— Не знаю, что и сказать, Оуэн, — после долгой паузы проговорил Эрик.
      — Ты подумал о нашем последнем разговоре?
      — Мы с матерью уезжаем завтра с утра.
      — Очень хорошо. Только вечером держитесь подальше от городской площади, а утром я сам посажу вас в дилижанс. Братья фон Даркмур, как ты понимаешь, скорбят, и нет нужды говорить, что Стефан может натворить сгоряча. Но пока барон жив, он, разумеется, далеко отходить не будет, и если ты не попадешься ему на глаза, вы спокойно уедете. — Поглядев на солдат, он добавил:
      — Я останусь здесь с моим отрядом, пока меня не позовут к барону.
      Эрик понял, что Грейлок специально решил разместить своих солдат в «Шилохвости» на случай возможных неприятностей.
      — Спасибо, Оуэн.
      — Я просто делаю то, что хотелось бы моему господину, Эрик. А теперь ступай и скажи Мило, что все его комнаты заняты.
      Эрик сказал, и в трактире поднялась суета. Розалина, Мило и Фрейда начали торопливо готовить комнаты, а Эрик с Натаном принялись разносить по стойлам сено для двадцати лошадей. Потом, когда Эрик умывался в кузнице, Натан подошел к нему и, постояв рядом, сказал:
      — Я огорчен, услышав о твоем отце, Эрик.
      Эрик пожал плечами:
      — У меня нет особых чувств по этому поводу. Мило был мне единственным отцом, которого я когда-либо знал, хотя он относился ко мне скорее как дядюшка. А в последние пять месяцев отцом мне были вы, Натан, и куда в большей степени, чем Отто за всю мою жизнь. Я не знаю, что должен чувствовать.
      Натан до боли стиснул плечо Эрика.
      — Никаких «должен», парень! Ты чувствуешь то, что чувствуешь, и это не может быть правильно или неправильно. Отто был твоим отцом, но ты его никогда не знал. Быть отцом — значит менять пеленки, когда жена хлопочет возле второго ребенка, который простыл; это значит — после трудного долгого дня слушать детский лепет и наслаждаться им, потому что это лепет твоего сына. Вот что это такое, а сделать девушке ребенка может любой дурак. Отец успокаивает ночью испуганное дитя или подбрасывает его на руках, чтобы развеселить. Отто ничего этого не делал. Я понимаю, почему его смерть не вызывает у тебя никаких чувств.
      Эрик повернулся и с уважением посмотрел на кузнеца.
      — Мне будет вас не хватать, Натан. Вы понимаете, что я хочу сказать. Вы помогли мне понять, каким должен быть отец.
      Они обнялись и некоторое время молчали. Потом Натан сказал:
      — А ты дал мне возможность представить, как бы я жил, если бы мои сыновья не погибли. Я ценю это. — Он вдруг засмеялся резким лающим смехом и добавил:
      — Следующему моему ученику, парень, ты устроил сущий ад. У тебя есть талант, подкрепленный годами опыта. Мне просто не хватит терпения возиться с каким-нибудь неуклюжим четырнадцатилетним верзилой, который до того к кузнице и близко не подходил.
      Эрик покачал головой:
      — Что-то я в этом сомневаюсь, Натан. Вы будете справедливы с любым.
      — Ладно, хватит прощаться. Пошли-ка лучше наверх, утянем у солдат из-под носа какой-нибудь еды, пока они не слопали все, что попадется им на глаза.
      Эрик улыбнулся и вдруг почувствовал голод, несмотря на то что перспектива навсегда покинуть родимый край и ожидаемая с часу на час смерть отца должны были отбить у него аппетит.
      На кухне Фрейда, как в самый обычный вечер, хлопотала над стряпней, Розалина разносила тарелки, а Мило таскал из погреба эль и вино. Умывшись, Эрик и Натан поднялись в гостиную. Там было непривычно тихо. Солдаты мирно ели и пили, переговариваясь вполголоса. Грейлок, который в одиночестве сидел за столиком в дальнем углу, жестом пригласил Эрика и Натана присоединиться к нему.
      Они сели за его столик, и Мило принес три больших стеклянных кубка с вином.
