- Что ж, если они не торопятся выказывать свои намерения, то мы уж тем более можем подождать, - процедил Николас.
      Но тут к холму с противоположных сторон подскакали еще по дюжине конников. Николас помотал головой и протяжно вздохнул.
      - Нет, похоже, долго ждать нам не придется. Он проворно взобрался на кузов одного из фургонов, вынул из ножен свой меч и, повернувшись к холму, сперва поднял его над головой на вытянутых руках, а затем медленно, так, чтобы всадники хорошо видели это движение, положил к своим ногам.
      - Гуда, ты пойдешь со мной, - распорядился он, спрыгнув на землю. - Меч и кинжал оставь здесь. А ты, Маркус, прикроешь наше отступление вместе с Калисом, если нам придется спасаться бегством.
      Николас и Гуда зашагали к холму с вершины которого к ним тотчас же стали спускаться двое всадников. Оказавшись на расстоянии нескольких шагов от Николаса и Гуды, они натянули вожжи и замерли в ожидании. Принц и Гуда также остановились. Николас с любопытством оглядел обоих джешанди. На головах у них красовались остроконечные шапки из козьего меха, выкрашенного в темно-синий цвет, с плеч спускались длинные темные плащи. Они повязали на лица полотняные косынки, чтобы защитить рот и нос от пыли. Открытыми оставались лишь глаза, и это придавало всадникам настороженный и даже несколько зловещий вид. Луки, перекинутые за спину, колчаны со стрелами и множество ножей и кинжалов, что виднелись у их за поясами из-под распахнутых плащей, лишь усиливали это впечатление.
      Николас приложил ладонь сперва ко лбу, затем к подбородку, груди и животу, слегка склонил голову и нараспев произнес по-кешиански:
      - Мир вам, добрые люди.
      Такое приветствие, как он знал, было принято среди жителей пустыни Джал-Пур. Принц счел его вполне уместным и в этом диком краю. И он не ошибся. Один из джешанди, а именно тот, кого Тука назвал гетманом, сдернул с лица косынку и приветливо, хотя и не без некоторой насмешки, улыбнулся незваным гостям.
      - Твои манеры весьма учтивы, - проговорил он на наталезском диалекте кешианского языка и добавил, проворно соскочив на землю: - Но слова ты коверкаешь просто ужасно. Сразу видно, что все вы не из наших краев. - Он небрежно махнул рукой и скороговоркой добавил: - Мир также и вам, кем бы вы ни были. - После этого гетман подступил вплотную к Николасу и испытующе воззрился на него своими большими, прозрачными светло-голубыми глазами. - А теперь скажи, что привело вас в наши земли и что здесь случилось? - И он кивнул в сторону повозок.
      Николас охотно и без утайки рассказал ему о разграблении каравана Андреса Русолави и о схватке его отряда с разбойниками.
      - Мы намерены в самом скором времени покинуть земли джешанди, - заверил он гетмана. - И надеемся, что вы не станете нас преследовать за нарушение границ. Ведь мы - люди пришлые и незнакомы с вашими порядками. А караван Русолави возвращался с Весенней ярмарки и только поэтому здесь очутился. Говоря это, принц не сводил испытующего взгляда с лица своего собеседника. Черты его - выступающие скулы, слегка заостренные уши и эти внимательные светло-голубые, почти прозрачные глаза казались ему странно знакомыми. Осененный внезапной догадкой, он повернулся к поляне и громко крикнул:
      - Калис, иди к нам!
      Эльф кивнул и быстрым шагом направился к принцу и Гуде.
      - В чем дело? - насторожился Гуда.
      - Ты только посмотри на его лицо!
      Голубоглазый джешанди подбоченился и сердито сдвинул брови. От его дружелюбия вмиг не осталось и следа.
      - Чем же это тебе не понравилось мое лицо? - с угрозой в голосе осведомился он.
      Николас примирительно ему улыбнулся:
      - Я ничего подобного не говорил. Просто мы никак не ожидали встретить здесь такого, как ты.
