***

      Накор стоял у края толпы и смотрел, как жрец поднимает вверх мертвую овцу. Сааурские воины, те, что были ближе к огню, издали одобрительный вопль
      — глубокое горловое шипение, которое разнеслось в ночи подобно хору разъяренных драконов. Этот ритуал был знаком только им, а люди потрясенно взирали на происходящее, и многие сотворили знамения, отпугивающие нечистую силу.
      Великое празднование продолжалось, и Накор торопился успеть повсюду. Он многое уже увидел и был одновременно обрадован и испуган: обрадован тем, что обнаружил несколько ключевых элементов той тайны, которые помогли бы Кэлису разработать план дальнейших действий, а испуган тем, что никогда еще не встречал такого количества служителей зла сразу.
      Ядром армии были саауры и большой отряд людей, которые называли себя Избранной Стражей. Они носили не только обычные нарукавные повязки изумрудного цвета, но еще и зеленые ленты на голове. От них веяло жестокостью, которую они даже не старались скрывать, наоборот, выставляли ее напоказ: например, Накору встретился один, у кого на шее болталась связка человеческих ушей. В лагере говорили, что Избранные Стражи — самые свирепые, самые опасные и самые отвратительные люди в этой дьявольской армии. Только тот, кто самыми черными делами отличился во многих кампаниях, имел право вступить в их ряды, и ходили слухи, что заключительной процедурой приема служило поедание человеческой плоти.
      Накор в этом не сомневался — но, имев удовольствие сталкиваться с каннибалами Сашаканских островов, не сомневался также и в том, что жестокость Избранной Стражи вызвала бы у них отвращение.
      Заметив по соседству сплошь татуированного человека, крепко прижимавшего к себе маленького мальчика, Накор приветливо кивнул ему и улыбнулся. На шее у мальчика болтался железный ошейник, а глаза были пустыми. Человек зарычал на Накора, и тот просто улыбнулся еще шире и отошел.
      Выбравшись из толпы, Накор постарался обогнуть ее и занять такую позицию, с которой был бы хорошо виден шатер Изумрудной Королевы. Ночной воздух был насыщен странной энергией, а в звуках песнопений звучал отголосок далекой магии, и Накор постепенно начинал догадываться, что именно и кого именно он здесь найдет.
      Но ему не хватало фактов, а без фактов возвращаться к Кэлису не имело смысла. Нужны были доказательства, которые убедили бы принца Никласа в том, что здесь, под небом Новиндуса, вырвались на свободу силы, куда более страшные, чем предполагалось. Их едва уловимый запах ощущался за разлитой в воздухе древней магией пантатиан.
      Одним из лучших «фокусов» Накора было умение продвигаться в толпе, не привлекая лишнего внимания, но он не всегда срабатывал, и сейчас случилось именно это.
      Сааурский воин посмотрел вниз и рявкнул:
      — Человек, ты куда лезешь? — у него был низкий голос и режущий ухо акцент.
      Задрав голову, Накор взглянул в скрытые под капюшоном глаза с темно-красными зрачками.
      — Я низкого роста, о могучий. Мне плохо видно, и я ищу место, откуда мог бы получше разглядеть эту удивительную церемонию.
      Саауры давно вызывали любопытство Накора, но до сих пор оставались для него загадкой. Они были очень похожи на пантатиан — но, как и люди на эльфов, только на первый взгляд. Присмотревшись внимательнее, любой сделал бы вывод, что они абсолютно разные. Накор был почти уверен, что они — выходцы из иного мира, не из Пантатии, и в отличие от пантатиан являются теплокровными существами.
      Он бы с удовольствием воспользовался возможностью обсудить свои теории с образованным саауром, но встречались ему исключительно воины, которые относились к людям с презрением, если не сказать хуже. Накор не сомневался, что, если бы люди в лагере не были союзниками Изумрудной Королевы, саауры с удовольствием перерезали бы их всех до единого. Они ненавидели людей и не считали нужным это скрывать.
