Прежде чем рассказать о той невероятной истории, которая со мной случилась, я должна представиться. Меня зовут Ванда Маджиевска. Но если вы подумали, что вся эта вереница чудных событий произошла со мной в Польше, то вы ошиблись. Потому что жила я тогда, да и сейчас живу в небольшом городке штата Пенсильвания.
      Своим необычным именем я обязана отцу-поляку. Надо сказать, мой папа, Тадеуш Маджиевски, никогда не бывал в Польше, родился и вырос он в Америке. А в Польше, в маленьком городке под названием Бжег, родился его отец, мой дед. Туда однажды занесло ветром судьбы мою бабушку, журналистку Ингу Ривс. Она делала репортаж о каком-то аэродроме, расположенном в то время на территории Бжега. Так они познакомились. Дедушка влюбился настолько сильно, что, не уговорив бабушку остаться в Польше, сам отправился с ней в Америку. И у них появился мой папа, у папы – мама, а у папы с мамой – я.
      Папа не захотел отступаться от семейных традиций и назвал меня польским именем Ванда, чему мама активно пыталась воспрепятствовать: мало того что фамилия Маджиевска огромная редкость в Америке, так еще и это странное имя Ванда! Но отец оказался настоящим бойцом и мужественно отстоял мое польское имя. За что я ему до сих пор благодарна: по крайней мере, звучит приятно. Уж куда лучше, чем какая-нибудь Элизабет или Мэри! Мэри Маджиевска – даже думать об этом не хочется!
      Итак, я представилась. Значит, теперь могу начать рассказ о тех удивительных событиях, которые никогда бы не произошли со мной, если бы... Но всему свое время...
      Проснулась я неожиданно рано. Потянулась, с трудом открыла слипшиеся от сна глаза и увидела..., черный квадрат на сером фоне. Квадрат подрагивал, мерцал на сером экране телевизора, то уменьшаясь, то увеличиваясь. Что это за авангардизм? – подумала я. Хорошенькое зрелище для утреннего пробуждения. Я протерла глаза и снова посмотрела на квадрат, решив, что все еще сплю, а это очередной безумный сон.
      Но квадрат не исчезал. Я посмотрела на электронные часы, висящие над кроватью, – было раннее утро. Наверное, опять заснула с включенным телевизором... Еще несколько минут полюбовавшись загадочным квадратом, я нащупала на пульте кнопку выключения.
      Если бы удалось поспать еще хотя бы час! Но сон, как назло, и не думал возвращаться. В голову лезли неприятные мысли о новой работе, на которую мне предстояло сегодня отправиться в первый раз.
      Работа была моей больной мозолью. С тех пор, как я окончила университет и решила найти место в этом огромном мире, вся моя жизнь состояла из сплошной полосы неудач.
      Все дело в том, что моя профессия – преподавательница географии в колледже – меня быстро разочаровала. Сейчас я уже не понимаю, чем думала, когда поступала на факультет, связанный с педагогической деятельностью, но тогда мне казалось, что это может быть увлекательным занятием.
      К тому же я до дрожи обожала географию, и всякие там розы ветров, параллели и меридианы разве что не снились мне по ночам. Почему-то я была уверена, что, окончив университет, непременно стану путешествовать, объезжу всю планету Земля вдоль и поперек. Но к концу четвертого курса в душу закралось подозрение, что моим грезам не суждено сбыться, а к концу пятого я по-настоящему осознала наивность своих надежд. Так что на работу я вышла уже без всяких иллюзий, но это меня не спасло.
      Вместо романтических путешествий по волнам морей и океанов мне пришлось работать со зловредными подростками, которые едва ли знали, чего хотят от жизни, от колледжа и от молоденькой преподавательницы, которая дышит им в пупок. Мало того, выяснилось, что профессия, которую я так жаждала получить, оказалась ужасно неприбыльной. Короче говоря, я уволилась из колледжа, не проработав там и года.
      На помощь родителей рассчитывать не приходилось, так как и отец, и мать зарабатывали мало. К тому же у меня было безумное желание снять квартиру и переехать от них, потому что моя громогласная мать постоянно находила предлог для чтения морали своей непутевой дочке.
      Вот так и началась черная полоса неудач. Следующее место, куда я попала, – маленький магазин детских игрушек. Платили там сравнительно неплохо, раза в два больше, чем в колледже.
      Вроде бы, ничего сложного в работе не было.
      Показывать детям игрушки – занятие, не требующее особых энергетических затрат. Однако...
      Во-первых, делать это приходилось в течение многих часов, стоя на ногах и периодически наклоняясь к маленьким покупателям. Во-вторых, меня утомил постоянный пересчет товара, пропадавшего каждый день. Вот тебе и детишки, думала я, возвращаясь с работы. Согнутая в три погибели, я напоминала себе самой кривое дерево, росшее неподалеку от дома.
      Гудело все – спина, ноги, руки. А в голове крутился калейдоскоп детских лиц, физиономий их родителей, игрушки, деньги, чеки...
      Но вот настал долгожданный день выдачи зарплаты. Хотя бы ради этого дня стоило работать! – радовалась я, заходя в кабинет директора. Наконец-то я получу свои денежки, заработанные потом и кровью... Не тут-то было! За месяц каторжной работы мне выдали мизерную сумму. Половину зарплаты съели те самые недостачи: игрушки, украденные не то детками, не то их заботливыми родителями...
      Директор, лысый пожилой мужчина, долго объяснял мне, как я должна следить за покупателями, выискивая среди них потенциальных воришек. После его объяснений я сообщила, что увольняюсь. Хватит с меня и детей, и игрушек!
      Третье место оказалось куда лучше. Меня взяли на работу в маленькую и никому не известную газету о туризме – «Туристик уорд». Официально я числилась менеджером по рекламе, а дополнительно исполняла обязанности секретаря и агента по привлечению новых клиентов.
      Надо сказать, что старых клиентов почти не было.
      Офис «Туристик уорд» представлял собой маленькую комнатушку, вмещавшую компьютер, принтер и трех человек: главного редактора газеты, дизайнера (он же рекламный агент) и мою скромную персону.
      «Туристик уорд» стал для меня вторым домом. Это была единственная фирма, в которой ко мне относились с настоящим, неподдельным теплом и участием. Главный редактор был замечательным человеком: умным, отзывчивым, чутким. Дизайнер, молодой зеленоглазый романтик, с самого начала умудрился внушить мне непоколебимую уверенность в том, что «Туристик уорд» – лучшая газета в Америке.
      Но счастье мое не было долгим – газета закрылась. Мы надеялись окупить ее выпуск за счет рекламы, которую, как мы предполагали, будут давать в нее крупные туроператоры. Но, увы, туристические фирмы предпочитали раскрученные журналы вроде «Релакс ин Айлэнд». И мне пришлось отправляться на поиски новой работы...
      За время пребывания в «Туристик уорд» я смогла позволить себе снять однокомнатную квартирку в небогатом районе, чем была несказанно довольна. Однако расставание с газетой привело к тому, что жилье стало нечем оплачивать.
      Хозяин квартиры, старый и ворчливый дядя Бен, весьма активно потребляющий спиртное, каждый месяц приходил, по его выражению, «собирать дань». Отсрочка этой «дани» была чревата конфликтом, в результате которого дядя Бен вполне мог выставить меня на улицу. Однако других вариантов у меня не было. Я с трудом уговорила дядю Бена подождать еще месяц, соблазнив его коньяком, который остался у меня в кухонном шкафу с последнего приезда папы.
      Я вцепилась в первое попавшееся предложение – вакансию курьера в крупном рекламном агентстве. Деньги обещали неплохие, помимо квартирных расходов можно было позволить себе хлеб с маслом почти каждый день. Я решила поработать там месяц, а потом подыскать что-то более привлекательное.
      – Ванда Маджиевска, – торжественно обратился ко мне работник отдела кадров. – Мы принимаем вас на эту должность. Надеюсь, вы оправдаете наши ожидания.
      Знал бы он, чем это все закончится...
      Итак, я попыталась снова уснуть, но Морфей наотрез отказывался заключать меня в свои объятия. А все этот черный квадрат, наверняка не предвещающий ничего хорошего!
      Я скинула с себя несколько одеял, недавно привезенных отцом, и поежилась от холода. Зимой я всегда чувствовала себя отвратительно. Да, на улице красота – белые деревья, бархатные снежинки. Но холод... Я вообще зябкое создание.
      А в этом году, как назло, зима вообще не задалась. Ни тебе снега, ни белых деревьев... Только мрачные сизые лужи, тронутые дыханием холода, и серые комки грязи, прилипающие к подошве ботинок.
      Взгляд в окно усугубил унылое настроение.
      Мгла только-только рассеялась, и сумрачно-свинцовое небо тревожно косило на меня клочкастыми облаками. Худосочные деревья, кажущиеся совсем хрупкими без листвы, нервно содрогались от нарастающих порывов ветра.
      Лучше бы не выглядывала! Я отошла от окна и поплелась в кухню, чтобы подкрепить силы завтраком, хотя аппетита не было. Впрочем, еды тоже. Почти. В холодильнике стояла банка консервированной фасоли, которой я рассчитывала полакомиться в выходные, и лежал кусочек сыра.
      Я сварила кофе и сделала бутерброд с сыром., С удовольствием выпив чашку любимого напитка и без аппетита прожевав бутерброд, я открыла шкаф и начала раздумывать: что из моего скудного гардероба можно надеть в первый рабочий день.
      Юбка сразу же отпала: слишком холодно.
      Синее платье – длинное и не очень удобное...
      Это был, если можно так выразиться, риторический просмотр вещей. Конечно же, в конце концов я остановилась на джинсах.
      К узким черным джинсам требовался свитер.
      Их было три: черный, черный и еще один черный. Из моего гардероба лишь пара вещей была не черного, а синего цвета. Ни тебе зеленого, ни желтого, ни голубого. Каждый раз, получая зарплату, я обещала себе купить какую-нибудь веселенькую блузочку, но сделать этого так и не смогла. То ли потому, что черные вещи практичны, то ли такая уж я депрессивная личность – точно не скажу. Но представляю я себя исключительно в черном.
      Я остановилась на своем любимом свитере, связанном из толстой шерсти, с воротником, закрывающим шею. Удобно – не нужно под куртку надевать шарф.
      Покрыв ресницы робким слоем туши и намазав губы бесцветным блеском – скорее защищая их, чем пытаясь выделить, я оглядела себя в зеркале. Ничего, для должности курьера вполне сойдет. На меня смотрела худенькая кареглазая и светловолосая девушка, которая не то что не училась в университете, но и школу-то еще не окончила. На свои двадцать пять я явно не выглядела.
      Двадцать пять! А через пять лет будет уже тридцать... И чего ты добилась в жизни? – осуждающе поинтересовалась я у своего отражения в зеркале.
      Оно засмущалось. Эх ты! Работаешь курьером, снимаешь квартирку в каком-то богом забытом районе и не можешь себе позволить ничего, кроме баночки фасоли и куска сыра! Мое отражение окончательно смутилось и опустило глаза. Я махнула рукой и отошла от зеркала.
      О боже! Часы недвусмысленно дали мне понять, что до выхода на работу осталось две минуты. Я быстро надела узкую черную куртку, натянула ботинки и, закрыв дверь, выскочила из дома.
      Негодяй-ветер ударил в лицо, разметав по нему длинные волосы, которые я, как назло, забыла собрать заколкой. Пошарив в сумке, я поняла, что оставила ее дома. Теперь придется ходить весь день растрепанной, как ведьма, и отвоевывать у ветра пряди непослушных волос, заправляя их за уши. Одним словом – растяпа.
      В целом работа оказалась не такой отвратительной, как я предполагала, но ужасно скучной. Мой непосредственный начальник, менеджер Дик Хантон, оказался симпатичным парнем.
      Правда, чрезмерно суетливым. Торопливо засовывая в пакет бумажки с адресами и документами, Дик отправлял меня в разные концы города.
      Каждое дело, которое он мне поручал, не терпело отлагательства, было, по его словам, жизненно важным и совершенно секретным.
      – Ванда, детка, – говорил он мне, протягивая очередной пакет. – Обязательно найди этого человека. Никому, кроме него, документы не отдавай. Это очень важно, Ванда. – Ему доставляло какое-то удовольствие постоянно повторять мое имя, смаковать его, словно это было не имя, а желе из экзотических фруктов.
      Я отправлялась то в банк, то в дружественную фирму, то в юридическую контору. Везде было одно и то же: посидите, подождите, торжественное появление шефа, его могущественная рука забирает документы, ну и так далее. Я удивляюсь, как люди могут обречь себя на подобное прозябание в конторских стенах? Но кто бы говорил! Мой жалкий удел был еще хуже. Хотя в курьерской работе были и радости. Например, во время разъездов я могла читать книги, что изрядно скрашивало мои унылые будни.
      В офисе меня никто не замечал, кроме Дика, раздававшего поручения курьерам. Для огромной компании такое отношение к представителям низшей иерархии более чем нормально.
      Шелест важных бумаг, суета, интриги... У работников фирмы весьма насыщенная жизнь.
      Впрочем, я была даже рада невнимательности коллег. Благодаря этому у меня сложилось ощущение, что я сама по себе и не завишу от них.
      Несколько раз я видела босса компании, о котором частенько перешептывались секретарши в курительной комнате. Он был красавцем: глаза стального цвета, темные волосы, чувственный рот. На вид ему было меньше тридцати лет.
      И, честно говоря, он был совсем не похож на руководителя крупной фирмы. Наверное, его богатый папочка состарился и передал сыну бразды правления. Это единственное объяснение, которое пришло мне в голову.
      Впрочем, меня не слишком интересовала его персона. Первый месяц на новой работе заканчивался, и я лихорадочно думала над тем, куда мне податься. Однако газеты не пестрели перспективными вакансиями для учительницы географии.
      После рабочего дня я частенько заходила в кафе «Вирджин», располагавшееся напротив здания фирмы, и позволяла себе такую роскошь, как стаканчик кофе со сливками. Бармен Эдди, пожилой мужчина с доброй улыбкой, так привык к моим вечерним визитам, что, завидев мою темную фигурку, маячившую у входа, сразу же наливал мне кофе.
      Мы быстро нашли с Эдди общий язык. Он оказался приятным человеком с хорошим чувством юмора и спустя некоторое время начал наливать мне, как постоянному клиенту, вторую чашечку кофе «за счет заведения».
      До зарплаты оставался один день, но этот факт, как ни странно, не поднимал мне настроения. У меня начиналось что-то вроде зимней депрессии. Все было не так, жизнь не налаживалась, работа начала раздражать. И выхода из этого порочного круга я не видела. В таком отвратительном настроении я зашла в «Вирджин». Точнее, меня задуло в кафе холодным ветром. Снег так и не выпал, на сером асфальте по-прежнему красовались заледеневшие лужи. Я открыла дверь, и на меня приятно пахнуло теплом и вкусными ароматами заведения, от которых захныкал желудок.
      Я прошла мимо столиков, стараясь не смотреть на сытые, довольные лица, и уселась за стойку бара.
      – Что-то у тебя сегодня личико не светится радостью, – констатировал Эдди, с сочувствием глядя на мою продрогшую фигурку. – Неприятности на работе?
      – А, – махнула я рукой, – пустяки. Просто все надоело. Я устала, Эдди. От работы, от своей бестолковой жизни. От всего.
      – Да, девочка... – Эдди покачал головой. – Сегодня тебе нужно что-то покрепче, чем чашка кофе.
      – Я бы и рада выпить чего-нибудь покрепче, – улыбнулась я Эдди, – но завтра на работу. Боюсь, что появление похмельного курьера в «Вест компани» вряд ли оценят.
      – Значит, две чашечки, как обычно?
      – Угу, – мрачно подтвердила я.
      Эдди отошел от стойки и вернулся с чашкой дымящегося кофе. После нескольких глотков обжигающего напитка я почувствовала себя немного лучше. По крайней мере, я согрелась и начала забывать о том, что скоро придется возвращаться домой, сгибаясь в три погибели под порывами ледяного ветра.
      – Полегчало? – поинтересовался Эдди.
      Он обладал способностью читать мысли и чувства людей по выражению их лиц. И не удивительно – десять лет стоять за стойкой бара.
      Эдди частенько рассказывал мне о посетителях кафе, о номерах, которые те откалывали, о причудливом узоре их судеб. Люди, подсаживающиеся к стойке бара, нередко изливают бармену свои переживания: он всегда рядом, всегда на виду. Не друг и не приятель – просто человек. В общем, идеальный собеседник.
      Я тоже не была исключением. За месяц общения с Эдди умудрилась пересказать ему всю свою биографию. Меня удивляло то внимание, с каким Эдди всегда выслушивал подобную ерунду. Вместо того чтобы пропускать чужие излияния мимо ушей и вежливо поддакивать, он задавал наводящие вопросы и нередко давал хорошие советы.
      Друзей у меня не было, поэтому я радовалась возможности поговорить хотя бы с кем-то, а уж тем более с таким интересным и понимающим человеком, как Эдди. Он тонко чувствовал мое одиночество и, возможно, именно поэтому выделял меня среди прочих посетителей кафе.
      Моя единственная подруга, Мэй Хэджог, несколько лет назад вышла замуж за обеспеченного мексиканца и уехала в страну «травки и красного перца», как она выражалась. После отъезда она прислала три письма и пару открыток с местными видами, но через год совсем перестала писать. Я же продолжала писать ей, уже не надеясь получить ответ. Мои письма подруге скорее походили на дневник, который я почему-то отправляла по почте.
      Несколько раз я звонила ей по телефону, который она мне оставила. Трубку долгое время не брали, но как-то раз суровый мужской голос ответил, что ни Мэй, ни ее супруг не проживают по этому адресу. Я попыталась выяснить, где же подруга теперь, но никакой информации от сердитого мачо не получила.
      Если бы у меня были деньги, я отправилась бы в Мексику и разыскала Мэй. Но мои финансы позволяли лишь путешествие до работы и обратно.
      Я рассказала обо всем Эдди, и он заверил меня, что рано или поздно Мэй сама меня найдет. Не знаю, на чем основывалась его уверенность, но кто-кто, а Эдди знал толк в людях.
      Я приступила ко второй чашке кофе и, пока Эдди обслуживал очередного посетителя, любовалась янтарными капельками, пролитыми на белоснежное фарфоровое блюдце. Они красиво переливались в свете искусственных ламп, и казалось, что блюдце инкрустировано маленькими камешками.
      Оторвавшись от созерцания кофейных капель, я вновь подумала о своей жизни. Интересно, сколько лет еще я буду влачить такое жалкое существование? О том ли я мечтала, когда мне было восемнадцать? Крошечная съемная квартирка, скучная работа, одиночество, которое невозможно скрасить даже походом в кино, потому что нет денег... Никаких приключений, никаких радостей... Ничего.
      – Э! Да ты совсем нос повесила, как я погляжу. – Эдди разлил пиво по стаканам и вновь вернулся ко мне. – Не отчаивайся, жизнь наладится. Черные и белые полосы чередуются, верно?
      – Почему же тогда моя жизнь – исключительно черная полоса? – грустно улыбнулась я.
      – Тебе это только кажется. К тому же что-то подсказывает мне, что скоро в твоей жизни произойдут удивительные перемены. А я, прости за нескромность, редко ошибаюсь.
      – Дай-то Бог, Эдди. А то меня уже начинает мутить от однообразия.
      – Что касается твоей работы, то тебе срочно нужно ее менять. Пока ты совсем не увязла в этом своем курьерском болоте. Я бы рад предложить тебе что-то стоящее, но, увы... Не думаю, что перспектива стать официанткой, пусть даже в хорошем ресторане, покажется тебе блестящей.
      – Спасибо за участие, Эдди. Придумаю что-нибудь. Ну пока, мне пора идти.
      Я поежилась от мысли, что за дверью кафе меня караулит холодный ветер. Надо добраться до дома и включить наконец обогреватель. Наплевать, что дядя Бен попросит дополнительную плату за электричество. Не умирать же мне от холода, в самом деле?
      Я натянула куртку, помахала рукой Эдди и, в предвкушении яростных порывов ветра, открыла дверь. К моему великому удивлению, за тот час, который я провела в кафе, погода наладилась. Ветер стих, улицы заволокла теплая, успокаивающая темнота. Лишь огромные глаза фонарей и неоновые огни рекламных щитов освещали мне путь домой.

      – Па?!
      Вот чего-чего, а появления отца у порога квартиры я совсем не ожидала. Обычно он предупреждал заранее о своем приезде. Что это на него нашло? Однако сюрприз был приятным – я успела соскучиться по отцу, к тому же наши с ним отношения походили скорее на дружеские, чем на родственные.
      Па похлопал круглыми голубыми глазами, изображая совершенную невинность, провел рукой по серебристым волосам и наморщил лоб, явно пытаясь сформулировать цель приезда. Я засмеялась, обняла его и полезла в сумку за ключами.
      – А я-то думал, ты ушла на свидание и будешь не скоро. Боялся, что придется здесь всю ночь торчать.
      – Что ж ты не позвонил? – поинтересовалась я, игнорируя его намек насчет свиданий.
      – Хотел устроить сюрприз.
      – И долго ты меня караулишь? – Я наконец нашла ключи, открыла дверь и пропустила его в квартиру.
      – Не очень. – Он снял пальто и поежился от холода. – Да у тебя не теплее, чем на улице. Как ты еще в сосульку не превратилась?
      – Сейчас включу обогреватель, – невозмутимо отозвалась я, как будто счет, который предъявит за это дядя Бен, для меня плевое дело.
      Мы уселись на кухне, и отец достал из пакета бутылку красного полусладкого вина. Старый хитрец! Безусловно, он и дочку хотел порадовать, но в первую очередь думал о себе. Дело в том, что алкоголь – его слабость, и моя мать категорически запретила ему пить. Но всегда, когда папа приезжал ко мне, он тайком от матери брал с собой бутылочку чего-нибудь горячительного.
      Я поставила на стол два стеклянных стакана – всего в моей квартирке их было три – и предложила отцу разлить вино. Конечно, завтра на работу, но я же не собираюсь выпить всю бутылку, уговаривала я свою совесть.
      Па, как выяснилось, поссорился с мамой. Она вымыла стекла в серванте, а отец тут же «захватал» их руками.
      – Я только дотронулся, – оправдывался он, – а она в крик. Мол, ты опять захватал стекла, я устала быть бесплатной служанкой, ну и так далее... Я решил поехать к тебе: до завтра она успеет успокоиться. Нет у меня сил выносить эти крики. Подумаешь, стекла... Вот ты мне скажи, Ванда, разве они стоят того, чтобы из-за них скандалить?
      – Конечно нет, па. Но ты ведь знаешь маму – она всегда делает из мухи слона. Такой уж у нее характер.
      – Тебе хорошо, ты от нее сбежала, – грустно произнес отец, поднимая стакан. – Давай выпьем за то, чтобы у тебя жизнь наладилась. Я уже старик, мне нечего ждать...
      Уж эта отцовская привычка пенять на свой возраст!
      – Ну, па! Мы, конечно, выпьем за это, но какой же ты старик? Тебе всего-то сорок пять, а ты уже стонешь, что одной ногой в могиле!
      – Сорок восемь, – мрачно поправил отец.
      – Какая разница? Всего-то три года убавила!
      – Для тебя – никакой. Двадцать пять, двадцать восемь – все равно молодость. А в моем возрасте эти несчастные три года играют огромную роль. Старость – не радость.
      – Па! Хватит тебе! Ты еще совсем молодой!
      Помнишь, одна девчонка приняла тебя за моего парня? – Я вспомнила забавный казус, когда Кейт, моя однокурсница, увидела меня с отцом и решила, что он – мой друг.
      Видимо, мои уверения возымели действие.
      Папины голубые глаза радостно заблестели.
      – Кстати, насчет парня. Как у тебя с этим вопросом?
      Он затронул неприятную для меня тему. С последним своим молодым человеком я рассталась далеко не лучшим образом. И, честно говоря, ни желания, ни сил, ни возможности заводить амуры после этого неудачного романа у меня не было.
      – Никак. – Я с укором взглянула на папу. – О каких парнях идет речь, когда я занята двадцать четыре часа в сутки?
      – Не преувеличивай. – Он понял, что я увиливаю. – Вечерами ты свободна. К тому же у тебя есть еще два выходных дня.
      – Ну ладно! – сдалась я. Хочешь горькую правду, получай! – После того, как мы расстались с Хоули, меня просто тошнит от мужчин!
      – Да плюнь ты на этого Хоули! – возмутился отец. – Я с самого начала говорил, что он тебе не пара. Самовлюбленный тип, а на лбу здоровыми красными буквами написано – «бабник».
      – Ты опять! – зашипела я.
      – А разве не так?
      – Так. Только зачем лишний раз напоминать об этом?
      – Затем, что свет клином на Хоули не сошелся. В мире полно мужчин, которые заслуживают твоего внимания.
      – Моего внимания заслуживают только двое мужчин, – улыбнулась я. – Ты и Эдди.
      – А кто такой Эдди? – Папа даже стакан с вином отставил в сторону.
      – Боюсь, я тебя разочарую. Эдди – бармен в заведении, где я пью кофе. Он мне в отцы годится. И смотрит на меня исключительно как на бедовую девчонку, которой можно дать пару дельных советов.
      – «Разочарую» – мягко сказано, – насупился па. – Зачем тебе старый бармен, раздающий советы?
      – Он хороший человек и внимательный собеседник.
      – Вы просто приятели?
      – Да, пап, просто болтаем.
      Кажется, отец обрадовался бы и старому бармену, будь у него надежда, что я не одинока. Но придумывать красивую «лав стори», чтобы утешить папу, мне не хотелось. Да и незачем – пусть лучше знает правду.
      Папа приступил ко второму стакану вина, а я решила остановиться. В «Вест компани» запаха перегара не потерпят.
      – Как поживает твой..., как там его... В общем, хозяин квартиры?
      – Дядя Бен? – Меня удивляло, что отец никак не может запомнить это простое имя. – Нормально.
      Заходил в прошлом месяце и допил твой коньяк.
      – И ты позволила? – Па чуть не поперхнулся вином.
      – Я не только позволила, но и сама ему это предложила. Иначе он не дал бы мне отсрочку на оплату квартиры.
      – Да... – Отец посмотрел на меня с сочувствием. – Слушай, Ванда, а если ты вернешься домой? Неужели тебе хочется жить в этой холодной квартире? Я поговорю с матерью... Может, она перестанет к тебе придираться.
      – Неужели ты думаешь, что если она не делает поблажек любимому мужу, она перестанет пилить дочь? Не будь наивным, папа. Все нормально, я не жалуюсь. Просто сейчас тяжелый период. Будет лучше, я уверена. – О, если бы я действительно была в этом уверена! – Так что не переживай из-за меня.
      Мы с папой еще долго сидели на кухне и болтали о нашей грустной жизни, убеждая друг друга в том, что все наладится. Ведь жизнь состоит из черных и белых полос, верно?
      Утром я попрощалась с отцом, который собрался возвращаться домой, мириться с мамой, и поехала на работу. Там меня ожидал сомнительный сюрприз. Дик сказал, что вечером я должна зайти к боссу.
      – Что? – переспросила я, надеясь, что плохо его поняла.
      – Ванда, детка, чем ты чистишь уши? – Дик улыбнулся своей идиотской шутке. – Босс просил тебя зайти к нему в кабинет. После работы.
      – Дик, а ты не знаешь, зачем я ему понадобилась? Он меня и в глаза-то не видел.
      – Ну ты даешь, Ванда! Чем ты недовольна?
      Любая секретарша растаяла бы от такой чести. А ты глупые вопросы задаешь. Он что, тебе не нравится? – продолжал блистать остроумием Дик. – Красавец-мужчина, прямо-таки модель с обложки журнала...
      – Дик, мне все равно, как он выглядит, остановила я поток его шуток. – Но все-таки не каждый день курьера вызывают «на ковер». Я сделала что-то не так?
      – Успокойся, Ванда. Ему понадобился надежный курьер, и я порекомендовал тебя. Он хочет дать тебе какое-то поручение, только и всего.
      Запомни: «на ковер» вызывают не только, когда хотят сделать выговор или уволить, – добавил он поучительным тоном.
      – Ясно. – На душе у меня стало немного спокойнее. – Спасибо за рекомендацию.
      – Что-то я не вижу на твоем лице воодушевления. Я-то думал, ты рассыплешься в благодарностях. Ты меня разочаровала. – Дик состроил обиженную мину. – Ей устраиваешь тет-а-тет с хозяином компании, а она говорит всего лишь «спасибо». Спасибо, Ванда, в карман не положишь. С тебя бутылка «Хеннеси».
      – Дик, – вздохнула я, – я поставлю тебе бутылку «Хеннеси», если ты посоветуешь ему вызвать другого курьера. Не люблю общаться с начальством.
      – Чего? – На лице Дика отразилось неподдельное изумление. – Да ты, наверное, вообще равнодушна к мужскому полу. Я впервые встречаю девушку, которая не только не питает тайной страсти к нашему боссу, но и готова откупиться от встречи с ним бутылкой коньяка.
      – Ты прав, Дик, я действительно равнодушна к мужскому полу. Может быть, все-таки посоветуешь ему другого курьера?
      – И речи быть не может, – посерьезнел Дик. – Ты девушка ответственная, отлично справляешься с поручениями. К тому же ты самый быстрый курьер из всей моей команды. Так что, не ной. И чтобы вечером была у босса. А то зарплату не выдам, – ухмыльнулся он. – Ванда! – окликнул он меня, когда я уже выходила из кабинета. – Ты хоть знаешь, как зовут нашего босса?
      – У-у. – Я помотала головой и застыла на пороге, ожидая, когда уста Дика изрекут святое имя.
      – Потрясающее равнодушие к делам компании! – Дик окинул мою застывшую фигуру осуждающим взглядом. – Слушай и запоминай: его зовут Элмер Айрон.
      Весь день треклятое имя Элмера Айрона не выходило у меня из головы. Кто бы только знал, как мне не хотелось попадаться на глаза хозяину «Вест компани»! Нельзя сказать, что я трепетала перед начальственным взором, однако в присутствии вышестоящих лиц я всегда чувствовала себя не в своей тарелке.
      Элмер Айрон... Нежное имя и «железная» фамилия совершенно не сочетались друг с другом, звучали как-то неуютно.
      Но что мне до этого, уговаривала я себя, пять минут душевного дискомфорта – и, возможно, больше я никогда не окажусь в директорском кабинете. Хотелось бы верить! А вдруг это просто так не закончится и за одним поручением последует другое? Но, в конце концов, я все равно собираюсь менять работу. Только вот на что? Шило на мыло или мыло на веревку? Да, капельки оптимизма в моих рассуждениях явно недоставало.
      Я часто задавалась вопросом: будь я увереннее в себе, поплыла бы удача в мои руки? Странная вещь – эта уверенность. Откуда она берется?
      То ли ее закладывают родители, когда воспитывают своих детей, то ли уверенными в себе рождаются... Можно ли самой воспитать в себе это качество? Наверное, можно... Например, пойти к психоаналитику, который вправит тебе мозги и заставит считать себя лучшим из лучших. Только у меня не было денег на психоаналитика, а моя мама отнюдь не прививала мне уверенность, а, наоборот, делала все, чтобы подавить мою личность. Будь уверенным в себе и ты всего добьешься! Вот лозунг нашего общества. И я бы подписалась под этим лозунгом, если бы смогла себя изменить. Но, увы...
      Закончив объезжать фирмы, я отправилась в офис за долгожданной зарплатой. Правда, мою скромную радость омрачал предстоящий визит в кабинет директора. Дик не переставал отпускать шуточки по поводу моей реакции на вызов босса.
      – Да ты не бойся, он тебя не съест! – Дик сунул мне в руки конверт с деньгами. – Это тебе за месяц тяжкого труда на «Вест компани».
      Я взяла белый конверт, на котором чьим-то небрежным почерком было написано мое имя, и с вызовом взглянула на Дика.
      – А я и не боюсь.
      Через несколько минут я уже стояла около полированного стола секретарши. Молоденькая девушка с макияжем «тропическая бабочка» высокомерно пожала плечами и подняла телефонную трубку. Мол, сейчас разберемся, вызывал мистер Айрон это пугало в черном или оно пришло сюда по собственному желанию.
      – Мистер Айрон, – тоненьким голосом произнесла она, – простите за беспокойство. – Она бросила на меня еще один презрительный взгляд. – Вы вызывали курьера? Да? Хорошо, сейчас она пройдет.
      Спасибо, что не «оно»! Не зря я испытывала патологическое отвращение к третьему этажу «Вест компани» – верхушке иерархической лестницы офиса... Если ко мне так относится секретарша, что представляет собой босс?
      Я подошла к дверям, показавшимся мне гигантскими, как будто созданными не для людей, а для каких-то мифических чудовищ. Железная ручка, перевитая причудливыми узорами, обожгла меня холодом. Словно ее никто никогда не касался и я была первым посетителем этого кабинета. Брр... С первого раза дверь не поддалась, и мне пришлось приложить усилие, чтобы открыть ее хотя бы со второго.
      В какой-то момент я испугалась, что, не рассчитав силы, растянусь на пороге этого храма и в таком виде предстану пред светлыми очами Элмера Айрона. Вот будет потеха для секретарши!
      Ну и пусть! Я дернула ручку сильнее, и гигантская дверь, поддавшись, открылась, дав мне возможность проникнуть в сердце «Вест компани».
      Я вошла в огромный кабинет, построенный, очевидно, для тех же монстров-великанов, что и двери, и огляделась по сторонам. Загадочного красавца-босса нигде не было видно. Странно. С кем тогда разговаривал этот размалеванный цербер? Может, Элмер Айрон знает секрет превращения в невидимку? Иной раз мне в голову лезут такие глупые фантазии, что я сама себе удивляюсь.
