- Кстати, мама передавала привет.
      - Я и не сомневался.
      - Зачем ты это сделал? - спросил я.
      - Ты имеешь в виду, зачем я помог этому парню выжить? - Он пожал плечами, приведя в движение множество костей. - Ну, я был немного навеселе… Ладно-ладно, выпил пять кружек пива и виски в придачу. Это случилось прямо на моих глазах. Этот тип ни на что не обращал внимания, просто несся по дороге, даже не притормозил на повороте. Бац! Я услышал, как что-то хрустнуло. Ну да, я было проехал мимо, но в последнюю секунду остановился. Все снаряжение - со мной, я на взводе, вот и взялся за работу, даже не соображая, что делаю. Понимаешь, Ян, я ведь уже сто лет этим занимаюсь…
      - Знаю, Барнаби, - кивнул я. - Уж я-то знаю. Не обращая на меня внимания, он продолжал:
      - Наверное, мне просто захотелось выпендриться. Ни перед кем. Просто… о Господи! Ну, знаешь, прощальная гастроль и все в таком духе… Не знаю. Пойми, это ведь мое дело.Единственное, в чем я мастер. Вот и все.
      - Но он не умер.
      - Смотри-ка, какие мы стали сообразительные! Кто бы мог подумать… Ну да, он не умер. Он даже не собирался умирать - ни тогда, ни после. Меня просто сбила с толку вся эта кровища. Сказывается все-таки отсутствие приличного медицинского образования… Нет, он, конечно, был не ахти в каком состоянии, но помирать вовсе не собирался. - Барнаби сглотнул. - И принялся меня упрашивать. Понял, видать, что происходит. Что совсем скоро в программе нашего вечера значится «считывание с разрушением данных». И вот ведь какая штука интересная получается: этот тип, как и все прочие, совершенно не желал умирать, чтобы жить вечно! Какие-то у него были возражения по этому поводу… Сорвал с себя провода, чуть не выдернул вилку из черепа… Еле уговорил его. Потом я отвез его в больницу, подальше отсюда, в Де-Мойнсе - там работает один мой знакомец. Как ни странно, когда мы доехали, он был все еще жив. Не образец здоровья, конечно, но кровь туда-сюда еще гонял.
      - Выходит, ты скопировал его личность и отпустил на все четыре стороны. Барнаби, дружище, с такими вещами пора завязывать. Хватит уже портить жизнь себе и другим.
      - А знаешь что? Будь по-твоему. Я этим дерьмом больше не занимаюсь. И если у тебя есть голова на плечах, Ян, ты поступишь так же. Бросай все это к чертовой матери.
      Ему становилось все труднее дышать. Я схватил старика под мышки и потащил в гостиную, но и там все горизонтальные поверхности были завалены каким-то хламом. Ногой смахнув на пол стопку книг и журналов, я плюхнул его на диван.
      - Я не могу все это бросить, - объяснил я ему. - Это единственное, что я умею делать.
      Он махнул рукой, но ничего не сказал.
      - Тебе принести чего-нибудь, Барнаби? Может, стакан воды? Он покачал головой.
      Я все-таки налил ему воды и оставил стакан на кофейном столике возле дивана.
      - Я передам привет Дон-Дону.
       В окрестностях Бельфонта, штат Пенсильвания
      Палатка охотника оказалась настоящим бункером. Внутри поместились несколько радаров, кварцевый обогреватель, раскладное кресло и мини-холодильник. На экранах радаров светились призрачные инфракрасные контуры топографических индикаторов.
      Хозяин вынул из холодильника две бутылки.
      - Нелегкое это дело - охота. Но мне нравится. Где же еще окажешься наедине с природой, верно? Только тут и чувствуешь себя человеком.
      - Верно, - согласился я.
      - А ты здесь по чью душу, если не секрет? Сейчас не лучшее время, чтобы шастать по округе.
      В последнее время мне это говорили слишком часто.
      - У меня товарищ - бывалый охотник. Мне давно хотелось посмотреть, как это все происходит, вот он и согласился взять меня с собой. Но я зазевался, и он ушел вперед. Мы потерялись.
