Войны и миры - Отряд "Омега"

      Но больше, чем руки и ноги, поражали лица. Во-первых, тем, что это были именно лица — хоть и рыбьи. Разве у рыб бывают лица? И как можно догадаться, что это лица, а не рыла? Наверное, по безграничной ярости, застывшей в мертвых глазах. Знакомая ярость, очень знакомая. Но Ольга никак не могла вспомнить, где она видела уже эту ярость. И эти глаза.
      А потом пошли ящики с кассетами. Ольга поняла, что не сможет заставить пиратов тащить наверх эти ящики, поэтому вытянула наугад пару кассет и сунула себе в карман.
      И еще Ольга поняла, что находится вовсе не в сокровишнице. И не в кладовой. А в чем-то типа музея. Интересно, зачем этот Восьмирукий…
      Ее размышления прервала сильная дрожь. Дрожал пол, дрожали стены. Пираты побросали ящики и схватились за автоматы. Внезапно мертвые тела у основного входа зашевелились, кто-то проталкивал трупы внутрь, пытаясь проникнуть в зал. Вот показалась длинная лохматая морда, а рядом — еще одна голова. Сначала Ольга не поверила своим глазам, но принимать решение надо было быстро, и она громко крикнула:
      — Отставить огонь!
      Все верно. К Ольге широкими шагами бежал Василий.
      Она проглотила комок в горле. Она не могла больше ничего сказать. Василий подбежал к ней вплотную, но не остановился, увлек за собой. Лицо его было бледным — ни радости, ни удивления. Только страх.
      — Ты… Жив! Ты… — наконец, прошептала Ольга.
      — Да! Бежим! Скорее!
      — А в чем дело?!
      — Восьмирукий. Проснулся.
      Их нагнал запыхавшийся Пурдзан.
      — Ханум! Всем конец! Гирей-ага разбудил Восьмирукого!

Глава 7

      Что-то двигалось в темноте со всех сторон. Лучи фонариков выхватывали только стены, иногда — узкие ответвления. Но что-то определенно двигалось совсем рядом, умело избегая света.
      Отряд уже несколько часов спускался по лестнице. Василий не мог забыть слов охранника. Что же бывает хуже смерти? Бесчестье? Но местные жители, кажется, не слишком озабочены вопросами чести. Наверное, они имели в виду какую-то особенную, мучительную смерть. А может, смерть от рук (или зубов) каких-то страшных тварей. Кто же здесь водится? Одичавшие белые слоники? Едва ли…
      Еще Василий маялся от мысли, что Ольга осталась в плену у коварного карлика. Все повторится, думал Василий, Шабель попытается сделать из Ольги боевую подругу, глупая девченка вломит ему хорошенько — и погибнет. Второго чудесного спасения уже не будет, ни там, на пиратском корабле, ни здесь, в недрах Колаксая.
      Лестница широкой спиралью вела вниз. На боковые проходы решили не обращать внимания — чтобы не заблудиться.
      Внезапно все остановились. Василий налетел на шедшего последним бедуина.
      — Эй, что там?
      — Лестница кончилась, — крикнул в ответ Пурдзан.
      Расталкивая бедуинов, Василий заспешил вперед. Кончилась не только лестница. Кончился вообще всякий путь. Лестница обрывалась в темную пустоту, и лучи фонариков растворялись в этой пустоте, не находя, во что бы упереться.
      Три девушки стояли у самого края, с любопытством заглядывая вниз.
      — Увидели чего-нибудь? — грустно спросил Василий.
      — Резеда увидела, — ответила Гюльчачай, — а мы с Татьяной что-то никак…
      — Назад топать прийдется, — вздохнул Пурдзан, — в поворотах плутать. Или совсем вернемся? Прорвемся как-нибудь?
      — Ага, — скривился Мин-хан, — обвязаться гранатами — и под танк, как манчжурский партизан. Хочешь?
      — Гранаты кончились.
      Издалека донеслись крики, несколько выстрелов. Снова крики. Неужели охрана, все-таки, увязалась следом? Нет, Василий чувствовал, что это вовсе не охрана.
      Испуганные бедуины кричали одно и то же слово. И стреляли — теперь, практически, все. Что же они кричат?
