Presque vu! это понимали многие серьезные торчки Павел говорил первым христианам: вкушайте вино во имя Духа Святого - рано или поздно н а в е к и заструится в ваших жилах Кровь... Заратуштра говорил своим ученикам: нельзя постоянно употреблять напиток хаома, чтобы в и д е т ь пламя Boxy Маны,- надо самому с т а т ь пламенем, старина... А Доктор Стрейндж и Подводник, Удивительный Исполин, Фантастическая Четверка и ЧеловекФакел проказничают на крысиных стенах ла каса гранде, точно множество кувалдно-стробоскопических Кэссади, fons et origo::::: и вот теперь надо либо прочно удерживать эту вещь внутри себя, либо каждый раз просто-напросто, вымазавшись в грязи, карабкаться из боевой рубки наверх, чтобы хоть одним глазком увидать горизонт:::::
      XXIV. МЕКСИКАНСКИЙ АРЕСТ
      Хейджен тем временем становился все больше и больше похожим на... Хейджена. С его неотразимым обаянием... оказывается, когда он отправился в Мексику, за ним увязалась некая красивая дебютантка из Калифорнии. "Дорогой папочка! Обо мне не беспокойся. Я в Мексике с чудесными людьми..." Разумеется, ее отец мгновенно учуял б и т н и к о в и н а р к о т и к и и пустил в ход все свои связи, чтобы разыскать ее и отправить домой. По крайней мере, впоследствии Проказники пришли к выводу, что именно это послужило причиной очередной катастрофы, происшедшей по дороге в Гвадалахару.
      Как-то вечером Хейджен, Кизи и Шомпол ехали на грузовичке в Гвадалахару и напоролись на засаду, устроенную мексиканскими Федералес. Что делать? Повернуть назад? прорываться? попытаться их одурачить? В то время никаких проблем с местными властями не возникало, и все были твердо уверены в своей безопасности, поэтому Кизи решил остановиться и попросту проделать старую испытанную вещь: затащить их в фильм. Бог свидетель, прежде Проказники справлялись не с одним копом.
      Однако - разумеется, они не говорили по-мексикански, и поэтому были не в состоянии даже запустить Фильм с этими Федералес. Федералес схватили всех троих, тут же обыскали грузовик на предмет травы и нашли ее, что и решило дело. Под дождем, в темноте, средь Крысиных земель. Мексиканцы не в такой степени, как американские копы, изводят людей насчет травы, но законы у них примерно такие же, и они отнюдь не приходят в восторг, когда в их стране гостят американские торчки, к тому же Кизи был, по их словам, "подогрет". Короче, гарантированная катастрофа.
      Трасса 15 проходила вдоль железнодорожного полотна, проложенного до самой гватемальской границы. Железную дорогу отделяли от шоссе темные кустистые заросли высокой остроконечной листвы, кустарник и прочее дерьмо, а также отдельные колючки и острые как бритва листья. Кизи грустно улыбается и разыгрывает продолжительную пантомиму: все, мол, ребята, по-честному, попались, значит, попались, ничего не поделаешь. Федералес отбирают у них туристскую карточку, которая на самом деле фальшивая. Да-да-ваша-взяла-ребята, кстати, можно мне на секундочку отлучиться в кустики, пока вы нас не увезли? Парнишке надо отлить; когда хочется ссать, все люди равны - будь то гринго, мексиканцы или кто угодно, верно-ребята? Федералес разрешают, и Кизи отходит в кусты...
      ...краешком глаза он видит, как, наполовину скрытый насыпью железной дороги, приближается поезд, медленно одолевающий поворот.