      - Кажется, я его видел - шустро так топал вверх по склону. Хотя вообще-то там ничего интересного нет. Может, твой приятель не так крут, как ты думаешь? Но давай-ка глянем…
      Я потягивал пивко и смотрел, как он охотится. Радары прочесывали местность вдоль и поперек, и на экранах появлялись пятна от источников тепла.
      - Здесь есть еще пара ребят, по другую сторону хребта. Видишь облачка пара? Должно быть, над чем-то смеются… - И он напряженно уставился в экран, словно пытался разглядеть на нем слова анекдота.
      - Залегли там с самого рассвета. Хитрецы! А теперь взгляни-ка сюда.
      - Он сместил изображение. - Сидят себе, как пай-мальчики, а в какой-нибудь сотне ярдов от них, вот здесь, в чаще, притаился олень. Видишь?
      Мутное продолговатое пятно, немного крупнее человека, неподвижно застыло на экране.
      - Не беспокойся, сейчас отыщем твоего приятеля, но сперва… Давай-ка покажем этим придуркам одну штуку. - Он взял в руки что-то вроде пульта дистанционного управления. На экране, в районе передней части затаившегося оленя, возникло перекрестье курсора. - Идем!
      Он схватил ружье и штатив, и мы выбрались наружу. После тепла палатки осенний ветер казался особенно колючим. Охотник установил штатив на плоском камне, и ножки автоматически выровнялись. Он взглянул на экран своего пульта.
      - Приходится делать поправку на ветер. В новейшей модели это происходит автоматически - а здесь есть допплеровский радар и все такое. Но твой приятель, верно, хотел сэкономить побольше зеленых…
      - Он нажал на какие-то кнопки. Ружье беззвучно повернулось на подставке. Затем тренога выросла в высоту, а ствол оружия слегка накренился. Его дуло нацелилось на невидимого зверя и застыло в ожидании последней команды.
      - Мы почти на границе охотничьих угодий, поэтому я выбрал снаряд высокого проникновения. С такими штуками приходится обращаться осторожно, а не то можно насквозь прострелить какую-нибудь машину в миле отсюда…
      Впрочем, он не удосужился даже мельком взглянуть на складчатый гребень холма, где в ожидании заката, которого ему не суждено было увидеть, притаился олень. Вместо этого охотник обернулся назад, к долине, где остались закусочная и забитая грузовичками парковка. За ними едва различимая официантка тащила по двору тяжелые баки с помоями, вскидывала их на плечо и вываливала содержимое в мусорный контейнер. Даже с такого расстояния была заметна ее своеобразная костлявая грация.
      - Может, когда-нибудь изобретут что-то и для такой охоты… - На миг его лицо озарилось печалью и усталостью. - И мы сможем окончательно изгадить и это дело.
      Затем, все так же не отрывая глаз от закусочной, он нажал красную кнопку на пульте. Ружье выстрелило. Хлопок был на удивление аккуратный, и никакого дыма. Словно бы ничего и не произошло.
      - Ну, давай глянем, что получилось.
      Теперь крестик курсора на экране мигал красным. Олень даже не шелохнулся. Охотник вывел на дисплей точные температурные характеристики объекта. Несколько секунд ничего не происходило, потом столбик термометра пополз вниз, одна десятая градуса за другой.
      Охотник облегченно вздохнул:
      - Попался, голубчик! - Потом хихикнул: - А эти-то, великие белые охотники, так и сидят себе, дожидаются. Вот идиоты!
      Новый всплеск ярких облачков от двух других охотников. Он нахмурился, не желая подражать им.
      - Ну, а теперь займемся твоим приятелем.
       Мариетта, штат Джорджия
      Позднее я сообразил, что они, должно быть, работали уже довольно долго, прежде чем один из них разбил чашку, и шум разбудил меня.