      — Крысы!!!
      Крысы? Подумаешь…
      И тут Василий увидел крысу. В свете фонариков крыса казалась желтоватой, но Василий понял, что на самом деле она белая. И огромная, величиной чуть больше лошади. Изо рта у крысы торчала чья-то нога. Василий выстрелил несколько раз прямо в круглые красные глаза. Мертвая туша крысы скатилась к нему по ступеням — Василий чуть не свалился в пропасть, в последний момент удержался, схватившись за крысиную шерсть. А девушки не удержались — с пронзительным криком полетели вниз. Или не полетели?
      Возможно, в этом виновата была аккустика подземелья, но Василию показалось, что крик девушек удаляется слишком медленно. На всякий случай Василий направил вниз луч фонарика…
      Так и есть. Девушки не падали, а плавно опускались все ниже и ниже. Значит, это не простая пропасть. В конце концов, весь Колаксай — не простая планета. Но раздумывать об этом некогда. Еще одна крысиная морда показалась из темноты.
      — Прыгать! Всем прыгать! Пур, Хаф, за мной! — заорал Василий и, послав последний выстрел в оскаленную крысиную пасть, оттолкнулся ногами от края пропасти.
      О движении свидетельствовал только легкий ветерок, дувший снизу. Впрочем, Василий уже не мог точно сказать, где находится верх, а где — низ. Пурдзан и Хафизулла летели рядом, туша Мин-хана парила над головой. Несколько бедуинов тоже успели спастись. Остальных пожрали крысы. Что ж, охранник был почти прав. Но возможно, впереди ждет что-то еще более гадкое. Гигантские тараканы? Кишечные палочки величиной с кобру?
      Пурдзан нелепо кувыркался в воздухе. Хафизулла летел, сгруппировавшись, готовый приземлиться в любой момент. И тут Василий понял, что видит их без помощи фонарика. Свет! Кругом разливался тусклый свет. И света становилось все больше.
      Светили факелы. Факелы были воткнуты в стены… Нет, кто-то держал факелы в руках. У стен, цепляясь за канаты, висели в воздухе какие-то существа. Вытянутые тела, шесть конечностей. Все-таки, тараканы. Или… Рыбы! Рыбы с яростными лицами. С четырьмя ногами, похожими на человечьи, с руками и с телами, как у акул. Рыб было очень много, далеко не все они держали факелы. У остальных в руках были короткие трубки, наверное, оружие. И это оружие было направлено на людей.
      Один из бедуинов со страху открыл огонь. Отдачей бедуина понесло в сторону, но луч, выпущенный из трубки, догнал его. Мертвое тело, кружась, скрылось во мраке. Сверху донесся голос Мин-хана:
      — Не стрелять!
      — Не стрелять! — одновременно с ним крикнул Василий.
      Парение замедлилось и через некоторое время прекратилось совсем. Мин-хан оказался рядом с Василием.
      — Не стоит стрелять, — сказал он тихо, — хотя, боюсь, это не поможет. Мы у золотых рыбок.
      — Ты знал, что они здесь живут?
      — Они много где живут. Здесь, оказывается, тоже. Нет, не знал. Знал бы — сдался бы охране. Сразу.
      Василий огляделся. С одной стороны тянулась бесконечная стена, вдоль которой были укреплены канаты. На равном расстоянии друг от друга в стене чернели круглые отверстия — ходы.
      Зато с другой стороны…
      В воздухе висел стеклянный шар, наполненный водой. В воде плавали зеленоватые редкие водоросли. А среди водорослей…
      Улитки! Золотые улитки мерцали, как маленькие звездочки. Василий насчитал пятнадцать золотых улиток.
      Но как их взять?
      От стены отделилась рыба в высокой шапке, похожей на воронку. Шапка держалась, прикрепленная зажимом к головному плавнику. Поскольку Василий и Мин-хан запретили бедуинам стрелять, рыба, видимо, признала в них командиров.
      В одной руке у рыбы был конец длинного каната, тянувшегося к стене, в другой она держала трубку. Рыба подлетела вплотную к Василию, он даже почувствовал резкий неприятный запах. Запах тухлой рыбы. Акулий рот приоткрылся, и рыба произнесла на ломаной латыни:
      — Вы покупать золотых коней.