      Рост среднего сааура составлял два с половиной — три метра. У них были широкие плечи и мощная грудная клетка, но шеи на удивление тонкие, а ноги — чересчур слабые, учитывая их рост. Для того, чтобы управлять лошадью, их силы хватало, но в пешем строю умелые воины вполне могли сражаться с ними на равных.
      Сааур издал какое-то хрюканье, и Накор, поразмыслив, решил считать его разрешением идти своей дорогой.
      Он не ошибся. Сааурский воин отвернулся и не сделал попытки остановить Накора, когда тот прошмыгнул мимо него и засеменил дальше.
      Шатер Изумрудной Королевы стоял то ли на сваях, то ли на насыпи — Накор не мог разобрать — и был футов на шесть выше любой палатки в этой части лагеря. Его окружала толпа саауров и пантатианских жрецов, которых Накор увидел впервые. Более того — он увидел и пантатианских воинов, что было особенно интересно, поскольку Накор уже начал подозревать, что таковых вообще не существует.
      Тем временем жрец возложил убитую овцу на жертвенник и плеснул в огонь какого-то масла. Взметнулся дым — густой и очень пахучий. Жрец и саауры внимательно наблюдали за тем, какую форму он принимает. Потом жрец простер руки и заговорил на непонятном языке, но тон его был довольным, и Накор понял, что он говорит, что духи благосклонно приняли жертву или что знамение было добрым, или несет похожую ахинею, которую так обожают жрецы.
      Из глубины шатра появилась фигура: человек в зеленых доспехах. Накор прищурился. За первым воином вышел еще один, который, в свою очередь, проложил дорогу третьему, чьи зеленые доспехи были отделаны золотом. Это был генерал Фэйдава, главнокомандующий всей армией. От него, как дым от костра, исходило зло. Накор почувствовал это и отметил еще, что для солдата от генерала чересчур сильно пахнет магией.
      Затем появилась женщина в зеленом одеянии с глубоким вырезом на груди. Ее запястья и шею украшали изумруды, а на волосах цвета воронова крыла покачивалась изумрудная корона.
      — Изумрудов, пожалуй, многовато даже для тебя, — пробормотал Накор себе под нос.
      Ее походка насторожила Накора, а когда она вышла вперед, чтобы приветствовать свое войско, он встревожился еще больше. Что-то здесь было явно не так!
      Она заговорила, и он внимательно прислушивался к ее голосу.
      — Мои верные слуги! Я, ваша Повелительница, та, кто лишь вместилище еще более величайшей, благодарю вас за ваши дары. Небесный Орид и Изумрудная Королева обещают вам победу в этой жизни и вечное блаженство в следующей. Наши разведчики сообщают, что неверные всего в трех днях к югу. Скоро мы двинемся в поход и сокрушим их, а потом обрушимся на их города. Каждая победа достигается легче, и наши ряды растут. — Шагнув вперед, к самому краю возвышения, она вгляделась в лица стоящих внизу, а потом указала рукой на одного из воинов-людей:
      — Этой ночью ты станешь моим посланцем к богам!
      Воин победно вскинул над головой кулак, легко взбежал на возвышение и простерся ниц перед своей госпожой. Она поставила ногу ему на голову, потом убрала ее и, повернувшись, ушла в шатер. Воин вскочил, улыбаясь, подмигнул товарищам, которые разразились приветственными возгласами, и побежал в шатер вслед за королевой.
      — О, все это очень плохо, — прошептал Накор и огляделся. Празднество набирало силу. Теперь ему предстояло проложить дорогу через толпу пьяных убийц и найти способ перебраться на ту сторону реки, к Кэлису — если, конечно, он сможет найти его лагерь.
      Накор не относился к числу людей, легко впадающих в панику, да и сейчас был не тот случай, чтобы паниковать. Но он понимал, что обязан целым и невредимым вернуться к своему капитану, ибо теперь ему стало окончательно ясно, что стоит за этой войной, которая бушует здесь вот уже двенадцать лет. Более того, Накор отдавал себе отчет в том, что он, быть может, единственный человек в мире, который это понимает и в состоянии объяснить все, чему он только что стал свидетелем.
      «Какая все же запутанная это штука — жизнь», — подумал Накор и, покачав головой, пустился в обратный путь сквозь толпу людей и саауров.