      Я лежал под горой одеял, обмотав шею рукавами лыжной куртки. Видимо, ночью я вставал, чтобы ее натянуть, хотя ничего об этом не помнил. Мама всегда включала кондиционер на полную мощность. Оранжевый циферблат будильника показывал что-то около трех утра. Я совсем продрог в своей пижаме: она была хлопковая, летняя, хотя в нашем доме лето не наступало никогда. С такой мыслью я встал, чтобы повесить куртку обратно в шкаф. Мама будет недовольна, если ее увидит. У нее был пунктик насчет того, что всему свое время.
      Вот только если б не было так холодно…
      Бормотание. Опять она уснула с включенным телевизором. Рано или поздно взрывы закадрового смеха в каком-нибудь старинном сериале ее разбудят. Я вышел из комнаты, тихонько ступая по толстому ковру. Мама болеет, ей нужно как следует высыпаться. Хотя мне ужасно не хотелось видеть ее в голубоватом свете экрана. Так она казалась мертвой.
      Но в спальне никого не было, и телевизор молчал. Одеяла и подушки в беспорядке валялись на большой кровати, которую мама когда-то делила с моим отцом. Это из-за ее болезни он ушел. Он говорил, что ее выбор - чистое безумие. Что он не сможет с этим жить. В тот день, когда отец нас бросил, он просто остановился на дороге и попросил меня «пожалуйста, позаботиться» о матери и пообещать, что с ней ничего не случится.
      Ничего себе просьба для ребенка, чья мать умирает от рака печени! У отца не было времени дать мне дальнейшие инструкции, поскольку через месяц или около того он и сам умер от сердечного приступа прямо на работе.
      Голоса доносились с первого этажа. Обычно мама не засыпала в гостиной, но она с каждым днем становилась все слабее… Я заглянул в ванную и достал из шкафчика ее таблетки, чтобы они были под рукой, когда она проснется. Пробуждение для нее было равносильно вскрытию - так она сказала кому-то однажды, когда думала, что я не слышу.
      В гостиной было темно. И телевизор выключен. Зато в кухне горел свет.
      - Ну же, давай… - бормотал кто-то.
      - Погоди секунду, - во втором голосе слышалось раздражение. - Тут тонкая работа…
      - Да брось, Барнаби. Просто сделай это, и все. У нас ведь есть несколько миллиметров в запасе, верно?
      - Чем точнее, тем лучше.
      - Мы ее теряем. На нулевом давлении долго не протянешь. Переходи к стволу мозга.
      - А я чем, по-твоему, занимаюсь? Раздался жуткий звук дрели, сверлящей кость.
      - Есть, есть. Отлично.
      - О'кей, - сказал Барнаби. - Теперь пусти меня. Что тут у тебя?
      - Все резервные копии уже сделаны. Последняя - три недели назад. Это более девяноста девяти процентов личности. Я вообще не понимаю, зачем надо было тащиться сюда за…
      - Это часть сделки, Джефф. Нам нужно всё.
      - Но это же сплошная боль! Боль и страдание. Может, она и не захотела бы это помнить, если бы могла попросить. В конце концов, мы могли забить ей одни только события, без этой боли.
      - Какой же это опыт, если он лишен боли?
      - Господи, Барнаби! - воскликнул Джефф. - Кончай философствовать. Здесь тебе не спальня первокурсников.
      Через столовую я прокрался к двери. Пахнуло чем-то резким и сладким - лишь позднее я понял, что это был запах жареных на гриле бараньих ребрышек.
      Мама лежала на кухонном столе, голая. Кожа ее вздулась, вены выпятились, а все тело было покрыто шрамами. Я никогда не видел ее голой, даже до болезни, и теперь смотрел, как завороженный. Потом мне стало стыдно - дико, до тошноты стыдно, но в тот момент я не мог оторвать от нее глаз. Большие груди торчали вертикально вверх, несмотря на то, что живот, бока и бедра обвисли. Я был еще слишком мал, чтобы понимать, насколько это странно, но из-за того, что ее грудь так торчала, я не мог оторвать от нее глаз.
      Голова мамы была запрокинута назад. На секунду мне показалось, что у нее отросли длинные волосы, которые собраны в хвост на затылке. Но волос у нее не было, об этом позаботилась химиотерапия. А из маминого затылка торчал толстый кабель.
