Глава III

Наследный принц Амрота проснулся от кошмарного сна. Ему снилось, что он, захлебываясь, барахтается в приливных волнах. Он никак не мог понять, где находится. Голова гудела и кружилась, чего раньше с ним не бывало. Лизаэр несколько раз встряхнул головой, прогоняя остатки кошмара и ожидая увидеть привычные очертания своей спальни. Прошло еще несколько мгновений, пока он обнаружил, что лежит лицом вниз на шершавых досках, устилавших дно баркаса. Открытие раздосадовало Лизаэра; он не помнил, чтобы его нога ступала на борт этой посудины. Как ни копался он в памяти, но так и не смог извлечь из нее причину, заставившую его отправиться в морское путешествие.

Наследный принц облизал губы и сразу ощутил во рту горько-соленый привкус. Все силы покинули его, мышцы болели и дрожали, как после тяжелой работы. Днище отвратительно воняло рыбой. Над головой очумело плясали созвездия, в то время как баркас, сражаясь с волнами, быстро двигался... непонятно куда.

Лизаэр сжал зубы, борясь с подступающей тошнотой. Случилось что-то неладное, но что? Злясь на свою неспособность разобраться в происходящем, он попытался встать, чтобы увидеть, что творится вокруг и куда плывет этот проклятый баркас. Однако любое движение удавалось ему с превеликим трудом, тем более что баркас сильно раскачивался. С третьей попытки Лизаэру удалось ухватиться за планшир, но чья-то мускулистая рука бесцеремонно оторвала пальцы Лизаэра от дерева, и наследный принц опять провалился в темноту...

Когда Лизаэр вновь пришел в себя, под днищем баркаса скрипела галька. В темноте звучали чьи-то голоса. Приливная волна, ударившая в борт, развернула судно, и Лизаэр больно стукнулся головой обо что-то твердое. В рокот волн вплетались человеческие крики. Мокрые руки подхватили баркас и поволокли сквозь мелководье и песчаные банки дальше. На миг бородатое лицо рыбака закрыло звезды. Затем его загрубелые, мозолистые руки торопливо скользнули вниз и схватили наследного принца за запястья. Обмякший, словно пойманная в сеть рыба, Лизаэр чувствовал, как его поднимают.

— Думаешь, тому раувенскому магу есть дело до камешков, которыми обвешан наш красавец? — спросил хриплый мужской голос.

Наследный принц протестующе застонал. Голова по-прежнему кружилась. Бурление в животе помешало ему услышать ответ невидимого сообщника. Державшие его руки переместились к плечам и так сильно сдавили их, что у Лизаэра перехватило дыхание. Наследного принца выволакивали из лодки. Это было последним его ощущением. Потом он снова потерял сознание.

Он увидел морскую воду и темные силуэты скал; небо почему-то находилось внизу. Вскоре Лизаэр понял: он висит вниз головой. Волны прибоя и небо имели одинаковый серо-стальной цвет — рассвет только что наступил. Наследный принц обнаружил, что болтается, подобно мешку, на спине одного из похитителей и трется щекой о грубую непромокаемую ткань его одежды. Лизаэр закрыл глаза и отчаянно попытался упорядочить свои мысли. Но они соскальзывали, точно бусины с порванной нитки. Сознание играло с ним в прятки, и все же Лизаэру удалось выловить из этого хаоса отрывочное воспоминание, объяснявшее причину его нынешнего состояния. Похитители чем-то опоили его, дабы он не сопротивлялся, и действие зелья еще не окончилось. Похоже, что на рассудок наследного принца они не покушались; просто на какое-то время Лизаэр превратился в беспомощного младенца.