***

      — Вы капитан Кэлис? — спросил, подъезжая, гонец.
      — Да, это я, — ответил Кэлис.
      — Вам назначение. Возьмете свой отряд, пересечете вброд реку, — он рукой указал куда-то на север, — и произведете поиск вдоль Дальнего Берега на десять миль вниз по течению. Нашими разведчиками были замечены джилане. Генерал требует, чтобы вы очистили противоположный берег от этих насекомых.
      Он повернулся и ускакал.
      — Насекомых? — переспросил Праджи и, глядя вслед удаляющемуся гонцу, с сомнением покачал головой. — Похоже, этот парень никогда не сталкивался с джиланами.
      — Я тоже, — сказал Кэлис. — Кто это?
      — Варвары, — коротко пояснил Праджи и, помолчав, добавил:
      — Точнее, просто дикари. Дикие племена. Никто не знает, кто они и откуда взялись. Их языком способны овладеть лишь немногие, и они редко дают чужаку возможность его выучить. Они упрямы и сражаются как одержимые. Их территория
      — Равнина Джэмс и предгорья Ратн'гари. Они кочуют по ней, охотясь на бизонов, лосей и оленей.
      Ваджа поднялся и, потянувшись, нагнулся за скаткой.
      — Неприятности с ними происходят в основном из-за лошадей. Джилане — лучшие конокрады в мире. Авторитет мужчины у них определяется тем, сколько врагов он убил и сколько коней украл. Но они не ездят на лошадях, они их едят. Так я слышал.
      — Мы с ними справимся, как по-вашему? — спросил Кэлис.
      — Проклятие, да вряд ли мы вообще увидим хоть одного, — ответил Праджи. — Подержи-ка, — сказал он, бросая свою скатку Эрику, и нагнулся за переметной сумой. — Джилане — крепкие, но очень маленькие парни, чуть выше гномов. — Он ухмыльнулся и показал на Ру:
      — Ну точно, как он.
      Все засмеялись. Праджи забрал у Эрика скатку и вместе со всеми пошел к коновязи, на ходу продолжая рассказывать:
      — Они способны исчезнуть в высокой траве в мгновение ока. Джилане живут в низеньких шалашах, сплетенных из травы. Можно стоять в десяти шагах от такого шалаша и не заметить его. Тяжелый народ.
      — Но драться умеют, — сказал Ваджа. Они начали седлать лошадей.
      — Да, драться они, безусловно, умеют, — согласился Праджи. — Ну вот, капитан, теперь вы знаете о джиланах ровно столько, сколько любой, кто здесь родился.
      — Надеюсь, они не станут искать неприятностей: мы должны вернуться до захода солнца. — Кэлис озабоченно оглянулся по сторонам. — Оставь одно отделение нести караул, — велел он де Лонгвилю и, понизив голос, добавил:
      — Главное — не прозевать Накора. Куда он мог подеваться?

***

      Накор, кряхтя, взвалил на плечо свой конец бревна и тихо выругался. Его напарник, казалось, не имел ни малейшего представления о существовании так называемых «совместных действий». Имени его Накор не знал, но мысленно называл не иначе как «тот идиот». «Тот идиот» поднимал и сбрасывал с плеча бревна, когда ему это было удобно, и ни разу еще не позаботился предупредить Накора, в результате чего за последние два дня у изаланца образовалась богатая коллекция синяков, заноз и царапин.
      Возвращаясь к отряду Кэлиса, Накор столкнулся с непредвиденными трудностями. Основные силы армии наконец закончили сосредоточиваться к северу от притока Ведры, и теперь пересекать его разрешалось лишь по пропускам, подписанным высшими чинами. Правда, в заплечном мешке у Накора имелись три таких пропуска, украденные по пути, но использовать их без предварительного изучения он опасался, а найти подходящее для этого укромное место не мог.
      Зато было приказано восстановить мост через приток, и Накор решил, что прикинется рабочим, а на завершающем этапе просто исчезнет в толпе на том берегу.
      К несчастью, строительство продвигалось медленнее, чем он рассчитывал, поскольку для этого использовались рабы, которым, как известно, торопиться некуда. Накору оставалось только терпеливо ждать: на появление лишнего раба охранники могли не обратить внимания, но исчезновение одного наверняка вызвало бы переполох и начались бы облавы.
      «Тот идиот», как всегда, без предупреждения, бросил бревно, и Накор едва успел отскочить, получив парочку новых заноз в плече. Возвращаясь за следующим бревном, Накор решил в отместку показать «тому идиоту» один из своих «фокусов» под названием «жало в задницу». Прикидывая, как половчее это сделать, он украдкой обернулся в сторону напарника — и похолодел.
      Футах в десяти стоял пантатианский жрец и, наблюдая за ходом строительства, о чем-то негромко переговаривался с офицером-человеком. Накор опустил глаза и непроизвольно ускорил шаг. Нагибаясь за бревном, он увидел, что «тот идиот» споткнулся о камень, потерял равновесие и сделал полшага в сторону пантатианина. Не прерывая беседы, жрец слегка развернулся и взмахнул когтистой лапой-рукой. Раздался треск рвущейся ткани, и на груди у раба появились глубокие кровоточащие порезы. Он упал на колени, ткнулся лицом в землю и забился в предсмертных судорогах.
      Офицер, сопровождавший пантатианина, жестом подозвал Накора и еще одного раба:
      — Уберите эту падаль.
      К бараку для заключенных они принесли уже труп. Накор осмотрел его и через несколько минут мог точно сказать, какой яд был на когтях пантатианина. Как ни странно, это оказался не змеиный яд, а искусственная смесь ядов растительного происхождения, причем явно сделанная здесь, в Новиндусе.
      Но зачем пантатианину понадобилось демонстрировать перед офицером-человеком свою способность убивать прикосновением? Ответ напрашивался сам собой: очевидно, в армии Изумрудной Королевы шла скрытая борьба за власть, и Накор пожалел, что у него нет времени узнать об этом побольше. Знать о разногласиях в стане врага всегда полезно, но Накор не имел права рисковать. Прежде всего нужно было передать Кэлису то, что он уже выяснил: это было неизмеримо важнее.
      — Бросьте его туда, — велел, подходя, стражник, показывая на кучу мусора, которую в конце дня должны были вывезти за пределы лагеря. Выполнив приказ, они вернулись к мосту, но пантатианин и офицер уже ушли. Накор огорчился, что не удалось рассмотреть жреца получше, но еще больше ему было жаль «того идиота». Этот растяпа заслуживал «жала в задницу», но никак не мучительной смерти от яда ради того, чтобы змеиный жрец мог показать свое могущество.
      Когда был объявлен обед, Накор, получив миску жидкой баланды и кусок черствого хлеба, уселся на недостроенном мосту и принялся думать о том, что сейчас делает Кэлис и как до него добраться.

