Что-то будто ударило Инну под сердце, и она вздрогнула. Тут же поняла со всей ясностью: ведь это случится сейчас! Сейчас эта отдаленно схожая с человеком тварь будет здесь, схватит своими лапищами ее нежное тело, будет делать с ним все, что только ни заблагорассудится… сначала, наверное, засунет, куда следует, свой огромный инструмент, а потом… Только теперь она заметила, что дрожит – руки, ноги, грудь… Шаги стучали в голове кузнечным молотом: бух! бух! бух! Совершенно невпопад тикало сердце: ту-тук, тук, ту-ту-тук, тук, тук, ту-тук… Ну, все. Теперь уже все. Все, повторяла Инна это слово, уже забыв, какой в нем смысл, что оно означает, что вообще происходит… Все, все, все…

Когда чудовище уже должно было показаться из-за угла, Инна почувствовала, что падает. Это показалось даже забавным. Стены вдруг повернулись боком, посерели – и слились в одно, растворились друг в друге… Все вокруг стало серое и одинаковое, и она была среди этого серого – сидела? висела? летела? Не поймешь – о каком движении можно говорить, если вокруг ничего не изменяется? Но это, в сущности, было приятно – она могла наклониться, повернуться боком, даже перевернуться… Ничего не менялось, совсем ничего. Легко-то как… Замечательно!

Неожиданно сквозь тишину прорвался голос:

– Вставай!

Голос был женским, но при этом грубым и звучал властно. Легкость тут же исчезла – зато возвращалось неровное дыхание и зеленая поверхность стен. Значит, еще не умерла – Инна подумала об этом так, будто мысль касалась совершенно постороннего человека. Потом подняла голову и посмотрела в ту точку, откуда слышался голос. Там стояла девИца в черном блестящем купальнике – сама блондинка, волосы стянуты в "хвостик" на затылке; лицо вызывало ассоциации с боевой раскраской североамериканских индейцев. Инна перевела взгляд ниже: бог ты мой! На талии она носила пояс с пристегнутыми к нему двумя пистолетами и длинными, с чуднЫм орнаментом, ножнами, наверняка скрывающими в себе кинжал. Инна тут же окрестила пришелицу "амазонкой".

– Пойдем отсюда! – крикнула та, и вдруг больно схватила ее за руку.

Не хочу никуда идти, подумала Инна. Зачем? Я осталась жива, того дикаря как будто нет поблизости… Что еще? Что тебе от меня нужно? Да оставь ты меня в покое! Оставь, ты, ненормальная! Вслух она ничего не сказала – все еще никак не могла выровнять дыхание.

Амазонка потянула ее руку вверх:

– Пойдем!

– Пусти, – выговорила Инна через силу.

– Идиотка, бежим!

Вот это точно сказано – я и впрямь идиотка, подумала она. Затем, покорившись, встала на ноги – ее всю шатало. Ой, нет, куда же я побегу? Никуда я больше не побегу, все, девочка, отбегалась…

Амазонка уже тащила ее вперед, за поворот.

– Оставь, – сказала Инна. Потом добавила: – Оставь, сука!

– Дура, – процедила та сквозь зубы. – Жить хочешь?!

Она кивнула автоматически. Хочу, подумала, но почему для этого надо куда-то бежать? Амазонка сделала шаг, другой… Инна последовала за ней. На бег не было никаких сил, но их не было и на то, чтобы объяснить, что она совсем не хочет бежать.

Потихоньку они миновали поворот, а затем и развилку, избрав коридор, пропущенный Инной по пути сюда. Она едва переставляла ноги, но амазонка настойчиво тянула ее за собой.

– Быстрее! – прикрикнула тоном приказа, когда Инна в очередной раз замешкалась.

– Зачем? – только и спросила она.

– Там враги!

– Какие враги?

– Мудаки, – сказала амазонка. – Подонки и сволочи.

Больше Инна не задавала вопросов. Может быть, за ними в самом деле гнались еще те сволочи. По большому счету, ей было уже все равно.

