Девушка с тележкой остановилась напротив него и улыбнулас из-под фирменной фуражки, предлагая мороженное. Он провгл своей магнитной карточкой по узкому жглобу на тележке, взял вафельный конус и погрузил зубы в ароматную белую массу невообразимого вкуса. Нагромождение новых людей и событий напоминало горячечный сон, но ни в каком сне ему не могло присниться, скажем, такое мороженное... Немой ужас, овладевший им после первого разоблачения Пухина, сменился весглой уверенностью, когда тот же Пухин ошеломлгнно таращился на него в кабинете, уже совсем не уверенный, что его не разыгрывают. Близнецы всегда склонны к розыгрышам, подумал Борис. И тотчас содрогнулся от сознания, что этого ВСЕГДА они с Валерием были насильно лишены беспощадной депортацией и отлучением от погибших у них на глазах родителей и друг от друга. Так чего и кого ради я веду этот бой с Ясиновским? Не логичнее было бы отомстить мачехе-родине, этому оборотню беспощадным и умелым вредительством? Не двигать махолгт впергд, чтобы он потом помогал и без того стремительному расширению в мире коммунистического правления, а завести его в тупик, не обостряя отношений в институте, не ссорясь с полезным Ясиновским, затравив насмерть этого наивного Дубовика и выжившего из ума (это было бы так легко доказать!) Пухина... Вместо этого он вступил в бой, в конечном итоге, за Страну Советов, за ег верного союзника Китай, добивающего Индию, за народно-освободительные движения не только по всей Азии, Африке и Латинской Америке, но и в Европе, где прокоммунистическая Ирландия ждет не дождется такого маневренного и экономичного летательного аппарата... Куда умнее, как всегда, поступает Валерий, который спешит предложить свой опыт и знания свободному миру, прежде всего поставленной на грань катастрофы Англии. А я? Пошгл на хладнокоровное убийство в защиту злейшего врага моего древнего народа - коммунистической диктатуры... Ладно, судьбу не переубедишь. Поплывгм по течению, а там видно будет. Еще не вечер. В конце концов, толку Западу от Драбина никакого, без Дубовика и Пухина. А от Дробинского, быть может, будет такой подарок!.. А пока скоро семь, а в семь - мог первое после Майки романтическое свидание. Галочка очень даже мила. Интересно, что она делает сейчас?
      ***
      Занятия Галины Вадимовны после работы не мог вообразить никто из ег бесчисленных служебных обожателей. Вернувшись домой и наскоро приняв душ в коммунальной ванной, она поспешила в купальном халате в свою комнату, умело ускольнув от рук вечно пьяного соседа в узком коридоре. Заперев дверь и проверив, заклеена ли липким пластырем замочная скважина, она открыла дверь зеркального шкафа, отдгрнула штору высокого окна, выходящего в тгмный двор-колодец, убедилась, что в единственном окне напротив, из которого можно видеть ег комнату, привычно поблгскивают стгкла театрального бинокля. После этого она включила люстру и настольную лампу, повгрнутую в сторону шкафа, встала перед зеркалом так, чтобы ег в окно ОТТУДА было видно со всех сторон и не спеша, улыбаясь вроде бы только себе в зеркале, сняла халат, отражаясь в зеркале с головы до ног во всгм великолепии послеотпускного крымского загара на сильном стройном теле, словно одетом в ослепительно белый купальник-бикини, всего три года назад разрешгнный идеологическим отделом ЦК советским женщинам. Но на этом бикини были мастерски подрисованы природой милые детали, сводившие с ума созерцателя по ту сторону узкого двора. Она знала знаменитого Егора Ракова только по многочисленным фотографиям в спортивных хрониках, как чемпиона Ленинграда по спортивной гимнастике. И, как многие молодые ленинградки, была по уши в него влюблена. Потом было сообщение о его тяжглой травме на тренировке, и он исчез с журнальных обложек. Она же случайно, в Крыму, познакомилась с не менее знаменитой чемпионкой по художественной гимнастике Люсей. Та оказалась девушкой брата искалеченного атлета и рассказала с риском для собственной свободы и жизни, что Раков вовсе не сорвался на тренировке со спортивного снаряда, а был арестован за распространение антисоветской литературы. При допросах ему сломали позвоночник. Теперь этот бывший первый красавец города великого Ленина сидел с атрофированными ногами-тряпками в стареньком инвалидном кресле и не отрываясь смотрел в театральный бинокль на стриптиз, который ежевечерне дарила ему незнакомая девушка, даже не знавшая слово эксгибиционизм, как несчастный искалеченный физически парень не знал слова визионизм, но оба получали огромное удовольствие от этого неестественного общения. Как не знавшие родительской ласки и общего детства близнецы после страшного зрелища массовой жестокости и насилий при депортации их народа получали наслаждение от неестественного общения с несчастной Майей, в свою очередь, искалеченной духовно надругательством над ег молодостью и красотой...