      ...Запустить Ротор! Поднять якорь! Кизи бросается в низкий кустарник, в сторону железной дороги, за ноги его цепляются колючки и острые листья, поезд отбрасывает на остроконечные кусты потусторонний бледно-коричневатый дрожащий свет, Кизи продирается сквозь все это дерьмо, карабкается вверх, к самому поезду, вскакивает на сцепку и хватается за лестницу, ведущую на крышу товарного вагона. Внезапно дождь начинает лить как из ведра, сверкает молния, освещая все место действия и его самого - разгневанные Федералес вприпрыжку несутся через кусты, как типичные мексиканцы из кинокомедии, оставляющие за собой овечьи "орешки" и вопящие: "hoy! pronto!" - а потом
      ТРРРААААААХХХХХХХХ
      Эти ублюдки с т р е л я ю т в него! Мама здесь траву курить не разрешает! Какие-то все вспыльчивые здесь, на краю открыто провозглашенной веры - полнейшая тьма - затем Космо вспышкой молнии на мгновение освещает ему всю картину - все те же разгневанные и запыхавшиеся
      ТРРРАААААХХХХХ
      комедийно-латиноамериканские копы - в конце концов поезд набирает скорость, и он ложится, прижавшись к дощатой крыше вагона, следующего неизвестно куда, в чей-то Город-Порог.
      Который, как выясняется, называется Гвадалахара. При себе у него нет ни денег, ни травы - вообще ничего. Он идет в неизменный музыкальный сквер, где днем играют марьячи, и опускается во тьме на корточки, мокрый и продрогший. Хотелось бы знать, терпят ля здесь нищих бродяг из гринго? На рассвете в парке появляется мексиканец, он подходит и заводит разговор по-английски. Стройный, лет двадцати с небольшим, красивый, как Валентине, почти женственный.
      ПЕДРИЛА!
      он предлагает Кизи отдохнуть в его гостиничном номере,
      ПЕДРИЛА!
      а тот так устал и продрог, что покорно следует за ним. Гостиница мало чем отличается от ночлежки, зато чистая. У этого Марио прибранная комнатка, уютное прибежище. "Ложись, поспи немного". Кизи пытается отогнать фантазию сна,
      ПРИСТАНЕТ, ПЕДРИЛА!
      но все-таки надолго засыпает и просыпается абсолютно нетронутый. У Марио нет ни гроша, но он отправляет в Мансанильо телеграмму с оплатой при доставке, используя очередное вымышленное имя Кизи, Сол Альманде. С а л а м а н д р а, вы же понимаете, - зверь, живущий в огне. Весь этот день и весь следующий - в ожидании, Марио, оказывается, просто на редкость симпатичный малый.
      КАКОВА ЕГО ИГРА?
      К святому Телеграфе - возносить молитвы. Гуарачистые работники Телеграфе сидят под кружащей в воздухе листвой телеграмм, постоянно прибывающих. А й т ь е м п о. Нужно знать, с какого боку к ним подступиться, говорит Марио. Поднимается на второй этаж Телеграфе. Через минуту Гуарачистый Заведующий уже роется в целой кипе телеграмм в поисках весточки для горящего нетерпением Альманде. Однако - ничего.
      На следующее утро Кизи решает рискнуть и направляется в американское консульство в качестве несчастного, седого и лысеющего американского рыбака, оказавшегося на берегу без гроша и обязанного вернуться в Мансанильо. Тамошняя девица, некая мисс Хичкок, дает ему двадцать семь песо на оплату автобусной поездки третьим классом до Мансанильо, он садится в автобус, а симпатяга Марио машет на прощанье рукой. Что за бредятина, Кизи, как же ты не понял, что Марио принадлежит к чисто мексиканской породе скромных симпатяг что он всего-навсего муй симпатико. Автобусная поездка была ужасной, восемнадцать часов тряски через Крысиные земли, по дорогам и бездорожью - Крысиные земли, и все же множество открытых лиц. Люди смотрят на тебя, как настоящие торчки, совершенно открыто, хотят скорее до чего-то доискаться, чем что-то утаить. Частые остановки по нужде, и Кизи остается лишь скрепя сердце ждать, когда автобус тронется дальше. Кизи голоден и вконец измучен. Часов через десять они останавливаются, водитель проходит в глубь салона, бросает на Кизи внимательный и открытый симпатико-взгляд и вручает ему шесть песо - именно так, не говоря ни слова, в переводе это около семнадцати центов, но на такое или нечто подобное вполне хватает,- а потом возвращается на свое водительское место. До чего же она удивительна, эта Крысиная страна! Временами они з н а ю т. Значит, есть надежда! - не только для немногих избранных, для Суперпосвященных, но и для никому не известных широких масс, которые раскрываются и смотрят. Они ждут - здесь, в Крысиной стране.
