.. Слишком много отрицательных эмоций. Кизи типичный Элмер Гэнтри, говорит Грэхэм... Вот именно! Элмер Гэнтри, демагог-протестант... В любом случае, это прикольная катастрофа... Если он ее устроит, он устроит ее всем нам. Если он добьется своего, он возглавит все психеделическое движение и заведет его в вещь Элмера Гэнтри - Бог Отец, Святой Папочка, Калиостро, преддверие шарлатанского ада для невинных душ, кувалдная теократия, фосфоресцирующий бал фашистов, царь Ирод, дающий добро на избиение Детей-Цветов, о Ебля и Разврат, рык и скрежет зубовный, Граф Калиостро, Элмер Гэнтри, Нерон пылающий и цветной... Остановите Кизи...
      Короче, Грэхем разрывает соглашение, и никакого бала по случаю Окончания Кислотного Теста в "Уинтерленде" не будет.
      Ближе к вечеру на Складе - Боже, какое здесь царит уныние! Конечно, в помещении вечно все вверх дном, но теперь здесь вдобавок отстаивается мутный осадок утренней катастрофы. Победу торжествуют паразиты... Вши! Голубиные блохи! Тараканы! крысы! чесотка! парша! триппер! геморрой! лишай! все это фурункулами пузырится на поверхности мусорных куч... Фэй, Горянка, Бэббс, Гретхен, Черная Мария, Пейдж, Дорис Копуша, Стюарт Бранд, Лоис, Отшельник, Рой Себёрн, Кишка бывший Ангел Ада, брат Кизи Чак, Чума - все чем-то громыхают во мраке, но они уже не Люди-Флаги, они сбросили свои украшенные флагами комбинезоны, как будто кончилась война... Они собираются в кружок у автобуса, рассаживаясь на складных стульях и старых театральных креслах... ОКОНЧАНИЕ КИСЛОТНОГО ТЕСТА... надпись еще тянется через весь бок автобуса... Ну ладно, черт подери... Кизи, вновь в рубахе с начесом, пробирается среди сидящих с гигантским мягким креслом - набитым крошечными крылышками! - над головой - ставит его спинкой к автобусу и садится - в кресло, подверженное птичьей линьке, - и теперь круг Проказников замыкается на нем. Кизи внимательно смотрит в свой блокнот, а потом заговаривает, так тихо, что поначалу я с трудом разбираю его слова... о том, что сегодня произошло... о Дэнни Рифкине и некоторых других, которые приходили сказать ему, что порывают с уинтерлендской фантазией.
      - Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: они не передумают, говорит он. - Они не передумают, потому что вложено слишком много денег... Когда они ушли, я лег и стал об этом размышлять, а потом понял, что все необходимое мы имеем прямо здесь...
      ПРЯМО ЗДЕСЬ?
      ...на этом Складе, и именно здесь мы все и устроим. Выпускной Бал мы проведем здесь, здесь будет наше место действия. Есть определенное количество людей, которых мы хотим к себе приблизить, они сюда и придут, им места хватит, и это будет куда лучше, чем все, что мы могли бы сделать в "Унтерленде"...
      СВИСТ
      ...Здесь мы на своей территории и можем делать все, что хотим, можем ставить спектакль на собственной сцене, больше не придется заниматься политиканством и идти на компромиссы. Мы все сделаем по-своему и станем Супергероями Побережья...
      ПОСЛЕДНИЙ ПРОСВЕТ В МОЛОДЕЮЩЕМ НЕБЕ
      ...Одна из причин, почему не удался наш замысел, заключается в том, что он был слишком грандиозным и вдохновенным, вот все и перепугались. Все они мнят себя орлами, а взлететь, как орлы, не хотят, поэтому нам придется сделать это самим... Мы пытались сделать все по-другому, но они в этом не заинтересованы... Поэтому мы пригласим только тех, кто нам близок. Таких людей, которые говорят совершенно свободно и прямо, людей, которым нельзя заткнуть рот. Вот суть фантазии. Все переносим сюда, в Крысиную Лачугу.
      В КРЫСИНУЮ ЛАЧУГУ
      Затем голос Кизи становится громче, он принимается распределять обязанности: Пейдж отвечает за монтаж сцены и установку стульев. Рой Себёрн должен украсить помещение полотняными драпировками. Фэй и Гретхен приготовить еду и напитки. Отшельник - заделать все дыры в стенах. Чума составить и вывесить список приглашенных...