      — Да, — сразу ответил Василий, тоже на латыни.
      — Ваш человек стрелять, — сказала рыба.
      — Он потерял разум, — ответил Василий.
      Возможно, это объяснение удовлетворило рыбу. А возможно, нет. Василий не мог ничего понять по выражению рыбьего лица. Лицо выражало только ярость. Но, скорее всего, так казалось только с человеческой точки зрения.
      Акулий рот снова приоткрылся — Васили старался не зажмуриться от мерзкого запаха.
      — Выросло пятнадцать кони. Ваши люди всего тринадцать. Кто ваши люди нам?
      — Что он хочет? — не понял Василий. Мин-хан пожал плечами:
      — Ты говоришь на его языке?
      — Это латынь.
      — И что он сказал?
      — Продает улиток. Но что ему нужно?
      Рыба повторила:
      — Кто ваши люди нам?
      — Давайте договоримся, — наугад ответил Василий. От невесомости мутило в голове, хотелось стошнить. Василий с ужасом представил, как это будет выглядеть при отсутствии гравитации.
      — Договоримся, — ответила рыба, — сейчас ваши люди нам десять за пятнадцать кони, потом ваши люди нам пятьдесят за десять кони.
      Наверное, стоит поторговаться…
      — Потом тридцать, — сказал Василий.
      — Потом сорок.
      — Хорошо. Потом сорок.
      — Кто ваши люди нам? — повторила рыба свой странный вопрос и сразу пояснила:
      — Три люди взять кони, остальные люди остаться. Кто?
      Теперь все стало понятно. Но не до конца.
      — Зачем остаться?
      Рыба несколько раз молча открыла и закрыла рот. Василий с замершим сердцем ждал ее реакции. Но реакция оказалась мирной:
      — Смотреть Карсабала. Я показать Карсабала. Карсабала прекрасный. Карсабала сделать — мы все умереть.
      Рыба, открепив зажим, сняла с головы шапку-воронку, поднесла ее ко рту и дунула в узкий конец. От высокого протяжного звука у Василия заложило уши. Звук еще гудел в его голове, а из большого отверстия в стене начало выдвигаться на свет какое-то длинное сооружение, похожее на горизонтально растущее стройное дерево, типа кипариса, с ветвями, вытянутыми вдоль ствола и хитро переплетенными друг с другом. На ветвях раскачивались многочисленные плоды… Да, никаких сомнений. «Плодами» оказались обезглавленные тела — люди, сатиры, треухи. Более половины тел было в серых туниках блидов.
      Раздался и тут же заглох женский крик. Остальные молчали.
      — Карсабала прекрасный, — еще раз сказала рыба.
      — Прекрасный, — повторил за рыбой Василий. Его чуть трясло, но голова работала четко. Тот бедуин, который выстрелил и быстро полетел в сторону — из-за отдачи… Василий прикинул: все зависли почти на одном уровне. Если стрелять вверх… А где в невесомости верх? Если стрелять туда, откуда прилетели, то можно продолжить полет. Только где мы окажемся?
      — Что там? — спросил Василий рыбу, ткнув пальцем в темноту у себя под ногами.
      — Верх, — ответила рыба и снова дунула в свою воронку. Жуткое сооружение
      — Карсабала — начало медленно скрываться в стене.
      — А что там? — Василий ткнул пальцем в другую сторону.
      — Там верх, — повторила рыба.
      Повидимому, они находились в центре Колаксая. Стоит рискнуть.
      — Те трое возьмут коней, — Василий показал на девушек, висевших, взявшись за руки, — мы останемся.
      Акулий рот открылся и закрылся два раза. Потом рыба сказала:
      — Да. Они уйти на кони?
      — Нет, они уйдут, как пришли. Я должен им помочь.
      Снова задвигалась грозная акулья челюсть. Рыба размышляла. Наконец, челюсть двинулась в последний раз.
      — Да, помочь. Скажи им, сейчас десять, потом сорок.
      — Скажу.
      Рыба укрепила воронку на голове и сделала какой-то знак руками. Со стороны стены раздались легкие хлопки, и в пространстве зазмеились канаты. Подтянутый канатами, аквариум подплыл к девушкам.