      Посреди кабинета стоял дубовый стол внушительных размеров. Наверное, здесь сидят надутые начальники во время совещаний, подумала я. К стенам словно прилипли шкафы, набитые книгами и папками. Неужели Элмер Айрон каждый божий день торчит среди этого безобразия? Господи, я сошла бы с ума, сидя в подобном кабинете. И тут мой взгляд наткнулся на маленький, почти незаметный столик в углу комнаты. Неудивительно, что я не заметила босса. Он сидел именно там и взирал на меня не испытующим, а каким-то жалобным взглядом.
      Я думала, что его стальные глаза просверлят меня насквозь, пробуравят, обдадут ледяным холодом, как та железная ручка на двери в кабинет. Но я ошибалась. Элмер Айрон вышел из своего убежища, обогнул дубовый стол и направился ко мне.
      – Рассматриваете кабинет? Мне он тоже не нравится.
      Он не только невидимка, но еще и телепат!
      От смущения у меня загорелись щеки и уши. Я попыталась было промямлить, что ничего подобного не думаю, но вместо фразы вышло какое-то блеяние.
      – Не смущайтесь, – оборвал он мои жалкие попытки оправдаться. – Я знаю, этот безумный кабинет нравился только одному человеку – моему отцу. Его вкус отличался большой оригинальностью. Не хотите кофе или чаю? – Он выдвинул стул, жестом пригласив меня сесть.
      Нет уж, кофе я попью у Эдди. Здесь этот напиток впрок не пойдет. Я вежливо отказалась от кофе и послушно села на любезно предложенный стул, стараясь как можно меньше глядеть в серые глаза Элмера Айрона. А все оттого, что я испытывала чудовищную неловкость, виновником которой был он, не оправдавший моих ожиданий. Несмотря на размалеванного цербера, сидящего на страже его ворот, он не казался зловещим Аидом. Напротив, Айрон был мил, любезен и вел себя непосредственно. Окажись он монстром, я, пожалуй, была бы смущена гораздо меньше. Теперь же, благодаря моей глупой натуре, я негодовала на себя за то, что представляла его таким ужасным.
      – Ванда... Я правильно произнес ваше имя?
      Я кивнула. Меня как будто заморозило в огромном кабинете. Все, что я могла, – это кивать и давать односложные ответы.
      – Так вот, Ванда, у меня к вам просьба. Дик Кантон сказал, что вы отлично справляетесь с работой. Не могли бы вы доставить кое-что лично для меня?
      Я вновь кивнула. Странный вопрос; как я могу не выполнить его поручение, когда я работаю в его компании?
      – Завтра утром вам нужно встретиться с неким Майклом Джорданом и забрать у него коробку. В коробке лежит вещь, очень важная для меня. К сожалению, я не могу взять ее сам, так как в это время у меня переговоры, которые невозможно перенести.
      – А где и во сколько мне нужно с ним встретиться? – наконец осмелилась я подать голос.
      – В парке Стравук. Я написал, как туда добираться. А время... – Он посмотрел на меня таким умоляющим взглядом, как будто я могла подсказать ему ответ на этот вопрос. – О Господи, простите, Ванда. – Элмер Айрон начал шлепать себя по карманам, словно пытаясь выбить из них нужную информацию. – Время, время...
      Он извинился передо мной еще несколько раз и побежал к своему столику, свалив по дороге стул (слава Богу, не тот, на котором я сидела). Поднял стул, опять извинился передо мной и, после нескольких минут лихорадочного перебирания бумаг на столе, нашел свое «потерянное время».
      – Ну вот. – Он облегченно вздохнул и протянул мне измятую бумажку. – Здесь написано время.
      – А как добираться до парка Стравук? – озадаченно спросила я. И как только он руководит такой большой компанией, если забывает о том, что, по его словам, так важно?
      – Ох, – он растерянно улыбнулся, – сейчас вспомню. Ну, конечно... – Он запустил руку в карман, по которому хлопал совсем недавно, и, вытащив из него очередную бумажку, – вздохнул с облегчением и протянул ее мне.
      Он показался мне таким же рассеянным, как папа. Отец тоже частенько терял вещи и так же радовался, когда их находил. При мысли об отце я невольно улыбнулась. Элмер Айрон заметил мою улыбку.
      – Да, я страшно рассеян. Это один из моих главных недостатков. Не могу сосредоточиться даже на самых простых вещах. Ох, простите. Я задержал вас своими поисками и болтовней.
      Скажу Дику, чтобы он отпустил вас завтра пораньше. Да, кстати. Коробку, которую вы возьмете у Джордана, привезите сюда и несите сразу ко мне. Жду вас завтра. И заранее спасибо за помощь.
      Я возвращалась домой, исполненная самых противоречивых мыслей и суждений о хозяине «Вест компани». С одной стороны, мне импонировала его манера поведения... В нем было что-то трогательно-ребяческое, даже наивное. С другой стороны, в моей голове не укладывалось, как такой рассеянный и даже нелепый человек может руководить крупной компанией. Если ему это удается, то почему я до сих пор торчу в курьерах?
      Но, возможно, на самом деле Элмер Айрон просто коварный и двуличный тип, играющий со своими подчиненными, как кошка с мышью.
      Он прекрасно осведомлен о своих потрясающих внешних данных и умело пользуется обаянием, прикрываясь рассеянностью, как ширмой, А в нужный момент сбрасывает личину и предстает во всей красе, меча громы и молнии. Но зачем применять эту тактику по отношению к простым работникам вроде меня? Я не могу ему навредить, поэтому ему незачем скрывать свое истинное обличье. Другое дело, отношения с деловыми партнерами. В них подобная тактика оправдала бы себя. Может, это его кредо – вести себя так со всеми, начиная от уборщиц и курьеров и заканчивая руководителями партнерских фирм?
      Зачем задумываться о характере и поведении человека, который мне совершенно не интересен? Он не мой приятель, а всего лишь начальник фирмы, из которой я вскоре надеюсь уйти.
      И, осознав бессмысленность рассуждений на эту тему, я вскоре забыла об Элмере Айроне. Однако поручение, которое он дал мне на завтрашнее утро, продолжало, меня беспокоить.
      Я всегда боялась серьезной ответственности.
      Мне казалось, что что-то пойдет не так и я не справлюсь с ситуацией. Надо сказать, мои страхи частенько оправдывались. Утешив себя надеждой, что будильник прозвенит вовремя и заблудиться в трех соснах парка Стравук у меня не получится, я немного успокоилась. Но теперь меня мучило любопытство: что же находится в загадочной коробке?
      Дома ждал очередной «сюрприз». Вальяжно рассевшись на кухне и потягивая недопитое отцом вино, меня поджидал дядя Бен.
      Полностью этого старого прощелыгу звали Бенджамин Воткорн. Когда я познакомилась с ним, он с вкрадчивой улыбкой попросил меня называть его дядей Беном, дескать, так его величают знакомые. Может, подобным способом он пытался представиться этаким простачком и добрячком, не знаю. В любом случае, даже это «дядя» не помогало ему скрыть истинное обличье хитрого и нудного типа.
      – Здра-а-вствуй, здра-а-вствуй, Ванда, протянул он маслянистым голоском. – Как поживаешь?
      В первую секунду мне захотелось выпалить, что поживаю я отвратительно. В квартире холодно, противно, и, ко всему прочему, на кухне караулят всякие мерзкие типы.
      Дядя Бен отлично знал, что сегодня я должна получить деньги, и, помимо обещанной квартплаты, рассчитывал на бутылочку «угощения». Перебьется! – подумала я. Не видать ему никакого угощения, если он сдерет с меня деньги за то, что я пользуюсь обогревателем.
      – Нормально, – холодно ответила я и вытащила из сумки конвертик с зарплатой.
      Глаза дяди Бена при виде конвертика хищно заблестели. Мне показалось, что он вот-вот облизнется, как кот в предвкушении сливок. Я отсчитала положенную сумму и протянула ему новенькие, хрустящие купюры. Руки дяди Бена тут же впились в деньги. Слюнявя пальцы, он удовлетворенно пересчитал заработанные моим потом и кровью финансы, а затем вперил в меня выжидающий взгляд. Сейчас начнет занудствовать насчет обогревателя, с тоской подумала я.
      И точно, дядя Бен не заставил себя ждать.
      – Я тут поглядел, ты утепляешься? – сладко произнес он, предвкушая очередную порцию купюр.
      – Тебя это удивляет, дядя Бен? Здесь холод собачий, – невозмутимо парировала я его выпад.
      – Так-то оно так, но вот только придется включить это в счет – Он мило улыбнулся.
      – С какой же стати? – Я старалась говорить как можно более спокойным голосом, хотя внутри у меня все клокотало. – Если бы твоя квартира была теплой, то и необходимости в обогревателе не было бы. Не моя вина, что здесь холодно, как в морге.
      – Ты преувеличиваешь, Ванда. Я просидел здесь полчаса и совершенно не замерз.
      Еще бы! Сидеть в верхней одежде и потягивать вино – кто же замерзнет!
      – К тому же, – продолжил он, – я беру за квартиру гораздо дешевле, чем все остальные.
      Не забывай об этом.
      – Побойся Бога, дядя Бен! В таком районе любая квартира стоит дешево. Это же настоящая помойка!
      – Ну зачем ты так! – Бен надул лягушачьи губы. – Район как район. Если ты сняла здесь жилье, значит, он тебя устраивает.
      Пора было прекращать этот бессмысленный спор. Дядя Бен все равно настоит на своем, да и мне некуда деваться. Я прекрасно знала, на что иду, когда вселилась сюда. Так что, ничего не поделаешь, за все нужно платить. Даже за такую жалкую конуру, как квартира этого мерзавца.
      – Сколько? – Я уселась напротив дяди Бена и просверлила негодующим взглядом его бесстыжие глазенки.
      Взгляд не подействовал. Он заломил такую цену, что я в сердцах ударила рукой по столу, испещренному трещинами и царапинами.
      – Нет уж, дядя Бен, так не пойдет! Снижай свою цену или в ближайшее время будешь искать себе новых квартирантов.
      Я, конечно, блефовала. Если бы он не сдался, пришлось бы мне платить как миленькой.
      На поиск очередной квартиры ушло бы много времени, да и потом, где гарантия, что хозяин ее – не очередной «дядя Бен»? Однако, к моему великому удивлению, старый скряга испугался угрозы. Видимо, потому что я еще никогда раньше не стучала рукой по столу и не выдвигала ультиматумов.
      – Ну ладно. Обдираете меня как липку, – с притворным разочарованием вздохнул он и назвал цену, в два раза меньше предыдущей.
      Сумма, конечно, тоже была не маленькой, но я скрепя сердце уступила. Дальнейшие препирательства не имели смысла, я и так, можно сказать, выиграла роковую битву. Дядя Бен получил еще парочку хрустящих бумажек, но уходить не торопился. Вытянув из меня деньги и допив папино вино, старый скряга все еще надеялся на «угощение».
      Тут уж я решила быть непреклонной. Сообщив дяде Бену, что устала и собираюсь ложиться спать, я отнюдь не любезно выпроводила его за дверь. На пороге он сердито оглянулся – лицо у него после такого обращения утратило свою благостность, чему я в душе была несказанно рада. Нечего обдирать бедных квартирантов! Знай наших!

      Утренний подъем стоил мне невероятных усилий. Чувствовала я себя отвратительно, всю ночь мучили кошмары. Несколько раз я просыпалась в холодном поту, надеясь на то, что следующий сон будет лучше предыдущего. Но надежды не оправдывались – один кошмар сменялся другим. Пару безумных снов мне даже удалось запомнить, хотя смысла в этом не было.
      Ни гадалка, ни психоаналитик не входили в число моих немногочисленных знакомых.
      Первый кошмар, очевидно, был связан с визитом дядюшки Бена. В моем сне он перепил вина, и живот его раздулся до невообразимых размеров. С огромным булькающим животом и красной струйкой вина, стекающей по губе, дядя Бен гонялся за мной по пролетам подъезда, стремясь влить в меня содержимое бутылки, которая почему-то не пустела.
      Я панически боялась, что превращусь в такого же монстра, и удирала от него, пытаясь вопить во все горло. Однако голосовые связки, как обычно бывает в кошмарном сне, не желали подчиняться моей воле. И вместо криков я издавала лишь нечленораздельное мычание.
      В какой-то момент оказалось, что лестничные пролеты превратились в узенький мостик с низкими перилами, под которым жутким провалом зияла пустота. Я застыла среди этого безумия, понимая, что двигаться дальше не смогу. Слишком устрашающей была пустота внизу. Тут дядя Бен догнал меня и влил мне в горло свое чертово вино. Мой живот стал раздуваться и булькать, словно в нем поселился гигантский червь. Скованная диким страхом, я боялась даже пошевелиться и как вкопанная стояла на мостике.
      Другой сон приснился мне уже под утро, перед пробуждением. Начинался он довольно романтично. Я стояла возле родительского дома, целовалась с Хоули и даже испытывала удовольствие от этих поцелуев. Но когда я открыла глаза, то обнаружила вместо смазливого лица Хоули растерянную физиономию Элмера Айрона.
      Не могу сказать, что была разочарована. Объятия шефа во сне показались мне весьма приятными. Однако Элмер, вместо того чтобы продолжить то, чем мы занимались с Хоули, начал объяснять мне, что меня ожидают серьезные неприятности, если я сию же минуту от него не уйду. Он произнес эти слова с улыбкой, и я решила, что он шутит. Я пошутила в ответ. Но через пару секунд за его спиной замаячила толпа каких-то бешеных бабенок, которые пришли явно по мою душу.
      Элмер по-прежнему стоял с приклеенной улыбкой, а я побежала прочь, спасаясь от разъяренной толпы. Но они все же поймали меня и потащили в какой-то темный закоулок. Там они начали рвать на мне одежду, хохоча при этом и тыча в меня пальцами с длиннющими ногтями.
      Вот это ночка! Проснувшись окончательно, я поняла, что нормально заснуть с такими «приключениями» не удастся. Полчаса я просидела в кухне, заливая свои кошмары горячим кофе. Ночные страхи потихоньку развеялись с помощью кофе и лучиков солнца, забрезживших за окном. Небо обещало быть чистым, не запачканным тучами.
      Я рассматривала пустое дно кружки и думала, отчего же мистер Айрон приснился мне именно в такой ситуации. Наша вчерашняя встреча меня порядком удивила и даже смутила. Но никаких сексуальных желаний по отношению к своему красавцу-начальнику я не испытывала.
      Я вообще остерегалась красивых мужчин после Хоули. Не внушали они мне ни доверия, ни симпатии. И к своему боссу я испытывала, пожалуй, те же самые чувства. Поэтому о подоплеке моего второго сна оставалось только догадываться. Я махнула рукой – куда ночь, туда и сон – и пошла одеваться. Меня ожидала встреча с Майклом Джорданом в парке Стравук.
      Сухой, холодный воздух бодрил не хуже, чем кофе. Впервые за целый месяц выдался такой чудесный денек. Солнце огромным желто-розовым мячом стояло на небосклоне, лед на лужах искрился, тронутый золотыми лучами. Даже голые деревья и куцые кустарники утратили свой согбенный облик и выпрямились, приветствуя первый солнечный день. Если бы каждый день был таким погожим и радостным!
      Я была уже почти у входа в парк Стравук. Времени до встречи с Майклом Джорданом оставалось достаточно, так как я вышла из дома раньше, чтобы не опоздать. Теперь придется мерзнуть, констатировала я про себя. Но меня не слишком огорчал этот факт – ветра не было, на небе красовалось солнце, так что был шанс полюбоваться одним из немногих солнечных дней.
      Около входа в парк я увидела картину, которая поначалу меня позабавила. Двое рослых, плечистых парней занимались довольно странным делом: они бегали по вылинявшей лужайке неподалеку от арки, венчавшей вход в парк, и пытались поймать восхитительную собаку. Я неплохо разбиралась в породах и, приглядевшись, определила, что это бернский зенненхунд.
      Надо же, усмехнулась я про себя, хозяева не могут справиться с собственной собакой.
      Если бы я не млела от одного вида представителей песьего рода, то, возможно, моя дальнейшая жизнь сложилась бы совершенно по-другому.
      Но собаки были и остаются моей слабостью. Я не заводила себе пса по двум причинам – в моей квартирке слишком мало места, и потом – песики ой как любят хорошо покушать! А моя консервированная фасоль и бутерброды с сыром – разве это пища для любимого питомца?
      Мой завороженный взгляд ни в какую не хотел отрываться от красавца-зенненхунда. Усилием воли я заставила было себя отвернуться и зашагать к арке, но внезапно радужная пелена спала с моих глаз, уступив место прозрению. Неподалеку от входа в парк стояла..., машина собачников! Какой ужас!
      Тут-то я поняла, что именно рослые ребята хотят проделать с несчастным песиком.
      В голове бешено закрутилась карусель мыслей. Мне было ужасно жаль собаку, но Майкл Джордан... И потом, чем я смогла бы помочь зенненхунду? Разве что... Прикинуться его хозяйкой и попытаться выяснить причину, по которой собачники хотят прибрать его к своим рукам! До встречи у меня еще есть время – я практически на месте. Рискнуть?
      Эх, была не была! Я развернулась и пошла, нет, почти побежала к лужайке, где прыгал, как огромный резиновый мяч, спасаясь от преследователей, несчастный зенненхунд. Сердце бешено колотилось – наверное, удивлялось моему странному поведению. Я совершенно не понимала ни того, что делаю, ни того, что буду плести собачникам.
      Добравшись до лужайки, я смогла разглядеть собаку поближе. Пес был очень красив, но ужасно, немыслимо перепачкан. Казалось, он весь день валялся в лужах и на помойках, причем выбирая самые грязные из них. Неужели его выкинули? Но собака дорогая и породистая.
      Может, он убежал? Но тогда на нем был бы ошейник, а никакого ошейника я не увидела.
      Стоять и смотреть на это душераздирающее зрелище я больше не могла, поэтому набралась смелости и выпалила:
      – Эй, ребята, зачем вы ловите мою собаку?!
      Наверное, это прозвучало глупо и не убедительно, но собачники все же отреагировали на мое выступление. Они оторвались наконец от насмерть перепуганного пса и озадаченно посмотрели в мою сторону.
      – Так это ваша собака? – поинтересовался Один из них. Я мысленно окрестила его Квадратноголовым, потому что по форме его голова напоминала квадрат. Как, впрочем, и фигура.
      – Да. Он убежал. – Я постаралась придать своему голосу как можно больше хозяйской уверенности. – С ним иногда такое бывает. Любит погулять на воле, поваляться в помойках, как все собаки. – Господи, что же я несу?
      – А кусается он у вас тоже как все собаки? – спросил у меня второй парень. Он был точной копией Квадратно годового, только руки у него были длинными и несоразмерно большими. Они спускались с его плеч, как огромные грабли, готовые захватить в свои жуткие объятия все, что встретится на пути.
      – Он? – деланно изумилась я. Но, вспомнив, что зенненхунды совершенно не агрессивная порода, с уверенностью добавила:
      – Что вы! Бернские зенненхунды – добрейшие создания!
      – По этому не скажешь. – Квадратноголовый ткнул пальцем в сторону собаки, которая, вместо того чтобы удирать, села и уставилась на меня своими круглыми янтарными плошками.
      – Уверяю, он никого не мог покусать, – продолжила я оправдывать пса. – Только если кто-то его ударил.
      – Да он у вас бешеный! – ни с того ни с сего взвился Граблерукий. – Его усыпить надо!
      Сердце у меня зашлось от жалости к собаке, и я решила отстаивать права зенненхунда до победного конца. К тому же на морде у него было написано такое искреннее недоумение по поводу всего происходящего, что даже очевидцы происшествия не смогли бы убедить меня в его виновности. Кстати, об очевидцах!
      – Кого он искусал? Где этот человек? Я хочу поговорить с ним! – Такого энергичного напора я сама от себя не ожидала.
      Парень с руками-граблями как-то сник и посмотрел на Квадратноголового.
      – Ну..., в общем, – промямлил Квадратноголовый, – он не покусал, но... Он..., э..., бросался на человека.
      – Тогда какого черта вы собрались его усыплять? – рявкнула я, испепеляя парочку негодующим взглядом.
      Квадратноголовый, как самый сообразительный из двоих, нахмурился и начал думать. Мне показалось странным, что я не слышу скрипа его мозгов, натужно решающих поставленную задачу.
      – Давайте решим дело полюбовно, – выдал он после минутного раздумья. – Вы заплатите штраф, а мы отпустим собаку.
      – Сколько? – Как же я устала расплачиваться с такими типами! Вчера дядя Бен, сегодня эти идиоты-собачники! Слава Богу, у меня в кошельке были кое-какие деньги, и я очень надеялась, что их будет достаточно для этих жуликов.
      – Сто долларов, и пес свободен, – нагло заявил Граблерукий.
      – Сколько?! – опешила я и чуть не села на пожухшую лужайку рядом с обалдевшим зенненхундом.
      Даже Квадратноголовый опешил от наглости своего напарника и смерил Граблерукого взглядом: мол, что ты, совсем рехнулся?
      – Это все, что у меня есть. – Я вывернула перед ними содержимое своего кошелька. – Может, вас устроит эта сумма?
      – Ладно, – сдался Граблерукий, осознав, что большего из меня действительно не вытрясти. Забирайте своего песика, и чтобы мы его больше здесь не видели.
      Они взяли деньги, оставив мне лишь мелочь, и бодрым шагом направились к машине.
      – Ну, песик, – я посмотрела на зенненхунда, – мне пора.
      Собака продолжала сидеть, словно до сих пор не могла поверить в то, что она свободна. Я протянула руку и погладила пса по грязной шерсти.
      Он не отстранился, напротив, явно был рад моей ласке. И никуда не собирался уходить.
      – Взяла бы тебя, да некуда...
      Воспоминание о маленькой квартирке вернуло меня к действительности, и я с ужасом посмотрела на часы. Боже ты мой! Сердце упало.
      Со всеми собачьими перипетиями я опоздала на полчаса. Забыв о спасенном зенненхунде, я стремглав бросилась в парк.
      Разумеется, на том месте, которое описал на бумажке босс, никакого Майкла Джордана не было. Беготня по парку увеличила мое опоздание еще на десять минут. Сорок минут можно ждать любимую девушку, но не курьера. Я опустила голову и уныло побрела к скамье, стоящей неподалеку.
      Обратного пути нет. Я не могу вернуться в «Вест компани» с пустыми руками и рассказать Элмеру Айрону историю о спасенном песике.
      После такого бреда он точно выгонит меня в шею. Лучше уж не нарываться на оскорбления и забыть о своей никчемной должности. Да, я действительно его подвела, и мне было стыдно. Но, с другой стороны, если эта вещь ему так необходима, он все равно получит ее, созвонившись с Майклом Джорданом. И, в конце концов, я все равно собиралась менять работу...
      На душе было до того отвратительно, что даже не хотелось смотреть по сторонам. Я вперила пустой взгляд в асфальт под скамейкой и пыталась рассмотреть мелкие крупинки, из которых он состоял. Вдруг что-то холодное и мокрое коснулось моей руки. Я подняла глаза и встретилась с жалостливым взглядом виновника моих сегодняшних неприятностей.
      Янтарные плошки зенненхунда смотрели на меня с таким человеческим сочувствием, что я чуть было не пустила слезу умиления.
      – Ну это надо же, – я потрепала его по шерстке, – нашел меня! А я из-за тебя, псина ты этакая, работу потеряла. Правда, работа – одно название, но хоть какие-то деньги... А теперь мне придется искать новое место.
      Пес уселся на асфальт и посмотрел на меня так, что мне действительно начало казаться, что он меня слышит и понимает. Я улыбнулась и прикоснулась пальцем к его черному носу.
      – Эх, ты, зенненхунд. Как тебя зовут?
      Пес повертел головой и, что, пожалуй, не удивительно, не ответил. Хотя после того, как он нашел меня в парке и уселся слушать мои рассуждения, я уже готова была поверить в то, что он разговаривает. Открыв кошелек, я пересчитала мелочь, которую «благородно» оставили мне обидчики зенненхунда.
      – Пошли, – обратилась я к собаке. – Нам хватит на два хот-дога.
      Поиск лотка с хот-догами занял всего несколько минут. В парке Стравук они стояли на каждом шагу, источая сказочный аромат мягких горячих булочек и сосисок. Пес шел рядом со мной, торжественно ступая грязными лапами по серому асфальту. Наша парочка выглядела нелепо, поэтому большинство прохожих смотрели на нас с недоумением.
      – Два хот-дога, пожалуйста, – попросила я продавца. – Один с кетчупом, майонезом и горчицей. Другой..., для собаки. – Я кивнула в сторону зенненхунда.
      Продавец хот-догов, молодой парнишка лет семнадцати, улыбнулся, обнажив сияющие белизной зубы.
      – Ваш песик?
      – Не-а, – ответила я, – похоже на то, что бездомный.
      – Красивый. – Парнишка протянул мне хот-дог. – Только грязный очень.
      – Да уж... – вздохнула я. – Ну ничего, приведу домой, отмою.
      Парнишка и пес удивленно посмотрели на меня. Господи, да что со мной сегодня? Неужели я действительно поведу домой собаку?
      А что скажет дядя Бен? Он же выкинет и меня, и зенненхунда ко всем чертям! Ну и что! В меня словно бес вселился. Зря я, что ли, потеряла работу, отдала деньги каким-то жуликам... Мне нравится этот пес, и я его возьму!
      Я расплатилась с продавцом и положила перед собакой булку и сосиску. Пес моментально проглотил и то, и другое, облизнулся и окинул меня благодарным взглядом. Но в этом взгляде, кроме благодарности, сквозило желание слопать еще пяток хот-догов.
      – Да ты голодный! Я, конечно, добрая душа, но чем кормить тебя..., даже не знаю. Как ты относишься к консервированной фасоли?
      Дома я первым делом принялась облагораживать внешний вид моего «питомца». Конечно, я не собиралась навсегда оставлять у себя собаку, но если хозяин не объявится... Я решила расклеить объявления в парке Стравук, оставив приметы потерянной собаки и номер своего телефона.
      Посмотрим, может, кто-нибудь отзовется.
      Ближайший зоомагазин оказался в паре кварталов от моего жилища. Там я купила все необходимое для пса: собачий шампунь, пару расчесок, косточку для отбеливания зубов, поводок, ошейник, глубокую пластиковую миску и здоровый мешок сухого корма. Надеюсь, он будет доволен.
      Самым сложным оказалось мытье и расчесывание пса. Несмотря на то, что он милостиво разрешил засунуть себя в мою крошечную ванную, струи теплой воды не слишком его вдохновили. Он то и дело пытался выпрыгнуть из ванны, вырывал из моих рук грязные и мокрые лапы и крутил мордой так, что брызги разлетались по кафелю.
      – Потерпи, – утешала я его, – будешь чистым и красивым.
      Если процедуру мытья он как-то вытерпел, то на мои попытки причесать его отреагировал и вовсе негативно. Увидев расческу из кабаньей щетины, зажатую в моей руке, он окинул меня осуждающим взглядом и забрался под кухонный стол. Я с трудом выманила его оттуда купленной в супермаркете колбаской;
      После долгих уговоров пес сдался на милость победителя и позволил мне заняться своей роскошной шевелюрой. В укромных местах шерсть сбилась в колтуны, которые мне с трудом удалось распутать. Для собаки эта процедура была довольно-таки болезненной. Но, надо отдать песику должное, кроме приподнятой над зубами верхней губы и звука, похожего на «ньга-ньга», он ничего себе не позволил. А ведь мог бы и покусать, думала я, колдуя над его спутанной шерстью.
      Мои усилия были вознаграждены с лихвой.
      После полуторачасовой пытки собака выглядела ослепительно – впору вести на выставку и получать медали. Черная шерстка заблестела, огромный «воротник» на груди сиял белизной, лапы из тускло-рыжих превратились почти в оранжевые, а белоснежным «перчаткам» позавидовала бы даже невеста.
      – Ох! – Я в изнеможении рухнула на стул. – Теперь ты настоящий красавец.
      Пес горделиво посмотрел на меня, а потом бросил тоскующий взгляд в сторону корма. Мол, помучила, теперь корми! Я насыпала в миску корм и с удовольствием стала наблюдать за тем, как он поглощает еду. Несмотря на то, что он был голоден, ел пес с толком и расстановкой.
      Он не разбрасывал по сторонам гранулы корма, не залезал по уши в миску. Он набирал в рот нужное количество еды, прожевывал ее, а потом нагибался за следующей порцией.
      И все-таки не похож он на бездомного, заметила я без особой радости. Значит, надо искать хозяина. Но, честно говоря, с каждой минутой я привязывалась к собаке все больше и больше. Что же будет, когда я поживу с ней пару дней? Тогда мне совсем не захочется возвращать пса законному владельцу...
      Устроившись за маленьким столиком в комнате, я принялась строчить объявления: «В парке Стравук найдена собака. Порода – бернский зенненхунд. Отзывается на кличку...». Господи, а на какую кличку он отзывается? Я пыталась составить стандартное объявление, которое вешают на столбах в таких случаях. А там обычно пишут, на какое прозвище реагирует найденный пес. Ладно, сейчас попробую выяснить.
      Пес уже наелся и вальяжно разлегся на большом зеленом покрывале, которое я, пожертвовав одним из своих одеял, положила ему вместо коврика. С чего бы начать? Ни одна собачья кличка, как назло, не лезла в голову. Тогда я начала перебирать вслух все известные мне мужские имена.
      – Рей! – призывным тоном произнесла я.
      Пес продолжал спокойно лежать на коврике.
      – Джек! – Реакции не последовало.
      – Джон! – Ноль эмоций.
      Перебрав с десяток мужских имен, я все-таки вспомнила несколько собачьих прозвищ. Назвав зенненхунда графом, лордом, сэром и пэром, я окончательно пала духом. Пес продолжал спокойно лежать на подстилке, совершенно не реагируя на мои жалкие потуги выяснить его имя.
      Янтарные плошки уже закрывались, – вымытый и сытый, он явно собирался заснуть.
      – Ладно, – сдалась я, – все равно не угадаю, как тебя зовут. Но как же мне к тебе обращаться? Не буду же я все время, пока ты гостишь у меня, называть тебя псом и зенненхундом? Кто знает, сколько мы еще будем вместе...
      Когда я была совсем маленькой девочкой, отец частенько рассказывал мне о собаке дедушки. Это была очень умная дворняга по кличке Поль. Она носила хозяевам газеты и ходила встречать отца из школы. Со своими Поль был мягким и ласковым, а к посторонним относился равнодушно, пока кто-то из них не посягал на благополучие хозяев. Как-то раз собака спасла дом от грабителей: она не только разбудила хозяев громким лаем, но и задержала одного неудачливого вора, придавив его к полу сильными лапами.
      – Поль! – позвала я.
      Собака открыла слипающиеся глаза и удивленно подняла голову.
      – Поль, – еще раз повторила я.
      Пес наклонил голову, мол, что тебе еще нужно?
      – Конечно, тебя зовут по-другому. Но если ты отзываешься на эту кличку, уже хорошо, – подытожила я.
      «Отзывается на кличку Поль»... Я написала пятнадцать объявлений и почувствовала, что если сейчас не остановлюсь, рука у меня просто отвалится. Собрав со стола клетчатые листочки, я сложила их в кучу. Завтра доберусь до парка и расклею их там. Поглядим, что из этого выйдет.
      Помимо разнообразных собачьих причиндалов, я купила себе парочку журналов с вакансиями. За квартиру нужно платить, поэтому поиски работы придется начать прямо сейчас. К тому же сегодня я потратила такое количество денег, что весь этот месяц мне придется во всем себе отказывать. Хорошо еще, если я смогу прокормить собаку, которая ест в три раза больше, чем я.
      Настроение совершенно не располагало к поиску работы. Я лениво открыла первый журнал и принялась его листать. Продавщица в супермаркет, агент по недвижимости, консультант в центр продаж мобильных телефонов... Скучная работа с мизерным окладом. Нет, сейчас это меня не спасет. К тому же первый месяц испытательного срока принесет мне сущую мелочь.
      Думай, Ванда, думай...
      Я посмотрела на спящего пса, тихо посапывавшего на коврике. Его ведь тоже надолго одного не оставишь. Что же делать? Тут мне вспомнились слова Эдди о том, что он может предложить мне место официантки в ресторане. А это вариант, и для теперешнего моего бедственного положения вовсе не такой уж плохой. Во-первых, это возможность гибкого графика, во-вторых – официантки получают неплохие чаевые, а несколько лишних долларов на дороге не валяются.
      Я порылась в сумке и извлекла из нее черную кожаную книжечку, подарок отца, в которую не так давно записала телефон Эдди. Вот он.
      Отлично! Надеюсь, это место еще не занято.
      Хотя..., с моим бешеным везением может быть все, что угодно...
      – Здравствуйте, – ответил мне мелодичный женский голос.
      Наверное, его жена или дочь, подумала я.
      – Позовите, пожалуйста, Эдварда. Я звоню ему насчет работы, – добавила я на всякий случай. Мало ли, вдруг его жена безумно ревнива и подумает что-нибудь нехорошее?
      – Подождите секундочку, – вежливо ответил голос и крикнул в сторону:
      – Эдди!
      – Я слушаю. – Голос Эдди по телефону звучал как-то по-другому. На секунду мне стало даже страшно приставать к усталому незнакомому человеку со своими проблемами.
      – Эдди, привет! – пересилила я себя. – Это Ванда Маджиевска. – Стоило ли уточнять фамилию? Едва ли Эдди знает хотя бы двух Ванд! Я по поводу...
      – Хелло, Ванда! – Голос Эдди повеселел, когда он понял, что это я. – Даже не верится, что это ты мне звонишь, до того привык слушать тебя за стойкой бара. Что у тебя приключилось, рассказывай!
      Я удобно устроилась на диване и постаралась как можно короче объяснить Эдди, в чем суть моей проблемы. Он чуть не умер со смеху на другом конце провода, когда услышал о моей эпопее с зенненхундом.
      – Ну ты даешь! И где теперь виновник «торжества»? – поинтересовался он, когда я закончила рассказ.
