– Ничего себе!

– Мой друг получил работу, подрядившись мыть машины знаменитых режиссеров. Чистил авто Тима Бертона[95] и просто положил копию сценария на пассажирское сиденье.

– Вот это да!

– Моя подружка нанялась в парикмахеры, делала укладку Мег Райан. Представьте: Мег сидит у нее в кресле, а моя подруга рассказывает ей сюжет.

– Как она решилась?

– Вы же знаете стиль Мег – взлохмаченные волосы, будто только что из постели.

– Да.

– Это единственная прическа, которую умела делать моя подруга. К счастью, Мег понравилось. Еще была история, когда один тип выдавал себя за дантиста. И вот Кевин Костнер садится к нему в кресло, этот ненормальный его пристегивает и заявляет: читай сценарий, а не то все зубы повыдергаю!

– И что было дальше?

– Его повязали. Может, ваш друг сейчас делает что-нибудь в том же роде.

– Надеюсь, нет.

– Он попытается завязать полезные знакомства всеми возможными способами, ведь пробиться в этом городе так сложно. Каждый день в Лос-Анджелес приезжает двести человек в надежде стать знаменитыми сценаристами. Отчаянная конкуренция.

– Вы часто сюда приходите? – спросила я.

– Почти каждый день. Вношу поправки в сценарий.

– Если увидите Джо Бриджеса, передайте ему, пожалуйста, что Минти остановилась в отеле «Четыре сезона».

– Хорошо: Минди в отеле «Четыре сезона».

– Минти, а не Минди.

– Так я и сказал: Минди. Но если вы живете в «Четырех сезонах», поспрашивайте людей в баре. Просто подойдите и потолкуйте. Город маленький. Все друг друга знают. Слухи разносятся мгновенно. Народ только и делает, что сплетничает. Вы порасспрашивайте. Наверняка окажется, что кто-нибудь знает вашего Джо. А может, вы его самого встретите.

Итак, тем вечером, вернувшись в отель, мы облачились в лучшие наряды. Я надела короткое платье коктейль, а Эмбер – льняной брючный костюм. Наводя красоту в ванной – следовало выглядеть на все сто на тот случай, если вдруг столкнусь с Джо в баре, – я взглянула на часы: уже восемь. Значит, в Лондоне четыре утра.

– Знаешь, хорошо, что разница во времени совсем на нас не повлияла, – заметила я, крася ресницы. – Сейчас в Лондоне глубокая ночь, а нам совсем спать не хочется, да, Эмбер? Эмбер?.. Ты что не отвечаешь?

Я выглянула из ванной. Эмбер лежала на кровати ничком и спала. И я тоже почувствовала себя измученной. Волна усталости сшибала с ног, будто кирпич, обрушенный на голову. «Придется Джо подождать», – устало подумала я, натягивая пижаму. Ничего страшного, рассудила я философски. Утро вечера мудренее.

Доброе утро, вы слушаете радио Кей-Си-Ар-Ви. Сегодня пятница, седьмое мая, шесть часов утра. Еще один чудесный денек в Лос-Анджелесе. Солнце только поднялось, уровень смога не выше нормы...

Я выбралась из-под одеяла и распахнула балконные двери. Небо постепенно меняло цвет, из красновато-розового в бледно-бирюзовый и обжигающий глаза бело-голубой. Эмбер пошевелилась и тоже встала. Мы спустились на четвертый этаж, в фитнес-центр на открытом воздухе. Полчаса плавали в бассейне, а потом сели в баре и заказали кофе.

– Здорово, правда? – восхитилась Эмбер, наблюдая, как по соседству колибри порхает вокруг апельсинового дерева.

– Чудесно, – кивнула я. И заглянула в спортивный зал, где, несмотря на ранний час, уже было полно народу. До нас доносился шум тренажеров и сигналы счетчиков.

– Мелани Си! – произнесла я благоговейным, приглушенным шепотом, прямо как Дэвид Аттенборо[96], когда он видит редкую особь тропической летучей мыши.

– Что?

– Мелани Си из «Спайс герлс». Там, в спортивном зале.

– О господи! – ахнула Эмбер. – Точно. Ничего себе, как она рано встает.