Если надо убегать – она будет убегать. Она сама ведь не какая-нибудь амазонка – у нее нет никаких пистолетов, у нее нет никаких сил, у нее теперь вообще ничего нет, она всего лишь маленькая беззащитная юная Инночка…

Она уже не следила, где в какую сторону они сворачивали. Просто отмечала мысленно: вот пройден еще один поворот… и еще один… Отмечала – и тут же забывала, не видя никакой пользы в этой информации.

Внезапно металлический коридор оборвался. То, что открылось впереди, нельзя было, пожалуй, назвать залом. Те залы, которые Инне довелось здесь повидать, сами по себе были немаленькими – но они казались крохотными в сравнении с этим огромным пространством. Пол был странным, блестяще-синим и слегка прозрачным – наверное, какой-то стеклопластик, подумала она отвлеченно. Из него повсюду торчали не менее странные кристаллические образования такого же цвета, в среднем с человека высотой – некоторые и впрямь производили впечатление застывших тел, трансформированных в непонятное вещество. Продолжая движение, беглецы иногда останавливались за какой-нибудь из фигур, ждали секунду-другую и, чуть сменив направление, торопились дальше. Потолка не было видно, но воздух пронизывал мягкий синеватый свет, казавшийся более приятным для глаз, чем унылая зелень туннелей. Это ведь уже почти как небо… и все же, несмотря на гигантский размер помещения, Инна не сомневалась, что по-прежнему находится под землей.

Прошла целая вечность, заполненная изнуряющими перебежками, прежде чем впереди показалась стена. Стена была сложена из камней, увесистых булыжников, и уходила вверх на несколько метров. Они остановились в двух шагах от нее и стояли так, наверное, секунд десять – самая долгая передышка, за которую Инна была безмерно благодарна своей спутнице. Потом амазонка сказала:

– Сюда!

Они прошли какое-то расстояние налево вдоль стены – Инна уже плохо соображала, много это или мало. Потом в камнях обнаружился проход, в который можно было пробраться разве что на четвереньках. Амазонка толкнула ее вперед:

– Давай!

Инна подчинилась. Неужели сейчас опять придется лазить по какой-то трубе? Только не это… К счастью, нет – за узким проходиком оказалось достаточно пространства, чтобы встать в полный рост. Здесь начиналась винтовая лестница – каменные ступени выглядели грубыми, плохо обработанными.

– Идем! – амазонка уже тащила ее вверх. Подъем был нестерпимо долгим, каждая новая ступенька казалась непреодолимой преградой. Вот сейчас, думала Инна. Еще шаг, ну другой – и все. На следующий упаду и больше не встану. И все-таки неведомо откуда силы каждый раз находились, и она взбиралась вслед за амазонкой все выше и выше.

Наконец они стояли наверху. Здесь оказалась широкая площадка; справа начинались какие-то строения, которые Инна толком не рассмотрела. Слева был невысокий каменный бортик, а дальше, внизу, виднелось пройденное ими кристаллическое поле. Амазонка нагнулась, почти упала на землю, потянув за собой Инну. Теперь они передвигались на четвереньках, прячась за камнями. Это была какая-то совершенно безумная игра, хотелось лишь одного: чтобы она поскорее закончилась. Да только с трудом верилось, что так будет…

В бортике обнаружился узкий проем, будто бойница в крепостной стене, и здесь они остановились. Амазонка вытащила оба пистолета, взяла в руки, бегло оглядела их; потом легла и пододвинулась к самому краю, осматривая местность внизу. Инна опустилась рядом: неужели это правда, и ей наконец-то больше не надо бежать? Невероятно… Лучше всего, пожалуй, сейчас было бы заснуть. Заснуть, ничего не видеть и не слышать…

– Будь внимательной, – сказала амазонка в этот момент и дернула ее за руку.

Значит, поспать не удастся… Ну, ладно. Инна постаралась всмотреться, но не видела ничего особенного, кроме светящихся застывших фигурок. Время будто остановилось. Секунда, минута или час – все было едино.

