Гонец поскакал на запад, к последней линии обороны, а Эрик по-ехал к "Шилохвости". У стены трактира было сложено сено и рядом стоял солдат с факелом, уже готовый его запалить. Эрик сказал:
      - Дай мне, - и указал на факел.
      Солдат повиновался, и Эрик бросил факел в сено.
      - Никто не имеет права поджигать мой дом, кроме меня, - сказал он и, повернув коня, прокричал: - Поджигай!
      Солдаты промчались по городу, швыряя факелы во все стороны. Не в силах смотреть, как пожар уничтожает "Шилохвость", Эрик при-шпорил коня и поскакал назад к центру города. Огонь быстро распро-странялся, но легкая кавалерия уже проезжала через город. Вот-вот должны были показаться и лучники. Они отступали последними, и Эрик собирался уехать с ними.
      Лучники использовали маневр, позаимствованный Кэлисом в Но-виндусе у джешандийцев. Половина отряда отступала, а другая при-крывала их отход, обстреливая противника. Потом они менялись ролями. Для такого маневра требовались слаженность и опыт, но Кэлис так здорово натаскал их, что отступление лучников проходило почти иде-ально. Несколько вражеских стрел, пущенных им вдогонку, упали на землю, никого не задев, но потом обстрел стал плотнее, и Эрик, пони-мая, что больше нельзя терять времени, закричал лучникам:
      - Хватит! Отступайте!
      Лучники дружно пришпорили лошадей, и весь отряд галопом понесся на восток. Они скакали во весь опор, пока не удостоверились, что их никто не догоняет, а потом перешли на рысь, чтобы сберечь лошадям силы.
      Обычно дорога до Волвертона занимала три часа. Эрик достиг города меньше чем за час. Он нагнал обоз, а подъехав к городу, увидел, как фургоны замедляют ход у крайнего дома. Джедоу с одним из своих помощников помахали Эрику, и он подъехал к ним.
      - Как дела?
      - Большая часть твоей кавалерии и пехоты прошла здесь минут пятнадцать назад. Несколько фургонов чуть не опрокинулись, когда они обгоняли обоз.
      - А вы что, регулируете движение?
      Джедоу усмехнулся:
      - Не только. Мы устроили несколько ловушек, как ты просил, и если хотя бы пара из них сработает, врагам придется подзадержаться.
      Они ждали, пока проедет обоз, и Эрик воспользовался этим, чтобы лишний раз дать отдохнуть своей лошади. Он и Джедоу были слишком обеспокоены тем, что враг перехватит последние фургоны, чтобы отвле-каться на светскую беседу. В течение двух часов фургоны катились мимо, но наконец вдали показались всадники тыловой охраны. Джедоу показал на них:
      - Это последние?
      Эрик кивнул:
      - Если останешься здесь, то, когда увидишь следующего всадни-ка, мой совет - убей его.
      Джедоу подошел к разрушенному забору, где были привязаны две лошади.
      - Пожалуй, я предпочту поехать с тобой. - Он и его солдат уселись в седла и вернулись к Эрику. - Держитесь прямо за мной, мальчики, и все будет прекрасно.
      Эрик пропустил Джедоу вперед, и они вереницей въехали в Вол-вертон.
      - Что у тебя тут?
      - Ну, - сказал Джедоу, - ты же просил подготовить несколько неприятных сюрпризов, что же нам оставалось делать? Пара ям здесь, несколько бочек масла там, факелы, которые мы только что подожгли в домах на окраине, и еще кое-что так, по мелочи. Ничего особенно разрушительного, но это задержит их, потому что после такой встречи они начнут осматривать каждое здание.
      Эрик одобрительно кивнул:
      - Очень хорошо.
      Они ехали через Волвертон. Королевский тракт рассекал город на две половины, а с юга и севера он был окружен лугами и редкими рощицами проигрышная позиция для обороны. Если сюрпризы Джедоу заставят врага обойти город стороной, Эрик выиграет время, необходи-мое для спасения своего отряда. Они с Джедоу подъехали к последнему фургону, медленно катившему по Королевскому тракту, и Эрик сказал:
      - Вы с лучниками охраняйте эту колымагу и других отставших. Я должен ехать вперед.