      Снова в Мансанильо, и вновь начал вырабатываться адреналин. Хейджена и Шомпола упекли за решетку. Как и всё в Мексике, тюремный режим был одновременно и суровым, и мягким. Тюрьма была грязная и кишмя кишела клещами, вшами, скорпионами. Однако, если было чем расплатиться, в камеру переправлялось все, чего только могло пожелать изголодавшееся брюхо, от приправленных ароматным перцем блюд до травы, винта и кислоты. Хейджен и Шомпол сидели до изумления уторченные и нечастные.
      Как бы там ни было, Кизи начало казаться, что взятие его в кольцо лишь вопрос времени. И меньше всего его волновали мексиканцы. С мексиканцами всегда можно было поладить. Опасаться следовало изуверов из Метрополии. Его волновали похитители трупов из ФБР. Он слыхал о Мортоне Собеле, атомном шпионе, который объявился в один прекрасный день в пограничном городке под охраной агента ФБР и вместе с прочими фэбээровцами перешел границу. Если ФБР удастся физически схватить тебя в Мексике, в дело вмешаются и мексиканцы. Как и усердные твердолобые копы округа Сан-Матео. По слухам, копы из Сан-Матео решили провести отпуск в Мексике по той причине, что намеревались устроить охоту на Кизи и вновь сделаться героями сенсационных статей с жирными заголовками. С каждым днем все опаснее было оставаться в ла каса гранде и Крысиной Лачуге, куда сначала наведался один торчок, потом другой, с дружеской ухмылкой во весь рот - ребята из Калифорнии, даже из Нью-Йорка, которые каким-то образом разузнали, г д е н а х о д и т с я К и з и. Они всегда заявлялись с таким видом, как будто Проказники должны были встречать их, сияя от восторга - м ы в е д ь и з б р а н н ы е с в я т ы е, о с н о в а т е л и к и с л о т н о г о м и р а, не в силах сдержать радостную ухмылку. Очевидно, важнейшим делом всего кислотного мира Штатов считалось разузнать, где находится Кизи. Это был показатель прямой причастности к вещи. А г а я п о в и д а л т а м К и з и. Кроме того, некоторые Проказники привезли с собой друзей. В том числе, разумеется, и девушек. А Пейдж сошелся с высокой блондинкой, похожей на датчанку, которую все стали звать Дорис Копуша. Все это превращалось в Ла-Хонду, в ее тропический финал, Ла-Хонду в Тропике Рака. Народ все прибывал и прибывал, разбредаясь по всем владениям Проказников, устраиваясь в доме, в Крысиной Лачуге, в автобусе. Как-то ночью девушку по имени Джинни укусил скорпион. Все проснулись - что делать? Поразмыслив, они решили плыть по течению и вновь улеглись спать. Она выжила.
      Кизи относился к происходящему весьма терпимо. Ни одного человека не выставили вон. Э т о Т е с т д л я м о и х о т к р ы т о п р о в о з г л а ш е н н ы х у б е ж д е н и й. Во всяком случае, было уже невозможно поверить в то, что в фильме о Беглеце сохранялось хоть какое-то подобие тайны. Все было лишь вопросом времени и апатиитиитиитии... Временами создавшаяся обстановка начинала действовать Кизи на нервы, и тогда он садился в машину, ехал на высокий обрывистый берег, курил траву и смотрел в океанскую даль... подумать только, совсем как Черная Мария.
      Черная Мария испытывала адские душевные муки. Точнее, она была дьявольски одинока. О д и н о к а? И действительно, разве может истинно открытый человек чувствовать себя одиноким в компании стольких истинно открытых людей, которые делают совместно столько вещей и постоянно совместно тащатся? Разве Г о р я н к а чувствовала себя когда-нибудь одинокой? Разве Г о р я н к у охватывало когда-нибудь отчаяние? Такое казалось немыслимым; Горянка была синхронно погружена в вещь. Что же до Черной Марии, то она была, вероятно, единственным человеком за всю историю вещи, умудрившимся остаться одиноким... в иерархии Проказников.