      – Поел и мирно дремлет на одном из моих одеял. – Я покосилась на собаку. – Теперь мне нужно кормить не только себя, но и его. А ест он, поверь, не мало. Так что, выручай, Эдди – Сомневаюсь, что ты будешь в восторге от этой работы. Хотя платят там не плохо. И чаевые каждый день. Только болото это похлеще твоей «Вест компани». Уверен, долго ты там не протянешь.
      – А я и не собираюсь, – перебила я Эдди. – Мне бы только продержаться, пока не найду что-то стоящее...
      – Это я уже слышал, когда ты работала на «Вест компани». Скажи честно, если бы не история с собакой, ушла бы ты оттуда?
      – Рано или поздно, Эдди.
      – Значит, хорошо, что не поздно. Почему ты размениваешься по мелочам, вместо того чтобы искать что-то серьезное? Я не пытаюсь читать морали, просто я делал то же самое, что и ты. И посмотри, кто я сейчас...
      – Знаю, Эдди, знаю. – Я начала уставать от этого разговора. Все, что пытался сказать мне Эдди, я прекрасно понимала и без него. Только что это меняло?
      Немного побурчав, Эдди обещал мне помочь.
      Какой-то «знакомый его знакомого» набирал официанток в недавно открывшийся ресторан «Тайные желания». И я вполне могла оказаться в числе счастливых работниц заведения. Что ж, посмотрим. Я убрала с дивана так и не освоенные журналы и поглядела на часы. Однако! Вот и день кончился, да еще какой день!
      Омыв свои усталые конечности под струями горячего душа, я улеглась в постель. Одеяла, пожертвованного Полю, мне определенно не хватало. Несмотря на включенный обогреватель.
      Ну и холод! Я высунулась из-под покрывал, горой лежащих на моем хрупком теле, и завистливо посмотрела на собаку. Вот кому не холодно – с такой-то шерстью! Спит без задних ног, Не только у меня сегодня выдался тяжелый день.
      Я с тоской вспомнила вчерашний визит в кабинет Элмера Айрона. Знал бы он, как я поступлю с ним, не разговаривал бы со мной так любезно! Меня мучила совесть оттого, что я подвела этого человека. И угрызения совести были тем сильнее, чем чаще я вспоминала этот несчастный визит.
      Подведи я босса-монстра, совесть моя спала бы сейчас спокойным сном. Но Элмер Айрон...
      Что-то в этом человеке все-таки задело меня за живое. Вот только что? Наивность? Рассеянность? Деликатность? Да... Не хотелось бы мне встретиться с ним после всего, что случилось.

      Ресторан «Тайные желания» оказался шикарным заведением, обслуживающим людей с кошельками, лопающимися от денег. Он был оформлен в ультрасовременном стиле, изящества которого я, непосвященная, так и не смогла оценить.
      Ресторан делился на три зала. Первый предназначался для любителей китайской кухни: всяких там суши, уток по-пекински, деревянных палочек и прочей восточной дребедени.
      Второй зал привечал поклонников пиццы, спагетти и многочисленных видов томатных соусов, прилагавшихся к этой длиннющей вермишели. В общем, поклонники итальянской кухни, добро пожаловать!
      Третий зал располагался на втором этаже.
      Насколько я смогла понять, столики в нем бронировались чуть ли не за неделю до посещения.
      Особенность третьего зала заключалась не в индивидуальном подходе к кулинарному настроению посетителей, а в оригинальности услуг, которые там оказывались. Зал был предназначен исключительно для влюбленных. Он был разбит на подобие кабинок. Только вместо стен они отгораживались от зала занавесью из стеклянных подвесок. Выглядело это зрелище, бесспорно, оригинально. Только продираться с подносом сквозь стеклянную пелену подвесок – занятие не для слабонервных. Но желание влюбленных – закон, а они оценили хитроумность дизайнера.
      Стеклянные занавески были лишь малой частью того, что придумали здесь для парочек, пришедших в «Тайные желания». К ним приводили танцовщиц, сверкающих обнаженными животами. Для них покрывали полы цветочным ковром из лепестков роз или орхидей – как кому нравится. К ним впускали настоящих попугаев и колибри – как-то раз один «жених» попросил ресторан о подобной услуге.
      В общем, ресторан отличался некоторой оригинальностью. И людей, стремящихся посетить «Тайные желания», с каждым днем становилось все больше и больше.
      Когда Эдди говорил мне насчет «болота» (его любимое словечко, обозначающее работу, не требующую особых интеллектуальных способностей), он был совершенно прав. Для меня «Тайные желания» оказались настоящим болотом.
      Сначала я прошла подготовку: меня обучили сервировке столов, правилам подачи тех или иных блюд и, наконец, общению с посетителями.
      Официант – человек еще более безликий, чем курьер. Несмотря на заявление администратора ресторана о том, что официантка – лицо заведения, я поняла, что моя должность включает в себя не только «девочку на побегушках», но и «девочку для битья». Последнее я прочувствовала на себе уже в первый рабочий день.
      Дело в том, что один из посетителей «Тайных желаний» оказался не доволен качеством кофе, сваренного для него, и устроил по этому поводу настоящий скандал. Поскольку именно мне выпало несчастье обслуживать его столик, то «на орехи» я получила в первую очередь. Он подозвал меня к своему столику жестом «поди-ка сюда, как тебя там», и я, в душе негодуя, направилась к нему.
      – Мисс, – обратился он ко мне, несмотря на то, что на груди у меня висел бейдж с именем и фамилией. – Вы хотите сказать мне, что это кофе?
      – Да. – Мне не оставалось ничего, кроме односложных Ответов.
      Он покачал головой, нервно постучал по столу костяшками пальцев и вперил в меня полупрезрительный-полунегодующий взгляд. Глазки у него были маленькие, какие-то акульи, я даже не смогла разглядеть их цвет, до того они были незаметными. Поэтому его «выразительный» взгляд показался мне смешным, а внутренний протест, вызванный его обращением, немного утих. Что взять с такого типа, как этот?
      – Так, значит, вы считаете, что это кофе? еще раз поинтересовался он, словно я маленький ребенок, которому все вопросы нужно задавать по несколько раз.
      – Да, – еще раз ответила я.
      – Что ж, мне вас искренне жаль. В таком случае, вы никогда не пробовали настоящего кофе.
      Потому что этот кофе ни в малейшей степени не соответствует тому, что я привык пить обычно.
      Жизнь у этого посетителя явно не удалась, утешала я себя. Разве человек, уверенный в себе и благополучный, станет придираться к какому-то кофе и полчаса высказывать свои претензии официантке? Ему не с кем поговорить, только и всего. В этой ситуации я могла успокоить себя исключительно подобными рассуждениями.
      Главное в моей новой работе – не открывать рот, когда на тебя жалуется клиент. А единственный способ заставить себя молчать – думать о том, какая у этого клиента тяжкая жизнь. Бросила жена или любимая девушка, например... Но он-то не особенно размышляет о том, что в пустой и холодной квартире меня ждет пес, а я трачу время на чьи-то глупые претензии!
      – Значит, вам нравится этот кофе? – не унимался зануда.
      – Я его не пробовала, – ответила я.
      – Тогда почему вы утверждаете, что это кофе?
      – Потому что вы заказывали кофе. А кофе я вряд ли перепутаю с чаем.
      – Значит, вы его не пробовали? – перешел он на второй круг вопросов.
      Как заевшая пластинка, крутит одну и ту же песню!
      – Мы же не в средневековье! – не выдержала я.
      – А при чем здесь средневековье? – недоуменно воззрился на меня клиент.
      – Это в средневековье еду, прежде чем подавать на стол, пробовали слуги. Чтобы господа не отравились. – Я уже не могла остановиться. – К тому же, если я буду пробовать все напитки, которые разношу посетителям, то попросту разорюсь, так как они слишком дороги для меня.
      «Акульи глазки» опешил от моей наглости.
      Несколько секунд он молчал, а потом завопил, требуя администратора. «Тайные желания» лишились клиента, а мне сделали выговор и велели «молчать, молчать и еще раз молчать», когда в следующий раз произойдет похожая ситуация.
      В общем, три дня, которые я отработала в «Тайных желаниях» («Тайных страданиях», как я их про себя окрестила), стали для меня настоящим кошмаром. Я уходила из дома вечером, предварительно прогулявшись с Полем, а возвращалась под утро. Снова выгуляв и покормив собаку, я принимала душ и укладывалась в постель, но сон долго не приходил ко мне – перед глазами маячили лица посетителей ресторана, а в ушах слышались номера столиков и указания администрации. Одна радость – после трехдневной работы меня ожидало столько же выходных дней. Только выходные пролетели гораздо быстрее, чем рабочие дни, как, впрочем, обычно и бывает.
      С Полем мы жили душа в душу. За неделю я успела настолько привязаться к нему, что боялась даже думать о его хозяине, который в любой момент может заявиться и забрать у меня собаку. Я расклеила объявления в парке Стравук, но никто, к моей огромной радости, так и не позвонил.
      Правда, Поль тосковал о своих далеких хозяевах. Иногда он садился около окна и подолгу смотрел в него, уставив грустный янтарный взгляд на голые верхушки деревьев. Как-то раз он попробовал даже завыть, но одного моего порицания оказалось достаточно для того, чтобы пес успокоился.
      Он был очень умной и ласковой собакой. Я приходила домой в отвратительном настроении, и его счастливый лай, раздававшийся из-за входной двери, возвращал мне часть энергии, истраченной на клиентов в «Тайных желаниях». На улице только начинало светать. Мы включали большой свет (уходя, я оставляла включенным ночник, чтобы Полю не было тоскливо), садились в кухне и завтракали вдвоем.
      После этого я выводила его на прогулку в собачий дворик по соседству с домом. Он шел рядом со мной, не торопясь по своим делам, и слушал мои рассказы о нервной работе. Слушал с таким умильным вниманием, что я была уверена – эта собака понимает каждое мое слово.
      Выходные, как, впрочем, и все хорошее, закончились быстро. Стоит ли говорить о том, с каким настроением я пришла в «Тайные страдания»? Я с нетерпением ждала окончания рабочего дня, то есть рабочей ночи, несмотря на то что он только начался. Как мне хотелось снять с себя форменную белую блузку, ненавистный бейдж, клеймом сияющий на груди, и пойти домой, к скучающему в одиночестве Полю!
      Посетителей было более чем достаточно – в пятницу вечером люди предпочитают развлекаться. Я с завистью думала о том, что свои выходные никогда бы не смогла провести так же, как они. Интересно, чем занимаются все эти люди в свободное от посещений ресторана время?
      Например, вон та дамочка в шелковом светло-зеленом платье, сидящая в «китайском» зале.
      Чем она занималась весь день? Не похоже, что усиленно работала. На лице – ни тени усталости, ни кругов под глазами... Не то что у меня.
      Нежная кожа с персиковым загаром... Наверняка красотка недавно вернулась с юга или побывала в дорогом солярии. Идеальный макияж, длинные ногти с изысканным маникюром, покрытые тонким слоем розового лака. Во всем облике – ни сучка ни задоринки, даже придраться не к чему. Элегантные туфли на высокой шпильке... Я бы такие в жизни не надела. С моей работой ноги отвалятся за полчаса. А колье на шее!
      Такое, наверное, стоит целое состояние. Никогда в жизни я не видела подобной красоты!
      Я приняла очередной заказ и специально прошла мимо пятого столика, за которым сидела роскошная дама в зеленом, чтобы рассмотреть украшение, привлекшее мой взгляд. Колье словно было выткано из тончайших золотых нитей, причудливо переплетавшихся между собой. Оно выглядело таким легким, невесомым, что, казалось, вот-вот упадет с шеи его счастливой обладательницы. На одной из золотых нитей спускалась вниз, как маленький паучок, жемчужина удивительного цвета. Она отливала зеленым и в то же время была синей, она казалась коричневой и тут же превращалась в красную... А может, это не жемчужина вовсе? – подумала я, как завороженная вглядываясь в переливающееся чудо. Я знала, что жемчуг бывает разных цветов, но о такой загадочной окраске этого камня даже не слышала.
      Околдованная магией камня, я могла бы простоять около дамы целую вечность. Но ни правила приличия, ни заказ, который нужно было побыстрее отнести в кухню, не позволяли мне этого. Я вздохнула про себя, сознавая, что такого украшения мне не видать как собственных ушей, и продолжила выполнять свои обязанности.
      Дама, в зеленом, молодая блондинка с потрясающей фигурой, явно кого-то ждала. Не могла же такая разряженная красотка прийти сюда в гордом одиночестве? Скоро появится и ее кавалер. Почему-то я не сомневалась в том, что именно он сделал ей такой богатый подарок, Я разнесла пару заказов по столикам, и у меня появилось несколько свободных минут, чтобы постоять и отдохнуть, вернее, поглазеть на посетителей. Вдруг кому-нибудь из них что-то понадобится?
      Рядом со стойкой бара как раз было местечко, облюбованное мной для этих целей в первый же день работы. Там я была не на общем обозрении, и в то же время зал, который я обслуживала, находился под моим присмотром.
      А вот и кавалер хозяйки роскошного ожерелья! Я увидела широкую спину темноволосого мужчины, торопливой походкой направлявшегося к пятому столику. Наверное, красавец. Во всяком случае, фигура у него вполне соответствовала моим представлениям о мужской красоте. Я невольно залюбовалась его густыми волосами, черными как вороново крыло. Скорее всего, спереди он не хуже, чем сзади. Да, у этой блондинки есть все, о чем мечтает большинство женщин, с иронией подумала я. Роскошное колье и красивый жених...
      Мужчина присел за столик, и, когда я увидела его до боли знакомый профиль, сердце мое прытко поскакало по направлению к пяткам.
      Кавалером блондинки в зеленом оказался..., мой бывший шеф Элмер Айрон.
      Я не могла ошибиться – это был именно он.
      Красавец! – истерически хохотнула я про себя.
      Вот тебе и красавец! Что же теперь делать? Если бы не это чертово поручение, которое он лично дал мне в своем кабинете, у меня было бы сто шансов против одного, что он меня не узнает.
      Почему он не сделал это через Дика? И я, как назло, обслуживаю сегодня именно китайский зал.
      Одно к одному. Сейчас он захочет сделать заказ, и я пропала – окончательно и бесповоротно.
      Не исключено, что он не станет устраивать допрос при своей даме. Не исключено, что он не скажет администрации – вышвырните вон такую работницу. Но, так или иначе, меня испепелит волна стыда, когда он узнает во мне ту нерадивую девчонку, которая не только не выполнила его поручение, но и не соизволила прийти и сообщить ему об этом. И что только он забыл в этом ресторане? Неужели не мог сводить свою даму в какое-нибудь другое заведение?!
      Я, как обычно, думала совершенно не о том, о чем нужно. Какая разница, почему он пришел сюда? Главное, избежать встречи с ним. Но как это сделать?
      Отпрашиваться бессмысленно, это равносильно увольнению. Но ничего другого в голову не приходило. Я могла только тупо смотреть на Элмера Айрона, который, в свою очередь, внимательно рассматривал меню, обсуждая заказ со своей фигуристой спутницей.
      Если я не могу уйти из ресторана, значит, я должна сделать так, чтобы он меня не узнал.
      Легко сказать... Не буду же я красить лицо обувным кремом и прикидываться негритянкой? А почему бы и нет? О господи! Еще секунда, и я разражусь истерическим смехом... И тут в моей голове родился весьма примитивный, но выполнимый план. Я скользнула мимо бара и помчалась в раздевалку, где у меня был шанс встретиться с одной из работниц ресторана – уборщицей Кенди, с которой я успела свести короткое знакомство.
      – Кенди! – Я влетела в раздевалку, на ходу снимая заколку с волос. – Кенди, ты не могла бы дать мне помаду?
      – Какую? – невозмутимо спросила Кенди, всегда пребывавшая в каком-то полусонном состоянии.
      – Самую яркую! – выпалила я. – А еще, если у тебя, конечно, с собой, тушь и какие-нибудь тени!
      Кенди не спеша поднялась со стула и направилась к вешалке. Поковырявшись в сумке, она вытащила косметичку и протянула ее мне.
      – Что, одинокий красавец за столиком? – спросила она без особого любопытства в голосе.
      – Вроде того. Спасибо, Кенди! Очень выручила!
      Я схватила косметичку и побежала в служебный туалет.
      В туалете я извлекла содержимое косметички Кенди: зеркальце, синие тени, две помады, одна розовая с перламутром, другая красная, тушь и черный карандаш для глаз. Отлично! С помощью этого набора за несколько минут я должна изменить себя до неузнаваемости. Возможно ли это?
      Посмотрим.
      Синие тени сразу же жирным слоем легли на веки. Карандашом я провела стрелки так, чтобы глаза казались узкими и вытянутыми. Теперь пара мазков туши и яркая помада на губы. Я причесала распущенные волосы и сделала так, чтобы они полностью закрывали щеки. Спасет ли меня весь этот маскарад? Взглянув на свое отражение в большом зеркале, висящем напротив туалетных кабинок, я ужаснулась – такое и в страшном сне не приснится. Но чего только не сделаешь для бывшего начальника? Тем более такого красавца, как Элмер Айрон.
      Вернув Кенди косметичку (надо сказать, она пришла в полное недоумение, увидев результат моего «прихорашивания»), я помчалась в зал.
      Пятый столик словно ожидал моего возвращения. Спутница мистера Айрона тут же помахала мне рукой.
      Я пробиралась к столику боком, так чтобы Элмер Айрон мог видеть только мой профиль, наполовину завешенный длинными волосами.
      Мало того, я даже не повернулась лицом к столику, как это принято делать. Заставив бывшего шефа любоваться моей спиной, я встала так, что меня могла видеть только дама в зеленом платье. Небрежно теребя рукой золотую нить с таинственной жемчужиной, она сделала заказ, слава богу, на двоих, так что мне не пришлось поворачивать лицо и осведомляться, не желает ли чего его величество Элмер Айрон. На первый раз пронесло, подумала я, отходя от рокового столика номер пять. Вынесет ли во второй? А ведь мне еще придется подавать им яства и менять тарелки...
      Краем глаза я окинула лицо шефа. Кажется, он вообще не заметил моего появления – продолжал улыбаться своей красивой девушке. Или жене. Я для него как пустое место, как мебель...
      Пришла – ушла, принесла – унесла. Неожиданно для самой себя я поняла, что меня это задело. Глупость какая-то... Наверное, это просто реакция на стресс, решила я. Все прошло без сюрпризов, ситуация уже не кажется мне столь ужасной. Вот и лезет в голову всякое...
      Когда настало время относить заказ на пятый столик, я вновь начала волноваться. А если он все-таки узнает меня? Но, может, я делаю из мухи слона? Может, Элмер Айрон уже и не помнит о моем существовании? И дело, которое он поручил мне, вовсе не было настолько важным, как он говорил? Мало ли курьеров он вызывал, к себе на ковер, разве всех упомнишь? И все же чувство страха, стыда и чего-то вовсе не объяснимого переполняло душу и мешало спокойно взять поднос и доставить его к столику.
      Дрожащими руками я взяла поднос с роллами и саке, моля провидение о том, чтобы Айрон и его девушка не задерживались в «Тайных желаниях» надолго. Волосы, освобожденные от заколки, свешивались на лоб и лезли в глаза, заслоняя мне весь обзор. Я почти не видела, куда иду, а поправить волосы не было никакой возможности – обе руки были заняты проклятым подносом. Мысли мои мешались, руки дрожали, ноги робко ступали по зеленому покрытию пола «Тайных желаний». Сердце от волнения. готово было выскочить из груди.
      Внезапно моя правая нога наткнулась на неожиданное препятствие: что-то твердое и высокое преградило мне путь к столику. Сквозь сбившиеся на лице волосы мои глаза попытались разглядеть загадочную преграду, но было уже поздно. Потеряв равновесие, я вместе с роллами и саке рухнула на пол. Как же я могла позабыть о порожке, через который постоянно приходилось перешагивать, чтобы подойти к столикам? Этот порожек символически отделял сидящих за стойкой бара от тех, кто находился в зале. Какой идиот додумался до того, чтобы его поставить?
      Чашечки с саке разбились, роллы разлетелись по полу. Я, красная как рак, сгорающая от стыда и страха, не поднимая головы, принялась собирать с пола осколки. Поднять голову, встать с пола и уйти меня не заставил бы даже гром небесный, раздавшийся под сводами «Тайных желаний». Меньше всего мне хотелось быть узнанной бывшим шефом в такой момент! Внутри все дребезжало, жужжало и ходило ходуном.
      Что будет? Что будет? – повторяла я про себя, подбирая колючие осколки, тут и там пестревшие на полу. Что теперь будет?
      – Оставьте это, Ванда, – услышала я за спиной спокойный и холодный голос. – Оставьте и пойдемте со мной.
      Без сомнения, голос принадлежал администратору «Тайных желаний», изрекшему фразу:
      «Официантка – лицо нашего ресторана». Вот тебе и лицо, подумала я. Нет, не лицо, а настоящая... в общем, та часть тела, которую часто противопоставляют лицу.
      Ну все... Дребезжащий внутри меня механизм остановился, и я почувствовала, что скоро настанет конец моим мучениям. С каким-то странным удовлетворением я осознала, что меня ожидает, встала с пола и невозмутимо направилась вслед за администратором. Его полная спина в темно-сером пиджаке мелькала передо мной всю дорогу до кабинета. Он ни разу не повернулся в мою сторону, не бросил ни единого слова. Видимо, экономил свои эмоции, чтобы дать мне хорошую взбучку.
      В кабинет он пропустил меня первой. Вошел вслед за мной, запер дверь и уселся за стол. Наверное, ему так удобнее отчитывать подчиненных, усмехнулась я. Удивительно, но после всех сегодняшних волнений администратор не производил на меня впечатления грозы официантов.
      Я обмякла и стала какой-то равнодушной, словно дело было не в моей досадной оплошности, а в чем-то, совершенно меня не касающемся.
      – Ванда Маджиевска! – В кабинете его голос стал не просто холодным, а ледяным, как айсберг, с которым столкнулся «Титаник». – Вы отдаете себе отчет в том, где вы работаете?
      – Отдаю. – Неужели это я – такая невозмутимая, стою в кабинете начальства, с потрясающим безразличием дожидаясь приговора? Даже самой не верится. – Я работаю в ресторане «Тайные желания», обслуживающем весьма и весьма обеспеченных клиентов.
      Казалось, администратора потрясло спокойствие моего ответа. Он пристально посмотрел на меня, словно оценивая заново, и осуждающе покачал головой. Наверное, он думал, что я начну оправдываться, извиняться и уговаривать его не увольнять меня с такого доходного места. Я была рада разочаровать его – мне стал противен и этот модный ресторан, полный жующих снобов, и сам администратор, пытающийся смотреть на меня с высоты своего положения. Кто он такой, в конце концов? Чем он лучше меня? Тем, что смог дослужиться, подхалимничая и бегая на цыпочках перед начальством, до своей должности?
      – Мы простили вас в первый раз, когда вы нахамили клиенту, – продолжил он было свои назидания.
      – Клиент получил то, что заслужил, – перебила я. – Я не обязана была отчитываться перед ним за ваш кофе. А сейчас я не хочу слушать ваших наставлений. Увольняйте, и дело с концом. Вы же именно за этим меня сюда привели, – Теперь уж точно придется вас уволить, – не унимался администратор. – Я-то надеялся увидеть хотя бы раскаяние...
      Видимо, он собрался отчитать меня, несмотря на мое добровольное согласие убраться отсюда ко всем чертям. Ну уж нет!
      – Напрасно надеялись! – коротко отрезала я и, повернувшись спиной к оторопевшему администратору, направилась к двери. – Кстати, остановилась я у выхода. – Вы бы сравняли порожек около стойки, иначе таких инцидентов будет еще очень много.
      Мне пришлось шиковать и добираться домой на машине – городской транспорт в это время не ходил. Надо отдать должное таксисту, он не запросил с меня бешеных денег, хотя вполне мог бы это сделать. Ехать в мой богом забытый район не слишком близко, да и дороги зимой не ахти какие.
      Я с размаху плюхнулась на заднее сиденье машины и погрузилась в мрачные раздумья. Эйфория, вызванная моим ответом администратору, прошла, уступив место унынию и опустошенности. Очередная должность, пусть и незначительная, уплыла из-под носа. Что ж, сама виновата. Это тебя Бог наказал за то, как ты обошлась с Элмером, ругала я себя. Некрасиво так поступать с людьми. С другой стороны, выполни я поручение шефа, где бы теперь был Поль?
      Вопрос не требовал ответа. А Элмер Айрон жив, здоров и, кажется, счастлив рядом со своей красивой подружкой. Так в чем же моя вина?
      Конечно, не стоило так резко говорить с администратором, но за несколько дней работы этот ресторан вместе со всеми его клиентами и начальством надоел мне до чертиков. Все эти люди относились ко мне, как к мебели, вот в чем дело. И Элмер Айрон не был исключением, хотя так вежливо беседовал со мной в «Вест компани».
      Что поделаешь, ведь я сама выбираю себе работу, на которой, естественно, оказываюсь в подчиненном положении, причем не просто в подчиненном, а на самой низкой ступени этой чертовой иерархической лестницы. Если бы у меня была возможность работать подальше от начальства... И получать за эту работу деньги, а не жалкую мелочь. Если бы да кабы... Куда деваться теперь?
      Я тяжело вздохнула и заколола волосы, все еще распущенные по плечам. Таксист, любезно согласившийся везти меня к черту на кулички, полуобернулся и подмигнул мне.
      – Не печалься, все наладится. Что, тяжелый выдался денек?
      – Да уж... – Я попыталась улыбнуться участливому парню. – Уволили с работы. Была официанткой в «Тайных желаниях», – пояснила я.
      – Подавайся к нам, – шутливо предложил парень, поглядывая то на меня, то на дорогу, умудряясь при этом спокойно прикуривать сигарету. – Я тебя враз научу кататься, станешь настоящим профи в вождении.
      – Думаешь, у меня получится? – Перед моими глазами тут же всплыла ресторанная эпопея. – Я поднос-то в руках удержать не в состоянии, а ты говоришь «профи»! Куда мне до тебя!
      Ты вон, как Юлий Цезарь, и машину ведешь, и сигарету куришь, и со мной болтаешь. Я бы уже давно куда-нибудь врезалась.
      – А что, Юлий Цезарь курил и водил машину? – засмеялся таксист.
      Я тоже рассмеялась, и на душе немного полегчало. Парень довез меня до самого подъезда, и я протянула ему обещанную сумму.
      – Я не возьму, – спокойно сказал он и еще раз подмигнул мне. – Понятно, что у тебя сейчас нет лишних денег.
      Я попыталась настоять, но он наотрез отказался взять заработанное. Мир не без добрых людей, подумала я, выходя из машины. А ведь его карман, как и мой, вряд ли трещит от денег. Поехал бог знает куда и не взял за это ни цента.
      Способны ли люди, вроде Элмера Айрона, на такое великодушие? Пока они богаты – да, это ведь им ничего не стоит. А вот когда на счету каждый цент – совсем другой разговор. И вообще, пора бы мне уже забыть о бывшем шефе, хватит того, что по его милости я потеряла сегодня работу. Ну не совсем, конечно, по его... Скорее, из-за собственной глупости.
      Нечего было делать из мухи слона. Элмер Айрон едва ли обратил внимание на автомат, который принимал у него заказ и нес ему роллы и саке. Так-то вот...
      Мягкие, но тяжелые лапы Поля улеглись мне на плечи сразу же, как только я переступила порог квартиры.
      – Любимый ты мой! – Я обняла собаку, бьющую меня по рукам шелковым хвостом. – Моя единственная радость!
      Я присела на пороге и, вместо того чтобы расслабиться в обществе Поля, заревела в три ручья. Вся накопившаяся горечь хлынула из меня фонтаном слез, и, казалось, этот фонтан никогда не иссякнет. Пес жалобно заскулил; прижался ко мне пушистой белоснежной грудью и начал облизывать лицо теплым, шершавым языком.
      Так остро свою никчемность я ощутила впервые. Я плакала от жалости к себе, от горького сознания собственной бездарности. Чудовищное одиночество, столько времени давившее на меня, нашло лазейку в моей беспомощности и выбралось наружу. Внутри меня разверзлась огромная пропасть отчаяния и бессилия, в которую грозили провалиться все жалкие остатки моей уверенности в себе. Спасти меня мог бы только человек, любимый и любящий, но никого, кроме сочувствующей мне собаки, рядом не было.
      Я испытывала почти физическую боль от одиночества, на которое была обречена..., или сама себя обрекла, что в тот момент было неважно. Вокруг столько счастливых людей, думала я, всхлипывая и обнимая прижавшегося ко мне Поля, почему же меня некому поддержать, утешить? Почему на жалость и сострадание по отношению ко мне способна только собака? Почему?
      Фонтан слез наконец иссяк, и Поль вылизывал последние следы преступной слабости с моего лица.
      – Спасибо, – поблагодарила я пса и ласково потрепала его по шелковой шерстке. – И что бы я без тебя делала?
      Я встала с порога, скинула куртку и собралась было отправиться умывать грязное от расплывшейся косметики лицо, когда Поль аккуратно ухватил меня зубами за юбку и потянул в сторону комнаты.
      – В чем дело, Поль? – спросила я, как будто собака могла дать мне четкий и вразумительный ответ.
      Поль оставил в покое мою юбку и направился в сторону комнаты. Я пошла следом за ним, пытаясь угадать, что же означает такое поведения. Мы зашли в комнату, и Поль слегка поддел носом трубку телефонного аппарата, стоящего на столе.
      По всей видимости, он пытался сообщить, что кто-то звонил мне, пока я работала, а точнее, способствовала своему увольнению. Скорее всего, это папа. Мамины звонки я могла бы пересчитать по пальцам одной руки. Время сейчас было явно не детским, так что перезванивать не имело смысла.
      Па наверняка уже видел десятый сон. Да и чем я могла его порадовать, кроме сообщения о том, что вылетела с очередной работы?
      Стоп... Но папа вряд ли звонил бы в это время. Он ведь знает, в какое время я работала в «Тайных желаниях». Тогда кто же мог мне звонить? Неужели объявился хозяин Поля? Внутри у меня все сжалось. А я-то думала, что хуже быть уже не может. Господи, если ты не просто просиживаешь штаны на облаках, сделай так, чтобы у меня не отобрали собаку! Мои глаза снова наполнились слезами, и я с трудом удержалась от соблазна начать жалеть себя заново.
      Да, я могла бы попросту сказать хозяину, что найденная мной собака снова убежала. Но Поль...
      Я могла бы обмануть его хозяина, но не его самого. Слишком много для меня значило доверие этого пса.
      Мои попытки удержаться от повторного «круговорота воды в природе» прервал телефонный звонок. Мне стало не по себе. Без особой надобности в такое время никто не звонит. Значит, что-то случилось у родителей! Я судорожно схватила трубку и чуть не уселась на пол от неожиданного счастья, свалившегося на мою бедовую голову. Благословенный телефонный провод донес до меня голос Мэй Хэджог, сгинувшей несколько лет назад в стране «травки и красного перца»!

      – Ну что, будем полуночничать? – смеясь, спросила Мэй прямо с порога.
      – Как ты изменилась, Мэй!
      Она и вправду стала совсем другой: волосы, раньше отливавшие золотом, были коротко острижены и покрашены в черный цвет, черты загоревшего лица утратили прежнюю остроту, стали округлыми, мягкими. Во всем ее облике чувствовались сила и решительность, которые, хоть и присутствовали раньше в характере Мэй, не бросались в глаза так явственно.
      Я крепко обняла подругу и буквально потащила ее в кухню. Мэй примчалась ко мне сразу после звонка. Проблемы с транспортом, как выяснилось, ее не волновали. Собственная машина позволяла ей не зависеть от расписания городского транспорта.
      Поль внимательно обнюхал гостью, словно оценивая, стоило ли пускать ее в дом. Решив, по всей видимости, что опасность мне не грозит, он оставил нас беседовать в кухне и отправился спать.
      – Какой у тебя чудный пес! – покосилась Мэй в сторону уходящего зенненхунда. – Давно исполнила свою голубую мечту?
      – К моему великому сожалению, пес мне пока не принадлежит.
      Мэй удивленно подняла брови.
      – Потом объясню. Сначала расскажи о себе.
      – Нет уж, сначала я попрошу у тебя прощения за поздний звонок и приезд.
      – С ума сошла! Я безумно рада тебя видеть. К тому же я ведь знаю, что ты сова.
      – Да уж, жаворонком я так и не стала, засмеялась Мэй. – Знаешь, твой папа сказал мне, что ты на работе, но я почему-то решила не сдаваться и названивала тебе каждый час.
      – Я уже не работаю... – мрачно заметила я. – Но об этом тоже потом. Давай, рассказывай о своей стране «травки и красного перца». Несколько лет о тебе не было ни слуху ни духу, так что теперь я собираюсь услышать длинную историю, полную приключений, загадок и тайн.
      – Ну..., с приключениями ты погорячилась, как-то невесело усмехнулась Мэй. – В основном это были злоключения...
      Мужчина, за которого вышла замуж Мэй Хэджог, оказался типичным представителем домашних тиранов. Вернувшись на родину с сероглазой красавицей-женой, он первым же делом начал расставлять точки над «i». Кто приносит деньги в семью? Конечно же, Алонзо. Значит, кто хозяин в семье? Конечно же, Алонзо.
      И кого должна слушать жена? Разумеется, Алонзо. О том, чтобы жена Алонзо работала, не могло быть и речи. Ее обязанности – ублажать мужа и заниматься хозяйством, а между делом рожать маленьких мексиканских отпрысков (до чего, слава богу, не дошло, потому что Мэй тайком от Алонзо предохранялась).
      Роскошная «фазенда», о которой Алонзо прожужжал Мэй все уши до отъезда в Мексику, представляла собой огромный и старый деревенский дом. Для того чтобы навести в нем подобие порядка, Мэй пришлось несколько месяцев вкалывать как проклятой. Помимо этой развалюхи Мэй получила «в приданое» парочку дряхлых ослов и курятник. Ответственность за всю эту живность муженек взвалил на нее. Словом, вся «обеспеченность» Алонзо оказалась воображаемой. С милым рай и в шалаше, вздохнув, подумала Мэй и приступила к своим обязанностям.