      - Да, сэр, - сказал Джедоу со своей обычной улыбкой и на-смешливо отдал честь.
      Эрик погнал усталого коня вперед, миновав последний фургон и раненых, которые шли пешком, не найдя себе места в обозе. Дважды он встречал людей, отдыхающих на обочине дороги, и велел им продол-жать идти, если они не хотят отстать от своих и погибнуть от рук врагов.
      На закате он был вынужден снова дать лошади отдых. Здесь начи-нался крутой подъем, и с вершины холма Эрик с удивлением увидел длинную вереницу людей и фургонов, тащившихся по дороге. Он про-ехал мимо всего обоза и все же до этой минуты не представлял себе, сколько людей еще в пути. Зажгли факелы, и скоро длинная полоса огней зазмеилась по Королевскому тракту, следуя за Эриком, словно почетная свита.
      Чувствуя, что надо спешить, Эрик спешился и пошел пешком, ведя коня в поводу. Он миновал фургон на обочине, возле которого суети-лись люди, торопливо стараясь починить сломанную спицу, и за поворо-том увидел Даркмур.
      Поперек тракта лежал окруженный стеной город, а с восточной стороны к нему примыкал хребет Кошмара. Там, Эрик знал, должна решиться судьба Королевства и всей Мидкемии. На крепостных стенах пылали факелы, и со стороны казалось, что в городе праздник, но Эрик знал, что на самом деле эти огни означают полный сбор всех войск Западного Княжества.
      Провинция Даркмур лежала к югу и к востоку от города с таким же названием. Первоначально крепость Даркмур была построена как самый западный форпост Королевства, задолго до основания Крондора. С годами город разросся и, в свою очередь, тоже был обнесен стеной. Местность вокруг Даркмура до самого Волвертона была скалистой и пустынной; почва здесь была неплодородной. Вдоль обочин росли лишь карликовые деревца, неприхотливые горные травы да колючий кустар-ник. Далеко позади остались лесистые долины, украшение Западного Королевства. Некогда и вокруг Даркмура росли густые леса, но это было давно. Теперь продовольствие доставляли сюда из деревень, ле-жащих к востоку и югу от города.
      На самом высоком пике к северу от Королевского тракта возвыша-лась, подобно стражу, первоначальная крепость Даркмур. Она и теперь была почти неприступной, поскольку и стены, и ров сохранились. Город стоял прямо на пути захватчиков, и Королевский тракт упирался в тя-желые дубовые ворота, окованные железом. По бокам ворот стояли островерхие башенки с узкими бойницами и парапетом. На любого, кто подошел бы к воротом, сразу же хлынул бы дождь стрел, кипящее масло или камни, выпущенные из катапульт.
      Заходящее солнце отбрасывало багровые отсветы на стены замка. Взглянув на запад, Эрик увидел, что оно исчезает в дыму пожаров над Равенсбургом и Волвертоном.
      У ворот города вся дорога была запружена беженцами. Эрик про-вел коня мимо усталых солдат, пытающихся сладить с толпой, и про-кричал:
      - Как добраться до крепости?
      Один из солдат обернулся через плечо и, увидев на мундире Эрика малинового орла и знаки различия, сказал:
      - До центра города, а потом по Главной улице, капитан! Эрик вел коня сквозь толпу, распихивая горожан и злых, усталых солдат. Наконец он достиг древнего разводного моста, который пересе-кал ров, отделяющий цитадель от остальной части города. Солдаты перекрыли все ближайшие улицы на протяжении ста ярдов, чтобы путь к штабу принца был всегда свободен.
      Эрик подошел к ближайшему стражнику:
      - Скажите, это и есть прямой путь к западным воротам?
      - Да, - ответил стражник. - Вдоль стены, а потом за угол.
      Эрик вздохнул:
      - Жаль, что у ворот мне никто не сказал об этом. - Он шагнул вперед, но стражник преградил ему путь копьем.
      - Постой-ка. Куда это ты собрался?
      - Мне нужно увидеть принца и генерала Грейлока, - устало сказал Эрик.