      — Так куда лежит завтра ваш путь? — спросил Оуэн, когда трактирщик отошел.
      — В Крондор, — ответил Эрик. — Я должен получить в гильдии новое назначение.
      — А потом на запад?
      — Да. Дальний Берег или Закатные острова.
      — В горах неподалеку от Джонрила были найдены драгоценные камни и золото, и сейчас все устремились туда. Торговцы из Вольных Городов, авантюристы, воры, мошенники — искатели удачи, одним словом. Но вместе с тем там открываются хорошие возможности, и герцог Крайдский то и дело требует прислать новых кузнецов и прочих ремесленников, — сказал Натан.
      Оуэн кивнул, соглашаясь.
      — Здесь, у нас, кем родился, тем и помрешь. У простого человека мало шансов изменить свою жизнь. Но там, если у него есть честолюбие, ум и немножко удачи, он может запросто разбогатеть или даже получить дворянство.
      — Разбогатеть, если повезет — согласен. Но чтобы простолюдин стал дворянином? — недоверчиво сказал Эрик. Оуэн улыбнулся своей кривой улыбкой.
      — Вообще-то об этом мало кому известно, но главный советник короля, герцог Рилланон, по рождению был простолюдином.
      — Неужели? — спросил Натан.
      — Еще почти мальчишкой он оказал какие-то услуги покойному принцу Крондорскому, и за это ему был дарован титул сквайра. Благодаря своему уму и заслугам перед королевством он быстро возвысился и теперь уступает влиянием только членам королевского дома. — Оуэн понизил голос почти до шепота. — Поговаривают, что он был не только простолюдином, но еще и вором.
      — Этого не может быть, — сказал Эрик. Оуэн пожал плечами:
      — По-моему, ничего по-настоящему невозможного в жизни не существует.
      — Может, во времена его юности такое и могло случиться, но с тех пор прошло пятьдесят лет, — возразил Эрик.
      — Все меняется, — согласился Оуэн. — Когда-то, сотни лет назад, здесь была граница.
      Эрик сдвинул брови, словно не понимая.
      — Эрик, я вырос на Дальнем Береге, — пояснил Натан. — И думаю, наш друг Грейлок имел в виду вот что: ты встретишь там людей иного типа, людей, которых больше интересуют твои знания и умения, чем кто был твой отец. Там жизнь слишком сложна, чтобы интересоваться титулом или происхождением; там все зависят друг от друга. Когда тебя повсюду окружают гоблины и черные эльфы, не говоря уже об обычных разбойниках, ты счастлив, если поблизости есть кто-то, кто может помочь, на кого можно положиться, — а волноваться из-за тех мелочей, которым придается столько значения в Королевстве, у тебя просто нет времени.
      Грейлок кивнул. Эрик ничего не ответил, но про себя подумал, что, в конце концов, все может обернуться не так уж и плохо. Внезапно дверь распахнулась, и в трактир вбежал Ру. Он огляделся и быстро направился к столику, за которым сидели Эрик, Натан и Грейлок. Подойдя, он почтительно поклонился мечмастеру и сказал:
      — Мастер Грейлок, вас требуют в «Павлиний хвост», сэр.
      Оуэн бросил на Эрика короткий взгляд, и лицо его стало обеспокоенным. Учитывая ситуацию, хороших новостей ждать не приходилось. Грейлок встал из-за стола, торопливо попрощался со всеми и вышел. Ру уселся на его место.
      — Я смотрю, ты стал важной персоной, Ру? — поддел его Натан.
      Ру скривился, как будто съел что-то кислое.
      — Я слонялся у фонтана, вышел солдат и попросил нас найти мечмастера и прислать его в «Павлиний хвост». Я сказал ребятам, что сбегаю сюда.
      — Я надеялся, что ты придешь вечером, — улыбнулся Эрик.
      — Я и пришел бы, но у фонтана была Гвен, и… Эрик покачал головой:
      — Так ты все-таки вернул ее расположение?
      — Стараюсь, — ответил Ру.
      — Ру, а не пойти ли тебе ко мне в ученики? — спросил Натан.