      И е р а р х и я П р о к а з н и к о в? Но ведь предполагалось, что никакой иерархии Проказников н е с у щ е с т в у е т. Кизи считался ненавигатором и неучителем. Безусловно, все остальные члены братства были равными среди равных, ведь в нем отсутствовало соперничество, не велось никаких игр. Все это они оставили в добропорядочном мире... однако... хоть игрой это назовите, хоть чем угодно: первой, ближайшей к Кизи женщиной была в тот момент Горянка, второй - Фэй, а может, и наоборот, Черная Мария же считалась, вероятно, третьей, но так была от всего далека, что это не имело никакого значения. У мужчин был Бэббс, всегдашний фаворит... и н и к а к и х и г р... однако временами все это весьма напоминало старую как мир игру в с и л ь н у ю л и ч н о с т ь... наружность и все то же привычное а г р е с с и в н о е обаяние компанейского парня - вот что было там гарантией победы, как, впрочем, и везде...
      И все же со временем Черная Мария сделалась Проказницей. И то, что она уже Проказница, было воспринято как нечто само собой разумеющееся. Она сумела изменить течение, отнюдь при этом с ним не смирившись.
      Те же муки испытывала и девушка Пейджа, Дорис Копуша. Ей хотелось задать кому-нибудь один вопрос, но она никак не решалась. Наконец она подошла к Сэнди Леманн-Хаупту и спросила:
      - Что это значит - "Н и к о г д а н е д о в е р я й П р о к а з н и к у"?
      XXV. ТАЙНЫЙ АГЕНТ НОМЕР ОДИН
      После полудня Пейдж врывается в ла каса гранде с криком:
      - Эй! Какой-то тип фотографирует нас с той стороны дороги!
      Так оно и есть. Из окна стоящего по ту сторону прибрежной дороги недостроенного коттеджа, еще одного шлакоблочного крысиного чуда, выглядывает какой-то малый. Объектив его фотоаппарата играет яркими солнечными бликами. Организм Кизи вырабатывает адреналин для очередного побега, однако Пейдж бросается через дорогу к коттеджу, причем с видом, не оставляющим сомнений в том, что владелец коттеджа - именно он, и вскоре следом за ним туда направляется Бэббс.
      В коттедже они обнаруживают мексиканца с виду лет тридцати с небольшим, одетого как типичный коммерсант - металлического цвета костюм, белая рубашка и галстук.
      - Интересно знать, какого дьявола ты тут торчишь? - говорит Пейдж.
      - Привет, амиго, - отвечает парень, ничуть не смутившись. Говорит он по-английски. - Я думать, может, купить этот дом. Вы любите здешний пляж?
      - Да! Да! Именно! Именно! Именно! - говорит Бэббс. Напускная дружелюбная ухмылка Бэббса достигает такой силы воздействия, что парень на миг теряет самообладание, но тут же вновь собирается с духом.
      - Да?
      - Да! Да! Именно! Именно! Именно!
      - Да. Я рад. В таких вещах я любить мнение других людей. Ну ладно... пока, амигос! - и он направляется к выходу.
      - Пришли нам снимки, если они выйдут нормально,- говорит Бэббс.
      - Снимки?
      - Да! Да! Именно! Именно! Именно!
      - Какие снимки?
      - Наши. Мы любим фотографироваться. У нас уже целый альбом. Мы любим снимать с к р ы т о й к а м е р о й, понимаешь? Готов спорить, что и у тебя такие снимки найдутся.
      - Да. - Выражение лица у мексиканца весьма задумчивое. - Вот что, друзья, наверно, вы можете мне помочь.
      - Да! Да! Именно! Именно! Именно!
      - Я из мексиканской Военно-морской разведки, и, наверно, вы можете помочь... нам. У нас есть сведения, что в здешних водах действовать русские подводные лодки.
      - Под-вод-ные лод-ки! - произносит Бэббс в полнейшем напускном изумлении.
      Некоторые из Проказников собрались перед ла каса гранде понаблюдать, как Бэббс, Пейдж и мексиканец выходят из крысиного коттеджа.
      - Да, - говорит мексиканец. - У нас есть сведения, что эти подводные лодки ночью плавать у самого берега, в этих самых водах. Вы ничего такого не замечать?