      Еще один конец каната подлетел прямо к Василию. Перебирая по канату руками, василий добрался до аквариума. Рыба тоже подлетела к аквариуму и одним ударом кулака разбила его. Вода собралась в колышащиеся шары, улитки светились, паря среди этих шаров. Золотой свет, преломляясь в воде, кидал блики на испуганные лица.
      — Это брать? — спросила Резеда.
      Василий кивнул.
      Резеда стянула через голову блузку и связала улиток в узелок.
      — А теперь?
      — Пистолеты у вас есть?
      — Автоматы, — ответила Гюльчачай, — мы сняли с охраны.
      — Тогда палите строго вверх, короткими очередями. Туда, откуда мы прилетели. И летите.
      — Куда?
      — Свиные уши! Не знаю! В другую сторону!
      — Мы же заденем вас…
      — Постарайтесь не задеть. Прикрепила узелок? Береги. Авось увидимся.
      Василий отодвинулся от девушек по канату и скомандовал:
      — Пли!
      Звуки выстрелов вскоре перестали быть слышны. Еще некоторое время вдали мелькали огоньки, но вот и они исчезли. Василий повернулся к рыбе и спросил по-турецки:
      — Вы понимаете турецкий язык?
      Рыба не ответила.
      — Греческий язык понимаете? — спросил Василий по-гречески.
      — Плохо греческий, — ответила рыба, — хорошо язык Блидинг.
      И добавила на латыни:
      — Скажите людям приказ как всегда.
      "Сейчас скажу," — подумал Василий и крикнул по-русски:
      — Мин-хан, делаем ноги!
      Потом по-турецки:
      — Я убью акулу, потом палим вверх — и за девками. Кто выживет — тот долетит. Итак…
      Пуля попала рыбе прямо в покатый лоб. В невесомости поплыли шарики крови. Василия сильно отбросило, следующими выстрелами он скорректировал траекторию. Пурдзан, Мин-хан и Хафизулла летели рядом. Некоторыех бедуинов закрутило — кто-то врезался в стену, многих сразу спалили рыбы своими лучами. Яркий голубой луч мелькнул у самого лица.
      Рыбы, быстро перебирая руками и ногами по канатам, ползли по стене и стреляли, стреляли…
      "Все-таки, они похожи на тараканов," — страх полностью исчез, сменившись отвращением. Вот, наверное, что имели в виду охранники: пусть тебя лучше треухи казнят на простой электродыбе, чем эти тараканы наколют на свой железный фикус. "Карсабала… Шайтанье дерьмо!" Еще один луч прорезал темноту совсем рядом. Между выстрелами Василий слышал, как сдавленно чертыхается Хафизулла — наверное, его обожгли.
      Темноту? Да, свет факелов остался далеко внизу… Василий понял, что уже чувствует, где верх, а где — низ. Значит, появилась гравитация. Гравитация была слабая, но стрелять приходилось все более длинными очередями, чтобы удерживать скорость. Василий уже два раза менял магазин. А вдруг патроны кончатся — и начнется падение обратно, к Карсабале?
      В голову что-то ткнулось… Пятка!
      — Руку! Руку дайте!
      — Гюльчачай!
      — Прилетели!
      Василий схватил девушку за руку и почувствовал, как Гюльчачай тянет его куда-то в бок.
      — Здесь лестница. Девочки связали кофточки и вывесили меня, встречать…
      — Мужики! Пур! — перекрывая шум выстрелов, завопил Василий, — стреляйте от моего голоса, в сторону! Посадка.
      За пределами пропасти гравитация была обычной. Василий присел на ступени. Пурдзан сидел рядом, тяжело дыша. Хафизулла, продолжая чертыхаться, перевязывал обрывком штанины раненую ногу. Интересно, это другие ступени, или он все перепутал?
      — Мин-хан, фонарик есть? Посвети вниз.
      Мин-хан посветил. Ступени стальные. А те?.. Те были каменные.
      — Поздравляю, ребята. Мы пролетели сквозь этот сраный блин. Давайте, пересчитаемся.
      Василий, Пурдзан, Мин-хан и девушки выбрались целыми, Хафизулле чуть не отрезало лучем ногу. Бедуинам не повезло — из них долетело только два человека, Кублай и Гумель. Но эти двое тоже были целы.