– Прямо как мы. А это не... нет, не может быть... непохож...

– Кто? – прищурившись, спросила Эмбер.

– Зейнфелд!

– Нет!

– Да. Вон он – на дальней беговой дорожке. Глаза у Эмбер превратились в щелочки.

– Точно, это он. Боже! Слабо подойти к нему и поговорить?

– Поговорить?

– Да. Спорим, ты не осмелишься? Попроси у него совета.

– Хочешь поспорить?

– Да.

– О'кей, отлично. Пойду и спрошу.

– Так иди.

– Сейчас я подойду к Джерри Зейнфелду и спрошу его о Джо.

– Посмотрим, как у тебя получится.

– Все, пошла.

– Давай, Минти.

Мое нутро крутило, как бетономешалку, а ноги, казал ось, превратились в зефир.

– Может, завтра? – пролепетала я.

– Нет уж, давай! Только подожди, пока он сойдет с беговой дорожки. Ты же не хочешь действовать ему на нервы.

Через пять минут беговая дорожка Зейнфелда замедлила ход, потом остановилась, и он сошел.

– Хорошо. – Я сделала глубокий вдох: – Вперед! – пригладила волосы, запахнула халат и уверенно направилась к Джерри Зейнфелду. Я это сделала! Вид у него был ошарашенный, и я поспешно выпалила: – Мистер Зейнфелд, мне не нужен ваш автограф. Можно просто спросить вас кое о чем?

– М-м-м... разумеется, – с сомнением произнес он, явно подозревая, что перед ним либо ненормальная, либо навязчивая фанатка. И я все объяснила, на сей раз, подсократив историю. Мне не хотелось отнимать у него время, а тем более раздражать. Но теперь встревоженное выражение сошло с лица Зейнфелда. Похоже, он заинтересовался и даже вежливо кивал головой.

– Мне кажется, сценарий отличный, – заметил он.

– Да, – согласилась я. – Потрясающая история. Но я всего лишь хочу найти Джо. Осталось четыре дня, а я понятия не имею, где он может быть.

– Вам нужно пойти куда-нибудь, где собираются кинозвезды, – подсказал он. – Я бы посоветовал клуб «Поло лаунж» в отеле «Беверли-Хиллз», там толчется полно народу из шоу-бизнеса. Есть еще куча мест: «Скай-бар», «Айви». Как, вы сказали, его зовут?

– Джо Бриджес.

– Он англичанин?

– Да. Что ж, большое спасибо за помощь, – поблагодарила я и вернулась к Эмбер, лежавшей у края бассейна.

– Только что говорила с Джерри Зейнфелдом, – удивленно констатировала я.

– Я же тебе говорила, бояться нечего, – ответила она.

– Это точно, – подхватила я. – Абсолютно нечего. – Правда, когда я потянулась за кофе, рука у меня дрожала.

Мы вернулись в номер, и Эмбер заказала столик в клубе «Поло лаунж». Я достала бизнес-справочник и обзвонила еще несколько агентств – разузнать о Джо. К тому времени я уже без единой запинки повторяла свою маленькую историю. Это было забавно. Казалось, я рекламирую его сценарий: «Английский писатель Джо Бриджес... блестящий сценарий... Польша... маленький мальчик... собака... аутизм... снега... Джо Бриджес... Минти Мэлоун... „Четыре сезона»». Думаю, каждый разговор занимал не больше четырех минут, а я обзвонила более тридцати агентств. И никто-никто не слышал о Джо, и все обещали перезвонить, если что-нибудь узнают.

– По крайней мере, мы учли все варианты, – произнесла Эмбер, когда в двенадцать тридцать мы отправились в «Поло лаунж». – От нас ничего не ускользнет. Знаешь, мне все это чертовски нравится, – добавила она.

Мы ехали по цветущему, тихому Беверли-Хиллз. Эмбер купила карту «Дома знаменитостей», с которой то и дело сверялась по пути.

– Так, вон видишь особняк – продолговатый, низкий, белый, с колоннами? Это Джулии Робертс, – со знанием дела произнесла она. – А тот, с огромной звездой Давида над входной дверью, принадлежит Ширли Маклейн. В особняке с высокими воротами живет Фил Коллинз. – Эмбер сняла руку с руля и махнула в сторону дома. – А номер 927... Где тут номер 927? О да, вот он! Это Роберта Редфорда.