      - Что ты имеешь в виду, чужестранец?! - вконец разозлился джешанди. - Какого это - такого?!
      - Он хотел сказать: одного из эделов. Мы и впрямь не знали, что они живут в этой земле. Мы ведь пришли сюда издалека, - с улыбкой объяснил Калис, подходя к Николасу и кланяясь обоим джешанди.
      Гетман озадаченно взглянул сперва на принца, потом на Калиса и покачал головой. В манерах пришельцев и впрямь не было ничего угрожающего или оскорбительного, и он решил было, что они просто обознались, приняв его за кого-то из своих знакомых. Гордо выпятив вперед грудь, он представился им:
      - Я - Минола, гетман джешандийских всадников Закоша.
      Калис продолжал смотреть на него с растерянной и недоуменной улыбкой, и Николас, чтобы дать эльфу время оправиться от изумления, снова поклонился вспыльчивому гетману и приложил руку к груди.
      - А я - Николас, капитан воинского отряда и друг всякому, кто не ищет со мной вражды.
      - Хорошо сказано! - Минола одобрительно кивнул и широко осклабился. - Но слова твои, капитан Николас, не вяжутся с делами! - Улыбка вмиг сбежала с его лица, и он запальчиво продолжил: - Может, все вы, жители больших городов, стоите один другого и не прочь попользоваться чужим добром?! Да только мне нет до этого дела! Разбирайтесь между собой как знаете. А ты, капитан, заплати мне за моих коз и отправляйся куда пожелаешь вместе со своими воинами.
      - За твоих коз? - растерянно переспросил Николас. Он успел уже позабыть о первом дне пребывания его отряда в пустыне и о тощих козах, что паслись в оазисе у вершины каменного колодца.
      - Вот именно, - мрачно кивнул Минола. - Только не пытайся меня убедить, что не видел моего клейма на ушах взрослых животных.
      - Видел, - вздохнул Николас. - Но не знал, что оно - твое.
      - Не верю! Твои люди перебили их всех до единой, а потом съели. И ты им это позволил, потому что надеялся, что я не узнаю, чьих это рук дело. И вообще, что вам понадобилось в тех местах, на самом краю земли? - Николас собрался было ответить, мгновенно сочинив в уме более или менее правдоподобное объяснение своего пребывания у скалистого берега, но Минола не дал ему и рта раскрыть, и Николас был ему за это благодарен. Гетман в запальчивости своей избавил его от необходимости лишний раз прибегать ко лжи. - Мы устроим здесь стоянку и обсудим этот вопрос, - решил Минола, не спрашивая согласия Николаса и его спутников. - А также и некоторые другие. И ты сполна заплатишь мне за моих коз!
      С этими словами он вскочил в седло и, сопровождаемый другим всадником, помчался к подножию холма и стал выкрикивать оттуда приказания своим воинам.
      - С чего ты вдруг так всполошился и стал звать к себе Калиса? - с любопытством спросил у принца Гуда.
      - Так ведь этот Минола - эльф. Неужто же ты сам этого не заметил?
      Гуда пожал плечами:
      - Заметил бы, ежели б знал, какие они из себя. Я ведь ни одного не видал на своем веку, кроме Калиса, да и у того только мать из эльфов, а отец, как сказывали, обыкновенный человек, крайдийский парнишка именем Томас.
      Калис с улыбкой кивнул старому воину:
      - Я и в самом деле сын человека. И когда-нибудь мне предстоит покинуть Эльвандар. А что до гетмана, то он, судя по его виду, - самый настоящий эльф. Я удивился нисколько не меньше Николаса, встретив его здесь. Но еще более странным кажется мне то, что ему неведомо значение слова "эдел". - И Калис взглянул вслед всадникам. На лице его читались недоумение и тревога.
      Вечером Николас и его спутники с благодарностью приняли радушное приглашение Минолы отужинать вместе с ним в его просторном шатре. Как ни сокрушался гетман из-за потери своих коз, он не пренебрег законами степного гостеприимства и приказал своим подданным задать настоящий пир в честь незваных гостей.