      - З а м е ч а т ь! - говорит Бэббс. - Клянусь Богом, з а м е ч а т ь! Приезжай как-нибудь ночью! По ночам их тут просто адское количество, уснуть невозможно от сигнальных огней. Они светят прямо в окна и страшно мигают, это явно зашифрованные ш п и о н с к и е с и г н а л ы. Ш п и о н с к и е. Но мы с этим покончим. Над этим у нас серьезно торчит не одна светлая голова. Хотя бы вот этот парень, - он показывает на Пейджа, продолжая без умолку рассказывать о неслыханно беззастенчивых действиях русских подводных лодок в здешних водах, а в это время через дорогу к ним направляется Кэссади, он подбрасывает на ходу свою кувалду с одним оборотом, с двумя и тремя, заставляя ее выписывать в воздухе восьмерки, ловя ее за спиной и тому подобное, но ни разу при этом на них не взглянув. Кэссади берет кирпич, устанавливает его на заборе, футах в пятнадцати от мексиканца, не произнеся при этом ни слова и даже не повернувшись в их сторону, непрерывно подергивая руками и дрыгая ногами в ритме своего внутреннего Джо Кьюбы. Затем он вновь удаляется на ту сторону дороги.
      - Да,- говорит мексиканец.- Пожалуйста, можно попросить вас вот о чем? У нас есть донесение о том, что один из этих русских мог высадиться с подводной лодки на берег. Рост примерно пять футов одиннадцать дюймов... мускулистый... на вид около тридцати лет... у него... светлые волосы, волосы виться, на макушке иметь маленькая лысина... Вы не видеть похожий человек?
      - О д и н из этих русских! - восклицает Бэббс. Ты бывал в Съестном Ряду?
      - В Съестном Ряду?
      - Да! Да! Именно! Именно! Именно! На рыночной площади. На рыночной площади только и слышишь, что русскую речь. Русских там пруд пруди. Это уже д а в н о всем известно, старина!
      Мексиканец наклоняет голову и сквозь темные очки пристально смотрит на Бэббса, точно пытаясь поместить его в фокусе...
      ...и именно в этот момент...
      ФИИУУФИИУУФИИУУФИИУУФИИУУФИИУУ
      ...Кэссади, стоя в двадцати футах от них на той стороне прибрежной дороги, запустил, хорошенько раскрутив, свою четырехфунтовую кувалду, и та, вращаясь, как кривой мексиканский нож, превратила в ничто установленный на заборе кирпич - в пятнадцати футах от мексиканца.
      - Да, - говорит мексиканец. - Спасибо, друзья.
      После чего он поворачивается, торопливым шагом удаляется по дороге в сторону своего седана, садится в него и убирается восвояси.
      На следующий день, однако, этот типчик вновь вприпрыжку прохаживается вдоль прибрежной дороги, и Бэббс выходит ему навстречу.
      - Амиго! - говорит мексиканец. - Ну как, видеть сегодня русских?! сияя при этом широченной ухмылкой, точно желая сказать: мы-то с тобой в курсе, приятель, что это просто удачная шутка.
      Тогда Бэббс взвешивает все за и против и говорит, пойдем, мол, в полинезийский ресторан, там все и обсудим. Как мужчина с мужчиной.
      Мексиканец не возражает, и они направляются в город, в полинезийский ресторан. Что ж, по крайней мере, удалось увести этого типа подальше от ла каса гранде. Кизи учитывал такой вариант и готов был уносить ноги в одной из машин. Он мог бы скрыться и в джунглях, но джунгли - сплошная бредятина. С другой стороны, дорога из города тоже не подарок. Если кольцо вокруг него и вправду сжимается, то Трасса 15 наверняка перекрыта, и ему ни за что не выбраться. Ну ладно, в любом случае из ла каса гранде надо валить. И они со Стоуном садятся в машину Стоуна и едут на обрывистый берег, а по дороге для более глубокой оценки ситуации делают по паре затяжек.