      ИЗБРАННЫХ!
      Фантазия такова: составить список приглашенных и связаться со всеми, где бы они ни были, сейчас, до наступления ночи, по телефону, через курьера, чего бы это ни стояло, - и все начинают размышлять о том, какие же люди настолько близки
      ВСЕЙ ЭТОЙ ПРИКОЛЬНОЙ АВАНТЮРЕ
      чтобы пригласить их на этот последний сходняк... Вот это мысль!..
      А ПОМНИШЬ
      всех Проказников, которые разбрелись кто куда, вроде Девицы Тупицы, Мардж Баржи, Чувственной Икс, Анонимной, Нормана Хартвега...
      - Наймем санитарную машину, пускай привезет его из Анн-Арбора! - Боже, какие воспоминания... люди с Перри-лейн... Сэнди Леманн-Хаупт...
      ВЕДЬ, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО, ОН БЫЛ, КОГДА пекся жирный пирог...
      - Хью Ромни!
      - Бонни Джин!
      А Пол Сойер, а Рэчел Райтбрэд... и все чокнутые сумасброды, которые побывали в автобусе на его золотом пути, где-то они теперь...
      - Мэри Микрограмм!
      - Тот малыш, что написал целую марихуанную поэму! - и они записывают...
      - А тот ушастик, тот п с и х! - говорит Бэббс - и они записывают...
      - А парочка из Портленда! - и они записывают...
      - Безумный Химик!
      ДА! АХ, ЧЕРТ, А ПОМНИШЬ
      - Большой Ниггер!
      ПОДАВАЙ АРЕНДНУЮ ПЛАТУ
      - Калли!
      - Аузли!
      ВЫЖИЛ
      - Тот малый в тюрьме!
      - Всеравношка!
      РЭ-Э-Э-Э-ЭЙ
      - Рэй!
      - Панчо Подушка!
      - Дж. Эдгар Гувер! - и они записывают...
      В ДУРАКАХ ОСТАЕТСЯ КАЖДЫЙ ХИТРЕЦ
      - Гэйлорд!
      - Джим Фиш!
      - Агент Номер Один!
      М А Р И К О Н Ы!
      - Космо!
      К о с - м о
      Черт вот это поток из в вечность ушедших времен из Ла-Хонды из дальних краев из Крысиных земель и спокойных морей все нахлынуло вновь все забило ключом оседлать бы волну и нестись и нестись и нестись и нестись в этом мраке - и снова давить лобковых вшей в лягушачих водолазных костюмах шесть крошечных неопреново-резиновых браслетов на каждую лапку лобковой вши которая ползает замаскированная под крошечные шрамики в мозгу едрючая катастрофическая инвазия, эта мрачная мысль оформлялась в каждом мозгу до тех пор, пока сквозь скудную и искусственную праздничную эйфорию не прогремел, совершенно открыто и оглушительно, на всю запаршивевшую выгребную яму Склада, извечный голос смотровой волчьей ямы, голос в тоне "не-морочьте-мне-голову", голос Пейджа:
      - А все-таки здорово участвовать в величайшей суходрочке в истории.