      Кроме Николаса, Маркуса, Гарри, Гулы, Накора, Амоса и Энтони, в шатер Минолы был допущен лишь Тука. Возница называл это странное сооружение юртой. Она представляла собой каркас из прочных жердей, укрытых широкими и длинными полотнищами войлока из козьей и овечьей шерсти. Гетманская юрта была довольно просторной. В ней без труда могли бы разместиться две-три дюжины человек. Стены ее украшали яркие боевые знамена и изображения божеств, которым поклонялись джешанди, вытканные золотом на красных бархатных стягах с золотыми кистями и бахромой по краям, пол был устлан мягкими звериными шкурами добротной выделки. Посреди юрты в маленькой медной жаровне дымились благовонные коренья, и их пряный аромат смешивался в спертом воздухе с резким запахом конского и человеческого пота и нечистых одежд. Невольно поморщившись, Николас подумал про себя, что степным кочевникам, судя по всему, нечасто выпадает возможность как следует вымыться и выстирать свое платье.
      Бриза к немалой своей досаде не была допущена в юрту гетмана вместе с остальными. Ей без обиняков заявили, что из всех женщин близ Минолы имеют право находиться лишь его жены, да и то не все, а только те, кого он сам пожелает к себе позвать. Девушка остереглась в открытую выказать свое возмущение. Она лишь пробормотала себе под нос несколько нелестных слов в адрес гетмана и его приближенных. Николас и Маркус, от слуха которых не ускользнуло ее высказывание, состоявшее из весьма крепких выражений, весело переглянулись. Оба были довольны, что к девушке мало-помалу возвращаются ее строптивость и боевой задор. Ведь еще недавно, измученная жарой, голодом, жаждой и недосыпанием. Бриза была близка к смерти и почти не реагировала на происходящее.
      После обильного ужина, сдобренного крепкими винами, Николас с благодарной улыбкой обратился к хозяину шатра:
      - Минола, щедрость твоя поистине не знает границ!
      Гетман важно и не без самодовольства ему кивнул:
      - Благодарение богу, у меня всегда найдется чем попотчевать друзей. Законы же гостеприимства для нас, джешанди, святы и непреложны. А теперь скажи мне без утайки, капитан, из каких краев вы сюда пришли? Уж больно чудной у тебя и твоих людей говор. Я такого сроду не слыхал.
      Николас удовлетворил любопытство Миколы, рассказав ему о долгом плавании и о гибели "Стервятника". Гетмана, против всякого ожидания принца, нисколько не удивило, что гости его сумели пересечь океан.
      - В прежние времена такие путешествия, говорят, были делом обычным. - Он испытующе взглянул на Николаса. - А теперь ответь мне, какому богу вы поклоняетесь?
      Тон его вдруг сделался каким-то чересчур уж резким, в голосе послышались вызов, едва сдерживаемая угроза и нотки нетерпимости. И Николас, немного помешкав, осторожно произнес:
      - Ну, вообще-то в нашей стране почитают многих богов...
      - Но Ал-Марал превыше всех! - поспешно вставил Накор.
      Гетман задумчиво кивнул:
      - Вы - чужестранцы, и нам нет дела до вашей веры. Находясь в землях джешанди, вы можете не опасаться за свою жизнь. И мы дозволим вам с миром покинуть наши края, но коли вернетесь сюда, знайте, что вам придется принять нашу веру - веру в Единого Истинного Бога, чтоб сохранить свои жизни. А коли откажетесь, мы всех вас убьем. Таков наш обычай.
      Николас, невольно поежившись, перевел взгляд на Накора. Но исалани молчал. Неожиданно в разговор вступил Калис, который в продолжение всего ужина не проронил ни одного слова:
      - Дозволено ли мне будет полюбопытствовать, гетман, откуда вы ведете свой род? И что об этом говорится в ваших древних сказаниях?
