- Прежде всего мне хотелось бы знать, когда ты удостоишь меня стаканчика в твоем великолепном салоне? Учти, я все видел через окно!
Он ухмылялся с самым плутовским видом. Иоганн схватил его за руку.
- Ну так пошли!
Вдруг он остановился и вытаращился на Мишеля.
- Стой! Ответь-ка мне, как ты отыскал мой дом? Я же никогда не говорил тебе мой адрес!
Мишель пошарил в карманах и вынул бумажник Иоганна.
- Держи, да впредь опасайся жуликов, приятель! А лучше всего - пришей на карманы пуговицы.
Наконец они с бокалами в руках уселись в удобные кресла друг против друга, и Мишель сказал:
- Как ты думаешь, здесь меня искать не станут?
Иоганн поморщился.
- Всякое может случиться: им же известно о нашей дружбе. Психология Мелоуна для меня загадка. Знаю только, что он в ярости. Тем не менее мне кажется, что ему в последнюю очередь придет а голову идея искать тебя здесь. Собственно, что ты собрался делать?
- Займусь расследованием а одиночку, на свой страх и риск.
- Прости, но мне кажется, что это неразумно. Ты не сможешь использовать весь громадный потенциал полиции. Когда надо, Мелоун в силах за шестьдесят секунд мобилизовать тысячи людей, с помощью машин изучить досконально сотни рапортов и досье. Почему же ты отказываешься от такой помощи?
Мишель нагнулся и поставил бокал на пол.
- Во-первых, - сказал он, - я порываю с вами со всеми. Возможно, в моем распоряжении и нет таких мощных средств, зато сохраняется инкогнито.
- А во-вторых?
- Если мне вдруг понадобится какая-нибудь секретная информация или потребуются особо крупные средства - только тогда, как исключение, я постучусь в твою дверь. Короче говоря, я хочу быть как можно менее связанным с полицейским управлением.
- Следовательно, мне уготована роль агента-двойника?
- Боже упаси, дружище! Как ты мог подумать, что у меня язык повернется предложить такое старому товарищу?! Ты останешься обыкновенным агентом... Только моим!
- Тебе никто не говорил, что ты циник?
- Говорили, и не раз! Правда, в каждом случае у меня было много хлопот, но зато такого мне уж больше не говорили. А меня еще а детстве отучили напоминать людям об их слабостях или недостатках. Вот ты же не скажешь колченогому: "Ты колченогий"? Или горбатому...
- Да ладно тебе!
Мишель поднял с полз стакан и осушил одним глотком.
- Слишком часто я тебя не буду беспокоить. А сейчас мне нужно изменить внешность и сменить документы, и чем скорее, тем лучше. Когда это можно будет устроить?
- Грим в шкафчике в ванной, а вот за документами придется завтра утром съездить в управление.
- Утром?! Немедленно!
Иоганн вытаращился на приятеля. Тот был серьезен. Шутки кончились.
- И поторопись, - сказал Мишель и стал раздеваться. - А я тем временем верну себе облик Аполлона.
- Тогда дай мне бумаги Барта, чтобы был предлог для появления в управлении. Скажу, что ты отдал их мне сразу после взрыва, а я совсем забыл о них.
12
Иоганн посадил авиетку на террасе перед ярко освещенным зданием управления.
Он знал, что в эту пору большинство работников управления отдыхают дома, а в здании только ночная смена дежурных.
Угловые окна на первом этаже не светились. Иоганну было известно, как отключить сигнализацию, и он собрался было проникнуть в управление через окно, чтобы пройти в лабораторию фальшивых документов незамеченным.
Поразмыслив, он отказался от этого плана. Риск был слишком велик. Тогда он решил держаться нагло и направился прямо через главный вход, в глубине души кляня друга на чем свет стоит. "Паршивец, - сердито думал он. - Вынь да положь ему за полчаса первоклассную липу, а как это сделать пусть дядя думает!"