Человек, несший его, поскользнулся, и костлявое плечо угодило Лизаэру в живот. Сознание заметалось, как пламя задуваемой свечи. Из-под ног похитителя вниз по травянистому склону покатились комья глины. Лизаэра подхватил второй похититель, и небо резко вернулось в свое привычное положение. Наследного принца, точно тюк, приготовленный к погрузке, закатали в шерстяной плащ, мерзко пахнущий прогорклым жиром. Лизаэру удалось-таки освободить лицо и оглядеться, однако увиденное отнюдь не принесло ему облегчения. Впереди изгибалась высокая выщербленная арка древнего портала. Завеса, разделявшая миры, была серебристо-туманного цвета, словно капля горячего масла, попавшая на стекло. От близости сверхъестественной силы все тело Лизаэра покрылось гусиной кожей. Он задрожал, с ужасом предчувствуя непоправимое. Перед ним были Врата Изгнания.

Лизаэр неистово сопротивлялся. Бежать, бежать отсюда!.. Увы, слишком поздно. Похитители безжалостно подняли его, раскачали и швырнули прямо в серебристую завесу. Ее прикосновение обожгло ледяной болью. Лизаэр закричал. Силы иного мира раздробили его рассудок на множество кусочков. Вокруг опустилась кромешная тьма.

Наследный принц Амрота очнулся от нестерпимой жары. При каждом вдохе в ноздри набивалась горячая пыль. Он почувствовал, как чьи-то пальцы ощупывают его тело. Движения были быстрыми и осторожными и напоминали прикосновение крысиных лап. Лизаэр дернулся. Пальцы замерли, затем исчезли. К этому времени он открыл глаза.

В зрачки ударил яркий свет. Лизаэр заморгал и, щурясь от чего-то не менее яркого, узнал лезвие своего кинжала. Потом он увидел глаза Аритона Фаленского, внимательно разглядывавшие его.

— Похоже, теперь мы оказались в равных условиях, брат.

Голос картанского ублюдка звучал несколько странно, будто Аритон отвык говорить. Лицо, руки и плечи под рваной рубахой были в шрамах и ссадинах. Темно-красные кровоподтеки красноречиво рассказывали о его пребывании в Амротском королевстве.

Лизаэра моментально вышибло из забытья, и он вскочил на ноги.

— Чего ты ждешь? Или, прежде чем перерезать мне глотку, ты хотел бы услышать от меня мольбы о пощаде?

Лезвие кинжала застыло в руке Аритона.

— Неужели ты думал, что я пролью кровь своего брата? Это приносит несчастье.

Лизаэр воспринял его слова как насмешку. Все пространство до самого горизонта занимали дюны. Напрасно Лизаэр пытался найти хоть какие-то признаки человеческого жилья — повсюду его глаза натыкались только на красный кремнистый песок, над которым дрожал раскаленный воздух. Не было ни деревца, ни кустика, ни даже кактуса, чтобы укрыться от беспощадного белого солнца. Одного этого уже хватало, чтобы погубить попавшего сюда человека.

Но почему его отец, одержимый жаждой мести, даже не подумал уберечь собственного сына от превратностей судьбы? В Лизаэре взыграло оскорбленное достоинство. Ему было страшно подумать, что королевство, возлюбленная, друзья и все, что являлось предметом честолюбивых устремлений наследного принца, отняты у него навсегда.

— Брат? — ледяным тоном переспросил Лизаэр. — Я родом не из пиратского гнезда.

Кинжал качнулся, мелькнув солнечным зайчиком по песку, однако голос Аритона остался все таким же нечеловечески отрешенным.

— Сейчас разница нашего происхождения почти ничего не значит. Ни тебе, ни мне уже не вернуться в Дасен Элюр.

— Врешь!

Лизаэр даже мысленно не желал допускать, что изгнание может оказаться пожизненным, но отчаяние не оставляло его. Аритон, это все из-за него!

— Разве верховный маг Раувена позволит, чтобы его любимый внучек сгнил в пустыне? — с нескрываемой враждебностью произнес Лизаэр. — Уж там-то знают, как заставить Врата пропустить нас обратно.

— Нет. Взгляни-ка туда.