– Тебе можно гидом работать, – оценила я.

Через пять минут мы остановились у отеля «Беверли-Хиллз», огромного розового дворца посреди нескольких гектаров сада. Эмбер протянула ключи от машины парковщику, и мы ступили на красную ковровую дорожку под зеленым полосатым навесом, ведущую в розово-зеленый зал, обитый плюшем.

– Отель принадлежит султану Брунея, – пояснила Эмбер, когда мы пудрили носы в роскошной дамской комнате. – В путеводителе написано, что отделка обошлась в сто восемьдесят миллионов долларов. – Она повернула позолоченный кран. – Элизабет Тейлор провела здесь пять медовых месяцев.

– А я провела свой медовый месяц в «Георге V»! – гордо улыбнувшись, похвасталась я. И поняла, как изменилась за минувшие десять месяцев. Мало того, что я вычеркнула из жизни Доминика и влюбилась в Джо – еще отпускаю шуточки по поводу «Кошмара невесты на улице Вязов»! Я вдруг почувствовала себя ветераном давней, бесполезной войны.

– Мобильник взяла? – спросила Эмбер по пути в ресторан, лежавшему через устланный толстым ковром коридор. Я кивнула. В отеле «Четыре сезона» вдобавок к аппарату в номере нам дали еще крошечный мобильник. Я поглядывала на него и молилась: пусть Джо получит одно из моих сообщений и, наконец, позвонит!

Мы сели снаружи, на террасе, где накрахмаленные белые скатерти слегка колыхались на теплом калифорнийском ветру, а розовая бугенвиллия оплетала беленые стены, подобная боа из перьев на бледных плечах. Женщины в изумительной красоты туалетах посылали воздушные поцелуи, сжимая маленькие сумочки от Тиффани или Джорджио. Бриллианты поблескивали на запястьях и шеях, сверкали на ухоженных пальцах с идеальным маникюром.

– «Как прекрасен мир», – мечтательно произнесла я.

– Да. Но рано или поздно звезды померкнут.

– Нет, я про музыку. Пианист играет «Как прекрасен мир».

– Правда? В самом деле. Здесь завтракают воротилы кинобизнеса, – проговорила Эмбер, снимая солнечные очки. – Только представь: они заключают многомиллионные сделки, поглощая яйца «бенедикт».

А я гадала, увижу ли Джо, и что произойдет, когда мы встретимся? Будет ли это восторженное воссоединение, как у Джимми Стюарта и Донны Рид в фильме «Эта прекрасная жизнь»? Или же мы распрощаемся навсегда в тумане на взлетной полосе, как Богарт и Бергман в «Касабланке»?[98] После того как я на него наорала, он, наверное, посмотрит на меня и скажет: «Честно говоря, моя дорогая...»

– Ты должна найти Джо как можно быстрее, – изрекла Эмбер и разломила пополам хлебную палочку. – Пока его не захомутала другая женщина. Гетеросексуальные мужчины здесь на вес золота, – с видом эксперта заявила она, – потому что, разумеется, тут одни голубые.

– Что, правда?

– Или бисексуалы.

– По-моему, ты путаешь с Сан-Франциско. Смотри: правда Мелани Гриффит похудела?

Эмбер как бы невзначай взглянула налево, на женщину за три столика от нас.

– М-м-м, ей идет. Хотя мне кажется, больше худеть не стоит.

– Согласна. Может, так ей и скажем?

– Предоставлю это тебе.

Внезапно моя сумочка начала вибрировать. Я выхватила мобильник и открыла крышечку.

– Да? – выдохнула я с бешено бьющимся сердцем.

– Минни?

– Да.

– Это Кэти из АКС, мы вчера разговаривали. Звоню сказать, что узнала номер Джо Бриджеса.

– Правда? Фантастика! – воскликнула я. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, пока я пыталась откопать в сумке ручку.

– Он остановился в отеле «Шато Мормон». Телефон 213-626-1010.