Вдруг амазонка вытянула вперед руку с пистолетом:

– Там!

Инна постаралась проследить за направлением. Вроде бы ничего примечательного: все та же синева, те же кристаллы, или что оно такое вообще…

– Что там? – спросила она.

– Враги, – отрубила амазонка.

Через некоторое время она увидела. Двое… нет, даже трое людей.

Все трое, кажется, мужчины; одеты только в брюки, сверху голые… приближаются сюда.

– Кто они?

– Враги, – повторила амазонка еще раз.

– Да, но…

Та повернулась и зло посмотрела на Инну из-под темно накрашенных век. Она едва не прикусила язык. Похоже, ее спутница не очень-то любит отвечать на вопросы. Ну что ж – враги, так враги. В конце концов, не ей же по ним стрелять!

В этот момент амазонка собралась, напряглась всем телом, взгляд ее стал сосредоточенным, просто-таки ястребиным. Сейчас что-то случится, поняла Инна. Трое мужиков казались отсюда на одно лицо – наверное, потому, что все были страшно заросшие, хотя до недавнего "Тарзана" им, конечно, было далеко. Шли медленно, как-то даже беспечно – совсем не как враги, готовящиеся к атаке. Да и есть ли у них вообще оружие?

Над ухом раздался гром – раз, еще раз, потом еще, еще… Перед глазами замерцали огненные вспышки. Инна не успела даже толком понять, что случилось – только догадалась, что это стреляет амазонка. Внизу что-то происходило… Она пригляделась: мужчины куда-то исчезли. Хотя нет, один остался на месте – он уже никуда не шел, не стоял, а неподвижно лежал в тени кристалла…

Мертв, поняла Инна. Только что, прямо на моих глазах, свершилось убийство. Убийство врага? Что значит – врага, разве сейчас идет война?

Или, может быть, бандита? Маньяка? Безумие, оно подступало все ближе, протягивало к ней свои коварные лапы… Амазонка стреляла снова – по очереди из обоих пистолетов. Инна видела двоих – один из них неуклюже склонялся на правый бок, наверняка был ранен. "Враги" бросились в разные стороны и спрятались за синие кристаллы – только там и могли укрыться от смертоносных пуль.

Амазонка прекратила стрельбу. Сунула руку за спину и назад вернула уже с двумя обоймами патронов. Быстрым, отточенным движением перезарядила оба пистолета. Один протянула Инне:

– Возьми.

– Зачем? – она еле выговорила: почувствовала, как к груди подкатывает волна нарастающего ужаса.

– Стреляй. Помогай мне!

Инна взяла черный пистолет, повертела его в руке. Он был тяжелый и теплый – ей казался даже горячим, почти обжигал ладони. Голова кружилась. Что мне с ним делать – стрелять? Куда, зачем? Я не хочу никого убивать! Ни врагов, ни бандитов – никого. Я мирная девушка, никого не трогаю, мухи в своей жизни не обидела… Зачем?!

Один из мужчин высунулся из-за большого кристалла. Амазонка лежала вплотную к бортику – увидеть ее снизу было почти невозможно; примерно так же, только с другой стороны, расположилась Инна. Видимо, решив, что опасности нет, он шагнул вперед. Амазонка не шевелилась – выжидала. Дурак, мысленно сказала Инна, ну дурак, зачем ты сюда прешься, неужели ты не понимаешь… Мужчина сделал еще шаг, когда прогремел выстрел. Он дернулся, стремглав метнулся вправо; амазонка повторно спустила курок – и опять промахнулась. Инна глядела на живую мишень, как завороженная. Неподалеку виднелся очередной кристалл, если он успеет, если бы только успел… Снова громыхнуло, и почти сразу же – второй и третий раз. Несчастный пошатнулся и рухнул, где стоял – в каком-нибудь метре от спасительного укрытия. Неужели мертв? К глазам подкатывали слезы… Амазонка прицелилась тщательнее – и еще раз нажала на спуск. Мужчина чуть-чуть дернулся и замер.

