Здесь царствует оно. Его сила. Другая ее сторона.
– Остановись! Я хочу видеть тебя! Я хочу сразиться с тобой!
Нет даже эха. Ничего нет. Только чернота. И два глаза по-прежнему светятся.
Это не моя Вселенная. Что будет, когда моя часть силы исчерпается?
– Ихер!
Я знаю, что делать. Я не могу догнать, но я могу ударить. Даже отсюда. Расстояние не настолько велико, чтобы оно никак этого не ощутило.
Правильно. Если собрать достаточно силы, ему придется худо. Главное – сконцентрироваться. Иначе удар придется в пустоту. Да, оно контролирует ситуацию. Но у меня есть сила. Моя часть силы.
– Ихер, ты слышишь меня?
Откуда этот крик? Ведь он не принадлежит той твари. Значит, здесь есть кто-то еще? Но это нелепо. Кто еще может быть в таком месте? Кто, способный кричать таким голосом?
Но это неважно. Нужно концентрироваться, чтобы нанести удар. Именно так – сконцентрироваться, а потом ударить. Это значит, нужно думать только о чем-то одном. О чем-то? О силе, о направлении, которое нужно ей придать.
Да, у меня есть сила. И есть нечто – там, впереди. Сейчас моя сила соприкоснется с ним, оно ощутит ее на себе. Я заставлю его потерять свою уверенность даже в этом месте. Игнорируй то, что вокруг тебя. Исходи из того, что чувствуешь внутри. Только этой силе можно доверять. Только она может быть использована для удара.
– Ихер, черт тебя возьми! Очнись же!
И снова этот голос. Но он ведь не дает мне сосредоточиться. Будь он проклят! Что-то уплывает от меня с каждым движением. Неужели я постепенно теряю силу?
А ведь это голос Ильмы! Но такого не может быть. Ей нечего делать в этом месте. Если только…
Если только эта тварь не утащила ее, пока меня заставили гоняться за этими глазами. Так ты хочешь сказать?
Ну так у вас все равно ничего не получится! Потому что я готов использовать свою силу. Вы не получите ни меня, ни Илимандру.
Толчок, и все куда-то плывет. Делаю отчаянное движение, чтобы удержаться на ногах, и не могу. Перед глазами мешанина не только черных и серых пятен, но самых разных цветов. Они уходят в сторону, вдаль, растворяются друг в друге и смешиваются. Что-то в мире меняется. И не я этому причиной.
Словно яркая вспышка проносится передо мной, а затем начинают восстанавливаться чувства. Я уже не стою, а, кажется, сижу на ровной поверхности. Перед глазами что-то разноцветное, те самые пятна, смесь пятен. Что-то знакомое…
– Ихер, теперь ты меня слышишь?
Это говорит Ильма, и меня это уже не удивляет. Я еще не совсем понял, почему, но знаю, что она должна быть здесь. А там, впереди… Деревья, тигоры и еще что-то. Озеро. Маленькая речушка справа…
– Картина!
– Что, Ихер? Мне лучше убрать картину?
Всматриваюсь внимательнее. Здесь должны быть линии силы – я помню, я могу изобразить их структуру. Вот тут, через деревья, и дальше… Но я не ощущаю их! Ни одной. В картине больше нет той жизни. Да, она выглядит реально, но того, что придавало ей основной элемент реальности, больше нет! Какая чушь… Ведь их и не должно было быть. Теперь я это помню. Никогда раньше их и не было. Никогда. Только в этот раз…
– Ильма, что я делал все это время? Только, пожалуйста, спокойно. Больше мне уже ничто не угрожает.
Она говорит сбивчивым голосом, сквозь слезы. От страха нельзя избавиться в один миг. Не знаю почему, мне не хочется сейчас смотреть Ильме в глаза.
– Ты сначала как будто рассматривал ее. А потом твой взгляд изменился, стал какой-то… очень целеустремленный. Я не хотела тебя прерывать, но ты все так смотрел на нее, и мне показалось… что с тобой что-то не так. Я позвала тебя, а ты не отозвался. А тогда мне вдруг стало страшно, что я одна, с тобой что-то случилось, а я не знаю, что делать…
– Ильма…
– Я уберу ее? – она словно читает мои мысли.