– Огромное спасибо! – поблагодарила я, выбежала в коридор и набрала номер: – Будьте добры Джо Бриджеса. – Пульс бешено стучал. Ладони вспотели. В животе кто-то отбивал чечетку. Сейчас я буду разговаривать с Джо! Как он удивится. Не просто удивится – он будет поражен, но, надеюсь, обрадуется и...

– Извините, мадам, но шесть дней назад мистер Бриджес съехал.

– О!.. – Сердце мое опало, как суфле на сквозняке. – Он не оставил новый адрес? – спросила я.

– Нет, мадам. Он остановился у нас на десять дней, а потом уехал. Извините, мадам, больше ничем не могу вам помочь.

– Что ж, спасибо. – Я с треском закрыла крышку телефона и вернулась на террасу.

– Он останавливался в «Шато Мормон», – сообщила я, опускаясь на стул. – Но съехал, не оставив нового адреса.

– Может, нашел квартиру?– предположила Эмбер.

– Знать бы где...

– В «Шато Мормон» есть бар. Хочешь, заглянем туда сегодня вечером и наведем справки? Может, он там с кем-нибудь общался и сказал, куда переезжает.

– Может быть, – поддержала я.

– Пусть мы не знаем, где он сейчас, – утешала кузина. – Зато нам известно, где он жил раньше. Это уже кое-что, Минти. – И она была права.

Так что в шесть вечера мы подъехали к парковке напротив собачьего салона красоты «Голливудский пудель» – «Новое слово в собачьих прическах» – и вошли в отель «Шато Мормон». Интерьер его приводил на память кадры из фильма «Монстры». Готический стиль, темно, хоть глаз выколи. Стены глубокого кроваво-красного цвета. С потолка свисали абажуры с густой бахромой. Ощущение было такое, будто мы явились на спиритический сеанс. Однако, несмотря на кромешную темноту, в зале царило оживление.

– Здесь жила Глория Свонсон, – прочитала Эмбер в путеводителе, когда мы сели за длинную барную стойку с зеркалами вдоль стены. – И Эррол Флинн. И Борис Карлофф[99]. Говорят, тут водятся привидения.

Меня интересовало только одно привидение – призрак Джо. Наверное, он сидел за этой самой барной стойкой, на том же табурете, где сижу я. Но куда подевался?

– Простите, – обратилась я к барменше. – Ищу друга. Он жил здесь, но съехал шесть дней назад. Он англичанин, его зовут Джо.

– Джо... – задумалась она. – Джо из Лондона?

– Да, – подтвердила я. – Джо из Лондона. Он сценарист, написал сценарий о польском мальчике и его собаке.

– Точно, помню, – кивнула она, молниеносным движением смешав мне мартини. – Он заходил к нам пару раз. Лет тридцать пять. Симпатичный.

– Да, – сказала я. – Не знаете, куда он съехал?

– Нет. Меня не было почти всю прошлую неделю. Ходила на кастинг, – призналась она. – Для рекламного ролика. Но может, Лео знает.

– Лео?

– Да. Я видела, как ваш друг пару раз с ним разговаривал.

– А кто такой Лео?

Она посмотрела на меня как на ненормальную:

– Ди Каприо, кто же еще.

– О...

– Лео часто сюда захаживает. Может, заглянет и сегодня вечером, попозже. Хотите, я спрошу у него?

Я покачала головой: – Нет, спасибо. Сама спрошу. Еще час мы потягивали коктейли, а потом барменша подала нам знак:

– Он здесь.

Я подняла глаза и увидела Леонардо ди Каприо. Он шел к стойке. Я представилась, предложила его угостить, он вежливо отказался, и я спросила, не встречался ли он с Джо.

– Джо Бриджес, – задумался Ди Каприо. – Да, несколько дней назад я разговаривал с англичанином по имени Джо... Он написал сценарий о Восточной Европе или что-то в этом роде...

– Да, это он. Действие происходит в Польше.

– Там еще что-то про снег.

– Точно. И про собак. Вообще-то, про мальчика-аутиста и бродячую собаку. Представьте себе: «Человек дождя» плюс «Заснеженные кедры» плюс «Лесси».

– Интересное сочетание, – произнес он.

– Сценарий потрясающий. Понимаете, я подруга Джо и пытаюсь разыскать его.