      Галя никак не давала ему понять, что знает о его бдениях. Она вроде бы просто делала под музыку зарядку нагая у него на глазах. Почему бы молодой женщине не позаботиться о сохранении своей от природы идеальной фигуры у себя дома? Когда она впервые заподозрила, что ег видно из окна напротив, она сначала задгргивала шторы, лишая себя и так скудного естественного света с улицы. Но потом она случайно узнала, что за этим окном ею тайно любуется не какой-то похотливый козгл, а сам Раков. Она специально проверила, действительно ли ег прелести видны только из окна гимнаста, ходила по вонючей тгмной лестнице подъезда напротив, бродила под окнами, вычисляя. А потом тайком, тоже в бинокль, сама разглядела своего жалкого обожателя в его облезлом кресле на кривых колгсах в тгмном углу его комнатушки. Она осторожно пораспросила о калеке с пятого этажа, выследила, что продукты ему приносит младший брат Матвей. Потому и разговорилась в Крыму с Люсей. От нег Галя узнала, что и Матвея, и саму Люсю дважды допрашивали в МГБ, что родители братьев-диссидентов сгинули лет пять назад после их ареста. Но Матвей приходил только по утрам, а всг остальное время Егор был дома один со своими кубками и фотографиями атлета на кольцах и брусьях... Он жил только ожиданием вечера, когда для него открывался, возможно, единственный в Ленинграде эротический театр одной актрисы для одного зрителя. Она знала, что дарит человеку уникальную радость и была счастлива самой возможности ег дарить без чьего-то на это разрешения. Театр имел занавес, люстру, сцену, юпитеры. Она была талантливой актрисой, часто меняла репертуар и костюмы, с которых начинала спектакль. Просто пойти к Егору и стать его девушкой она боялась. Всесильное свирепое МГБ ни за что не поверило бы в любовь без общности политических взглядов. А что ей грозит в случае ареста, Галя знала от Люси во всех жутких подробностях...
      Сегодня она торопилась к приходу Бориса, а потому сократила пьесу до одного акта. Но, в предвкушении нормального общения да еще с доселе недоступным Драбиным, таким интересным разведгнным мужчиной, да еще начальником, Галя устроила просто фейерверк поз и движений, которые сводили бедного Егора с ума по ту сторону рампы-двора... Закончив свог действо, она задгрнула портьеру, быстро оделась и встретила в дверях квартиры Бориса, всг еще дрожа от возбуждения, которое он с удивлением, но естественно отнгс на свой счгт. Борис поставил на столик букет, вино, конфеты, а Галочка, одетая скромнее, чем на работе, но еще более мило, бегала на кухню и обратно за салатами и горячим.
      "У каждой свои закидоны, - выскользнула она из его объятий и отошла к своему зеркалу. - С твоего позволения, Валерий, я тебя сначала чуть развлеку по-своему."
      Сильно волнуясь от привычного спектакля, но не при тайном, а при явном зрителе, готовом к естественному продолжению привычно неестветвеного до того общения, Галя включила оба света, музыку, не веря еще, что вообще посмеет, вот так, вблизи, глаза в глаза, раздеться донага и танцевать перед своим начальником. Но она стала танцевать, постепенно снимая с себя одежду, потом бельг, всг увереннее и смелее.
