У нас принято считать дрессировку и натаску легавой собаки делом исключительно трудным, требующим массы времени, труда, особых знаний и опыта. Все это верно, если охотнику попадет не кровная, не породистая собака, унаследовавшая в целом ряде поколений охотничьи качества и инстинкт, а какой-нибудь вымесок, которому надо прививать страсть к охоте и стойку, вырабатывать послушание и опыт, заменяющие прирожденную мягкость и охотничью инстинктивную сноровку кровной собаки.
      Вот почему всякому охотнику, желающему получить истинное наслаждение на охоте, следует, прежде всего, добиваться собаки кровной, происходящей от хороших полевых работников в целом ряде поколений.
      Если охотнику удастся добыть кровного, породистого щенка в возрасте до 4 месяцев, то дрессировка и натаска такой собаки ничего, кроме удовольствия, не доставит.
      По опыту говорю, что происхождение щенка от полевых работников имеет огромное значение. Одна кровность, однако, далеко не гарантирует полевых качеств, и охотничьи инстинкты несомненно выродятся и исчезнут у щенка, происходящего хотя и от кровных собак, но в предыдущих поколениях не работавших в поле, а бывших только комнатными или выставочными экземплярами. Инстинкты эти можно возродить, это несомненно, но это уже потребует и терпения, и труда, и времени.
      Воспитание охотничьей собаки должно начинаться с самого раннего времени и должно начинаться с дрессировки. Щенок трех месяцев уже вполне способен понимать некоторые предъявляемые к нему требования и подчиняться им. И вот с этого раннего возраста и необходимо начать щенку внушать основные требования дрессировки. Само собой разумеется, что первые уроки должны быть кратки и не утомительными для ученика.
      Прежде, чем начинать говорить об уроках, необходимо сделать несколько предварительных указаний, исполнение которых обязательно, и без которых успех немыслим.
      1. Раздражение наставника безусловно недопустимо, и если он только почувствует, что начинает сердиться, — надо прекратить урок и возобновить его только после полного успокоения.
      2. Обучение, конечно, не обойдется без наказаний. Наказание должно состоять из одного-двух ударов хлыстом, более или менее сильных, смотря но вине и возрасту собаки, но применять наказание можно только при полной уверенности, что собака хорошо понимает предъявляемое к ней требование и не исполняет его исключительно по упрямству и нежеланию, а отнюдь не по непониманию. Наказывать можно только, будучи совершенно спокойным, и наказание никогда не должно иметь характера битья. Можно только ударить, затем усмирить собаку ее виной и повторить удар. Если такое наказание не помогает, остается собаку взять на сворку и положить на более или менее продолжительное время.
      3. Все приказания должны быть отдаваемы решительным, но тихим голосом, чтобы собака только слышала приказание. Крик и громкие возгласы портят дело: щенок живо к ним привыкает и перестает обращать на них внимание.
      4. Приказания надо сопровождать, по мере возможности, соответствующими жестами. И так как на охоте гораздо выгоднее легким свистом обратить на себя внимание собаки и знаком показать, что надо делать, то естественно необходимо стремиться к тому, чтобы со временем приказания заменить жестами. Жест бесшумен и виден на расстоянии.
      5. Все действия наставника должны быть спокойны. К собаке нельзя подбегать, никогда не следует ее ловить. Порывистость, раздражение, крики, ловля — пугают собаку, а страх, конечно, лишает ее способности соображать и понимать требование. Ласка, лакомства, определенность требований и настойчивость — вот верные средства добиться успеха.
      Начинать дрессировку надо, играя со щенком и приучая его к себе. Для этого трехмесячного щенка лакомят каким-нибудь вкусным кусочком, называя при этом по имени. Затем, несколько отойдя, опять называют имя щенка, и когда он, слыша голос, взглянет, показывают ему кусочек. Он живо сообразит, что за кусочком надо подойти, и, таким образом, в какие-нибудь 3—4 дня узнает свою кличку.
      Когда щенок научится прибегать на кличку, то кличку надо будет заменить едва слышным свистом и таким же способом приучить щенка к свисту. Когда он узнает значение свиста, нужно перестать призывать его голосом и пользоваться для этого только свистом. Конечно, свист всегда должен быть одинаковый и, по возможности, короткий и тихий. Вот о того момента, когда щенок будет хорошо знать свист и приходить на него, и можно собственно начинать дрессировку.