      Готовка для мужа оказалась тоже не простым занятием: Алонзо потребовал от Мэй тщательного изучения мексиканской кухни. К тому же съедал он так много, что ей приходилось готовить по несколько раз на дню.
      Но это была далеко не полная картина ее «счастливого» брака. Муженек оказался Отелло мексиканского разлива. В гости к ним заходили такие же «мачо», как и он сам. Потные типы, от которых за версту разило перегаром, то и дело клеились к Мэй, совершенно равнодушной к их заигрываниям. Но подвыпившему Алонзо казалось, что жена провоцирует их своим поведением, поэтому после ухода гостей он начинал распускать руки.
      После года такой жизни у Мэй сдали нервы, и она сообщила мужу о решении развестись. Но Алонзо только посмеялся над ней: вырваться без денег из маленькой мексиканской деревушки в Северную Америку не так-то просто. Несколько дней он держал ее в погребе, принося лишь хлеб и воду. Тогда Мэй пошла на хитрость: она разуверила мужа в своем желании развестись и целый месяц усыпляла его бдительность, готовясь к побегу.
      Однажды ночью Мэй подсыпала в текилу муженька изрядное количество какого-то усыпляющего порошка. Она выменяла эту дрянь у торговки подобными снадобьями на золотую цепочку. С грехом пополам ей удалось добраться до Мехико, где она рассчитывала продать свое последнее украшение – золотое кольцо с дымчатым топазом. Мэй надеялась, что денег, вырученных за кольцо, ей хватит на то, чтобы выбраться из злополучной страны, которую за два года жизни она успела возненавидеть. Но тут судьба свела ее с Лекс.
      Они встретились в ломбарде, где Мэй, в старом платьице и сбившихся туфлях, отстаивала очередь, чтобы продать кольцо. Лекс, хозяйка сети мексиканских ломбардов, заехала туда, чтобы забрать какие-то документы. Она, американка по отцу, с первого взгляда распознала в Мэй «родную душу» и поняла, что девушке нужна помощь.
      Лекс оказалась чудесной женщиной. Она не только предложила Мэй пожить у себя, но и пообещала помочь ей попасть на родину. Мэй была буквально околдована ею: умница, красавица, да еще и кладезь добрых дел. Лекс уговорила подругу не торопиться с возвращением – после такого стресса ей просто необходимо прийти в себя.
      В распоряжении Мэй оказался огромный дом, окруженный густой зеленью, бассейн, первоклассный психоаналитик и многие другие радости жизни, о которых она в Богом забытой мексиканской деревне и думать не смела. Но, что самое главное, в жизни Мэй появился человек, который не только отнесся к ней с сочувствием, но и понимал ее с полуслова. И моя лучшая подруга Мэй..., влюбилась в женщину.
      Стыдясь своих чувств, Мэй собралась было оставить роскошную виллу и подобру-поздорову убраться в Америку, благо теперь у нее появилась такая возможность.
      Лекс отреагировала неожиданно: узнав о том, что Мэй торопится с отъездом, она впала в уныние. У Лекс, как успела заметить Мэй, не было постоянного любовника, лишь случайные связи время от времени. Друзьями она тоже не была избалована. Было очевидно, что Лекс страдает от одиночества и Мэй для нее стала чем-то вроде света в окошке – всегда готова поговорить, выслушать и понять. Это было понятно Мэй. Ей и самой совсем недавно так не хватало человеческого тепла и сочувствия, но потом оно появилось. Благодаря Лекс.
      День отъезда уже был назначен, билеты куплены. Мэй не могла себе представить, как она сможет уехать, как сможет жить без подруги.
      Лекс, все последнее время ходившая как сомнамбула, предложила подруге устроить прощальный ужин в честь ее отъезда. Они накрыли стол, купили вина, и Лекс неожиданно предложила зажечь свечи. Это показалось Мэй немного странным – так ужинают влюбленные, но ей очень понравилось предложение.
      Выпитое вино ударило в голову и развязало обеим языки. Лекс со слезами на глазах призналась в том, что не хочет отпускать Мэй. Тут подруга не выдержала и выложила Лекс всю правду-матушку о своих странных чувствах. К ее удивлению и радости, Лекс ответила ей взаимностью.
      Она тоже боялась открыться – ей казалось, что Мэй увидит корысть в ее помощи и сразу же уедет.
      Оказалось, что у Лекс уже был опыт такой любви, правда, весьма печальный. Ее прежняя возлюбленная ушла от нее к мужчине, после чего Лекс попыталась вернуться к «нормальным» отношениям. Однако из этого ничего не вышло – случайные связи не принесли ей ни малейшего удовлетворения.
      Встреча с Мэй вернула ей веру в себя, ощущение собственной значимости...
      В общем, «прощальный ужин» стал новым этапом в жизни Мэй и, надо сказать, счастливым этапом. Разумеется, отъезд был отложен на неопределенный срок. Единственное, на чем настояла Мэй, – она будет работать. Поначалу это обидело Лекс, но потом, вспомнив рассказы Мэй о муже, категорически запретившем ей работать, она согласилась. Зачем ограничивать жизненное пространство любимого человека? До отъезда в Мексику моя подруга работала дизайнером, правда, не слишком преуспевающим, но все же... В Мехико ее дела пошли гораздо лучше, чем в Америке, так как Лекс сделала ей хорошую рекламу среди своих знакомых.
      Благодаря любимому человеку и успехам в работе Мэй смогла увидеть Мексику с другой стороны: солнечную, сияющую, страстную. И Мэй понравилась открытая заново страна. Все-таки не стоит судить о стране по одной деревушке, а о людях – по горстке пьяных «мачо».
      Однако время шло, и Мэй все сильнее и сильнее тосковала по родине. Лекс чувствовала и понимала тоску любимой и в один прекрасный день предложила подруге взять отпуск и поехать в Америку, чему Мэй несказанно обрадовалась.
      Она-то боялась обидеть Лекс своим отъездом, но та не только первая предложила подруге поездку, но и обещала отправиться следом за Мэй.
      – Вот это да! – Я была настолько потрясена рассказом Мэй, что все слова застряли в горле, уступив место лишь короткому восклицанию.
      – Лекс приезжает на днях, – сияя, произнесла Мэй. – Тебя не очень шокирует моя новая ориентация? Я ужасно боюсь, что ты перестанешь общаться со мной из-за этого.
      – Ну что ты! – поспешила я разуверить подругу. – Я считаю, что не важно, кто предмет любви, важно, каков он. Достоин он тебя или нет. Судя по твоему рассказу – Лекс прекрасный человек. К тому же, после такого замужества, неудивительно, что ты охладела к мужской половине человечества.
      – Да уж. – Мэй вздрогнула от одного слова «замужество». – Этот гад обманул меня во всем, в чем только можно было. Помнишь, каким он прикидывался здесь?
      Я кивнула. Алонзо казался мне воплощением достоинства, обаяния и вежливости. Мне и в голову не могло прийти, что он окажется такой скотиной.
      – Мало того что тот телефон, который он мне дал для тебя, принадлежал какому-то его троюродному брату, так он еще и подвергал мои письма к тебе строгой цензуре. А потом и вовсе стал их выбрасывать.
      – Да, нахлебалась ты, подруга... Если бы мне пришло в голову такое, я заняла бы денег и поехала на твои поиски. Но я думала – ты счастлива в браке и попросту забыла обо мне.
      – Алонзо сделал все, чтобы мое молчание выглядело именно так. В умении лицемерить ему не откажешь. Не знаю, жив он или нет после того снадобья, но желаю ему всего самого отвратительного, что только может быть. Пусть его жарят черти, если он в аду, а если он все еще жив... – Руки Мэй сжались в кулаки.
      – Ну-ну, успокойся. – Я подошла к ней и ласково погладила по плечу. – Слава богу, все страшное позади. Скажи, никому не пришло бы в голову искать тебя в случае его смерти?
      – Искать? – усмехнулась Мэй. – Он столько пил в последнее время, что, скорее всего, никто и не удивился тому, что он отдал концы. Уверена, что его дружки решили – допился мачо. К тому же торговка в жизни не сознается, что продала мне ту отраву... Да и вообще, в этой деревне – каждый сам за себя. Всем наплевать на то, как живут другие, лишь бы их никто не трогал. Ладно, хватит о грустном. Расскажи о себе.
      Как ты жила все это время?
      – О, Мэй! Боюсь, что по сравнению с твоей историей моя жизнь меркнет. Так, ничего интересного... Сегодня меня уволили с очередной работы. Дело в том...
      И я рассказала Мэй о своей неудавшейся карьере преподавательницы, продавца, рекламного менеджера, курьера и, наконец, официантки. Мэй смеялась до коликов в животе, узнав о причине, по которой поручение Элмера Айрона так и не было выполнено. После того как я поведала ей о сегодняшнем «приключении», она как-то посерьезнела и спросила:
      – Одного я не могу понять: неужели для тебя было так важно, узнает тебя этот Элмер или нет?
      Даже если бы узнал, сомневаюсь, что стал бы поднимать шум. Подумаешь, нерадивый курьер.
      Не понимаю, что на тебя нашло?
      – Я и сама не совсем разобралась в причине своего поведения. Мне было и страшно, и стыдно одновременно. Пожалуй, скорее стыдно.
      Понимаешь, – почему-то начала оправдываться я, – он так вел себя, когда просил забрать эту несчастную коробку, что я перестала видеть в нем босса... – оговорилась я, – тьфу ты, монстра... То есть..., я думала, что он обыкновенный начальник, злой и холодный по отношению к подчиненным. А он...
      Да что это, в конце концов, я оправдываюсь! Почему я запинаюсь и краснею?! Вот это действительно «нашло». Самое смешное заключалось в том, что до того, как Мэй задала этот вопрос, собственное поведение казалось мне логичным хотя бы отчасти. А теперь я окончательно запуталась... И правда, какого черта я устроила весь этот цирк в ресторане?
      – Слушай... – Мэй приподняла бровь. – А ты часом не влюблена в своего бывшего шефа?
      Сначала я покраснела, потом побледнела, с трудом переваривая сказанное Мэй.
      – Не сошла ли ты с ума, дорогая подружка?
      Конечно же нет! Я видела его несколько раз, и то мельком. Один раз он вызвал меня к себе, но я и думать-то ни о чем не могла... Разволновалась, как школьница на экзамене. Мне, видите ли, стыдно было за то, что я представляла его чудищем из сказки, а он оказался вежливым, мягким и рассеянным. Я даже отца вспомнила – такой же растяпа.
      – Вот-вот, – кивнула Мэй, очевидно взяв на себя роль моего бесплатного психоаналитика. – Девушки всегда выбирают любовников, похожих на отца.
      – Ты бредишь, Мэй. У меня и в мыслях такого не было! – Тут я вспомнила свой сон, с Хоули и Элмером Айроном в главных ролях, и залилась краской смущения.
      – А ну-ка поподробнее! – От Мэй не укрылся мой нездоровый румянец. – С чего бы ты так краснела, если у тебя, как ты говоришь, «такого и в мыслях не было»?
      – Твоя проницательность с годами не утратилась, – мрачно констатировала я. – Как-то раз он мне снился. Сначала я целовалась со своим бывшим парнем. А потом Хоули самым неожиданным образом исчез, и на его месте нарисовался мистер Айрон... Теперь довольна?
      – Не совсем. – Мэй сделала умное лицо. – Скажи, почему ты рассталась с Хоули?
      – Он оказался бабником. И вообще, история вышла противная и до ужаса пошлая. Я застукала его с девушкой, тепленьким, только что из кроватки, после бурных занятий сама понимаешь чем. А потом выяснилось, что таких, как она, у него пруд пруди. Только я, глупая и слепая, не видела этого раньше. После Хоули у меня никого не было. Я поняла, о чем ты подумала, – остановила я подругу, попытавшуюся продолжить сеанс психоанализа. – Ты хочешь сказать мне, что я посчитала Элмера Айрона таким же бабником, как Хоули. Да, возможно. Не исключено, что мой сон это подтверждает. Вот только есть одно маленькое «но» – я не испытывала и не испытываю, к нему никакого влечения. Если ты хочешь знать, я и не вспомнила бы о нем, не дерни его черт привести свою подружку в «Тайные желания».
      – С влюбленностью я; конечно, погорячилась. – Ну наконец-то к Мэй вернулся рассудок, обрадовалась было я. – Но могу сказать с полной уверенностью – ты к нему не так равнодушна, как пытаешься уверить себя и меня. Он интересен тебе как мужчина, но ты открещиваешься от этого, как можешь, потому что красавцы, как ты думаешь после неудачного романа с этим твоим Хоули, не для тебя. Это, конечно, твое право, продолжай отпираться. Хотя эти твои попытки больше похожи на самозащиту. Мне, дескать, просто не нравятся красивые мужчины. Но если ты ко всем мало-мальски привлекательным представителям сильного пола будешь относиться так же, то останешься одна.
      – Испугала ежа! – хихикнула я. – Во-первых, я и так одна. А во-вторых... Лучше быть одной, чем вместе с кем попало, – перефразировала я известную строку Омара Хайяма.
      – Все верно, Ванда. Только красота, по-моему, отнюдь не признак распущенности. Будь это так, мы с тобой считались бы настоящими шлюхами!
      – От скромности не умрешь! – засмеялась я.
      Надо отдать должное подруге, страдания и невзгоды не истребили в ней веры в собственную привлекательность. Не то что я... Развесила нюни при первой же неудаче на любовном фронте. Вот с кого надо брать пример! – Молодчина ты, Мэй!
      Я даже завидую твоей уверенности.
      – Ничего! – лукаво улыбнулась подруга. – Я и тебе ее внушу, не сомневайся. А начну с того, что предложу тебе новую работу.
      – Не боишься, – я посмотрела на Мэй удивленно и обрадованно, – устраивать работника с таким прошлым? Я ведь нигде надолго не задерживаюсь.
      – Отставить" пессимизм! – скомандовала подруга. – Надеюсь, нормальная работа исправит твое отношение к себе. На тебя стало больно смотреть..., нет, не то..., тебя стало больно слушать. Разве такой ты была, когда провожала меня в Мексику? И не завидуй моей уверенности. Если бы не Лекс, одному Богу известно, во что бы я превратилась... Так что – дерзай. Знаешь, мне ужасно хочется, чтобы все вокруг были счастливы так же, как я!
      – Ну, – теперь наступила моя очередь выступить в роли психоаналитика, – это нормальное состояние влюбленного человека...
      Только, как я ни старалась, так и не смогла припомнить, когда сама испытывала что-то подобное...

      Наконец и на моей улице настал праздник.
      Подумать только, практически за одну неделю я умудрилась найти собаку своей мечты, сменить ненавистную работу и, что самое замечательное, встретить пропавшую подругу! С приездом Мэй моя жизнь стала гораздо веселее по двум причинам.
      Первая заключалась в том, что моя подруга и ее возлюбленная Лекс стали в моем доме частыми гостьями. Я тоже совершила пару ответных визитов в их роскошное обиталище – они сняли дом в самом центре города. После того как я побывала у них в гостях, честно говоря, мне стало стыдно приглашать их к себе. Но ни Мэй, ни Лекс совершенно не напугало убожество моего жилья. Они частенько заезжали ко мне на чашку чаю, привозя с собой какую-нибудь вкуснятину.
      Лекс оказалась весьма привлекательной тридцатилетней женщиной с обалденными глазами: огромными, миндалевидными, цвета перезрелой черешни. Не исключено, что в первую очередь Мэй влюбилась именно в эти глаза.
      Помимо глаз, красоту которых было бы сложно не заметить, у Лекс было еще немало достоинств. Открытая, веселая, жизнерадостная, она заряжала оптимизмом всех вокруг. Даже вещи, словно поддавшись ее чарам, послушно укладывались именно в то положение, которое Лекс для них выбирала. К Мэй она относилась с таким теплом и нежностью, что у меня сердце заходилось от счастья за подругу.
      Не скрою, поначалу меня несколько шокировало то, что Мэй вступила в ряды так называемых сексуальных меньшинств. Но я всегда относилась терпимо к мнениям и чувствам окружающих. А после знакомства с Лекс улетучились последние сомнения – два замечательных человека любят друг друга, что может быть лучше этого?
      В голове у меня мелькнула шальная мысль, которой я тут же поделилась с Мэй. А может, и мне вступить в их ряды? Однако Мэй лишь посмеялась над моими фантазиями. Она была убеждена в том, что я обязательно найду мужчину своей мечты. О, мне бы ее уверенность!
      Вторая причина, по которой моя жизнь в считанные дни преобразилась, – новая работа, на которую меня устроила подруга. Вначале я подумала, что Мэй шутит. Должность администратора в салоне ювелирных изделий мне не по зубам. Но через пару дней я поняла, что в этом нет ничего из ряда вон выходящего. В мои обязанности входили заказы, порядок в зале, наблюдение за работой продавцов и оперативное вмешательство в исключительные ситуации, если таковые возникнут. И я очень надеялась на то, что в этот раз все дурацкие ситуации обойдут меня стороной, а если не обойдут, то я смогу выпутаться из них без приключений. Но моим надеждам не суждено было оправдаться.
      Я сидела в своем кабинете и внимательно изучала материалы, на основании которых мне нужно было делать заказ, когда в дверь постучали.
      – Заходите.
      На пороге возникла фигура продавщицы Элис.
      – Слушай, Ванда, у нас небольшая проблема. – Начальственный тон был определенно не моей стихией, поэтому я сразу поставила себя наравне со всеми остальными работниками и попросила обращаться ко мне на ты. – Тут посетитель, который интересуется, делаем ли мы украшения на заказ.
      – Смотря какие. – Я пришла в салон без году неделя, но во многих вещах уже успела разобраться с помощью Лекс, которая собаку съела в делах такого рода. – Что именно он хочет, Элис?
      – Кажется, обручальное кольцо, но лучше тебе поговорить с ним самой.
      – Ладно. – Я оторвалась от бумаг и направилась в зал, почему-то ощущая странный холодок в душе.
      Все в порядке, утешала я себя по дороге. Как там говорит Мэй? Отставить пессимизм! Вот-вот. Если я не буду волноваться, то справлюсь с любой ситуацией. Главное, не нервничать, иначе клиент сразу же заметит мое беспокойство.
      Когда я вошла в зал, все доброжелательные слова, которые я собиралась сказать посетителю, застряли у меня в горле. Все улыбки растаяли, как медузы, выброшенные на солнечный берег. Единственное, на что я была способна, – стоять столбом, вперив очумевший взгляд в человека, которого я меньше всего ожидала увидеть здесь...
      – Спокойно, – ровным голосом произнес Элмер Айрон, мой бывший шеф. – Не нужно убегать, красить лицо и громить витрины. Я тоже удивлен не меньше, чем вы, как и в тот раз, в ресторане.
      Я ненавижу свои щеки – это две предательницы, которые моментально реагируют на мое состояние и тут же оповещают о нем окружающих. Стыд – отвратительное чувство, но когда оно написано на твоем лице, то становится отвратительным вдвойне. Я стояла перед Элмером Айроном, красная как рак, как мак, как тряпка, которой размахивает тореадор перед разъяренным быком, как накладной клоунский нос...
      Список можно было продолжать до бесконечности, чем я мысленно и занималась, не в силах думать ни о чем другом, кроме своих пунцовых щек и ушей.
      – На нас смотрят, Ванда. Может, мы выйдем из зала? – вполне резонно поинтересовался шеф.
      – Да, конечно... – Я вновь обрела дар мысли и речи. Лучше бы не обретала. Когда до меня дошло, что он узнал меня в «Тайных желаниях», мне захотелось не то что провалиться под землю, а пробуравить планету насквозь и вылезти с противоположной стороны, чтобы уж точно никогда больше не повстречаться с этим человеком. Хотя, не исключено, что он нашел бы меня и там...
      Сделав немыслимое усилие для того, чтобы взять себя в руки, я жестом пригласила мистера Айрона следовать за мной. Разумеется, он прав, – не стоит на виду у всей честной публики, находящейся в зале, обсуждать мои неудачи на прежней работе. Мое бедное сердце, не выдержав такого «наплыва чувств», вжалось куда-то в печень или черт его знает куда. Во всяком случае, его биения я почти не ощущала.
      – Садитесь, мистер Айрон, – процедила я сквозь зубы. Замороженный язык тоже пытался прилипнуть, правда, не к печени, слава богу, а всего лишь к гортани. И о чем же мы будем говорить? Весьма сомнительно, что Элмер Айрон, все еще собирается заказывать кольцо для невесты (наверняка для той ослепительной блондинки, мало ей ожерелья!) в салоне, где работаю я.
      Он сел и, к моему удивлению, с улыбкой посмотрел на меня.
      – Ну что ж, Ванда Маджиевска... – Господи, он запомнил мое имя и выговорил непроизносимую фамилию! – Я, конечно, уже не ваш начальник, но мне очень интересно было бы знать, почему вы так хотели сорвать мою помолвку?
      Какую еще помолвку? Кажется, это моя прерогатива – нести несусветную чушь, ведь это я шокирована его появлением. С ним вроде все в порядке: сидит тут как ни в чем не бывало и даже лучезарно улыбается, как будто я только что подарила ему десяток обручальных колец для невесты...
      – Какую помолвку? – после нескольких секунд раздумья спросила я.
      – Мою помолвку. – Когда же он прекратит улыбаться? Я не понимала, как расценивать его улыбку: то ли как издевательство, то ли как... черт его знает, как ее еще можно было расценить! – Дело в том, что в коробке, которую вы так и не забрали, находилось колье для моей невесты. Это звучит забавно, но она поставила мне условие: я покупаю ей золотое колье с редчайшим жемчугом, и тогда она выходит за меня замуж.
      – Более чем забавно... – вслух подумала я и тут же осеклась, осознав, что бестактно комментировать монолог человека, который по моей вине чуть не потерял невесту. Но, с другой стороны, грош цена невесте, которая ставит такие идиотские условия. Впрочем, это уже не мое дело, – Я с великим трудом нашел то, что она просила: колье с «зеленым павлином». Так называется этот жемчуг. Майкл Джордан, с которым вы должны были встретиться в парке Стравук, едва согласился мне его продать, так как колье уже было обещано другому заказчику. Но я предложил ему такие деньги, что он не смог отказаться. Вы не забрали колье, а я чуть было не потерял невесту... Это хорошо, что Джордан все-таки дождался моего звонка и не продал драгоценность кому-нибудь другому.
      – Да вы просто сумасшедший! – Я, конечно, знала, что он рассеянный, но не до такой же степени! – В парк Стравук должна была ехать не я, а эскорт ребят с квадратными плечами и автоматами в руках. Это же не какие-нибудь документы, за которыми отправляют обычного курьера, а вещь, наверняка стоящая баснословных денег. Слава Богу, что я не забрала ее! Если бы у меня украли колье, мне бы пришлось батрачить на вас бесплатно десяток лет!
      Мистера Айрона смутил мой горячий выпад.
      Конечно, не стоило называть его безумцем, но как еще говорят о людях, которые совершают такие странные поступки? Я тоже выглядела во всей этой истории не лучшим образом, но он...
      Может быть, вы правы, – неожиданно согласился он. – Конечно, в случае чего, я не стал бы высчитывать с вас стоимость украденной вещи... Но, видите ли, ни мне, ни Майклу не хотелось привлекать внимания к этой покупке. К сожалению, я не смог забрать коробку в тот день. Поэтому попросил вас и, надо сказать, был изрядно удивлен тем, что больше никогда не видел вас в «Вест компани». Потом я повел Джекки в «Тайные желания». – Кровь снова бросилась мне в лицо от одного упоминания о ресторане. – Она так хотела побывать в этом заведении! И, не скрою, удивился нашей, если можно так выразиться, встрече с вами. Я решил не смущать ни вас, ни Джекки и забыть о том, что произошло, тем более что инцидент с колье был исчерпан. Но вы, очевидно, рассудили по-другому и постарались сделать все, чтобы я вас не узнал. Я подыгрывал вам по мере возможности и делал вид, что в упор не замечаю вашего присутствия. Но не вышло – поднос вы все-таки уронили... Скажите, Ванда, неужели я настолько страшен и грозен, что вы пустились на все эти немыслимые уловки, лишь бы я не узнал вас?
      – Нет... – Осознав, что Элмер Айрон не только не издевается надо мной, но и сам ошарашен моим поведением, я смутилась окончательно. – Нет. Просто мне было стыдно, я ведь подвела вас. Хотя, если бы я знала, что в той коробке, едва ли согласилась бы выполнить ваше поручение. – Когда я волнуюсь, то молчу как рыба или начинаю говорить без остановки. Встреча с Элмером Айроном заставила меня пережить и то, и другое состояние. – Понимаете, мистер Айрон... Дело в том, что в парке Стравук я встретила собаку. Большую и очень красивую собаку...
      – Не понимаю, при чем здесь собака, – перебил меня Элмер Айрон.
      – Большую собаку, – настойчиво продолжала я. Язык мой – враг мой. Он продолжал объясняться с мистером Айроном несмотря на доводы разума, повелевавшего ему остановиться. – Бернского зенненхунда. – Интерес, сверкнувший в глазах бывшего шефа, был сродни любопытству нормального человека, впервые столкнувшегося с безумцем. Однако и это не помешало мне продолжать. – Его хотели увезти собачники, и мне пришлось представиться хозяйкой песика, чтобы его спасти. Понимаете, мистер Элмер, то есть мистер Айрон... Я отдала им все деньги из кошелька, и они отпустили собаку. А дома выяснилось, что она отзывается на кличку Поль... Я оставила его у себя. В общем, на встречу я опоздала из-за собаки.
      Утомленная собственной речью, я села наконец в кресло. До сего момента я стояла перед ним, как школьница, сбивчиво отвечающая плохо заученный урок. Господи, зачем только я рассказала ему всю эту чепуху? Чего я добилась? Вероятно, теперь он решил, что я просто дурочка. Ну и ладно, зачем ему нужен был такой глупый работник? Теперь он оставит меня в покое и уйдет.
      От этой мысли я испытала некоторое облегчение и смогла посмотреть ему в глаза. Ничего похожего на презрение к моим умственным способностям в них не было. В серых глазах мистера Айрона светился неподдельный интерес к моей персоне и той бредовой истории, которую я только что выпалила. Или мне померещилось?
      – Послушайте, Ванда, – произнес он так, как будто перед ним сидела маленькая девочка, а не администратор ювелирного салона. – Вы хорошо разбираетесь в породах собак?
      К чему это он? Теперь уже мне стал непонятен ход его рассуждений. Неужели он действительно заинтересовался моей бредовой историей? Я утвердительно кивнула головой, ожидая продолжения.
      – Значит, вы уверены, что это был именно бернский зенненхунд?
      Это что, допрос? Он решил проверить, солгала я или нет. Только зачем ему знать правду?
      Я ведь больше не работаю на «Вест компани».
      – Да, уверена. Знаете, мистер Айрон...
      – Можно просто Элмер.
      – Знаете, Элмер, бернского зенненхунда я едва ли перепутаю с бобтейлом.
      – Я объясню вам свою настойчивость. – Мне показалось или он занервничал? Я заметила в серых глазах едва уловимые искорки. Только вот что они означали? – Мой пес, тоже бернский зенненхунд, как и ваш Поль, сбежал из дома за пару дней до того, как вы нашли свою собаку.
      Все дело в моей невесте. Она терпеть не может Смуфи... Она вообще не любит собак, у нее аллергия на собачью шерсть, да и к тому же в детстве ее покусала большая овчарка. Остался шрам, а она очень трепетно относится к своей внешности – все-таки фотомодель...
      Я сидела в кресле и не упала, пожалуй, только по этой причине. Что, если Поль и есть тот самый Смуфи... Точнее, Смуфи и есть мой Поль?
      Стыд и смущение как рукой сняло. Внутри похолодело. Элмер Айрон может разлучить меня с Полем. С моим Полем...
      – Вы думаете, что... – почти прошептала я.
      – Подозреваю. Не часто бернские зенненхунды бегают в одиночестве по парку.
      – Но я расклеила в парке объявления. Почему вы не звонили?
      Он почувствовал резкость, почти злость в моем голосе и начал торопливо объяснять:
      – Ванда, парк Стравук находится в нескольких кварталах от моего особняка. Для прогулки со Смуфи я всегда выбирал другие места. Поэтому мне и в голову не пришло искать его там.
      – Значит, мой Поль – не ваш Смуфи. – Как бы мне хотелось, чтобы это оказалось правдой!
      – Я должен проверить. Мне понятны ваши чувства, Ванда. – Голос его звучал очень мягко.
      На секунду мне даже захотелось лечь лицом на стол и заснуть, отдохнуть от всего. – Но поймите и меня. Я люблю свою собаку. Мне было очень грустно без Смуфи, я ждал его возвращения...
      Но он не вернулся...
      Тоска, зазвеневшая в его мягком голосе, заставила меня вновь посмотреть на этого человека по-другому. Еще минуту назад я готова была раскричаться на него за то, что он пытается отнять у меня Поля. А сейчас мне показалось, что я вижу перед собой грустного и одинокого человека. Почти такого же одинокого, какой была я до появления Поля и приезда Мэй.
      – Хорошо, – смягчилась я. – Сейчас мне сложно поехать с вами домой, но вечером...
      – Спасибо, Ванда. – Он радостно улыбнулся, глаза озарились ярким светом. – Огромное спасибо! Во сколько я могу за вами заехать?
      – Восемь меня вполне устроит, – холодно ответила я, проклиная в душе свою мягкость, которая может стоить мне Поля. – Так что там с кольцом для вашей невесты?
      Весь день я сидела как на иголках. Это надо же было сболтнуть ему о найденной собаке! Если бы черти не тянули меня за язык, все бы обошлось. Но откуда я могла знать о том, что у него тоже пропала собака? И собака тоже была зенненхундом. Слишком хорошо складывается этот проклятый паззл... Неужели Поль и Смуфи – одно и то же лицо, точнее, морда? Мне остается только надеяться на то, что Поль не признает хозяина в этом сероглазом разлучнике.
      Хорош хозяин! – возмущалась я. Собака сбежала из-за невесты! Да я бы в три шеи выгнала такую невесту! Мало того что ее величество Джекки, как какая-то уличная девка, требует платы за свою любовь, так она еще и собак ненавидит! У-у-у! Меня разбирала такая злость, что мне хотелось разорвать на кресле обивку и перебить все стеклянные предметы, стоящие в кабинете. Неужели Элмер Айрон такая рохля, что не может доступно объяснить этой даме, что к чему? Ну как же?! Она ведь хрупкая, чувствительная! «Все-таки фотомодель», вспомнила я его слова. Знаем мы таких фотомоделей! Мои чувства едва ли кто-нибудь станет щадить, никто не подумает о том, что я тоже безумно ранимое создание.
      К концу дня я превратилась в ходячий комок нервов. Как будто изнутри меня кололи тысячи крошечных иголок, заставляя думать только о том, о чем, наоборот, хотелось забыть.
      После ухода Элмера я собралась было позвонить Мэй, но передумала. Подруга опять начнет петь песни о моих фантастических чувствах к сероглазому красавцу-боссу. Нет, такие, как Элмер Айрон, определенно не в моем вкусе. Мэй права – после неудачного романа с Хоули я начала бояться красивых мужчин. Правда, на бабника мой бывший шеф как-то не тянул. Я попыталась представить его в роли донжуана, но у меня не получилось. Он мягкий, рассеянный, эмоциональный. Дамский угодник должен вести себя совершенно по-другому. Как Хоули – напористо, уверенно, дерзко. А Элмер Айрон, несмотря на его выразительную фамилию, мямля. А ведь владелец компании!
      Ну и дурой же я выглядела в «Тайных желаниях»! Он заметил меня с самого начала, а я, как клоун, плясала перед ним с распущенными волосами и идиотским макияжем. Тьфу! Противно вспоминать о собственной глупости. Но надо отдать ему должное, он совсем не злопамятный. Разговаривал со мной так спокойно, будто я ничего и не вытворяла. Не опаздывала на встречу, не переворачивала поднос с его заказом... И что это я расчувствовалась? Этот тип покушается на моего питомца, а я распускаю нюни: мягкий, незлопамятный...
      Ровно в восемь часов к салону подъехал черный «вольво». Отличается завидной пунктуальностью, подумала я. Хотя ему по штату положено, как-никак владелец серьезной компании.
      Надо же подавать пример подчиненным и безответственным личностям, вроде меня.
      Надев черное пальто и замотав шею ярко-оранжевым шарфом (гардероб для новой работы помогали мне выбирать Лекс и Мэй), я вышла на улицу. Скользя по хрупкому льду, я с трудом подошла к машине. Элмер распахнул передо мной переднюю дверцу.
      – Добрый вечер, Ванда. Садитесь.
      – Добрый вечер, – хмуро ответила я. Для кого он добрый, а для кого...
      – Вы всегда такая мрачная или только в моем присутствии?
      Еще тогда, в его кабинете, меня поразило то, насколько тонко он чувствовал мое настроение.
      Завидный дар, ничего, не скажешь. Правда, большинство эмоций написано у меня на лице. Наверное, даже не стоит прилагать усилий для того, чтобы догадаться, что творится в моей душе.
      Ничего не поделаешь, нет во мне загадки.
      А вот Джекки, его невеста, я уверена, совершенно другая – воплощение таинственности, сама Сказка... Ну и что? Я никогда не считала нужным учиться скрывать свои чувства. Конечно, от некоторых проявлений я бы все же избавилась. Например, от постоянно краснеющих щек. Но, в общем, мне нравились открытые люди, вроде моего отца, а он был для меня примером во многих отношениях.
      – Находит иногда, – буркнула я в надежде, что Элмер от меня отстанет. У меня не было настроения разговаривать с ним, тем более что с каждой минутой приближения к дому я волновалась все сильнее. Мысль о том, что Поль окажется собакой Элмера, не давала мне покоя.