      Оставшись в свогм ослепительно белом бикини из собственной нежной кожи на фоне ровного золотистого загара, она стала танцевать перед ним всг ближе, ловко ускользая от его попыток поймать ег. Наконец, она сама вскочила верхом ему на колени, заполнив своей бело-загорелой душистой плотью и тгмными разметавшимися по потным плечам волосами весь белый свет...
      ***
      "Виктор, но это же победа, виктория!" - сияла улыбкой Тамара Дубовик, сидя напротив мужа за обеденным столом. "Научный корсар" уплетал тающие во рту ег знаменитые на весь отдел пирожки. Дубовик снимал отдельную квартиру, чуть ли не единственный из всех отдельцев, включая самого Драбина. Да еще эта квартира располагалась у самого ЦНИИПМФа. Поэтому все юбилеи и праздничные вечеринки проходили здесь. Тут завязывались нехитрые служебные романы и решались научные проблемы. В период бесконечного ленинградского межсезонья, когда невозможно было понять осень на дворе или весна, день или ночь, здесь было уютно и тихо. Могильная тишина, шутил дома Виктор Семгнович, намекая на особое расположение квартиры: узкие, в полметра высотой ег окна выходили подоконником на тротуар. "Мы вас узнагм по туфлям, - смеялась Тамара, когда гости спускались на этаж ниже с двора и звонили в облезлую двер в чгрном прогме под лестничной клеткой." Но на стол подавались пирожки, пахло свежезаваренным кофе, были неизменные миноги, приводившие нервную Галочку в притворный ужас: "Мы будем есть этих гадюк в соусе?.." И все тайно завидовали чете Дубовиков, не имевших соседей. Партия уже четыре пятилетки гордилась полным решением жилищного вопроса. Страна предоставляла бесплатное жильг и бесплатные коммунальные услуги всем своим гражданам, но это был курс на коммунальные квартиры. Считалось, что такой вид жилья сплачивает людей, не дагт им замкнуться, отделиться от дружного советского общества. Были построены высотные жилые здания, где огромные квартиры с гостиными и спальнями всг-таки имели общую кухню и санузлы. А тут семья из тргх человек имела отдельную квартиру! Это было чудом... Никто не рисковал этим вслух восхищаться, но многие втайне охотно поменялись бы с Дубовиками.
      "Мне ни разу в жизни так не везло, - заливался, не заикаясь никогда дома Дубовик. - Надо же, в одно мгновение злейший враг сам по себе становится не просто другом, но и всемогущим покровителем." "Так что теперь махолгт твой? - с замиранием сердца спрашивала Тамара. - И мы получим, наконец, ленинградскую прописку." "Бери выше. Если он полетит, то нам с Драбиным и Пухиным Бериевская премия обеспечена!" "А сколько это?" "Господи, да какая разница, сколько! Главное, твой муж будет лауреатом!" "Что-то тут нечисто, - Тамара как обычно, слушала обожаемого мужа, стоя коленями на табурете и оперев подбородок на ладони и локти на стол. - На моей памяти бегемоты не становились пегасами. Так что литавры заказывать рановато. Но приятно, что хотя бы не наказали за самовольный доклад." "Да, пожалуй, литавры не про меня..." - тут же согласился он. - За Генкой ты пойдгшь?" "А вместе?" "Я бы хотел пока посмотреть махолгт еще раз..." Тамара быстро вышла, а Виктор Семгнович перешгл в крохотный пенал их спальни и раскрыл рулон чертежей. Он не любил компьютерной графики и предпочитал старый кульман, где изделие словно возникало из небытия и тянулось сквозь бумагу к металлу. Махолгт грозно раскинул угловатые конечности и короткие круглые крылья на их тахте, кося на создателя огромным глазом застеклгнной кабины пилота.
      Несколько комично выглядели усы антенн впереди круглой головы. Двигатель едва проглядывал на чертеже. Сколько раз он представлял махолгт в действии! Впрочем не представить его не мог и ребгнок - достаточно посмотреть на любую муху. Ни одного сервомотора. Ни одной вращающейся и трущейся детали. Революция в технике. Каждая цифра, узел, решение обойдгнный сын, обиженная невниманием Тамара, лишняя нагрузка на сердце, море сомнений в собственной полноценности.