      Краеугольным камнем всего обучения должно быть умение щенка ложиться по первому требованию. Если от собаки удастся добиться, что она по первому приказанию, голосом или знаком, будет ложиться на том самом месте, где ее это приказание застанет, можно считать, что половина дела сделана, и с собакой, как бы она горяча ни была, справиться удастся.
      Приказание ложиться можно отдавать кратким и хорошо слышным словом «лечь» («даун»), жестом будет поднятая кверху всегда одна и та же рука. Для приучения щенка ложиться надо взять в правую руку лакомый кусочек, и, подозвав щенка, положить ему на спину левую руку. При этом надо опускать правую руку до полу, повторять «лечь» и с каждым приказанием слегка левой рукой нажимать на щенка до тех пор, пока правая рука не коснется пола, и щенок под напором левой руки не ляжет. Как только он коснется пола, надо сказать «возьми» и дать ему кусочек. Повторять это надо сначала раза по три, по четыре и останавливать урок, хотя бы щенок и ложился только под усилием руки; повторять урок можно раза по 3—4 в день, значит, всего-то он в день займет 12—15 минут. Скоро щенок поймет, что для получения кусочка надо ложиться, и тогда уже должно заставлять его ложиться только словом «лечь», без помощи рук, и награждать кусочком только после отчетливого исполнения приказания. Когда щенок начнет ложиться без помощи левой руки, по одному приказанию, то слово «лечь» необходимо сопровождать поднятием кверху руки и держанием ее в воздухе, пока щенок не ляжет, а затем и совсем заменить приказание одним поднятием руки. Для этого надо поймать минуту, когда щенок смотрит на наставника: поднять руку, и если он не поймет, не ложится, то оказать «лечь». Если он ляжет по поднятии руки, то его надо поласкать или угостить и отпустить словом «поди», опустив руку. Но пока рука поднята, он должен лежать, и попытки встать надо останавливать словами «лечь». Приучить щенка ложиться в комнате около себя можно отлично в неделю времени, занимаясь не более 12 минут в день и принимаясь за урок раза 4—5. Но, приучив ложиться, отнюдь не надо бросать этого урока, а повторять постоянно, и требовать безусловного исполнения. На этом основывается весь дальнейший успех.
      Лакомства щенку за исполнение приказания надо давать, пока он лежит, удлиняя с каждым уроком время между, тем, как он ляжет, и тем, как ему будет дан кусочек. Отнюдь нельзя позволять щенку после того, как он лег, подниматься и подходить за кусочком, а дав кусочек, надо сказать щенку «поди» или «ступай», освободив его этим приказанием от необходимости лежать. По мере усвоения урока надо требовать, чтобы щенок вставал и уходил только после того, как получит позволение словом «поди» или «ступай», или как рука будет опущена.
      Научив собаку ложиться около себя, надо будет отдавать приказание «лечь» на расстоянии, сперва, конечно, близком от себя, чтобы иметь возможность силой уложить щенка, а затем, все дальше и дальше, т. е. через комнату, через двор и т. д. Постепенно увеличивая расстояние, следует добиваться, чтобы собака ложилась при подъеме руки, где бы ее этот жест ни застал. Если собака, исполнив приказание «лечь» на расстоянии, встанет до позволения то надо взять ее за ошейник, привести на место, где она легла, и уложить, требуя, чтобы она лежала, пока не получит позволения уйти.
      Сперва надо при этом быть около щенка, а затем удаляться, требуя, чтобы собака оставалась лежать. Если собака.при этом все-таки будет вставать, то придется прибегнуть к привязыванию ее к колышку. Для этого в нескольких местах вбивают почти вровень с землею колышки с веревочкой и карабинчиком, на который легко было бы прихватить собаку, например, карабином к колечку ошейника, и подозвав собаку, укладывают ее у колышка и отходят. Попытки встать не удаются, а приказания «лечь» укладывают волей-неволей собаку. Когда она успокоится и останется лежать, к ней надо подойти, приласкать, отцепить незаметно карабинчик и словом «поди» отпустить щенка. К этой крайней мере прибегать, впрочем, не приходится, если наставник последователен, настойчив, и если расстояния, с которых отдается приказание «лечь», увеличиваются последовательно и понемногу.