– Да. То есть… мне кажется, опасности больше нет, но… не потому, что она мне не понравилась…
– Хорошо, – легким движением Ильма закрыла картину куском материи.
Но что же это было, черт побери!
Оно открыло здесь выход, через эту картину, и заставило меня использовать силу и мое подсознание, чтобы войти туда… Чтобы потом…
А что потом? Что оно сделало потом?
Что, человек, если ты сам виноват в этом? Если твое собственное воображение создало эти линии силы и повело тебя вслед за ними? Ведь ничего не было бы, если бы ты не захотел прощупать здесь силу. Или ты хочешь сказать, что не способен на такое?
Да, я на это способен. И если я иногда вижу кошмары во сне, то мое подсознание могло организовать это и наяву. Здесь, в этой картине.
Ты понимаешь, человек, что это все означает? Это тебе приговор, который ты сам себе подписал. Это утрата контроля над собой, начало сумасшествия. Первый шаг к тому, чтобы стать настоящим безумцем, а может, уже и не первый, а третий, или…
– Ихер?
– Что, Ильма?
– Ты можешь, конечно, не говорить… Если не хочешь – то не говори. Но я же вижу, что у тебя что-то не так. Ты вообще-то пытался мне это сказать… Я знаю, тебе наверное трудно это объяснить. Но мне ведь тоже трудно, когда я ничего не знаю. Мне показалось, ты куда-то исчез той ночью. А теперь эта картина… и у тебя на спине следы огня. Если ты скажешь, что мне не стоит этого знать, я тебя пойму. Я ведь хочу помочь тебе, Ихер, но я не знаю как.
То, что Ильма сейчас выложила все, что я пытался от нее скрыть, должно было, наверное, удивить или испугать меня, но я не чувствую ни того, ни другого. Скорее всего, я слишком устал. Нет, дело даже не в этом. Я схожу с ума. Эта мысль парализует мое сознание. Я скоро стану безумцем.
– Ильма, я должен тебе это объяснить, но я не могу сейчас говорить. То есть, если ты меня спросишь о чем-то конкретном, я тебе отвечу. А иначе я просто наговорю всякой чепухи и сам потом пожалею.
Ни тени сожаления на лице Ильмы.
– Как хочешь. Я не буду уговаривать.
Черт! Она так спокойно это сказала. Человек сходит с ума, а она к этому совершенно равнодушна.
Да, но она ведь не знает этого! Она не может знать, а ты не хочешь этого сказать. Так скажи, и посмотришь, что она тогда ответит!
Каково ей будет – спать в одной постели с сумасшедшим?
– Ильма, я… Не знаю, я, наверное, схожу с ума… – неожиданная идея словно ударила в голову, и меня прорвало: – Ильма, оставь меня! Возвращайся к себе на родину, или лети куда хочешь, а меня оставь! Я конченый человек, Ильма, мне уже ничего не светит, забудь меня, ты еще можешь жить. Оно не должно испортить твою жизнь… как испортило мою. Послушай меня, Ильма! Это единственный выход. Я не хочу, чтобы ты провела всю свою жизнь с ненормальным!
Все это выходит из меня само собой, без всякого усилия с моей стороны. В голове вертится мысль: хочу упасть и лежать – долго-долго, чтобы никто меня не трогал. Вот так – говорю одно, а думаю совсем о другом. Забавно, однако. Не есть ли это еще один признак?
Я говорю это все, но я не смотрю Ильме в глаза. Что я боюсь увидеть там, в этих глазах?
– Ихер, как ты смеешь!
Еще один удар. Хотя произнесено негромко и даже сквозь слезы. Но от этого удара у меня начинает кружиться голова.