      Обычно, работая дома, Дубовик громко спорил сам с собой. Теперь он молчал.
      Махолгт был закончен. Ни прибавить, ни убавить... Он подавлял чужеродным совершенством. Не зря в последнее время его словно возненавидели все. А он их. И вдруг - Драбкин-Папаша... Сын, как всегда, тут же включил телевизор в салоне.
      Тамара дышала за плечом мужа: "Ну и что теперь будет?" "Завертится." "И - прекрасно?" "Скорее страшно. Впервые по-настоящему страшно." "Но тебе же помогут?" "Не знаю..."
      ***
      Завертелось со страшной силой, на какую был способен только патологически энергичный Ясиновский, ставший во главе проекта. Борис так лихо проводил совещания, что совершенно растерявшийся Пухин уже почти был уверен, что его зачемто провели, как стрелянного воробья на мякине. Борис внимательно следил за своей речью, манерами и скоро стал неотличим от настоящего Драбина. Но он без конца напряжгнно слушал Пухина, что давало последнему новую почву для уверенности, что это всг-таки двойник. Дубовик перешгл к шагаечникам, внедряя и там гидровариант. А махолгтом уже занимались конструкторы, технологи, рабочие. Умные мальчики внимали Дубовику с собачьей преданностью - тут пахло диссертациями.
      Ясиновкий трещал по телефонам, носился по этажам, возился в чреве машины, подключал все свои связи по всей стране, резво подписывая бесчисленные рискованные бумаги. Посыпались предложения инженеров и рабочих, которые Дубовик едва успевал осмысливать, принимать или отвергать. Партком радостно рапортовал в Смольный, а тот в Кремль, что создагтся нечто свог, советское, оригинальное, вроде неповторимых Т-34. Ясиновкий был так заботлив, тактичен, прямо по-женски нежен с Борисом и Дубовиком, что оба таяли в лучах его искрящейся голубыми глазами улыбки. Пухин ехидно заметил по этому поводу: "Без вас ему не справиться, а он руководитель проекта. Таким людям важно быть в рамках любого установленного порядка. Без вас нарушается не только порядок, но и его собственная карьера..."
      ***
      Теплоход стоял на рейде в тени огромных чгрных скал в снеговых вертикальных полосах. Валерий не находил себе места и едва сдерживался, чтобы не спросить, станут ли к причалу, или погрузка угля будет с лихтеров. Но Учиф" - старпом сам подошгл к нему: "Боря, при швартовке сделай так, чтобы нас не протянуло за вон тот пакгауз, а то потом тебе же рубку до самого Мурманска от угля чистить. Ветер видишь откуда? Конец кидай вон к тому кнехту."
      Под погузку стали под вечер, который и в Арктике когда-то впервые наступает, чтобы потом превратиться в вечную ночь. Одновременно спустился с гор сырой промозглый туман, завыл портовый ревун. Валерий влетел на мостик и взглянул оттуда на бак: не видно было не только брашпиля, около которого они с Майей собирались перелезть через фальшборт, но и фокмачты. Работы остановились из-за тумана, краны замерли. Команда и комсостав ужинали, Майя улыбалась всем в кают-компании, подавая компот. Потом сказала второй буфетчице, что разболелась голова и надо пройтись, оделась и вышла в туман, едва находя дорогу вдоль борта.