      Приучив щенка хорошо приходить на свисток и ложиться в комнате, можно взять его на прогулку и расширить его образование приучением ходить на цепочке, затем у ноги и уходить только по приказанию. Перед выходом на прогулку надо приучить щенка к ошейнику и цепочке в комнате или в огороженном пространстве. Выйдя на прогулку, надо сперва взять щенка на цепочку и, отойдя несколько шагов, приказать «лечь». Затем отцепить цепочку и с приказанием «поди» махнуть рукой от себя вперед. Щенок кинется бежать. Дав ему побегать, в ту минуту, когда он будет более или менее близко, свистнуть, и если он придет, приласкать, угостить и опять отпустить словом «поди» и жестом вперед. После двух или трех приходов на прогулке надо его подозвать и когда он подойдет, приказать ему «лечь». Таким образом, увеличивая с каждой прогулкой требования, легко взять собаку в руки. Когда она будет хорошо подходить на свисток, можно будет приучить ее итти у ноги. Для этого надо взять на цепочку и, при порыве ее вперед, отдергивать слегка со словом «назад» или «к ноге». Надо следить, чтобы собака всегда шла с одной стороны и лучше слева. Конечно, сперва прогулки у ноги должны быть коротки и удлиняться постепенно.
      Приучив ходить на цепочке, можно приучить ходить без нее у ноги тем же способом, если же собака без цепочки будет убегать, то придется привязать сворку и бросив ее, волочиться за собакой, наступать на нее в случае порывов вперед. Месяцев 5—6 щенок уже.будет прекрасно итти на свисток, ложиться и лежать по приказанию, ходить у ноги и отправляться вперед не иначе, как по приказанию.
      Добившись всего этого, легко будет разработать у щенка поиск (челнок). Для этого надо будет увести щенка с дороги на луг и, отпустив его, итти за ним. Дав ему сделать несколько шагов, резко свистнуть, и когда он обернется, резким движением руки (если правой, то вправо, а если левой, то влево) указать направление и самому двинуться по направлению руки. В большинстве, случаев щенок сразу невольно кидается по указанному направлению. Этот маневр повторяют сперва не часто, чтобы не надоесть ученику, а затем все чаще и систематичное. Когда щенок хорошо научится повиноваться руке, его уже в равные, по возможности, промежутки времени отсвистывают и заставляют менять направление так, чтобы он шел зигзагами по ломаной линии вперед перед наставником вправо и влево, по возможности, на равные промежутки. Вначале, чтобы заинтересовать щенка и дать ему понять выгоду послушания руке, указывающей направление, можно разбросать лакомые кусочки мяса и направлять щенка так, чтобы он натыкался на них, тут же можно повторять урок «лечь» и урок «возьми».
      Такой постепенной подготовкой к 8-месячному возрасту очень легко научить щенка итти на свист, у ноги, ложиться на любом месте и менять направление хода по приказанию. Это все, что нужно для натаски, и при твердом усвоении щенком этих обязанностей, натаска не представит никаких затруднений, так как стойка у кровной, происходящей от полевых производителей, собаки явится сама собой, а удержать собаку от гонки дичи и других пороков будет более, чем просто.
      Нет никакого сомнения, что натаску лучше всего начинать по молотым бекасам и дупелям, где они имеются, а при отсутствии хороших болот по белой куропатке. Места, в которых водится эта дичь, широки, в большинстве случаев открыты и дают возможность легко следить за собакой. Болотная дичь и белая куропатка меньше бегут, чем глухари и тетерева.
      Далее, в начале июля, молодые белые куропатки отлично выдерживают стойку и, переместившись, скоро дают след. Благодаря открытым местам, легко всегда подвести собаку против ветра, а это необходимо, что бы она с самого начала стала пользоваться верхним чутьем, а не шла бы все время низом. Я лично далек от мысли совершенно браковать в собаке умение разобраться последу низом, но это умение дается ей работой по тетеревам и глухарям, а при начале надо избегать всего, что может научить собаку копаться на одном и том же месте. Молодую собаку лучше всего брать одну, и если рисковать брать со старой, то старая должна быть безукоризненно послушной работницей по той причине, что все пороки и, главным образом, гоньба и непослушание перенимаются щенком неимоверно быстро. Уже если не хочется очень долго ходить со щенком, лучше отдельно подыскать выводок и, отправив подальше старую собаку, итти с молодой на готовую дичь.