– Ихер, ты не можешь так говорить о себе. Разве ты ненормальный? Тебя мучают кошмары, но ты нормальнее, чем любой другой. Ты не такой как все, Ихер, и это не дает тебе покоя, вот и все. А может, это все не такие, как ты? Я никуда не улечу, Ихер. Ты можешь прогнать меня, и тогда я уйду. Но жизнь без тебя – это не жизнь. Я покинула свою родину, чтобы всегда быть с тобой. Если ты меня прогонишь, я не буду больше жить. Моя жизнь – это твоя жизнь. Если бы ты был ненормальным, я бы все равно не покинула тебя. Но ты не такой, ты – самый лучший, только сам этого не понимаешь…
Не знаю, как я только мог сказать то, что сказал. Почему я решил, что это конец? Почему это я – сумасшедший? Ведь я могу мыслить, как все нормальные люди. Но как я посмел так говорить с Ильмой? Будь я проклят! Разве я достоин после этого ее любви? Что мне теперь делать, несчастному? Какой бред! Это все оно – оно там, и оно внутри тебя, часть этой проклятой силы. Я ненавижу силу! Ненавижу тот день, когда я впервые соприкоснулся с ней!
А может, лучше бы Ильма послушала меня и сделала так, как я говорил? Но я не смогу это повторить. Я выложился один раз, а на второй у меня уже не хватит сил. И желания.
Нет, человек, забудь об этом. Ты ведь знаешь, что не сможешь так поступить. И снова-таки из-за Ильмы. Какая глупость! Вся эта жизнь большая глупость.
Что это? Почему у меня что-то мокрое под глазами? Неужели это слезы?
– Ильма, прости меня! Меня нужно наказать после этого, ты должна придумать мне наказание. Я же сказал, со мной лучше не говорить сейчас. Вот я и придумал такие глупости. Ильма, я люблю тебя, и я не хочу, чтобы ты улетала.
– Ихер, все будет хорошо. Пойдем, я уложу тебя, ты отдохнешь, и больше не будет плохих мыслей. Пошли отсюда скорее. Держись за меня. Вот так. Ты наберешься сил, и вечером почувствуешь себя прекрасно. Я знаю, что говорю.
– Конечно, Ильма. Если бы не ты, я был бы таким одиноким…
– Ты никогда не будешь одиноким. Потому что я всегда буду рядом с тобой. Слышишь меня, странник?
– Слышу, принцесса!
Мы покидаем комнату и спускаемся вниз. В голове еще проскакивают разные мысли, но они проходят мимо сознания. Я уже настроился на сон. Сон должен принести мне успокоение. Я знаю – это будет так. Потому что этого хочет Ильма.
А что, если он принесет мне новый кошмар?
…
«Ты уже способен использовать силу, когда в этом возникает необходимость. Ты можешь делать с помощью нее много вещей.
Но есть еще то, что ты обязательно должен знать. Если ты хочешь, чтобы применение силы всегда оборачивалось тебе на пользу.
Ты можешь воспринимать силу как слепое орудие, которому твой разум придает направление и цель для действия. Но тогда ты совершишь ошибку.
Ты не определяешь цель, а только изменяешь ее. Не придаешь направление, а создаешь нужное отклонение.
Ты думаешь, что используешь силу. Но сила считает, что это она использует тебя.
Ты думаешь: „Сейчас я призову силу, чтобы победить своих врагов“.
Сила думает: „Сейчас я снизойду к этому человеку и помогу ему, потому что он знает обо мне и уважает меня“.
Каждый раз, когда обращаешься к силе, помни, с КЕМ ты имеешь дело!
Не давай силе взять над тобой верх.
Что бы ты ни делал, всегда сохраняй контроль над силой. Это главное для тебя, человек!
Ты можешь не думать об этом. Можешь просто использовать силу, как делают это животные. Брать от нее то, что ты хочешь взять.
И настанет день, когда ты спросишь себя: „Почему я сделал то, что сделал?“ И ты не найдешь ответ на свой вопрос.
Но ответ этот прост: ты сделал это, потому что сила приказала тебе это сделать.
Сила есть часть тебя. Но и ты есть часть силы. Помни об этом.