      Это была шутка, и все это понимали, но тем не менее Ру замахал руками:
      — Что? Кругом грязь и сажа, руки в мозолях, а ноги в синяках от лошадиных копыт? Нет уж, ни за какие коврижки! У меня другие планы.
      Эрик рассмеялся, а Натан спросил:
      — Правда? И что же это за планы?
      Ру огляделся, словно боялся, что его подслушают.
      — Есть способы заработать на жизнь без всяких гильдий и ученичества, друг кузнец.
      — По тебе, Ру, тюрьма плачет, — поморщился Натан. Ру вскинул руки в жесте оскорбленной невинности.
      — Нет-нет, клянусь, никакого мошенничества! Просто мой отец возит из Крондора много всяких товаров, и я достаточно хорошо разбираюсь в ценах. Я скопил немного денег и хочу вложить их в какой-нибудь груз.
      — Грузоперевозки? — изумился Натан.
      — Компании в Крондоре и Саладоре страхуют грузы, перевозимые по суше и морем. Они выпускают акции и платят по ним девять процентов дохода.
      — Это правда, — согласился Натан, — но это очень рискованно. Если груз опоздает, ты лишишься прибыли, а если разбойники захватят караван или корабль затонет, ты потеряешь все.
      Ру пропустил это мимо ушей.
      — Я собираюсь начать с малого и за несколько лет нажить состояние.
      — А на какие шиши ты будешь жить, пока твои деньги не начнут приносить доход? — спросил Натан.
      — Ну, я еще не совсем это обдумал, но…
      — Ру, а сколько ты накопил? — перебил его Натан.
      — Почти тридцать золотых соверенов, — ответил тот с гордостью.
      Натан был поражен.
      — Ничего себе! Я полагаю, мне не следует спрашивать, как тебе удалось скопить такие деньги, а? — Он повернулся к Эрику:
      — Советую тебе вернуться в кузницу и скрыться с глаз. Утром, когда придет дилижанс, у вас будет достаточно времени попрощаться. Если ты понадобишься мастеру Грейлоку, я скажу ему, где тебя найти.
      Эрик согласно кивнул и встал. Ру тоже поднялся и вслед за приятелем вышел из гостиной на кухню, где Фрейда хлопотала над очагом с таким видом, словно это был обычный вечер в трактире, а не ее последняя ночь в родном доме.
      Эрик и Ру вышли наружу. Проходя мимо лошадей, Эрик по привычке осмотрел их ноги.
      — Завтра Мило придется заказывать сено, — пробормотал он, медленно проходя вдоль ограды. — К тому времени, когда солдаты уедут, на чердаке уже будет пусто.
      Ру повернулся лицом к Эрику и пошел спиной вперед, забавно подпрыгивая.
      — Возьми меня с собой, Эрик.
      — Чего это тебе в голову взбрело? — спросил Эрик.
      — А что? Ты — мой единственный настоящий друг в этом городе. Работы у меня тут тоже нет. Я не шутил, когда говорил о страховании грузов. В Крондоре можно будет вложить деньги в прибыльное дело. Да и ты, когда туда попадешь, убедишься, что можно найти занятие получше, чем учиться тому, что ты и так уже умеешь.
      Эрик рассмеялся и остановился, чтобы Ру перестал пятиться.
      — А твой отец?
      — Да ему на меня наплевать, — сказал Ру с горечью. — С тех пор как умерла мама, у этого ублюдка не нашлось для меня ни одного доброго слова. — Внезапно, как по волшебству, в руке Ру возник кинжал и так же быстро снова исчез под просторной рубашкой. — Если что, я сумею за себя постоять. Ну, давай я поеду с вами!
      — Ладно, я поговорю с мамой. Только вряд ли она обрадуется, — сказал Эрик.
      — Ты ее уговоришь.
      — Хорошо, допустим, уговорю. Тебе надо собрать шмотки и взять пару медяков на дорогу.
      — Все мое барахло уместилось в один узел. Я сбегаю домой и притащу его, — сказал Ру и исчез в темноте. Глядя ему вслед, Эрик покачал головой и внезапно почувствовал тяжесть на сердце. По любым меркам чердак над амбаром нельзя было назвать уютной квартирой; крыша текла, постоянные сквозняки, зимой холодно, а летом душно, но это был его дом. И он будет скучать по Мило и Розалине.
