Глава 13

Йен закрылся в своей лаборатории.

Мысль о том, чтобы временно переселиться сюда, пришла Фоскари в то время, когда он принимал ванну под вопли и плач ребенка, час от часу становившиеся все громче и настойчивее. Граф в ярости вылетел из своей комнаты, твердо намереваясь прекратить это безобразие, но увидел, что все обитатели дома собрались толпой в его приемной вокруг маленького белого свертка и с умилением смотрят на него. Чем громче кричал мальчик, тем шире становились улыбки на лицах Бьянки, Франческо, Роберто, Криспина и — что было уж совсем невероятным — Джордже Йен буквально взлетел по лестнице и заперся в своей лаборатории.

С тех пор прошло уже два часа. Фоскари не только устал и проголодался — ему понадобились кое-какие вещи из его комнаты, куда он и направился.

Навстречу ему шел Джорджо.

— Я шел сообщить, что к вам гость, и хотел узнать, захотите ли вы видеть его, — сообщил он. — Это синьор Вальдоне. Он заверил меня, что хочет потолковать с вами не о пожаре в цейхгаузе.

Им не доводилось встречаться прежде, однако Фоскари знал о репутации этого человека. В прошлом фермер из небольшого городка Тьена, он сколотил состояние, изготавливая женские мази и духи из трав и растений. Его дела шли столь удачно, что вскоре его продукция продавалась уже на всем полуострове. Поговаривали, что с каждой успешной сделкой его тело становилось чуть больше, так что о размере его корпорации можно было судить по размеру его внушительной фигуры.

«Ему по крайней мере следует взвешиваться», — подумал Йен, глядя на массивное тело Вальдоне, с трудом втиснутое в кресло.

— Я бы никогда не рискнул явиться к вам вот так запросто, милорд, особенно в такой день, как сегодня, но меня вынудили неотложные обстоятельства, — проговорил Вальдоне, обращаясь к графу.

Йен кивком предложил ему продолжать, спрашивая себя, не повредит ли столь громкий голос стенам и перегородкам его палаццо.

Вальдо откашлялся — этот звук напоминал пушечный выстрел.

— Из нескольких источников я узнал, что вы наводите справки об Изабелле Беллоккьо, — продолжил он. — Кажется, вам нужна кое-какая информация личного характера. — Здоровяк наклонился вперед, в его глазах появилось недружелюбное выражение. — Я должен узнать, почему вас это интересует.

Йен помолчал, пытаясь понять, что, собственно, интересует Вальдоне.

— Я мог бы рассказать вам, в чем дело, но сначала объясните ваш интерес.

Вальдоне обвел комнату задумчивым взглядом.

— То, что я скажу вам, — очень личное, — признался он. — Дело в том, что я люблю ее. Люблю больше, чем кого бы то ни было на свете. — Он замолчал на мгновение и перекрестился. — Я купил ей дом, дарил ей одежду и подарки. Специально для нее я изобрел новый состав духов. К сожалению, не могу сказать, что она испытывает те же чувства ко мне, но некоторый интерес ко мне Изабелла имеет, и она ко мне привязана.

— Я никогда не встречался с синьориной Беллоккьо и не люблю ее, — сообщил Йен Вальдоне. — Я наводил о ней справки для того, чтобы угодить моей невесте, которая, прямо скажем, всегда добивается того, чего хочет. Кажется, они с Изабеллой были подругами, или переписывались, или что-то в этом ро…

— Это невозможно! — вскричал Вальдоне. — Иза не умеет писать!

Не обращая внимания на его возражение, Йен сделал в уме пометку, что Вальдоне было известно о неграмотности Изабеллы.

— Теперь моя невеста беспокоится, потому что довольно давно об Изабелле ничего не слышно. Именно по ее просьбе я распустил слух, что собираю о ней информацию. Думаю, этот слух каким-то образом дошел и до вас.

— Стало быть, вы не собирались жениться на ней?

— Черт возьми! Мне что, как попугаю, повторять одно и то же?!