      Меня беспокоила еще одна деталь. Вне всяких сомнений, мой бывший шеф живет в роскошном особняке, а квартирка дядюшки Бена зрелище не для богатеньких. Правда, Лекс и Мэй с завидным упорством делали вид, что им вполне комфортно в моем жилище, но Элмер... Не смутит ли его вид вопиющей нищеты? Я надеялась поднакопить денег на новой работе и снять что-нибудь приличнее, чем халупа дяди Бена. Но в ближайший месяц это не представлялось возможным. Ну и пусть, раздраженно подумала я. Пусть увидит, как могут жить люди. Пусть знает, что не все могут позволить себе огромные особняки.
      – Куда дальше? – Он остановился на перекрестке и начал растерянно озираться по сторонам.
      – Налево. – Я указала рукой направление движения.
      Но Элмер почему-то не трогался с места.
      – Налево! – громче повторила я, подумав, что он меня не расслышал.
      Машины, остановившиеся за нами, начали сигналить, но Элмер продолжал сидеть неподвижно.
      – Элмер, вы меня слышите? Налево!
      – Простите... – Свет в машине был тусклым, но я умудрилась разглядеть румянец, выступивший на его щеках. – Простите... Я вожу совсем недавно... Решил отказаться отличного шофера. – Он наконец-то повернул в указанную мной сторону. – Но вождение, кажется, не мой конек.
      Я невольно улыбнулась и еще раз взглянула на его смущенное лицо. Да, на донжуана он точно не тянет. Как могла женщина типа Джекки, холодная красавица, увлечься таким растяпой?
      Разве что деньги перевесили чувственную сторону вопроса. Мысль о том, что Элмер Айрон не тянет на супермена и блондиночка Джекки увлечена лишь содержимым его кошелька, почему-то доставила мне удовольствие. Я вообще человек не злорадный, и проявление подобных чувств к ближнему своему показалось мне странным. Еще удивительнее было то, что я начинала чувствовать к этому человеку симпатию. Конечно, я не видела в нем «товарища по несчастью», но кое в чем мы с ним были похожи.
      Он припарковал «вольво» возле моего дома, и мы уже совершали путешествие по бесконечным лестничным пролетам. Элмер запыхался, ему даже пришлось расстегнуть пальто, над чем я про себя тихо посмеивалась. Ничего-ничего, пусть увидит, как живут простые люди. Не владельцы всяких там «Вест компани».
      Когда я миновала последний пролет, мое ехидство куда-то улетучилось. Сердечко застучало, и тревога вытянула внутри свои щупальца. На подъезде к дому я расслабилась, размышляя о характере бывшего шефа. Зато теперь разволновалась не на шутку. Слишком хорошо все шло в последние дни.
      Мое везение наверняка должно дать сбой.
      Убеждая себя в том, что Смуфи и Поль – две разные собачьи личности, я дрожащими руками вставляла ключ в замочную скважину. За спиной стоял Элмер, и я слышала его учащенное дыхание. Он-то, наверное, надеется, что увидит свою собаку. Мне было жаль его, но пусть лучше разочарование постигнет его, чем меня...
      За дверью раздалось радостное гавканье Поля.
      Я дернула ручку. И огромный пушистый ком... минуя меня, устремился в объятия счастливого Элмера. Мне оставалось только смотреть на то, как пес, поскуливая, облизывает улыбающееся лицо моего бывшего шефа.
      Я прислонилась к двери. Глаза застлала пелена слез, которые я всеми силами пыталась не выпустить наружу. Вот и все... Сейчас он заберет Поля, и я никогда больше не увижу своего песика, любимого, единственного... Глаза не слушались меня, и слезы полились по щекам. Я тихо плакала, прислонившись лбом к дверному косяку, пытаясь не смотреть на радость этих двоих.
      Почувствовав до боли знакомое пушистое прикосновение, я подняла заплаканные глаза.
      Поль прислонился к моим ногам и тоскливо взирал на меня янтарными плошками. Вместо того чтобы взять себя в руки, хотя бы в присутствии Элмера, я заплакала еще горше. Пес уткнулся влажным носом в мои ладони. Мол, извини, что так получилось, я же не знал, что меня отыщут. Приласкав собаку, которая была виновата лишь в том, что не вынесла противной невесты хозяина, я с ненавистью взглянула на Элмера Айрона.
      Я ожидала увидеть неприкрытое торжество хозяина, которого признала собака. Но на меня смотрели грустные, полные сочувствия глаза.
      – Ванда... – Он наклонил ко мне свое красивое лицо, и я замерла, потрясенная участием, которое оно излучало. – Ванда... Я не хотел, чтобы так получилось. Вы так привязались к нему, и он к вам, кажется, тоже. Поверьте, я не думал, не ожидал... Может, зайдем к вам?
      – Да, – пробормотала я сквозь слезы. – Только у меня не очень..., комфортно.
      – Ничего страшного. Я знаю, что вы не миллионерша, – улыбнулся он.
      Элмер Айрон был так любезен, что не только налил мне стакан воды, накапав туда валерьянки, но и взялся варить кофе.
      – Я всегда делаю его сам, – с какой-то детской гордостью произнес он. – Меня научила этому мама, большая поклонница кофе. Так что я, можно сказать, специалист по приготовлению этого напитка.
      – Кофе моя страсть. – Я постепенно начала приходить в себя и смиряться с тем, что Смуфи-Поль оставит мое скромное жилище. Хотя, надо сказать, было совсем не просто осознать, что твоя собака – больше не твоя. – Без чашки кофе грустное зимнее утро просто немыслимо.
      – Вы тоже не любите зиму? – оживился Элмер. – Я и сам терпеть не могу это время года.
      Хочется сбежать куда-нибудь на юг, туда, где тепло. Да только работа не отпускает.
      Он закончил возиться с кофе и наполнил мою чашку ароматным дымящимся напитком.
      – А вы не будете? – спросила я, увидев дно опустевшей турки.
      – Сейчас сварю вторую порцию, – деловито сказал Элмер, будто не он был у меня в гостях, а я у него.
      Я заметила, что он удивительно слился с атмосферой квартиры. Мне казалось, ему будет неприятен мой убогий быт, но теснота и отсутствие уюта его совершенно не смущали. Более того, он хозяйничал в кухне с такой уверенностью, словно знал заранее, где и что лежит. Телепат, не иначе. А в собственном кабинете спотыкался на каждом шагу. Не человек, а сплошной парадокс.
      Поль свернулся калачиком у моих ног. После того «слезопролития», которое я устроила в коридоре, он не отходил от меня ни на шаг, словно чувствовал себя виноватым за наше расставание. Поглядеть со стороны – полная идиллия. У ног лежит пес, над плитой колдует красивый сероглазый мужчина. Никто и не подумает, что на кухне сидит самая несчастная девушка на свете. Собака не ее, да и мужчина чужой.
      Но ведь мне такой и не нужен, осеклась я.
      Элмер Айрон – герой не моего романа. К тому же таких, как я, у него может быть сколько угодно, стоит лишь пальцем поманить. Он торчит на этой кухне лишь из жалости ко мне, а мысленно, наверное, уже со своей красавицей-моделью...
      – Послушайте, Элмер... – Мысль о Джекки окончательно привела меня чувство. – Вас ведь ждут дома... Я в порядке, так что не хочу отнимать время...
      – Пейте свой кофе и уходите – это вы хотели сказать? – В его голосе прозвучала легкая обида.
      – Нет, что вы. Просто я думала...
      – Не волнуйтесь. Никто меня не ждет. – Он как-то неожиданно сник. – Джекки сейчас на приеме и вернется под утро. Так что я свободен, как птица. Но если вы хотите отдохнуть...
      – Сна у меня ни в одном глазу. – Я показала на Поля. – С его отсутствием мне будет сложно смириться.
      Элмер застыл над плитой, словно обдумывая мои слова, а потом повернулся ко мне и произнес;
      – Вы не будете против, если Смуфи поживет у вас еще какое-то время?
      Я не верила своим ушам. Не буду ли я против? Он с ума сошел... Нет, это я с ума схожу от радости!
      – Конечно нет! – выпалила я на одном дыхании. – То есть, конечно, не буду против! Пусть живет сколько угодно!
      – Еще какое-то время... – задумчиво повторил он. – Я заберу его, когда Джекки уедет на съемки.
      Мысленно я пожелала, чтобы Джекки не уезжала на съемки никогда.
      – Не хочу, чтобы Смуфи опять сбежал. К сожалению, не все такие добрые, как вы. Кто в следующий раз отвоюет его у собачников?
      – Но когда вы поженитесь... – начала было я, но тут же осеклась. Зачем лезть не в свое дело?
      – Продолжайте, не стесняйтесь, – подбодрил меня Элмер.
      – Вы ведь будете жить вместе, – смущенно продолжила я, чувствуя, что опять начинаю краснеть. – Куда же вы денете Поля, то есть Смуфи?
      – Если бы я сам мог ответить себе на этот вопрос, Ванда... Честно говоря, не знаю. Смешной выбор: собака или невеста. Но с Джекки всегда так. Постоянно приходится выбирать...
      Простите, вам, наверное, все это неинтересно.
      – Отчего же? – От счастья, что Поль останется со мной, хоть и не надолго, я осмелела. – Если хотите поговорить, я выслушаю вас.
      – Сам не знаю, хочу ли я этого, – грустно улыбнулся он. – Иногда тоскливо так, что в петлю впору лезть. Нужен слушатель, собеседник. А сейчас мне не так уж и плохо. Я нашел Смуфи, поболтал с вами. Расслабился... Знаете, почему я не таскаюсь на приемы с Джекки? – внезапно спросил он.
      Я покачала головой. Вопрос был явно риторическим.
      – Чувствую себя там не в своей тарелке и совершенно не могу расслабиться. Вместо того чтобы отдохнуть и повеселиться, как Джекки, я напрягаюсь и волнуюсь. Хочется стянуть с себя костюм, надеть джинсы и футболку, а приходится ходить с запакованным телом и душой.
      Застегнутым на все пуговицы...
      Никогда бы не подумала, что буду сидеть в кухне с бывшим шефом и слушать, как он жалуется на жизнь. Или мне все это снится? Но я сочувствовала ему, прекрасно зная о безграничном море одиночества, у которого нет ни берега, ни дна.
      – «Сколько одиноких людей... И откуда они все?» – процитировала я строчку из битловской «Элеонор Ригби». – У вас нет друзей?
      Элмер отрицательно покачал головой.
      – Когда-то были. Но я всех растерял в этой проклятой гонке. Впрочем, хватит о грустном.
      Вам, как я вижу, и без моего нытья приходится не сладко.
      – О! Если бы вы видели меня после того вечера в ресторане, вы сказали бы, что сейчас я на седьмом небе. Вернулась подруга, которую я не видела несколько лет. Она скрасила мое одиночество. Появилась новая работа. А теперь вы оставляете мне Поля... Так что – жизнь налаживается.
      – Кстати, насчет Поля, тьфу ты, Смуфи.
      Скоро и я начну его так называть. Я оставлю вам деньги на его содержание. Вы и так слишком долго кормили эту прорву. Я-то знаю, какой он обжора.
      – Не возьму ни цента. – Я твердо решила отказаться от денег. Ведь Поль был и моей собакой, о чем, правда, я предпочла умолчать. – На новой работе обещают щедрую зарплату, так что поверьте, Элмер, я справлюсь с его желудком.
      – Ладно, – уступил Элмер. – Расплачусь с вами как-нибудь по-другому.
      Уточнять, что он имеет в виду, я не стала.
      Главное, что он оставляет Поля. Я взглянула в повеселевшие серые глаза Элмера Айрона, и в голову пришла шальная мысль: если их обладатель решит остаться здесь вместе с собакой, я, наверное, не буду долго сопротивляться... Какая же чушь лезет в голову от усталости! Проводив бывшего шефа до двери квартиры, я поняла, что немыслимо хочу спать.

      На следующий день ко мне в салон заглянула Мэй. Она хотела похвастаться новым цветом волос и прической: аккуратная черная шапочка, на этот раз отливающая бордовым, заканчивалась длинным тонким хвостиком. Как мне объяснила подруга, хвостик символизирует связь с космосом, он помогает его владельцу заряжаться энергией от окружающего мира. Я рассмеялась и пожала плечами. С каких это пор Мэй начала верить в подобную чепуху? Не иначе, сказалось влияние Лекс.
      Узнав о продолжении «собачьей истории», подруга засыпала меня вопросами о моих чувствах к Элмеру Айрону.
      – Опять ты за свое, – раздраженно отмахнулась я. – Сколько можно допекать меня? Он интересен и симпатичен мне как человек, не более того. К тому же его невеста – фотомодель. Ты до сих пор хочешь, чтобы я отвоевывала у нее жениха?
      – А почему бы и нет? – не унималась Мэй. – Если бы ты одевалась чуть более выразительно...
      – Ну разумеется! Когда он приедет забирать у меня собаку, обязательно надену мини-юбку и специально куплю декольтированную блузку.
      Он посмотрит на меня, как на умалишенную, и покрутит пальцем у виска. Нет уж, Мэй. Это не мой стиль.
      – Поведения или одежды?
      – И того, и другого. Прекращай меня подначивать, а то я уже начинаю злиться.
      – Я тебя не понимаю, – обиделась Мэй. – Ты хочешь век в девках сидеть? Я не говорю о замужестве. Боже упаси! Но тебе абсолютно точно нужен мужчина. Гормоны, Ванда, гормоны!
      От нерегулярной половой жизни у женщин, если ты не знаешь, начинаются разные неприятности со здоровьем...
      – Ты назойливая, как муха! – возмутилась я. – Я не прошу тебя заниматься устройством моей личной жизни. Сама как-нибудь разберусь!
      – Да уж, ты разберешься, – ехидно заметила Мэй. – У тебя под носом красивый, холостой (пока!) и богатый мужчина, а ты только и можешь, что строить из себя недотрогу.
      – Мэй! – начала было я, но в дверь постучали.
      Оказалось, что мне принесли какое-то письмо и букет нежно-оранжевых роз. Я недоуменно воззрилась на цветы и попыталась объяснить курьеру, что он ошибся.
      – Ванда Маджиевска? – уточнил он.
      – Да, но...
      – В таком случае, ошибки быть не может. Едва ли у вас есть однофамилица, работающая в ювелирном салоне.
      Однофамилицы действительно не было... Недоумевая, кто мог прислать мне такой презент, я расписалась в получении письма и отпустила курьера.
      – Ах ты, наша скромница! – расхохоталась Мэй. – Кавалеры присылают ей цветы, а она мне голову морочит!
      – Мэй, я даже не знаю, от кого эти цветы!
      – Открой конверт, узнаешь. Наверное, у тебя появился тайный поклонник.
      Тайный поклонник, как же! Я торопливо разрезала конверт, все еще уверенная в том, что произошла какая-то ошибка, и вытащила из него письмо. Любопытная Мэй попросила прочесть его вслух, и мне пришлось подчиниться.
      «Ванда! Я очень признателен вам за заботу о Смуфи. Вы отказались от денег, но я по-прежнему не оставил надежды отблагодарить вас за доброту. На сегодняшний вечер я заказал столик в ресторане и прошу вас составить мне компанию. Если вы не заняты этим вечером, позвоните мне, и я заеду за вами. Еще раз огромное спасибо за Смуфи. Элмер Айрон».
      Вот это новости. Я застыла с письмом в руке, не зная, что и думать о своем бывшем шефе.
      «Расплачусь с вами как-нибудь по-другому», вспомнила я слова Элмера. Перед глазами встало лицо его невесты. Интересно, как она отреагирует на то, что ее жених приглашает в ресторан своего бывшего курьера? Но ведь цветы и приглашение – всего лишь изъявление благодарности, не более того. И он доходчиво объяснил это в письме. Так что не обольщайся, Ванда, сказала я себе, посадив под замок ненужные фантазии.
      – Что ты стоишь столбом? – спросила Мэй, подогретая письмом Элмера еще больше, чем я. – Ты уже подумала, в чем пойдешь в ресторан?
      – А кто сказал, что я пойду с ним в ресторан? Я поблагодарю его и вежливо откажусь, сославшись на дела. – Именно это подсказывал мне голос разума, но в глубине души отказываться не хотелось.
      – Ненормальная! – Мэй схватилась за голову. – Почему у меня такая ненормальная подруга? Нет, ты пойдешь! Я никогда не поверю в то, что ты предпочтешь вечер в одинокой квартире романтическому ужину с красивым мужчиной!
      – Очнись, Мэй. Этот ужин вовсе не романтический! – Я потрясла письмом перед носом подруги. – Здесь черным по белому написано, что он просто хочет поблагодарить меня за Поля, то есть Смуфи.
      – Цветочки тоже – благодарность за Поля?
      Я вздохнула и сняла с полки голубую стеклянную вазу – цветы все-таки нужно поставить в воду.
      – Да. – С Мэй невозможно спорить, она слишком напориста. – Он просто вежливый человек.
      Не обольщайся, Мэй, он не ухаживает за мной.
      – Значит, нужно сделать так, чтобы ухаживал, – не унималась подруга. – Даже если он не интересует тебя как мужчина, что ты теряешь, поужинав с ним? Развлечешься, почувствуешь себя женщиной. Брось ломаться, Ванда. Позвони ему и скажи, что вечер у тебя свободен.
      Действительно, что я теряю? В кои-то веки выберусь в ресторан. И не одна, а в приятном обществе. Если бы все было так просто, я согласилась бы на предложение, не раздумывая. Но...
      Обманывая Мэй, я пыталась обмануть и саму себя. Элмер Айрон был не просто мужчиной. Он был мужчиной, которым я, к сожалению, увлекалась все больше и больше. Нужно ли культивировать это чувство, возникшее лишь недавно и находящееся пока еще в самом зародыше?
      Правильнее было бы отказаться от приглашения и одним махом разорвать тонкую паутину влюбленности, начинающую оплетать мою душу.
      Однако настойчивость Мэй и моя собственная слабость сделали свое дело. Я приняла решение, о котором очень боялась пожалеть в будущем.
      – Хорошо, – мрачно согласилась я, будто подруга навязала мне не встречу с красавцем-мужчиной, а ужин с вампиром, – только мне совершенно нечего надеть.
      Невзирая на мое искреннее сопротивление, первым делом Мэй потащила меня к парикмахеру. Именно к тому, который сделал ей прическу с немыслимым «энергетическим» хвостиком.
      – Не волнуйся, – успокаивала она меня. – Стричь тебя не будут, только приведут в порядок твои космы.
      У парикмахера я не была уже тысячу лет. И теперь, сидя в широком кресле и разглядывая огромный кабинет, выложенный белым кафелем, я, признаться, нервничала не меньше, чем во время визита к стоматологу.
      Бишоп, молодой парень с нежным женским лицом и девичьими жестами, сразу же окружил мою бедовую голову вниманием и заботой. Вымыв ее ароматным шампунем, от запаха которого я погрузилась в состояние легкого транса, Бишоп принялся подрезать кончики моих волос, изрядно посекшихся от постоянного закручивания в узел. Немыслимые ухищрения с моими волосами заняли у него не менее часа.
      Самой страшной процедурой были горячие щипцы, при виде которых меня бросило в дрожь.
      – Что это? – испуганно спросила я Мэй, которая сидела в соседнем кресле и перебрасывалась с Бишопом колкими замечаниями в мой адрес. – Вы меня пытать собрались?
      – Расслабься! – Мэй подмигнула Бишопу, мол, сочувствую, тяжелая досталась клиентка. – Он только прижжет сеченые волосы.
      – Чего-чего прижжет? – Я уже готова была вскочить с кресла и убраться из парикмахерской как можно дальше.
      – Волосы твои, чтобы больше не секлись.
      Сиди, сиди. – Мэй почувствовала мои поползновения к бегству. – Больно не будет.
      Пришлось смириться. Больно действительно не было, но от непонимания сего процесса я страшно разволновалась. После процедуры с щипцами Бишоп перешел к укладке приведенных в порядок волос. В его руках мелькали всевозможные тюбики, о назначении которых мне оставалось только догадываться.
      Настал долгожданный момент. Моя голова была готова, и мне милостиво разрешили подняться с кресла, чтобы, так сказать, оценить результат труда. Из зеркальных глубин на меня смотрело чужое, но весьма и весьма привлекательное лицо. Слегка завитые волосы золотой волной ниспадали на плечи. Казалось, их так много, что в них можно закутаться и согреться в холодный день. Отражение загадочно улыбнулось – видишь, можно преобразить даже такую, как ты. Да, никогда бы не подумала, что прическа настолько меняет внешность!
      Однако Мэй не успокоилась на визите к парикмахеру. Ей, как фее из сказки о Золушке, не терпелось превратить меня в загадочную принцессу.
      – Теперь тебе нужно платье... – Она окинула меня мечтательным взглядом, как будто сама отправлялась ужинать с Элмером. – И еще духи...
      – А хрустальные туфельки мне не нужны? – раздраженно спросила я.
      – Ну что ты, в самом деле! Я стараюсь, а ты... – обиделась Мэй.
      – Извини, – смягчилась я. И правда, разве она виновата в том, что я боюсь этого вечера? Ты выложила столько денег за прическу, а теперь еще платье... Мне неудобно так разорять тебя.
      И к тому же, согласись, будет ужасно глупо, если я приду разряженная, как павлин, на обычный ужин в знак благодарности?
      Мэй заставила задуматься моя последняя фраза.
      – Насчет денег можешь не волноваться. Я вполне могу сделать тебе такой подарок. А что касается твоего туалета... Можно придумать что-то элегантное, но не вызывающее. Чтобы ты выглядела соблазнительно и была при этом не «разряженной, как павлин».
      – Попробуй... – Я полностью передала инициативу в руки Мэй. – На свой вкус я не полагаюсь.
      – И правильно делаешь, – радостно затараторила Мэй, довольная моей покорностью. – Ты обязательно выберешь что-нибудь черное и унылое.
      По мановению волшебной палочки моей «крестной феи» мы оказались в одном из дорогих магазинов в центре города. От всяческих «Гуччи», «Дольче энд Габана» и «Кристиан Диор» у меня кругом пошла голова в буквальном смысле этого слова. Все, что нравилось мне, категорически отвергала Мэй. Ни о каких строгих и стильных костюмах не могло быть и речи. Подруга чаяла видеть меня в вечернем, «ненавязчивом», по ее выражению, платье. Что она хотела этим сказать, я, увы, не понимала.
      Обходя шестой павильон, пестрящий дорогущими шмотками, я не выдержала и заявила Мэй, что, если сейчас мы не найдем ничего «ненавязчивого», я отправлюсь в ресторан в джинсах и свитере. Подруга оперативно отреагировала на мои слова, тут же сунув мне в руки вешалку с длинным платьем цвета морской волны.
      – Но я не ношу такую длину, – запротестовала я.
      – Примерь сначала, а потом будешь отказываться! – Очевидно, Мэй не собиралась отступать.
      – И не люблю голубой...
      – Ванда!
      – Ну ладно, уговорила.
      Я скрылась в кабинке для переодевания и вышла через несколько минут, облаченная в голубую пошлятину, предложенную Мэй.
      – По-моему, миленько, – без особого энтузиазма оценила подруга. – Но что-то не то.
      – Вот и я говорила – не то! А ты – примерь, примерь!
      Однако Мэй не так-то просто было остановить. Верно говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Посещение центра стало для меня если не девятым, то уж точно седьмым кругом преисподней. После пятого платья Мэй уступила и позволила мне примерить то, что я приглядела в самом начале – простенькое платьице кофейного цвета с коротким пиджачком-фигаро.
      – Ну как? – с тоской в голосе спросила я.
      На мой взгляд, платье было что надо и замечательно соответствовало поводу моего похода в ресторан. Открытое, но не вызывающее, короткое, но не экстремальной длины, оно подчеркивало фигуру, шло к моим глазам, и, что самое главное, я не чувствовала в нем себя разряженной куклой. Золотой узор, обрамляющий фигаро по краям, оживлял платье и придавал ему выходной вид. Именно это мне и было нужно: элегантное платье, в котором не ходят на свидания, но и не корпят над бумагами в офисе.
      – Как ни странно, но тебе к лицу, – с видом знатока произнесла Мэй. – Слава Богу, ты не выбрала черное, как обычно. Честно говоря, больше всего я боялась именно этого. Правда, цвет все равно темноват. Если бы чуть-чуть посветлее... – Она открыла рот, чтобы попросить что-нибудь «посветлее», но я тут же остановила ее.
      – Мы берем это платье или уходим отсюда без покупки, – заявила я тоном, не терпящим возражений. Если так пойдет дальше, до ресторана я не дойду – сил не хватит. А подруга собиралась покупать еще духи и «хрустальные туфельки»..., «Хрустальные туфельки» нам помогли выбрать, «не отходя от кассы». Темно-коричневые замшевые туфли на небольшом каблучке прекрасно сочетались с платьем. Мне даже не пришлось грозить Мэй, что я пойду на ужин в кроссовках, она сразу же согласилась с выбором.
      В парфюмерном павильоне Мэй долго пыталась всучить мне какой-то голубой флакончик с приторным запахом. Пришлось удирать от нее через весь зал, чтобы она не надушила меня этим безобразием. В результате мы сошлись на одном из ароматов «Кензо» – горьковатом, как лист полыни. От него веяло грустью и осенью – как ни странно, но именно это мне в нем понравилось.
      – Запах одиночества, – пожала плечами Мэй. – Хотя, признаться, он тебе идет.
      Первое, что я услышала от Элмера при встрече, – слова оправдания. Ему, видите ли, жутко неудобно и неловко за то, что он вытащил меня и, возможно, оторвал от дел. Наверное, я никогда до конца не пойму этого человека! Приглашает на ужин и извиняется за приглашение.
      Человек-парадокс!
      Я приняла его извинения, даже бровью не повела. Сборы, устроенные Мэй, настолько утомили меня, что я даже боялась уснуть за столиком. Но усталость сослужила мне и хорошую службу – никакого волнения от встречи с Элмером я не испытывала. Так, во всяком случае, мне казалось. Встреча как встреча. Слава тебе господи! А я уже подумала, что начинаю влюбляться...
      Элмер Айрон с поистине джентльменской вежливостью оценил мой внешний вид, пробормотав что-то вроде того, как я изменилась в последнее время. Изменилась – слабо сказано!
      Знал бы он, каким подвигом для меня было вылезти из привычных джинсов и напялить короткое платье!
      Ресторан, в который он привез меня, даже отдаленно не напоминал «Тайные желания».
      Маленький уютный зал с приглушенным светом, минимум посетителей, тихая, спокойная музыка... На этот раз мысль о схожести наших с ним вкусов не обрадовала, а, скорее, огорчила меня. Вкусы, может, и похожи, только он почему-то с Джекки, а не со мной. Все же, несмотря на усталость и видимое спокойствие, мои фантазии потихоньку вылезали из-под огромного амбарного замка, который я пыталась повесить на их обиталище.
      – Что вам заказать? – Элмер придвинул ко мне меню – книгу в обложке, напоминающей змеиную кожу.
      Ничего, хотелось мне ответить, но я понимала, что это будет невежливо. Зачем принимать приглашение в ресторан, если собираешься отказываться от еды? Но, с другой стороны, зачем есть, когда ты ничего не хочешь? Желудок не подавал ни малейших признаков голода.
      Странно, в любое другое время я с удовольствием навернула бы чего-нибудь вкусненького. Тем более, учитывая мои «частые» посещения ресторанов. Но почему-то именно сегодня, именно сейчас, как назло, ничего не хочется... Неужели, все дело в его присутствии?
      Я придвинула к себе змеинокожее меню и равнодушно пробежалась глазами по списку блюд. Курица с сельдереем, салат по-гречески, свинина с красной фасолью... Что же мне выбрать? Я ткнула пальцем в салат по-гречески и попросила Элмера заказать мне пару бокалов розового вина.
      – Сидите на диете? – спросил он, озадаченный моим скромным выбором. – А я-то думал, это прерогатива моделей.
      Таких, как твоя Джекки? – хмыкнула я про себя. Но, вспомнив о роллах, рассыпанных по ковру ресторана, снова смутилась. Наверное, сцена того позора будет преследовать меня всю жизнь!
      – Нет, на диете я не сижу. – Я попыталась совладать с охватившим меня смущением. – Но у меня почему-то пропал аппетит.
      Сейчас он подумает, что это из-за него. От этой мысли я смутилась еще сильнее и поспешила добавить:
      – Устала на работе. День выдался не из легких.
      С каких это пор я начала так бесстыдно обманывать людей? День был самым обычным, за исключением его приглашения и последующего за ним похода по магазинам... Нет, это просто невыносимо – я вновь начала краснеть. Аргументы отсутствия аппетита были исчерпаны, но мой упрямый язык почему-то не унимался.
      , – Пришлось делать много заказов, – ох как я жалела о том, что у меня нет с собой клейкой ленты, – поэтому я, поэтому мне... В общем, поэтому...
      Повышенная болтливость, сопряженная с отвратительным косноязычием, – что может быть хуже? Однако Элмер, внимательно слушавший всю эту идиотскую тираду, неожиданно пришел мне на помощь:
      – Я прекрасно понимаю вас, Ванда. Сам чертовски выматываюсь. И что самое смешное, в том месте, где работать нет ни малейшего желания.
      Что за откровения я слышу! Мой бывший босс, оказывается, не любит свое теплое креслице в «Вест компани»! – подумала я и тут же осеклась. Какого дьявола я, пусть и мысленно, издеваюсь над этим человеком?! Ведь мне лучше, чем кому-либо, известно, что такое нелюбимая работа. Себе-то я не отказывала в сочувствии, себя я жалела. Так почему же я настолько предвзято отношусь к его переживаниям? Из-за его денег? Или из-за того, что его девушка – модель Джекки, а не моя скромная персона? Я поборола раздражение, охватившее меня, и спросила:
      – Вы чувствуете себя не на своем месте?
      – К сожалению, да. Наверное, вам это кажется абсурдным. У богатых свои причуды, и все такое. – Мне показалось, что он хотел услышать этот вопрос. Ему требовался только толчок для того, чтобы высказаться. – Поверьте, я был бы рад считать «Вест компани» вторым домом...
      Или хотя бы своим местом... Но для меня эта компания тяжкий груз, который я несу уже почти шесть лет.
      – Вы могли бы найти преемника и спокойно уйти в отставку. Сохранить у себя большую часть акций, как это у вас там называется... В общем, обеспечить себе безбедное существование и руководить как-нибудь..., издалека. Я не сильна в вещах подобного рода, но, насколько мне известно, так многие поступают...
      Промолчишь, за умную сойдешь, – что правда, то правда. Уж лучше бы я не лезла со своим пробелом в экономике (которую успешно прогуливала в университете) рассуждать о том, что мог бы сделать Элмер Айрон. Если раньше у него хотя бы возникали сомнения по поводу моих умственных способностей, то теперь он решит, что я полная идиотка. И будет прав.
      – Да, я мог бы так поступить, – сокрушенно ответил он. – Только моя ситуация гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Если вы готовы выслушать...
      О да! Я готова выслушать! Даже если мне будет смертельно скучно, лучше я выслушаю его, чем буду говорить сама! Выглядеть дурой в его глазах мне совсем не хотелось. Но, кроме глупостей, в голову почему-то ничего не приходило.
      И какие это были глупости! Полбокала розового вина расслабили мою стальную волю, и я залюбовалась глазами Элмера, его мягкими губами и вслушивалась, как в музыку, в его торопливые речи...
      – Дело в моем отце, ведь именно ему принадлежала компания. Так уж получилось, что я единственный ребенок в семье. И папа, как это повелось в классических предпринимательских семьях, задумал оставить компанию своему наследнику, то есть мне. Я всегда жалел, что у меня нет старшего брата. Тогда, как говорится, с меня и взятки были бы гладки. Не пришлось бы нести тот груз ответственности, который возложил на меня отец. Ему хотелось, чтобы я оправдал его надежды. Стал человеком... А точнее, хорошим дельцом. Руководил компанией, заключал выгодные сделки, в общем, делал бы все во благо семейного бизнеса.
      Именно поэтому мне пришлось окончить экономический факультет, в то время как я хотел стать ветеринаром. Пришлось оставить друзей, потому что на встречи с ними попросту не хватало времени. Пришлось отказаться от обычных забав и причуд, свойственных молодости. Я ведь должен был стать совершенством... С папиной, разумеется, точки зрения. И я бросил все силы на то, чтобы «не подвести» отца.
      Я окончательно понял, что все это мне осточертело, когда отец привел меня в «Вест компани», надеясь сделать своей правой рукой. Правой руки из меня не вышло, я оказался лишь жалким протезом, о чем поспешил сообщить отцу. Но тот не унимался. «Время покажет» – это его любимая фраза, из-за которой мне пришлось угробить в «Вест компани» лучшие годы жизни. Мне не нужны были деньги, плевать я хотел на престиж. Если бы отец хотя бы раз пригрозил мне лишением наследства, я, не раздумывая, ушел бы из дома. Но он не грозил. Он с завидным упорством и терпением добивался того, чтобы я «полюбил компанию, как собственное дитя». И вот, в тот момент, когда я собирался окончательно распрощаться с делом «всей его жизни», он умер. И оставил письмо, приговорившее меня к шести годам неусыпной заботы о «Вест компани».
      В письме он просил меня о двух вещах. Во-первых, как я уже сказал, он просил меня шесть лет заниматься ненавистной мне работой. И не просто заниматься, а выкладываться так, как это делал он. Ему казалось, что с течением времени мой молодой задор сменится зрелой рассудительностью и я уже не оставлю директорского поста. Во-вторых, он просил ничего не менять в своем кабинете, который после его смерти должен был стать моим прибежищем. А стал моей каторгой, моей тюрьмой...
      Отец был настоящим фанатиком своего дела и надеялся на то, что я тоже им стану. В этом нет его вины – династия предпринимателей началась с моего деда, который был таким же, как отец... Только я почему-то выбился из этой стройной логической цепочки. Наверное, пошел в мать, которой совершенно не помню, потому что она умерла, когда мне было два года. Кстати, отец так и не женился вторично, и я до сих пор признателен ему за то, что у меня не было мачехи...