– По-моему, он говорил, что ведет переговоры с Роном Поллаком, – сказал Лео.

– Кто это?

– Большая шишка, продюсер. Занимается подбором проектов для компании «Коламбия».

– Где он работает?

– В офисе «Сони». Телефон есть в справочнике, компания «Одинокая звезда», – добавил он.

– Спасибо, – ответила я, радуясь, что появилась новая зацепка. – Позвоню ему завтра.

– Завтра Рона там не будет, – охладил мои восторги Лео. – Завтра суббота. – Разумеется. Как я могла забыть? Все этот сбой биологических часов. Я уже не различаю, какой сегодня день недели. Значит, до понедельника ничего не сделаешь. Два дня из драгоценных пяти коту под хвост.

На следующее утро я встала в довольно хмуром настроении и ломала голову, что же делать. И тут случилось нечто удивительное: мне позвонили.

– Минди?

– Да.

– Это Джед из бара «Бессонница». Я нашел вашего Джо.

– Правда?

– Вчера на вечеринке встретил знакомую, и она сказала, что видела его на семинаре сценаристов. Они обменялись адресами. – Ого-го, надо же. Радость от того, что обнаружилась новая ниточка, поутихла. Я ощутила резкий ожог ревности.

– Он живет в Венис-Бич.

– Телефон есть?

– Нет, телефон отсоединили – предыдущие жильцы не оплатили счет. Но у меня есть его адрес. Она записала. Ручка есть? Харбор-стрит, дом семьдесят девять. На берегу океана.

Через десять минут мы с Эмбер уже на полной скорости неслись по бульвару Робертсон к побережью. Я ликовала: наконец-то Джо совсем близко!

– Район Венис-Бич был построен табачным магнатом по имени Эббот Кинни, – сообщила Эмбер, выжимая газ.

– Эмбер, прошу тебя, не надо одновременно вести машину и штудировать путеводитель. Хочешь, я почитаю вслух? О'кей. Так. Кинни хотел воссоздать Венецию в Америке во всех деталях – с системой каналов и мостов, лабиринтом улиц и даже гондолами. Большинство каналов высохли еще в пятидесятых, но несколько сохранились и поддерживаются в чистоте. В основном здесь живет богема, люди искусства.

Через полчаса мы въехали в американскую Венецию и нашли Харбор-стрит. Эмбер припарковала машину напротив желтого дорожного знака с надписью «Тупик». Мы пошли вдоль ряда белых дощатых домов, глядя на номера.

– Семьдесят пять, семьдесят семь... Вот он – номер семьдесят девять.

Двухэтажный дом стоял на самом углу. Я глубоко вздохнула и позвонила в звонок.

– Он глазам своим не поверит, когда увидит меня, – улыбнулась я, щурясь от слепящего солнца. – Как я выгляжу?

– Отлично. Позвони еще раз. – Я нажала на кнопку звонка. Что-то долго Джо не открывает... Мы подождали минуту или две, а потом Эмбер постучала в дверь.

– Выходи! Выходи! – закричала она и захихикала. – Мы знаем, ты дома! – Но нам так никто и не открыл. Я позвонила в третий раз. Ответом была тишина.

– Наверное, его нет дома. Может, в «Теско» поехал или еще куда-нибудь, – предположила она. – Давай оставим записку, посмотрим окрестности и позже вернемся.

В машине она нашла кусочек бумаги, и я нацарапала: «Дорогой Джо! Мы с Эмбер в Лос-Анджелесе. Пожалуйста, не уходи, мы еще вернемся. Минти».

Только я собиралась подсунуть записку под дверь, как Эмбер схватила меня за руку:

– Подожди!

– Что?

– Помнишь, что случилось с Тэсс из рода д'Эрбервиллей?

– М-м-м, нет, не помню.