Конечно, раздобыть любые документы в управлении было проще простого: достаточно назвать имя человека, которому они нужны, и сообщить мотивы смены документов. Однако Мишель, похоже, запамятовал, что в его случае номер не пройдет.
Иоганн торопливой походкой занятого человека зашел в приемную отдела, деловито кивнул секретарше и встал перед нужной дверью. Назвал себя в микрофон. Дверь отворилось, пропуская его в кабину лифта.
Иоганн поднялся двумя этажами выше. Там он вышел, и кабина автоматически вернулась обратно. Теперь он был заперт в отделе фальшивых документов. Фамилию его зарегистрировал автомат, тот же автомат сфотографировал в кабине лифта. И что самое неприятное - автомат засек время, когда он вошел в лабораторию.
К счастью, в это время лаборатория пустовала. Иоганн бросил бумаги Лео Барта в щель накопителя использованных документов, сверкнула лампа-вспышка, и проклятый автомат снова его сфотографировал. На этот раз Иоганн позировал с удовольствием: пока что все, что он делал, было легально. Оставалось сделать самое важное и самое деликатное. Иными словами, он начинал действовать противозаконно.
Иоганн сунул руку под кожух распределителя удостоверений личности и соединил несколько проводков. Теперь лампа-вспышка не сработает. Затем, изменив голос, он назвал себя в микрофон - и из распределителя ему на ладонь выпало удостоверение. Чтобы раздобыть паспорт, повторил процедуру с соседним автоматом. После этого вызвал лифт.
В конце месяца необычная недостача двух бланков документов обнаружится, однако у него есть алиби: он с чистой совестью может клясться всеми святыми, что всего только опустил документы Лео Барта в накопитель; наверное, какой-нибудь злоумышленник проследил за ним и использовал его визит в своих грязных целях.
В конце концов лампу-вспышку можно было и не выключать, а в микрофон назвать первое попавшееся имя. Все это будет выглядеть достаточно неловкой защитой, и никому и в голову не придет его обвинять.
Из здания он вышел без всяких помех, и по дороге ему никто не встретился.
Наконец-то дома. Иоганн вошел в зал и невольно вздрогнул: перед ним стоял совершенно незнакомый человек.
Самое странное - незнакомец дружелюбно глядел на него и насмешливо улыбался. Это был Мишель Местре, снова молодой, но уже светловолосый и черноглазый.
Пришлось Иоганну скрепя сердце признать, что его приятель - настоящий гений перевоплощения. Всего несколькими штрихами он сумел до неузнаваемости изменить наружность. Невероятно, до какой степени меняет человека другой цвет волос и глаз!
- Со щеками пришлось повозиться, - пожаловался Мишель. - Ты сделал меня слишком брыластым! Израсходовал целых три ампулы растворителя, зато результат, как говорится, на лице! По-моему, щеки даже немного ввалились, как ты смотришь?
Иоганн заверил приятеля, что все сделано прекрасно, сфотографировал его и сел заполнять добытые в управлении документы.
- На чье имя выписывать?
- Лиши: Мануэль Мулета.
- Я подожду, пока у тебя пройдет игривое настроение. А если процедура затянется, окрещу тебя Зефиреном Клошеттом или еще как-нибудь вроде этого - уже без спросу.
- Я невероятно серьезен и повторяю: Мануэль Мулета.
Иоганн постучал себя пальцем по лбу, сопроводив жест соответствующей миной.
- Инициалы те же самые, и звучит похоже, - хмыкнул он. - Ты не подумал. Почему бы тебе в таком случае самому не пойти и не сдаться? Все равно сцапают на первом же углу!
Мишель усмехнулся и покачал головой.
- Ты не прав, мой бедный друг. Тот факт, что псевдоним в восьмидесяти случаях из ста сохраняет инициалы подлинного имени, давным-давно потерял всякое значение. Возьмись они искать меня по твоему методу, то первым делом вычеркнули бы из списка подозреваемых всех М.М.!
Он задумался.