– Притворялся, – злобно сказала воительница. Тут же повернулась к Инне: – Ты почему не стреляла?

– Я не… – больше она не смогла ничего из себя выжать – ее душили слезы. За одну минуту – два трупа, прямо у нее на глазах… Какие, к черту, враги, мать-перемать?! У них даже оружия нет, они в ответ ни разу не выстрелили. Убийца! Я невольно оказалась пособницей убийцы. О боже, боже…

– Идиотка! – амазонка с маху отвесила ей оплеуху.

Инна подняла голову, раскрыла во всю ширь мокрые глаза. Ее спутница глядела вызывающе, как хищница, с чувством собственного превосходства и даже с каким-то укором. Это она-то ее укоряет! Она, которая только что без малейших колебаний и даже с удовольствием прикончила двоих!

– Сука! – сказала Инна. – Это не они… это ты – сволочь!

Амазонка нависла над ней сверху, придавила ту руку, в которой Инна все еще держала пистолет. Тут же отшлепала ее по щекам – резко, несколько раз без перерыва. Инна заморгала быстро-быстро, шмыгнула носом… Подумала: еще никто не смел со мной так обращаться. Вытянула вперед свободную руку: не позволю! Сейчас я до тебя доберусь, гадина!

Амазонка чуть отодвинулась назад – и вдруг врезала Инне кулаком чуть пониже груди. Ох-х-х!.. Та захлопала ртом, как вытащенная на берег рыба, потом задышала прерывисто, сбивчиво.

– Не смей, идиотка! – крик амазонки стоял в ушах, подавляя все прочие звуки. – Не смей!

Слезы рвались наружу. Инна пыталась их подавить, ей не хотелось выглядеть нюней перед лицом этой бездушной воительницы – но она уже не могла. Амазонка сидела прямо у нее на ногах, своими руками прижимала к земле ее запястья; раскрашенное лицо заслоняло собой все остальное, в глазах горел огонь, как у разъяренной львицы. Что она собирается делать?! Пусти, думала Инна. Хорошо, я буду смирной, я буду слушаться, только не заставляй меня делать ничего такого, пожалуйста…

Вдруг амазонка отодвинулась назад и выгнулась как-то неестественно. Потом охнула, отпустила Инну, быстро повернулась… В следующую секунду последовал удар, от которого она грохнулась затылком оземь. На ее месте возникла широкая бородатая физиономия с несколько тревожным взглядом. Голубые глаза бегло метнулись влево… вправо… На миг лицо исчезло из поля зрения, потом появилось вновь, чуть отдалилось… На передний план вышла мускулистая рука, сжимающая пистолет…

– Нет! – крикнула Инна.

– Еще чего. Она же явная маньячка, не фанатичка даже!

– Не надо, – повторила она тихо, но настойчиво.

– Да она тебя чуть не пришибла! – в голосе неожиданного спасителя чувствовалось удивление.

– Все равно. Хватит на сегодня смертей.

– Ну как скажешь… – определенно он был не очень доволен. – Давай руку.

Инна протянула левую ладонь, и он помог ей подняться. Она тут же зашаталась, перед глазами все ходило ходуном. Никаких сил не осталось… Незнакомец подхватил ее за талию. В правой руке она все еще зачем-то сжимала рукоятку пистолета. Нащупала сумочку, сунула его туда и ухватилась освободившейся рукой за его крепкое тело.

– Славик, – сказал мужчина, и до Инны не сразу дошло, что он назвал свое имя. – Идти сможешь?

Она пожала плечами. Сказала:

– Мне бы полежать…

– Пойдем, поглядим, где есть место.

Голос у него был ровный, удивительно спокойный, и Инна сразу почувствовала, как страх уходит. Она целиком доверилась своему новому спутнику. В общем-то, подумала, ничего другого мне сейчас и не остается.

– А что значит – маньячка? – спросила чуть погодя. – Или фанатичка?

– Ну, фанатики – это, в принципе, еще нормальные люди, – пояснил Славик, – только как бы одержимые. А вот маньяки… ну, это уже полный писец.