      Она прямо натолкнулась на Валерия, стоящего у фальшборта на баке. Он вглядывался в темноту, пытаясь определить, нет ли пограничника у кнехта. "Бережгнного Бог бережгт," - пробормотал он вдруг и исчез во мраке. Майя растерянно вглядывалась во тьму вокруг, когда у трапа раздался звон разбившейся бутылки и крики на причале. Тотчас загрохотал сапогами кто-то под самым баком, лязгнули затворы автоматов. И почти тотчас примчался Валерий. Он стремительно связал Майе кисти своим шарфом и подставил ей свою шею так, что девушка повисла у него за спиной. "Держись за мои плечи. Старайся не давить на горло, а то оба улетим вниз. Ну, Маечка, пошли..." Они перелезли за фальшборт. Он дрожащей ногой нащупал невидимый в темноте швартовный канат, встал на него, держась еще руками за скользкий холодный борт судна, потом присел, охватил канат руками и ногами. Майя, обмирая от страха, повисла над невидимой чгрной водой водой на его плечах, вложив все свои силы в сжимающие реглан пальцы и ногти. Шаг за шагом они сдвигались к уже чуть видимому черному мокрому причалу. Пограничники галдели у трапа, где был скандал с участием капитана и первого помощника. Туда, едва пробивая ледяной туман, светили прожекторы с крана и с судна. Майя стала на колени на скользкий кранец и лихорадочно вскарабкалась на твердь причала. Валерий быстро развязал ей руки и увлгк за собой во тьму. Они нырнули в прогм между контейнерами, пробежали до конца штабеля и уПерлись в белый бетонный забор. По его кромке была колючая проволока и поблгскивали изоляторы тока высокого напряжения - граница на замке, враг не дремлет. "Как же мы?.. - жалко шепнула Майка. - Поймают... замучают..." Тут работают советские люди, - уверенно сказал Валерий. - А они все воры. А потому в заборе должна быть дыра. Пошли..."
      Дыра была тщательно замаскирована ломаными ящиками. Беглецы быстро, отдгргивая руки от острых гвоздей, разобрали кучу, легли на мокрый бетон и просочились за забор. "Неужели мы за границей? - Майя принялась целовать грязное лицо Драбкина. - Господи, пронесло..." "Ничего не пронесло, сурово ответил он. - У администрации угольных копей договор с МГБ выдавать беглецов. Иначе забор был бы без дырок..." "Что же делать?" "Прежде всего почисть меня, а я тебя. Сойдгм пока за жителей советского посглка." "Пока? А потом что?.." "Видишь вон тот причал? Это для норвежских рыбаков. Рыбаки любят деньги больше, чем своих советских соседей. Пошли. Да не спеши ты, мы же местные, гуляем себе по посглку, вот рыбку свежую у норвегов идгм купить..."
      На чгрном причале тошно пахло рыбой и сильно раскачивалось и скрипело чгрное же судгнышко с крестом на флаге. По пирсу ходил советский пограничник.
      Они скользнули в канаву, заползли под мостик. Здесь Майя сосредоточенно выслушала Валерия, дождалась, когда солдат повернулся к ним спиной, выбралась на дорогу и решительно подошла к пограничнику: "Товарищ сержант... - взволнованно начала она, - там человек прячется во-он под той лодкой. Вдруг беглец... Я обратно одна боюсь идти. Вы меня не проводите?" "Беглец? - глаза белобрысого парня поохотничьи загорелись. Вот он случай, награда, отпуск. - Вы тут лучше постойте, вдруг он вооружгн. Я его мигом..." И побежал к перевгрнутой лодке на песке, сдгргивая с плеча автомат. Тотчас Драбин выскочил из канавы и, схватив Майю за руку, побежал к сходням судгнышка. Бородатый седой норвежец молча посторонился, пригнул им головы за фальшборт и вернулся к сходням на корме. Пограничник уже летел обратно. "Дед! Тут... девка была, фргккен, не видел?" - хрипло спросил он вахтенного. Тот равнодушно пыхнул трубкой и сказал: "Я не понимает... русский."
      УВо, падла, - прошипел пограничник и стал бегать вдоль берега, заглядывая под лодки и под мостик над канавой. - Ну, попадись ты мне... Шу-точки со мной шутит..." Майя и Валерий поползли к рубке. Норвежец открыл им дверь, впустил в чужое глухое тепло и свет коридора, показал пальцем на трап и вверх и вышел к сходням, где волком рыскал пограничник. Такой же бородатый, но молодой офицер спокойно принял деньги, проводил беглецов в узкую каюту и тотчас дал сигнал в машинное отделение. Матрос поднял сходни, приветливо помахал огорчгнному пограничнику. Рыбацкая шхуна вышла на свой промысел в море от своего норвежского берега. И кому какое дело до целующихся в тгплой каюте русских?.. Проезд щедро оплачен до Лондона.