- Мишель Местре, Мануэль Мулета... Нет, мне это решительно не кажется подозрительным... Потому что слишком смахивает на липу. А кроме того, широко известно, что те, кто пользуется псевдонимами, редко меняют национальную принадлежность. "Мануэль Мулета" - это звучит очень по-испански. Мне приходилось бывать на планете Нуэва-Иберия, знаешь, там, где первопоселенцы живут замкнутыми кланами. Так вот, там полным-полно Мануэлей, а Мулетами хоть пруд пруди.
- Но ведь испанцы - брюнеты!
- Так это же еще одна безумная идея! Раз испанцы брюнеты, то от меня на целую милю будет нести мошенничеством и жульничеством!
- Как бы ты не перемудрил. Мелоун проще, чем может показаться. Голову даю на отсечение, что он первым делом пустится на розыски всех, чьи инициалы М.М.
- И достаточно ему будет встретить брюнета, чтобы он тут же возопил: "О! Испанец!" Ты это хотел сказать?
- Именно.
- Тогда он дурак. А если он дурак, то ему не изловить меня еще по тысяче причин.
Хочешь не хочешь - пришлось Иоганну расхохотаться.
- Вот что значит основательно взяться за дело!
- То-то же! Кроме того, знаешь, я никогда особенно не полагался ни на липовые документы, ни на маскарад. Тут уж одно из двух: или объект вне подозрений и может хоть среди бела дня прогуливаться у подъезда полицейского управления, зваться Мишелем Местре и походить на него как две капли воды; или объект подозрителен. В этом случае он имеет право называться Бэз, быть братом-близнецом Мелоуна и неуловимостью напоминать утренний ветерок - и все равно рано или поздно попадется. А я уже раз попался - и имею все основания сомневаться, что совершенство моего псевдонима может хоть на что-нибудь пригодиться.
Он усмехнулся.
Иоганн хмыкнул и склонился над документами. Заполнив последнюю графу, он стал читать вслух:
"Мануэль Мулета, двадцати четырех лет..."
- ...Спасибо...
"...уроженец Розовой Луны..."
- ...Черт побери! Придется притворяться, что жить не могу без трески с перцем!..
"...студент географического факультета..."
- ...растяжимое и туманное понятие эта география. Думай что хочешь... Дальше?
"...на каникулах..."
- ...которые желает посвятить расширению и углублению знаний по специальности. Я как раз собирался зайти в университет, кое-что подчитать. Браво, умница!
Иоганн вклеил в документы фотографии, достал из тайника собственную коллекцию печатей и принялся расставлять их в соответствующих местах.
- ...Ну вот, дружище, - сказал наконец Мишель. - Теперь я могу пойти и чуток соснуть в какой-нибудь уютной маленькой гостинице.
- Когда тебя ждать?
- Понятия не имею. В случае надобности я сам тебя разыщу, не бойся.
Они обменялись рукопожатием, Иоганн придержал руку приятеля.
- Раньше ты меня не заставлял заниматься нелегальщиной. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
- Пускай тебя не волнуют такие мелочи. Я и тебе уделю чуточку от Лавров, которыми меня вскоре увенчают.
- Как ты скромен!
- Зато бдителен, - ухмыльнулся Мишель и направился к двери.
На лестничной клетке он со страдальческой миной простился с Иоганном и стал спускаться. Не сделав и двух шагов, он вдруг замер, прислушался к чему-то и бесшумно мотнулся обратно.
- Идут, - прошептал он. - Трое в мундирах!
Иоганн вздрогнул.
- Прячься!
- Обо мне не беспокойся, лучше...
Мишель кивнул на дверь, имея в виду коллекцию липовых печатей.
- ...Убери!
Иоганн понял. Он кивнул и тихонько притворил дверь.
Мишель в два прыжка взлетел по лестнице на следующий этаж. Он ничего не понимал.
"Что происходит? Какого черта их понесло по лестнице, если надо было подбираться скрытно? Десять против одного - на террасе засада... Успел ли Иоганн прибрать свою хитрую коллекцию?.."