Кивком головы Аритон указал на металлическую арку портала, что высилась у них за спиной. Там не дрожала серебристая завеса; сквозь выщербленные, изъеденные временем и песком столбы, как сквозь пустую раму, виднелась все та же пустыня. Надежда на чудо была поколеблена. Мертвые ныне ворота могли запечатать много веков назад, опасаясь угрозы, о которой теперь никто и не помнил. Раувенские маги были бессильны оживить портал; это выходило за пределы их возможностей. Лизаэр кусал губы, не позволяя панике овладеть рассудком. Единственным виновником происшедшего оставался этот ублюдок Фаленит, который сейчас поигрывал его кинжалом, притворяясь беспечным.

— Я не верю твоим словам, — заявил Лизаэр. — Раувенские маги спасли тебя от казни.

Наследный принц умолк, застыв от неожиданной догадки.

— Или призрак королевы — дело твоих рук? Твой способ отомстить моему отцу?

Грязными пальцами Аритон держал рукоятку кинжала так, что в его лезвие можно было посмотреться, как в зеркало. Не прореагировав на выпад брата, Повелитель Теней ответил:

— Ни призрак королевы, ни твое присутствие здесь не являются делом моих рук.

Он передернул плечами и горько усмехнулся.

— Зелье, которым меня поили с твоего соизволения, и цепи, в которые меня заковали по великодушному приказу твоего отца, почти не оставили мне возможности поквитаться.

Однако тень, призванная к трону амротского короля, была явно произведением мастера, так что Лизаэр не поверил словам Аритона.

— Ты все равно не убедишь меня, — вызывающе бросил принц.

— Мы с тобой оба — жертвы кровавой вражды. Прошлое не изменишь. Но если сейчас мы оставим раздоры, у нас появится шанс выбраться отсюда.

Наследный принц не привык, чтобы ему приказывали, ставили условия или даже просто давали советы. А вдруг сын пиратского короля все же подстроил этот трюк, чтобы лишить Амрот законного наследника, и теперь пытается еще глубже втянуть Лизаэра в свои хитросплетения? Мысль об этом была для последнего просто невыносимой. Ничего, он знает, как можно голыми руками разоружить человека с кинжалом.

Подошвы сапог Лизаэра нагрелись от песка, пока он заглублял их туда, дабы устойчивее держаться на ногах.

— Я не обязан терпеть твое общество, — заявил наследный принц.

— Придется, — краешками губ улыбнулся Аритон. — Кинжал-то у меня.

Лизаэр прыгнул на сводного брата, но Аритон, все это время державшийся начеку, отразил удар. Он увернулся от растопыренных пальцев Лизаэра, намеревавшегося превратить воротник его рубахи в удавку. Тогда наследный принц сжал пальцы в кулак и нанес точно рассчитанный удар по голове брату. Повелитель Теней вздрогнул и перевернул кинжал, заехав Лизаэру рукояткой в запястье. Руку наследного принца до самого локтя пронзила острая боль, заставившая его разжать пальцы. Не теряя времени, Аритон с кошачьим проворством отскочил в сторону.

— Я ведь легко мог тебя убить, — раздался у Лизаэра за спиной ненавистный голос Фаленита. — Советую не забывать об этом.

Лизаэр развернулся, охваченный неистребимым желанием расправиться с этим ублюдком. Аритон хладнокровно уклонился от его выпада. Сообразив, что последние слова его противника отнюдь не были пустой бравадой, наследный принц погасил вспышку ярости. Несмотря на внешнюю хрупкость, Аритон умел сражаться и был стремителен в движениях; вдобавок он обладал коварным и изворотливым умом. Безрассудство могло дорого обойтись Лизаэру.

— Послушай, Лизаэр, в этой пустыне есть еще один портал в другой мир, — с мягкой убежденностью заявил Повелитель Теней. — В раувенских архивах сохранились сведения о нем. Но если мы растратим силы на нелепые стычки, то погибнем оба.