Инна не поняла ничего, но переспрашивать не стала. Сообразила, что сама еще не представилась:

– Инна.

– А? – лицо повернулось к ней.

– Говорю, меня зовут Инна.

– А-а… Эх ты, Инка-Паутинка! – произнес он как-то укоряюще, но она от этих слов даже повеселела. – Новенькая?

– В смысле? – она снова не поняла.

– Давно ты здесь?

– Не знаю… Несколько часов, наверное.

– Нехило для нескольких часов, – сказал Славик задумчиво.

Они шли медленно – спутник Инны подстраивался под удобный для нее ритм. Строения, замеченные ей сразу после подъема на стену, напоминали жилые бараки – вроде бытовок, которые можно встретить на любой стройке. Они размещались здесь невпопад, будто кто-то высыпал сверху кучу этих металлических коробок и они остались стоять так, как легли. Ни одного человека поблизости не было видно. Славик остановился возле темно-красного барака:

– Постой здесь.

Инна оперлась на стену. Он отошел, куда-то заглянул и несколько секунд не шевелился. Потом отрицательно покачал головой:

– Идем дальше.

Они обошли бытовку и продолжили путь. Инна спросила:

– А эти люди… твои спутники…

– Что?

– Они погибли? – все-таки выговорила она.

– Конечно, – он произнес это с полным спокойствием в голосе.

– Кто они были?

– Не важно. Просто случайные попутчики.

Ей уже не хотелось ничего уточнять. Казалось, чем больше она будет узнавать об этом странном мире – тем более ужасным он будет представать перед ней. Они прошли еще некоторое расстояние, когда впереди показался дом. Это действительно был именно дом, маленький деревенский домик неопределенно-серого цвета с двумя дырами-окнами и провалившейся крышей. Домик под землей? Почему меня это не удивляет? – подумала Инна.

– Если нам повезет… – неопределенно начал Славик. – Стой на месте. Не упадешь?

– Да нет, – Инна слабо улыбнулась.

Он отпустил ее и подошел к дому. Заглянул в окно и смотрел в него чуть подольше, чем в прошлый раз. Она молча ждала; голова все еще ходила по кругу. Наконец он повернулся к ней:

– Все нормально, Инка. Устроимся здесь.

Они обошли здание справа – там обнаружилась деревянная дверь, слегка покосившаяся – одна петля снизу отсутствовала. На двери была прибита металлическая табличка с выгравированным номером: "0769". Инна вздрогнула.

– Сколько их? – спросила она.

– Кого?

Она указала на табличку.

– А-а… По некоторым данным – 4761. По другим – 7830. А вообще-то не знаю. Скорее всего, и те и другие врут. А разве есть какая-то разница?

– Нет, наверное, – сказала Инна и вдруг выдала неожиданно сама для себя: – Десять тысяч!

– Что?

– Не знаю… Нет, не важно.

Они вошли в дом. В глаза сразу бросился валяющийся на деревянном полу стул со сломанной ножкой. Сам пол был выщерблен в нескольких местах – из-под дерева выступал твердый каменный фундамент. На столе была раскидана всякая посуда – целая и битая, чистая и грязная… в сравнении с этим жилище Этапа содержалось просто в идеальном порядке.

Портьера рядом с одним из окон была наполовину сорвана и кое-где продырявлена, будто по ней неоднократно лазили коты. У другого окна таковая отсутствовала вообще. Возле стены стояла широкая кровать, подозрительно прогнувшаяся посредине.

Инна сразу подошла к кровати. Осторожно присела: ничего, гнется, но вроде держит. Распустила волосы и улеглась – подушка выглядела не слишком чистой, но это сейчас беспокоило ее меньше всего. Легла – и сразу ощутила облегчение. Это все-таки не каменный или металлический холодный пол, а более-менее нормальная постель, люди здесь когда-то спали… Что с ними стало, интересно?

– Я бы еще переоделась… – сказала тихонько.

– Ты бы просто джинсы сняла, – посоветовал Славик.