      Выходя в поле, надо положить щенка, погладить и послать «вперед» с командою «поди, ищи» и предоставить собаке искать. Если она кинется по прямой вперед, ее надо отозвать и направлять ее поиски перед собой. Напавши на след, собака встанет. Вот тут-то и понадобятся все предыдущие уроки.
      Если собака стала плотно, то надо, не торопясь, подойти к ней, и послать ее вперед, поглаживая и зорко следя за ней. Большую службу может здесь сослужить длинная сворка из веревки в мизинец толщиной. Более тонкая захлестывается, может поранить ноги собаки, а толстая тяжела. Эту сворку надо, подойдя к собаке и незаметно для нее, взять в руки. Подвигаясь постепенно вперед, собака подойдет наконец, настолько близко к дичи, что та взлетит. В самый момент взлета надо коротко и резко крикнуть «лечь». Собака, помня эту команду, невольно ляжет, и ее останется только удержать на месте. Тогда надо собаку вернуть на место и уложить. Положив ее, надо дать ей успокоиться и затем послать искать, но ни в коем случае не по направлению, куда улетела птица. Это необходимо, чтобы собака совершенно твердо усвоила себе, что бросаться за дичью она не смеет. Послав ее в обратную сторону, надо вслед за этим изменить направление незаметно для собаки, и если не попадется дичи на пути, подвести ее против ветра к переместившейся дичи. Повторением описанного урока и исчерпывается натаска на первых шагах.
      Когда собака научится отыскивать дичь и будет твердо стоять по ней, то следует начать отзывать ее от стойки, и если собака не пойдет от стойки, для этого надо опять пользоваться своркой; вернувшуюся собаку следует приласкать, полакомить и вновь послать, следя за тем, чтобы она прямо шла к месту стойки и не отвлекалась бы в поиск. (Отличной подготовкой к этому уроку может служить отзыванне щенка еще в возрасте 4-6 месяцев от пищи и от разбросанных по комнате и найденных им кусочков).
      При взлете птицы безусловно необходимо требовать, чтобы собака ложилась. Должна она будет ложиться и при выстреле. На урок, когда предполагается начать стрельбу, много удобнее брать помощника и его заставлять стрелять, а самому следить за собакой.
      Разработкой поиска, хорошей разумной стойкой, правильной, отнюдь не бесконечно медленной подводкой к дичи, отходом от стойки и лежкой при взлете и выстреле и оканчивается натаска, обеспечивающая хорошую, красивую и успешную работу собаки.
      Можно научить еще собаку подавать дичь и рапортовать (анонсировать), но это уже роскошь.
      Впрочем, умная, кровная собака, хорошо отходящая от стойки, с годами в большинстве случаев сама додумывается до рапорта.
      Наиболее распространенным пороком охотничьих собак являются срывы со стоек и гоньба ( При таком несчастьи, внушенная еще щенку безусловная необходимость ложиться по слову «лечь» сослужит огромную службу. Если собака хорошо знает эту свою обязанность, то справиться с гоньбой или с броском на дичь не трудно), и в огромном большинстве случаев в этом бывают виноваты сами охотники, слишком дорожащие добычей.
      Надо твердо помнить, что с молодой собакой можно стрелять только ту дичь, которая поднимается из-под правильной стойки, все же срывающиеся на стороне, помимо собаки или после ее провинности, должно быть оставляемо без выстрела. Затем, отнюдь не следует охотнику бросаться к дичи, после того, как дичь упадет. Надо помнить о необходимости удержать собаку на месте, уложить и успокоить ее. Затем послать ее найти убитую дичь, стать по ней, подойти к ней, дать собаке постоять по убитой и затем уже поднять ее.
      Смею уверить, что при таком поведении охотника он всегда найдет и убьет больше и не испортит собаки, которая только при правильной охоте может доставить охотнику истинное наслаждение.

      Для каждого охотника по перу его подружейная собака должна составлять все.
      Без хорошей подружейной собаки сама охота по перу теряет почти всю свою прелесть, все свое обаяние. Конечно, можно в местах, изобилующих дичью, и без собаки настреляться сколько угодно, но разве это будет охота, разве в таких случаях достанется в удел истому охотнику пережить те чудные, дорогие, так долго незабываемые минуты стрельбы из-под хорошо поставленной собаки?