      - Наши давние предки жили за морем, там, откуда пришли к нам вы, - с готовностью отвечал Минола. - Так написано в Священной книге, и мы этому верим. - Он поймал на себе вопросительный взгляд Калиса и с улыбкой добавил: - Но ты, вижу, еще о чем-то хотел меня спросить. Говори, чужестранец.
      - Похоже, мы с тобой принадлежим к одному народу.
      Гетман вытаращил на Калиса глаза и недоверчиво спросил:
      - Так ты, выходит, тоже из долгожителей? Вот уж никогда бы не подумал!
      Вместо ответа Калис приподнял прядь своих золотисто-рыжих волос, обнажив слегка заостренное вверху ухо.
      - Слава Ал-Маралу! - радостно воскликнул гетман и в свою очередь продемонстрировал гостям оба уха, кончики которых оказались заметно острее и тоньше, чем у Калиса. Минола не преминул обратить на это внимание: - А почему это они у тебя почти такие же, как у простых смертных?
      Калис печально вздохнул:
      - Дело в том, что моя мать - королева нашей земли. Она уже много лет правит Эльвандаром.
      Калис напрасно ожидал реакции радушного хозяина на эти слова. Гетман при упоминании об Эльвандаре и его королеве и бровью не повел. Он смотрел на собеседника с прежним веселым любопытством, явно рассчитывая на продолжение его объяснений, - и только. Когда молчание Калиса показалось ему слишком затянувшимся, он поторопил его словами:
      - Ну же, говори дальше! Что ж это ты умолк на самом интересном? Кто твой отец, чужестранец?
      - Отцу моему подвластны могущественные силы высшей магии, и его волшебные познания весьма обширны, но по рождению он - всего лишь человек, из тех, чей век гораздо короче эльфийского.
      - А в наших преданиях говорится, - поучительно заметил Минола, - что все до единого союзы долгожителей с простыми смертными остаются бесплодными. Видно, отец твой и впрямь великий чародей, раз царица ваших долгожителей родила ему сына. - Он хлопнул в ладоши, и в юрту тотчас же вбежал слуга с деревянной лоханью, наполненной водой. Гетман неторопливо омыл пальцы, вытер ладони льняным полотенцем и, махнув слуге, чтобы тот удалился, продолжил: - Вот поэтому-то у нас, у джешанди, такие супружества давно уж запрещены законом.
      - А в наших землях закон нисколько не препятствует этим союзам, - сказал Калис. - Впрочем, они и без того весьма редки и почти всегда - несчастливы.
      - И в кого же ты уродился? - с добродушной ухмылкой осведомился Минола. - В отца или в мать? Долог ли будет твой век?
      Калис принужденно улыбнулся:
      - Сам еще не знаю. Время покажет.
      - В Священной книге, - сказал Минола, - говорится, что долгожители давно уже кочевали по этой земле, когда из-за моря явились правоверные. Поначалу они враждовали между собой, но потом долгожители услыхали глас божий и склонили сердца свои к истинной вере. Ал-Марал многомилостив! И с тех пор все мы стали единым народом.
      - Слова твои объясняют многое, - кивнул Калис.
      - Священная книга объясняет все, - строго поправил его гетман.
      Николас покосился на Калиса, и тот знаком дал ему понять, что закончил разговор с Минолой.
      - Гетман, - с улыбкой проговорил Николас, - у меня просто нет слов, чтобы выразить тебе и твоим людям благодарность за ваше чудесное гостеприимство.
      - При чем же здесь благодарность? - улыбнулся Минола. - Достойно принять гостей - для нас большая честь и радость. Так и в Священной книге говорится. Там сказано: "Рука дающего да не оскудеет". - Он с задумчивым видом поковырял в зубах тонкой щепкой и спросил, согнав с лица улыбку: - Так сколько же вы мне заплатите за моих коз?