      - И у вас, разумеется, есть соответствующий пропуск?
      - Пропуск? - изумился Эрик. - Какой еще пропуск?
      - Ваш офицер должен был выписать пропуск, если вы, конечно, не очередной дезертир, который хочет рассказать генералу захватываю-щую историю о том, как он, героически сражаясь, отстал от своих.
      Эрик медленно поднял руку, взялся за копье и без особого усилия поднял его вверх, несмотря на все попытки стражника удержать пику. Стражник выпучил глаза от удивления, а Эрик сказал:
      - Я сам офицер. Я понимаю, что выгляжу не лучшим образом, но я должен увидеть принца.
      Заметив, что назревает стычка, к ним подошли другие солдата". Один из них крикнул:
      - Эй, сержант!
      Сержант в рыцарском плаще поверх лат, на котором был вышит герб Даркмура черный щит с красным вороном на ветке, - подъе-хав, спросил:
      - Что тут у вас?
      Солдат сказал:
      - Этот малый желает видеть принца.
      Сержант, суровый старый вояка, привыкший, что все его слушают-ся, рявкнул на Эрика:
      - Кто ты такой, что вообразил, будто принц захочет тебя видеть?
      Эрик оттолкнул копье и, сделав шаг вперед, встретился взглядом с сержантом:
      - Эрик фон Даркмур, капитан особых войск принца!
      Услышав это имя, несколько солдат отступили в сторону, а другие вопросительно посмотрели на сержанта. Старый вояка усмехнулся и сказал:
      - Похоже, вы угодили в передрягу, капитан.
      - Вы не ошиблись. А теперь - с дороги!
      Сержант не мешкая шагнул в сторону. Проходя мимо него, Эрик бросил ему поводья со словами:
      - Дайте моей лошади немного воды и накормите. Потом известите меня, куда вы ее поставили. Это хорошая лошадь, и я не хотел бы ее потерять.
      Сержант взял поводья. Эрик пошел дальше и, не оглядываясь, добавил:
      - Да, и когда появится мой сержант, пошлите его прямо мне. Узнать его нетрудно. Он высокий, похож на кешийца, темнокожий, и он оторвет вам голову, если вы доставите ему хотя бы половину тех хлопот, что доставили мне.
      Эрик пересек мост и посмотрел на огни, горящие в окнах старинного замка. Замок Даркмур, основанный одним из его предков, был для Эри-ка неизвестной страной. Мальчиком он мечтал о том, что когда-нибудь отец пригласит его сюда, признает своим сыном и разрешит жить в замке. Потом мечты эти умерли, осталось лишь любопытство. В конце концов исчезло и оно. Теперь замок выглядел зловеще, и Эрик подумал, что ему не хотелось бы умереть в таком месте. Пройдя за ворота, он понял, что это ощущение возникает не столько из-за того, что сюда направляется могучая армия, сколько потому, что внутри его ждет женщина, которая жаждет увидеть его мертвым: Матильда фон Даркмур, вдова его отца и мать сводного брата Эрика.
      С глубоким вздохом Эрик обернулся к капитану гвардейцев и сказал:
      - Проведите меня к Грейлоку. Я - капитан фон Даркмур.
      Не говоря ни слова, капитан отдал честь и ввел Эрика в дом его предков.
      ГЛАВА 24 ДАРКМУР
      Кэлис изучал камень.
      Он был настолько поглощен этим, что едва заметил, как в большом зале появились четыре фигуры. Он взглянул на прислужников оракула и, поскольку они не выразили никакого беспо-койства, решил, что опасности нет.
      Потом Кэлис перевел взгляд на вошедших и увидел своего отца в белых с золотом доспехах, а рядом с ним - Накора, Шо Пи и челове-ка, одетого в ризу ишапианских монахов. Кэлис с усилием оторвался от своего занятия и встал им навстречу.
      - Отец, - сказал он, обнимая Томаса, а потом пожал руку Накору. Накор сказал:
      - Это Доминик. Аббат из Сарта. Я подумал, что он может нам пригодиться.
      Кэлис кивнул, а Томас спросил его:
      - Ты, кажется, разглядывал камень, когда мы вошли?