Посмотри на животных. Они иногда используют силу. Не потому, что они этого хотят, а потому что сила нисходит к ним.
Они пользуются силой, чтобы удовлетворить свои потребности согласно своим инстинктам. Не более того. Потому что они не могут контролировать силу.
Ты можешь это делать. Потому что у тебя есть разум. Ты можешь взять от силы все, что захочешь. Если захочешь.
Но ты должен сохранять контроль. Всегда, когда ты пользуешься силой. Каждую минуту и каждую секунду.
Потеряешь контроль – и сила завладеет тобой. Не ты будешь вести ее за собой, но она – тебя. Не ты будешь решать, что тебе делать, но она – за тебя. Не ты будешь использовать ее, но она – тебя.
Помни о другой стороне силы. Абсолютной силы – и просто твоей части силы. Потому что она сильнее тебя. И лишь разум – твое оружие.
Она есть все, и она жаждет быть всем. И ты – всего лишь маленькое пятнышко, каких множество на поверхности силы.
Помни об этом, когда призываешь силу. Помни: что ты есть на самом деле, чем ты кажешься и чем ты хочешь быть – совсем не одно и тоже.
Ты можешь стать больше, чем просто пятнышком. Намного больше.
Но ты можешь стать ничем. Пустотой, которой никогда не существовало.
Если ты призываешь силу, спроси себя: смогу ли я удержать ее? Буду ли я владеть ей, или она – мной?
Не призывай силу, если ты не уверен. Иначе ты можешь стать далеко не единственной ее жертвой.
Есть люди, которые ничего не знают о силе. И они не смогут противостоять, если она захочет взять над ними контроль. Захочет сделать их частью себя.
Не давай же силе стать сильнее, чем она есть! Используй ее для того, чтобы стать сильнее самому.
Что бы ты ни делал, что бы ни случалось – держи контроль. Это главное!
Сохраняй контроль, человек!»
V. Совет.
Эта комната кажется меньше, чем она есть на самом деле. Должно быть, это связано с тем, что в ней совсем мало свободного места. Предметы, которые занимают все пространство у стен и много территории посреди комнаты, вряд ли можно назвать мебелью. Для некоторых из них вообще сложно подобрать подходящее название. Здесь есть много фигур всевозможных размеров, изображающих зверей и странных незнакомых мне существ – помнится, в детстве мы спорили, существуют ли такие существа на самом деле. Я доказывал, что есть, но настоящего ответа не знаю до сих пор.
Впрочем, ты ведь знаешь, где они точно существуют.
Кроме фигур, здесь много всяких штук, которые хочется назвать инструментами – если бы знать, для чего эти инструменты предназначаются. Например, те две палки с углом, соединяющим их, который усеян острыми иглами, соединенными причудливым образом протянутыми между ними веревками. Немного пугающее впечатление производит длинная доска, стоящая на конце металлического стержня, но она не надета на этот стержень. Она просто лежит на нем, слегка покачиваясь из стороны в сторону, хотя давным-давно уже должна была упасть. Можно подумать, что это помещение – музей всяких редкостей, собранных из самых разных уголков галактики.
Свет снаружи проникает сюда через единственное окно, и то совсем маленькое, так что сейчас, когда уже начинает темнеть, его вообще не замечаешь. Освещение создают красные шары по углам комнаты. Эти шары были здесь всегда, кто-то в свое время доказывал, что они живые, но я так и не понял, на основании чего он пришел к такому заключению. Все это производит впечатление оторванности этого уголка от внешнего мира – хотя комната находится в деревенском домике, она с таким же успехом могла бы располагаться и в подземелье моего дворца, и на весьма отдаленной планете.