Застигнутый врасплох неожиданно дружелюбным тоном Фаленита, Лизаэр ответил с предельной честностью:

— Между нами — вражда семи поколений. Разве я могу тебе доверять?

Аритон отвел глаза.

— Тебе придется рискнуть и поверить мне. Или у тебя есть какая-нибудь иная возможность?

Установилась напряженная тишина. Чужое солнце обжигало темные волосы Аритона и золотистые — Лизаэра. Потом что-то прошелестело по песку, слегка ударив наследного принца сзади по ногам. Он встревоженно обернулся и увидел коричневый полотняный мешок. Тот лежал совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Казалось, мешок выпал прямо из воздуха и еще покачивался, подминая раскаленный песок. На пурпурном сургуче, скреплявшем тесемки, ясно виднелась печать Раувена.

— Не трогай его, — поспешно предупредил Аритон. Лизаэр и ухом не повел. Если раувенские маги прислали провизию, она достанется ему. Наследный принц наклонился и потянул за одну из тесемок. Что-то ослепительно вспыхнуло и больно ударило Лизаэра в руку. Он отпрянул и покачнулся.

Ненавистные руки подхватили его, не дав упасть.

— Кажется, я предупреждал тебя, — коротко бросил ему Аритон. — Печать не единственное, что скрепляет тесемки. Есть еще и магическая защита.

Лизаэр грубо и раздраженно отпихнул его, пытаясь освободиться из рук брата.

— Замри! — потребовал Аритон и крепче схватил Лизаэра. — Чем меньше движений, тем меньше боли.

Боль в обожженной руке была для Лизаэра пустяком по сравнению с душевной болью и горечью унижения, которые он претерпел от проклятого Фаленита. Он не нуждался в сострадании этого ублюдка. Лизаэр со всей силой наступил каблуком сапога на босую ногу Аритона. Тот сдавленно выругался и убрал руки.

Скрючившись, Лизаэр баюкал пострадавшую руку, дожидаясь, пока утихнет боль. Он видел, как Аритон легко снимает с тесемок мешка магические заклятия. Наследного принца снедала черная зависть. Ведь верховный маг Раувена приходился дедом и ему. Почему же тогда он не захотел обучить магии своего второго внука? К этому времени Аритон развязал тесемки и стал вынимать из мешка его содержимое. Лизаэр насчитал пять свертков с провизией и четыре сосуда с водой. Последним Аритон извлек из опустевшего мешка редкой красоты меч. Солнце ударило в изумруд, вделанный в его рукоятку, и на лице Повелителя Теней заплясали зеленые огоньки. Лизаэра удивило, что тот почему-то не обрадован, а, наоборот, как будто огорчен появлением этого меча.

— Отдай мне мою долю провизии и воды, — потребовал наследный принц. — Тогда наши шансы будут равны.

Аритон жестко взглянул на него.

— Ты так думаешь?

Его взгляд скользнул по богатому наряду брата — бархатному камзолу с затейливой вышивкой и выглядывавшим из рукавов тонким батистовым манжетам.

— Что ты знаешь о тяготах жизни? — добавил Фаленит. Лизаэр, пыхтя от ярости, выпрямился.

— Какое право ты имеешь распоряжаться моей судьбой?

— Никакого. — Аритон сложил провизию и сосуды с водой обратно в мешок и поднял меч. — Просто однажды я на своей шкуре сполна испытал последствия жары и жажды. Мы плыли на корабле и попали в шторм, уничтоживший все запасы пресной воды. Поверь, ощущения были далеко не из приятных.

— Я скорее предпочту рисковать, чем зависеть от милости врага, — резко возразил Лизаэр, почувствовав в искренности слов Фаленита очередную дьявольскую уловку.

— Нет, брат.

Все с тем же спокойствием Аритон закинул мешок за спину. Меч, некогда принадлежавший его отцу, он пристегнул к поясу.

— Тебе придется мне поверить. И вот доказательство честности моих намерений.