      Забираясь на чердак, Эрик продолжал думать о Розалине, симпатичной, но не такой настойчивой и смелой, как Гвен и некоторые другие девушки. Его влекло к ней, но это влечение частенько умерялось ощущением родства. Она была его сестрой — пусть не по крови, зато по духу, — и хотя Эрик, как любой парень его возраста, интересовался девушками, думая в этом смысле о Розалине, он всегда как-то смущался. Но одно он знал наверняка: больше всего ему будет недоставать именно ее.
      Утомленный тяжелым и беспокойным днем, Эрик быстро задремал — но лишь для того, чтобы тут же встрепенуться от внезапного страха. Он сел и оглядел темный чердак. Ощущение, что к тебе подбирается невидимый враг. Бормотание солдат в трактире, ржание лошадей в загоне… Эрик повернулся на другой бок и подложил руку под голову, размышляя над тем, откуда взялось это внезапное чувство опасности.
      Он закрыл глаза и опять увидел лицо Розалины. Да, он будет скучать по ней, по Мило и Натану. Вскоре он вновь задремал — и перед тем как глубокий сон одолел Эрика, ему померещилось, что Розалина нежно произнесла его имя.

***

      — Эрик!
      Эрик проснулся оттого, что кто-то яростно тряс его за плечо. Вырванный из тяжелого сна, эмоционально опустошенный, Эрик не сразу сообразил, где находится.
      — Эрик! — Голос Ру разорвал темноту, и Эрик разглядел над собой силуэт своего друга. За спиной у него болтался дорожный мешок.
      — В чем дело?
      — Быстрее. Там, у фонтана. Розалина. Эрик скатился по лестнице. Ру старался не отставать. Пробегая мимо трактира, Эрик услышал внутри голоса.
      — Сколько времени?
      — Недавно пробило девять. Около половины десятого. Эрик знал, что раз в городе остановились солдаты, кое-кто из городских девушек непременно придет к фонтану. Но Розалина определенно к ним не относилась…
      — Так что случилось?
      — Я не знаю, — выдохнул Ру на бегу. — Гвен тебе все расскажет.
      У фонтана трое юных гвардейцев пытались поразить девушек байками о своих подвигах. Но по выражению лица Гвен было ясно, что ей совершенно не до того. Вид у нее был крайне встревоженный.
      — Что стряслось? — спросил Эрик.
      — Розалина приходила, искала тебя.
      — Я был на чердаке, — сказал Эрик.
      — Она говорила, что звала тебя, но никто не ответил, — объяснила Гвен.
      Эрик проклял в душе свой глубокий сон.
      — Где она сейчас?
      — Говорят, что ее увел Стефан, — ответил Ру.
      — Что?! — Услыхав имя сводного брата, Эрик повернулся и схватил Гвен за руку. — Ну-ка, объясни!
      Гвен отвела Эрика в сторону, чтобы не услышали солдаты.
      — Она уже собралась возвращаться в трактир, как появились эти сыновья барона. Стефан начал говорить ей всякие штучки, и что-то в его манерах ей не понравилось. Она хотела уйти, но не знала, как отказать человеку его положения, и, когда он предложил ее проводить и взял под руку, пошла с ним. Только он не повел ее обратно в трактир; они пошли туда, к старому саду. — Гвен показала рукой. — Эрик, он буквально тащил ее, а не провожал!
      Эрик шагнул в указанном направлении, но Гвен его остановила:
      — Эрик, когда в тот раз я пошла со Стефаном… Он привел меня в свою комнату в «Павлиньем хвосте»… — Гвен перешла на шепот, ей было стыдно рассказывать. — Он избил меня. Ему нравится бить женщину, прежде чем взять ее, и, когда я кричала, он смеялся.
      Ру стоял рядом. Эрик поглядел в сторону яблоневого сада, и при виде его лица Ру стало не по себе. Эрик устремился в темноту, а Ру схватил Гвен за руку:
      — Беги в «Шилохвость» и найди Натана. Расскажи ему, что случилось, и пусть он идет в сад! — Потом он подбежал к гвардейцам, которые с любопытством смотрели вслед Эрику:
      — Если хотите предотвратить убийство, быстро найдите Оуэна Грейлока и скажите ему, чтобы скорее шел в старый сад!