Хозяин домика выглядит под стать месту своего обитания. Его тоже с трудом можно назвать определенным словом – это не человек, и даже не гуманоид. Он есть некий гибрид человека с ящероподобным созданием. Я слышал историю о том, что его отец был ящером с планеты Кундрбео – или ей подобной – а мать – существо человеческого рода. Не знаю, что у них было – настоящая любовь, для которой не стало преградой даже абсолютное различие биологических видов, или минутная прихоть, особый вид сексуального извращения, которые нередки в определенных уголках нашей галактики – но результатом этого оказался Эйнан Дозгртен, сидящий сейчас напротив меня. Его тело, имеющее ярко выраженный серый оттенок, по форме кажется щуплым даже для некрепкого человека. Руки, впрочем, почти нормальные, не считая когтистых образований на концах пальцев. Зато ноги маленькие и слабые, явно рассчитанные на то, чтобы при ходьбе их обладатель использовал также другие две конечности. По этой причине Эйнан редко покидает свой дом. Помню, что сзади у него торчит хвост, не слишком большой, около полметра в длину, для которого приходится делать специальное отверстие в брюках. Хвост покрыт рядом отдельных волосков посередине, сейчас я не могу этого видеть, так как он скрыт от меня стулом. Шеи как таковой нет, туловище просто переходит в голову удлиненной формы с почти полным отсутствием волос и маленьким гребнем на затылке. Рот большой и зубы в нем, без сомнения, острые. Глаза сейчас кажутся узкими щелочками, но иногда они меняют свою форму и становятся почти круглыми. Я видел, как Эйнан часами сидел напротив своих собеседников, ни разу не моргнув – от этого становится не по себе.
Разумеется, это существо не приняли ни одни, ни другие представители его предков, и в детстве ему пришлось несладко. В такой ситуации человек (точнее, разумное существо) может стать либо преступником, либо философом. Эйнан выбрал последнее, покинул свою планету, которую все равно не мог называть родиной, поселился здесь и скоро стал известным мудрецом. Я хорошо знаю это, потому что он был первым моим учителем.
Став королем, я предлагал Эйнану перебраться во дворец, где, без сомнения, условия его обитания были бы гораздо лучше. Но он отказывался, объясняя это тем, что здесь он находится ближе к людям – а кому еще нужны его советы, как не самым разным людям, во дворце же к нему обращались бы только высокопоставленные лица. Я не настаивал. Несколько раз я навещал Эйнана в этом домике. Сейчас же у меня появилась настоящая причина, чтобы его посетить.
Мастер Эйнан не тот, кто познакомил меня с силой – те, кого я знал и кто знал о силе столько же, сколько и я, уже мертвы. Но у меня никогда не было сомнений в том, что ему известно, что это такое. К тому же, я уже рассказывал ему некоторые вещи из моего прошлого. Он не слишком много отвечал мне на этот счет, но и не задавал лишних вопросов.
Но теперь настало время поговорить серьезнее. Нет смысла рассказывать то, что я хотел сказать, Ильме или Тейгу. Если кто-то и может дать мне совет в этой ситуации, то это – Эйнан.
Уверен ли ты, человек, что тебе поможет его совет?
– Учитель, я надеюсь, что хотя бы вы сможете помочь мне, – говорю я, стараясь смотреть ему в глаза.
Только что я пересказал ему события последних дней. По выражению лица Эйнана никак нельзя было понять, что он думает по этому поводу. Его мимика вообще отличается от человеческой, и взгляд иногда означает совсем не то, что может показаться в первый момент.
Но вот Эйнан прищуривает глаза и медленно извлекает изо рта трубку. Эта трубка наполнена необычной травой, которую он сам выращивает. Дым от нее совсем не раздражает, а приносит в воздух особый сладкий аромат.
– Человек, в одной фразе ты допустил сразу две ошибки, – говорит Эйнан. Для него характерно это обращение «человек», поскольку сам он таковым не является. – Во-первых, ты назвал меня учителем. Но есть много вещей, которым скорее ты мог бы научить меня, а не я тебя, и ты сам это знаешь. Во-вторых, ты просишь о помощи, но я ничем не могу помочь тебе.
– Давайте по пунктам. Вам не нравится обращение «учитель», но ведь вы действительно были моим первым учителем.
– Это было давно. Стоит ли вспоминать далекое прошлое?
– Хорошо. Я буду называть вас «мастер».