Осторожно повернув кинжал рукояткой вперед, Аритон бросил оружие к ногам наследного принца. Упав, кинжал поднял облачко песка, осевшего на расшитых золотом сапогах Лизаэра.

Лизаэр нагнулся и поднял кинжал. Тут его охватил внезапный приступ ненависти, и наследный принц, стремительно выпрямившись, метнул кинжал в Фаленита.

Кинжал описал сверкающую дугу, но Аритон успел пригнуться. Он сбросил с плеч тяжелый мешок и почти уже снова распрямился, когда Лизаэр вдруг налетел на него с кулаками. Массивные перстни на пальцах сделали удар в лицо еще болезненнее.

В ответ Аритон чуть слышно произнес:

— Перестань. У меня хороший меч.

Лизаэр выругался и нанес еще один удар, на песок закапала кровь. Поняв, что ничего другого не остается, Аритон схватился за рукоять своего меча, но не смог извлечь его из ножен. Единственное, что ему удалось, — ударить Лизаэра рукоятью по ребрам. «Сейчас я его убью», — мысленно пообещал себе Лизаэр, молотя изо всех сил кулаками по телу брата. Наконец-то этот ублюдок перестанет отравлять ему жизнь своим присутствием!

Молниеносным движением Аритон отбросил его назад. Костяшки пальцев врезались наследному принцу в челюсть, и почти сразу же последовал резкий удар в пах. Лизаэр застонал и скрючился. Аритон освободился из его хватки, принц тут же попытался снова схватить его, но почувствовал, как противник с неумолимой силой выворачивает ему руку. Тогда Лизаэр ударил Аритона ногой, и Повелитель Теней выпустил его руку.

Лизаэр попытался завладеть мечом, но Аритон поддел ногой песчаный холмик, и в глаза наследному принцу полетел песок. Ослепленный, Лизаэр принялся тереть руками глаза, и в это мгновение вражеские руки сомкнулись на его предплечьях. Мощным рывком Аритон швырнул его вниз и обрушил на принца град ударов.

Вначале Лизаэр почувствовал боль. Потом понял, что лежит на спине, и ему показалось, что он пролежал так целую вечность, обливаясь потом и сознавая всю унизительность своего положения. Наконец наследный принц сумел поднять голову и увидел, что к груди его приставлен кинжал.

Из раны на щеке Аритона продолжала сочиться кровь. Еле сдерживая гнев, он сказал:

— Давай подымайся. Еще один такой выверт — и я скручу тебя по рукам и ногам.

— Чего тянуть? Лучше убей меня сразу, — прошипел Лизаэр. — Мне противно дышать с тобой одним воздухом.

Лизаэр напрягся, ожидая смерти. Но неподвижно застывшее лезвие лишь сверкало на солнце. Зной и тишина делали ожидание невыносимым.

— Подымайся, — повторил Повелитель Теней. — Вставай сам, иначе, Эт мне свидетель, я заставлю тебя подняться силой магии.

Немелодично, как расстроенная струна, звякнула сталь. Аритон убрал меч в ножны.

— Я намерен вывести тебя отсюда живым. Потом ты меня больше не увидишь.

Синие глаза Лизаэра вспыхнули ненавистью, но ответом им был раздражающе спокойный взгляд изумрудных глаз Фаленита. Сухо рассмеявшись, Аритон сказал:

— До чего же ты гордый. Раздуваешь ноздри, словно награжденный медалью ярмарочный бык. Ты и впрямь — сын своего отца. Во всем, до самых ничтожных и гнусных мелочей, ты похож на него.

Вскоре Лизаэр почувствовал, как песок, на котором он лежал, стал все сильнее жечь ему тело. Посчитав это магическим трюком Аритона, наследный принц подавил в себе желание встать. Ему стало тяжело дышать, волосы слиплись от пота. Истерзанный зноем и непривычной для него болью, он закрыл глаза. Аритон и не подумал подбирать его кинжал, валявшийся на песке. Вместо этого Повелитель Теней взял рыбачий плащ, в котором появился Лизаэр, и запихал его в мешок с провизией. Наследный принц по-прежнему лежал не шевелясь. Терпение Аритона лопнуло.