      Через пару дней я возьму отпуск и назначу заместителем своего будущего преемника. Посмотрю, как он справится с делами. Если все пройдет гладко и я с чистой совестью смогу передать бразды правления компанией в его руки, – то здравствуй, свобода...
      Он замолчал. Сильный, грустный и такой одинокий... Совсем недавно мне казалось, что я и он бесконечно далеки друг от друга, что между нами огромная пропасть... Его рассказ перекинул над этой пропастью мостик, по которому я, если бы захотела, смогла бы пройти. Держась за тонкие поручни, глядя под ноги и боясь оступиться, но все же могла бы... И вдруг я поняла, что готова сделать шаг навстречу неизвестности, которую этот человек, сидящий так близко, воплощал для меня. Один маленький шажок... Если станет страшно, я ведь смогу повернуть назад?
      – И когда истекает срок, оговоренный вашим отцом? – тихо спросила я, боясь разрушить хрупкую тишину, повисшую между нами.
      – В этом году. Я выполнил все, что хотел отец, и теперь свободен. Только куда девать эту свободу? Да, как и предполагал мой мудрый родитель, юношеский запал исчез. Одна беда – рассудительность так и не пришла. Конечно же, я не останусь в компании. Мне нужно выбраться из этой клетки, но мир вокруг нее мне не известен. Придется открывать его заново. Год назад я познакомился с Джекки и решил, что она поможет мне узнать этот мир. Но у Джекки, как выяснилось, своя клетка. Правда, в отличие от меня, она заперлась в ней добровольно и открывает дверь лишь в случае крайней надобности. Но я намерен с этим бороться. Знаете, – улыбнулся он, – как сказочный принц спасает свою заколдованную принцессу...
      Вернись на землю, Ванда! – мысленно приказала я себе. Он выговорился тебе, но это совсем не означает, что нужно забыть все условности и сломя голову бросаться ему на выручку. В жилетку плачутся таким, как ты, а любят таких, как Джекки. Такова банальная правда жизни. Розовые фантазии, розовые очки, розовое вино – все это не для тебя. Она – сказочная принцесса, а ты – даже не Золушка. В лучшем случае – Красная Шапочка, которой стоит держаться подальше от Серого Волка своих фантастических желаний.
      Меня так и подмывало спросить его, где же сейчас та сказочная принцесса, о которой он так мечтательно рассуждает. И почему он выговаривается мне, а не ей? И какого черта он вообще притащил меня сюда... Неужели ему совсем некому пожаловаться на жизнь? Противно чувствовать себя всего лишь носовым платком, когда знаешь, что можешь быть тонкой шалью.
      – Почему-то с вами меня тянет на откровенность, – произнес он, пристально глядя в мои глаза. – В чем причина, как вы думаете?
      Мне захотелось залезть под стол, чтобы спрятаться от его взгляда. Вдруг Элмер Айрон действительно телепат и сейчас занимается тем, что читает мои пошлые мысли о нем и его невесте?
      Мое воображение не доведет меня до добра. Я сойду с ума и закончу свои дни в лечебнице для душевнобольных. А Элмер с невестой, нет, тогда она уже станет его женой, будут носить мне рыжие апельсины и красные яблоки. Лучше красный виноград...
      – Ванда, о чем вы думаете? У вас такой отрешенный вид...
      Слава Богу, уши прикрыты волосами и он видит только мои зардевшиеся щеки.
      – О рыжих апельсинах и красном винограде! – выпалила я и покраснела еще гуще. – То есть я хотела сказать, что вы откровенны, потому что совсем меня не знаете. И я вас. Проще выговориться незнакомому человеку, чем близкому. Он не разболтает вашей тайны знакомым, и вам все равно, что он о вас думает...
      – Мне не все равно, что вы обо мне думаете, – уверенно произнес он. – Я хотел бы произвести на вас хорошее впечатление. Вы добрая, Ванда. В вас есть что-то, что задело меня еще при первом знакомстве. Тогда, у меня в кабинете. Какая-то мягкость, что ли. Рассеянность.
      И одновременно сила. А вчера, у вас дома, я подумал, что в нас, есть что-то общее. Не знаю, что именно. – Может, одиночество... Я все жалуюсь на это чертово одиночество, но у меня ведь есть Джекки. – Он поймал мой вопросительно-выразительный взгляд и поспешил ответить на него. – Она сейчас на девичнике у какой-то подруги. Самое смешное, что до ее отъезда осталось совсем немного времени, а мы с ней так толком и не поговорили. Ни о предстоящей свадьбе, на которую она все же согласилась, ни о жизни, которую мы будем вести вместе...
      Этого еще не хватало для полного счастья!
      Если сейчас он начнет жаловаться на Джекки, я уйду. Ей-богу, уйду. И не посмотрю на то, что это невежливо. Просто встану и уйду, наплевав на приличия и этикет. А ведь сама виновата. Зачем нужно было смотреть на него таким вопрошающим взглядом! Какая тебе разница, где сейчас Джекки? Тебя вообще не должны интересовать его личные дела!
      – Вам серьезно досталось тогда, в ресторане? – неожиданно сменил он тему. Словно почувствовал, что мне неприятно слышать о его невесте.
      – Не очень, – улыбнулась я, внутренне радуясь тому, что мне все-таки не придется плевать на приличия. – Меня сразу же уволили. Точнее, я сама сообщила администратору о том, что увольняюсь. «Тайные желания» стали мне ненавистны всего за несколько дней работы.
      – А чем вы вообще занимаетесь?
      Вопрос был задан не из обычной вежливости, не оттого, что по правилам теперь он должен был слушать меня. Я сразу почувствовала это. Душу обволокло приятным теплом – то ли от вина, то ли от сознания того, что я интересна этому человеку. Не зря же он говорил, что между нами есть что-то общее. Может, слишком рано я в страхе попятилась назад? Может, мостик не такой шаткий, каким кажется на первый взгляд?
      – Спасаю убежавших из дома бернских зенненхундов, – пошутила я и почувствовала, как радостно забилось сердце оттого, что мягкие губы Элмера растянулись в улыбке. – По логике вещей..., я должна быть учительницей географии.
      Но жизнь – ужасно нелогичная штука, так что...
      Он проводил меня домой во втором часу ночи.
      Конечно, ничего не было – ни романтического прощания, ни поцелуев. Он обжег мои ледяные пальцы своей теплой ладонью, когда помогал мне выйти из машины. И от одного простого, ничего не значащего прикосновения я зажглась, как новогодняя елка. Один вечер, всего один вечер... За один этот вечер я смогла не только узнать, но и влюбиться в человека, который еще вчера был для меня всего лишь бывшим шефом и хозяином найденной мной собаки. Я проклинала себя за глупость, корила за наивность и была уверена в том, что Господь Бог не создавал еще человека нелепее меня.
      И когда я пыталась заснуть под толщей одеял, то вдруг поняла, что счастлива. Счастлива оттого, что этот вечер был в моей жизни и воспоминания о нем останутся навсегда.

      – Наша Ванда совсем перестала есть, – подтрунивала надо мной Мэй. – А все оттого, что влюбилась в бывшего шефа.
      Я метнула на подругу злобный взгляд, но ей и сам черт был не страшен. Все воскресенье у нее и Лекс для обсуждения была одна-единственная тема – мои отношения с Элмером Айроном. Точнее, пародия на отношения. Бешенство, которое я испытывала от затрагивания этой темы, казалось, еще больше подзадоривало Мэй.
      Ей было мало того, что она – именно она! – внушила мне эту дурацкую влюбленность.
      Мы сидели в маленьком кафе и пили кофе с пирожными. Точнее, пирожные ели только Мэй и Лекс. Мой отказ присоединиться к их чревоугодию был воспринят как любовная тоска.
      Элмер Айрон так и не объявился после нашего ужина. Как в воду канул. Прошло уже два дня, а он даже не навестил Поля-Смуфи. Наверное, проводит время со своей невестой, которая наконец соблаговолила закрыть сезон приемов и девичников. А я-то, наивная дурочка, была уверена, что он обязательно позвонит мне после того чудесного вечера, который мы провели вместе.
      – Не грусти, подруга, – обратилась ко мне Мэй, озабоченная моей задумчивостью. – Объявится твой Элмер, никуда не денется.
      – Ага, – закивала Лекс, уплетая очередное пирожное. – Куда же он денется от такой красивой девушки?
      – Поверь, Лекс, на фоне его фотомодели я выгляжу как пародия на девушку, – хмуро ответила я. – И вообще, давайте закроем эту тему и не будем портить мне настроение. Что вы, в конце концов, ко мне пристали. Я очень похожа на влюбленную дуру, которую посылают ко всем чертям, а она не понимает этого?
      – Ну как тебе сказать... – Мэй окинула меня сочувственным взглядом. – На влюбленную похожа, а вот дурой я никогда тебя не считала.
      Не обижайся, мы просто хотели развеселить тебя. Я, честно говоря, не думала, что все так серьезно.
      – Ну хватит! – рявкнула я, наградив обеих подруг испепеляющим взглядом. – Ничего серьезного нет, но вы меня порядком утомили.
      Мэй, не на шутку напуганная моей странной реакцией, чуть не поперхнулась кофе, а Лекс отложила в сторону недоеденное пирожное.
      – Может, тебе лучше высказаться? – робко спросила Мэй. – Легче станет. Если не хочешь, можешь ничего не говорить, но я бы на твоем месте...
      – Ты не на моем месте!
      Мобильный телефон зазвонил очень вовремя – дружеская перепалка грозила перейти в настоящую ссору. Это недавнее приобретение приводило меня в священный трепет. В сумочке что-то настойчиво дрожало и пищало, а я сидела, вытаращив глаза. Как будто это был не обычный телефонный звонок, а гром небесный.
      – Ванда! Приди в себя и возьми трубку! – скомандовала Мэй. – Это обыкновенный телефон, а не кукла Буду. Его не нужно бояться, по нему нужно говорить.
      Я послушно запустила руку в сумочку и извлекла дрожаще-пищащее устройство. Отыскала нужную кнопку, нажала и прислонила крохотный аппарат к уху.
      – Алло, – попыталась я изобразить непринужденность. – Я вас слушаю.
      – Здравствуйте, Ванда.
      Его голос почти в буквальном смысле обжег мои уши. Они тут же покраснели и немедленно дали повод для недвусмысленных улыбок и переглядываний Лекс и Мэй. Но мне было все равно, что они думали. Он позвонил. Он все-таки позвонил. Он позвонил мне.
      – Здравствуйте... – Мой голос затерялся в глубинах контактов, сплавов, микросхем и всех прочих немыслимых деталей, из которых состояло волшебное устройство. – Здравствуйте, Элмер.
      – Простите, что не позвонил раньше. – Спасибо, что ты вообще вспомнил обо мне и Поле! – Джекки уехала на съемки, я помогал ей собираться, в общем, времени толком не было. Ванда, я хочу забрать Смуфи. Вы не против, если я приеду за ним сегодня?
      Сегодня... Словно по голове ударили тупым тяжелым предметом, и я при этом не потеряла сознание. Значит, он звонит только для того, чтобы отобрать у меня собаку. Что ж, я знала, что рано или поздно это произойдет. Но почему-то не думала, что именно так... А как еще?
      Он должен был приехать ко мне с цветами, предложить руку и сердце, а заодно и Поля в, придачу? Лет с десяти я перестала верить в сказки и не думала, что в двадцать пять лет вспомню детство и начну сама их сочинять.
      – Сегодня? – упавшим голосом произнесла я. Слава богу, он знает о моем отношении к Полю и спишет мой расстроенный тон на нежелание расставаться с собакой. И не совсем, конечно, ошибется. – Может быть, я верну его завтра утром? Я могу сама привезти Поля, то есть Смуфи, к вам домой. Если вы дадите мне адрес. – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, но, когда утопающие цепляются за соломинку, у них едва ли получиться выплыть.
      Так и я цеплялась изо всех сил за то, что мне не принадлежало, – за собаку, к которой я привязалась, и за мужчину, в которого меня угораздило влюбиться.
      – Хорошо, – неожиданно легко согласился Элмер. – У вас есть ручка?
      – Угу, – пробормотала я, ковыряясь в недрах сумки и находя все, что угодно, кроме ручки и блокнота.
      – Тогда записывайте мой адрес.
      Вооружившись карандашом для глаз и огрызком какого-то листка, я принялась строчить.
      Виндор-авеню, поворот налево, дом номер пять, витая ограда, статуя Тритона с огромной рыбиной...
      – Записали?
      – Угу, – повторила я, утрамбовывая смятую бумажку в маленькую серебристую косметичку.
      – Когда вы сможете приехать?
      Я чуть было снова не повторила привычное «угу», но до меня все-таки дошел смысл вопроса.
      – Около десяти, если вас устроит.
      – Замечательно. Буду ждать вас и Смуфи, Надеюсь, у вас будет время выпить со мной чашечку кофе. Обещаю сварить его собственноручно.
      Когда Элмер произнес последнюю фразу, мне показалось, что он улыбается. Сидит, как я, за столиком какого-нибудь кафе, прижимает к уху мобильный, из которого доносится мой голос, и улыбается. Мэй права – я ненормальная. Одно его ласковое слово – и я готова лететь за ним на край света, простив все упоминания о Джекки.
      Хотя..., какое право я имею прощать?
      – На кофе у меня всегда найдется время. Ну что ж, до завтра, Элмер.
      С великим трудом я заставила себя попрощаться с ним и долго тыкала пальцем в поисках кнопки выключения телефона. Мэй не выдержала, забрала у меня аппарат и сама выключила его.
      – Ну что?
      Лица Мэй и Лекс выражали ничем не прикрытое любопытство. Вынь да положь им романтическую историю!
      – Ничего хорошего, – произнесла я голосом неудавшейся драматической актрисы. – Он забирает у меня собаку. И предлагает выпить с ним кофе.
      Вечером мы с Полем устроили себе маленький прощальный ужин. Я купила попкорна для себя, кость для собаки и, удобно расположившись на диване, пережевывала попкорн вместе со злоключениями какой-то мыльной героини.
      Зачем смотреть на чужие страдания, когда своих – вагон и маленькая тележка? – ворчал мой, как всегда разумный, внутренний голос. Если бы только я его слушала, то многих проблем удалось бы избежать.
      Самое удивительное, что жизнь начала налаживаться. Еще вчера работа в ювелирном салоне казалась мне манной небесной, пределом желаний и возможностей. Моя мечта – съехать от дяди Бена – теперь вполне могла реализоваться.
      Я не только сводила концы с концами, но и могла позволить себе те вещи, которые совсем недавно считала верхом расточительности. Например, мобильный телефон и всяческую дребедень похожего толка. Все верно – жить стало куда легче... Точнее, стало бы, не появись на горизонте Элмер Айрон.
      Этот человек спутал мне все карты. Он заставил меня забыть о подруге, которая жаждала общения со мной, о деньгах, которые я могла бы тратить в свое удовольствие, о покое, которым я вполне могла бы наслаждаться! Он прокрался в мою жизнь легким ветерком и, только обосновавшись в ней, дал понять, что может стать настоящим ураганом. Начинавшим, кстати, набирать обороты...
      В том, что я влюбилась в него, винить было некого, кроме себя самой. Можно было попрекать Мэй ее заочным сватовством. Но слова подруги остались бы пустым звуком, будь я действительно равнодушна к Элмеру. Мне ведь снились его поцелуи...
      Я закрыла глаза и на секунду попыталась представить, как это было бы на самом деле. Вот он склоняет надо мной свое лицо. Прядь темных волос падает на лоб, крылья носа дрожат – дыхание участилось, потому что он так же взволнован, как и я. Глаза цвета стали заволокло туманом желания. Мягкие губы неожиданно становятся такими настойчивыми, когда он касается ими моих...
      Его глаза все еще открыты, но секунда – и их уже смежило наслаждение, доставленное поцелуем.
      Нашим поцелуем. Фантастически страстным, но... воображаемым поцелуем.
      Я открыла глаза и готова была проклясть себя за фантазерство. Тело загорелось и зажило какой-то отдельной жизнью, неподвластной моему рассудку. Я хочу его, тоскливо ныло оно. Я его хочу... Если так пойдет и дальше, то отводить Поля-Смуфи хозяину будет некому. От меня останутся лишь угольки. «Умерла от страсти» – напишут на надгробной плите. А Элмер с невестой будут носить цветы на мою могилу... Стоп!
      Где-то я уже это слышала. Точнее, когда-то думала. Я вспомнила о своих фантазиях за столиком ресторана. Тогда Элмер и Джекки носили в лечебницу виноград и апельсины.
      – Почему я такая глупая? – спросила я у лежащего в ногах Поля.
      Пес сполна насладился костью и даже успел «закопать» ее под одеяло. Он повернул ко мне довольную морду, словно пытаясь донести простую истину – завязывай с нытьем и радуйся тому, что есть.
      – Эх, ты! Я сохну по твоему хозяину, как какая-то школьница, а ты даже не посочувствуешь мне! Наелся костей, развалился на моей кровати... Совесть у тебя есть?
      Поль был так добр, что оставил свою «закопанную» косточку, подобрался ко мне и лизнул в щеку. Я прижала к щеке его шелковистую морду.
      Неужели завтра эта собака и ее хозяин уйдут из моей жизни навсегда?
      Первый снег... Мне казалось таким странным и даже символичным, что он выпал именно в этот день. Белый-белый, мягкий, пушистый, он касался моих щек, падал на волосы, таял и прилетал снова. Зима наконец заявила о своих правах и торжественно сменяла загостившуюся в городе осень. Удивительно, но я обрадовалась снегу. При всей своей нелюбви к зиме я готова была смириться с ее приходом, потому что долгая осень была гораздо мучительнее. Даже деревья преобразились благодаря выпавшему снегу, он нарядил их в белые шапочки, которые связал всего за одно утро.
      Мы с Полем чувствовали себя настоящими первопроходцами. На снегу, покрывшем асфальт, отпечатались только наши следы. Треугольники его лап и овалы моих ботинок. Пес не очень-то был рад нашей прогулке, словно догадывался о том, что сегодня мы расстаемся и, Бог знает, увидимся ли когда-нибудь еще.
      Моя голова пыталась разродиться очередным хитроумным планом, на этот раз касающимся Поля. Я хотела робко и «ненавязчиво», как любит говорить Мэй, предложить Элмеру отдать мне песика после их с Джекки свадьбы. Почему бы и нет? Смуфи-Поль терпеть не может хозяйскую невесту. Когда они поженятся, пес наверняка сбежит, если раньше Элмер не озадачится вопросом, куда бы его пристроить. А я заранее помогу ему решить этот вопрос. Тем более что я лучшая кандидатура на роль новой хозяйки. За то время, что мы провели вместе, Поль успел привязаться ко мне. К тому же я вполне допускаю, что Элмер захочет навещать собаку, так почему бы не дать ему эту возможность? Собаку, а заодно и тебя! – ехидно заметил внутренний голос. Далеко метишь!
      До Виндор-авенвд мы доехали на машине.
      Таксист не очень-то хотел везти в салоне такого большого пса с лапами, мокрыми от снега.
      Но я уговорила его, пообещав щедро расплатиться. Поль с удивительной для своего роста ловкостью прошмыгнул в заднюю дверцу, заставив водителя от удивления выпучить глаза.
      – Дрессированная собака? – оторопело поинтересовался он. – В цирке работает?
      Сам ты в цирке работаешь, хотела я сказать, но вовремя сдержалась. Этот человек совершенно не виноват в том, что у меня сегодня не самый счастливый день в жизни.
      – Нет. Просто умный пес, – ответила я таксисту. – Вы знаете пятый дом на Виндор-авеню?
      – Белый дом с высокой оградой? – уточнил он.
      – Да. Подвезите нас прямо к нему.
      К моему удивлению, особняк Элмера Айрона оказался вовсе не таким большим, как я себе представляла. Это был двухэтажный, очень симпатичный белый домик, выделяющийся среди других высокой оградой, состоящей из причудливо переплетенных железных прутьев, да гипсовой статуей Тритона во дворе.
      – Ну вот и все, – обратилась я к Полю, который изо всех сил тянул меня в сторону дома. – Пришла пора прощаться. Да ты, я вижу, и не очень грустишь...
      Я спустила его с поводка, который надела исключительно ради проформы, и пошла следом. Ворота были открыты. Поль сразу же прошмыгнул в них и понесся в сторону крыльца. Я разумно решила не бежать за ним следом. Хозяин услышит лай своей собаки и сам разберется, что к чему.
      «Тритон с огромной рыбиной», как выразился Элмер, не казался вблизи таким нелепым, каким выглядел издалека. Рядом с домом статуя смотрелась вполне уместно и даже радовала глаз.
      Мускулистый мужчина, слегка согнувшись, пытался удержать большую рыбу, бившуюся в его руках. В его каменных глазах было столько упрямства, а в руках – силы, что я не сомневалась в том, что он удержит рыбу, не даст ей вырваться. Эта пара была само движение, от нее невозможно было оторваться. Интересно, сколько десятилетий Тритон пытается совладать с рыбой? Что, если когда-нибудь ему надоест это занятие? И он, послав ко всем чертям надоевшую рыбу, спрыгнет с пьедестала и воспользуется наконец своей свободой?
      Засмотревшись на композицию, я забыла о виновниках моего прихода в этот дом – о Поле-Смуфи и его хозяине. Наверняка эти двое уже встретились и выказывают друг другу свою любовь, не без ревности подумала я. Только радостного лая Поля, которым должно, по идее, сопровождаться сие действо, почему-то не было слышно. Да и самого Поля не было видно. Как, впрочем, и Элмера...
      Скорее всего, оба зашли в дом, решила я и направилась к крыльцу. Хотя со стороны Элмера это не очень-то вежливо – даже не выйти к гостье. Которую, между прочим, обещал угостить кофе. Ну ладно. Я поднялась по ступенькам и вошла в приоткрытую дверь. Надо же! Открыл Полю дверь и ушел, даже не дождавшись меня.
      Как можно было забыть о том, что на улице стоит девушка, которая привела хозяину блудного пса?
      Я решила ответить дерзостью на дерзость.
      – Эй! Где вы там? – Я отряхнула ботинки от снега и подошла к лестнице, ведущей наверх.
      Никто не отвечал... Странное дело. Я огляделась по сторонам. В большом холле было так тихо и неприютно, что у меня потихоньку начали возникать сомнения. А дома ли Элмер?
      – Элмер! – позвала я громче. Может, этот тип решил опять играть в невидимку? Как тогда, в кабинете. Я ведь тогда тоже не сразу обнаружила его. – Эй, Элмер, где же вы?
      Признаться, я уже успела порядком обидеться и разозлиться. Что он о себе возомнил? При мысли о том, что Элмер мог просто забыть о моем существовании, мне стало по-настоящему больно. О красотке Джекки не забыл, а обо мне... Слезы наворачивались на глаза, но я мужественно пыталась не выказать обиды, так как надеялась, что Элмер все-таки вспомнит обо мне и спустится.
      Я услышала шорох и подняла голову. По ступенькам спускался понурый Поль. Не заметно, что он рад своему возвращению, удивилась я.
      Мои ожидания увидеть идущего следом Элмера не оправдались. Собака спускалась в одиночестве.
      – Где твой хозяин, Поль? – удивленно спросила я. – Куда он запропастился?
      Поль подошел ко мне, ткнулся холодным носом и озадаченно посмотрел в глаза.
      – У-у! – заскулил он и потянул меня в сторону ступенек.
      – Мне пойти за тобой? – По опыту я знала, что собаку лучше послушать. Встревоженный вид Поля лишь укрепил мои сомнения. – Хорошо, Поль, – согласилась я. – Только учти, не очень-то вежливо бродить по чужой квартире без приглашения. Так что, если нас заметит твой хозяин, я сошлюсь на тебя, ладно?
      Пес еще раз взглянул на меня и вернулся к лестнице, словно предлагая мне не медлить и последовать за ним. Мы поднялись по деревянным ступенькам, ведущим на второй этаж.
      Не слишком богато живет владелец «Вест компани»! – подумала я. Ни тебе роскошного особняка, ни дорогой техники, ни картин модных художников, развешанных по белоснежным стенам. И стены здесь вовсе не белые, а светло-желтые с золотыми узорами.
      Поль провел меня мимо двух закрытых комнат и остановился на пороге третьей, дверь в которую была распахнута. Помимо равнодушия к атрибутам богатства, Элмер Айрон отличался еще и удивительной неаккуратностью. Маленькая комната оказалась ужасно захламленной спальней, в которой, по всей видимости, сегодняшней ночью произошло землетрясение.
      Никак иначе царивший там кавардак я объяснить не смогла.
      Два стула с бордовыми сиденьями валялись на полу. Серый пиджак, висевший когда-то на одном из стульев, был сброшен на ворсистый темно-зеленый ковер, застилавший пол спальни. На широкой кровати, стоявшей около стены, слева от двери, все было перевернуто вверх дном. Одеяло, простыня, подушка и матрас сбились в кучу так, что невозможно было разобрать, что есть что. Обивка на кресле в углу комнаты была разодрана, словно ее терзала длиннющими когтями толпа разъяренных женщин из моего давнишнего сна.
      – Да что же это?! – спросила я вслух и краем глаза покосилась на Поля, который в этот момент обнюхивал углы комнаты. – Твой хозяин всегда такой неопрятный, или у него были нежданные гости?
      Мысль о «гостях» пришла мне в голову сразу, как только я увидела разодранное кресло.
      То, что Элмер Айрон – воплощение неряшества, я еще могла себе представить, но роль маньяка, рвущего обивку кресла, ему совершенно не подходила. К тому же слишком уж странным в свете всего этого кавардака выглядело его отсутствие.
      Первый шок от зрелища растерзанной спальни прошел, и я почувствовала страх, сковавший мое тело по рукам и ногам. Что здесь могло произойти? Кем были люди, пришедшие в этот дом, и как они поступили с Элмером? А если его уже нет в живых? Сердце сжалось от мучительного предчувствия, а по телу забегали противные мурашки. Я продолжала стоять, как будто ботинки маленькими гвоздиками прибили к ковру, а меня тонкими, но прочными нитками связали маленькие человечки, совсем как Гулливера в Стране лилипутов.
      Поль продолжал шнырять по комнате, обнюхивая каждый угол, и своей активностью привел меня в чувство. Надо взять себя в руки и что-нибудь предпринять. Но что я могу сделать в такой ситуации, не представляя даже картины событий, развернувшихся в этом доме? Элмера Айрона здесь не было – это уж точно. Иначе Поль сразу же нашел бы его. Его могли убить и увезти. Все мое существо воспротивилось этой мысли и тут же изобрело другой вариант развития событий. Похищение!
      Но зачем его похищать или убивать? Ответ ясен: Элмер Айрон крупный предприниматель, и кому-то что-то от него понадобилось. Но кому и что? И потом, его похитители должны выдвинуть свои требования... А кому они будут их выдвигать? Элмер сирота, ни родственников, ни друзей, как я понимаю, у него нет. Разве что невеста... Если только похитители о ней что-нибудь знают.
      Любая другая, более сообразительная девушка, наверное, убралась бы из дома подобру-поздорову, радуясь тому, что пришла после, а не до совершения разгрома. Но я никогда не отличалась сообразительностью, поэтому, вместо того чтобы «делать ноги», мучительно пыталась представить, где и в каком состоянии сейчас находится мой бывший шеф.
      Есть ли у Элмера прислуга? Если таковая и была, то сейчас дом, по всей видимости, пустовал. Раньше я думала, что такие, как Элмер, не в состоянии шагу ступить без личного шофера и парикмахера. Но сейчас, познакомившись с ним чуть ближе, я поняла, что этот человек вполне может обойтись и без слуг. Значит, его отсутствие могла заметить лишь невеста... Которая, кстати, весьма своевременно уехала на съемки. С учетом того, что в «Вест компани» он предупредил о своем отпуске, там его не хватятся тоже... Вот дьявол! – ругнулась я про себя.
      Человек пропал, а об этом не знает никто, кроме его собаки и бывшего курьера!
      Единственное, что я могу сделать для Элмера, это позвонить в полицию. Он человек богатый, поэтому копы, со своими чувствительным к долларам обонянием, тут же займутся его поисками. Все было бы легко и просто до безобразия, если бы речь шла о постороннем человеке.
      Но Элмер Айрон уже не был для меня посторонним, и я испытывала серьезный страх по поводу его исчезновения. Будет ли правильным поднять всех на уши, когда я сама ровным счетом ничего не знаю? Не осложню ли я ситуацию еще больше, если позвоню в полицейский участок?
      Что делать? Что же мне делать? Мысли путались и совсем не хотели выстраиваться в ровный логический ряд. А все из-за волнения и страха, которые зажали в тиски мой несчастный рассудок, сузившийся до размера элмеровской спальни. Я разрывалась между интуицией, подсказывающей, что звонить в полицию не стоит, и разумом, говорившим, что самой мне с ситуацией не справиться.
      Мои размышления разрешились самым неожиданным образом. Телефонный звонок, раздавшийся в одной из комнат по соседству, заставил меня прервать раздумья, а Поля отвлечься от обнюхивания мебели. Мы переглянулись и тут же бросились на поиски затрезвонившего телефона. Разумеется, Поль обнаружил его быстрее меня. Пес как-никак жил здесь до того, как я забрала его к себе.
      Поль подбежал к двери, ведущей в соседнюю комнату, и в мгновение ока открыл ее, навалившись тяжелыми лапами на блестящую металлическую ручку. Я уже перестала удивляться его способностям, тем более что в этой ситуации времени на аплодисменты собачьим трюкам не было. Подойдя к телефону, я на секунду замерла, пытаясь представить, что буду говорить абоненту на другом конце провода. Может быть, звонит невеста Элмера... Ладно, все выяснится по ходу разговора, сказала я себе и решительно сняла трубку.

      – Здравствуйте, – произнесла я дрожащим от волнения голосом.
      – Здравствуйте-здравствуйте, – раздался в ответ какой-то ехидный масляный голосок.
      Он напомнил мне елейный тон дяди Бена, от чего меня передернуло. Мысль о невесте Элмера тут же отпала, и теперь я пыталась понять, с кем мне предстоит беседовать. Долго ждать меня не заставили – собеседник тут же поспешил объясниться:
      – Он полностью в наших руках. – Я похолодела, догадавшись, кто со мной разговаривает и о ком идет речь. – Мы можем сделать с ним все, что захотим. Прислать вам, например, его очаровательный пальчик в белоснежном конвертике... Или ушко... Или что вам больше нравится? Выбирайте.
      Содрогнувшись от страха и отвращения, я услышала крик Элмера, вероятно находящегося неподалеку от говорящего со мной садиста.
      – Оставьте ее в покое! Она вообще не в курсе!
      – Заткнись! – «Вежливая» просьба замолчать, по всей видимости, была адресована Элмеру. – Ну так как, вы согласны с нами сотрудничать?
      – Сотрудничать в чем? – осведомилась я у похитителя, пытаясь унять дрожь в коленках.
      – Сейчас я вам все объясню, дорогуша. И, надеюсь, вы окажетесь сговорчивее, чем ваш строптивый жених. На его месте я бы ценил свою жизнь гораздо дороже какого-то паршивого ожерелья. Он, правда, утверждал, что вы уехали на какие-то съемки и он совершенно не имеет представления, где именно вы сейчас находитесь...
      Но теперь мы окончательно убедились в том, что он лукавит.
      Жених?! Кажется, они приняли меня за Джекки! Стоит ли их разочаровывать, я пока не понимала. Внутренний голос подсказывал мне, что не стоит...
      – Она не невеста! Слышите, она не моя невеста! – снова донеслись из трубки крики Элмера. – Говорю вам, оставьте ее в покое! – У меня сердце сжималось от боли за него. Находясь в таких ужасных обстоятельствах, он умудрялся еще и выгораживать меня, а ведь я была его единственным спасением на данный момент...
      – Делаю второе предупреждение... – Елейный голосок типа на другом конце провода стал твердым как сталь. – Третьего не будет. Слышите, как он вас выгораживает? – Он вновь обратился ко мне подчеркнуто слащавым тоном. – Держитесь за своего жениха. Он вас очень любит. Если ваши ответные чувства так же сильны, думаю, вам стоит согласиться с нашими требованиями.
      – В чем суть ваших требований? – Господи, неужели все подлецы так многословны? Наверное, ему нравится издеваться надо мной и Элмером, нагнетать атмосферу. Проклятый извращенец!
      – Я думал, вы окажетесь сообразительнее, деточка. – Меня передернуло от этого обращения. В устах моего собеседника даже самые обычные слова звучали омерзительно. – Колье, моя дорогая. Всего-навсего колье с жемчужиной, которое ваш щедрый женишок преподнес вам в подарок. Прекрасный подарок, не правда ли? И очень, очень дорогой, – последнее слово он прямо-таки смаковал, дегустировал своим поганым языком. – В общем, отдадите колье, и жених может отправляться в ваши, не сомневаюсь, сладкие объятия.
      Колье! Вот в чем все дело! – дошло наконец до меня. То самое проклятое колье, которое я не успела забрать в парке Стравук у Майкла Джордана. Именно оно украшало хорошенькую шейку Джекки в «Тайных желаниях». Только теперь Джекки на съемках, и один Бог знает, где мне ее искать.
      Я набралась смелости и решила выторговать время. По крайней мере, мне будет обеспечена связь с похитителями и я смогу что-нибудь придумать. Попробую разыскать Джекки или обращусь в полицию.
      – Его нет при мне, – храбро солгала я, решив до конца играть для похитителей роль невесты Элмера. – Мне нужно время, чтобы забрать колье.