      Выпалив это, Ру сломя голову помчался догонять Эрика. Несмотря на худобу, он бегал едва ли не лучше всех в городе, но Эрик уже был далеко — Ру успел заметить лишь улицу, на которую он свернул.
      Ру нырнул в темноту. Его шаги, гулко отдаваясь от мостовой, звучали словно набат, призывающий к ярости и насилию. Ру чувствовал, как в нем закипает кровь, но старался сдерживаться, зная, что предстоит драка, а в драке нужна холодная голова. Только сдержаться было нелегко: Ру и раньше недолюбливал Стефана, а теперь с каждым шагом, звучащим подобно пощечине, неприязнь переходила в настоящую ненависть. В конце улицы он заметил исчезающего в темноте Эрика и помчался за ним, но Эрик несся словно на крыльях. Ру еще никогда не видел, чтобы Эрик бежал так быстро.
      Пробежав через выгон, Ру перескочил через изгородь и оказался на краю старого сада, где теплыми ночами обожали встречаться влюбленные. Попав после ярко освещенной площади и света уличных фонарей в плотную темноту между деревьями, Ру вынужден был перейти на шаг. Он ощупью пробирался между стволов и вдруг неожиданно наткнулся на Эрика. Молодой кузнец приложил палец к губам, а потом прошептал, сдерживая дыхание:
      — Кажется, здесь.
      Ру прислушался и, уловив чуть в стороне слабый шорох, словно ткань шелестела о ткань, молча кивнул.
      Эрик двинулся туда, как охотник, подкрадывающийся к добыче. Во всем этом было что-то очень дурное. Розалина никогда и ни с кем не пошла бы сюда; она была еще слишком юна и, Эрик в этом не сомневался, у нее не было парня. В отличие от других девушек Розалина была не просто скромна — она чувствовала себя уверенно только с Эриком или Ру, а в обществе других ребят сразу терялась и даже самые невинные комплименты вгоняли ее в краску. Когда подруги принимались судачить о городских парнях, она смущалась и убегала. Эрик сердцем чувствовал, что ей грозит опасность, и отсутствие громких звуков еще больше его настораживало. Любую парочку в эту тихую ночь было бы слышно за милю…
      И внезапно раздался звук — звук, от которого волосы у обоих друзей поднялись дыбом. Девичий крик, вслед за ним — звук удара, а потом опять тишина. Эрик метнулся туда, откуда послышался крик. Ру, помедлив мгновение, кинулся за ним.
      Эрик несся стрелой, не думая ни о чем, а потом вдруг увидел Розалину, и мир вокруг на мгновение замер. Она лежала на поваленном дереве, лицо ее было в крови, блузка валялась в стороне, а юбка была разорвана. Эрика словно обожгло изнутри, и в глазах потемнело от гнева.
      Он скорее почувствовал, чем заметил какое-то движение в темноте, и отпрыгнул вправо. Это спасло ему жизнь, но кончик меча все же его зацепил. Левое плечо взорвалось обжигающей болью. Эрик вскрикнул и покачнулся: ноги внезапно стали как ватные. В следующее мгновение из темноты вылетел Ру и, словно таран, врезался головой Стефану в живот. Лезвие выскочило из плеча Эрика, и боль стала почти нестерпимой. Перед глазами у него все поплыло, желудок сжался, и лишь громадным усилием воли Эрику удалось не потерять сознание. Он потряс головой, чтобы прояснить зрение, и услышал панический вопль Ру: «На помощь!» Этот крик окончательно привел Эрика в чувство и в тусклом свете средней луны, едва проникающем сквозь толстые ветви, он увидел на земле Ру и Стефана. Внезапной атакой Ру удалось захватить баронета врасплох, но он быстро утратил свое преимущество. Стефан был гораздо сильнее и тяжелее; он прижал Ру к земле и пытался развернуть меч. Только благодаря тому обстоятельству, что в рукопашной схватке длинный клинок — оружие неудобное, Ру был еще жив. Будь Стефан вооружен кинжалом, Ру не прожил бы и минуты.