      — Пур, у тебя жилетка с большими карманами? Улитки поместятся? Возьми их себе. Поднимаемся тихо, в колонну по два. Гумель, помоги Хафу. Мин-хан замыкающий. Пошли. Берегитесь крыс.
      Но на этой лестнице крыс не было. И лестница оказалась не такой длинной, как предыдущая. И оканчивалась не решеткой, а тяжелой металлической дверью. Наглухо закрытой.
      — Мекрджал всем в задницу! — Пурдзан от досады звонко топнул копытом, — гранат нет.
      И тут дверь начала медленно открываться. Василий сделал знак фонариком, потушил его и направил дуло пистолета на дверь. Все замерли.
      Снова тусклый свет факелов. На фоне двери появился знакомый силуэт рыбы. Рыба не ожидала увидеть кого-то на ступенях и была убита первым же выстрелом. Василий и Пурдзан одновременно выскочили в коридор, спина к спине, стреляя в разные стороны. Еще несколько рыб упали мертвыми на пол, выронив факелы. И что-то еще. Василий пригляделся — рыбы тащили трупы треухов в оранжевых тюрбанах.
      Коридор тянулся в обе стороны. Василий выбрал то направление, откуда пришли рыбы. Наверное, они делали вылазку на поверхность за очередными украшениями для Карсабалы.
      Скоро коридор пошел круто вверх, в стенах появились темные боковые проходы. Из одного прохода впереди показалось рыбье рыло, Василий выстрелил и побежал дальше. Позади раздался крик — и сразу оборвался. Лучом, ударившим из темноты, убило Кублая. Татьяна ответила очередью из автомата. Мин-хан, не останавливаясь, добавил от себя.
      Но рыб было много. Позади слышалось шуршание босых ног. Коридор петлял, это не давало рыбам возможности применить свое оружие. Но они не прекращали преследования.
      После очередного поворота коридор оборвался в просторном зале. О высоте зала Василий не мог судить — потолок терялся в темноте, несмотря на то, что лампы, укрепленные на стенах, светили довольно ярко.
      В центре зала, занимая почти все пространство, лежало тело. Размеры тела были гигантские. О том, что это — тело, Василий догадался только по мерному подрагиванию влажной поверхности. Поры величиной с человеческую голову сочились розовой слизью. Мощные щупальца, длиной шагов триста каждое, свисали сверху и стелились по полу. По логике вещей, это чудовище должно было вонять. Но в воздухе стоял легкий приятный аромат. Так пахнет хорошее греческое вино, подумал Василий.
      — Восьмирукий, — испуганно шепнул у него над ухом Мин-хан, — спит. Пошли, обойдем.
      И тут из коридора показались рыбы. Василий выстрелил. Звук выстрела прозвучал тихо в этом зале — но его оказалось достаточно. По телу Восьмирукого пошла крупная дрожь, одно щупальце хлестнуло по полу. Рыбы прекратили преследование, их шарканье затихло в коридоре. А Восьмирукий продолжал дрожать.
      — Мы его разбудили. Бежим! В обход!
      Мин-хан дернул за собой Василия.
      Казалось, телу не будет конца. Но вот новый коридор — лестница. Верхний конец лестницы кончался аркой, доверху забитой трупами. Василий стал пропихивать трупы внутрь, ему помогли Пурдзан и Мин-хан. Все, можно лезть…
      Внутри кто-то был.
      — Отставить огонь! — раздался властный женский голос.
      Ольга! Василий бросился к ней. Ольга смотрела на него во все глаза и что-то радостно шептала. Но на лобзания времени не было.
      — Да! Бежим! Скорее!
      — А в чем дело?!
      — Восьмирукий. Проснулся.
      Их нагнал запыхавшийся Пурдзан.
      — Ханум! Всем конец! Гирей-ага разбудил Восьмирукого!
      По пути наверх им никто не мешал. Сидя в вагонетке, Пурдзан мрачно смотрел на белые шапки с золотыми оленями. Гумель некоторое время мялся, потом снял феску:
      — Можно?
      — Как хочешь, — ответил Пурдзан, — я все равно с вами.