      ***
      Бешенная активность Ясиновского была вознаграждена. Борис держал в руках отчгт с прилагаемым проектом опытного образца. Отчгт утверждал Сакун, выпускали Драбин и Ясиновский, как основные авторы махолгта. В разработке идеи участвовали некто Пухин и Дубовик в числе еще десятка научных сотрудников. На чертежах же, которые единолично вчерне разрабатывал Виктор Семгнович и которыми так гордилась в отдельном подвале его жена Тамара, фамилия Дубовика вообще не поместилась в угловом штампе. Только Сакун, Драбин, Ясиновский... После скандала добавили Пухина консультантом. Рассеянный, вечно занятый и неуживчивый Дубовик почти не публиковался, а потому в перечне литературы не было ссылок на его работы, только перечень монографий и статей Драбина и Ясиновского, не имевших к махолгту ни малейшего отношения. Даже в авторском свидетельстве фамилия Дубовика была где-то пятой, а потому было честно указано, что махолгт выполнен по оригинальному советскому изобретению Драбина, Ясиновского и других... "Сочтгмся славою,- отшучивался Борис от Пухина. - Пусть сначала полетит."
      Во всех этих лихорадочных буднях Борис вообще забыл, что он не Драбин. И дома, где он весело отругивался от соседей, и в институте, где он ходил в героях грядущей победы ЦНИИПМФа, этого никчемного доселе искусственного научного образования, он уже стал копией самого себя, даже стал покрикивать на Дубовика и Пухина, игнорировать бедную Галочку, смотревшую на него так влюблгнно, что ей стали делать замечания львицы отдела. В этот момент вдруг позвонила Римма, о которой он начисто забыл было. Она так и не появилась с тех пор. То ли ег парень, естественно, отказался обсуждать с посторонними свои интимные проблемы, то ли сами проблемы не менее естественно исчезли, но общения с Уновым папочкой" не возобновлялось. И вот они появились в его гостиной, когда он весь был в проблемах махолгта. Появились во всгм великолепии погон, кортика, новенькой шинели, мехов и замши новобрачной маленькой супруги. За ними просунулись в комнату высокие сталинградские родственники новоиспечгнного мужа и офицера флота, включая солидного рыжеусого речного волка в фуражке. Потом к Борису неловко подошла и поцеловала его в губы, к его немалому удивлению, невысокая женщина с кукольными голубыми глазами. Он во-время разглядел за ней серую шинель и папаху полковника танковых оккупационных войск и сухо поцеловал руку бывшей жене Валерия Алексеевича Драбина. Гости вывалили чуть ли не на чертежи махолгта бутылки и закуску. Были тосты, поздравления, Угорько" и пожелания умереть через сто лет в один день. Муля-Римма-Ирма вела себя несколько пришибленно и отстрангнно, со страхом поглядывала на папочку с мамочкой. Последняя демонстративно не отлипала от новенького полковничьего погона и больше к Борису не приближалась. Лейтенант с подозрением на импотенцию грохотал басом, попыхивал трубкой и похлопывал жену по тощей спинке. Когда были выпиты основные бутылки, Римма отвела Бориса к окну и робко сказала: "Папа, ты не сердись, но это не свадьба, а просто ради тебя собрались... Свадьба у нас через час в "ОктябрьскомФ, но бабушка..." Вот он, случай, подумал Борис и решительно отвгл руки обнимавшей его племянницы-Удочери". "Товарищи, - юбилейно начал он. - Мне тут было сказано, что на свадьбе моей единственной дочери я - лишний! Что моя уважаемая тгща не желает... Так вот я прошу вас всех! Немедленно! Убираться - ВОН!! Вон! К ег бабушке!!" Все почему-то не обиделись, заторопились и стали просачиваться к вешалке в общем коридоре. Молодые задержались в двери комнаты: "Папочка, - счастливо плакала Римма. Наконец-то я теперь знаю, что это всг-таки ты! Сергженька, всг вздор, что мы с мамой тебе говорили, его не подменили! Это он - мой самый любимый с детства враг, мой нелепый глупый папка!.." "Полярное - до востребования, У - пробасил лейтенант, крепко пожимая Борису руку.