      При виде этой картины Эрик забыл про раненое плечо. Одним прыжком он очутился у Стефана за спиной, обхватил его поперек туловища и со звериным воплем резко рванул вверх. Воздух с шумом вырвался из легких Стефана. В могучих объятиях Эрика он обмяк и выронил меч. Эрик застыл, одержимый духом мщения, и руки его сжимались все крепче, словно хотели выдавить из Стефана жизнь. Розалина лежала недвижно — немое свидетельство жестокости Стефана, — и Эрик не мог отвести от нее глаз. То, что ее грудь обнажена, казалось Эрику неслыханным оскорблением. В детстве они вместе купались, но с тех пор прошло много лет, и сейчас видеть эту девичью грудь, не говоря уж о том, чтобы ее коснуться, имел право только возлюбленный, муж или ребенок. Так думал Эрик, и пламя гнева в его душе разгоралось все ослепительнее и жарче. Его Розалина достойна лучшего, чем быть изнасилованной похотливым и жестоким дворянским сынком!
      Ру вскочил на ноги и выхватил из-под рубашки кинжал. В глазах у него горел огонь смертельной ярости. Стефан сопротивлялся отчаянно, Эрик чувствовал, что долго его не удержит. Ру шагнул вперед, и Эрик услыхал далекий голос, приказывающий: «Убей его!», а когда Ру вонзил клинок, он осознал, что голос, осудивший Стефана на смерть, принадлежал ему самому.
      Стефан судорожно дернулся, застыл на мгновение, потом обмяк и больше не шевелился — даже после того, как Ру рывком вытащил лезвие. Содрогнувшись от внезапного отвращения, Эрик разжал руки, и труп Стефана мягко упал на землю.
      Ру встал над ним с окровавленным кинжалом в руке и перекошенным от злости лицом.
      — Ру? — позвал Эрик.
      Ру моргнул, посмотрел на кинжал, перевел взгляд на мертвеца, вытер лезвие о камзол Стефана и спрятал кинжал. Ярость еще бушевала в нем, требуя выхода; он злобно пнул тело Стефана — Эрик услышал хруст треснувших ребер, — а потом с презрением плюнул в лицо мертвеца.
      Гнев внезапно покинул Эрика.
      — Ру? — снова позвал он, и его друг повернулся к нему. На лице Эрика было написано замешательство; на лице Ру — замешательство пополам с гневом. Эрик в третий раз окликнул его, и Ру наконец отозвался. Его голос был хриплым от страха и возбуждения:
      — Что?
      — Что мы наделали?
      Пустым взглядом Ру посмотрел на Эрика, потом — вниз, на Стефана, и внезапно осознал, что случилось. Он закатил глаза и простонал:
      — О боги, Эрик! Нас же повесят!
      Эрик огляделся и, увидев Розалину, по-прежнему лежащую без движения, вспомнил, что у него есть дела поважнее, чем забота о собственной судьбе. Он подбежал к ней и опустился на колени. Розалина была жива, но дышала с трудом. Эрик постарался положить ее поудобнее и в растерянности уставился на нее, не зная, что делать дальше. Розалина слабо застонала.
      Подошел Ру, держа в руках модный плащ — очевидно, Стефана, — и укрыл Розалину.
      — Она в опасности, — сказал Эрик.
      — Так же как и мы, — ответил Ру. — Эрик, если мы будем торчать здесь, нас схватят и вздернут.
      Эрик наклонился к Розалине, собираясь взять ее на руки, но Ру дернул его за рукав:
      — Надо удирать!
      — Что ты имеешь в виду? — спросил Эрик.
      — Дурак, мы убили баронского сына.
      — Но он надругался над Розалиной!
      — Это не оправдание, Эрик! И потом, даже если ты присягнешь, что это случилось только из-за Розалины, тебе ни один суд не поверит! Будь это любой другой, кроме твоего проклятущего братца… — Он не закончил свою мысль.
      — Мы не можем оставить ее здесь, — упрямо сказал Эрик. Из темноты донеслись голоса.
      — Ее все равно скоро найдут. Через несколько минут в этом саду будет больше солдат, чем деревьев… — Словно в подтверждение его слов голоса начали приближаться.