— Нет-нет, прошу прощения, милорд, — поспешно извинился Вальдоне. — Просто я должен был это выяснить. Говорю же вам, когда дело касается Изы, я просто теряю голову.

Йен приподнялся в кресле.

— Надеюсь, мои слова успокоили вас. И если…

— Как я могу успокоиться?! — прогремел Вальдоне, отчего Фоскари буквально рухнул на свое место. — Ну как я могу успокоиться, — повторил он, — если она пропала? Я не спал все эти пять ночей. И мне не с кем поговорить об этом, я никому не могу довериться!

— Я могу что-нибудь сделать для вас?

— Ну конечно! — У Вальдоне был такой вид, словно это было очевидным и он дивится недогадливости графа. — Вы можете найти ее. Раз уж вы ищете Изабеллу для вашей невесты, так почему бы еще не поискать ее и для меня?

— Честно говоря, — солгал Фоскари, — я понятия не имею о том, где она может быть. Мои расспросы ни к чему не привели. Вообще-то я понадеялся, что вы мне чем-нибудь поможете. У вас есть какие-то соображения на этот счет?

— Ох! — вздохнул Вальдо Вальдоне. — Я думал, думал, но так ни до чего и не додумался. Иногда она приходит в мой маленький коттедж на берегу озера. Между прочим, милорд, из моих окон открывается очаровательный вид на вашу замечательную виллу…

— А как по-вашему, ваша жена знает о вашей связи с Изабеллой? — произнес Йен, словно не заметив комплимента.

— М-м-м… — промычал Вальдоне, а потом, потеряв над собой контроль, выкрикнул: — Я ничего не говорил о своей жене! Или говорил?

— Но это же просто смешно! — Йен нетерпеливо ударил по столу ладонью — непростительный жест. — Вы входите в мой дом без приглашения, просите меня оказать вам услугу, а потом лжете мне! Вы что же, за идиота меня принимаете?

Вальдоне выпрямился и принялся неистово кивать головой:

— Вы совершенно правы, милорд! Я действительно подозреваю свою жену. Дело в том, что мы поженились очень молодыми. Она была самой красивой девушкой в городе, на нее все парни заглядывались. Но шли годы, мы переехали в Венецию… Видите ли, с возрастом начинаешь посматривать на более молодых.

Йен кивнул, чтобы просто сделать хоть что-то, и спросил себя, зачем Вальдо отнимает у него обеденное время, рассказывая ему все это.

— Мне бы никогда не пришло в голову подозревать Лукрецию (это моя жена), если бы две недели назад она не начала вести себя как-то странно. Ну очень странно! — с ударением произнес он. — Она отдалилась от меня, словно у нее появилась какая-то тайна, и она раздумывает, как бы использовать это против меня. Она очень умная женщина, милорд, гораздо умнее меня. Если Лукреция что-то задумает, то сможет выполнить все, что угодно.

— Все, что угодно? — переспросил Фоскари. — Как вы считаете, она способна на насилие?

Казалось, Вальдо шокирован этим вопросом.

— Нет, что вы! Конечно, нет, — решительно проговорил он. — Лукреция не могла бы причинить вреда Изабелле, но она могла бы отправить ее куда-нибудь, где я не смогу ее разыскать.

— Зачем? — удивился Фоскари. — Чего она этим хотела бы добиться?

— Не знаю. — В баритоне Вальдоне опять зазвучало отчаяние. — Именно это я бы попросил вас выяснить.

— Ну хорошо, я потолкую с вашей женой, — согласился Йен наконец. — Не сомневаюсь, что вы слышали о бале, который мы через два дня даем в честь нашей помолвки.

— Я подумал, что из-за пожара он будет отложен, — заметил Вальдоне.

— Ерунда, — уверенно произнес Йен, хотя окончательное решение он принял именно в этот момент. — Пожар — это, конечно, трагедия, особенно для жителей цейхгауза, но он почти не затронул мои интересы. К тому же он не имеет никакого отношения к моей помолвке. Думаю, ваша жена будет сопровождать вас? — Вальдо кивнул, и Фоскари продолжил: — Очень хорошо. Тогда я поговорю с ней.