– Ага, разогналась!

– Как знаешь. Отдохни сначала, потом об одежке будешь думать. Я бы и сам разделся тоже…

Она и охнуть не успела, как он уже стоял в одних трусах:

– Тепло здесь, почему бы и нет?

– Ну-у… – она сама не знала, что хотела сказать.

– Меня можешь не смущаться. Я голых девок повидал всяких. Если б ты мне нужна была для секса, я бы с тобой больно не церемонился.

Инну передернуло:

– Хорош кавалер мне попался!

– Жаловаться будешь? Только кому? Кто другой на моем месте вообще бы разговоры разводить не стал. Использовал по назначению, да и шлепнул бы сразу, чтоб не мучилась – всех делов.

Инна внутренне содрогнулась. Он хочет сказать, что такое здесь в порядке вещей? Впрочем, даже это ее уже не удивляло. Славик заметил ее испуг:

– Извини, Инка-Паутинка. Но с волками жить – по волчьи выть. Помнишь такую поговорку?

– Угу…

– Вот тебе и угу. Жрать хочешь?

– Не-а…

– Ну тогда я сам поем. Ничего?

– Да нет, конечно.

– Сейчас поищу себе чего-нибудь.

Славик скрылся из ее поля зрения; из угла комнаты, где-то у нее за головой, послышался стук и звон. Потом он снова появился, спиной к ней, и она вдруг заметила, что его правый бок в крови. Черт, вспомнила, точно, ведь это амазонка его тогда подстрелила! И сколько я с ним под руку шла – а только сейчас обратила внимание, эгоистка… Заодно на глаза попались несколько достаточно крупных шрамов на спине – один, самый большой, проходил от шеи до ягодиц.

– Славик, да ты ранен!

– Пустяки, – отмахнулся он. – До свадьбы заживет.

– Но кровь же идет!

– Уже почти не идет. Ребро сломано – вот это хуже… Ну ничего, переживу.

– Ну как же так! – воскликнула Инна. – Черт, я же такая неумеха!

А то я бы тебе какую-нибудь перевязку сделала.

– Инка, ты сама пока отдыхай, ладно? За меня не волнуйся, мне не привыкать.

– Хочешь сказать, это для тебя как бы обычное дело?

– Ну почти.

– Хм, ну ладно… Чего кушать собрался?

– Да вот мясо нашел, вроде ничего с виду.

– Не кошатина? – спросила Инна.

– Не похоже, – добавил задумчиво: – Может быть, человечина…

Она приподнялась на кровати:

– Издеваешься, да?!

– Извини, – сказал Славик. – Больше не буду.

Инна легла обратно. Вот дела, подумала про себя. Пришло бы мне еще вчера в голову, что докачусь до жизни такой? Что буду вести такие странные разговоры в таких странных местах с такими странными людьми?

Никогда в жизни не пришло бы… Славик сидел спиной к ней, громко жуя и изредка почавкивая. Удивительно, но к нему, при всем его раздражающем поведении, она чувствовала определенную симпатию. Не то что к Этапу, о котором и вспоминать даже не хотелось…

Вдруг Инна подумала: а почему бы и нет? Спросила тут же:

– Славик, а ты не знаешь, где выход?

– Какой выход? – он явно не прикидывался, а действительно не понял, о чем речь.

– Какой-какой… Выход из этого подземелья. Какой еще меня может интересовать?

Он отставил мясо и повернулся к ней:

– Что они тебе сказали? Получишь десять тысяч, если проведешь ночь в доме?

– Ну да. Если не сбегу оттуда до рассвета.

– А как тебя сюда занесло?

– Как? Дура, потому что. Увидела дверь и захотела посмотреть, что за ней. А там еще и связка ключей висела…

– Ясно. Наверное, все так попадают, – сказал Славик. – Одни сами приходят. Других заманивают. Кого на любопытстве, кого еще как…

– Меня, значит, заманили?

– Значит, да.

– А потом? – спросила Инна.

– Что – потом?