      Ру вглядывался в темноту, готовый в любую минуту сорваться с места.
      — Эрик, мы не имели права его убивать. Если нас посадят на скамью подсудимых и приведут к присяге, мы не сможем честно сказать, что были вынуждены его убить. — Ру взял Эрика за руку, словно собираясь тащить за собой, если придется бежать. — Я хотел, чтобы он умер, Эрик. И ты тоже. Мы убили его намеренно.
      Эрик пытался сообразить. Он помнил, что во время схватки действительно ощущал в душе нечто подобное жажде убийства, но сейчас все события ушли в самые отдаленные уголки памяти и перепутались.
      — У меня деньги с собой, — Ру кивнул на свой дорожный мешок. — Мы можем запросто добраться до Крондора и заплатить за проезд на Закатные острова.
      — Почему туда?
      — Потому что если человек проживет на островах год и один день и не совершит никакого преступления, ему прощается все, что он натворил до приезда туда. Это старый закон, еще с тех времен, когда острова только-только вошли в Королевство.
      — Но нас будут искать.
      Розалина со слабым стоном пошевелилась. Ру наклонился к ней и спросил:
      — Ты меня слышишь? — Девушка не отвечала. Ру выпрямился и сказал Эрику:
      — Скорее всего подумают, что мы отправились в Кеш. В Долине Грез можно скрыться и без труда пересечь границу.
      Эта долина, ничейная полоса на границе между Великим Кешем и Королевством, была прибежищем и местом встреч контрабандистов и разбойников из обоих государств. Люди приходили и уходили, и никто не задавал лишних вопросов.
      Эрик попробовал пошевелить плечом, и от острой боли у него закружилась голова.
      — Все это как-то неправильно, — сказал он.. Ру покачал головой.
      — Здесь нас точно повесят. Даже найди мы двадцать свидетелей, Манфред сделает все, чтобы нас признали виновными. — Отдаленный крик прорезал ночь, и Ру затравленно огляделся. — Кто-то идет. Надо удирать немедленно!
      Эрик кивнул:
      — Я должен зайти в трактир…
      — Нет, — перебил Ру. — Они этого ожидают. Мы пойдем по старой западной дороге. Будем идти всю ночь, а на рассвете укроемся в зарослях. По нашему следу наверняка пустят собак, так что надо до рассвета убраться подальше, и чем больше ручьев мы при этом пересечем, тем лучше.
      — Но мама…
      — Ей ничто не грозит, — вновь прервал его Ру. — Манфреду незачем ее теребить. Опасность для них всегда представлял ты, а не мать. — С дальней стороны сада донесся еще один крик, и Ру грязно выругался. — Они уже на той стороне. Мы попались!
      — Туда! — крикнул Эрик, указывая на старое дерево. В детстве они обожали на нем играть, потому что у него была очень густая крона.
      — Как твое плечо? — спросил Ру, подбегая к дереву.
      — Горит, как в огне, но рукой двигать можно. Ру проворно вскарабкался на дерево. Более легкий, чем Эрик, он залез почти на верхушку, оставив толстые нижние ветви для друга. Эрик скрылся в листве как раз в тот момент, когда в темноте замигали приближающиеся факелы и фонари. От испуга Ру потерял равновесие, закачался, но ему удалось удержаться. Эрика мутило от боли, страха и отвращения. Он до сих пор не мог поверить в смерть Стефана; он видел на земле темное пятно его тела и все надеялся, что оно вот-вот встанет, как будто случившееся было лишь пантомимой, разыгранной на празднике.
      На поляну выбежал солдат с фонарем и увидел Розалину.
      — Мастер Грейлок! Сюда!
      Сквозь листву Эрик различил людей, спешивших туда, где рядом друг с другом лежали Розалина и Стефан. Голос Оуэна Грейлока сказал:
      — Он мертв.
      — А девушка? — спросил другой голос.
      — Она в плохом состоянии, мечмастер. Ей нужен лекарь, — послышался третий голос.
      Внезапно Эрик услыхал бешеный вопль Манфреда: «Они убили моего брата!», и вслед за почти неслышным ругательством и всхлипыванием раздалось: «Я убью его своими руками».