И вдруг он вспомнил. Его пустой стакан остался стоять на столике рядом со стаканом Иоганна! Сообразит ли Иоганн его убрать? Это же настолько элементарно, что легко упустить из виду! Неужели...
Снизу донесся звонок и послышался решительный голос:
- Открывайте, полиция!
Мишель на цыпочках взбежал еще на два пролета выше. Все, что хотел, он уже услышал.
...А вдруг Иоганна подозревают в пособничестве ему?.. Да нет, скорее всего это Мелоун прислал охрану, чтобы уберечь бедняжку от возможного вторжения тронутого умом тайного агента Мишеля Местре...
Мишель выбрался на крышу, перебежал ее и отыскал вход в шахту лифта, обслуживающего соседний подъезд. Без помех спустился на улицу и направился в сторону порта.
13
Весь следующий день он просидел в историческом отделе университетской библиотеки.
В хрониках упоминалось, что первопоселенцы с Земли застали Смарагд заселенным цеподами. Людям пришлось вступить в настоящую войну с этими странными головоногими. Только через несколько лет, когда цеподы признали себя побежденными, земляне узнали о существовании еще одной расы - серых карликов. Цеподы нещадно эксплуатировали их. Под ударами бичей свирепых поработителей серые карлики работали на рудниках, затерянных среди необозримых просторов четвертого континента.
Между людьми и серыми карликами возникла инстинктивная привязанность. Главную роль в этом сыграла внешняя схожесть серокожих аборигенов Смарагда и землян. К величайшему неудовольствию цеподов люди приняли участие в судьбе бывших рабов. В конце концов оказалось, что карлики и в самом деле достойны внимания.
Избавленная от жестокого ига раса была очень одаренной от природы, исключительно трудолюбивой - и ничего удивительного, что многие серые карлики вскоре заняли значительные посты в обществе.
Не все с ними было ясно до конца. Такие симпатичные и обаятельные, мягкие и уступчивые в остальном, карлики оказались твердокаменными во всем, что касалось их религии. Землянам практически ничего не было известно о ритуалах, сопровождающих их бракосочетания, рождения или смерть. Правда, земляне сами старались не проявлять чрезмерного любопытства. В конце концов такая гипертрофированная скромность не имела большого значения.
Исторические изыски в какой-то мере помогли пополнить знания Мишеля в отношении расы серых карликов.
В поисках он руководствовался в основном интуицией. Он пробирался сквозь дебри ветхих документов, ведомый некой туманной догадкой.
К вечеру голова его уже трещала от хроник, а глаза лезли на лоб от усталости. Он выбрался на улицу и потащился куда глаза глядят вдоль красных пляжей.
Образы и догадки теснились в его мозгу. Может быть, в конце концов из этого информационного хаоса и образуется что-нибудь достойное внимания, а пока...
Мысли вертелись вокруг цепода, подсунувшего бомбу в его каюту на звездолете. И вдруг ни с того ни с сего он подумал: уж что-то слишком быстро разыскал Мелоун голубоглазого! Мысль эта появилась просто так, без всякой связи с предыдущей. По логике вещей Мишель должен был восхищаться великолепной организованностью и быстродействием полицейской машины. Нет, что-то здесь было не так. Вряд ли он смог бы ответить, что именно ему не нравится. Уж не прав ли был Мелоун, считая его тронутым?
- Не сошел же я в самом деле с ума! - проворчал Мишель вполголоса, недоуменно хмыкнул и побрел дальше, увязая в песке. Плеск волн и солоноватый запах моря успокаивали.
Инесс. Он нахмурился. При мысли о ней сердце его болезненно щемило. Он понял, что по уши увяз в приключении и единственной желанной наградой ему будет милое лицо. Неужели он, великий Мишель Местре, влюбился? А ведь похоже на то. Весь вопрос - насколько сильно его чувство?
К этой девушке нельзя быть равнодушным - это он понял давно. Чувство вспыхнуло, когда он узнал об исчезновении девушки. А что, если чувство угаснет, едва Инесс отыщется?
