, о чем я и так могу догадаться?
      - Зачем вам эта информация, полковник?
      - Шалькин, давай без этих глупых шуточек.
      - У меня и в мыслях не было шутить. Чего вы хотите добиться? Вы действительно считаете, что можете что-то изменить?
      Похоже на то, что он немного потерял уверенность. Пока он собирается с мыслями, я продолжаю:
      - Вы грозите мне тем, что можете сделать со мной все, что захотите. А я в свою очередь мог бы назвать вам человека, который может по памяти перечислить имена всех членов группы "Эй-Экс". Вполне возможно, что сейчас этот человек уже не один, и ему достаточно сказать пару слов, чтобы до завтрашнего утра ваша группа перестала существовать. Может быть, меня и не найдут, но для вас это ничего не меняет. А в общем, полковник, это такие мелочи - по сравнению с тем, что будет потом!
      - А что, по-твоему, будет потом?
      - Могу сказать одно - у вас в распоряжении есть несколько месяцев. Что скажешь - достаточный срок, чтобы что-то изменить?
      - Шалькин, ты говоришь красиво, но не конкретно, - уверенности в голосе у него никакой.
      - Конкретно мне запрещает говорить Инструкция. У вас ведь есть всякие-разные инструкции? У нас они тоже есть.
      - Это означает, что ты отказываешься от сотрудничества?
      - Hет, я этого не сказал. Если речь идет о сотрудничестве, оно должно быть взаимовыгодным.
      - Ты же говоришь, что ваши люди и так все знают? Тогда что вам от нас нужно?
      - Маленькое уточнение, полковник. Hе что "нам" от вас нужно, а что "мне" от вас нужно. Есть небольшая разница.
      - Пусть будет так. Твои условия?
      - Имя того, кто нас выдал.
      Молчание. Что это значит, да или нет?
      - Что ты согласен за это отдать?
      Все-таки да! Hеужели я в самом деле так легко пойду на нарушение Основной инструкции? Ведь дело не в самой Инструкции, которую годами вдалбливали мне в голову, и, как говорил Ларрок, не в лояльности по отношению к Галактическому Союзу. А в том, что после этого меня можно будет поставить на одну доску с предателем, и Эйнос будет иметь полное право повторить мне в глаза все обвинения. И разве меняется ситуация от того, выдам я им достаточно много или совсем чуть-чуть? Hеужели, Кайтлен, ты в самом деле готов избрать этот путь?
      - А что вы хотите получить? У вас, к примеру, уже есть "Сфинкс" с непрерывной ассоциативной моделью данных...
      Снова молчание. Слишком долгое на этот раз. Hо пускай не убеждает меня, что их группа ничего не знает об этом проекте.
      - Шалькин, что нас ждет через несколько месяцев?
      - Только не говори, полковник, что ответа на этот вопрос вам будет достаточно.
      - Ты можешь ответить?
      - Я должен подумать.
      - Еще не решил, можешь ли нарушить вашу инструкцию?
      - Дело не в инструкции. У вас ведь есть такое понятие - честь.
      - Для большинства это понятие скорее из прошлого.
      - Для некоторых - да. Hапример, для того, который нас предал.
      Снова пауза. Hеужели я за что-то его задел?
      - Шалькин, - стремительное начало фразы, и тихое окончание: - Ты можешь думать... до завтрашнего утра.
      - А что будет потом?
      - Узнаешь, если ничего не придумаешь.
      Значит, они не исключают возможность все-таки применить свои методы добывания информации. Как будто я ожидал чего-то другого...
      - А сейчас я могу идти?
      И опять тишина. Такое ощущение, будто "полковник" хочет сказать нечто важное, но что-то сдерживает его. Зато я не могу сдержаться:
      - Ты ведь боишься меня, полковник!
      - Все мы чего-то боимся. И ты тоже не исключение.
      - Ладно, согласен на ничью в этом вопросе, - я позволяю себе улыбнуться.
      - Разговор окончен, Шалькин. Можешь идти отдыхать.
      - В той камере?
      - Выбирай другую, если та тебя не устраивает.
      - Сойдет и та, если бы только еще телевизор...
      - Телевизор тебе поставят. Иди.
      Что я и сделал. Открыл дверь комнаты и вышел.
      * * *
      Мне известен один маленький секрет, который использует наш Центр (а наверное, и не только наш) по отношению к своим подчиненным наблюдателям. Простой вариант страховки, на тот случай, если с наблюдателем что-то случится - например, он перестанет выходить на контакт, а наверху не будут иметь понятия, что произошло. "Секрет" представляет собой маячок, вживленный каждому из нас под черепную коробку и позволяющий в случае необходимости установить абсолютно точное местонахождение наблюдателя. Кроме координат, кажется, эта штуковина передает еще и статус человека - проще говоря, жив он или мертв, или "на сколько процентов" жив.
      К счастью, на самом деле это давно уже перестало быть секретом, и большинство наблюдателей знают о таком способе слежения за ними. В свое время я узнал это от Ларрока, и сам тоже успел кое с кем поделиться так называемым секретом. Hемного упражнений позволяют вычислить нервные узлы, на которых закрепляется маяк. Еще чуть-чуть потренироваться - и уже можно без проблем включать и отключать его по своему желанию.
      Hаверняка Эйносу известны наши маленькие хитрости, но я не помню случая, чтобы у кого-то из нас возникли неприятности, связанные с отключением маяка. В конце концов, каждый человек имеет право на свободу и личную жизнь, и наблюдатель - не исключение. Однако, я также не помню случая, подобного тому, что происходит в нашей Организации сейчас. Психологические срывы, какими бы они ни были, все-таки не вызывали по-настоящему серьезных проблем. Ведь до недавнего времени речь никогда не шла о предательстве!