– Так лучше. Все обращаются ко мне «мастер Эйнан».
– Мастер, вы говорите, что не сможете помочь мне. Значит, вы терпеливо выслушали это все, чтобы теперь сказать, что все это зря? Что наш разговор не имеет смысла?
– Не приписывай мне слова, которых я не говорил. Разве я сказал, что разговор бессмысленен? Нет. Но я не смогу тебе помочь. Никто не сможет тебе помочь, кроме тебя самого.
– Я, кажется, теряю нить ваших рассуждений, мастер.
– Тогда лучше выслушай меня до конца. Я могу дать тебе совет, и ты можешь воспользоваться этим советом, и тогда ты поможешь себе сам. Впрочем, люди редко пользуются чужими советами – только в том случае, если они принимают их за свои собственные выводы. Если так, то ты прав, и наш разговор действительно не имеет смысла.
– Хорошо, мастер, наверное вы правы. Мне действительно нужен ваш совет.
– Но я пока не могу дать тебе совет.
Ответ, который снова сбивает меня с толку. Я когда-то пытался понять – то ли такая своеобразная логика свойственна мудрецам, то ли это имеет отношение к необычному происхождению Эйнана. Наверное, точно этого не знает никто. Мне сложно разговаривать с таким человеком, но эти разговоры по крайней мере освежают мой мозг и заставляют меня использовать его по полной программе.
А сегодня я надеюсь получить от этого разговора нечто большее, чем зарядку для ума.
– Извините меня, мастер, считайте меня глупым, но я не понимаю. Только что вы говорили, что можете дать мне совет, а теперь вы уже не можете.
– Ты не глуп, человек, ты просто плохо слушаешь. Я ничего не говорю зря. Я сказал, что пока не могу дать совет. Потому что не знаю, какого рода совет тебе нужен. Ты рассказал мне эту историю, и я выслушал тебя. Но ты не сказал, что именно имеет для тебя значение, и какую цель ты преследуешь. Я не знаю, понравится ли тебе мой совет и совпадет ли он с твоими желаниями и стремлениями.
– Вы хотите, чтобы я подсказал вам, что посоветовать мне? Но не получится ли тогда, что я как бы сам себе дам этот совет?
– Возможно. И все же ты не пришел бы к такому выводу, если бы не посетил меня. Кроме того, я не знаю, нужен ли тебе вообще мой совет.
– Вот как?
– Именно. Но я слушаю тебя. Хочешь ли ты что-то добавить к уже сказанному?
Я не знаю, что можно к этому добавить. Кажется, я сказал уже все, что только мог сказать.
Что мог сказать? Может, следует сказать и то, чего ты не мог?
Ладно, не запутывай по крайней мере сам себя, ты и без того достаточно запутался. Ведь есть вопросы, на которые ты хочешь получить ответ. Почему бы тебе просто их не задать, вместо того чтобы ожидать чего-то неопределенного?
– Мастер, я хочу спросить у вас, может вы найдете ответ.
– Уже лучше. Я слушаю твой вопрос, человек.
– Эти случаи… с тележкой, потом с потолком. И картина Ильмы. Что это было? Я хочу сказать, действительно ли меня кто-то преследует? Или все это… все это мое воображение, которое под действием силы… становится реальностью, так надо сказать?
– Я понял твой вопрос. Но почему я должен отвечать на него?
Еще один удар, который непонятно как отражать.
– Вы, конечно, не обязаны отвечать на него. Но, может быть, вы поможете мне найти ответ.
– Хорошо, человек, что ты так сказал. Ты должен понимать, что я не могу знать ответы на твои вопросы. И ты совсем не обязан принимать на веру мои ответы – так же, как и ответы любого другого человека, что бы он тебе ни говорил. Если кто-то и знает правду, то только ты сам. Ты предложил два варианта. Какой из них ты бы выбрал?
Конечно, вопрос на вопрос – это тоже ответ. Эйнан – один из двоих, с кем я согласен принять такую форму общения. Может быть, он действительно считает, что так для меня лучше? То есть, я имею в виду, может так оно и есть? Но я ведь не знаю ответ!