      Пискнул какой-то прибор.
      - Джефф! Кажется, кто-то очень беспокоился насчет ее давления… Джефф вытащил что-то из-за уха и с размаху воткнул в грудь моей
      матери.
      - Очень изящно, - проворчал Барнаби. - Хочешь искромсать на кусочки всю сердечную мышцу?
      - Еще несколько минут - и это тело уже не понадобится. Должно быть, заслышав какой-то шум, Барнаби поднял глаза
      и увидел меня.
      - Это еще что такое?!
      - Что вы делаете с моей мамой?! - выкрикнул я. Джефф глянул на Барнаби поверх очков.
      - Ты что, не проверил, дома ли ребенок?
      - Его не было в записях! Идиоты…
      Я бросился бежать. Споткнулся о провода, протянутые через всю кухню, рванул заднюю дверь и, протаранив москитную сетку, выбежал во двор. Ночь ударила мне в лицо, влажная и жаркая. Я босиком помчался по мокрой траве.
      Барнаби бежал за мной - я слышал за спиной его пыхтение и топот. Он почти нагнал меня, но я сумел увернуться, обогнул изгородь и, тяжело дыша, забежал за гараж. На дорожке был припаркован мини-вэн, из открытых дверей которого змеились провода, а маленькая антенна смотрела в сверкающее звездами небо. В нескольких соседних домах виднелись огоньки, но улица оставалась пуста, и никто в округе понятия не имел, что здесь происходит.
      Сильная рука схватила мое запястье. Мы оба повалились на траву, но Барнаби оказался сверху. Я брыкался, лягался, вопил… За шумом кондиционеров никто из соседей меня не услышал.
      - Малыш, пойми, они нам ничего не сказали. - От Барнаби пахло бараньими ребрышками. - Или она им сама не сказала.
      - Кто?
      - М-м… Полагаю, твоя мама. Она ведь твоя мама, верно?
      - Она умирает! Что вы с ней…
      - Она будет жить вечно, малыш. Вечно. Подумай об этом.
      Для меня уже больше ничего не имело смысла. Мне даже не казалось странным, что я лежу на соседском газоне, придавленный каким-то толстым коротышкой, провонявшим соусом для барбекю, смотрю вверх, на несколько видимых из этого положения звездочек, и слушаю, как лает чья-то собака - просто так, непрерывно и бестолково.
      - Она что, ничего тебе не сказала? - его голос стал напряженным.
      - Она подписала с нами договор, когда заболела. Медицинские прогнозы были не самые благоприятные, верно? Не стоит притворяться, будто это не так. В смысле, когда твоя печенка сгнила… притворяться бессмысленно, верно? Это просто чушь. Ерунда…
      Он мог бы еще долго перечислять синонимы слова «бессмыслица», если бы я не заорал: «Это вы ее убили!» - и не попытался его ударить.
      И мне это удалось. Позже, вспоминая то, как я вел себя тогда и что думал, только этим ударом я мог по-настоящему гордиться. Он охнул, и я почувствовал, как он весь напрягся. Он был в ярости. Что ж, тем лучше. Он мог бы вышибить из меня дух, не сходя с места, что было бы просто замечательно. По крайней мере, это было бы достойным оправданием тому, что я не смог спасти маму.
      - Она сама нас попросила. - Его дыхание обдало мое ухо жаром.
      - Откуда-то узнала про нас и пришла. Она все понимала. Что это единственный путь. Единственный выход.
      - Что… вы… сделали? - всхлипывая, спросил я. - О чем она вас попросила?
      Одна из светящихся точек, которую я принял за звезду, оказалась самолетом. Она проползла по небу и исчезла.
      - Чтобы ее отсканировали. А потом загрузили заново. Видишь ли… не знаю, как тебе это объяснить…
      - То есть отсканировать ее личность и скопировать на другой носитель? - догадался я.
      - М-м… Да, пожалуй, можно и так сказать.
      - И она будет жить вечно?
      - В том-то вся суть. - Он немного ослабил хватку и одобрительно похлопал меня по плечу. - А ты сообразительный парень.