      Но как бы прикольно то ни было! На следующий вечер, в канун Дня Всех Святых, в долгожданный волшебный час... Глазам своим не верю, Проказники преобразили помещение. Надо отдать им должное, они наверняка трудились как турки. Как и прежде, этот Склад - чума бубонная среди зданий, вы же понимаете, однако в глаза бросается яркость стиля, крысиная роскошь. Самая роскошная вещь - гигантский оранжевобелый парашют, чудовищных размеров, сплошной шелк, без всяких строп и всего прочего, подвешенный за верхушку к потолку и растянутый до самых углов потолка, точно некий величественный балдахин с пирушки Людовика XV в оранжерее Версаля. Он сверкает! Grand luxe! Как выясняется, это тот самый парашют, который астронавты используют для приводнения... гм... Да... Вот это зрелище! Проказники вновь облачились в свои комбинезоны и превратились в Людей-Флагов. Горянка сидит со стороны Шестой улицы и пропускает гостей по висящему на двери списку приглашенных, который почерком Бога Ротора составил Пол Фостер. Горянка расстегивает комбинезон "Их не арестуешь" и дает грудь Саншайн, а избранные, правоверные... толпы!.. топают и топают внутрь... Их лица расписаны вихрями в стиле "арт-нуво", расписаны наполеоновские треуголки, расписаны маски, причудливо выкрашены волосы, и еще - расшитые узорами китайские пижамы, сшитые из американских флагов платья, прозрачный полиэтилен в духе Флэша Гордона, дешевые накидки из сарана, набивные индийские одеяла пончо казацкие бурки меховые безрукавки тортообразная мешанина кантов и аксельбантов вышивка яркие пледы саронги сари головные повязки банты жезлы камзолы сюртуки епископские судейские и профессорские мантии ленты нашивки отвороты ремни башмаки на крючках "гаремные" башмаки башмаки "дюранго" сапоги-скороходы рыцарские сапоги модерновые башмаки разноцветные светящиеся "веллингтоны" башмакиговнодавы бусы медальоны амулеты тотемы отполированные кости голубиные черепа скелеты летучих мышей лягушачьи тораксы собачьи бедра берцовая кость лемура коленная чашечка койота... Короче, чудовищный цирк, сказочный карнавал, паноптикум. Подкатывают Ангелы Ада, в своей униформе - куртки с черепами, при всех регалиях, бороды расчесаны и подстрижены; Терри Бродяга, Пит Мотогонщик, Ралф Оклендский со своими девицами... мини-юбки и малиновые чулки... Джордж Шоколад... Хаос! Огненная лава! Джордж Шоколад не обнаруживает себя в списке, а его девушка то и дело бубнит: "Что такое, Джордж, мы что, не можем войти?" - и в конце концов Горянка издает презрительный смешок и взмахом руки пропускает их внутрь. Малыш лет десяти выскакивает из помещения Склада на Шестую улицу с криком: "Кто тут курит траву?!" - самым угрожающим тоном, на какой только способен... агрессивный чертенок. Внутри даже оборудована детская комната, и оттуда то и дело приходится гнать ко всем чертям Отшельника. Кизи в комбинезоне Людей-Флагов стоит в стороне, смотрит вокруг и молча слушает здоровенного Ангела из Окленда, на котором под ангельской курткой рубашка в горошек и галстук в горошек: "Я надел рубашку и галстук, Кен, по случаю Дня Всех Святых", - в громкоговорителях звучит рок-н-ролл, а громкоговорители повсюду на стенах, на потолке, даже на вершине парашютного балдахина... микрофоны, кинокамеры, телекамеры... Да... Избранные и Правоверные! - и все-таки слух о светопреставлении на паршивом старом Складе разносится по городу, точно новость из светской хроники. Разумеется, не вызывающая сомнений... Три телестанции прислали операторов, четыре радиостанции людей с микрофонами и магнитофонами. Прибыл романист Херберт Голд - с улыбкой как на рекламе крема после бритья. Прибыла Пиа Линдстрём, дочь Ингрид Бергман... О, сладостный прилив адреналина! Вот где главный сходняк! что это... неужели н о в а я в о л н а ?.. Где?.. входит сан-францисский корреспондент "Уиминз уеар дейли" Алберт Морч, нагловатый типчик с "Роллейфлексом" на шее... Катрин Милинье из "Вога" с миниатюрным фотоаппаратом в роскошном кольчужном ридикюле стоит среди Ангелов, торчков и представителей Условного Поколения, точно принцесса или жар-птица... Ларри Дитц, журналист из Лос-Анджелеса... И я... гм-гм... Избранные и Правоверные плюс весь громадный мир. Это обычная вечеринка, не больше. Но черт подери! Такие костюмы подходят скорее для спасения душ усопших, а не для приема по случаю Дня Всех Святых... право слово, эти одежды больше подобают духовенству...
      Мы что, ослепли?.. Причащение.... Освящение... Причастие... М-да... На сцену поднимаются "Анонимные Художники Америки"... Они похожи на прикольных фей из "Сна в летнюю ночь" - дуэльные рубахи и длинные платья невиданных досель фосфоресцирующих пастельных тонов, над инструментами сияют разноцветные светящиеся маски смерти. Помещение внезапно утопает в музыке из миллиона динамиков... в сопрановом вихре музыки... сплошь электрической плюс электронная музыкальная машина "Бучла", вопящая, как способный логично мыслить душевнобольной...