      Услышав это, пираты взбодрились.
      Катера стояли там же, где их оставили, под начавшим темнеть небом, среди оплавленных стальных балок. Ящики с добычей Ольга распорядилась погрузить на "Бешеную собаку".
      — Ты где полетишь? — спросила она Василия.
      — Мы все — на твоем катере.
      — Нет, девки пусть на другом летят.
      — Но…
      — Я здесь командую!
      Василий улыбнулся:
      — Отойдем, я тебе один секрет сообщу.
      — У меня нет секретов от моих людей.
      — От ТВОИХ людей? Полагаю, у тебя есть от них секрет. Хотя бы один.
      — Ладно. Только быстро.
      — Быстрее не бывает.
      Они отошли за сгоревший катер. Как только торчащий вверх стабилизатор катера скрыл их от глаз пиратов, Василий выхватил пистолет и уткнул дулом Ольге под ребра.
      — Тихо. Где коротышка?
      — Он… он погиб.
      — Я сразу догадался, женщина. И если ты дернешься, если хотя бы пукнешь, я тебя пристрелю. Ты знаешь, моя реакция лучше твоей. А твоим орлам я объясню, как погиб Шабель.
      — Они не поверят.
      — А вдруг поверят? Пурдзан здесь, он на них прикрикнет — и они поверят.
      — Зачем тебе эти бабы?
      — Они — мои боевые товарищи… Не кривись. Они получше тебя дерутся. И они — мои люди, в отличие от этих плоскорожих. Отряда Омега практически нет. Все мои хаши и твои гвардейцы пошли со мной. Их перебили, и Георгия тоже. Кублая рыбы сожгли полчаса назад. У меня только Хаф, Пур, ты и эти три девочки. И еще Кизяк. Ясно? Ясно тебе?
      Ольга поджала губы.
      Василий снова спросил:
      — Ясно тебе, женщина? Быстро отвечай, сейчас Восьмирукий сюда вылезет, пока ты губки строишь.
      Ольга процедила:
      — Да.
      — И без сюрпризов, пожалуйста.
      Они вернулись к "Бешеной собаке". Василий улыбнулся:
      — Девочки, грузитесь сюда.
      Поверхность дачи тянулась во все стороны до горизонта. На экране нижнего обзора была видна быстро удаляющаяся дыра, след взрыва. Ящики с добычей стояли у задней стены.
      Двадцать пиратов сидели на полу, вытирая шапками довольные потные лица. Ольга сидела в кресле пилота, Пурдзан, Василий и Хафизулла стояли за ее спиной. Мин-хан сидел вместе с пиратами и девушками, обнимая Татьяну и Резеду за плечи. Он что-то рассказывал, девушки хихикали. Василий шепнул Пурдзану краем рта:
      — Надо договориться с орлами.
      — Не выйдет, — шепнул в ответ Пурдзан, — они сняли фески.
      — Тогда…
      — Да, курпан-баши.
      — Хаф, готовься.
      Пурдзан начал медленно, не оборачиваясь, доставать из-за пояса пистолет. Поставил на автоматический огонь. Кивнул Василию. Василий обернулся:
      — Мин-хан, поди сюда, я спросить хочу об одном деле. И девочек с собой возьми.
      Мин-хан устало поднялся и проковылял к пульту. Девушки последовали за ним. Хафизулла вытащил свой пистолет, Василий — свой.
      — Мин-хан, присоединяйтесь, — прошептал Василий.
      Мин-хан кивнул.
      — Мои в центре правые, Мин-хан — правые с краю, Пур — левые с краю, Хаф — левые в центре. Раз, два, три!
      Все четверо, улыбаясь, обернулись и одновременно открыли огонь. Через секунду пираты были мертвы. Девушки зажали уши. Ольга не дрогнула, она продолжала вести катер к причальным крепежам крейсера. Крейсер занимал половину переднего экрана. Катер уже покинул атмосферу. В темном небе, как обычно, носились луны и широкими потоками плыли звезды.
      — Что дальше? — холодно спросила Ольга.
      — Дальше — просто, — ответил Пурдзан и повернулся к Мин-хану.
      — Мин-хан, правда говорят, что ты лоцию всегда с собой таскаешь? Моя на крейсере осталась.