      - Я читал об этом, - сказал я. - Но к чему тогда вся… секретность?
      - Понимаешь, нынешняя технология… гм-м… еще не слишком развита, так сказать. В том смысле, что большую часть этой машинерии состряпали мы сами. Нет, ты не думай, в теории все путем. Это, конечно, эксперимент, но эксперимент оправданный. Мы, так сказать, бета-тестеры. Но поди попробуй получить официальное разрешение в Управлении медицины! Крупные компании давно прибрали это дело к рукам, чтоб им пусто было…
      - ЧТО ВЫ СЕЙЧАС СОБИРАЕТЕСЬ ДЕЛАТЬ?! Он отвернулся.
      - Это считывание с разрушением данных, понимаешь? Чтобы вытащить всё до последнего, все воспоминания, нужно разобрать на части синапсы…
      Он еще держал меня, но уже не так крепко. Он думал, что я успокоился и готов подыграть им, позволив сделать свое дело.
      - Эй!
      Но было уже поздно. Я вырвался и помчался к дому.
      - Мама! Мамочка!
      В дверях показался Джефф, волочивший за собой тяжелую тележку с оборудованием. Рубашка его пропиталась потом. Он взглянул на меня, когда я пробегал мимо, но, видимо, слишком устал, чтобы хоть как-то среагировать.
      - Пусти его, - запоздало сказал Барнаби. - И давай-ка рвать когти. Она лежала на столе, мертвая. И запах… Боже, этот запах! Я только
      об этом и мог думать. Воняло дерьмом, мочой, гнилью… Лишь через несколько минут я смог подойти к ней.
      Голова мамы свесилась набок. На затылке осталась зияющая дыра, и не было даже волос, чтобы прикрыть ее. В конце концов я вытащил из-под раковины стопку бумажных полотенец, смял их и запихнул в отверстие.
      От гаража отъехал грузовик. Я чуть не бросился за ним следом. Когда он уехал, я остался один.
      Я взобрался на стол и открыл кухонный шкафчик. Недоеденный пакетик чипсов был аккуратно свернут и прижат дешевой скрепкой - улыбающийся рот, полный белых зубов. Чипсы отдавали плесенью. Не знаю, сколько они провалялись там.
      Зазвонил телефон. Я сел на стол и снял трубку.
      - Алло?
      Шипение помех, затем щелчок.
      - Милый, почему ты не в постели? - спросила мама.
       Неподалеку от Белфонта, штат Пенсильвания
      - Что вы хотите со мной сделать? - спросил мертвец.
      Он лежал на земле, связанный, полуголый и уже обмазанный электролитическим гелем. После того как радары охотника засекли его, поймать мертвеца не составило особого труда. Я схватил его, когда он сидел на пеньке, опустив голову к коленям, и пытался отдышаться. Он предпринял еще одну попытку:
      - Может, вы хотя бы скажете, кто вы такой?
      Я не собирался с ним разговаривать. Какой смысл? Вместо этого я вытащил и настроил оборудование. Чем скорее все будет кончено, тем лучше.
      - Прошу вас…
      - А кто меня нанял? - взорвался я. - Ведь ты же, сукин сын! Ты сам!
      - Но я не… - Он со свистом втянул в себя воздух. - Вы имеете в виду другой я? Тот я, которого этот невесть откуда взявшийся псих так торопился создать, что не заметил: я вовсе и не собирался умирать? Не-ет… Это не я. Это моя пиратская копия.
      - Так нечестно, - голос моего клиента раздался из ниоткуда. Я с ним еще не связывался, но, очевидно, он сам решил, что настало время для более тщательного контроля.
      Услышав собственный голос откуда-то из воздуха, мертвец застыл, точно громом пораженный.
      - Что… э-э… в смысле… - Он сглотнул. - Ну и как оно там?
      - А помнишь тот день, когда я… когда ты и Кэрол отправились пешком в горы? Стоял туман, в тени деревьев было почти темно, и когда вы добрались до вершины, потратив столько сил, все равно ничего не увидели, потому что вокруг были одни деревья. Кэрол пошла вперед, а потом позвала тебя. И как только вы выбрались на скалистый уступ, с которого открывался вид на озеро и еще дальше, ветер разогнал дымку, и выглянуло солнце, казалось, можно разглядеть каждый листочек на каждом дереве, куда ни глянь…
      - Что, прямо вот так? - спросил мертвец.