      На середину, под громадный парашютный балдахин и лучи прожекторов, шествуют по шерстяному лоскутному ковру... Дорис Копуша из Проказников в комбинезоне Людей-Флагов и Терри Бродяга из Ангелов Ада в озаркском островерхом цилиндре, темных очках, ангельской бороде, толстом свитере в черно-коричневую, как шкура енота, полоску, ангельской куртке-безрукавке с эмблемой смерти, синих джинсах, мотоциклетных ботинках... Господи, да ведь для вас это первый бал, Дорис Копуша и Терри Бродяга... с обычными бешеными плясками, с притопами и прихлопами... однако по-чудному торжественный. С минуту они танцуют, а потом к ним ураганом бросаются все остальные, парочки в изысканных кислотно-торчковых одеяниях пускаются в пляс под рок-н-ролл, только танцуют они, наглухо вылетев из собственных тыкв, они скачут, размахивают поднятыми руками, запрокидывают головы, они вращаются по кругу и воспаряют... они возбуждены... они впали в транс... Со стороны за ними наблюдает Гэри Голдхилл. На нем просторная ярко-красная китайская пижамная куртка, украшенная вышитым золотым драконом. От Склада его бросает в дрожь... Косность!.. Безумие!.. Друзья или призраки? Что ж... на Земле небеса могут смешаться с преисподней, он принимает смелое решение... достает из брючного кармана зелье и проглатывает его...
      В толпе уже видны блуждающие улыбки экстаза... Влажные губы восторженного блаженства... Улыбки сияют, глаза широко открыты и напоминают пластмассовые наросты. Телепат так растащился, так сияет влажной ухмылкой, что становится похож на один большой духовный оргазм, готовый слой за слоем распуститься в... белую лилию... а блондин в белом балахоне под Неру с висящим на груди серебряным кулоном стоит перед рок-н-ролльным ансамблем на коленях, воздев руки, как во время молитвы, и на лице его улыбка такого чистого кислотного блаженства, что шипят зубы... сосуд с кипящим жемчугом... Эстраду занимают Проказники Бэббс, Гретхен, Пейдж и прочие, сплошь электрифицированные и наэлектризованные, они принимаются извлекать из инструментов оглушительные и донельзя причудливые китайские научно-фантастические звуки, до такой степени заведя электронную музыкальную машину "Бучла", что та загоняет сама себя в самый неожиданный акустический угол, последний поворот в замкнутом лабиринте электрической цепи, и издает прозрачный, топологически рассчитанный вопль. На пределе темпа, через сверхмощную звуковую систему. Кизи все еще стоит в стороне, в полумраке, возле Центрального Пульта, только он уже снял комбинезон Людей-Флагов и стоит голый до пояса, на нем лишь белое трико, белая, завязанная на шее атласная накидка и красно-бело-синяя лента через плечо. Да это же... Капитан Америка! Вспышка! Капитан Чудо! одним словом, Супергерой...
      Вдруг, в самый разгар неистовства, гаснет свет, умолкает музыка, все вытесняет единственный луч прожектора, направленный в центр площадки. Светом заправляет сидящий на стропилах брат Кизи Чак. Во тьме слышны голоса Бэббса и Зануды, на прикольный манер переговаривающихся в микрофоны:
      - Как ты думаешь, Зануда, они освободят центр, если мы их хорошенько попросим?
      - Конечно! Они освободят центр раньше, чем ты успеешь произнести: "Освободите центр"...
      Но все лишь толкутся на месте, ослепшие от неожиданного затемнения. Бэббс говорит:
      - Если они не освободят центр, значит, это просто стадо баранов...
      Ладно, поверим на слово! Народ освобождает образованный лучом прожектора эллипс, и из темноты в нем появляется Кизи. Правда, уже без накидки и ленты. Помоему, это уже чересчур прикольно. На нем только и одежды, что белое балетное трико да борцовское телосложение. Под трико угадываются спортивные трусы характерный штрих... для этой Крысиной Лачуги... Он подносит к губам ручной микрофон... Кизи в трико, с лужей света под ногами, окруженный столпившимися в темноте вокруг световой петли торчками... Театрально донельзя... и весьма, весьма таинственно... Некоторые торчки схватывают суть дела мгновенно. Ни слова не говоря, они принимаются забрасывать лужу света всевозможными вещами: туда летят кусочки сахара, капсулы, обрывки папиросной бумаги, парочка косяков, бусы, амулеты, головные повязки - все талисманы и тотемы психеделии в луче прожектора. Это же... алтарь... Кизи начинает говорить в микрофон, растягивая слова на провинциальный манер...