Лизаэр вздрогнул. Какая-то сила безжалостно овладевала его мозгом. Что-то размером с острие иголки пригвоздило его к песку, лишив малейшей возможности сопротивляться. Этот удар задел только его разум, но Лизаэр все равно закричал от боли.

— Вставай!

По грязному лицу Аритона текли ручейки пота. Не колеблясь, он повторил магический удар. Лизаэр познал боль, выжигающую разум, не оставлявшую ничего, кроме животной потребности выжить. Он снова закричал. Не один еще раз его крики взрывали тишину пустыни, прежде чем Аритон посчитал, что суровый урок усвоен в достаточной мере.

— Вставай.

Доведенный до немого отчаяния, Лизаэр повиновался. Пусть на этот раз Аритон одержал верх. В глубине сердца наследный принц поклялся: за издевательство над собой он при первой же возможности оборвет жизнь проклятого чародея.

Единоутробные братья, изгнанные за пределы Дасен Элюра, шли по холмам на восток. Разодрав часть рубахи на лоскуты, Аритон обмотал ими босые ноги. С безоблачного неба все так же лился свет беспощадного солнца, но к полудню на окрестные дюны пала слабая тень: Повелитель Теней, воспользовавшись своим даром, заслонил себя и брата от солнца. Благодарности от Лизаэра он, конечно же, не услышал. Яд недоверия разъедал душу наследного принца. Он либо брел молча, либо бормотал проклятия, но и то и другое в одинаковой степени отнимало его жизненные силы.

Аритон же молчал. Неутомимость, с которой он шагал по раскаленному песку, лишь еще больше озлобляла Лизаэра. Впрочем, Повелитель Теней был не совсем прав, назвав его точной копией отца. Снедавшая Лизаэра ненависть имела иное свойство, унаследованное от матери. Эта ненависть была холодной и затаенной.

Наступил вечер. Жара несколько спала. Солнце неторопливо опускалось за пустынный горизонт. Лизаэр еле передвигал ноги; изможденный до предела, он двигался словно в полубессознательном состоянии. Во рту ощущалась противная горечь, песок, набившийся в сапоги, превращал каждый шаг наследного принца в пытку. Только с наступлением сумерек Аритон решил устроить привал. Лизаэр сразу же уселся на выщербленный камень и стянул сапоги. На обеих пятках виднелись лопнувшие кровавые мозоли. Но лучше терпеть боль, чем обращаться к врагу за помощью. Если он не сможет идти, пусть Аритон тащит его на спине.

— Руки за спину, — приказал Аритон.

Лизаэр поднял голову. Над ним стоял Повелитель Теней, держа в одной руке обнаженный меч, а в другой — открытый сосуд с водой. Лицо Аритона было покрыто коркой песчаной пыли и запекшейся крови, и о том, что оно выражало, оставалось только догадываться.

— Тебе же будет хуже, если мне придется повторять.

Наследный принц нехотя повиновался. В руке Аритона блеснула сталь. Лизаэр отпрянул.

— Не дергайся! — Слова Повелителя Теней обрушивались на него, как удары. — Я не собираюсь тебя убивать.

Ярость мешала Лизаэру достойно ответить врагу. Он заставил себя молча наблюдать, как стальное лезвие поднялось и замерло, точно полоска льда, возле его шеи.

Аритон поднес сосуд к губам Лизаэра.

— Три глотка и не больше.

Наследный принц хотел с презрением отказаться, но горькая слюна, заполнившая рот, делала жажду невыносимой. Разум подсказывал: если он откажется, то какими бы ни были причины его отказа, ублюдку Фалениту достанется лишняя порция. Лизаэр сделал положенных три глотка. Жидкость обожгла воспаленный язык. Приставленный к горлу меч почему-то побуждал его глотать воду со звериной жадностью. Сам Аритон также сделал только три глотка, однако наследному принцу это не принесло ни малейшего утешения. Он по-прежнему ненавидел своего единоутробного брата.