– Рассказываю, – начала Эмбер. – Тесс собиралась выйти замуж за Энджела Клера, которого любила до смерти. За два дня до свадьбы она решилась рассказать ему о своем прошлом. Написала письмо и подсунула под дверь. Так вот... – Эмбер сделала мелодраматическую паузу, а я раскрыла рот, захваченная этой историей. – Письмо попало под ковер, и Энджел его не прочитал! И что в результате? Катастрофа! Поэтому предлагаю положить записку в почтовый ящик. Так я и сделала. Опустила бумажку прямо в почтовый ящик, чтобы ее не сдуло ветром. Потом мы спустились к Тихому океану. Он шумно дышал и перекатывался, излучая мягкое, как у старого серебра, сияние. Мы прогуливались по дощатому настилу вдоль берега. Здесь было весело, как на ярмарке: стареющие хиппи играли на диджериду, предлагали погадать на картах «таро», исправить карму. С лотков торговали хот-догами и яркими нарядами в этническом стиле. Подростки катались на роликах, жужжа маленькими колесиками. Над головой проносились чайки, искали еду в траве и дрались. Мы прошли целую милю, и я все время всматривалась в толпу, надеясь, что увижу Джо.

Потом мы вернулись и еще раз позвонили в дверь. Нам опять никто не ответил. Тогда мы решили прогуляться по короткому отрезку вдоль одного из оставшихся каналов.

– Помнишь, как в детстве мы повеселились на канале? – спросила Эмбер, взобравшись на мостик.

– О да, – кивнула я. Мимо проплыла байдарка.

– А как Мундо в воду свалился? Вот была умора!

– Да, очень смешно.

– И ты прыгнула в эту ужасную, грязную воду! Ты что, не знала, что Мундо умеет плавать? Ха-ха!

– М-м-м, да, вот смеху-то было.

– Да, Минти, вот это было времечко. – Я лишь кивнула в ответ. – Может, как-нибудь еще разок съездим на канал?

– Обязательно, – кивнула я. Ни за что. Больше никогда в жизни.

– Ладно, давай посмотрим, вернулся ли Джо. Он не вернулся, и разочарование сочилось в мою

душу, как дождик сквозь прохудившуюся кровлю. Я была так близко. И так далеко. Но должен же он когда-то вернуться? Чтобы убить время, мы прогулялись по дощатой дорожке в другую сторону – к пляжу бодибилдеров, где мускулистые культуристы качали железо в спортивном зале на открытом воздухе. Ощущение было такое, будто я попала на карнавал. Жонглеры, целители, практикующие внушение, изрыгающие пламя пожиратели огня. Мимо на роликах пронесся монах в шафрановом одеянии, играя на гитаре.

– Столько впечатлений для твоего романа, – сказала я.

– О да, – согласилась Эмбер.

Мы вернулись на Харбор-стрит, но Джо все еще не было, хотя часы показывали уже полчетвертого. А мы ждали его с одиннадцати. И мы поехали в Санта-Монику – три мили вверх по побережью. Припарковались на берегу океана под перистыми эвкалиптами. Солнечный свет мерк, как и мои надежды; океанская зыбь сделалась оловянно-серой; на пирсе зажглись фонари, особенно яркие на фоне темнеющего, хмурого неба. Мы шагали по главной улице, заходя в книжные магазины, а я в отчаянии вглядывалась в людской поток, надеясь отыскать Джо. Но его нигде не было видно. Совсем стемнело. Мы решили в последний раз вернуться к его дому. И снова на звонок в дверь никто не ответил. Я оставила еще одну записку с телефоном отеля, нашего номера и даже моей лондонской квартиры – вдруг он его выбросил? Приписала свой рабочий телефон и телефон родителей, чтобы он мог связаться со мной в любое время, и мы повернули обратно.

– Может, он уехал на уикенд? – строила я догадки, сидя с Эмбер в баре отеля и прихлебывая мартини. Настроение было мрачноватое. Джо так и не появился, а ведь мы сидим и набираемся тут уже два часа, разглядываем шикарно одетых, богатых посетителей и подслушиваем голливудские сплетни.

– Том и Николь...

– Независимое кино...

– Ник Кейдж получил двадцать миллионов...

– Действие происходит в Польше...

– Отличные рейтинги...

– Рано или поздно Джо должен вернуться домой, – заключила Эмбер, поддев зубочисткой очередную оливку. – Думаю, он позвонит тебе завтра.

– Но что, если... – произнесла я немного сбивчиво, потому что уже влила в себя три бокала довольно хорошего мерло, винные пары, как вы знаете, моментально ударяют мне в голову. – Что, если... – попыталась я еще раз, – он все это время прятался в доме, потому что не хочет со мной разговаривать?