      Сквозь листву Эрик разглядел худощавую фигуру Грейлока и услышал, как мечмастер барона сказал:
      — Манфред, мы найдем тех, кто это сделал.
      Эрик покачал головой. Трое гвардейцев, которые видели, как они с Ру помчались вслед за Стефаном и Розалиной, конечно, расскажут об этом.
      — Я так понимаю, была стычка между этим бастардом и вашим братом, но почему они избили девушку? — сказал какой-то солдат, и Эрик понял, что им уже все известно. Он почувствовал, что в нем вновь закипает гнев.
      — Эрик и пальцем не тронул бы Розалину, — раздался знакомый голос. Натан!
      — Ковальмастер, не хотите ли вы сказать, что это сделал мой брат?
      — Молодой сэр, я знаю только, что эта девушка — самая добрая душа из всех, что боги послали в этот мир. Для Эрика она была сестрой, для Ру — одним из немногих настоящих друзей. Ни тот ни другой не могли причинить ей зло. — Натан помолчал и выразительно добавил:
      — Зато они могли убить любого, кто это сделал.
      Голос Манфреда задрожал от гнева.
      — Ковальмастер, я не собираюсь прощать грязное убийство! Никто из членов моей семьи не мог сделать того, о чем вы говорите. — Повелительным тоном он обратился к Грейлоку:
      — Мечмастер, пусть ваши люди оседлают лошадей и прочешут окрестности. А когда двух этих подлых псов найдут, пусть их придержат до моего приезда. Я хочу лично увидеть, как их вздернут.
      Сквозь шум, поднятый после этих слов солдатами, прорвался голос Натана:
      — Молодой господин, об этом не может быть и речи. Существует закон. И поскольку вы являетесь членом семьи потерпевшего, ни вы, ни ваш отец не имеете права вершить правосудие. Эрик и Ру должны предстать перед королевским судом или судом магистрата. — Тут в голосе Натана прозвучала угроза:
      — Эрик — гильдейский ученик, и если вы, молодой сэр, действительно хотите неприятностей, можете попробовать сунуть моего ученика в петлю без соответствующего приговора.
      — Вы собираетесь втянуть в это дело гильдию? — спросил Манфред.
      — Безусловно, — ответил Натан, Эрик едва не расплакался. Натан хотя бы понял, что здесь произошло. — Я бы посоветовал молодому господину вернуться к отцу. Кто-то должен сообщить ему печальную весть, и это должен быть кто-то из тех, кого он любит. — И, ставя точку, добавил:
      — Это должны быть вы, молодой сэр.
      Розалина пошевелилась и слабо вскрикнула. Натан обратился к Грейлоку:
      — Мастер Грейлок, не прикажете ли вы кому-нибудь из ваших людей отнести девушку в трактир?
      Грейлок отдал соответствующее распоряжение и приказал остальным солдатам отправляться на поиски.
      Эрик и Ру сидели на дереве, пока солдаты не скрылись из виду, а когда все стихло, осторожно спустились на землю и прислушались, готовые сорваться с места при малейшем шуме. Наконец Ру сказал:
      — Пока удача на нашей стороне.
      — Почему?
      — Они не подозревали, что мы над ними. Теперь они разбегутся по всему саду, и у нас появится больше лазеек, через которые можно ускользнуть. Любой местный крестьянин подумал бы о старой западной дороге, но Грейлок скорее всего никогда не слышал о ней; он всегда ездил на запад по королевскому тракту. Так что пока нас должны беспокоить те солдаты, которые впереди нас, а не те, которые позади.
      — Я думаю, а не лучше ли нам сдаться, — сказал Эрик.
      — Натан и гильдия, быть может, защитят тебя, а за меня некому вступиться. Если меня поймают, то вздернут в тот же день. И не воображай, что Манфред станет излишне беспокоиться о законе, когда сообразит, что теперь ты угрожаешь уже его правам, а не Стефана.
      Эрик почувствовал слабость в желудке. Ру прошептал:
      — Эрик, ты сделал его наследником, но я не думаю, что он разыскивает тебя, чтобы поблагодарить. Если мы не попадем на Закатные острова, мы покойники.