Странное дело, ему было совершенно безразлично, атаковали ли люди Мелоуна тот дом, населенный цеподами, или отказались от штурма.
Он улегся навзничь на песок. Закатное небо, вначале шафрановое, медленно становилось медно-красным. Плеск волн убаюкал его, и он задремал... и проснулся только, когда на лицо упали жаркие лучи восходящего солнца. Трудно поверить, но он и в самом деле всю ночь так и проспал на пляже!
Он встал и отправился в гостиницу - умыться и переодеться.
Ему не терпелось повидаться с неким таксистом, тем самым карликом, что вез Инесс с космодрома. Желание это все росло в нем, пока не оформилось в навязчивую идею. Он не стал сопротивляться этой идее, тем более, что когда просматривал полицейские донесения в кабинете Мелоуна, сумел запомнить адрес карлика.
На ближайшей стоянке Мишель сел в аэробус: сменив облик, он уже не опасался показываться на людях. В центре пересел на пригородный маршрут, махнул через залив и вышел в захолустном предместье. Вокруг были только запущенные сады да заброшенные домики. Похоже, здесь Смарагд отказался от борьбы за репутацию планеты-люкс.
И все равно чудесное и неповторимое море, равнодушное к залепленным афишами заборам, к покосившимся столбам и брошенным прямо посреди пыльных тротуаров жестянкам, стеной из драгоценного берилла сверкало под бледным небом в конце каждой улочки. Все остальное уже не имело значения.
Клочья афиш трепетали на ветру как знамена, кучки песка отливали под солнцем чистым золотом, а мятые банки и коробки, украшенные причудливыми тенями, казались шедеврами юного гения-абстракциониста.
Мишель с праздным видом слонялся по пыльным улицам, под лучами яркого солнца, бесстыдно обнажившим свои язвы и шрамы.
И вдруг он наткнулся на совершенно чуждую окружающему вещь: на заплатанном тротуаре сверкала свежими красками новенькая карта - схема этого заброшенного района. Мишель вгляделся в переплетение линий на схеме и торопливо углубился в лабиринт безлюдных кривых улочек.
Минут через двадцать он уже стоял перед нужным домом. Таксист обитал в одноэтажном, довольно новом особнячке, стоящем посреди заметенного песком дворика под чахлой одинокой пальмой.
Под башмаком Мишеля что-то брякнуло. Он машинально глянул под ноги. Из-под слоя песка сверкнуло золото. Мишель нагнулся, с бьющимся сердцем подхватил блестящий предмет и сунул его в карман. Это был браслет Инесс. Молодой человек хорошо помнил, как он переливался в свете ламп в баре звездолета на руке девушки, и сразу узнал его.
Он неуверенно направился прочь, потом решился, повернул обратно, прошел через калитку и зашагал к дому. Пять низеньких ступенек перед входом он преодолел одним шагом и нажал кнопку звонка. Через некоторое время дверь распахнулась и на пороге появился карлик. Он дружелюбно улыбался, но глаза глядели холодно и недоверчиво.
Чтобы его успокоить, Мишель пошатнулся, изображая пьяного: здесь пьянчужки обычно были безобидны.
- Извините, - пробормотал он, вынул браслет и протянул карлику. - Я нашел эту штуку под вашей калиткой...
- Вот как? - вежливо сказал карлик.
- Это не ваше?
Карлик взял браслет и стал разглядывать. Мишель ударил его ребром ладони пониже уха и сразу подхватил, чтобы он не упал. Ногой закрыл за собой дверь и вошел в гостиную.
Там он положил карлика на кушетку, огляделся. В жилище карлика он попал впервые. Ему показалось, что он вошел в кукольный домик.
Здесь стоял какой-то неопределенный запах: пахло не то аптекой, не то мышиной норой. Так иногда пахнет в палате тяжелобольного.