      Начался ожесточенный торг, продлившийся далеко за полночь. Положение Николаса оказалось не из легких, ведь сделка по сути уже состоялась, и спор шел теперь лишь о ее цене. Минола и его советники на все лады расхваливали своих коз, Николас и остальные на это возражали - животные де оказались тощими, жилистыми и совсем невкусными. В итоге принцу пришлось-таки уплатить джешанди немалую сумму, едва ли не втрое превышавшую реальную стоимость жалкого стада. Минола не выказал ни малейшего удивления при виде золотых монет с гербом заморского королевства. Он лишь взвесил их на ладони и, одобрительно кивнув, с улыбкой опустил в свой объемистый кожаный кошель.
      Николас решил заодно приобрести у джешанди по сходной цене немного оружия и провизии для своего отряда. Когда и с этой сделкой было покончено, стояла глубокая ночь. Николас и его спутники наскоро простились с гетманом и побрели к отвоеванным у разбойников фургонам.
      Калис шагал рядом с Николасом.
      - Что это ты имел в виду, когда сказал гетману, что теперь тебе многое стало ясно? - спросил его принц.
      Калис пожал плечами:
      - Меня всегда учили, что эделы, иначе эльфы, в начале времен были единым народом и жили в Эльвандаре, где ими правили могущественные короли и королевы. А еще прежде они были слугами у валкеру. После Войн Хаоса народ наш разделился на три части - на эледелов, тех, к кому принадлежат моя мать и ее подданные, моррелов, которых вы, люди, называете Братством Темной Тропы, и гламрелов, иначе - одержимых. - Он оглянулся через плечо и продолжал: - А теперь вдруг обнаружилось, что среди эледелов есть, оказывается, и такие, кто даже слыхом не слыхал об Эльвандаре. И ведь мы о них тоже ничего не знали!
      - А они - о вас, - вставил Накор.
      - Что это еще за Ал-Марал? - спросил его Николас.
      Коротышка удрученно вздохнул и помотал головой:
      - Его именем творились скверные дела. Религиозные войны и тому подобное. Много веков тому назад в Ишапианской церкви случился раскол. Одни считали, что Бог един и всемогущ, другие утверждали, что Ал-Марал - это своего рода обобщенный образ всех высших и низших божеств, каждое из которых, в свою очередь, является одним из его воплощений. Но как и всегда бывает в таких случаях, богословские споры были вовсе не главной причиной раздора. Просто богатые монастыри боролись между собой за власть и влияние в стране. Дело шло о том, кому из них удастся стать сильнее и богаче остальных. В конце концов приверженцы Ал-Марала были объявлены еретиками, их стали безжалостно преследовать и истреблять. В древних манускриптах говорится, что почти все они бежали в пустыни Великого Кеша и там погибли, и только немногим удалось уйти на кораблях в Безбрежное море.
      - Теперь понятно, - пробасил Гуда, - отчего все в этой земле говорят по-кешиански.
      - Вернее, на том языке, который был принят в Кеше сотни лет назад, - поправил его Гарри.
      В разговор неожиданно вмешался Тука. Догнав Николаса и искательно заглянув ему в лицо, он спросил:
      - Значит, энкоси и его люди приплыли к нам из-за моря?
      - Я ж ведь тебе уже говорил, - пожал плечами Николас, - что мы издалека.
      - В таком случае, - несмело предположил возница, - вас сюда привело не иначе как очень важное дело. Ведь правда, энкоси?
      - А вот уж об этом, как и обо всем остальном, я буду говорить не с тобой, а с твоим господином, - сухо ответил Николас. На лицо Туки набежала тень, и принц с улыбкой прибавил: - Разумеется, я ему расскажу, что ты нам помог справиться с разбойниками, и он тебя за это щедро отблагодарит.
      Возница уныло вздохнул и покачал головой:
      - Ты ошибаешься, энкоси. Хозяин мой мудр и справедлив, и он наверняка обвинит меня одного в своих немалых убытках. Какая там награда! Хорошо, если господин Андрес не выгонит меня из дому!
      - Да будет тебе причитать! - усмехнулся Николас. - Когда мы вернем твоему хозяину его добро, я сам заплачу тебе за услуги проводника. Можешь быть спокоен: после этого тебе никогда больше не придется голодать.