      - Я вижу в нем кое-что, отец, - ответил Кэлис.
      - Нам надо поговорить, - сказал Томас и поглядел на осталь-ных. - Но сначала я должен засвидетельствовать свое почтение.
      Он подошел к громадной драконихе и нежно коснулся большой головы.
      - Рад снова видеть тебя, старая подруга, - тихо сказал он и повернулся к старшему прислужнику: - Как она?
      Старик слегка поклонился и сказал:
      - Она грезит и в своих мечтах вновь переживает тысячу жизней, деля их с душой, которая займет это огромное тело после нее. - Он сделал знак, и к ним подошел стройный юноша. - Как и я делюсь знаниями с тем, кто заменит меня.
      Томас кивнул.
      - Самая древняя из рас, мы вели вас от гибели к гибели.
      - Есть риск, - сказал старик, - но есть и цель. Мы многое знаем.
      Томас снова кивнул и вернулся к Кэлису.
      Доминик смотрел мимо Томаса круглыми глазами.
      - Никогда бы не поверил.
      Накор засмеялся.
      - Сколько бы я ни увидел, я никогда не считаю, что видел все. Вселенная то и дело подбрасывает нам сюрпризы.
      - Как это вам удалось прибыть всем вместе? - спросил Кэлис.
      - Долгая история, - сказал Накор и, достав цуранский шар для перемещения, добавил: - Их осталось немного. Надо бы где-то раздо-быть еще.
      Кэлис улыбнулся.
      - К сожалению, проход в Келеван находится в Стардоке, а Стар-док теперь крепко держат кешийцы.
      - Не так уж и крепко, - заметил Накор с усмешкой.
      - Что ты имеешь в виду? - спросил Кэлис.
      Накор пожал плечами.
      - Пуг попросил меня что-нибудь придумать, вот я и придумал.
      - Что? - спросил Томас.
      - Расскажу, если мы выживем, и судьба Стардока будет иметь какое-то значение.
      - Кэлис, - сказал Томас, - что ты подразумевал, говоря, что видишь в этом камне "кое-что"?
      Кэлис с удивлением посмотрел на отца:
      - А ты разве ничего не видишь?
      Томас посмотрел на Камень Жизни; этот предмет был знаком ему больше, чем кому бы то ни было на Мидкемии. Отринув все посторон-ние мысли, он стал вглядываться в прохладную изумрудную поверх-ность и через мгновение уловил слабое мерцание внутри. Но это было все, что он почувствовал.
      - Я не вижу никаких образов, - наконец сказал он.
      - Они очень нечетки, - сказал Кэлис. - Но я видел их с самого начала.
      - Что именно? - спросил Накор.
      - Это трудно описать словами, - ответил Кэлис, - но, по-моему, я видел истинную историю этого мира.
      Накор сел на пол.
      - Ух ты, как интересно! Пожалуйста, расскажи мне, что ты увидел.
      Кэлис сел и задумался, словно пытаясь собраться с мыслями, и тут откуда ни возьмись появились Миранда и Пуг.
      Томас приветствовал старого друга и Миранду, а потом предложил им сесть.
      - Что тут у вас? - поинтересовался Пуг.
      - Кэлис собирается рассказать нам о том, что он видит в Камне Жизни, ответил Томас.
      Кэлис поглядел на Миранду и Пуга и, выдержав его пристальный взгляд, улыбнулся.
      - Рад снова видеть вас обоих.
      Миранда улыбнулась в ответ.
      - Мы тебя тоже.
      - Я должен рассказать вам о Камне Жизни.
      Накор повернулся к Шо Пи:
      - Если все еще хочешь носить мантию ученика, запоминай каждое слово.
      - Да, учитель.
      - Камень Жизни, - начал Кэлис, - это Мидкемия как она есть, отражение всей жизни, которая была до этого, есть сейчас или еще будет, с начала и до конца времени. - Все затихли, а Кэлис продол-жал: - Сначала не было ничего. Потом возникла вселенная. Пуг с моим отцом видели, как это происходило, я слышал эту историю. - Он улыбнулся отцу. - И не один раз. Когда вселенная возникла, она была разумна, но совсем не в том смысле, какой мы вкладываем в это слово, и мы не в состоянии представить себе эту разумность.