      - Когда мы были в Мексике, мы многое узнали про волны. Мы изучали волны шесть месяцев. Волны можно почувствовать даже в темноте...
      В его голосе щемящая тоска, что же это?.. до сей поры - вечеринка, неистовство. И вдруг все переходит на совсем другой уровень... абсолютно новый... мы не в силах его постичь. Телевизионщики пытаются подобраться поближе и занять выгодную позицию. Неужели именно сейчас он велит ребятам отказаться от ЛСД?.. Ведь ради этого мы и пришли... В о л н ы?
      - Я верю в то, что человек меняется... существенным, радикальным образом... Непрерывно образуются волны, и с каждым разом они становятся все мощнее. Меняется наше представление о действительности. Это происходит и здесь, в Сан-Франциско... Я уверен, что возникло новое поколение молодых людей. У них особая походка... Я слышу ее в музыке... Раньше она звучала так... жизнь с м е р т ь, жизнь - с м е р т ь... но теперь по-другому... смерть - ж и з н ь, смерть - ж и з н ь...
      Телевизионщики пытаются всучить микрофоны обступившим Кизи торчкам, чтобы те держали их поближе к нему. Они умоляют торчков, они едва ли не приказывают им театральным шепотом. Торчки лишь с отвращением смотрят на них. Кизи бросает на них уничтожающие взгляды... Эти ублюдки с их... в ы б о р о м п о з и ц и и... им лишь бы попользоваться вами какое-то время... настоящие проколы в дирижабле, пустопорожние шумы в сердце, они же... телевизионщики тоже мотают себе нервы. Сопливые торчки от информации!.. От информации в этом Городе-Пороге всех с души воротит. Она всем осточертела, но и без нее никуда не денешься - назревает грандиозная катастрофа...
      - ...Целый год мы прожили в Саду Эдема. Дверь туда нам открыла кислота. В Саду Эдема были лишь целомудрие да приятное времяпрепровождение. Кислота открывает дверь, вы входите и ненадолго там остаетесь...
      И именно в этот момент - тайны синхронизации!.. да - в дверь со стороны Шестой улицы входят четверо полицейских, огромные темно-синие фигуры. В погруженной во тьму толпе начинают раздаваться возгласы:
      "Копы! Копы!.." Последний жестокий налет, чтобы довершить катастрофу! В темноте поднимается бешеная сумятица, тела бьются о стены гаража, точно гигантские, причудливо разодетые крысы в поисках нор... Уносить отсюда ноги к чертям собачьим!.. Ну конечно, это же Условное Поколение, все ребята освобождены условно, всем строго запрещено обращаться с уже известными наркоманами... они едва не прогрызают дыры в цементном полу... Четверо полицейских тяжелой поступью входят в гараж, неторопливо озираясь по сторонам. Теперь в микрофон говорит Кэссади, стоящий далеко позади Кизи, точнее, на сцене, он принимается отпускать замечания по поводу входящих копов:
      - Четверо сшитых на заказ полицейских, вы же понимаете, разыскивают бисерных торчков в стадах свиней...
      - Здесь копы? - спрашивает Кизи. Голос у него встревоженный.
      - Копы из участка...
      - Они тоже накатывают волнами,- говорит Кизи,- это образец непрерывных повторов...
      ...Вот как!..
      Копы уже остановились с краю толпы и попросту озираются вокруг.
      - Есть копы, а есть полицейские, - продолжает Кизи. - Коп говорит: "Не делай этого. Это запрещено, вот и все". Полицейский же говорит: "Ты можешь это делать, но, если ты зайдешь слишком далеко, у тебя будут неприятности". Полицейский - это двойная разделительная линия посередине дороги. Я имею в виду, внутри нас.
      ...Внезапно вспыхивает прожектор, и в узком конусе его луча оказывается Кэссади.
      - Как сказал однажды Кен, - говорит Кэссади, если двадцать лет не обращать на копа внимания, он исчезнет...