      — Ты уже спрашивал, — усмехнулся Мин-хан, вытаскивая из широкого рукава металлическую пластинку.
      — Посторонись, дочка.
      Мин-хан перегнулся через плечо Ольги и вставил пластинку в щель на пульте. Щелкнул тумблером. Цветные луны исчезли, звездные потоки прекратили свое движение. На экранах появилось обычное небо. Крейсер занимал уже две трети переднего экрана.
      — Куда летим? — спросил Мин-хан Василия.
      — Где мы в первый раз увиделись. На льдину с жучками.
      — Ага… Слезай, дочка.
      Мин-хан сел на место Ольги и его толстые пальцы быстро забегали по клавишам навигационного компьютера.
      — Так… топлива мало. Только-только долетим — если повезет.
      — Ты быстрее, — поторопил Пурдзан, — лоцию, небось, у рыбок брал? Времени может не хватить, сейчас кончится.
      — Нет, разбомбил станцию. "Дыню".
      Пальцы Мин-хана продолжали шарить по клавишам.
      — "Дыню"? Возле Горы Антов?
      — Ее.
      — И чем платил?
      — Я же сказал — разбомбил.
      Мин-хан на секунду остановился, весело поглядел в глаза Пурдзану. Пурдзан забеспокоился:
      — Ты давай, курс набирай. А то кончится…
      — Успеем. Хорошая лоция, не рыбьи какашки, — Мин-хан снова принялся колдовать над пультом. — Ничем не платил. Разбомбил, вскрыл. У меня был парень, черный, из Четвертого Рейха. Ему принцесса наша все, что могла, отрезала. Умный был парень. Забрался в систему моментально, заставил на нас работать. Станция этих лоций выплюнула штук сорок, а потом взорвалась, мы еле ноги унесли.
      — Жалко, теперь только у рыбок…
      — Ни хрена, я еще одну станцию знаю.
      Внезапно звезды снова пришли в движение. По небу полетели луны. Из щели на пульте шел едкий дымок.
      — Кончилась твоя лоция, Кизяк, — ухмыльнулся Пурдзан.
      — А я уже набрал курс, Чертик, — ухмыльнулся в ответ Мин-хан, — сворачиваем.
      И он круто повернул штурвал. Крейсер исчез с переднего экрана и через мгновение появился на экране заднего вида. За крейсером нежно голубел диск Колаксая, в центре которого темнела жирная точка — ограбленная дача Восьмирукого.
      — Мы же всю добычу везем! — испугалась Гюльчачай, — крейсер нас не догонет?
      — Может, и не догонит, девонька.
      Мин-хан готовил катер к прыжку.
      — Это же «Собака» Шабеля. У нее скорость… А где сам Шабель, кстати?
      — Его Ольга пристрелила, — ответил Василий.
      — Зарезала, — поправила Ольга.
      — Не важно.
      Василий внимательно глядел на жирную точку в центре голубого диска. Восьмирукий проснулся. Его ограбили. Он должен, вроде, начать погоню. Интересно, как выглядит его корабль?
      Ответ последовал незамедлительно — ответ удивительный. И ужасный.
      По голубому диску Колаксая медленно поползла трещина. Еще одна… Множество трещин. Легким дымком развеялась атмосфера. Диск из голубого стал желтовато-бурым.
      Василий представил себе миллионы треухов, миллионы людей — охранников, торговцев, их красивых женщин в прозрачных накидках… Белые слоники, которые трубят, таща тяжелые повозки… К ним ко всем пршло то, чем христиане в Византии пугают своих детей. Конец света.
      А диск Колаксая рассыпался, исчез. От диска осталась только ось — длинный металлический стержень. На одном конце стержня помещалось то, что все считали дачей Восьмирукого. На самом деле это был нос его корабля. А на другом конце стержня, на корме, наивные люди и такие же наивные треухи когда-то выстроили огромный город с домами наполовину из камня, наполовину из дерева. Город Хору.
      Первый залп корабля пришелся по крейсеру. Мин-хан не стал ждать второго залпа и дернул красную рукоятку. Изображения на всех экранах помутнели.
      — Лететь недалеко. Полчасика.
      Мин-хан откинулся в кресле.