      - Благодарю, о, тысячу раз благодарю тебя, великодушный энкоси! - просиял возница и на ходу поклонился Николасу в пояс.
      - Дело еще и в том, - продолжал принц, - что мы, как тебе известно, впервые оказались в этих краях и совсем не знаем здешних обычаев и порядков. Ты нам все о них расскажешь в благодарность за будущее вознаграждение.
      - С большой охотой, энкоси! - кивнул Тука.
      Приблизившись к своему лагерю, возле одной из повозок они увидели Бризу в окружении нескольких воинов.
      - Что здесь происходит? - строго спросил Николас.
      - Да вот, - с усмешкой ответил ему на королевском наречии оказавшийся поблизости матрос, - Бриза пыталась придушить одну из пленниц. Ребята теперь ее стерегут. Шагу не дают ей ступить, а то как бы она и впрямь не прикончила эту невольницу, ваше высочество.
      Николас поморщился и строго приказал матросу:
      - Не называй меня больше высочеством. Я - капитан этого отряда. Ясно? - Матрос покорно кивнул. - И говори по-кешиански или по-наталезски.
      - Не знаю, капитан, что там промеж них вышло, - доложил матрос, перейдя на наталезский язык, - но нам с парнями едва удалось оттащить Бризу от той невольницы, что с ног до головы увешана побрякушками.
      - Побрякушками?
      - Ну, всякими кольцами да браслетами. Другие четверо кличут ее Ранджаной.
      - В чем дело, Бриза? - спросил Николас, склоняясь к девушке.
      - Пусть еще только раз посмеет меня так назвать, и я ей устрою! - прошипела Бриза, сжав кулаки и сузив свои горевшие ненавистью глаза.
      Николас примирительно потрепал ее по плечу и с улыбкой предложил:
      - Ты бы лучше начала с самого начала. Что тебе от нее понадобилось?
      - Мне от нее - ничего. Это она попросила меня об услуге. Я прогуливалась здесь неподалеку, а эта кривляка высунулась из фургона и сперва обратилась ко мне очень даже любезно. Ей приспичило заполучить шкатулку, что хранилась вон в той повозке. - Она кивнула в сторону одного из фургонов. - Ну, я и подумала, почему бы не оказать ей услугу? Быстро сбегала к повозке, разыскала эту дурацкую шкатулку и отнесла ее девчонке. Она ее у меня выхватила, открыла и тут же нацепила на себя несколько дюжин браслетов, колец и цепочек. Хоть бы спасибо сказала! Так нет же, вместо благодарности она велела мне принести воды, чтоб она могла помыться. Ну, тут я ей все и высказала, чего она заслужила. Невелика, мол, госпожа. Ежели очень надо, то пусть сама сбегает к речке. И тогда эта дрянь назвала меня... она меня назвала. .. - Девушка набрала в грудь воздуха, чтобы выкрикнуть бранное слово, сказанное ей Ранджаной, но Николас жестом велел ей замолчать.
      - И ты за это решила ее убить?
      Бриза энергично помотала головой:
      - Да нет же, я ее просто маленько придушила, и все. Пусть знает, с кем имеет дело. Если б ребята нас не разняли, я и сама бы ее скоро отпустила. А то ведь она уж и синеть начала.
      Николас удрученно вздохнул:
      - Похоже, мне придется нанести визит нашей гостье.
      Он быстро прошел к фургону, где содержались пленницы, и, обнаружив, что парусиновые стенки плотно закрыты, негромко, но настойчиво постучал в маленькую дверь в торце.
      - Кто там? - спросили изнутри.
      - Николас... Капитан Николас. Отворите!
      Дверца приоткрылась, и наружу выглянула одна из служанок Ранджаны. Она смерила Николаса презрительным взглядом и высокомерно, явно копируя манеру своей госпожи, заявила:
      - Принцесса Ранджана не может нынче вас принять. Она еще не оправилась после нападения этой гулящей девки. Приходите завтра. И еще госпожа велела вам передать, что хочет посмотреть, как будут казнить эту бесстыдницу. Так что вы ее не вешайте, пока принцесса не проснется.