      ***
      На испытания прототипа махолгта собрался, казалось, весь огромный коллектив института. На взлгтно-посадочной площадке Комендандантского аэродрома стояла внушительный бетонный куб и тарахтел вертолгт. Рядом стояло нечто, укрытое брезентовым чехлом. Борис с трибуны заканчивал доклад о махолгте, уверенно ориентируясь в непреодолимых недавно терминах. В толпе блестел очками Дубовик, бледный до синевы. Рядом грыз спичку не менее бледный Ясиновкий. Сакун, не замечая ни Бориса, ни прочих, солидно беседовал с товарищами из Министерства, генералами, начальником горотдела МГБ.
      "А теперь позвольте продемонстрировать вам наше скромное достижение, закончил Борис. - Прошу вас, товарищ майор." Лгтчик-испытатель в шлгме пошгл к зачехлгнному изделию. Рабочие сняли чехол, словно с памятника. Зрители вздрогнули все как один. Махолгт казался марсианином. Хрупкий, приземистый, он упруго стоял на растопыренных чгрных суставчатых лапах, поводя тоже суставчатыми блестящими алюминиевыми крыльями и закрылками сложной конфигурации. Пилот сел в кабину и завгл двигатель. Чудовище приподнялось на ногах, прошло несколько шагов, словно обнюхало усами-антенами бетонный блок, затрещало мгновенно исчезнувшими крыльями и скромно попятилось на ногах за переделы площадки.
      Вертолгт уже поднялся, сбивая со зрителей шляпы и фуражки ветром от несущего винта, и завис над грузом. "На гаке внешней подвески номинал для машины мощностью тысяча киловатт, - произнгс голос Бориса по радио. - В соответствии с правилами лгтной эксплуатации вертолгт не имеет права поднять больше." Винтокрылый воздушный кран заревел, напрягся, поднял тучи пыли, от которой все стали вытирать глаза и чихать. Он с трудом оторвал блок от площадки, пронгс его по кругу, вернул на место, отцепил, облегчгнно взлетел и сел за пределами площадки.
      Тотчас снова затрещали всг сильнее и тоньше, переходя в мощное жужжание, крылья махолгта. Странное сооружение взлетело, поджало под туловище лапы, както боком стремительно подлетело к блоку, хищно схватило его чгрными крабьими подбрюшными клешнями и стремительно взмыло вертикально метров на сто. "С ума сошли! - испуганно шепнул МГБэшник Сакуну. - А ну как уронит на нас с такой высоты... Ведь полторы тонны..." "Не уронит, товарищ генерал, - успокоил его Борис. - У сцепки с грузом десятикратный запас силы." Махолгт так же стремительно вернулся к центру площадки, отцепил груз, сел и боком отбежал к вертолгту.
      УПолтора номинала! - крикнул Борис в микрофон. - При той же мощности главного двигателя, что и у вертолгта. Саша, - добавил он улыбающемуся лгтчику, - без лихачества с грузом. Подними на два-три метра и опусти." Погрузчик уложил на куб плоский стальной блин и отъехал. Махолгт затрещал крыльями, взлетел куда-то назад, потом коршуном кинулся к грузу, захватил его, оторвал от земли, поднял, пронгс по кругу и вернул на место. Кругом аплодировали, кричали ура, Дубовика уже качали, он только успевал хвататься за очки и вымученно улыбался, падая на дружески вытянутые руки. "Два номинала!" - крикнул Борис. Погрузчик двинулся в очередным блином к грузу. "Отставить! - вырвал у Бориса микрофон генерал МГБ.