      Прежде всего, я считаю необходимым сказать здесь товарищам по страсти, что я пишу не какой-либо трактат о воспитании, дрессировке и натаске подружейной собаки, нет! Я просто хочу поделиться с читателем теми моими знаниями, а главное опытом, которые я приобрел, поставивши на ноги не малое количество легавых в течение моей, сравнительно, долголетней охотничьей практики. Быть может и мои труды принесут пользу какому-нибудь начинающему на этом поприще собрату по страсти и я буду счастлив, если это будет так.
      Пожалуй, нигде на другом поприще личная опытность, достигнутая многолетними наблюдениями и практикой, не принесет такой огромной пользы, как здесь, при воспитании и, затем, натаске вашей собаки — будущего спутника ваших охот.
      Я положительно утверждаю , что не может быть плохой подружейной собаки, раз она породна и обладает чутьем.Все дело здесь в тех руках, в которых находится эта собака. Хороши руки — хороша будет и собака, — поверьте мне. Не хвастаясь, скажу, что очень и очень много собак прошли через мои руки; были тут и пойнтера, и сеттера всех пород, несколько штук пресловутых, когда-то пользовавшихся такой большой славой легавых прошли через них; большинство из них принадлежало мне лично, часть моему покойному отцу. Все эти собаки были хороши field-trials'y; но не было ни одной такой собаки, про которую можно бы было сказать, что она плоха в поле.
      Право, тут не было ровно никакого искусства, даже труда для меня особенного не составляла никогда натаска подружейной собаки и выработка из нее более или менее хорошего полевого работника. Я люблю собаку, люблю настолько, что меня более охоты самой, пожалуй, увлекает возможно правильная постановка собаки в поле. Прибавьте к этому известную долю опытности, приобретенную мною за время долголетней практики, — вот и все те обстоятельства, при посредстве которых все бывшие в моих руках собаки, раз они обладали чутьем, выходили далеко недюжинными полевыми работниками.
      При любви к этому делу, не только можно хорошо поставить всякую чутьистую собаку, но даже и собаку нескольких полей, еще не вконец испорченную своим хозяином, можно исправить при известной настойчивости; только это последнее много трудней первого. В первом случае вам приходится иметь дело со щенком, с неиспорченной еще натурой и натурой.относительно настолько мягкой, что, при известной доле настойчивости и терпения с вашей стороны, вы почти всегда можете сделать из нее все, что вам угодно; во втором же случае вам приходится бороться с характером уже испорченным, в который порочность настолько крепко запустила корни, что если не вырвать их до основания, то они будут все сильней и сильней разрастаться с каждым днем и каждым часом, проведенным такой собакой в поле.
      Дальше я укажу на несколько случаев исправления испорченных собак нескольких полей, и читатель увидит, что такое исправление вполне возможно, при известной настойчивости и применении того или иного вида наказания.
      Я ярый противник дрессировки и натаски подружейной собаки при помощи доброй плети, но иногда это является более чем необходимым, и тогда я, несмотря на всю мою жалость к моему питомцу, наказываю его, отлично зная, что это наказание принесет только одну пользу; но в то же время я всегда придерживаюсь того мнения, что лучше совсем не наказывать собаку, нежели наказать ее как-нибудь слегка. Поверьте мне, что легкое наказание, в виде нескольких мазков плетью по спине провинившейся собаки всегда послужит ей только во вред; лучше ударить ее раз, но зато так, чтобы она надолго помнила, что за совершенный ею проступок ее наказали больно, и, уверяю вас, что после этого, в другой раз, она побоится сделать это; легкие же мазки сделают лишь то, что собака убедится в малой чувствительности наказания, привыкнет к нему и при первом же случае, повторит свой проступок; и тогда узко много трудней будет справиться с нею.
      Прежде чем начать работу с собакой, постарайтесь узнать ее характер. Собаки, как и люди, бывают и с мягким, и с упорным характером. Первые легче поддаются вашему влиянию, а вторые много трудней; но не смущайтесь и не бросайте начатого дела, коли вам попалась упрямая и злая собака; ваша настойчивость, а в крайнем случае парфорс и хлыст, рано или поздно сломят упрямство вашего ученика. Я, по крайней мере, прежде чем приступить к дрессировке и натаске собаки, всегда старался определить индивидуальные черты характера моего ученика и никогда в этом не раскаивался: да и много легче к тому же натаскивать и вообще дрессировать ту собаку, характер которой знаешь вдоль и поперек.