Граф приподнялся в третий раз, надеясь, что уж на этом-то их беседа точно закончится, однако Вальдо опять остановил его:

— Я подумал, что вам было бы легче разговорить людей, если бы вы предложили какую-нибудь награду. Разумеется, деньги предоставлю я. Тогда меня утешит хотя бы то, что и я принимаю в этом участие.

В библиотеку вошла Бьянка. Делая вид, что не замечает сидевшего в кресле великана, она приблизилась к столу Йена.

— Милорд, мы уже целую вечность ждем обеда, — заговорила она. — А я вообще умираю от голода. Вы-то сами собираетесь есть или нет?

Презабавный предлог, мелькнуло в голове у Фоскари. Без сомнения, заключил он про себя, Бьянке стало известно о приходе Вальдо Вальдоне и не терпелось узнать, зачем он пришел и о чем они тут говорили.

Фоскари решил отчасти удовлетворить ее любопытство.

— Ах, моя очаровательная невеста! — воскликнул он. — Дорогая, познакомься, это синьор Вальдо Вальдоне.

Бьянка грациозно присела и протянула Вальдо Вальдоне руку для поцелуя.

— Здравствуйте! — Она вежливо улыбнулась, быстро, но внимательно оглядывая возлюбленного Изабеллы. — Прошу прощения за то, что прервала вашу беседу. Если бы я знала, что у графа гость…

— Не сомневаюсь, — сухо промолвил Йен.

Бьянка и не думала уходить. Вальдоне явно был поражен ее красотой, которую ничуть не портила повязка на левом виске. Похоже, торговцу не доводилось встречаться с ней прежде, понял Фоскари. И он решил рискнуть, сообщив Бьянке интересный факт:

— Синьор Вальдоне только что предложил объявить награду в тысячу дукатов за информацию о местонахождении твоей подруги, синьорины Беллоккьо.

Вальдо стал открывать и закрывать рот, как рыба на суше.

— Н-н-н… никто не должен об этом знать, — запинаясь, пролепетал он. — Вы же пообещали, что никому не скажете об этом.

— Мой дорогой синьор, моей невесте можно во всем доверять, — заверил его Йен. — Муж и жена — это ведь одно целое, не так ли?

Вальдо тут же согласно кивнул. Чувствовал он себя явно не в своей тарелке.

— М-да… Да, конечно, если вы доверяете ей.

— Полностью, — горячо проговорил Фоскари, однако Бьянка расслышала звучавшую в его голосе иронию.

Наконец, подавив смех, женщина заговорила:

— Это отличная идея, синьор Вальдоне, но я, кажется, опередила вас. В четверг я объявила, что тот человек, который предоставит мне информацию о нашей дорогой Изабелле, получит три тысячи дукатов. И знаете, я уже получила кое-какие сведения. — Точнее, она надеялась получить информацию к концу дня. — Так, может, вы пока придержите свои деньги — до тех пор, пока мои не будут истрачены? В таком случае нам не придется дублировать друг друга.

Оба — и Йен, и Вальдо — были изумлены ее сообщением, но Вальдоне первым пришел в себя.

Его лицо прямо-таки источало благодарность, когда он поднял свое большое тело из маленького кресла.

— Мадам, ваша доброта под стать вашей красоте, — заявил он. — Я безумно рад, что у Изы, то есть у синьорины Беллоккьо, — поправился торговец, — есть такая подруга, как вы. Благодарю вас за помощь и с нетерпением жду встречи в понедельник. — Низко поклонившись графу, он направился к дверям библиотеки, где его уже поджидал один из слуг Фоскари.