      Накор усмехнулся:
      - Это все равно что муравьи тащат добычу в муравейник, а над ними на вершине горы сидит дракон. Муравьи не в состоянии предста-вить себе существование дракона.
      - Да, но это не полная аналогия, - заметил Кэлис. - Этот разум больше, чем кто-то из нас или все мы вместе можем постичь. Он настолько обширен и так бесконечен... - Он помолчал. - Просто не знаю, что тут еще можно сказать. Мидкемия создавалась как средото-чие основных сил природы, неразумных сил созидания и разрушения.
      - Ратар и Митар, - кивнул Томас. - Два слепых бога Создания.
      - Название не хуже, чем любое другое, - согласился Накор.
      - Потом порядок вещей изменился, - продолжал Кэлис. - Возникло самосознание, и существа, которые прежде не осознавали собственных действий, получили цель. Именно мы называем богов, ру-ководствуясь тем, что имеет смысл для нас, но на самом деле они - гораздо больше, чем наши определения. Устройство подобно драгоцен-ному камню с многими гранями, и мы видим только одну, ту, которая отражает существование нашего мира.
      - Но он же связан с другими мирами? - спросил Пуг.
      - Безусловно, - мягко сказал Кэлис. - Со всеми мирами. Это одна из основных причин, почему все, что мы делаем здесь, сказывается на остальных мирах. Это извечная борьба между тем, что мы называем доб-ром, и тем, что мы называем злом. Она существует в каждом уголке мироздания. - Он обвел взглядом всех, кто был в этой огромной пещере, и сказал: - Я мог бы говорить на эту тему часами, так что позвольте мне перейти к сути того, что, как мне представляется, я обнаружил.
      Кэлис собрался с мыслями и продолжал:
      - Валхеру были не просто первой расой, заселившей Мидкемию. Они были мостиком между бессмертным и смертным. Если хотите, это был первый эксперимент богов.
      - Эксперимент? - переспросил Пуг. - Какой еще эксперимент?
      - Не знаю, - сказал Кэлис. - Я вообще не уверен в том, что мои слова соответствуют истине; я просто чувствую, что это так.
      - Это так, - подтвердил Накор.
      Все взгляды обратились на маленького изаланца. Накор усмехнулся.
      - В этом есть смысл.
      - В чем именно? - уточнил Пуг.
      - Кто-нибудь, кроме меня, задавался вопросом, почему мы дума-ем? - спросил Накор.
      Все удивленно переглянулись, не понимая, какое это имеет отноше-ние к делу. Пуг рассмеялся:
      - В последнее время нет.
      - Мы думаем, потому что боги дали нам способность мыслить, - сказал Доминик.
      Накор погрозил ему пальцем:
      - Ты знаешь, что это - догма, и знаешь, что боги - в такой же степени творение человечества, в какой человечество - творение богов.
      - Тогда к чему ты клонишь?
      - Да ни к чему, я просто удивляюсь вслух, - сказал Накор. - Вы с Томасом рассказывали мне о том, как искали Маркоса и видели создание вселенной. Это навело меня на размышления.
      - И?.. - спросил Томас.
      - Ну, - начал Накор, - мне просто кажется, что вы должны начать все сначала.
      Пуг посмотрел на него и разразился смехом. Не прошло и минуты, как хохотали все.
      - Вот, - сказал Накор, - юмор - это атрибут разума.
      - Ладно, Накор, - сказала Миранда. - Так что вы хотели сказать?
      - С чего-то же все это началось.
      - Да. - кивнул Доминик. - Был первоначальный толчок, со-здатель, что-то еще.
      - Предположим, - сказал Накор, - что это было самосоздание.
      - В один прекрасный день вселенная решила взять и проснуться? - ехидно спросила Миранда.
      Накор на мгновение задумался:
      - Кое-что мы должны всегда иметь в виду: все, о чем мы говорим, ограничено нашими собственным восприятием, нашей собственной спо-собностью понять, короче говоря, нашей природой.