      Я придаю огромное значение для всей будущей работы собаки тому месту, где она провела первые месяцы своей жизни, и уверен, что воспитанница какого-либо питомника никогда не может быть так умна и развита, как если бы она выросла у вас на руках, жила бы с вами в одной комнате и спала бы у вашей кровати. Поэтому, мой совет постараться, понятно, если только это возможно приобретать собаку, будущего своего друга и работника, хотя бы и из питомника, но во всяком случае в возможно молодом возрасте. Это положение будет вполне понятно, если мы сообразим только, что в любом питомнике, будь он более чем образцовый, положительно немыслимо заботиться о каждом щенке в отдельности и развивать его природные качества. Щенков много, да к тому же они предназначаются и в продажу; так кому же будет охота возиться с каждым из них по отдельности, тем более, что это не прибавит им цены: собака не натаскана, а значит и взять за нее столько, сколько за натасканную, нельзя.
      Какой из видов подружейных собак более пригоден для нашей охоты это трудно сказать. Громадную роль в данном случае играет та местность, где вам придется охотиться, и личный вкус. Как пойнтер, так и сеттер, раз они хороших кровей и правильно поставлены, будут превосходными работниками, вполне пригодными для наших охот.
      Я положительно не согласен с тем мнением большинства ружейных охотников, которые говорят, что как сеттер, так и пойнтер имеют свои недостатки и достоинства, им одним присущие. Это совершенно неверно: обе эти дивные породы обладают природным чутьем, природной стойкой и природным же обширным поиском, и охотнику, любящему свою собаку, какой бы она породы ни была, остается только умело воспользоваться этими природными качествами современных подружейных легавых и развить их возможно лучше. Что же касается остальных качеств, то я согласен, что обе эти породы имеют как свои достоинства, так и недостатки.
      В последнее время среди русских охотников большой любовью пользуется пойнтер. Это и понятно, если принять в расчет только то, что пойнтера (я говорю о собаках только известных кровей) почти что сразу принимаются за работу, и потому с ними и меньше возни в ноле, нежели с сеттерами.
      Немало прошло через мои руки и сеттеров, и пойнтеров, последних, пожалуй, даже много больше, чем первых, но я всегда придерживался и придерживаюсь того мнения, что, при равных достоинствах этих двух пород, т. е. главным образом при одинаково развитом чутье, победа всегда останется на стороне сеттера.
      Сеттер разумнее пойнтера, более привязан к своему хозяину, за которого он готов в огонь и в воду, натасканный работает в поле гораздо лучше и быстрее применяется во время работы как к характеру местности, где он идет, так и к дичи, по которой охотится его хозяин. Сравните работу сеттера и пойнтера, обладающих в равной мере полевыми достоинствами, и вы невольно согласитесь со мной, что работа пойнтера производит на вас впечатление замечательно хорошей машины, работающей более чем безукоризненно, но в то же время однообразно до крайности. Вы восторгаетесь пойнтером, но вся ваша восторженность, все впечатление от его работы недолгое, вы вернулись домой, и впечатления изгладились, испарились бесследно; тогда как работа сеттера, обладающего теми же полевыми достоинствами благодаря своей осмысленности, картинности и разнообразию потяжек и стоек, надолго останется у вас перед глазами.
      Попробуем же теперь но пунктам разобрать индивидуальные достоинства и недостатки как пойнтера, так и сеттера (говорю о сеттерах вообще, будь то ирландец, англичанин или гордон — безразлично).
       Чутье.Как пойнтер, так и сеттер в равной мере обладают хорошим природным чутьем, раз оно не испорчено какими-нибудь посторонними влияющими на него причинами.
      Прибавить чутья вашей собаке невозможно, но оно может заметно развиваться с годами и с приобретением большей опытности. В какой бы местности вы ни охотились, будь то лес, степь или болото — всюду, помимо запаха, издаваемого дичью, в обоняние собаки всегда будут попадать и другие запахи: трав, цветов, ржавого болота и пр., и если ваш любимец еще малоопытен в распознавании всех этих смешанных запахов, то вам и покажется, что он обладает небольшим чутьем; но та же самая собака, приобретая опытность частой практикой, много легче разберется в этих смешанных запахах и всегда разумнее отделит от них запах разыскиваемой дичи.