      Пурдзан поскреб бороду.
      — Ну и устроили мы тут…
      Больше никто не проронил ни слова.
      Звезды и луны все так же отражались в темной поверхности льда. Аппарат, похожий на рогатый шлем Искандера, стоял на месте. Рыбьими яростными лицами кончались его рога, такое же лицо венчало вход. Совсем недавно Василий всаживал пули в похожие лица, но сейчас он был рад их видеть. Он вдруг вспомнил тела в серых туниках, качавшиеся на Карсабале… А ведь неплохая идея! Об этом надо подумать. Но не сейчас.
      Хафизулла, пользуясь своим положением раненого, уковылял любоваться вмурованной в лед бабочкой. Остальные принялись выгружать ящики. Пурдзан собрал с мертвых пиратов рыбьи трубки и тоже отволок их в аппарат.
      — Все, не могу! Люблю лед в стакане с соком репы, а ходить по нему…
      Пурдзан снял жилетку, в карманах которой позвякивали драгоценные золотые улитки, и аккуратно положил ее на верхний ящик, а сам сел, привалившись к стене. По его курчавой шерсти стекали крупные капли пота.
      Василий вытащил из пурдзановской жилетки одну улитку и поместил ее в ажурную клетку на алтаре. Ольга мрачно растянулась на кушетке в форме дракона. Девушки вместе с Хафизуллой скользили по льду, разглядывая насекомых. Вошел Мин-хан.
      — Погрузились.
      — Пора электричество тянуть. На катере кабель есть?
      — Найдем. Что ж, прощай, небо всмятку.
      Мин-хан посмотрел на небо и испуганно охнул. Василий проследил за его взглядом. Среди сумасшедших лун медленно двигался темный продолговатый предмет. У Василия по коже пробежали мурашки.
      — Восьмирукий!.. Хаф! Резеда, Татьяна, Гуля! Быстро сюда!
      — Кабель-то не успеем протянуть, — тихо сказал Мин-хан, — и как этот упырь нас выследил?
      Василий подошел к Ольге, заглянул ей в глаза.
      — Хватит дуться. Хоть перед смертью-то…
      Ольга села.
      — Ты лучше придумай чего-нибудь, янычар.
      — Я уже придумал. Только это может не сработать.
      К аппарату подбежали девушки, таща под руки Хафизуллу.
      — В чем дело?
      Василий молча указал на небо, помеченное темной зловещей черточкой. Девушки затаили дыхание, Хафизулла сжал губы. Василий повернулся к Мин-хану:
      — Дай фонарик.
      — Сейчас…
      Мин-хан полез в рукава, потом стал шарить по карманам.
      — А где…
      — Фонарик! — Василий стукнул кулаком себе в ладонь, — сейчас же!!!
      — Вот, — Татьяна протянула ему фонарик.
      Василий, ударив фонариком по краю кушетки, разбил стеклышко, вырвал лампочку. Вытянул проводки. Как там Георгий подключал? Жаль, его нет… Тьфу, вот же обрывок кабеля, и думать не надо!
      Василий подсоединил проводки к концам кабеля.
      Ничего не произошло.
      — А фонарик-то работал? Дуры!!!
      Руки начали нервно дрожать. Василий выглянул в дверной проем. Ось Колаксая разворачивалась носом в сторону ледяной планеты. Сейчас последует залп…
      И вдруг пришло спокойствие. Руки перестали дрожать. Василий хотел потребовать другой фонарик, но вспомнил, что у него в кармане шаровар лежит собственный. Он достал свой фонарик, проверил — горит. Отвинтил переднюю часть. Аккуратно вытащил лампочку, отсоединил проводки. Проверил, крепко ли установлена улитка. Приложил проводки к концам кабеля.
      Опять ничего не произошло. Но руки больше не дрожали. Василий поменял полярность проводков.
      Золотой свет, шедший от улитки, слегка потускнел, послышалось шипение. Дверь начала закрываться. Василий в последний момент отметил про себя, что корабль Восьмирукого закончил маневр.
      И тут небо за окнами пропало. На его месте был розовый туман.
      Василий сидел, зажав проводки в руках.
      — Ну, — нарушил тишину Мин-хан, — долго мы так?