– Если все это случилось из-за меня, то я начинаю сходить с ума. Если это будет продолжаться в том же духе, скоро я начну кидаться на людей, принимая их за НЕГО. Но если это оно преследует меня, тогда… Но я как будто его победил, и как оно могло…
– Давай пока остановимся, человек. Ты сказал уже много, но в твоих словах мало логики. Во-первых, ты так и не ответил на вопрос, а только проанализировал оба варианта. Точнее, попытался это сделать, и весьма неудачно. Но пусть так. Нечто тебя преследует. Почему это должно быть ОНО – если я правильно понял твои слова?
А в самом деле – почему именно оно?
– Ну, я не знаю. Если говорить о картине – то там были все признаки, эти два глаза, и чернота, иная структура силы. Но в остальных случаях никаких признаков не было.
– И все-таки ты так думаешь не поэтому. Ты просто ищешь оправдание своему убеждению. Но причина, почему ты решил, что это – оно, иная.
– Ну… просто больше некому меня преследовать. Никто не ненавидит меня настолько, и никто не способен так это устроить.
– Уже ближе. Значит, ты ждешь, что оно должно вернуться, и оно возвращается, чтобы отомстить тебе?
Задумываюсь на секунду, потому что эта мысль меня пугает.
– Мастер, вы хотите сказать, я сам породил его?
– Не я, а ты сам это сказал. Но не стоит на этом останавливаться. Ты говоришь, что победил его. Что это означает?
– Ну, я конечно не уничтожил его. Я только изгнал его туда, откуда…
Что ты хочешь сказать? «Откуда не возвращаются?» Но на основании чего ты так решил? Почему оно не может оттуда вернуться? То есть, конечно, ему придется приложить для этого много усилий. Но у него было время, чтобы сделать это.
Но я же закрыл это все с помощью кристалла и всего остального. Как оно может преодолеть такие вещи? Ведь оно не может быть сильнее абсолютной силы?
Но что ты на самом деле знаешь об этих вещах, артефактах, которые, может быть, всего лишь игрушки в руках силы? А что есть оно, если не часть этой силы? Далеко не лучшая часть…
– Значит, оно могло вернуться? Или даже… Я сам помог ему вернуться?
Гляжу на Эйнана, ожидая ответа. Но он вдруг положил в рот трубку и умолк. Сейчас он совершенно безучастно смотрит на меня. Можно подумать, что никакого разговора вообще не было, и уже не будет. Не значит ли это, что я сказал правду, и ему нечего добавить? Но если даже так, должен же быть какой-то способ исправить сделанное?
– Мастер Эйнан…
– Человек, я действительно ошибся в тебе. Ты знаешь много, но не умеешь делать из этого выводы. Сила принесла тебе много новых качеств, но даже она была неспособна изменить твою логику.
– Может быть, вы правы. Но что мне теперь делать?
– Но ты ведь думал о том, что ты можешь сделать?
Думал, но что я думал? Пожалуй, это были не идеи, а всего лишь попытки размышлений. Я думал, чтобы с кем-то всем этим поделиться, но для чего? Чтобы, опять-таки, спихнуть на этого человека принятие решения? На Тейга, потом на Ильму… Проклятие! Но это пассивные действия, попытка убежать, а не бороться. А хотя, впрочем…
– Я думал, может быть, мне стоит стереть память. Лишиться всех этих воспоминаний. Тогда, наверное, я стал бы жить совсем иначе… Как когда-то жил. Но если оно на самом деле…
Я не заканчиваю фразу. В этот момент случилось событие, какого я не помню, чтобы оно происходило когда-нибудь раньше. Эйнан смеется, и мне странно слышать его смех. Он негромкий и звучит как-то постукивающе, скорее похоже на кашель. Но я знаю, что это смех – по его виду ошибиться просто невозможно.