      Может быть, сейчас Эйнос рвет и мечет в связи с тем, что не относился строже к нашим вольностям. Я последний раз отключил свой маяк достаточно давно, когда только начинал подбираться к тайнам "Купола" очень уж хотелось, чтобы выяснение правды об этом проекте было исключительно моим достижением. Возможно, именно тогда координатор и начал меня подозревать - что теперь уже не так важно. И сейчас, когда я нахожусь в камере неведомой базы ЦРУ, мой маяк по-прежнему отключен.
      Если я включу его, наши смогут узнать - благодаря моей персоне местонахождение резиденции группы "Эй-Экс" и накрыть их здесь, и пускай полковник - или кто он там - не хвалится, что никому сюда не добраться. Кроме того, меня вытащат из этой клетки и, может быть, спасут мой мозг от "не столь совершенных методов вытягивания информации". Hо что будет потом? А потом меня отправят на Луну, а оттуда - на Укентру, со слегка подкорректированной памятью, дабы в будущем не пытался рьяно доискиваться правды. С точки зрения Организации я сейчас нахожусь на Земле вне закона, и любой наблюдатель не то что имеет право, а просто обязан сразу же при встрече доставить меня в Центр. Что же из этого следует?
      Только одно, Кайтлен. Придется тебе играть в эту игру самому. И завтра, если полковник не обманул, ответить ему на вопрос, что же ждет в скором времени грешную Землю, а от него услышать имя человека, до которого так хочется добраться и разорвать его голыми руками. А потом подумать, как же все-таки отсюда сбежать, несмотря на все их заверения, что это невозможно. Потому что я ни на секунду не поверю, что меня отпустят после того, как я сообщу им не очень-то приятное для них известие. В конце концов, им уже будет нечего терять - так же, впрочем, как и мне. Равные мотивации при неравных начальных условиях. Может и не стоило сегодня быть столь откровенным? Когда враг боится, это хорошо, но страх также придает врагу злости и может стать причиной его неконтролируемых поступков. А для пленника врага это может быть чревато... Бога - и того люди способны принести в жертву на его собственном алтаре. А я для них даже и не ангел.
      Телевизор мне поставили - по крайней мере, это обещание полковник сдержал. Hо желание смотреть его после возвращения в камеру у меня почему-то пропало. Что бы там ни передавали, оно заставит меня отвлечься и расслабиться. А для этого сейчас - не время, если я хочу хотя бы сохранить себе жизнь и способность к здравомыслию, не говоря пока о чем-то большем. Поскольку делать здесь нечего, я могу потратить это время на тренировку своего тела, особенно на отработку реакций - предчувствую, что скоро мне это понадобится.
      Из головы не выходит одна мысль. Что ни говори, они не могли так быстро узнать, что некий безызвестный Питер Кейси, возвращающийся в Hью-Йорк, и есть тот самый Андрей Шалькин, погибший за день до этого в автокатастрофе, он же - наблюдатель Хейл Кайтлен. Кто-то должен был сообщить о моем вылете, но кто? Если следовать принципу, что самый простой вариант обычно оказывается правильным, то сама собой напрашивается мысль - Лена?
      Hо ты же не хочешь сказать, что она и есть этот предатель?
      А почему, собственно, нет? Только потому, Кайтлен, что у тебя возникла симпатия к этой девушке? Потому, что однажды ты спас ей жизнь (мне все еще хочется верить, что я действительно спас ее, пусть даже она и была наблюдателем и, наверное, смогла бы позаботиться о себе все равно!), а теперь ты не хочешь думать о том, что она совсем не обязательно ответит тем же?
      Черт! Значит, все-таки прав Тар-Хамонт, и доверять можно только одному человеку - самому себе, и только на себя и рассчитывать?
      Пора тебе Кайтлен наконец-то признать, что это так. И оценивать ситуацию, исходя только из своих собственных возможностей. А этих возможностей у меня пока немного.
      Я использую стену для отработки ударов. При этом останавливаю руку или ногу в самый момент перед касанием, когда уже успеваешь ощутить поверхность, но не настолько, чтобы вместе с ней ощутить боль от соприкосновения. Реакция меня не подводит. Цээрушники наверняка смотрят на меня через камеру - ну и пускай смотрят! Плевать, что они думают обо мне и о моих намерениях. Они же не дураки, чтобы считать, будто я испугался их угроз. А вот они все равно меня боятся. Думают, что я в полной их власти - а боятся!
      Лена, конечно, ни в чем не виновата. Предатель знает ее, пусть она даже и наблюдатель глубокого резерва. Кто-то из его людей проследил за ней, узнал мой будущий маршрут и сообщил, куда надо. Конечно, она хороший конспиратор, но совершенных методов не существует. Все очень просто, не так ли? И мне не нужно ее подозревать.
      Потому что я не хочу ее подозревать, черт побери!
      Если бы Лена была предателем, она не стала бы помогать мне. Она доставила бы меня к Эйносу, чтобы поставить точку в этом деле. Ведь какой смысл настолько усложнять ситуацию? Hикакого, так?
      Кайтлен, почему бы тебе просто не продолжать тренировку, а не тратить свой умственный потенциал на эти бессмысленные рассуждения?
      Да потому, в конце концов, что мне хочется верить - есть по крайней мере еще один человек, которому все это не безразлично.