Мишель сморщил нос и приступил к планомерному обыску. Он осмотрел все комнаты, перерыл все шкафы, повыдвигал все ящики. Кухню и подвал он тоже обшарил. Нигде ничего подозрительного. Если не считать запаха, домик карлика выглядел как уменьшенная копия человеческого жилья. Здесь можно было чувствовать себя как дома, если не забывать вовремя наклоняться перед каждой дверью. Мишель был разочарован. Он ожидал найти здесь черное и мрачное капище, предназначенное для жутких обрядов. Жаль.
Оставалось допросить пленника.
Карлик неподвижно лежал на кушетке. Его поза, как и слишком продолжительный обморок, показались Мишелю странными.
Он взял карлика за плечи, приподнял. Голова пленника упала на грудь. Молодой человек встревожился. Он поискал пульс на серой безвольной руке, потом резким движением разорвал на карлике рубашку и припал ухом к груди. Тишина.
Он просто-напросто убил подозреваемого!
Мишель пожалел несчастного таксиста. Ему было стыдно, однако профессионализм не позволял расчувствоваться более необходимого. Пожав плечами, он проворчал:
- Надо же, какое хлипкое создание. Простого щелчка хватило...
Он протянул руку, чтобы прикрыть грудь мертвеца, и вдруг... Кровь застучала у него в висках. Он нагнулся, не веря глазам.
Под левым соском серого карлика виднелось пятно, как после старого ожога, однако то, что хотели вытравить, частично сохранилось. Это был значок Вооруженных Сил империи, исключительно земного происхождения!
Мишель был хорошо информирован, и потому знал, что ни у одного внеземлянина, даже из вспомогательной службы, не могло быть подобной татуировки.
Еще можно было различить две звездочки, свидетельствующие об офицерском ранге, и цифры: 3 и 7. Еще одна невозможная ни с административной, ни с медицинской точки зрения вещь: последняя цифра указывала группу и резус-фактор крови. А серые карлики никогда не соглашались ни на какое медицинское обследование со стороны людей. Более любопытные, чем их коллеги, ученые неизменно наталкивались на строгое религиозное табу.
Три года назад едва не дошло до бунта: после тяжелого несчастного случая скорая помощь доставила трех серых карликов в земную клинику, так местные священники-лекари за полчаса (!) получили разрешение забрать раненых.
Физиология карликов была тайной до такой степени, что никто не знал даже, циркулирует в их крови гемоглобин в свободном виде или связан в красных кровяных тельцах!
Мишель задумчиво посмотрел на маленький серый трупик. Никакого труда не составляло упаковать его в мешок и унести с собой, чтобы сделать вскрытие. Однако карлики были везде. Они бы моментально обо всем пронюхали, и тело исчезло раньше, чем его коснулось острие скальпеля. Или планета захлебнулась бы в крови.
Во всяком случае, земные власти были бы не на его стороне. Власти приняли условие - с уважением относиться к столь странной стеснительности карликов - и были довольны, имея дело с лояльными гражданами общества.
Наконец Мишель решился. На кухне он отыскал нож поострее и решительным движением рассек серую кожу на пальце до кости. Раздвинул края раны.
Показалась губчатая ткань, выступила желтоватая жидкость.
Тогда Мишель раздел свою жертву. Из кармана покойника выпал сложенный вчетверо клочок бумаги. Мишель подхватил его и сунул в карман, чтобы прочесть на досуге.
Уложив труп, Мишель приложил конец ножа к груди в том месте, где должно было быть сердце. Подумал: "А если он жив? Я не слышал, как бьется его сердце, и решил, что он умер. Так ли это?"
Лезвие со скрипом вонзилось в серую кожу, и молодой человек с каким-то ожесточением раздвинул края раны.
Опять показалась та же губчатая ткань. "Совсем как поролоновый матрац", - подумал Мишель и запустил пальцы глубже.
Под ребрами он нащупал что-то странное, потянул и увидел... Нет, не внутренности...
На его ладони лежало что-то, подозрительно напоминающее пучок щупалец спрута!