      - Хо! - Хо! - Хо! - Ангелы Ада в углу... четверо копов всего лишь внимательно оглядывают собравшихся на проповедь людей и направляются к выходу. Кэссади не унимается:
      - Да! Хулиганские действия, вы же понимаете... Не будет здесь никаких хулиганских действий. Если б нам понадобились хулиганские действия, мы позвали бы ребят, которые устроили бы их в лучшем виде...
      - Хо! - Хо!.. Вот так то!.. Х о р о ш и й к о п м е р т в ы й к о п!
      - Х о р о ш и й к о п - м е р т в ы й к о п!
      Но копы шагают себе к выходу все той же неторопливой походкой, вразвалку, и небрежно проходят сквозь компанию Ангелов Ада, как будто их не замечая. Копы удалились, но они вновь сделали прокол и нарушили атмосферу. Кизи пытается ее воссоздать, в тех же мягких тонах, однако она упрямо улетучивается. Начинает он с рассказа о своем видении, об образе выхода за Пределы Кислоты, о том; как он увидел линии света на другом берегу залива в Маысанильо, линию травы...
      - ...и я курнул травы, собственно говоря, немного "Золота Акапулько"...
      Во тьме раздаются одобрительные возгласы - "Золото Акапулько"! Черт подери, мы же торчки посвященные, нам-то известна самая жирная и густая марихуана! Вот только этот прикольный прокол. Кизи повествует обо всем своем видении: линия кислоты, круг, нуждающийся в завершении, огоньки на другом берегу залива... Сплошь метафоры, аллегории, там и сям в головах образуется жуткая мешанина... Рок-н-ролл, неистовство, телекамеры, тьма, копы, а теперь еще и... э т о... Все это непрерывно рикошетирует от уровня к уровню. Черт возьми! Что это Кизи... д е л а е т... Наконец - линия с крючком, замыкающая круг, не пройдя весь путь. Он рассказывает им все, но что это...
      - Мы входили в эту дверь, какое-то время оставались там, а потом выходили обратно в ту же самую дверь. Но пока мы не дойдем до конца... а потом и еще дальше... мы никуда не попадем, ничего нового не испытаем...
      Они чувствуют себя не в своей тарелке, они нервничают, сознают собственную никчемность, слишком много прорех в воздушном шаре, и в мозгах мешанина... да еще эти прикольные телешакалы тычут повсюду микрофонами, точно записывают казнь Ленни Брюса...
      - Давайте выясним, где мы находимся. Давайте встряхнемся. Потанцуем.
      Вновь загорается свет, вновь звучит музыка, все вновь обретает цвет и вертится волчком. Голдхилл уже очумел. Музыка заливает его нервные узлы потоком утешения... Любовь! Блаженство, счастье! Яркие огни! Опять танцуют с притопами Ангелы Ада, танцуют все. Но длится это недолго. В толпе - Кизи. Его начинает окружать народ. Музыка затихает. Кизи выглядит слегка остекленевшим, однако держится стойко, как будто полон решимости схватить катастрофу за плечи и отшвырнуть прочь. В руках у него глыба льда. Он целует ее, откалывает кусок и кладет его в рот, откалывает еще один и протягивает Кэссади. Кэссади целует свой кусок льда и растирает им свой обнаженный торс. Ледовая вещь... К ним пытаются протиснуться телеоператоры и радиоператоры. Их оттирают назад. Все ходит ходуном. Кизи и Кэссади сидят на полу и общаются с помощью льда. Проказники и кое-кто из прочих торчков садятся в кружок рядом с Кизи и Кэссади... в позу лотоса... Садится вместе с ними и Гэри Голдхилл. Он готов. С ними сидит малыш с шипящими зубами, чумовой... в позе лотоса... Спина его под балахоном Неру неподвижно выгнута. Он в трансе. Жемчуг в сосуде все кипит и кипит. Все берутся за руки и закрывают глаза - общинный круг... Они зажмуривают глаза все крепче и крепче, они ждут... э н е р г и и. Она приходит! Приходит! Из круга доносится резкий пронзительный звук... Слыхали?! Странно... Половина наблюдателей в замешательстве, они с б и т ы с т о л к у. Это что, вечеринка по случаю Дня Всех Святых или спиритический сеанс с трясунами? Господи... Алберт Морч из "Уиминз уеар дейли" говорит Катрит Милинье: "Послушайте, когда я вчера вечером с вами познакомился... я еще не знал, что вы дочь герцога Бедфордского!.." Что это все ударились в религию! Ангелы неугомонны. Они стоят у края круга. "Эй, включите музыку!.." Сидящие в кругу - Кизи, Кэссади и все прочие - начинают говорить. Малыш с шипящими зубами слышит голос. Глаза его все еще зажмурены. Он улыбается и сияет.