      Остановившись на берегу, они смотрят вниз на гниющий красный прилив. Едрючий красный прилив. Они со всех сторон обмозговывают ситуацию, и Кизи принимает решение: нет смысла ни бежать в джунгли, ни прорываться сквозь дорожный заслон. Это и х игра, игра в "полицейских и воров". Это и х фильм, а свой фильм они знают вдоль и поперек, о н и знают, чем он кончается, знаем, чем он кончается, и м ы. После развеселой погони торжествует справедливость, и в последней части Беглец, в ужасе от своей наркоманской жизни, жрет навозную пыль. Единственный выход - превратить этот фильм в фильм Проказников и вообразить, что в фильм Проказников попал этот металлический типчик. Некому ведь прибежать жаловаться - мол, фильм, мамочка, стал неитересный, слишком он стал, мамочка, ж и з н е н н ы й. Надо верить в провозглашенные принципы, майор, надо верить!.. иначе сядешь в лужу, и никто тебя не услышит... Они заговаривают о виденных ими фильмах про Беглецов, где Беглецам удается взять верх, и в памяти у них всплывает "Касабланка", картина с Хамфри Богартом. Богарт во время второй мировой войны скрывался в Касабланке, в марокканской пустыне, где держал ресторан и оказывал пособничество борцам Сопротивления из Европы, а фэбээровец вроде нациста или французского вишиста, короче, коп-злодей, заявляется к нему и устраивает допрос.
      - С какой целью вы приехали в Касабланку? говорит он.
      - Я люблю море,- отвечает Богарт.
      - Здесь нет никакого моря, - говорит коп-злодей. Мы в самом центре пустыни.
      - Да? - удивляется Богарт. Значит, меня неправильно информировали.
      Он самый! Фильм! И Стоун с Кизи едут к Бэббсу и мексиканскому типчику в бар полинезийского ресторана.
      Мексиканец с Бэббсом времени даром не теряют. На столе стоят шесть или восемь бутылок пива, а пьяный и весьма экспансивный мексиканец, бурно жестикулируя, настоятельно просит их сесть за стол и возобновляет разговор. Он интересуется именем Кизи, и Кизи говорит: "Сол Альманде". Бэббс уже назвался липовым именем, а Стоун объявляет, что он из журнала "Эсквайр". Мексиканец с таким видом изучает полученный Стоуном от "Эсквайра" расходный чек, словно документ в высшей степени сомнительный. Затем он вытаскивает из внутреннего кармана пиджака бумажник, раскрывает его и демонстрирует большую бляху, на которой стоит цифра "1".
      - Что это? - спрашивает Бэббс.
      - Это?! Я - агент нумеро уно!
      - Тай-ный А-гент Но-мер О-дин! - произносит Бэббс.
      - Да! Да! Именно! Именно! Именно! Именно! подтверждает Агент Номер Один, запрокидывая голову и бросая косой взгляд на Бэббса. Ни дать ни взять помесь Зорро и Нерона.
      Затем он окунается в историю своих знаменитых клиентов.
      - В Мехико приезжать Элизабет Тэйлор? Си. Это моя клиентка. Я с ней близко знаком. Си. Я ходить к ней в отель, а там столько ее людей... Уххх... - как бы желая сказать, что они вряд ли представляют себе, сколько у нее людей, он поднимает руки и прижимает подбородок к ключице, ...столько официальных лиц, и каждый чемто занят, даже в коридоре, а один, здоровенный такой марикон...- это значит педик, - ...он мне и говорит:
      "Никто не входить! Никто!" - "Ага, никто",- я ему говорю. Здорове-е-е-енный такой марикон. Я их сразу распознавать. Их сразу видно, этих мариконов. Кохинас у них не больше фасолинки, это и по лицу видно, и по голосу... они мягкие, как дерьмо, эти мариконы...
      "МАРИКОН!" - я ему говорить.
      А он и давай визжать, то-о-о-оненько так!... понятно?.. как струйка воды.
      "С ДОРОГИ, МАРИКОН!" - Войдя в раж, Агент Номер Один едва не падает с кресла, глаза его едва не выпрыгивают из темных очков, он вскакивает, точно через него пропустили тысячу вольт.
      Потом вновь опускается в кресло.
      - Да-а-а-а, - произносит он очень тихо и улыбается так, словно намерен сейчас отойти ко сну. Слушая его рассказ, так и видишь, как марикон падает духом, тает, растекаясь студенистыми капельками, и открывает дверь в покои мисс Тэйлор.