      Дверь захлопнулась прежде, чем Николас нашел слова для ответа. Он немного помешкал у повозки, растерянно моргая и потирая подбородок, затем повернулся и зашагал прочь. Принц мог бы без труда открыть дверь, войти в фургон, оттеснив служанку, и вызвать Ранджану на разговор. Но он рассудил, что это вполне может подождать до утра. Невольницы, как и он сам и все его товарищи, более всего нуждались сейчас в отдыхе и сне. К тому же, он решительно не представлял себе, с чего начать этот непростой разговор и как держать себя с Ранджаной.
      Принц подошел к походному костру и уселся у огня рядом с Бризой.
      - Утром я с ней поговорю.
      - Она меня назвала...
      - Знаю, знаю, - прервал ее Николас. - Завтра я все это улажу. А теперь отправляйся спать.
      Бриза поднялась и послушно побрела к одному из фургонов. Кроме принца у костра остались Тука, Амос, Маркус, Гуда и Накор. Возница, во все время своего пленения старавшийся держаться поближе к Николасу, и теперь примостился рядом с ним.
      - Тука, - сказал ему принц, - ты сможешь сделаться если и не зажиточным, то уж во всяком случае весьма состоятельным человеком, если только станешь служить нам верой и правдой. Но попробуй хоть один раз слукавить, солгать, и тогда я велю моему другу, - Николас выразительно кивнул в сторону Гуды, - свернуть тебе шею. Он это сделает с большим удовольствием.
      Гуда в подтверждение этих слов важно кивнул. Возница с опаской на него покосился и на всякий случай придвинулся еще ближе к Николасу, всем своим видом выражая готовность беспрекословно ему подчиняться.
      - Расскажи нам о государстве, где мы теперь находимся, - приказал ему принц.
      - Государстве, энкоси? - недоуменно переспросил Тука.
      - Об этой земле. Кто ею правит?
      - Джешанди. Они захватили себе все земли по эту сторону реки.
      - А кто правитель земель на другом берегу?
      - Никто, энкоси. Отсюда слишком уж далеко до Города Змеиной реки, и воины первоправителя никогда еще тут не появлялись. А другие города и вовсе за горами. Их властителям эти земли тоже ни к чему. Вот так и вышло, что те, кто здесь живет, сами себе господа.
      Разговор вышел долгим. Николас и все остальные засыпали Туку вопросами, на которые возница отвечал охотно и обстоятельно. Принц и его спутники узнали немало любопытного о континенте, на который они попали волею судьбы. Оказалось, что на всем Навиндусе не было ни одной империи или королевства. Вознице были неведомы даже и термины, обозначающие более или менее обширные политические образования. По всему материку были разбросаны города-государства, и их правители подчиняли себе лишь малые участки окрестных земель, ровно столько, сколько могли удержать силой оружия. Самым крупным из поселений Востока был Город Змеиной реки. Он являлся также своего рода центром этих областей, вокруг которого объединились в непрочный союз несколько племен, населявших соседние земли и состоявших в отдаленном родстве с джешанди. Первоправитель, который пришел к власти два десятка лет тому назад, держал племена и кланы в подчинении, постоянно стравливая их друг с другом.
      Из слов Туки Николасу также стало ясно, что любой из тех, кто принужден был путешествовать по этим диким землям, не говоря уж о торговцах с их караванами, отправлялся в дорогу не иначе как в сопровождении многочисленной охраны. Ремесло наемного солдата было здесь, похоже, одним из самых распространенных. Потому-то возница и принял Николаса и его людей за один из воинских отрядов.
      Принцу хотелось задать Туке еще множество вопросов о Новиндусе и его обитателях, но час был поздний, все устали, и потому он приказал своим людям готовиться ко сну, велев Амосу выставить на ночь часовых. Особой необходимости в этом не было. Николас мог не опасаться нападения ночных грабителей, ведь совсем неподалеку от их лагеря раскинули свои шатры джешанди, но он все же счел эту предосторожность не лишней. Один из воинов должен был стеречь повозку, где содержались невольницы.