      - Это верно, - согласился Пуг.
      - Поэтому можно сказать, что вселенная в один прекрасный день проснулась, но в то же время это будет самое примитивное и самое неполное объяснение, сказал Накор.
      Доминик сказал:
      - Диспуты такого рода постоянно возникают в церкви. Упражне-ния в логике и теологии, как правило, заканчиваются сварой.
      - Но у нас есть кое-что, чего не хватает вашим братьям, аббат, - сказал Накор. - Свидетели создания.
      - Если они видели именно это, - возразил Доминик.
      - Ах,- сказал Накор, едва сдерживая ликование. - Ни в чем нельзя быть до конца уверенным, не так ли?
      - "Что есть действительность?" - обычный вопрос в тех спорах, о которых я говорил, - сказал аббат.
      - Действительность - это то, на что вы наталкиваетесь в темно-те, - сухо сказала Миранда.
      Накор посмеялся, а потом сказал:
      - Вы говорили о большом шаре, который взорвался, образовав вселенную, правильно? Пуг кивнул.
      - Значит, можно предположить, что все было внутри этого шара?
      - Мы предполагаем, что так, - сказал Пуг.
      - Хорошо, а что было вне шара?
      - Мы были, - сказал Пуг быстро, - и Сад, и Вечный Город.
      - Но вы появились из этого большого шара, - сказал Накор. Он встал и начал расхаживать, убыстряя шаги по мере того как добирался до сути. - Я хочу сказать, что вы родились в далеком будущем от момента создания, но сотворены из материи, которая была внутри шара, если вы меня понимаете.
      - А как же Вечный Город? - спросила Миранда.
      - Возможно, он будет создан в далеком будущем; а вы как думаете?
      - Кем? - спросил Пуг.
      Накор пожал плечами.
      - Не знаю, и в данный момент меня это не волнует. Быть может, ты сам, когда тебе стукнет тысяча лет, создашь его и отправишь назад, к началу времен, чтобы вам с Маркосом было откуда наблюдать рождение вселенной.
      - Новорожденная вселенная и тысячелетние маги, - проворчал Доминик, начиная терять терпение.
      Накор тронул его за руку.
      - А почему бы и нет? Мы знаем, что путешествие сквозь время возможно. Кто знает, что такое время?
      Все поглядели друг на друга, и каждый начал предлагать свой ответ, но скоро все замолчали.
      - Время есть время, - сказал Доминик. - Оно отмечает ход событий.
      - Нет, - сказал Накор. - Это люди отмечают ход событий. Времени на это плевать; оно просто есть. Но что оно есть? - Он радостно улыбнулся и сам же ответил: - Время - это то, что не дает всему произойти одновременно.
      Брови Пуга поползли вверх.
      - Так в шаре все случалось одновременно?
      - А потом вселенная изменилась! - с восторгом завопил Накор.
      - Почему? - спросила Миранда.
      Накор пожал плечами.
      - Кто знает? Просто так было. Пуг, ты мне говорил, что, когда вы в последний раз нашли Маркоса, он начал сливаться с Саригом. Был ли он еще Маркосом или уже Саригом?
      - На какое-то время и тем, и другим, но все еще главным образом Маркосом.
      - Жаль, что я не могу спросить его: "Когда вы сливались, было у тебя ощущение, что ты перестаешь быть Маркосом?" - На мгновение Накор загрустил, но потом к нему вернулась улыбка. - Я думаю, можно смело утверждать, что чем больше ты становишься одним целым с богом, тем меньше остаешься собой.
      - Кажется, я понимаю, - сказал Доминик.
      - Что? - спросила Миранда.
      - К чему этот чокнутый клонит. - Старый аббат постучал себя пальцем по голове. - Разум. Квинтэссенция божества, "все", которое он называет "материей". Если перед рождением вселенной происходило все одновременно, тогда все было всем. Никакого разделения.
      - Да! - крикнул Накор, восхищенный догадливостью аббата.
      - И вот, по причинам, которых мы никогда не узнаем, нача-лось разделение целого. Это "рождение" вселенной стало для нее средством... - Глаза аббата расширились. - Это была вселенная, пытающаяся осознать себя!