      Агента Номер Один уже не остановишь. Подвиг за подвигом рождается в его воспаленном мозгу. Да, он загнан в угол, как крыса, но и им он спуску не даст. Прежде чем его успевают изрешетить пулями, он выхватывает револьвер и стреляет, всего о д и н в ы с т р е л, амиго, с них достаточно. Эти сукины дети думать, они оставлять его в дураках и снимать свой фильм, а он свой фильм уже снял и теперь поджидает их, как ведерко под краном, - и так далее.
      Как ни странно, но среди его потрясающих клиентов нет ни одной знаменитости. Все задания его связаны с марихуаной, а значит - почти всегда с американцами. Да.
      В конце концов он достает свой фотоаппарат и каждого по очереди фотографирует.
      Кизи говорит:
      - Приходи к нам завтра вечером в гости. Будет много народу.
      - К вам в гости?
      - Ага, завтра у нас будет прощальная вечеринка.
      - Прощальная?
      - Ага. Мы уезжаем из Мексики - возвращаемся в Калифорнию и по этому поводу устраиваем прощальную вечеринку.
      - Ну что ж, спасибо, амиго. Я приходить.
      Так начался первый мексиканский Кислотный Тест.
      Агент Номер Один отнюдь не был самым блестящим копом обеих Америк, и все-таки в самом деле настала пора прощаться со старушкой Мексикой. Пришло время запустить Фильм из всех проекторов. И заводить автобус. Новая фантазия заключалась в том, чтобы сесть в автобус и ехать; странствовать по Мексике, устраивать Кислотные Тесты и находиться в а в т о б у с е, при запущенном на все обороты фильме Проказников.
      Они провели Тест в Мансанильо, во дворе Крысиной Лачуги Бэббса, под эгидой "Вегетарианской кухни". Тест был довольно скромный, и приглашены на него были все случайно оказавшиеся в округе торчки. "Благодарных Мертвецов", конечно, не было, и поэтому они дали десять монет латинскому ансамблю из полинейзийского ресторана, чтобы те приезжали играть в перерывах у себя на работе. В остальное время Проказники обеспечивали музыку сами, размотав все свои фантастические бухты проводов, с Гретхен на органе, с кинофильмами, светом и всем прочим. Всю ночь полыхали зарницы, что было как нельзя кстати, а Проказники-музыканты извлекали из своих инструментов резкие и странные китайские звуки, оглашая крысиную преисподнюю электронным воем. Не было только Агента Нумеро Уно.
      Кизи и в самом деле надеялся, что этот малый придет. Он был безумен как раз настолько, чтобы вписаться в Фильм. Он представлял собой живое воплощение фантазии. Во всяком случае, лучше уж ему было собирать факты для своего потрясающего послужного списка здесь, чем скрываться среди кокосовых пальм, распаляясь и готовясь обрушить на них всю свою сокрушительную полицейскую фантазию. Что ж, в таком случае они пойдут прикалываться и музицировать на берег красного прилива.
      Вновь пришли и заиграли полинезийские музыканты. Прикалываться под латинские синкопы было одно удовольствие. Потом - короткое затишье, и вдруг - что за чертовщина...
      HOY! PRONTO!
      ...писклявый голос с противоположной стороны Крысиной Лачуги. Где-то я слышал уже этот крик, а, Космо?
      HOY! PRONTO!
      И все поворачиваются в ту сторону и затихают в предчувствии налета. Очередного налета в катавасии с мексиканским арестом. Ладно, налет так налет - посмотрим, как Федералес будут воплощать в жизнь свою фантазию под музыку марьячей, которые сбиваются на высоких нотах и вновь пытаются с ними совладать, подпрыгивая в гневе и сверкая золочеными окурками и золотыми звездами в зубах
      HOY! PRONTO!
      Входите же, ребята, у нас тут просто прикольный кошачий концерт...
      ...и из-за угла появляется всего лишь владелец полинезийского ресторана, злой как черт, потому что перерыв уже давно кончился, а его ансамбль застрял у этих полоумных, у него ведь и без того хватает проблем в сплошной красноприливной хандре, чтобы заниматься еще и этими бездельниками.
      HOY! PRONTO! - непрерывно орет он. - Пошевеливайтесь! Быстро на работу, подлецы! - пинками, точно стадо баранов, гоня их прочь, подальше от исступления, царящего в вегетарианском ресторане.
      HOY! PRONTO!