— Милорд, — обратилась Бьянка к Йену. — Видите ли, я пришла не для того, чтобы позвать вас к столу. Мы ждали вас, это так, но я пришла для того, чтобы сказать вам кое-что, точнее, попросить… Утром вы вынудили меня дать обещание, что я не выйду из дома, не сообщив вам об этом и не взяв с собой сопровождающих. Так что я прошу вашего разрешения выйти из палаццо после обеда — у меня есть одно дело. Я готова пойти с тем из слуг, кого вы мне укажете.

— Куда ты хочешь пойти?

— Я бы предпочла не говорить об этом, милорд, — заявила Бьянка.

— Тогда я тебя не отпускаю, — отрезал граф. Кто знает, сколько еще бездомных женщин и детей она приведет с собой?!

— Черт бы тебя побрал, Йен! — Бьянка даже не заметила, что назвала графа по имени и, что стало для нее почти привычным, опять перешла на ты.

Фоскари задумался на мгновение.

— Еще один визит в бордель? Задумчиво нахмурив брови, она промолвила:

— Пожалуй, я готова кое в чем уступить вам, милорд. Скажите, если бы вы присутствовали при моей встрече с одним из информаторов и сами бы вручили ему деньги, вы бы стали по-прежнему утверждать, что я пытаюсь дать кому-то взятку за молчание?

— А разговор с информатором помешает моему обеду? — устало спросил Фоскари.

— Нет, что вы, конечно же, нет! Я назначу встречу на четыре часа пополудни. Кстати, если уж вы заговорили о еде, то почему держите меня перед дверями столовой? Или вы вообще не собираетесь обедать? Между прочим, я просто умираю от голода.

Глава 14

Разговор за обедом быстро перешел от пожара, о котором никто ничего не знал, к новым обитателям палаццо, Марине и Цезарю. Точнее, большинство собравшихся хотели в мельчайших подробностях узнать, как Бьянке удалось спасти ребенка при родах. Йену, обычно отличавшемуся хорошим аппетитом, еда на этот раз показалась менее вкусной, а детали родов показались просто отвратительными. Когда он взмолился, чтобы эти разговоры прекратились, было решено отложить беседу на ужин, поскольку Фоскари поклялся, что ни за что не будет ужинать со всеми. Йен был готов отказаться даже от любимых своих блюд, лишь бы не выслушивать настоящую лекцию по анатомии.

Наконец дворецкий объявил о прибытии долгожданного гостя. Бьянка была так рада прекратить этот разговор, что сама встала, чтобы отворить ему дверь библиотеки, и едва не столкнулась с Джордже, который собирался открыть дверь с другой стороны.

Похоже, Энцо больше устраивала праздная жизнь патриция, чем работа в качестве дворецкого и эконома Изабеллы. Он был одет по последней моде, на его безупречном камзоле позвякивали золотые медали, на его панталонах было столько всевозможных шнурков, что Бьянка с трудом заставила себя не разглядывать их. Длинные волосы Энцо спадали на плечи, а его бородка была аккуратно подстрижена. Здороваясь, Энцо говорил с французским акцентом и пересыпал свою речь французскими словами. Эту привычку он тщательно скопировал у одного сержанта, с которым был знаком довольно давно. Энцо надеялся, что подобная манера речи позволит ему выдать себя за потомка одной из ветвей королевской фамилии Валуа. В целом, как заметила позднее Бьянка, эффект получался ошеломляющим.

Пока хозяева оторопело смотрели на него, он внимательно разглядывал элегантную и дорогую обстановку библиотеки. Здесь делается много денег, подумал Энцо, невольно облизывая губы.

Горя желанием убедить Йена Фоскари в своей невиновности, Бьянка предложила ему самому задавать вопросы.

— Так вы и есть мальчик на побегушках у Изабеллы?

Гость улыбнулся — его улыбка была скорее хитрой, чем привлекательной.

— Я бы предпочел, месье, чтобы вы обращались ко мне «капитан». Это куда более выразительно, не так ли? — спросил он, мешая английские слова с французскими.

— Как долго вы работали у Изабеллы? — поинтересовался Фоскари. — Как вы нашли эту работу?