      – Что-то подсказывает мне, что и вы лукавите, – ответил мне догадливый тип. – Не советую играть с нами в игры, милочка. Мы – люди серьезные, и насчет пальчика суженого в конверте я, поверьте мне, не шучу. Наверное, в вашей маленькой головке созрел хитроумный планчик. Вы подумали, что копы за вознаграждение, гораздо меньшее, чем цена колье, отыщут вам похищенного жениха? Я прав? Можете не отвечать – я уверен, что прав. Но придется вас огорчить. В этом случае копы найдут только тело мистера Айрона, а его душа будет, увы, на небесах...
      – Ничего подобного, – прервала я его разглагольствования. – Ни о чем таком я не думала.
      Я отлично понимаю, что против таких, как вы, полиция бессильна. – Капелька лести, пусть даже грубой, каши, которую я заварила, точно не испортит. – Я люблю Элмера и не собираюсь подвергать его жизнь риску из-за какого-то колье. – А в этом я, пожалуй, не солгала. – Мне не хотелось говорить об этом Элмеру, я боялась, что он обидится, но я..., отдала его подруге. Конечно, не навсегда, а только поносить...
      – И где же ваша подруга? – Тон моего собеседника заметно смягчился, видимо оттого, что я намекнула на могущество преступного мира.
      – Она вернется завтра вечером... Любовник пригласил ее в Мехико, – вспомнила я Мэй, – он мексиканец. Она надеется выйти за него замуж. В общем, долгая история... – Еще бы не долгая! Придумывать всякую ересь на ходу! – Как только она отдаст мне колье...
      – Черт с вами! – Кажется, елейноголосому типу надоело слушать мои байки о мексиканском любовнике мифической подруги. – У вас есть время до завтрашнего вечера. Вечером я позвоню. Если колье будет у вас, мы встретимся и совершим обмен. Если нет, то пеняйте на себя.
      И еще раз повторяю – забудьте о полиции, иначе живым вы своего жениха не увидите. Кажется, я доступно все объяснил?
      – Да, – пролепетала я.
      – Тогда прощаюсь с вами до завтрашнего вечера. Надеюсь, вы понятливая девочка.
      В трубке послышались короткие гудки. На протяжении всего разговора мои пальцы бешено цеплялись за край стола, на котором стоял телефон, так что они побелели от натуги. Я отвела взгляд от своих пальцев и посмотрела на Поля, сидящего около стола и взирающего на меня с бесконечной тоской в янтарных плошках.
      – Еще не все потеряно, – сказала я собаке, – но нам срочно нужно действовать.
      Что я подразумевала под этим словом, мне и самой не до конца было понятно. Но одно я знала точно – нужно разыскать Джекки.
      Первым делом я позвонила Мэй, попросив ее срочно приехать на Виндор-авеню. Конечно, не очень прилично приглашать в чужой дом своих друзей, но, честно говоря, в тот момент мне было не до приличий. Мэй могла дать мне дельный совет, в котором я очень нуждалась. И поддержать морально, что уже было немаловажно.
      Похитители запретили звонить в полицию, но насчет звонка подруге мне ведь ничего сказано не было... Две головы лучше, чем одна, мудро рассудила я и, решив не тратить время даром, принялась обыскивать дом.
      Целью моего обыска был телефон Джекки или ее адрес, по которому можно было найти этот телефон. Звонок похитителей объяснил мне, что происходило в спальне (как выяснилось позже, не только в ней). Они искали колье, решив, по всей видимости, что оно находится в доме.
      Слоняясь из комнаты в комнату, перерывая ящики с бумагами, я не уставала удивляться собственной невозмутимости. Говорить с похитителями, нагло им врать, а теперь обыскивать чужой дом, не испытывая при этом ни малейшей неловкости... Это совсем на меня не похоже! Единственное, что пугало меня, – то, что я не найду проклятый телефон Джекки и не смогу связаться с ней. И, конечно же, я не переставала думать об Элмере...
      Что он сейчас чувствует? Его положение значительно сложнее моего. Я-то хотя бы на свободе, и над моей душой не стоит парочка рослых парней с пистолетами... Я вспомнила ледяной голос типа, затыкающего рот Элмеру, и почувствовала, как дико запрыгало сердце в груди. Нет!
      Ничего с ним не случится! Я сделаю все, что зависит от меня, чтобы вытащить его из этой передряги.
      Почему мне приходится расхлебывать кашу, заваренную Джекки? – думала я, роясь в очередном ящике стола, находящегося в рабочем кабинете Элмера. Ведь это ее жених, ее колье, ее дело... Глупый вопрос, да и ответ на него ясен как божий день. Потому что ты влюблена в ее жениха. Ты согласилась бы выйти замуж за Элмера и без всякого там колье... Но любит-то он ее, а не тебя. Любят, Ванда, корыстных стерв, а всю грязную работу выполняют дурочки вроде тебя... Мой внутренний голос определенно хотел довести меня до белого каления, но я не сдавалась. Зато как смело Элмер выгораживал меня перед этим типом с елейным голосочком!
      Если бы ему было наплевать, он бы не уговаривал бандитов не впутывать меня в это дело. Так что...
      Мои рьяные поиски увенчались-таки успехом: в нижнем ящике стола я обнаружила толстый органайзер. Может быть, кроме деловых встреч и прочей ерунды, я найду в нем какую-нибудь полезную информацию?
      Покопаться в органайзере я не успела. Раздалась музыка звонка, и Поль, огласив дом звонким лаем, бросился вниз, к двери. Зажав в руке счастливую находку, я побежала за Полем. Наконец-то приехала подруга, которая разделит со мной груз страха и волнений!
      – Мэй! – Я буквально повисла у нее на шее. – Как хорошо, что ты приехала!
      Она стряхнула с пальто мокрый снег и, удивленно озираясь по сторонам, зашла в дом.
      – Выкладывай, что у тебя стряслось. А где Элмер?
      – Стряслось как раз у него, а не у меня, сообщила я и сбивчиво рассказала Мэй о причине моего затянувшегося визита к Элмеру.
      – Мы с тобой настоящие волшебницы, – грустно констатировала Мэй, выслушав мой рассказ. – Так притягивать к себе неприятности вряд ли получится у кого-то еще... И не просто неприятности, а такое, как бы сказать помягче...
      – Я поняла. – Мне пришлось прервать рассуждения Мэй о наших с ней чудесных способностях. – Только времени на то, чтобы исправить положение, совсем не много. Если до завтрашнего вечера я не найду эту чертову Джекки, Элмера уже не спасти.
      – Не лучше ли позвонить в полицию? С такими людьми шутки плохи.
      – Нет уж. Обратиться к копам – вариант, безусловно, простой. Только лучшим я бы его не назвала. Не хочу, чтобы они убили Элмера, а когда они поймут, что я их обманула, сделают именно это. Конечно, если ничего другого не останется... Вот органайзер Элмера, – показала я Мэй черный блокнот. – Попробую отыскать в нем телефон Джекки.
      Мэй еще раз попыталась уговорить меня позвонить в участок, но я категорически отказалась. Нет уж, попробуем справиться своими силами. Я не собираюсь рисковать жизнью любимого мужчины, хоть он и жених какой-то там Джекки. Подруга смирилась с моим отказом, пробормотав что-то насчет «еще больших неприятностей», и мы принялись листать органайзер.
      Деловые встречи, обеды, ужины, звонки клиентам... Чего там только не было. Все, что угодно, кроме того, что нужно. А вот это уже гораздо ближе к истине. Я наткнулась на запись: «Позвонить Джекки Слим». Правда, никакого номера возле записи не было.
      – Пролистай дальше, – посоветовала Мэй.
      И действительно, на полях следующей страницы мы обнаружили два ее телефона – домашний и мобильный. Ничего не скажешь, оригинальный способ записывать телефоны любимой женщины. Цифры на полях можно было разглядывать под микроскопом.
      – Скажи мне, Ванда, – осторожно поинтересовалась Мэй, – ты собираешься сказать этой женщине, что ее жениха похитили?
      – А что еще, по-твоему, я могу ей сказать?
      Отдавай колье, твой жених собирается подарить его мне?
      – Ну..., не знаю. Все-таки щекотливая ситуация. Может, не стоит так сразу, в лоб рассказывать правду. Все же она его невеста. Испугается, шум поднимет...
      – Невеста! – скривилась я. – Сначала вымогала у него это колье, а теперь я должна ее разыскивать! Да наплевать мне на ее чувства! Пусть приезжает и договаривается с похитителями. В конце концов, Элмер ее жених, а не мой.
      – Ладно, – сдалась Мэй. – Только, боюсь, ничего хорошего из твоей затеи не выйдет.
      – Не каркай! Лучше номер диктуй. Только не домашний – она все равно в отъезде. Съемки у нее, видите ли...
      Я набрала номер телефона Джекки и долго ждала, когда же эта примадонна соизволит оторваться от камер и ответить на звонок. На двадцатом гудке я не выдержала:
      – Мэй, ты уверена, что не ошиблась в цифрах? К трубке никто не подходит.
      – Ну мало ли, – пожала плечами Мэй. – Может быть, она просто не слышит. Попробуй набрать еще раз.
      Я попробовала. На этот раз длинные гудки в аппарате сменились короткими.
      – Черт бы побрал эту Джекки! – выругалась я. – Теперь занято.
      – Подожди, наверное, у нее есть определитель и она перезванивает тебе.
      Перезванивает? Ничего подобного! После пяти минут ожидания я вновь набрала номер Джекки и с тоской слушала очередные длинные гудки. Но мое упорство все же было вознаграждено – ее величество Джекки наконец соизволила ответить:
      – Я вас слушаю. – Сквозь шум музыки, гремящей в телефоне, я с трудом расслышала ее голос.
      – Здравствуйте, Джекки! – Мне пришлось кричать в трубку, я боялась, что она меня не услышит. – Вы меня не знаете, но это не важно!
      Элмера похитили и требуют колье, которое он вам подарил! Вам нужно срочно приехать! Завтра вечером колье должно быть у похитителей!
      – Что за бред вы несете! – Джекки не то возмущалась, не то пыталась перекричать гремящую вокруг нее музыку. – Если это шуточки Элмера, то он напрасно старается! Передайте ему, что я не приеду!
      – Джекки! Это не шуточки! Это серьезно! Его убьют, если вы не привезете колье до завтрашнего вечера! – надрывалась я.
      – Идиотка! – выкрикнула Джекки и сбросила звонок.
      – Сама ты идиотка! – ответила я гудкам, вновь раздавшимся в аппарате.
      Такого я не ожидала. Мне и в голову не могло прийти, что невеста Элмера так равнодушно отнесется к моему сообщению. Еще и Мэй смотрит на меня, как на ненормальную!
      – Зачем ты так орала?
      – У нее музыка гремела, как на дискотеке.
      Интересно, на съемках всегда так шумно?
      – Не знаю, не снималась. Она обозвала тебя идиоткой?
      – Какая ты догадливая! – раздраженно заметила я. – Эта белокурая стерва мне не поверила.
      Решила, что Элмер так шутит... Позвоню ей с домашнего телефона – может, будет выглядеть убедительнее.
      – Сомневаюсь, но попытка – не пытка.
      Звонок с домашнего телефона Элмера не переубедил Джекки. Она даже не удостоила меня ответом. На третьей попытке дозвониться я услышала автоответчик. Невеста Элмера, утомленная моей настойчивостью, просто-напросто отключила телефон. Ничего себе! Я ломаю себе голову над тем, как помочь ее жениху, а эта белокурая дрянь и бровью не ведет! Не в силах даже возмущаться, я тупо уставилась на Мэй в надежде на то, что ее мозги окажутся светлее моих.
      – Послушай, Ванда, давай позвоним в полицию. У тебя ведь нет больше идей.
      – Не знаю, – уныло ответила я. – Попробуй поставить себя на мое место и скажи, что бы ты делала. Только не предлагай звонить в полицию.
      Это самый последний вариант.
      – Я... – задумалась Мэй. – Связалась бы с кем-нибудь из его друзей... Близких друзей.
      – У него нет друзей, – горько усмехнулась я. Есть только невеста, которая плевать на него хотела. Но, знаешь, – внезапно мне в голову пришла интересная мысль, – есть один человек, который мог бы пролить свет на всю эту историю. Я, правда, не знаю его телефона, но можно поискать в этом кладезе информации. – Я ткнула пальцем в органайзер. – Его зовут Майкл Джордан. Тот самый Майкл Джордан, на встречу с которым я опоздала из-за Поля.
      Ни упоминания о Майкле Джордане, ни его телефона в органайзере мы не нашли. От постоянного напряжения у меня начали сдавать нервы. И неудивительно – драгоценное время утекало, а ужасная ситуация оставалась прежней.
      Мои мысли постоянно вертелись вокруг загадочной фигуры Майкла Джордана, но ни одна из них не могла зацепиться за какую-нибудь важную деталь, о которой я помнила раньше, но теперь забыла.
      Мое возбуждение передалось Мэй. Она тоже не находила себе места. Мы отложили в сторону органайзер, оказавшийся бесполезным, и попытались найти телефонную книгу. Но наши поиски оказались бесплодными. Ее нигде не было.
      Если даже телефонная книга и была у Элмера Айрона, то о том, где она лежала, мог знать только он сам.
      – Не отчаивайся! – Мэй прервала безрезультатные поиски и присела на стул. В ее глазах заплясали искорки. – Я кое-что придумала. У твоего Элмера есть компьютер?
      – Я видела его на столе в рабочем кабинете, – ответила я, пытаясь сообразить, куда клонит Мэй.
      – Отлично! – Мэй встала со стула и потянула меня за руку. – Пойдем, покажешь.
      Я, все еще пытаясь догадаться, что движет интересом Мэй к технике, привела ее в рабочий кабинет Элмера. Подруга тут же уселась за стол, включила компьютер и объяснила наконец суть идеи:
      – Попробую найти твоего Джордана в адресной книге Интернета. Это все же проще, чем перерывать весь дом в поисках его телефона.
      Ура! Через несколько минут не только телефон, но и адрес Майкла Джордана был в полном нашем распоряжении.
      – Ты гений! – Я обняла подругу. – Настоящий гений! Как ты думаешь, стоит ему позвонить или сразу поехать по адресу?
      – Я не знаю, – озадаченно сказала Мэй. Попробуем позвонить, а там – куда кривая выведет.
      Наша «кривая» оказалась гораздо прямее, чем мы ожидали. Майкл Джордан был куда более сообразительным, чем Джекки, и сразу же предложил нам приехать. Через пять минут после звонка я уже сидела в машине Мэй и мчалась навстречу неизвестности.
      – А вот тебе придется подождать здесь. – Я посмотрела в янтарные собачьи глаза и погладила пса по шелковым ушкам. – Ты же не хочешь напугать человека, у которого мы можем узнать хоть что-нибудь о твоем хозяине.
      Мне не хотелось бросать песика одного в доме Элмера. Он и так заметно грустил о пропавшем хозяине, а грустить в одиночестве – нет ничего хуже. Об этом я прекрасно знала по собственному горькому опыту. Поэтому, невзирая на сопротивление Мэй, я решила взять Поля с собой, подумав, что с нами собаке будет не так тоскливо.
      Снег, начавшийся с самого утра, шел весь день. К вечеру он падал уже огромными хлопьями, таявшими на лице. В тусклом свете фонарей снежинки казались нашествием гигантских мотыльков, непрерывно кружащих в вечерней мгле.
      Подходя к воротам джордановского дома, я еще раз подумала о том, что задержавшийся первый снег, выпавший так неожиданно, весьма символичен. Когда я размышляла об этом с утра, о похищении Элмера мне было ничего не известно. А теперь... Первый снег как будто предупреждал меня об опасности, которая черной тучей нависла над жизнью Элмера... Я никогда не верила во всякого рода предзнаменования, но в тот день готова была поверить во что угодно.
      Особняк Джордана был гораздо эффектнее элмеровского дома. Небольшой парк с фонтанами и скамейками, огромный бассейн, закрытый синим брезентом от дождя и снега, да и сам дом с колоннами в античном стиле, – все это выдавало в хозяине любителя роскоши и удовольствий.
      – Не плохо, – только и ахнула Мэй. – Твой Элмер – воплощение скромности по сравнению с этим эпикурейцем.
      – Элмер, – заступилась я за бывшего босса, – скромный и щедрый. И, по-моему, это достоинства, а не недостатки.
      – Не спорю, – согласилась Мэй. – Только меня все равно удивляет, почему богатый человек живет так просто. Казалось бы, статус обязывает...
      – Брось, Мэй. – Я стерла с лица мокрые следы, оставленные снегом. – Статус обязывает только тех, кто молится на свое положение в обществе. А Элмеру, насколько я поняла, на это совершенно наплевать. Если бы не завещание отца, он давно бы уже послал к чертям «Вест компани».
      – Если бы он туда же послал и Джекки... Если все, как ты говоришь, эта белокурая модель ему совершенно не подходит.
      – Сама не понимаю, что он в ней нашел.
      Кроме внешности, разумеется. Неужели ее красота настолько застила ему глаза? Даже не верится. Хотя, знаешь... – Я подумала о своем недостатке. – Она загадочная, а во мне этого нет.
      У, меня все на лице написано: что я думаю, что чувствую...
      – Пойди в школу стерв, – рассмеялась Мэй. Такие уже начали открывать. Обучают женщин всяческим уловкам. Умению преподнести себя, вскружить голову любому мужчине.
      – Да ну тебя! – раздраженно отмахнулась я. Лучше второе образование получить – полезнее будет.
      Двери нам открыл сам хозяин дома – пожилой мужчина, довольно хорошо выглядевший для своего возраста. Гладкие пепельные волосы, уже порядком припорошенные сединой, были зачесаны назад, серебристые усы аккуратно подкручены. Мелкие морщинки, искрестившие лицо, не старили его, а, наоборот, делали интереснее, выразительнее. Фигура Джордана, несмотря на легкую склонность к полноте, не была расплывшейся. По всей видимости, этот человек относился к своей внешности очень трепетно. На нем был бордовый костюм, цвет которого бросался в глаза и прекрасно подчеркивал индивидуальность хозяина, его желание не быть похожим на окружающих.
      – Проходите, дамы. – Джордан отвесил нам легкий поклон и галантно поцеловал руки: вначале мою, затем Мэй. – Хотите чего-нибудь выпить?
      Погодка разыгралась, не дай Бог. Снег метет и метет весь день... Я так и не убедил себя выйти на вечернюю прогулку. На улице так отвратительно.
      На секунду голос его показался мне знакомым.
      Где же я могла его слышать? Но чуть позже я успокоилась. Наверное, от волнения мерещится...
      – Выпить мы, пожалуй, не откажемся, – согласилась я с предложением Джордана. – Только времени у нас, увы, не много. Я и Мэй, моя подруга... Простите за такое поспешное знакомство... Мы не стали говорить вам по телефону, но Элмера Айрона, которому вы продали золотое колье с жемчугом... Кажется, «Зеленый павлин»? Его похитили...
      – Жемчуг или Элмера? – спросил ошарашенный Джордан, явно пытаясь сохранить самообладание.
      – Элмера. – О! Если бы жемчуг!
      Майкл Джордан, надо отдать ему должное, быстро взял себя в руки, усадил нас за стол в гостиной и налил по бокалу какого-то сладкого и сильно ударяющего в голову ликера. Я рассказала ему о звонке похитителей и об их требованиях, поинтересовавшись, не подозревает ли он кого-нибудь в причастности к похищению.
      – Ничего не понимаю! – воскликнул Майкл Джордан. – Если у вас есть колье, почему вы не отдадите его? Я прекрасно понимаю, что оно стоит целое состояние. Но жизнь Элмера, как мне кажется, стоит большего...
      – В этом-то и заключается проблема. У нас нет колье! – заявила Мэй.
      – То есть как? – удивился Джордан и сделал глоток ликера. – Если мне не изменяет память, Элмер покупал эту вещь для своей невесты... Во вкусе вам не откажешь, – улыбнулся он мне.
      Да почему же все принимают меня за невесту Элмера! – возмутилась я про себя. И тут же с горечью подумала о том, что я – всего лишь подделка, а подлинник – Джекки.
      – Я не невеста, – устало произнесла я, пытаясь спрятать глаза от Джордана. Он сочтет меня полной дурой. Пытаюсь спасти человека, с которым не связана ничем, кроме бывшей работы и глупой истории с собакой...
      – Не невеста? – в очередной раз удивился Джордан. – А кто же вы? И зачем вам все это нужно?
      Пришлось в очередной раз рассказывать нелепую историю о сбежавшей собаке. Это волшебное приключение уже от зубов у меня отлетало. Я даже не путалась и не сбивалась, как это обычно со мной бывает, когда приходится рассказывать длинные истории.
      Майкл Джордан смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Он даже отставил в сторону бокал с ликером, до того заинтересовался моим рассказом.
      – Значит, его невеста – модель Джекки Слим... – задумчиво произнес он. – Хороша невеста... Судя по вашему рассказу, даже выслушать вас не захотела. Ну и дела! Что ж... Придется вам выложить все, что я знаю. Хотя, конечно же, не знаю, а только догадываюсь...
      Внутренне я собралась, приготовившись к самому худшему. Какие еще сюрпризы принесет сегодняшний день? Что может знать Майкл Джордан?
      – Дело в том, что на колье нацеливался не только Элмер Айрон. Был у меня еще один клиент... И он очень долго ждал, когда появится эта вещица... Некий Сэмюэль, Сэмюэль Смайкоп. Он был за границей, когда у меня появилась эта проклятая жемчужина. Сейчас я уже жалею, что не дождался его и продал украшение Элмеру, Понимаете, Ванда, он пришел ко мне, рассказал историю об условии, которое поставила ему любимая... И чисто по-человечески мне стало жаль его. К тому же, не скрою, цена, которую он заплатил за колье, превышала сумму, обещанную Сэмюэлем. Но это было не так уж важно – со Смайкопа вполне можно было запросить и большую сумму... Мы с Элмером решили не афишировать эту покупку. Зачем привлекать внимание к такой дорогой вещи. Поэтому и была назначена та встреча в парке. Хотя я говорил ему, что парк Стравук – не слишком удачное место. Но Элмер такой рассеянный, даже неуклюжий... Простите... – Он смущенно посмотрел на меня. – Но это действительно так. Послать курьера, чтобы забрать украшение, стоящее бешеных денег... Конечно, это полное безумие. Но, узнав о вашем опоздании (я мужественно ждал вас целых полчаса!), он назначил мне другую встречу. На этот раз он был осмотрительнее и попросил меня приехать к нему в офис. О дальнейшей судьбе украшения мне ничего не, известно, – произнес он с какой-то досадой в голосе. – Но если вы говорите, что оно у Джекки Слим, значит, так оно и есть. Впрочем, это не важно.
      А совсем недавно, буквально несколько дней назад, объявился Сэмюэль Смайкоп, которого мне пришлось огорчить отказом. Он был вне себя от злости. Его коллекция жемчуга не пополнится еще одним сокровищем! Но я не подписывал никаких бумаг о том, что продам жемчуг именно ему... Правда, мне пришлось рассказать о том, что я продал колье Элмеру. Он надеялся перекупить у него вещь. Я отговаривал его, объяснял, что Элмер едва ли уже располагает украшением, но... Сэмюэль Смайкоп, по всей видимости, рассудил иначе.
      – Вы думаете, что...
      – Я почти уверен, – убежденно ответил Джордан. – Но никаких доказательств в его виновности у меня, разумеется, нет.
      – Может, все-таки стоит пойти в полицию? – неуверенно поинтересовалась Мэй у Джордана в надежде, что он поможет ей переубедить меня.
      Однако у Джордана были другие соображения на этот счет.
      – Ни в коем случае! – Он чуть не поперхнулся ликером, и брызги мелочно-белого напитка повисли на его ухоженных усах. – Что вы?! Джордан уставился на Мэй, как будто та предложила лично придушить Элмера, чтобы он не мучился сам и не терзал остальных. – Вы совсем не знаете жизни, девочки. Полицейские находят похитителей только в детективах... А в жизни все по-другому. К тому же Сэмюэль Смайкоп не произвел на меня впечатления человека, которого смутит полиция... Мне показалось, что ему совершенно безразлична цена человеческой жизни. Совсем другое дело – цена его жемчужной коллекции.
      – Что же нам делать? – В ту минуту мне казалось, что Майкл Джордан – единственный человек, который может подсказать выход из того жуткого положения, в котором оказался Элмер.
      – Все, что я могу вам посоветовать, это попытаться еще раз связаться с его невестой. Может, она все же поверит в то, что это не шутка.
      Кстати, – он поднял бровь и посмотрел на меня, словно раздумывая, стоит связываться или нет, я подумал... Дайте мне телефон этой Джекки. Я позвоню ей сам. Голос пожилого человека, умудренного опытом, может быть, окажет на нее влияние...
      Я достала свой мобильный и продиктовала ему номер Джекки Слим. Чем черт не шутит.
      Может, Джордану действительно удастся ее убедить?
      – Я позвоню, если будут какие-нибудь результаты. – Он деликатно пожал мне руку, пытаясь выразить свое сочувствие. – Когда похитители собираются звонить вам?
      – Завтра вечером.
      – Простите, мистер Джордан, – неожиданно вклинилась в разговор Мэй. – А у вас нет фотографии этого ожерелья?
      – Фотография? – Майкл Джордан был не меньше меня озадачен вопросом подруги. – Есть... но..., зачем она вам?
      – У меня есть одна идея... Но нам с Вандой нужно спешить, поэтому, если можете, дайте нам фотографию...
      – Да-да, я понимаю, у вас каждая минута на счету. – Джордан быстро справился со своим удивлением и поднялся наверх, чтобы найти фото.
      – Что ты задумала, Мэй? Мне-то хоть скажи. – Я посмотрела на подругу, которую, очевидно, посетила новая идея.
      – В машине расскажу. Нам нужно торопиться, – загадочно улыбнулась она.
      Майкл Джордан весьма любезно предоставил нам фотографию украшения, проводил до ворот, несмотря на снег, к которому испытывал такое отвращение, и попросил держать его в курсе событий.
      – Попытаюсь дозвониться до этой дамочки, пообещал он и попрощался.
      Бордовый пиджак мелькнул в темноте, искоркой сверкнул возле белых колонн, а потом скрылся за дверью.
      – Выкладывай! – Я плюхнулась на заднее сиденье, обнимая виляющего пушистым хвостом Поля. – Рассказывай, что ты там придумала!

      – Лекс! Мы по гроб жизни будем тебе благодарны, если ты найдешь мастера, который сделает это украшение до завтрашнего вечера.
      Мэй закончила сбивчивое повествование и посмотрела на Лекс. Глаза той, и без того огромные, увеличились до фантастических размеров.
      – Расскажите, как вам это удается? – воззрилась она на меня и Мэй.
      – Что именно? – поинтересовалась я у Лекс.
      – Влипать во всякие неприятности?
      – О! Для этого нужен особый талант, – иронично усмехнулась Мэй. – Простым смертным это не дано.
      Лекс слегка дернула Мэй за «энергетический» хвостик: мол, не печалься, теперь ведь у тебя все в порядке, и подытожила наш рассказ:
      – Значит, вам нужна подделка, чтобы отдать ее похитителям... Да, у меня есть знакомый человек, который может этим заняться. Только Мэй стоило бы позвонить мне гораздо раньше.
      – Да не могла я, – простонала Мэй. – Если бы эта идея пришла мне в голову раньше...
      – Ладно, – остановила ее Лекс. – Не сокрушайся. Попробую договориться с ним сегодня.
      Но не буду вас обнадеживать. Если он сделает эту вещь до завтрашнего вечера, можно будет смело верить в чудеса. Он живет в Фениксе. Мягко говоря, не ближний свет. Надеюсь, что он хотя бы выслушает безумное предложение и не положит трубку раньше, чем я его закончу.
      – Откуда у тебя знакомые в Фениксе? – поинтересовалась я.
      – Мэй разве не говорила, что по отцу я – американка? Папа переехал жить в Мехико, но связи в Америке остались... Этот мастер – давнишний приятель отца, руки у него золотые...
      Лекс позвонила мастеру с «золотыми руками». Оказалось, золотые у него не только руки, но и сердце. Он обещал, что колье будет готово завтра днем, а к вечеру он сможет привезти его из Феникса.
      – Послушай, Мэй. – Вся эта затея с подделкой по-прежнему не давала мне покоя. – Ты уверена, что они не догадаются о том, что колье не настоящее?
      – Ты думаешь, похитители приедут с личным ювелиром? – Мэй посмотрела на меня, как на дитя неразумное. – Я очень в этом сомневаюсь.
      – К тому же, – вмешалась Лекс, – тот мастер, к которому я обратилась, сделает точную копию колье на фотографии.
      – Но это всего лишь фотография... И потом, Джордан сказал, что этот Сэмюэль Смайкоп коллекционер жемчуга. У меня есть подозрение, что отличить редкую жемчужину от пластмассового шарика он сможет.
      – Во-первых, ему и в голову не придет, что за сутки ты нашла мастера, который сделал копию, – начала объяснять Лекс. – Это, поверь мне, не так уж и просто. Нам крупно повезло, что папин приятель согласился нам помочь. Во-вторых, он вполне разумно сочтет, что жизнь твоего «жениха», а он ведь уверен, что Элмер твой жених, ты оценишь дороже колье, а потому... Психологический фактор, видишь ли. К тому же он не знает, что колье ты достать не можешь...
      – Я сказала, что дала поносить его подруге...
      – Вот подруга и вернет его тебе.
      – Когда он поймет, что это подделка, Элмер будет уже на свободе, а полиция разберется, что к чему, – резонно заметила Мэй. – Не переживай, подруга. Все идет по плану.
      Я и рада была не переживать, но Элмер не выходил у меня из головы. Ему-то хуже всех в этой истории. Он ничего не знает ни о нашем плане, ни о том, что я вообще собираюсь предпринимать какие-то действия. Каково ему сейчас в кругу уголовников... Может, он уже и не чает выбраться из передряги живым. Сидит, связанный и понурый... Я готова была разрыдаться, отчетливо представив себе, что он чувствует в этот момент. Но раз уж я на свободе, то мне придется быть решительной и твердой. И постараться не думать о плохом. Иначе я совсем раскисну, а Элмеру от этого легче не станет.
      Надеюсь, он все же не настаивал на том, что я не его невеста... Хотя..., сомневаюсь, что они ему поверили. Я выглядела достаточно убедительно в этой роли: волновалась, переживала. Наверняка этот тип, говоривший со мной по телефону, подумал, что я сделаю все, чтобы вытащить Элмера. И правильно подумал.
      Пришлось сделать еще несколько звонков Джекки Слим. Похоже, она так и не включила телефон. Мне по-прежнему холодным голосом отвечал ее автоответчик. Скорее всего, Майкл Джордан тоже не смог дозвониться, иначе он дал бы о себе знать... Черт бы побрал эту Джекки вместе с ее колье, съемками и полным безразличием к судьбе Элмера. Вот каких женщин, оказывается, предпочитают мужчины. Равнодушных, холодных и жадных до побрякушек. Нет уж, мистер Айрон, такой я не стану даже ради твоей любви...
      День, наполненный самыми невероятными событиями, показался мне бесконечным. Время было позднее. Я сильно засиделась у Мэй и Лекс и поняла, что пора убираться восвояси. Правда, девушки уговаривали меня остаться, но я решила, что поеду в дом Элмера. Во-первых, нужно было присмотреть за домом, ведь он остался без хозяина. Во-вторых, вдруг похитители решат позвонить мне еще раз. А в-третьих... Это был его дом, в котором он жил, спал, проводил большую часть времени. Я хотела чувствовать хотя бы незримое присутствие Элмера... Собственные переживания казались мне глупостью, полной романтической чепухи. К тому же виновник всей этой чепухи относился ко мне всего лишь как к хозяйке его собаки. Забавное выражение – хозяйка его собаки. Парадокс. Да и сам Элмер – человек-парадокс. Правильно сказал Майкл Джордан: нелепый и неуклюжий... Совсем как я.
      Мы с Полем прогулялись в парке по соседству с домом Элмера. Пес хорошенько извалялся в снегу. Надо же было как-то отметить первый за всю зиму снег...
      До Рождества оставался всего лишь месяц, даже меньше, и я с тоской подумала о том, что если Мэй и Лекс к этому времени уедут в Мексику, мне придется отмечать этот праздник в гордом одиночестве. Отец вряд ли приедет ко мне. Они с мамой привыкли встречать Рождество дома и приглашать гостей, в число коих, разумеется, могла войти и я. Но выслушивать мамины нотации в течение всего праздника мне совершенно не хотелось. Одно утешало меня: удержавшись на новой работе, я смогу до Рождества снять приличную квартиру и избавиться от назойливых визитов дяди Бена...
      Вернувшись домой, точнее, домой к Элмеру, я сбросила пальто и решила навести хотя бы подобие порядка. Убираться в чужой квартире занятие неблагодарное. Поэтому я ограничилась тем, что подняла разбросанные похитителями предметы и прибралась в спальне. Уложив матрас и натянув на него сбившуюся простыню, я почувствовала его запах... Никогда раньше я не обращала внимания на то, как он пахнет. Теперь же я с удовольствием вдыхала легкий аромат одеколона и мягкий, чуть горьковатый запах его тела. Зарываясь носом в белую простыню, усыпанную желтым горошком, я чуть не застонала, так живо мне представился Элмер, лежащий в этой кровати. Фетишистка чертова!
      Внезапно в голову пришла шальная мысль.
      Что, если я лягу спать здесь, а не на какой-нибудь кушетке? Особого урона кровать не понесет. Я вряд ли сумею повредить это ложе. Да и Элмеру никогда не придет в голову, что я осмелилась спать здесь... Если, конечно, нам удастся вытащить его из этой передряги... Но лучше не думать об этом сейчас...
      Окрыленная идеей переночевать в спальне Элмера, я подмигнула Полю и направилась в душ – смывать с себя тревоги и страхи сегодняшнего безумного дня. Струи теплой воды нежно ласкали уставшее, напряженное тело, потихоньку заставляя забывать о том, что впереди еще и завтрашний день, не менее трудный, чем сегодняшний... Разморенная и расслабленная, я отправилась в спальню.