      Глаза Томаса сузились.
      - Не улавливаю. Люди могут осознавать себя, как и другие ра-зумные существа или боги, но вселенная... Она просто есть, и все.
      - Нет, - сказал Накор. - Почему люди? Почему другие ра-зумные существа?
      - Я не знаю, - сказал Пуг.
      Накор стал серьезен.
      - Потому что обрести смертность для вселенной, для той материи, о которой я говорю, это средство постичь себя, осознать себя. Жизнь в любом проявлении эксперимент, проведенный вселенной, и каждый из нас воз-вращает ей знание о ней самой, когда умирает. Маркос сделал попытку стать одним целым с богом и узнал, что, утрачивая смертности, утрачиваешь и способность сознавать себя. Низшие боги меньше себя понимают, чем смер-тные, а высшие, готов держать пари, вообще не знают себя.
      Доминик кивнул.
      - Слеза Богов позволяет нашему ордену говорить с высшими богами. Это очень непросто. Мы редко пробуем это делать, а когда пробуем, чаще всего общение заканчивается ничем. - Старый аббат вздохнул. - Слеза - ценный дар, поскольку позволяет нам творить чудеса, которые убеждают верующих в том, что Ишап еще существует, и мы должны служить ему и готовить его возвращение, но даже природа того бога, которому мы поклоня-емся, находится далеко за пределами нашего понимания.
      Накор рассмеялся.
      - Ну что ж, теперь, если эта вселенная была рождена в тот день, когда Маркос, Пуг и Томас все это видели, что это о ней говорит?
      - Я не знаю, - признался Пуг.
      - Она - ребенок, - сказал Накор.
      Пуг засмеялся и долго не мог успокоиться.
      - Вселенной несколько миллиардов лет, по моим подсчетам.
      Накор пожал плечами.
      - Для нее это может быть то же, что для нас пара лет, и что тогда?
      - К чему вообще весь этот разговор? - сказала Миранда.
      - Да, - сказал Томас. - Все это замечательно, но у нас еще уйма проблем, которые надо решить.
      - Это верно, - кивнул Накор, - но чем больше мы узнаем о том, с чем мы столкнулись, тем больше у нас шансов их решить.
      - Согласен, но с чего начать?
      - Я спрашивал уже - почему мы думаем? Возможно, у меня есть кое-какая идея. - Накор сделал паузу и продолжал: - Предположим на мгновение, что все во вселенной, все, что в ней было, есть и когда-либо будет, связано между собой.
      - То есть мы сообща пользуемся чем-то одним? - спросил Доминик.
      - Нет, не только; мы все одно целое. - Накор посмотрел на Миранду и Пуга. - Вы называете это магией. Я - фокусами. - Он повернулся к Доминику. - Ты называешь это молитвой. Но все это - одно и то же, а именно...
      - Ну? - поторопил Пуг.
      - Вот тут я испытываю затруднение. Я не знаю, что это. Я называю это материей. - Накор вздохнул. - Это некая единая сущ-ность, из которой состоит все.
      - Можно назвать это духом, - предложил Доминик.
      - Можно назвать это прачечной, -сухо сказала Миранда.
      Накор засмеялся.
      - Как бы там ни было, мы - часть этого, и это - часть нас.
      Пуг помолчал немного.
      - Так и с ума сойти недолго. Я чувствую, что я почти на грани понимания чего-то, но не могу ухватить.
      - И какое это имеет отношение к тому, чтобы восстановить порядок?
      - Любое. Никакого. Я не знаю, - покорно сказал Накор. - Просто это то, о чем я думаю.
      - Многое из того, о чем ты говорил, похоже на то, что я когда-то знал, будучи Ашен-Шугаром, - заметил Томас.
      - Надо думать, - кивнул Накор. - Вселенная - это живое существо непостижимой сложности и размеров. Если нет другого слова, назовите это богом. Возможно, Создатель. Я не знаю.
      - Маркос называл его Прародителем, - сказал Томас.
      - Отлично! - воскликнул Накор. - Бог-Прародитель, Единый над всеми, как ишапианцы называют Ишапа.