– Нет, это я тебя спрашиваю! Что – потом?

Он не ответил. Отвернулся и снова принялся жевать свое мясо. Инна привстала на кровати. Нет, она уже смирилась с его демонстративно прямолинейным спокойствием, но должны же быть какие-то границы… И ведь именно когда речь зашла о выходе! Вот и Этап тоже на этот счет все юлил-юлил… Хотя, он насчет всего юлил, это не показатель. И все-таки…

– Славик, это что – какое-то табу?

– Ты о чем?

– О чем? О своем, о женском. О выходе, конечно же!

Он встал, развернул стул и сел лицом к ней. Небритый, неухоженный… на левой щеке тоже был шрам… и на лбу… "На лицо ужасные, добрые внутри" – вспомнила Инна. Можно ли назвать Славика добрым?

Наверное, нет. Несмотря даже на то, что с ней он поступил несомненно по-доброму.

Он взял ее ладонь в свои руки – твердые, даже шершавые… и холодные. Или это ей только так кажется, потому что сама горячая, будто вышла прямо из костра? Во всяком случае, ей было приятно. Она ощущала исходящее от него спокойствие и какое-то умиротворение.

– Знаешь, сколько я здесь? – спросил Славик.

– И сколько?

– Я и сам теперь не знаю. Здесь вообще время течет иначе.

– Да, я уже заметила.

Она вдруг подумала, что борода делает его гораздо старше. Так он выглядит лет на тридцать пять, а на самом деле? Пожалуй, если его побрить, ему не дашь больше тридцати. Может, даже и меньше… "Знаешь, сколько я здесь?" Прозвучало так, будто он здесь уже по крайней мере несколько лет. Несколько часов и несколько лет – почувствуй разницу, девочка!

– Думаешь, это так просто, да? – говорил Славик. – Как в компьютерной игре: нажал "эскейп", вылетел в меню, там выбрал "Exit

Game" – и всех делов?

– Может, это и есть что-то вроде компьютерной игры? Этой, как ее… виртуальной реальности?

– Ты это серьезно, Инка?

Она задумалась.

– Не знаю. Может, и серьезно.

– Чепуха, – уверенно сказал он. – Видела ты здесь хоть что-нибудь, что в принципе нельзя сделать в реале?

– Хм… не знаю. Кристаллы эти внизу – да и то, наверное, силикон какой-нибудь, или что там еще. А так… разве что размах всего этого?

– Так что – размах? Дохренища денег, эксцентричность, богатое воображение… На первое место я бы наверное эксцентричность поставил.

И никаких особых проблем.

– Ну может быть, – согласилась она.

– Хорошо. Дальше: твои ощущения как-то отличаются от реальных?

Зрение, слух, осязание… Чувство боли…

– Нет. Аж нисколько.

– Вот видишь. Но даже это не важно, потому что есть главная причина.

– Какая?

– А вот такая. Нормальный человек никогда не сомневается в реальности окружающего мира. Во сне, к примеру, он может сомневаться, на самом деле все это или он только видит сон. В реальности – никогда.

Теперь скажи: ты правда сомневаешься, или только хочешь себя в этом убедить?

Хотелось бы мне, чтобы это оказался всего лишь сон, подумала Инна. Еще как хотелось бы…

– Ни фига я не сомневаюсь, – сказала вслух.

– Ну вот, что и требовалось доказать. Но если говорить о нашей жизни вообще… Знаешь, Инка, я уже давно начал понимать, что наш мир есть ничто иное как программная реализация охрененного моделирующего алгоритма.

– Чего? – спросила Инна. – Это типа Матрицы всякой что ли?

– Попсовый бред, – отрезал Славик. – Ты лучше лежи, а я расскажу.

– А я лежу, – она расслабилась на кровати. Он все не отпускал ее ладонь, будто боялся потерять.

– Хорошо. Тогда для начала скажи: у тебя бывает дежа вю?

– Случается иногда.