— Я был управляющим Изабеллы с тех пор, как она поселилась в том самом очаровательном доме, который занимает и сейчас, — объяснил Энцо. — Но мы знали друг друга еще раньше.

— Вы вместе выросли? Я хочу сказать, по вашей речи сразу становится понятно, что вы долго жили во Франции. — Йен надеялся, что голос не выдаст его грубой лести. — Вы были знакомы с ее отцом? Видели ли вы его в последнее время?

— С ее отцом? — переспросил Энцо. — Да он умер десять лет назад!

Фоскари вздохнул. Наконец он выудил хоть что-то у этого человека. Он почувствовал на себе любопытный взгляд Бьянки и продолжил расспросы:

— Вам известно, куда и с кем ушла Изабелла?

— Нет, я ничего о ней не слышал. Но в этом нет ничего необычного, она же женщина. — Энцо говорил таким тоном, словно это все объясняло. — Она очень скрытная синьорина. Много вещей об Изабелле вообще никому не известны. Изабелла все предпочитала делать сама.

— Разве вы не должны были видеть, как она уходит?

— Нет, это необязательно, — ответил Энцо. — Видите ли, из всех дверей ее очаровательного жилища можно пройти на лестницу, которая ведет на нижние этажи. Однако есть еще одна дверь, парадная. Она выходит на улицу и ведет прямо на второй этаж, в апартаменты Изабеллы.

— Пока ее не было дома, кто-нибудь приходил к ней? — спросил Йен, прожигая Энцо взглядом. — Вы могли бы назвать имена ее постоянных клиентов?

Энцо отрицательно покачал головой, всем своим видом демонстрируя крайнее сожаление.

— Это было бы нарушением моего кодекса чести, — промолвил он.

Йен фыркнул, спрашивая себя, что мог включать в себя кодекс этого прощелыги.

— А какие-нибудь женщины к ней приходили? — наконец поинтересовался он.

На сей раз Энцо устремил свой пронзительный взгляд на Бьянку.

— Разумеется, приходила наша милая Сальва.

— А другие? — не унимался Фоскари. — Не захаживала ли синьора Вальдоне? Вы когда-нибудь видели ее в доме Изабеллы?

— Нет, — наконец промолвил он. — Однако встречал ее в тех местах, которые любят посещать богатые дамочки. Вы понимаете, о чем я?

— Нет, — не выдержав, вмешалась в разговор Бьянка. Энцо растерянно посмотрел на нее.

— М-м-м… — На мгновение он замялся, а потом, похоже, нашел подходящие слова. — Существуют женщины, с… скажем, с необычными желаниями. Вот они и ходят в такие места, где их желания исполняются.

— Вы не могли бы изъясняться понятнее? — не задумываясь, попросила Бьянка.

— Это тоже имеет отношение к Изабелле? — с сомнением спросил Энцо. — Ведь Изабелла не из тех, кому нравится быть с животными, чувствовать на своей коже удары хлыста и слушать грубые слова. Знаете ли… — он посмотрел на Фоскари, — она… чистая…

Йен едва сдерживал охватившие его эмоции. Ответы на его вопросы не приближали к цели, а глядя на фигуру самодовольного типа, сидевшего напротив, Фоскари испытывал головную боль. И это не говоря о Бьянке, которую, похоже, больше интересовали сексуальные извращения, чем сбор информации.

Сделав в уме пометку потом непременно поинтересоваться у Йена, что же это женщины делали с кнутами, Бьянка заставила себя вернуться к общей теме разговора:

— А кто-нибудь без вашего ведома мог войти в дом?

— Ну конечно! — оживился гость. — Я уже говорил вам о множестве дверей. Так вот, у всех постоянных клиентов Изабеллы были свои ключи от дома.

Изабелла не хотела меня беспокоить. Те, кто приходит к ней, всегда пользуются только парадной дверью. Бьянку его слова, видимо, заинтересовали.

— А что же, есть те, которые приходят не к ней?