– Минти, – Эмбер вся подобралась. – Я могу сказать тебе только одно: это невозможно.

– Но я его обидела. Сильно.

– Да, это так, – признала кузина. – Но знай он, что ты прилетела в Лос-Анджелес с единственной целью – помириться, точно бы захотел тебя увидеть.

– А вдруг... – не успокаивалась я, отхлебывая из бокала, – ...вдруг у него другая? – Как-никак, это была уже четвертая порция выпивки, и меня тянуло поплакаться.

– Не глупи, Минти. Он здесь всего-то две недели.

– Да, но вдруг тысячи женщин так и вешаются ему на шею? – пришло мне в голову. – Что, если... О боже!.. Смотри, Камерон Диаз. – К тому времени мы уже лицезрели столько знаменитостей, что не удивились бы, зайди в бар Король Лев под руку с Микки Маусом. – Камерон очч-гразивая, – пробормотала я, когда актриса прошла мимо нашего столика.

– Ты думаешь? – усомнилась Эмбер. – Может быть. Честно говоря, мне уже надоели все эти знаменитости.

– О да, очч-гразивая, – стояла на своем я. Взглянула на длинные стройные ноги кинодивы, ее блестящие светлые волосы и почувствовала в сердце жало ревности. – Эмбр, слушш... что, если... – упорствовала я, чувствуя, что язык мне уже не повинуется, – ...что, если... эта Камрондиаз... познакомлсс Жо... и влюбилсс в него поушш?

– Ты с ума сошла, Минти! – воскликнула Эмбер, сделав глоток воды. – Камерон Диаз на него и смотреть бы не стала!

– Врешшш! – возмутилась я, опрокидывая стакан. – Канешн, влюбилсс, Жоочч-гразивый.

– Послушай, – устало произнесла Эмбер. – Любой голливудский красавчик готов броситься к ее ногам, так зачем ей какой-то второсортный писака из Лондона? – Второсортный писака? Вот стерва! – Какая ты злая, Эмбр, – укорила я. – Жо не втрсртный, он очч-хорошший и... хорошш.

– Эй, я просто хочу приободрить тебя, – сказала она. – Чтобы ты поняла, что Джо ничего не грозит. Поверь, Камерон Диаз никогда им не заинтересуется, и Шарон Стоун тоже.

– Ты че это на Жжо наежжаешь? – взорвалась я. – Жжжо лучшшшвсех!

– Ладно-ладно, – сердито отмахнулась Эмбер, грызя миндаль. – Камерон Диаз была бы без ума от Джо. И Мег Райан, и Шарон Стоун, и Гвинет Пелтроу, не говоря уж о Кейт Бланшетт. Довольна? – О боже. Нет! – Все они будут сходить по нему с ума, – заверила кузина.

– Ты, правда, так считаешь? – ужаснулась я.

– Да, – отрезала Эмбер. Она здорово разозлилась и с удовольствием отпускала злобные шуточки. – Но особенно Камерон Диаз. По-моему, она мимо Джо точно не пройдет. Он как раз в ее вкусе.

Мне стало дурно. Какой смысл был лететь в Лос-Анджелес и разыскивать Джо, если Камерон Диаз мечтает заполучить его за моей спиной? Не-а, так дело не пойдет. Конкурировать с длинноногой блондинкой-кинозвездой? Еще не хватало. Я поднялась со стула:

– Пойду-ка я с ней разберусь.

– Не надо, Минти! Я же пошутила!

– Нет уж, скажу все как есть. Чтоб знала.

И я зашагала к Камерон Диаз, которая сидела рядом с пианино и разговаривала с Бэтменом.

– Слушшш, Камерон... – проговорила я коснеющим языком. – Меня зовут Минти...

– Как-как? – переспросила она. Надо сказать, вид у нее был совсем не дружелюбный.

– Минти, – повторила я.

– Это что еще за имя?

– А Камерон что за имя? – не растерялась я. – Ты что, шотландский мужик, что ли?

– Эй, убирайся отсюда, – велела она.