      - Дохлый зяблик,- говорит он,- разбитая дорога и дохлый зяблик.
      По голосу чувствуется, что он на грани слез и беспамятства... или же готов в любой момент разразиться безумным хохотом...
      - Дохлый зяблик и разбитая дорога, лежит в пыли, о ш и б к а... о ш и б к а, но она н е и м е е т з н а ч е н и я... Ошибка н е и м е е т з н а ч е н и я... важна ситуация, в которой сделана ошибка... Разбитая дорога, дохлый зяблик, четыре заправочные станции, хвостовая дозаправка в воздухе для толстяков в темных очках, которые не видят разбитой дороги и дохлого зяблика...
      Голдхилл сидит, погруженный в транс... Отовсюду накатывают волны энергии... Словно... злые духи!.. Кизи и Кэссади - что они пытаются проделать с его разумом?.. С х в а т и л и меня, заманили в Долгое Ожидание - чего? мысли? откровения? любви? чувства? прорыва - куда? или это
      МИСТИФИКАЦИЯ
      Они его мистифицируют! Морочат ему голову! Однако мысль, которую мы ждем, - о н о щ у щ а е т е е, физически, она накатывает мощной волной... Он хочет описать ее и заглядывает себе глубоко в душу
      PRESQUE VU!
      Массовая бесовская галлюцинация - вот что это такое! Он озирается по сторонам... Все ходит ходуном...
      ЦИРК ИЛИ АД
      Вокруг него - осужденные на адские муки, пропащие души умерших... Он поднимается, сверкая китайским фейерверком своей драконской пижамы, и направляется к двери, выходящей на Шестую улицу, однако... Мертвые и Проклятые! Лица!
      АНГЕЛЫ АДА
      Ангелы Ада, запрудившие ведущий к выходу коридор, затевают
      РЕЗНЮ
      Он возвращается в толпу и погружается в искривленное время... Как будто жизнь его - это бесконечная ленточная петля... В древнейших адских безднах с лакричным слабительным непрерывно пузырятся злые духи
      ЛОВУШКА
      Так получайте! Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе - и это песнопение превращает его в... Кришну!.. Христа!.. Бога... И тогда он выскакивает из искривленного времени и попадает в серебристую дымку... Всемирного Разума...
      - Почти получилось,- говорит Кизи, впервые открывая глаза. - Вполне могло получиться. Но слишком шумно...
      Однако облако, похоже, рассеялось.
      Народ уже толпится у выхода. Все сбиты с толку и ошарашены. Не вечеринка, а черт знает что... Уходят Ангелы Ада, телевизионщики, сыт по горло и Херберт Голд... и Алберт Морч... Время приближается к трем часам утра... Люди смотрят на сцену, но там нет ни одного музыканта. Что, уже все? А вы в автобусе?.. в пироге?
      Кизи продолжает. Вновь гаснет свет. Теперь щемящая тоска охватывает всех. Это совсем другая... вещь... Кизи отходит к противоположной стене и садится. Его высвечивает из темноты луч прожектора. Со всех концов гаража сходятся Проказники: Горянка, Отшельник, Бэббс, Гретхен, Дорис Копуша, Пейдж, Зануда, Кэссади, Черная Мария, Чума, Кишка, Джордж Уокер, Шомпол, Стюарт Бранд, Лоис Дженнингс - все направляются к Кизи. У Зануды в руке микрофон, и он говорит во тьму:
      - Все, кто с нами, все, кто с нами в этой вещи, подходите ближе. Если вы не являетесь частью этой вещи, если вы не с нами - пора уходить, потому что настало время...