Ошеломленный увиденным, он почуял опасность слишком поздно.
Какой-то шорох за спиной, и тут же - удар! Сильный, жестокий удар, от которого в мозгу вспыхнули тысячи звезд.
Потом была только темнота.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Очнулся он не скоро.
Из болезненной темноты его вырвало ощущение словно бы слишком яркого света. Он чувствовал окружающее его жгучее сияние, но не вздел ничего. Непонятно, необъяснимо!
"Ослеп я, что ли?" - подумал он.
Чувствовал он себя отвратительно. Его словно завернули в мокрую простыню и туго спеленали. Он попробовал пошевелить рукой, ногой... Безуспешно.
На паралич не похоже. Было такое ощущение, словно... словно чего-то не хватало...
"Неужели мне отрезали конечности?!"
Потом он сообразил, что ничего не слышит. Вокруг стояла мертвая, непроницаемая, удушливая тишина.
Вдруг где-то возле левого уха что-то обожгло - и возникли звуки. Чистые, ясные. Стук небольшого металлического предмета о стекло: словно кто-то положил чайную ложечку на блюдце. Потом зазвенело, как будто в умывальную раковину уронили стальной шарик. Зажурчала вода. Шаги. Громкие звуки шагов по паркетному полу. Кашель.
Наконец-то какой-то человеческий звук!
Мишель хотел крикнуть. Не вышло. Зато болезненное ощущение бессилия возросло. Совсем рядом кто-то засмеялся и сказал:
- Ага, паренек, говорить хочется? Вижу, вижу: стрелка на приборе, подключенном к речевому центру, движется. Ха-ха! Да, ты же не понимаешь, что с тобой стряслось. Знаешь, это очень любопытно. Очень, очень любопытно. В самом деле! Не думаю, чтобы с кем-нибудь могло приключиться что-нибудь еще более любопытное! Разве что смерть. Нет, точно нет. В смерти нет ничего любопытного. Смерть банальна. Это всегда только обморок - раз и навсегда. Тебе уже приходилось терять сознание? Да, правда, ты же только что очнулся от продолжительного обморока. А представь, что ты не очнешься никогда. Это и была бы смерть. Тогда и говорить было бы не о чем. Твой случай - совсем другое дело, приятель. Это... Как бы поточнее выразиться... Это исключение. Скажу больше. Сейчас ты все поймешь. Я провел на тебе несколько экспериментов в области... ну, скажем, в области занимательной физиологии.
Опять шаги по паркету. Удовлетворенное ворчание. Голос:
- Неплохо. Зубцы на кривых твоих мыслительных процессов весьма регулярны. Ты в своем уме. А некоторые на твоем месте, бывает, трогаются, правда, правда. Но ты - замечательно уравновешенный паренек, поздравляю. Твоя ассоциативная кривая немного пляшет, это естественно. Ничего. Такая временная паника в твоем положении вполне нормальна.
"Чего он тянет? Мог бы, наконец, и сказать, где это я, - думал Мишель. - И откуда такой всеохватывающий паралич? Только слышу - и больше ничего. Только разум и слух. Если я и в самом деле завернут в мокрую простыню, то почему этого не осязаю? Нет, хватит с меня!.."
- Ну ладно, ладно, - снова послышался незнакомый голос. - Не волнуйся так, паренек. Я понимаю, тебя сейчас мучают тысячи вопросов. Даже догадываюсь, какие. Что ж, попробую ответить на них. Только разреши мне сначала подключить тебе глаз, так же, как подключил ухо.
Какой-то шорох, и Мишель вдруг почувствовал, что голову его пронзает ослепительно белый световой меч. Он прозрел.
И оказался с глазу на глаз с цеподом. Буквально в десяти сантиметрах увидел голову осьминога. Ему захотелось отшатнуться. Не вышло.