– Слушшш, – вздохнула я. – Хотела попросить тебя кой о чем, о'кей? – Я ухватилась за край стола, чтобы меня не шатало.

– Что?

– Хотела сказать, чтобы ты держалась подальше от Джо Бриджеса.

– От кого?

– От Джо Бриджеса, понятно? Моего любимого. Ради него я приехала в Лос-Анджелес. Пока еще не нашла, но все равно буду искать. Только вот развелось тут всяких... Так и норовят на чужое лапы наложить... Так что держись от него подальше, понятно?

– Эй, что ты несешь?

– Даже если будешь с ним... работать. Что не исключено. Ведь он по-тря-са-ющщ-писатель, его сценарий о чертовой собаке... Спасибо большое. Вот и все, что я хотела сказать. Кстати, мне понравилось, как ты сыграла в «Секретах Лос-Анджелеса».

Что мне ответила Камерон Диаз, я уже не помню. По-моему, она была не очень довольна. В любом случае, ноги меня уже не держали, так что я вернулась к бару и села.

– Пошли, Минти, – распорядилась Эмбер, хватая меня за локоть.

– Куда? Мне оччч весело!

– Пошли.

– Куда ты меня тащишь?

– В номер, – твердым голосом произнесла она. – Играть главную роль в фильме «Вечный сон».

Проснулась я, мучаясь от жажды, жуткой головной боли и острого приступа посталкогольной паники. Посещение бассейна пошло мне на пользу, но все равно я чувствовала себя дерьмово. Утешало одно: мне хватило ума не влепить Камерон Диаз пару оплеух.

– Расстроилась из-за Джо, вот и выпила лишку, – оправдывалась я, проглатывая еще одну таблетку аспирина и надевая солнечные очки. – Честно говоря, я уже на пределе.

– Понимаю, Минти, но представь: а если бы Джо вошел в бар? Такое вполне могло случиться. – Господи! Точно... Об этом я и не подумала. – Только вообрази, – продолжала Эмбер. – Джо заходит в бар отеля, и что он видит? Минти Мэлоун, пьяная в дупель, поливает грязью Камерон Диаз! – Отвратительное зрелище. Меня замучили угрызения совести.

– Больше ни капли в рот не возьму, – поклялась я. – Ни капли. Это был урок. Господи, надеюсь, он позвонит, – причитала я. – Он уже должен был прочитать мою записку.

Но он не позвонил. Ни утром, когда мы гуляли по Аллее Славы. Ни в обед, когда поехали на Голливудские холмы. Ни после обеда, когда мы осматривали Музей современного искусства. Ни вечером, когда мы ужинали на террасе «Скай-бара». Мобильник все время был со мной, я его зарядила, так что пожелай Джо позвонить мне, он бы обязательно дозвонился.

– Завтра он точно объявится, – успокоила Эмбер. С террасы ресторана открывался вид на город, поблескивающий огнями, словно звездное небо. – Наверняка уехал на выходные, – продолжала она. – Но завтра утром вернется, потому что ему нужно продавать свой сценарий. Откроет почтовый ящик, прочитает твою записку и сразу же позвонит. На крайний случай у нас припасен Рон Поллак. И, скорее всего, у Рона Поллака есть номер Джо. Так что завтра позвоним в «Одинокую звезду». Говорю тебе, завтра все выяснится.

Но и на следующее утро Джо хранил молчание. Я совсем упала духом. Мне стало казаться, что вся эта поездка затеяна зря, хотя мы и не без приятности провели время. В десять мы позвонили в «Одинокую звезду», но Рона Поллака не застали. Он на весь день уехал на съемки. Ассистентка заверила, что позвонит ему и попросит связаться с нами, но прошло два часа, а он так и не дал о себе знать. Тогда я снова позвонила в «Одинокую звезду».

– Мне всего лишь нужен телефон Джо Бриджеса, – растолковала я. – Рон с ним знаком?

– Имя знакомое, – заколебалась ассистентка, – но я не уверена. Мне кажется, вам лучше поговорить с Роном.

– Тогда попросите его еще раз мне позвонить.

– Рон сегодня очень занят, – сообщила она. – Он на съемках у Стивена Спилберга. И при всем уважении, Милли, ваш вопрос может подождать до завтра.