Эта ненависть в глазах, следящих за малейшим его жестом, впервые за весь день заставила Аритона вступить в разговор.

— Добродетелями Илессидов с незапамятных времен были честность и справедливость. Не цепляйся за недостатки своего отца, а подумай лучше о его сильных сторонах.

Повелитель Теней острием меча перерезал веревку на свертке с провизией. Затем, орудуя лезвием, поделил содержимое пополам, после чего убрал тускло блеснувший меч обратно в потертые ножны. Сумеречные тени окаймляли лицо Аритона. Он искоса взглянул на брата.

— Прояви благоразумие, достойное наследного принца Амротского, и тогда я отнесусь к тебе с должным уважением, какого заслуживает твое происхождение.

Лизаэр насторожился. В прошлом Фалениты слишком часто ловили Илессидов на доверии, и он не хотел попадаться в очередную ловушку. Его королевское происхождение подразумевало честность и прямоту, а чувство собственного достоинства требовало переносить свою участь, не посрамив чести рода. Лизаэр молча принял от Аритона ломтик сыра и сухарь. Мысли наследного принца были заняты тем, как отомстить врагу. Оставалось дождаться, когда Аритон уснет.

Однако Повелитель Теней не собирался устраивать ночлег. Едва они закончили скудную трапезу, он приказал Лизаэру вставать.

Лизаэр понимал, что сейчас ему ничего не изменить. Он не стал произносить негодующих слов, а избрал иную тактику. Страсть к отмщению продолжала владеть им. Чем раньше он сумеет усыпить бдительность Аритона, тем скорее получит возможность осуществить свой замысел. С наигранным смирением наследный принц нагнулся за сапогами. Тут же перед глазами у него возникло лезвие меча. Не выпуская оружия, Аритон сказал:

— Брось сапоги. Твоим ногам в них будет только хуже. Вини свою тупую гордость — это из-за нее ты лишился обуви. Как только почувствовал, что натираешь ноги, надо было сразу мне сказать.

Лизаэр подавил в себе желание ответить и встал. Чувствовалось, что Аритон утрачивает невозмутимость; он сейчас напоминал лису, очутившуюся в волчьем логове. Похоже, его магическим образом обретенное самообладание начинало ему изменять. Еще бы! После заточения в подземелье южной башни почти сразу же оказаться на изнуряющей жаре и потратить последние силы на переход! Лизаэр догадывался, что Аритон ослабел и потерял уверенность в себе. Подумав об этом, наследный принц не сдержал хищной улыбки. Вскоре охотник и дичь поменяются местами. Его противник сглупил, сохранив ему жизнь.

С наступлением темноты небо над Красной пустыней превратилось в черное бархатное покрывало с рассыпанными пригоршнями звезд. Но завораживающее зрелище было недолгим. Легкий ветерок, начавшийся в сумерках, к ночи заметно посуровел. Он свистел над дюнами и шуршал вздымаемым песком, и вскоре незнакомые созвездия заслонила завеса песчаной пыли.

Лизаэр и Аритон брели, пригнувшись и обмотав лица тряпками. Песчинки набивались им в рукава, попадали за воротник и больно царапали кожу. Ненависть и утомление загородили от Лизаэра окружающий мир; плотно сжав губы, он мысленно бормотал проклятия. Глаза слезились. Каждый час усугублял его отчаяние, пока ему не начало казаться, что свист ветра и скрип песка — это единственные звуки, какие всегда доносились до его ушей. Воспоминания о придворной жизни в Амроте потускнели, стерлись, превратились в нечто далекое и призрачное. Нежная красота его возлюбленной, оставшейся на Южном острове, представлялась теперь порождением воспаленного ума, уставшего сражаться с муками, которые доставлял телу каждый новый шаг.