- Испугался! - констатировал цепод. - Стрелка на приборе прыгнула как бешеная. Да, двигаться ты не можешь. Для этого нужны конечности, мышцы, кости, а вот как раз ни того, ни другого, ни третьего у тебя нет. Ты, наверное, думаешь: "Этот цепод тронутый". Ничего подобного. Ты ошибаешься. Я говорю правду.
Глаза головоногого повернулись в орбитах. Он продолжал:
- Слушай внимательно. Сейчас я держу в руке твой глаз. Это я направляю его в разные стороны, на те вещи, что хочу тебе показать. Я сказал "глаз", но это в переносном смысле. "Глаз" этот искусственный, но... ну, скажем, так... подключен... к твоему зрительному нерву. Вот посмотри-ка!
Медленно, без участия воли Мишеля, его взгляд передвинулся ниже. У цепода было человеческое тело. Атлетический торс, длинные ноги спортсмена, обтянутые черными брюками...
- По-моему, так гораздо практичнее, чем конструкция из металлических стержней, - прокомментировал цепод. - Я взял себе именно твое тело, потому что оно исключительно здоровое и жизнеспособное.
Мишеля захлестнула ненависть: перед ним в самом деле стояло его собственное тело, увенчанное безобразной фиолетовой головой. Шрамик на предплечье, армейская татуировка под левым соском... Сомнений не было.
"Что?! что?! что?! Что это он плетет, этот гнусный слизняк?! Проклятый идиот! Что же это?!.."
- Не понимаешь... - протянул цепод. - Ты спрашиваешь себя: "Что же в таком случае осталось мне, если тело взял себе он? Голова?" Сразу должен сказать, что и голову я тебе не оставил. Сейчас покажу ее тебе. Вот она!
Взгляд Мишеля передвинулся вдоль полок, уставленных рядами стеклянных банок. В банке, на которой остановился его взгляд, покоилась человеческая голова. Это была его собственная голова, лишенная грима и погруженная в какую-то жидкость.
- Вот теперь и подумай: чти же ты такое? Что от тебя осталось? Еще не догадался? Это же так просто. Сейчас я направлю твой "глаз" на тебя - и ты увидишь себя как в зеркале!
Изображение снова надвигалось - и появилась банка, оплетенная проводами и опутанная трубками. В банке под слоем жидкости покоилась белесая аморфная масса, похожая на вздувшуюся тушу дохлого Моби Дика, утыканную гарпунами - так густо была нашпигована эта масса микроэлектродами.
Это был мозг!
"...Гарсон, один раз бараньи мозги с горошком!.." - некстати вспомнился Мишелю какой-то земной ресторан. Он не удержался и мысленно дополнил это зрелище пучком укропа, веточкой петрушки с капелькой уксуса... Так вот что он такое: бесформенный, сморщенный кусок жирного мяса в банке... Аморфная масса, почти ничто! - И одновременно все, что, по крайней мере морально, составляло духовную личность некоего Мишеля Местре...
- Нелегко переварить, правда? - добродушно заметил цепод. - Ну, и какого ты мнения об уровне нашей науки?
Несколько бесконечных секунд цепод вглядывался в прозрачный кубик "глаз" Мишеля, соединенный с банкой тонким проводом, потом с жестоким смехом сказал:
- А теперь - баиньки! - и поставил "глаз" рядом с банкой.
После этого он направился к двери. На пороге остановился, обернулся и с довольным видом похлопал себя по ноге.
- Отличное тело, - сказал он. - Сильное, гибкое. Благодарю.
Дверь за ним захлопнулась. Свет погас.
Мишель остался один в темноте. Ураган мыслей в горсти творожистой массы. Даже не вихрь под черепом: череп пуст и мокнет в другой банке... Буря в стакане физраствора.
Понемногу Мишель успокоился. Только теперь он начал представлять, какой была подлинная история цеподов.
Цеподы и серые карлики были единокровными созданиями - опасными и хитрыми. Во время покорения Смарагда, когда цеподы поняли, что война проиграна, они решили самых способных своих собратьев превратить в существ, которые были бы милы сердцу победителей. А какой облик может снискать симпатии людей?