      - Но ты же говоришь не об Ишапе, - сказал Доминик.
      - Нет. Он, конечно, важный бог, но не Прародитель. Я вообще не думаю, что у этого Прародителя есть имя. Он просто есть. - Накор вздохнул. - Вы можете вообразить себе существо с миллиардами звезд в голове? У нас есть кровь и желчь, а у него - миры, кометы и разумные существа... Да все! - Накор был явно взволнован придуман-ным им самим образом, и Пуг, поглядев на Миранду, заметил, что она улыбается, потому что ее, как и его, позабавила восторженность этого странного человека. - Прародитель, если вам угодно, знает все, явля-ется всем, но он - ребенок. Как дети учатся?
      Пуг, который когда-то растил детей, сказал:
      - Они наблюдают, их поправляют родители, они подражают...
      - Но, - перебил Накор, - если вы - Бог, и у вас нет ни Бога-Мамы ни Бога-Папы, как вам учиться?
      Миранду развеселила такая постановка вопроса.
      - Понятия не имею, - засмеялась она.
      - Вы экспериментируете, - сказал Доминик.
      - Да, - кивнул Накор, и его улыбка стала еще шире. - Вы пробуете. Вы создаете, например, людей и отпускаете их на волю, по-смотреть, что из этого выйдет.
      - Так мы что - космический театр кукол? - сказала Миранда.
      - Нет, - ответил Накор. - Бог не смотрит, как мы пляшем на космической сцене, потому что бог - тоже марионетка.
      - Ничего не понимаю, - признался Пуг.
      - Вернемся к вопросу, почему мы думаем, - объяснил Накор. - Если бог все, то есть разум, дух, мысль, действие, грязь, ветер, - он посмотрел на Миранду,- - прачечная, все, что есть и что может быть, тогда каждая вещь, которой он является, должна иметь цель. Для чего служит жизнь? - задал он риторический вопрос. - Для развития мысли. А что такое мысль? Средство для осознания? Некий отрезок между физическим и духовным. А время? Отличный способ разделить вещи. И наконец, для чего служат люди, эльфы, драконы и все суще-ства, которые мыслят?
      - Для того, чтобы дух мог осознать себя? - предположил Доминик.
      - Правильно! - воскликнул Накор. Казалось, он сейчас пустится в пляс. Каждый раз, когда кто-нибудь из нас попадает в зал Лимс-Крагмы, мы делимся своим жизненным опытом с богом. Потом мы возвращаемся назад, и все повторяется снова и снова.
      Миранду не убедили его рассуждения.
      - Вы что же, хотите сказать, что мы живем во вселенной, где зло - такое же порождение бога, как и добро?
      - Да, - сказал Накор. - Потому что бог не воспринимает это как добро или зло. Бог как раз пытается узнать, что есть добро и что есть зло. Для него это просто некие особенности поведения живых существ.
      - Похоже, он тугодум, - сухо вставил Пуг.
      - Нет, он просто очень большой! - возразил Накор. - Он получает уроки миллиард раз на дню, в миллиарде миров!
      - Однажды мы с Пугом спросили Маркоса, что будет с нашей необъятной и сложной вселенной, если на одной маленькой планете эыпустить валхеру. Он сказал нам, что после Войн Хаоса природа вселенной изменилась и что возрождение валхеру в Мидкемии изменит сложившийся порядок вещей.
      - Я так не считаю, - сказал Накор. - О, то есть это, несом-ненно, было бы большим несчастьем для всей Мидкемии, но в конечном счете вселенная сама приведет себя в порядок. Бог учится. Конечно, миллиарды людей могут умереть, прежде чем случится то, что восстано-вит сложившийся порядок.
      Миранда сказала:
      - Все это звучит совершенно бессмысленно!
      - С вашей точки зрения, наверное, так и есть, - сказал Накор. - Но мне приятно думать, что смысл в том, что мм учим бога поступать правильно - мы поправляем ребенка. Мы говорим ему, что за хорошее стоит бороться, что доброта лучше, чем ненависть, что созидание лучше, чем разрушение, и еще многое в этом роде.