      Лава огненная! Вот именно - те, кого слегка напугал такой оборот вечера, перепуганы теперь вконец. Народ с топотом и брюзжанием направляется к выходу на Шестую улицу. Проказники, тем временем, перешагивая через людей, подтягиваются поближе к Кизи и устраиваются вокруг него в кружок. Другие тоже выходят из тьмы на луч прожектора, освещающий голову и спину Кизи. Кизи выглядит растерянным. Он поднимает голову и всматривается в свет прожектора. В руке у него микрофон. Он делает знак, как бы говоря: "Пропустите их..."
      - Я знаю этих людей, - говорит он. - Я был вместе с ними!
      Целая Аллегория... Живая картина, изображение равнин, населенных... Рядом с ним - самый тесный внутренний круг, потом - внешний круг Проказников. За ними - немногие из старой перри-лейнской компании. Затем многочисленные торчки, неотъемлемая часть пирога, вроде Голдхилла и Малыша с Шипящими Зубами, а дальше - кольца, кольца, градация веры... а у стены несколько отдельных групп, без веры вообще, просто слишком обессиленных или любопытных, чтобы уйти. Наконец к внутреннему кругу, шагая через застывшие на корточках и в позе лотоса тела, направляется Кэссади... Кизи поднимает на него глаза, похоже, он чувствует дурноту и теряет силы... Он качает головой...
      - Прощай, Нил! - говорит он. Вид у него такой, как будто он того и гляди потеряет сознание. Кэссади подходит ближе. Кизи наклоняется к микрофону: - Все говорят: "Посмотрите на него - способный романист... окруженный некогда тысячами... а теперь лишь немногими..." Но я могу...
      ...однако он теряет мысль. Помещение погружено в тишину и во тьму, лишь Кизи освещен слабым прожектором...
      - Позовите Фэй с детьми.
      Тишина. Затем шорох шагов Фэй, пробирающейся меж сидящих вплотную людей. За ней идут дочка Шеннон и старший сын - Зейн, на руках у нее младший - Джед. Все это время они были в детской комнате, у выхода на Шестую улицу. Кто-то из детей плачет, но плач этот больше похож на крик. Только он здесь и слышен, и от него кровь стынет в жилах... Фэй с детьми, Горянка с Саншайн и все Проказники - в узком кругу вместе с Кизи. Они берутся за руки и закрывают глаза. Тишина. И вновь крик
      ИСКОННЫЙ! СИМВОЛИЧЕСКИЙ! СИЛА РАЗУМА!
      И голос со стороны одной из тесных групп у стены, спондеический девичий голос, как у медиума на спиритическом сеансе:
      - Ре-бе-нок - пла-чет - Сде-лай-те - сна-ча-ла что-ни-будь - с ре-бен-ком...
      Кизи молчит. Глаза его крепко закрыты. В кругу нарастает резкий пронзительный звук, который сливается с криком ребенка. Ф а н т а с т и ч е с к о е п о т р е с к и в а н и е с и л ы р а з у м а... Голдхилл отмечает прилив энергии
      У НИХ ПОЧТИ
      Но девушка у противоположной стены не унимается:
      - При-смот-ри-те - же - за - ре-бен-ком - Ребе-нок - пла-чет - Э-то глав-но-е - Ре-бе-нок пла-чет - и - ни-ко-му - нет - де-ла...
      ПОЧТИ ПОЛУЧИЛОСЬ - PRESQUE VU!
      - По-че-му - пла-чет - ре-бе-нок - Вам - что все - рав-но?..
      Я ЧУВСТВУЮ ЕГО! УРОВЕНЬ КОЛЕБАНИЙ!
      Кизи открывает глаза. Его слепит луч прожектора. Проказники отпускают руки. Раздается музыка. "Анонимные Художники Америки" исполняют рок-н-ролльную обработку "Пышности и великолепия" с торжественным тушем на барабанах...
      ОКОНЧАНИЕ КИСЛОТНОГО ТЕСТА
      В гараже осталось человек пятьдесят. Сцена слегка освещена, но остальная часть гаража погружена во мрак. На сцене перед микрофоном стоит Кэссади. На нем лишь висящие на бедрах защитного цвета брюки и академическая шапочка, из тех, что надевают на церемонию вручения дипломов. В руке у него целая груда дипломов. Он заведен, как мотоцикл, дрыгает ногами, вздрагивает, притопывает, резко дергает коленями, локтями и головой... Из него льется головокружительный поток слов. Им вторят барабаны "Анонимных Художников Америки".