      Николас с наслаждением вытянулся на тюфяке, приобретенном накануне у гетмана. Больше двух недель принц был принужден спать на голой земле, и теперь узкий и плоский войлочный матрас, к тому же пропахший конским потом, показался ему мягче пуховой перины. Он укрылся с головой шерстяным одеялом и впервые со дня крушения "Орла" заснул глубоким, спокойным, безмятежным сном.
      Ранним утром тишину, царившую в лагере, прорезал истошный вопль. Николас вскочил на ноги и поспешно выхватил из ножен, что лежали в его изголовье, боевой меч. Принц не успел еще толком проснуться. Он недоуменно озирался по сторонам, хлопая глазами, словно сова, которую ослепил яркий дневной свет. Подле него стояли два матроса с кинжалами в руках. Оба вопросительно на него взглянули. Но прежде чем Николас успел отдать им команду, крик повторился. Он раздался с той стороны, где был оставлен на ночь фургон пленниц. Николас облегчено вздохнул и положил меч на прежнее место. Он отчетливо расслышал в вопле одной из невольниц, - почти не сомневаясь, что это была не кто иная, как Ранджана, - нотки досады и злости, а вовсе не страха или боли, как ему сперва почудилось.
      Николас быстрыми шагами пересек поляну и приблизился к дверце фургона. Он сердито посмотрел на крайдийского воина, дежурившего возле повозки, и тот в ответ растерянно и словно бы извиняясь пожал плечами.
      - Прошу прощенья, капитан, за этот шум. Но она потребовала, чтоб я вас немедленно сюда привел, а я отказался. С чего б это я, спрашивается, стал вас будить в этакую-то рань? А она давай визжать, как недорезанный поросенок. Просто ни стыда ни совести у этой девчонки!
      Николас коротко кивнул солдату и жестом велел ему посторониться. Он постучал в деревянную дверцу, и через несколько мгновений та приотворилась. Из фургона выглянула та же молоденькая служанка, что говорила с ним накануне вечером. Она недовольно покачала головой:
      - Вы заставляете себя ждать!
      - Доложи своей госпоже, что я здесь, - сердито буркнул принц.
      - Она вас примет, когда ей будет угодно, - поджав губы, ответила девушка.
      Но Николас, чей сладкий сон был столь грубо и бесцеремонно прерван по вине Ранджаны, не собирался больше терпеть капризы этих невоспитанных особ. В добавление ко всему, в голове у него шумело после вчерашних обильных возлияний за столом гетмана Минолы. Словом, Ранджана выбрала не самое подходящее время для очередной своей вздорной выходки. Николас намеревался теперь же поставить ее на место.
      - Она примет меня сию минуту! - сказал он тоном, не допускавшим возражений, толкнул дверцу и вошел в фургон, отстранив с дороги опешившую служанку.
      Парусиновые завесы в противоположной стене были слегка раздвинуты, и это позволило принцу разглядеть внутреннее убранство просторного фургона в свете бледно-розовых лучей рассветного солнца. На устланном роскошными коврами полу помещалось пять высоких тюфяков - постели невольниц, и вокруг оставалось еще немало свободного пространства для передвижения. По бокам от дверцы, у которой остановился принц, были установлены большие деревянные сундуки, окованные железом. Там, судя по всему, хранились одежды принцессы и ее служанок, а напротив, как раз у широкого просвета, сквозь который в фургон проникало солнце, находился комод с водруженным на него зеркалом в богатой серебряной раме. Ранджана, склонившись перед зеркалом, внимательно и придирчиво себя в нем оглядывала.
      Николас застыл на пороге фургона, откровенно любуясь отражением принцессы. Она и прежде, при коротком беглом взгляде показалась ему просто на диво хорошенькой, теперь же он с внезапным волнением осознал, что Ранджана по-настоящему красива, что внешность ее своей изысканной, строгой правильностью черт, пожалуй, нисколько не уступит красоте Эбигейл.