***

      Рассыпавшись цепью с дистанцией между людьми в полмили, отряд Кэлиса с полудня прочесывал берег, но джилане как сквозь землю провалились. Вероятно, они уже ушли отсюда — а может, как говорил Праджи, очень умело маскировались.
      — Если в ближайшие полчаса никого не обнаружим, будем возвращаться, — сказал Кэлис. — Солнце уже садится.
      В этот момент раздался крик одного из воинов. Он остановил свою лошадь у подножия большого кургана и яростно размахивал руками, подзывая к себе остальных.
      Кэлис передал по цепи команду, и все поскакали туда.
      Неправдоподобно круглый холм, поросший высокой травой, стоял чуть в стороне от прочих, ничем не примечательных холмов, ведущих к далеким горам.
      — Что тут? — спросил Кэлис.
      — Следы и пещера, капитан, — ответил всадник, который подал сигнал.
      Праджи и Ваджа обменялись вопросительными взглядами и торопливо спешились. Держа коней в поводу, они подошли к пещере и тщательно осмотрели низкое отверстие, уходящее в темноту.
      Склонившись с седла, Кэлис изучил землю у входа.
      — Следы старые, — он провел ладонью по каменному краю пещеры. — Это создано не природой.
      — Или, — добавил Праджи, тоже проводя рукой по стене, — кто-то здорово потрудился, чтобы укрепить стену. — Он смахнул грязь, и под ней оказались плотно пригнанные друг к другу камни. — Кладка.
      — Саракан, — сказал Ваджа.
      — Возможно, — осторожно согласился Праджи.
      — Саракан? — переспросил Кэлис. Забираясь в седло, Праджи пояснил:
      — Заброшенный город гномов в горах Ратн'гари. Полностью под землей. Несколько столетий назад там поселилась какая-то безумная секта, но все они умерли. Теперь Саракан пуст.
      — У залива то и дело находят новые выходы, — сказал Ваджа. — И еще — в холмах у Великого Южного Леса.
      — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но эти места в сотнях миль отсюда, — сказал Кэлис.
      — Да, — ответил Праджи. — Но эти чертовы тоннели буквально повсюду. Этот может вести куда-нибудь туда, — он указал на далекие горы, — или кончаться в нескольких сотнях футов. Все зависит от того, кто его строил, но, похоже, это один из входов в Саракан.
      — Может быть, его строили те же гномы, но это другой город? — рискнул предположить Ру.
      — Может быть, — согласился Праджи. — Кто знает? С тех пор, как гномы жили не только в горах, прошло много столетий, а городские жители не задерживаются на Равнине Джэмс.
      — Можем ли мы использовать эту пещеру в качестве склада? — спросил Кэлис.
      — Оставить здесь немного оружия и припасов на случай, если придется действовать на этой стороне реки?
      — Не знаю, капитан, — пожал плечами Праджи. — Если джилане крутятся где-то поблизости, им самим могла прийти в голову такая мысль.
      Кэлис задумался, а потом заговорил громко, чтобы его услышали все:
      — Пусть каждый запомнит ориентиры, чтобы легко найти это место. Если нам придется рассредоточиться или прорываться с боем, если мы не сумеем сразу направиться в Ланаду — все собираются здесь, у этого холма. Цель тех, кто выживет и доберется сюда, — Город на Змеиной Реке. Там будет ждать один из наших кораблей.
      Эрик осмотрелся, запоминая две скалы вдалеке, одна из которых была похожа на сломанный клык, а другая — на виноградную гроздь. Если встать лицом к ним, так, чтобы за спиной у него оказалась река, слева — еще одна далекая скала, отыскать пещеру будет легко.
      После того как каждый выбрал себе подходящий ориентир, Кэлис подал сигнал к возвращению, и отряд Кровавых Орлов поскакал назад к броду.

Глава 18. ПОБЕГ