– Ты едешь в метро, – говорил он. – Видишь каких-то незнакомых людей. Слышишь совершенно ненужные тебе разговоры. Что-нибудь думаешь по этому поводу… И вдруг тебе кажется, что все это уже было. И люди, и разговоры, и мысли…

– Угу, – сказала Инна.

– Но ведь оно на самом деле уже было!

– То есть как?

– Очень просто. Ты только представь, что вся эта лабуда находится в памяти навороченного суперкомпьютера. А память, как известно, всегда дискретна…

– О, мое любимое слово! – воскликнула Инна.

– Вот и хорошо. Тогда ты понимаешь, что раз дискретна – значит, обязательно ограничена. Значит, в нее никогда не получится вместить все, что хочется. А раз так, то некритичные блоки приходится повторять. Один блок – а на него куча ссылок. Когда надо, старые ссылки отрубаются и подключаются новые. Вот сколько раз ты так ездила в метро, и ничего особенного не было? Ты все эти разы вспомнишь? В жизни не вспомнишь. Так на фига каждый раз по новой пересчет запускать, если можно только указатель на блок поставить да поменять в конце точку выхода – и всех делов? Потому и не вспомнишь, что тебе уже отрубили предыдущую ссылку, остались только левые ассоциативные связи. Через них и пролезают остаточные воспоминания.

– Вот как, – сказала Инна. Объяснения казались запутанными, но она не очень-то в них вникала. В сущности, ей сейчас было совершенно все равно, о чем говорить. Она могла бы так лежать на кровати сколько угодно… целую вечность. Лишь бы только не вставать и никуда не идти.

– Но это еще не все. Возьмем цикличность. Год, в каждом году четыре сезона… Триста шестьдесят пять дней, смена дня и ночи, все это так называемое движение по орбитам… Все построено на циклах, замечаешь? Если ты хоть что-нибудь смыслишь в программировании, то знаешь, что без циклов никакая приличная программа не обходится.

– Ну да.

– А отсюда опять вылазят сплошные повторы, повтор на повторе. На них, конечно, навешан какой-никакой рандомайзинг… Но, если разобраться, он крайне примитивный. Знаешь, чем отличается действительно случайный алгоритм от псевдослучайного? – Славик тут же ответил сам: – Псевдослучайный при одинаковом начальном раскладе всегда дает одну и ту же последовательность. Так и у них. Если условия одинаковые – ситуация развивается одинаково. Инка, я это все не просто с бодуна выдумал. Я проверял, можешь не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь, – сказала она.

– Полной чистоты эксперимента, конечно, не было, но все-таки… Дальше: я почти уверен, что они туда засобачили контроль внимания.

Знаешь, о чем я? У Лема было: как выглядит океан, когда на него никто не смотрит?

– Наверное, точно так же.

– А вот и нет! – воскликнул Славик. – Никак он не выглядит. Потому что если никто не смотрит, то на фига его рендерить? Представляешь, какая выходит экономия ресурсов?

– А что значит "рендерить"? – спросила Инна.

– Строить изображение.

Она усмехнулась:

– Это похоже на анекдот.

– Прикалываешься, – слегка обиженно вздохнул Славик. – Но я тебе вот что скажу: дали бы мне деньги… не жалких каких-нибудь десять тысчонок, десять лимонов хотя бы – и то, наверное, маловато будет. Так я бы построил модель не хуже, чем у них. Ну, может, не такую красивую… Зато какие были бы алгоритмы! У них в сравнении с этим – просто жалкий примитив. Только никто мне таких бабок не даст, так что это всего лишь фантазии…

– Вот именно, – сказала Инна.

– Тебе не интересно? – спросил Славик. – Уже думаешь, как бы от меня отделаться?

– Да нет! – она испугалась, что он в самом деле может уйти и бросить ее одну в этом покинутом доме. – Просто мне непонятно…

– Что непонятно? Говори, сейчас все разъясню! – он, наверное, решил, что она не поняла что-то в его рассуждениях.

– Нет, не то. Какая разница, Славик? У нас есть только один мир, другого не дано. Так не все ли равно, кто и как его смоделировал?