      Может быть я и ошибусь, если скажу, что чутье сеттера более долговечно, нежели чутье пойнтера. Повторяю, что все мои выводы есть только плод моих долголетних наблюдений и практики, на основании чего я убежден, что чутье у сеттера остается до глубокой старости и остается почти в той же мере, в какой оно было и раньше. Я только одного старого пойнтера видел с порядочным чутьем, да и то владелец его, на мое замечание, что чутье у его собаки до сих нор еще порядочное, сказал мне:
      — Посмотрели бы вы, что за дивное чутье было у Доля лет пять назад: теперь и половины его не осталось.
      Сеттеров же старых, очень чутьистых, я и сам имел и видел множество. Первая моя подружейная собака были старая сука кровей прежних английских сеттеров. Дианка моя очень плохо видела и совершенно оглохла, от старости, но работала на славу, поражая всех видевших ее в поле охотников своим выдающимся чутьем. У прежнего барнаульского охотника И.К. Платонова очень старый сеттер чуть не до дня своей смерти обнаруживал такое выдающееся чутье, что оставалось только удивляться.
       Поиск.Поиск и у сеттеров и у пойнтеров быстрый на карьере; но у первых он более осмысленный, нежели у последних. Что же касается общей красоты и стильности поиска, то приходится сознаться, что карьер пойнтера более красив, чем у сеттера. Я могу сравнить карьер пойнтера только с карьером кровной английской скаковой лошади. Из сеттеров красивее всех идут английские они как бы, стелятся из стороны и сторону на полном карьере. Некрасив, сравнительно, бег ирландца, напоминающий собой волчий скок.
       Подводка.Я не знаю, кому отдать преимущество в подводке к причуянной дичи. Оба, и пойнтер и сеттер, вполне выдержанные, подводят с такой картинной страстностью, что трудно и желать лучшего. Оба ведут, как по нитке, едва переступая с ноги на ногу, и, кажется, каждый из них вот-вот замрет в картинной стойке. Пойнтер, прихватив запах дичи, в большинстве ведет к ней ровно, почти — что не пригибаясь к земле; сеттер же вытягивается как-то весь и почти припадает к земле.
       Стойка.Что касается стойки, то пойнтер преобладает несколько над сеттером. У пойнтера, еще в щенячьем возрасте, заметна большая наклонность к каталепсической стойке; он трех-четырех месячным щенком уже долго стоит над всем, что только обращает на себя его внимание, будьте голубь, курица, муха — ему все равно. У сеттеров стойка такое же врожденное качество, как и у пойнтера, хотя, к сожалению, приходится сознаться, что среди первых встречаются также экземпляры, у которых приходится не только развивать, но и вырабатывать стойку. Я не видел ни одного пойнтера, у которого пришлось бы вырабатывать стойку, а у сеттеров, в особенности у ирландцев и у гордонов, иногда приходится прибегать к этому.
       Выносливость.Выносливость, какую кто требует от своей собаки, вещь довольно условная. Я скажу, например, что считаю свою собаку вполне выносливой, если она, и конце июля или в начале августа месяца, в течение, положим, недели выдержит охоту изо дня в день, работал, понятно, только в утренние и вечерние ноля и отдыхая среди дня, в жар; другой же такую выносливость может найти недостаточной и требовать от собаки более продолжительной работы. По-моему, это требование более чем чрезмерно: собака не машина, и ей нужен отдых. Попадаются, положим, собаки, обладающие прямо-таки изумительной выносливостью; но это исключение, а не общее правило.
      Я знавал нескольких таких, которые всякого смело могли поразить своей выносливостью. О прежних английских сеттерах нечего говорить, так как почти все они, за редкими исключениями, отличились поразительной выносливостью, из легавых моего времени я укажу на двух, выносливость которых была прямо-таки изумительна. Одна из них кофейно-пегий пойнтер-сука Мод, вышедшая из известного питомника А. А. Ланского, и принадлежавшая ныне умершему барнаульскому охотнику Я.