— Да. — Энцо хитро улыбнулся, и у Бьянки вдруг появилось неприятное чувство, что он нарочно подвел к этому разговору. — В доме часто собиралась группа мужчин — это всегда были одни и те же люди. Они собирались в гостиной, расположенной прямо под покоями Изабеллы, — пояснил он. — Только прошу вас обратить внимание на то, что это секретная информация, хорошо? — Он посмотрел сначала на Бьянку, потом на Йена и дождался, пока оба они кивнут. — Честно вам скажу, мне они с самого начала не понравились. Они вызывают у меня подозрения, потому что всегда входят в дом только через боковую дверь. И Изабелла всегда встречала их, надев вуаль. А потом они проходили в гостиную и запирались там, а мою хозяйку к себе не пускали. Вы меня поймите правильно, я не просто подозреваю что-то — нет, меня возмущает их отношение к ней!

Бьянка наградила его еще одним приветливым взглядом.

— А вы когда-нибудь спрашивали Изабеллу, что там происходит? Делились с нею своими опасениями и подозрениями?

Не успела она договорить, как Энцо перебил ее:

— Ну конечно! — закричал он. — Я спрашивал у Изабеллы, почему они тайком пробираются в дом. А она ответила, что они делают это ради нее, потому что старый Валь-до — это ее покровитель — не должен ничего об этом знать.

— И этот ответ вас удовлетворил? — недоверчиво спросила Бьянка.

— Вообще-то, признаться, не совсем. Но потом… Только это очень конфиденциально, хорошо? Три недели назад Изабелла, моя добрая хозяйка, сообщила мне, что сбирается выйти замуж. За знатного вельможу, сказала она и добавила, что мы будем жить во дворце. С того дня встречи в ее доме прекратились.

— А у вас существуют какие-нибудь предположения насчет того, что обсуждалось на этих собраниях? — Йен вернул себе право задавать вопросы, посмотрев Энцо прямо в глаза.

Тот склонил голову набок.

— Неужели вы думаете, они пустили бы меня? Они не замечали меня! Нет, — произнес он с мягкой усмешкой, — я понятия не имею о том, что они там делали. И меня это совершенно не интересует.

— А вы можете назвать мужчин, приходивших на собрания? — спросил Фоскари.

Энцо помолчал, а потом, выпрямившись, улыбнулся графу.

— Ну тогда, — продолжил Йен, когда молчание угрожающе затянулось, — вы, возможно, скажете мне, когда проходили эти собрания? Или хотя бы когда они прекратились?

— Вы говорили, что вам нужна информация о моей хозяйке, а на самом деле расспрашиваете меня только об этих мужчинах и об их встречах. Не думаю, что это правильно. Не думаю также, что имею право доверять вам. — Глаза Энцо наполнились печалью, и он встал. — Я пришел помочь вам, а теперь вижу, что напрасно сделал это. Поэтому я хотел бы забрать мои деньги и уйти.

Фоскари уже был готов вступить с ним в спор, но Бьянка помешала ему:

— Вы не называете имен и дат, а потому ваша информация едва ли сможет помочь нам. Сейчас мы заплатим вам пятьсот золотых дукатов, однако если вы передумаете, то сможете получить больше. Гораздо больше, — добавила она. — Если только раньше кто-то другой не принесет нам интересующие нас сведения.

Несколько мгновений Энцо не мог решиться. Но еще во время разговора ему вдруг пришло в голову, что той информацией, которой он располагал, может заинтересоваться кое-кто другой и заплатить за нее подороже, а потому он решил навести справки, прежде чем принять окончательное решение. Поскольку он был единственным, кто владел всей информацией, то без опасения мог повременить денек-другой.

— Буду иметь это в виду. — Сдержанно поклонившись, он взял деньги, которые Йен бросил ему через стол.

Бьянка позвала Нило, и тот проводил его.

— Ничто в его словах не стоило пятисот золотых дукатов, — презрительно бросил Йен.

— Полностью с вами не согласна, милорд. — Бьянка покачала головой. — Думаю, мы узнали мотив убийства.

Фоскари отказывался понимать ее.