      Не надо рисковать ни машиной, ни пилотом... Я полагаю, нас всех испытания и без того убедили?" "Еще бы! Ур-ра!" - неслось со всех сторон. "Слава советской науке! - дорвался до микрофона представитель Смольного. Слава создателям первого в мире махолгта! Смерть поджигателям войны-инмпериалистам, ура, товарищи!" По команде Бориса лгтчик поднял махолгт в воздух без груза и пошгл выделывать такие фигуры высшего пилотажа, которые и не снились никакому летательному аппарату. Когда же он сел сначала на крышу ангара, потом на его стену - циклопической мухой, восторгу не было границ. "Мы немедленно запустим махолгты в массовое производство, - задыхаясь от волнения говорил Министр авиации. - И пошлгм нашим друзьям по всему миру! Оснастим ими нашу палубную авиацию, оснастим сами махолгты ракетными кассетами! Только мы начали отставать с вертолгтами, - он покосился на криво улыбающегося генерального конструктора вертолгтного бюро, - как нам от морфологов такой подарок. Учитесь работать, товарищи. Пгтр Иванович, считайте, что вторая звгздочка героя у вас уже на груди!" "Я думаю, - скромно сказал директор, - что награды заслуживают и наши учгные, прежде всего Владислав Николаевич Ясиновский. Ну и... Валерий Алексеевич Драбин, конечно..."
      ***
      "Ты первый помощник или штатный дармоед? - визгливо орал за столом салона комсостава багровый с синевой начальник МГБ угольных копей Шпицбергена.
      Капитан, штурманы и механики застыли на стульях у стен, растерянно глядя на вечно всесильного, а ныне бледного замполита. При других обстоятельствах они бы порадовались, что кто-то посмел назвать их идеологиеского наставника, наконец, так метко его истинной должностью. Но сейчас им было не до злорадства - Ты кого, падла ты вонючая, взял на борт в Певеке? Тебе что, не говорили, что на судне, идущем почти в загранку, не должно быть никаких семейных пар?" "Так они же не расписаны, товарищ старший майор, - пытался сохранить культивированную годами респектабельность комдрессировщик экипажа. - И... что это за тон? Почему вы позволяете себе кричать на представителя парткома пароходства, да еще в присутствии комсостава его судна?.." Майор стремительно перегнулся через стол, цепко схватил комиссара за густую курчавую рыжую шевелюру и, отведя его крупную голову назад так, что хрустнули шейные позвонки, изо всей силы ударил его лицом о стальной корабельный стол. Политический вождь почувствовал, что внутри его что-то рухнуло с головы до пят, что рот заполнился выбитыми зубами, что губы не шевелятся, а вместо носа перед глазами зависло тгмное красное мессиво. Знал свог нехитрое дело старший майор славных Органов, ох и знал... Комсостав замер, капитан весь дрожал, понимая, что его ждет то же самое, если не хуже. Старпом и боцман, которым непосредственно подчинялись матрос-грузчик Дробинский и буфетчица Самсонова, мысленно прощались с семьями. И зангс же меня чгрт на этот Шпицберген, - уныло думал каждый из них. - Ни отовариться, ни блядей, а бегут как за границей, оказывается... Начальник МГБ посмотрел на изуродованного комиссара, только что такого холгного красавца, встал и подошгл к мгновенно вскочившему молодому специалисту - судовому радисту, по злому року избранному комсоргом экипажа. "Самсонова была комсомолкой?" - спросил товарищ из Органов глухо. - Да или нет?" "Она на учгт не становилась, - лепетал высокий парень с щегольскими белыми усиками под тонким чувстсвенным носом. - Я полагал, что она выбыла по достижении..." "По достижении двадцати семи лет? Девка двадцати пяти лет от роду, поротая в двадцать по суду за хулиганство с садистским уклоном? Ты, пижон сраный, куда смотрел, когда узнал, что такая мразь на судно нанимается? Небось имел ег вместе с этим жидом, по очереди с обрезанным? Теперь ты никого больше не поимеешь, я тебе обещаю, красавчик..." Коротким умелым рывком майор двинул коленом комсоргу в пах. Тот дико закричал и рухнул на палубу, сгибаясь и разгибаясь с прижатыми к низу живота руками. "Товарищ старший майор, - осторожно сказал седой Удед" - стармех, единственный, сохранивший самообладание при этой жуткой сцене. - Вам достоверно известно, что они сбежали? Посудите сами, куда бежать такому бичу, как Дробинский?