Разум отказывает мне. Очевидно, я сказал что-то не так, но чтобы это заставило учителя рассмеяться… Да настолько, что он не дал мне закончить. Неужели это идея о стирании памяти? Правда, я и сам не приветствую такие идеи, но чтобы так…
– Ты хочешь забыть силу, человек?
Смеха больше нет. Эйнан смотрит на меня, и теперь в его глазах печаль. Кажется, он разочаровался в своем любимом ученике.
– Я не знаю, учитель, почему вы так смеялись. Но ведь именно с силы все это началось. Именно когда я выпустил силу, появилось оно. И еще… сила мешает мне чувствовать себя человеком… Нет, не так. Я хочу сказать, из-за силы я стал каким-то другим человеком. И никто не может этого понять. Я вижу все совсем иначе… Я не знаю, как это объяснить. Но что-то изменилось во мне с тех пор. Я даже не знаю что, потому что… тот я, и теперешний я – это разные люди. И я такой один, и мне некому это объяснить.
Кажется, печаль на лице сменилась чем-то похожим на удовлетворение.
– Наконец ты это сказал, человек. А теперь скажи – уверен ли ты, что ты единственный?
– Наверное, я не один, кто знает о силе. И даже из тех, кто может использовать силу. Но я освободил абсолютную силу, а этого не делал никто. Люди, которые видели это, которые знали, что это значит, погибли. Так должно было быть. Я должен был остаться один. Такова судьба.
Эйнан молчит. Или он считает, что я чего-то недоговорил, или он просто думает.
– А может, есть кто-то еще? И этот кто-то добрался до меня? Он считает меня конкурентом и хочет устранить? Или свести с ума? Так пускай он знает, что…
– Человек, ты опять все усложняешь. Если и существует кто-то другой ЧЕЛОВЕК, как ты – почему он должен тебя ненавидеть?
– Да, наверное. Если это человек, возможно, он предпочел бы со мной встретиться и поговорить. Может быть, у него были бы те же проблемы. Да, скорее всего так.
– И ты хочешь все это забыть? Как если бы ты никогда не знал, что существует некая сила?
Хочу ли я забыть? Могу ли я забыть? Чего я вообще хочу, в самом деле?
– Я не знаю. Может быть, так было бы легче. Мне трудно это сказать, это было давно, когда я жил без силы. То есть, не так давно, но…
– Человек, ты никогда не думал о том, чтобы вновь освободить силу?
Это те же самые слова. Точно так же произнес эту фразу Тейг. Эйнан читает мысли? Глупости, просто совпадение.
Но об этом нельзя говорить. Я ведь обещал. Я знаю, к чему это привело однажды. К чему это может привести. И я не имею права это сделать.
– Мастер, я ведь дал обещание. По-вашему, я должен нарушить его?
– Труднее всего сдержать обещание, данное самому себе, – задумчиво произносит Эйнан.
– Да, верно. Но мне это пока удается.
– Почему ты ответил именно так? Почему ты не сказал, что не хочешь сделать это? Что абсолютная сила должна быть вычеркнута из твоей жизни? Почему ты вспомнил именно про обещание? Почему ты решил, что я хочу, чтобы ты это сделал?
– Но я действительно не могу нарушить обещание. Извините, что я подумал… ну, я не думал, что вы этого хотите. Просто не совсем правильно выразился.
Эйнан пронзает меня насквозь. Я не знаю, что он хочет выразить на этот раз. Но ощущение такое, будто он подписывает мне приговор.
– Ты ведь хочешь это сделать, человек! – вот он, этот приговор.
– Нет! – само собой вырывается у меня.
Нет, никогда! Я не сделаю этого! Я не хочу этого! Мне не нужна абсолютная сила, которая принесла столько несчастья. Все это в прошлом, а прошлое не должно влиять на будущее. Не имеет права… Но я больше не хочу этого! Эйнан не прав. Может быть, он мудрец, но сейчас он не прав. Я, наконец, люблю Ильму, и эта сила стоит между нами. А он пытается сказать, что я сам хочу поставить стену еще большей силы. Разве не бред? Ведь правда – бред, полная чушь?