      - Прямо вот так, все время.
      - Звучит круто. - Мертвец вздохнул. - А я даже не смог побывать на могиле Кэрол. Барнаби сказал: это худшее, что я могу придумать. Меня сразу накроют, как только я там появлюсь. - Зубы его стучали от холода. Он глянул на меня так, словно это я был во всем виноват. - И что же? Меня все равно сцапали.
      - Кончай с ним и идем отсюда. - Мой клиент был немногословен. Похоже, мой новый знакомый, охотник, был не единственным, кто предпочитал не смотреть на свою жертву во время выстрела.
      Я знал, что у мертвеца на затылке уже имеется порт доступа. Вероятно, в больнице ему поставили заплату, но справиться с ней будет довольно легко.
      Мертвец попытался освободиться от пут, но будь он актером в спектакле о заложниках, я бы ему не поверил.
      - Что-то пошло не так. Минул целый год, как он переселился. Почему именно теперь?
      Я никак не отреагировал.
      - Ох, неспроста ему понадобилось прятать концы в воду! Вот что я сказал бы, если бы мне пришлось что-то скрывать. Я знаю, как веду себя, когда что-нибудь напортачу. И он точно такой же…
      - Ну и как, много нашли старинных рельсов?
      Я оглянулся. На склоне, прямо над нами, стояла официантка из кафе. Она была одета как для прогулки: легкие кроссовки, нейлоновые брюки и короткая темно-красная ветровка. Волосы были собраны на затылке. Я не слышал, как она подошла - слишком громко завывал ветер в долине.
      - Этот тип пытается меня убить! - крикнул мертвец.
      - Не совсем верная формулировка, - заметил я.
      Она убрала руку куда-то за голову, и ее волосы взметнулись на ветру. Спрыгнув вниз по склону, она наспех обмотала передающую антенну красной резинкой для волос. И прежде чем я успел помешать ей, сделала шаг назад, вскинула руку над головой и поворотом кисти указала вниз, на антенну.
      Неслышный выстрел охотника - где-то там, вдалеке - разнес антенну на куски.
      Она посмотрела на меня.
      - Он всегда за мной следит. Обычно это меня достает. Но иногда бывает полезно.
      - Если вы позволите ему быть полезным слишком часто, - сказал мертвец, - он никогда от вас не отстанет.
      - Это уж мое дело. - Хотя она только что его спасла, официантка смотрела на мертвеца совершенно бесстрастно. Ее глаза спокойно и внимательно изучали его самого и теперь уже бесполезные приборы. - Я видела, в какую задницу ты угодил. Хотела было плюнуть, но… У меня выдался свободный вечерок.
      Она улыбнулась, словно солнце выглянуло из-за туч, и пошла прочь.
      - Можно попросить вас об одолжении? - стуча зубами от холода, произнес мертвец.
      - В чем дело?
      - Когда вы будете это рисовать… Не могли бы вы сбросить мне несколько фунтов? - Он взглянул на нее. - Всего парочку? Эффект картины ведь от этого не изменится.
      - С чего вы взяли, что я собираюсь вас рисовать?
      - Я это знаю.
      Она пожала плечами.
      - Правда и милосердие не так несовместны, как кажется.
      Она сняла с себя куртку и накинула ему на плечи. Раскрасневшаяся на холодном ветру, она была стройна и прекрасна. Не думаю, что наш друг-охотник действительно намеревался когда-нибудь ее поймать. По крайней мере, мне хотелось на это надеяться.
      Она снова двинулась прочь, на этот раз быстрее, легким пружинящим шагом взбираясь вверх по склону.
      - Сознание есть иллюзия, - произнес голос моего клиента. Он вдруг утратил всю свою фальшивую хрипотцу, всю видимость объема и реальности, и звучал как простое сообщение.