— Вы говорили, что ничто, кроме имени убийцы, не убедит вас в моей невиновности. Даже древние варвары имели более совершенную систему правосудия! — серьезно говорила Бьянка. — Впрочем, это к делу не относится. Я приняла ваш вызов, и теперь у меня осталось меньше пяти дней, чтобы ответить на него. У меня есть определенная теория. Ты, конечно, можешь мне не поверить, но Изабелла была мелочной, ревнивой и высокомерной. Половина Венеции могла бы подтвердить это, включая Энцо, если на него надавить как следует. Да я сама слышала, как он говорил это, только по другому поводу. — Бьянка подняла руку, заметив, что Йен хочет остановить ее. — Так вот, учитывая это, скажи: верится ли тебе в то что Изабелла позволила бы каким-то людям собираться в ее собственном доме и не стала бы подглядывать за ними или хотя бы подслушивать их разговоры? Не хочу, чтобы ты сейчас отвечал. Я сама могу ответить за тебя — думаю, ты сказал бы, что это маловероятно. Больше того, что-то мне не верится, что и Энцо не следил за ними. По сути, он едва не признался в этом.

Ее способность к дедуктивному мышлению поражала его. Ее доводы и выводы были просты и логичны, и ему оставалось только удивляться тому, что он сам раньше до этого не додумался. Однако он не хотел признаваться в этом.

— В общем, ты говоришь интересные вещи, — проворчал он. — Но неужели ты хочешь предположить, что Изабелла и Энцо участвовали в этих сборищах?

— Ничего подобного, — ответила Бьянка. — Энцо говорил, что Изабеллу выставляли за дверь. По сути, это утверждение стоит в основе второй части моих умозаключений.

— Тогда как, по-твоему, они могли подслушивать? Я и не знал, что куртизанки обладают даром всеведения.

Бьянка не знала, как поступить. Явное равнодушие Фоскари к ее доводам раздражало ее, и она не думала, что сможет и дольше терпеть его. С другой стороны, возможно, это единственный способ вытянуть из него информацию, которой он обладает.

— Итак, то, что они там обсуждали, явно было… тайным или, допустим, неприличным — поэтому они и выгоняли Изабеллу и собирались в ее доме, где никто не стал бы искать их. Готова биться об заклад, что Изабелла хотела с выгодой для себя воспользоваться услышанным. Думаю, она шантажировала одного из участников собраний. Но вовсе не для того, чтобы получить деньги.

Если бы дело было только в этом, ее бы не убили.

— А каким еще может быть шантаж? Что она могла просить?

— Энцо сказал, что собрания прекратились как раз в то время, когда Изабелла объявила о своем замужестве. Она сказала, что выходит замуж за вельможу. А ты знаешь, что представители нашего сословия никогда не женятся на куртизанках. Похоже, Изабелла вынудила одного из тех, кто ходил в ее дом, жениться на ней. — Лицо Бьянки раскраснелось, ее глаза заблестели.

Йен подумал, что она весьма довольна собой. И покачал головой с видом умудренного опытом пожилого профессора, который разговаривает с сообразительным, но вообще-то недалеким студентом.

— Мне кажется, что ты делаешь поспешные выводы и что твои умозаключения строятся на простых совпадениях, — с добродушной улыбкой промолвил он.

Ее теория, хоть и не основанная на фактах, все же не заслуживала столь холодного отношения. Бьянку злило даже не то, что Йен говорил, а то, как он себя вел. У нее было такое чувство, словно граф дал ей пощечину. И она решила осадить Фоскари.

— Что ж, — проговорила Бьянка, — мне следовало ожидать, что ты будешь защищать Криспина.

— Криспина? — изумился граф. — Моего брата?

— Ну да. — Женщина пожала плечами. — Он идеально подходит под описание жениха Изабеллы — во всяком случае, каким его обрисовал Энцо.

— Разумеется, он сказал бы мне об этом. — Йен надеялся, что его голос звучит более уверенно, чем он себя чувствовал.