      Сполохи прикольных зарниц вполне вписываются в общее безумие, и это добрый знак. Фильм продолжается.
      На следующий день, так и не дождавшись от Агента Номер Один ни словечка, ни поступка, Проказники во всей красе выехали из Мансанильо на автобусе в сопровождении немногочисленного каравана легковушек. Они направились в Гвадалахару и в одном из тамошних ресторанов устроили Кислотный Тест. Тест занял два вечера, и каждый вечер туда являлся в сопровождении шикарной девицы элегантный мексикано в белоснежной мексиканской нижней рубахе, облегающей крепкий брюшной пресс, и каждый раз они оставались до самого конца, хотя кислоту и не принимали. Они лишь улыбались, танцевали и казались весьма довольными. Как выяснилось, это был шеф местной сыскной полиции. Мы не одни.
      Автобус, нагруженный аппаратурой для Кислотных Тестов, переехал в Агуаскальентес. что в трехстах шестидесяти четырех милях к северо-западу от Мехико. Агуаскальентес расположен на высоте шесть тысяч футов, в тьеррас фрескас с райским климатом в конце лета, довольно причудливый город над разветвленной сетью туннелей, построенный... неизвестным племенем... Проказников во временном искривлении, много тысячелетий тому назад. Внезапно Сэнди охватил безмерный восторг. Свой мотоцикл он погрузил в автобус. С каждым днем он набирался сил и здоровья, все больше втягиваясь в мексиканское приключение.
      - Минеральные источники! - сказал Сэнди. - Вы должны их испробовать! Купание в теплых успокаивающих минеральных источниках, пропитывающих каждую косточку раем позднего лета - ч и с т о п л о т н о с т ь с р о д н и п р а в е д н о с т и. Ради агуаскальентес и были, камень за камнем, сотворены эти тьеррас дель фуэго, райский уголок в заоблачных высотах.
      Горянка слушала все это и понимала: ничего не поделаешь. В Агуаскальентес они проторчат до конца дня. Если и было что-то, против чего Кизи не мог устоять, так это перспектива долгого расслабления в теплой воде. В любое время он сиживал в теплой ванне не меньше часа, а в благодатном Агуаскальентес вполне мог просидеть и три часа, и четыре.
      Короче, Кизи и большинство Проказников удалились и едва ли не с головой погрузились в теплые источники. Хейджену было поручено остаться присматривать за автобусом и аппаратурой для Кислотных Тестов. Сэнди отправился кататься на мотоцикле.
      Вскоре Сэнди вернулся к автобусу. Выглядел он просто блестяще и весьма внушительно. На нем была светящаяся оранжевая куртка, светился оранжевой краской и мотоцикл, а сам он казался крепко сбитым и полным сил. Сэнди поднялся в автобус, прошел в салон и через минуту вышел оттуда с большим "Ампексом" в руках.
      - Зачем ты его взял? - спрашивает Хейджен.
      - Для испытательного пробега мне нужно загрузить мотоцикл чем-нибудь тяжелым,- говорит Сэнди.- В Нью-Йорк я повезу кучу всякого хлама и хочу выяснить, какой вес выдерживает на ходу эта железяка.
      - Ну... даже не знаю,- говорит Хейджен. - Что-то здесь не так, старина. Вообще-то аппаратуру Проказников нельзя выносить из автобуса. Ты же знаешь, что говорит Вождь.
      - Да я и не в ы н о ш у, -говорит Сэнди. - Я просто хочу проехать с ним несколько кварталов и посмотреть, можно ли с таким грузом управлять мотоциклом.
      Все это время Сэнди привязывает громадный аппарат к заднему сиденью мотоцикла. Он такой громоздкий и тяжелый, что кажется, Сэнди и десяти миль с ним не одолеть.
      - По-моему, ты не должен этого делать,- говорит Хейджен.
      - Сейчас вернусь. - говорит Сэнди - и мотоцикл с придавленной к земле задницей резко срывается с места.
      Проходит час, другой, а он не возвращается. Хейджена охватывает беспокойство. Потом появляется Кизи, он уже принял водные процедуры. "П о е х а л и!" - говорит Кизи. Ему сразу все ясно. Роковой "Ампекс", который Сэнди выклянчивал больше года тому назад. Этот сукин сын с в а л и л.