      - Если сознание - иллюзия, - тут же отозвался мертвец, - то кто же тогда остался в дураках?
      - Нет ничего более бессмысленного, чем играть в слова с самим собой, - ответил мой клиент.
      - Некоторые считают, что сознание - это и есть игра в слова.
      - Я-то точно знаю, что такое сознание. Это сырая, недоработанная операционная система, способ кое-как слепить вместе несовместимые программы, выпущенные для разных целей и в разное время. Мы строим в голове модель реальности, чтобы работать с ней на скорости приблизительно пятнадцать бит в секунду. Вот эту модель мы и называем сознанием.
      - Но тебе эта модель уже не нужна, - сообразил мертвец. - Обработка данных идет несравнимо быстрее, нет всего этого архаичного «железа», не нужны неуклюжие, приблизительные методы, чтобы узнать лицо или заключить сделку.
      - Верно. Здесь в сознании нет нужды.
      - Хм… Значит, ты не в сознании? Просто притворяешься, чтобы нам было спокойнее? Как это мило с твоей стороны.
      - Да я в такомсознании! Но… я бережно храню его - что-то типа того, как фольклорный ансамбль надевает узорчатые национальные костюмы исчезнувшего народа.
      - Я всегда отличался сентиментальностью, - пробормотал мертвец. - Вечно храню всякое старье. Кэрол это ужасно раздражало. - Он продолжал уже громче: - А если твое сознание исчезнет, это ведь все равно что умереть, так?
      Ответ прозвучал незамедлительно:
      - Да.
      - О Господи! - Мне в конце концов пришлось вмешаться в этот моно-диалог. - Эй! Вы наняли меня, потому что хотели снова поселиться в собственном теле, а не для того, чтобы вытягивать из него остатки биоэлектрического потенциала? Вы хотели вернуться, пока не исчезли окончательно!
      Мой клиент ничего не ответил.
      - В самом деле, - в голосе мертвеца слышалось упрямство, а не удивление. - Ты не помнишь, случайно, какого черта я врезался в это ограждение? Дорога была сухая, как в пустыне…
      Я не смог удержаться, чтобы не вставить:
      - Он говорил, там оставалась полоска льда.
      - Что ж, я бы так и сказал, верно. На удивление бездарная попытка самоубийства.
      - Кэрол… - проронил мой клиент.
      - Слава богу, она никогда не узнает, как я облажался! Только это меня и утешает. Что ж, приходится учиться на собственных ошибках. Я больше не собираюсь убивать себя.
      Я повернулся к ним спиной и вытащил телефон. Из-за косых лучей осеннего солнца казалось, будто весь мир накренился набок.
      - Мам, прости насчет Барнаби. Я знаю, что ты… Возможно, я так и не смог его простить. Не знаю.
      Очаровательная дама из Социальной службы организовала похороны моей матери и нашла мне приемную семью, но в первую же ночь я сбежал и отыскал Барнаби. В мамином письменном столе лежали все документы, касавшиеся переселения. У Барнаби не хватило ума их забрать.
      - Мам!
      Теперь в трубке не просто слышался шум помех. В нем звучали флейтовые нотки и сложные мелодические рисунки. Она не умерла, не исчезла. Но мне больше не с кем было разговаривать.
      - Ты столько для меня сделала, - сказал я. - Я никогда этого не забуду.
      Дети всегда говорят это слишком поздно. Мама воспитывала меня и после того как умерла. Она всегда была рядом, все эти годы моей жизни у Барнаби, и потом тоже. Это она помогла мне выследить его и, сыграв на чувстве вины, заставила приютить меня. Она сделала все возможное, чтобы остаться со мной.
      Я выключил телефон.
      Они все еще разговаривали, этот мертвец и его… душа? Тихо и мирно. Я бросил снаряжение и начал спускаться вниз по склону.
       Перевела с английского Зоя ВОТЯКОВА
      © Alexander Jablokov. Dead Man. 2006. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2006 г.
 
      

Парадокс Джорджа Беркли: «Если в лесу падает дерево и никто этого не слышит, производит ли его падение шум?»
 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

06.08.2008