      Задремавший Поль калачиком свернулся под кроватью и негромко посапывал. Собачушка моя, с нежностью подумала я и прикоснулась к мягкой шерстке спящего пса. Что бы я без тебя делала?
      Избежала бы массы неприятностей, подсказал внутренний голос, начиная с влюбленности в Элмера, заканчивая сегодняшним приключением.
      Да уж, приключеньице! – усмехнулась я, забираясь под ватное одеяло. Еще совсем, недавно мне так хотелось разнообразить свою скучную жизнь, и вот – желание сбылось. Только сбылось как-то криво, будто его вывернули наизнанку и сунули в руки – сюрприз! Как-то раз, беседуя с барменом Эдди, я услышала от него что-то похожее. Все, что он загадывал, сбывалось, но совсем не так, как он хотел. Вот и у меня такая же история. Видно, когда мечтаешь о чем-то, нужно подробно оговаривать, чего именно ты хочешь. Иначе судьба зло подшутит над тобой... Но, с другой стороны, если оговаривать, наверное, вообще ничего не произойдет. Ну и пусть! Лучше жить скучно, чем путаться в хитросплетениях чужих уловок.»
      Я опять вспомнила Эдди. Говорил же он, что Мэй вернется и что моя жизнь изменится. Предсказатель! Напредсказывал мне, а я теперь расхлебывай! Когда он услышит о том, что произошло за это время, его удар хватит. А я обязательно расскажу ему, как только все закончится.
      Привыкнув постоянно мерзнуть в квартирке дяди Бена, я чуть ли не с головой нырнула в одеяло, хотя здесь было совсем не холодно. И в нос опять ударил аромат элмеровского одеколона, смешанный с запахом тела. Нос, уже против моей воли, вдыхал чарующий запах... Провести бы с ним ночь. Хотя бы одну ночь... Без последствий, обязательств и всего остального...
      Я не очень-то хорошо относилась к коротким связям, но сейчас готова была поступиться своими принципами. Элмер все равно не задержался бы со мной надолго, я не в его вкусе. Я ведь не модель... Но одна ночь... Перед глазами возникли смутные очертания его тела, которое я представила себе обнаженным. Мысленно я коснулась его рукой, и волна желания захлестнула мое тело, не воображаемое, а живое и трепещущее от страсти. Как давно у меня не было мужчины! А такого, как Элмер, не было никогда. И никогда не будет... Только в моих неуемных фантазиях, которые я тщетно пыталась посадить под огромный замок.
      Меня разбудили не лучики солнца, бьющего в стекло, не громкий звонок найденного вчера и заведенного будильника, а звонкий лай Поля, раздававшийся внизу, на первом этаже. Сквозь собачий лай мне удалось расслышать пиликанье музыкального звонка: «парарарам-парам-парам, парарарам-парам-парам, парарам...»
      Наверное, приехала Мэй. Неужели я проспала весь день? Не может быть! Я покосилась на часы и с облегчением убедилась в том, что ошиблась. Без четверти три. Значит, у Мэй появились какие-то новости. Не исключено, что колье уже готово. Сердце в груди радостно подпрыгнуло, и я, вскочив с дивана, начала лихорадочно натягивать брюки и свитер.
      Вот вам и суп с фасолью! – как любит приговаривать папа. На пороге, перед распахнутой дверью, стояла вовсе не Мэй. А какой-то неизвестный мне мужчина, смуглый, остроносый и тонкогубый.
      – Здравствуйте, – только и смогла выговорить я.
      – Здравствуйте, – неуверенно улыбнулся он. – Я не ошибся, это дом Элмера Айрона?
      – Вы не ошиблись...
      Кто же это мог быть? Едва ли друг Элмера...
      Друзей у него нет. Может, какой-то дальний родственник, о котором мне ничего не известно?
      Поль удивительно спокойно отреагировал на пришельца. Он перестал лаять сразу, как только я открыла дверь, и теперь внимательно обнюхивал смуглого мужчину.
      – А можно мне поговорить с Элмером? – как-то виновато спросил незнакомец. – У меня к нему дело...
      – Вряд ли это у вас получится. Элмера нет дома, – Хоть в этом-то врать не приходится.
      – А вы, я полагаю, его невеста? Мне говорил Майкл Джордан...
      Джордан? Он знает Джордана! Может, какие-то новости от него? Но ведь вчера мы открыли глаза Майклу Джордану на истинное положение вещей. Он-то уже в курсе того, что никакая я Элмеру не невеста, а всего лишь... хозяйка его собаки. Нет, в этом, определенно, стоит разобраться.
      – Может, вы зайдете? – пригласила я незнакомца.
      – Да, пожалуй. – Он перешагнул порог с какой-то почти элмеровской неуверенностью.
      Может, действительно, родственник? – засомневалась я. Тогда при чем здесь Джордан? – В принципе, о своем деле я мог бы поговорить и с вами... Тем более, насколько я понял Джордана, вы и есть владелица...
      Владелица чего? Собаки, дома? Конечно же, нет! Проклятого колье, на котором свет клином сошелся у всей этой братии...
      – Вы насчет колье? – спросила я, уже пожалев, что впустила в дом этого неизвестного типа.
      Правда, рядом со мной здоровенный пес, но бернский зенненхунд все-таки не бультерьер...
      – Да. А как вы догадались? – простодушно спросил мой гость. Не похоже на то, что он знает о похищении Элмера.
      – Очень просто. Всем, с кем я общаюсь в последнее время, просто жизненно необходимо это украшение, – заметила я не без ехидства.
      – Увы, но я тоже из их числа. Жемчуг – моя слабость. Я коллекционирую жемчужины.
      Еще один! – со злостью подумала я. Всех на жемчуг потянуло. И этот Сэмюэль Смайкоп... Господи, а что если это и есть...
      – Я не представился, извините. Меня зовут Сэмюэль Смайкоп.
      Меня как громом небесным поразило. Тело превратилось в какой-то ватный комок, а сердце так забарабанило, что на секунду мне показалось, что грудная клетка вот-вот разорвется.
      Однако я быстро совладала со своими эмоциями, ведь речь шла не только о моей жизни, но и о жизни любимого человека.
      Первая мысль, появившаяся в моей голове после того, как я пришла в себя, – схватить что-нибудь тяжелое и шарахнуть новоявленного Смайкопа по голове. А потом вызвать полицию.
      И если бы Элмер не был в лапах его людей, именно так бы я и поступила. Но теперь придется играть в открытую. Точнее, почти в открытую.
      Незачем разочаровывать Смайкопа и сообщать ему, что я не невеста.
      – Значит, вы и есть Сэмюэль Смайкоп? – с удивительным самообладанием отреагировала я. – Но вчера мы договаривались о том, что я передам колье вечером. Подруга еще не привезла мне его и...
      – Что? – опешил Смайкоп. Однако как талантливо играет, подлец! – Какая подруга? Мы с вами ни о чем не договаривались!
      – Хорошо. С вами я действительно не договаривалась, но ваши люди вчера звонили сюда и сказали...
      – Какие еще люди? Вы что-то путаете. Никого я ни о чем не просил! Более того, я не знаю телефона Элмера. Мне известен лишь адрес.
      – Ваши... Они требовали колье...
      Талантливый актер, ничего не скажешь! Только с какой целью он пытается морочить мне голову? Конечно, какая же я глупая! Он-то не знает о том, что вчера я беседовала с Джорданом и тот рассказал мне, кто именно мог похитить Элмера. Пройдоха Смайкоп решил создать себе алиби, явившись сюда. А я выдала и себя, и Джордана со всеми потрохами, признавшись в том, что уверена в причастности Смайкопа к делу. Идиотка! Стоит ли разочаровывать его с риском для собственной жизни? Или сделать вид, что я поверила ему? Надо быстрее соображать, иначе..., нас с Полем постигнет участь Элмера.
      Но Сэмюэль Смайкоп, видимо, решил разрушить все мои представления о людях, готовых на все ради драгоценностей. Он, с лицом человека, которому только что сообщили о банкротстве, опустился на пуф, стоящий возле двери, и расстегнул пальто.
      – Душно, – сказал он мне, как будто я заперла его в сауне и не выпускаю. – Простите, нервы шалят. Когда я нервничаю, начинаю задыхаться. Так кто вам звонил?
      Отпираться бессмысленно. Я все равно выдала себя. Хорошо, что не сболтнула, кто я на самом деле...
      – Похитители Элмера. Они требовали колье в обмен на его жизнь.
      Сэмюэль Смайкоп побелел как полотно и жадно начал глотать ртом воздух, как будто и в самом деле испытывал приступ удушья. Вот это артистизм! Я ненавидела таких, как Смайкоп, но сейчас не могла не восхититься его игрой. Да ему бы в театр! Там его талант оценили бы по достоинству. Но больше Смайкопа удивил меня Поль, который жалобно заскулил и забегал вокруг нашего талантливого гостя. Я-то думала, что собаку нельзя одурачить, а оказывается – легче легкого.
      – Не смотрите на меня так, – простонал Смайкоп. – Ничего я не устраивал. Лучше воды принесите... Никогда бы не подумал, что моим именем будут прикрываться шантажисты и вымогатели...
      А они и не прикрывались, хотела было сказать я, вспомнив о том, что похитители ни словом не обмолвились о том, кто стоит за этим. А если на секунду допустить, что Смайкоп не прикидывается, а говорит правду? Может, он все-таки не замешан в похищении? Мало ли охотников за таким колье? Джордан ведь не был уверен в том, что именно Смайкоп затеял всю эту аферу... Он только подозревал. К тому же Смайкоп вообще мог не появляться здесь и не устраивать цирк – доказательств его вины все равно ни у кого нет. Придраться не к чему... Разве что Смайкоп – актер по сути своей и любит играть на чувствах людей, чья жизнь находится в его руках... Только слишком правдоподобно он играет...
      Немного поколебавшись, я принесла ему воды и помогла раздеться. Выглядел он ужасно.
      Лицо покрылось пятнами, и это удивительно бросалось в глаза при его смуглой коже. Можно прикидываться расстроенным, возмущенным, обескураженным. Можно заплакать и разыграть сердечный приступ... Но заставить свое лицо пойти пятнами – это уж слишком! Люди с такими способностями вряд ли занимаются коллекционированием жемчуга. Они блистают на театральных подмостках.
      – Вы обращались в полицию? – спросил Смайкоп, когда ему немного полегчало.
      Я покачала головой.
      – Мерзкий тип, с которым я говорила по телефону, сразу заявил, что убьет Элмера, если я решусь на этот шаг.
      – А надо было, – уверенно заявил Смайкоп. Где гарантия, что вы и ваш жених останетесь в живых после того, как все это закончится?
      – Там же, где и гарантия, что они не убьют его, когда почуют неладное. – Я вспомнила об обещании «пальца в конверте» и вздрогнула. Нет уж, не надо полиции...
      – Вы, конечно, можете рисковать своей жизнью, – не унимался Смайкоп. – Но я позвоню в участок прямо сейчас.
      Упорство, с которым Смайкоп старался привлечь к делу полицейских, окончательно убедило меня в том, что он не заодно с похитителями. Ему-то зачем так стараться? Он еще не получил своего.
      – Умоляю, не делайте глупостей. У нас есть неплохой план... Моя подруга должна привезти фальшивое колье. Мы отдадим его похитителям...
      – О Господи! У вас даже нет колье, а вы хотите спасти Элмера! Вы ненормальная? А, кстати, где это чертово колье? Джордан сказал, что Элмер подарил его невесте, то есть вам...
      – Никакая я не невеста, – ответила я, приготовившись в очередной раз объяснять, как и почему мне пришлось прийти в этот дом.
      Однако уже привычное «парарарам-парампарам» временно избавило меня от объяснений, Я открыла дверь и наконец-то увидела Мэй. Вид у подруги был более чем довольный, в руках она держала синюю коробочку, обитую бархатом. Заказ готов, догадалась я. Увидев маячившего за мной мужчину, Мэй даже рот от удивления раскрыла. Сейчас она раскроет его еще шире, подумала я и представила своего гостя.
      – Знакомься, Мэй. Это – Сэмюэль Смайкоп.

      Поля пришлось оставить дома. Пес явно был не доволен таким пренебрежением к его персоне, но что я могла поделать? Тащить его с собой на встречу с похитителями было не разумно.
      Добираться до места встречи пришлось сначала двумя автобусами, а потом на своих двоих.
      Брать с собой Мэй я наотрез отказалась. Мерзкий тип приказал мне явиться одной на какую-то заброшенную стройку. Как в кино, подумала я. Ничего более оригинального придумать не смогли. Стройка, видишь ли, и никак иначе. Хотя чего, собственно, я ожидала? Того, что похитители пригласят меня в ресторан?
      Расставшись с Мэй и Сэмюэлем, я, не переставая, думала об Элмере. За себя я почему-то не боялась, меня пугала только его участь. Хотя, если похитители догадаются о том, что колье поддельное, плохо придется нам обоим. Но, как говорится, на миру и смерть красна. Я, как героиня романтической мелодрамы, буду стоять под дулом пистолета на глазах любимого. А он, как и полагается настоящему герою, тут же поймет, что любил меня все эти годы, точнее, дни...
      Боже, как я глупа, если в такой ситуации могу думать о подобных вещах!
      Снег валил уже второй день. Почему-то я была уверена в том, что, как только Элмер освободится, снегопад сразу же закончится. Эта странная, ни на чем не основанная уверенность умудрилась придать мне веру в собственные силы. Как можно воспринимать всерьез такие вещи? Раньше мне и в голову бы не пришло считать погодные явления знаком судьбы, но, видно, любовь вытряхнула из моей и без того пустой головы последнее содержимое...
      Прочесав по безлюдной заснеженной местности больше мили, я разглядела сквозь белые хлопья очертания стройки. Для меня, продрогшей и вымокшей, эта заброшенная стройка представлялась манной небесной. Правда, я была уверена, что ожидают меня там отнюдь не ангелы. И не ошиблась.
      Когда я подошла к стройке ближе, меня начало трясти как в лихорадке. Мысли повысыпали в голове, как прыщи во время ветрянки... Куда я иду? Что со мной сделают? Жив ли еще Элмер? Ведь после того, как мне дали с ним поговорить, прошло время. Да и «поговорить» одно название... В голове отпечаталась каждая фраза нашего короткого диалога:
      – Элмер, как ты?
      – Ванда! НЕ ПРИЕЗЖАЙ! Слышишь?! НЕ ПРИЕЗЖАЙ!
      Какой-то шум и крики на заднем плане. Знакомый голос убеждает Элмера не бросаться фразами.
      – Ванда... Я благодарен тебе за все, но НЕ НАДО сюда ехать, умоляю...
      Почему он так пытался отговорить меня от встречи с похитителями? Собственная жизнь все же должна представлять для него хоть какую-нибудь ценность... Возможно, он решил, что я еду с пустыми руками, и попросту испугался, что эти люди убьют меня, как только узнают об этом... Буду надеяться, что не узнают.
      Надо срочно взять себя в руки. Не стоит демонстрировать свой страх перед этими людьми.
      Но как? Я даже перестала мерзнуть, от нахлынувшей паники меня бросило в жар. Ладно, я расстегнула пару пуговиц, ладно. Все будет хорошо. Главное, убедить себя в этом...
      Передо мной стояли серые бетонные блоки стен, окруженные какими-то трубами. Кому понадобилось строить здания в таком месте? Может, здесь планировали какой-нибудь завод? Сказать, что место было зловещим, ничего не сказать. В этом похитители не просчитались. Атмосфера как раз подходила для их замысла. Решили перепугать меня еще до встречи? Не выйдет! Я возьму себя в руки и буду демонстрировать бесстрашие...
      Угу! – истерично хихикнул внутренний голос.
      Хотелось бы на это посмотреть!
      А вот и они! В груди раздалась барабанная дробь. Если с мимикой еще хоть что-то можно поделать, то сердцу, не прикажешь: «Перестань стучать!». Ноги понесли меня к большой черной машине, словно зажатой двумя блоками. За машиной находилась стена – все, хода нет. Наверное, нарочно так ее поставили, чертовы любители произвести впечатление!
      Конечно, хваленым самообладанием удивить похитителей я не смогла. На меня океанским цунами нахлынул страх, а вместе с ним пришло отупение. Я не понимала, что я делаю, о чем говорю, зачем пришла...
      Все было именно так, как я себе представляла. Парочка крепких парней в стеганых темных куртках и несчастное, осунувшееся лицо Элмера... Нет, не все... Позади Элмера я увидела Джекки – опухшая от слез хорошенькая мордашка и короткое норковое манто на плечах... Кого-кого, а ее я меньше всего ожидала увидеть. Меня как обухом по голове ударило – колье у них. Тогда зачем им нужна была я с фальшивкой?! Неужели Джекки не отдала колье?
      – Добрый вечер, госпожа Маджиевска, раздался из машины знакомый голос, – Только вас мы и дожидаемся...
      Наверное, тот самый тип, что звонил мне, подумала я. Но знакомым голос казался не только поэтому. Что-то забилось, задрожало в памяти...
      Не может быть!
      Мои последние сомнения развеялись, когда из машины вышел... Майкл Джордан собственной персоной. Как же я не узнала, не вспомнила этот голос раньше? Очень просто... Телефон искажает голоса, а вчера, перед встречей, ему ведь звонила Мэй!
      – Слишком многих губит любовь к ближним, Ванда. Как говорится, благими намерениями выстлана дорога в ад.
      На его лице было написано неподдельное удовольствие от всего происходящего. Еще бы!
      Он облапошил, обманул, перехитрил столько людей. И теперь вправе гордиться собой.
      Я взглянула на Элмера и увидела боль в его серых глазах. Как ни глупо было радоваться в этой ситуации, но я обрадовалась. Больно ему было за меня.
      – Ванда, я же просил: не приезжай. Зачем ты поехала?
      Только сейчас до меня дошло, что он стал говорить мне «ты»... Хотя перед смертью уже не имеет значения – ты или вы. А в живых мы теперь вряд ли останемся. Я очень сильно сомневалась в том, что Майкл Джордан намерен церемониться со свидетелями. Вот бы потянуть время хотя бы чуть-чуть...
      Я вспомнила, что во многих детективах злодеи или «плохие парни» очень любят долго и подробно рассказывать, почему и как все произошло. На «плохого парня» Майкл Джордан не тянул. По возрасту не подходит. А на злодея – вполне. Но как вывести его на этот рассказ? От страха и неожиданности в моей голове разверзлась катастрофическая пустота. Как назло, когда не хочешь говорить, язык Метет без остановки, а когда хочешь – лежит, как в морозильной камере. Я набрала полные легкие морозного воздуха и решила болтать, что придется. Это все же лучше, чем молчать и стоять столбом.
      – Ты отъявленный негодяй, Майкл Джордан! Можешь не слишком собой гордиться – обмануть меня и Элмера дело нехитрое! И что только тебе нужно было? Денег у тебя полно – ишь, какой особняк отгрохал! Зачем тебе ради какого-то колье рисковать своей шкурой и садится в тюрьму?
      Мои легкомысленные и простоватые оскорбления, надо сказать, попали в точку. Майкла Джордана изрядно позабавила реакция несмышленой девчонки, и он пустился в рассуждения, чего я и добивалась.
      – Вы глубоко заблуждаетесь, Ванда, в тюрьму я не сяду. По одной простой причине: ни у кого нет доказательств моей виновности. Вы мне поверили, проглотили мою наживку, как глупая рыбка. Ваша подруга тоже мне поверила. Так что подозревать меня некому.
      – В таком случае, зачем вам понадобилось вызывать меня сюда?
      – Выглядело бы слишком подозрительно, что похитители не позвонили. Им ведь нужно было колье, не так ли? И они считали вас невестой мистера Айрона?
      Краешком глаза я покосилась на Джекки. Ее, бедняжку, аж передернуло от неприязни ко мне.
      – Поэтому, – продолжил Джордан, – выглядело бы очень странно, что после вашего визита ко мне сразу же нашлась Джекки. А сейчас – все на своих местах. Вы привезли подделку... Неужели вы думали, что я не догадался, зачем вам фотография колье? – ответил он на мой удивленный взгляд. – Вопиющая наивность...
      Так вот, вы привезли фальшивку, похитители поняли, что вы не невеста, и нашли Джекки.
      Ведь вы, дорогая моя, рассказали им всю правду. Все очень просто.
      Вас, между прочим, вообще в этой истории не должно было быть. Но Элмер решил послать за украшением курьера... Да, – он с ехидной улыбкой посмотрел на Элмера, – на конкурсе идиотов вы заняли бы первое место. Ну разве не смешно – драгоценную жемчужину баснословной цены доверить какому-то курьеру! В парке Стравук! После этого меня ни один суд не признает виновным.
      Такого дурака грех было не облапошить!
      Тогда я думал – все будет проще. Жемчуг мои ребята могли бы перехватить в парке, и все вы, господа, – он окинул взглядом меня, Элмера и Джекки, – были бы живы. Но вы, Ванда, оказались слишком любвеобильной девушкой. Вам приспичило спасти песика. Сборище идиотов! – усмехнулся он. – Самое разумное существо в вашей компании – это Джекки. Если бы не вы, Ванда, я вряд ли добрался бы до нее.
      Завершая свою историю, объясню вам, господа, простую вещь. Вы считаете, что я баснословно богат? Увы, это не так. Но, чтобы привлечь внимание таких, как вы, мне приходится создавать иллюзию. Ибо деньги – все, ради чего стоит жить. Просто, не правда ли? Вот Элмер может позволить себе скромную жизнь. У него достаточно денег для этого. А я люблю роскошь, но, к сожалению, вся эта роскошь – лишь видимость. Не исключено, что, обладай я финансами Элмера, я не афишировал бы свой достаток... Но пока это не так. Вашими стараниями – пока, а не всегда. Что ж, пора и честь знать, господа. Время не ждет.
      Один из «плохих парней» схватил Элмера.
      Внутри у меня все похолодело, словно зима перебралась в душу и начала там хозяйничать. Да, я оттянула время, но что с того? Ситуация не изменилась. Рослые парни не исчезли, а Майкл Джордан и подавно. А ведь это я должна, как он выразился, «занять на конкурсе идиотов первое место». Сэмюэль и Мэй предлагали обратиться в полицию. И почему только я их не послушала?
      Ладно, придется перейти к крайним мерам.
      Я сунула руку за пазуху и вытащила пистолет.
      Может, по гроб жизни придется благодарить Мэй за то, что она купила мне эту штуковину.
      Рука ходила ходуном, но я все же смогла направить дуло пистолета на ненавистное лицо Джордана. Как там говорят отважные героини?
      Вот черт! Такая минута, а я ничего не помню.
      – М-м-майкл Дж-дж-джордан! П-п-прикажи своим ребятам отпустить нас, и я тебя не застрелю.
      Сказано было сильно, круче не придумаешь!
      От волнения я не только дрожала, как осиновый лист, но и заикаться начала. Сейчас Майкл Джордан расхохочется мне в лицо, а потом нас всех перебьют как щенков. Как ответ моим мыслям, где-то рядом послышался собачий лай. Ну вот, подумала я, начались слуховые галлюцинации. А все от страха. Лай приближался, и я решила обернуться.
      Все, что я успела увидеть, – несущегося во весь опор и захлебывающегося лаем Поля, а следом за ним – Мэй и Сэмюэля Смайкопа.
      Больше я не увидела ничего, если не считать радужной пелены, застлавшей глаза. Потому что кто-то очень догадливый воспользовался моментом и стукнул меня по голове.
      – Ее нужно срочно отвезти в больницу! Вдруг ж у нее сотрясение!
      – Зачем вы потащили ее в участок? Она здесь совершенно ни при чем, пистолет мой. Да, у меня есть права на ношение оружия.
      – Вы очумели, ребята?! Я – Сэмюэль Смайкоп. Вы не ошиблись, именно я звонил и сообщил о похищении!
      – Да прекратите вы балаган! Давайте вызовем «скорую» для Ванды, а потом разберемся!
      – Какого черта ты печешься о ней? Я столько пережила, а все из-за твоего колье! На меня ноль внимания, а она...
      – Нет, это я вам скажу, господа в форме! Вы ехали так долго, что их всех чуть не перебили!
      – Хорошо, что я дала ей пистолет, иначе...
      – Молодцы, ничего не скажешь! Мы и то приехали раньше!
      – Ладно, я сам вызову «скорую». Да перестань же ты, Джекки!
      – Смотрите, кажется, она открывает глаза...
      – Не уверен, что тебе нужно ехать домой, – покачал головой Элмер. – Зря ты отказалась от предложения Мэй и этой девушки...
      – Лекс, – подсказала я.
      – Да, Лекс. Но, может, от моего предложения ты не откажешься? С Джекки мы все равно поссорились, так что прощение мне придется выпрашивать на коленях и с цветами в зубах...
      Как ты относишься к холостяцкой вечеринке двух несчастных друзей?
      Ну надо же! Прощение на коленях! С цветами!
      Я из-за него чуть с жизнью не рассталась, а он...
      Мы только что побывали у врача, который сказал, что со мной все будет в порядке. Повреждения – меня стукнули по голове, как выяснилось, моим собственным оружием – только внешние. Отделалась парочкой маленьких шрамов возле виска. Я попросила Элмера отвезти меня домой, но он не соглашался. Видите ли, после всего, что я сделала, его еще нужно было утешить, потому что его ненаглядная Джекки была вне себя от всей этой истории.
      – Эй, Ванда, очнись! Не нравится мне твое состояние.
      – Прости, я задумалась. Ничего серьезного.
      – Поехали ко мне. Купим вина, отметим мое освобождение. Пожалуйста...
      Он смотрел на меня так жалостливо, так выразительно, что я просто не смогла отказаться.
      Глаза – грустные, как у Поля... Только у собаки – янтарные и круглые, а у Элмера – серые и миндалевидные. Я бы полжизни отдала за эти глаза, так зачем отказываться от его предложения?
      – Хорошо. Только доктор сказал, что через несколько часов нужно будет сменить повязку.
      – Неужели я не сменю тебе какую-то повязку? – Он улыбнулся и крутанул руль. – Решено – едем ко мне.

      Красное вино, пара хрустальных бокалов, сумерки за окном. Пес, свернувшийся у хозяйских ног... Элмер выключил верхний свет и оставил гореть лишь лампу над креслами, в которых мы устроились. Не хватало разве что свечей, а то была бы полная картина романтического ужина влюбленных. Мне нужно было радоваться. Я добилась всего, чего хотела. Спасла любимого мужчину, осталась с ним наедине... Однако рядом маячил призрак Джекки. Если бы не ее ссора с Элмером, я уверена, в этом кресле сидела бы она, а не я...
      – О чем ты думаешь? – спросил Элмер, подливая вина мне в бокал.
      – О том, каким актером оказался Майкл Джордан, – солгала я. – Обвинил во всем Смайкопа... Ему удалось одурачить всех нас.
      – Ты знаешь, – усмехнулся Элмер, – в чем-то он прав. Не облапошить такого дурака, как я, настоящее преступление. Моя глупость – вот причина всего, что свалилось на наши головы.
      Будь я хоть немного умнее, ты не сидела бы сейчас с разбитой головой.
      – А Джекки не устраивала бы сцен в участке...
      – И это тоже, – нахмурился Элмер. Напрасно я наступила на больную мозоль. Хотя больной она была не только у него...
      – Перестань обвинять себя в глупости, – вернулась я к прежней теме. – Во-первых, глупость и наивность – две разные вещи. Ты наивен и доверчив. Многие сочтут это недостатком, а я считаю достоинством. – Мне было приятно видеть улыбку, заигравшую на его лице. – Если бы все были такими, как ты, жить в этом мире было бы намного проще...
      – Ты мне льстишь.
      – Ни капельки. Таких людей в моей жизни, к сожалению, было немного. Вот Эдди, например...
      – Эдди – твой друг? – Мне показалось, что в его голосе послышались нотки ревности. Нет, видно, я никогда не перестану себя обманывать!
      – Да. Только именно друг, а не любовник. Он устроил меня в «Тайные желания», помнишь?
      – Такое забудешь!
      – И еще Мэй... И Лекс... И папа... Знаешь, их не так мало, как кажется на первый взгляд. Но это же замечательно! А я все жалуюсь на жизнь, когда вокруг меня столько хороших людей.
      Элмера позабавил мой приступ детского оптимизма, и он рассмеялся.
      – Мне нравится твоя жизнерадостность.
      – Жаль, что она почему-то проснулась только сегодня. Наверное, стоило оказаться нос к носу со смертью, чтобы начать радоваться жизни.
      – Пожалуй. А что во-вторых?
      – Если тебя это утешит, то, по-моему, приз за идиотизм..., как там выразился Джордан..., так вот, его должна была бы получить я.
      – Почему же? Ты вела себя, как надо. Держалась молодцом. Выдала себя за Джекки...
      – Не я, меня выдали, – покраснела я.
      – Ну да, выдали... Привезла фальшивое колье...
      – Если бы не Мэй и Лекс...
      – Не важно. Главное, что ты думала и действовала, а не сидела сиднем. А ведь могла бы...
      – И чем закончились мои благие намерения?
      Из-за меня Джордан вышел на Джекки. Из-за меня получил колье. Из-за меня нас чуть не прихлопнули!
      – Если бы не ты – нас точно прихлопнули бы.
      – Нет, если бы не Мэй и Сэмюэль. Ведь это они вызвали полицию!
      – Почему ты так не уверена в себе?
      – А ты – уверен?
      – Отвечать вопросом на вопрос – дурной тон, Ванда.
      – Не знаю, почему. Такая родилась... Или такой воспитали. Либо и то, и другое. Я сама частенько задумывалась о причинах своей неуверенности. В ней – все мои беды. Только изменить это я, к сожалению, не могу.
      – Я тоже. Но, надеюсь, с уходом из «Вест компани» все будет по-другому.
      – А чем ты собираешься заняться?
      На секунду он задумался, но всего лишь на секунду. Потом серьезно посмотрел на меня и сказал:
      – Смеяться не будешь?
      – Не-а, – уверила я его.
      – Открою приют для бездомных собак. – Он густо покраснел, как будто только что признался в том, что ограбил бедную старушку.
      – Вот здорово! – восхитилась я. И чего тут было стесняться? – Слушай, возьми меня к себе, когда откроешь приют. Я обожаю собак, а тебе ведь будут нужны помощники.
      – Договорились, – повеселел Элмер, заметив мой восторг по поводу идеи. – Будешь собачьим поваром?
      – Я не слишком хорошо готовлю, но, думаю, научусь.
      – Отлично! Я, конечно, пошутил насчет повара. Думаю, для тебя найдется работа поинтересней... А как же твой ювелирный салон? Мне казалось, у тебя там неплохая должность.
      – Да, – сникла я. – Только я, как и ты в «Вест компани», чувствую там себя не в своей тарелке.
      Элмер разлил еще по бокалу вина и потянулся за второй бутылкой.
      – Ты определенно хочешь меня напоить, – пошутила я. – Чтобы посмеяться, когда я сяду в такси. То-то будет потеха, когда я не смогу назвать таксисту адрес.
      – Вообще-то я думал, что ты останешься здесь. Ехать с подбитой головой, да еще и на такси... Нет уж. Если бы я мог отвезти тебя сам, но, как видишь, я выпил... Уступлю тебе свою спальню..., кстати, огромное спасибо за уборку... а сам лягу на кушетке в гостиной...
      Я вспомнила о ночи, проведенной в его спальне, и залилась румянцем. Слава богу, что он не знает об этом. Однако Элмер заметил мое смущение и объяснил его по-своему.
      – Нет-нет! – поспешил он оправдаться, хотя оправдываться стоило мне, а не ему. – Не подумай ничего такого... Я вовсе не собирался...
      – Я понимаю, что ты не собирался, Элмер...
      Просто швы заныли. – Я не смогла придумать ничего убедительнее.
      – Допиваем наши бокалы и идем менять повязки, – решительно заявил он, очевидно поверив моим нелепым объяснениям.
      Элмер снова заговорил о приюте для собак. О том, как он будет устраивать его, о том, как распределит финансирование... К своему стыду, я слушала его вполуха, потому что вино ударило в голову и позволило разрезвиться воображению.
      А оно разгулялось на славу! Я упивалась созерцанием его лица, разгоряченного вином и интересной беседой, мысленно протягивала руки к его волосам, касалась лица, гладила губы... Ох, знал бы он только, о чем я думаю! Наверное, сразу бы сбагрил меня первому же таксисту. Для него я друг, новообретенный друг, не девушка, а человек, спасший ему жизнь. Девушкой для него была только Джекки, которая послала его ко всем чертям. И именно поэтому мне сейчас позволено сидеть на ее месте и мечтать..., мечтать... Распускать свою и без того распущенную фантазию...
      – Элмер...
      – Что, Ванда?
      – Если бы ты..., знал, чем закончится вся эта история, взял бы меня к себе на работу? Только честно.
      – Ну конечно! Ты нашла мою собаку, спасла мою жизнь, а теперь задаешь такие вопросы.
      Почему?
      – Сама не знаю. Наверное, просто люблю задавать вопросы... – соврала я.
      Мне хотелось услышать другой ответ... Ответ воображаемого Элмера, который сказал бы: конечно, теперь я понял, что люблю тебя и никакая Джекки мне больше не нужна, а ты спрашиваешь, взял бы я тебя на работу...
      – А теперь, – Элмер отставил в сторону пустой бокал, – мы пойдем менять повязки.
      Он буквально за руку отвел меня в ванную.
      – Швы нужно смазать. – Он озадаченно почесал затылок, а потом начал копаться в маленьком шкафчике, висящем над раковиной. – Где-то здесь были йод и перекись. Черт! – Он уронил какой-то пузырек. – Как же давно я сюда не залезал! Скоро паутина появится.
      Я с улыбкой смотрела на то, как он торопливо перебирает склянки. Для друга старается! – поспешил испортить момент внутренний голос.
      Еще бы он не старался! Ты столько для него сделала! А найти в шкафу какой-то пузырек – разве это проблема?
      – Ну вот! – Он радостно потряс перед моим носом пузырьком с прозрачной жидкостью. – Нашел! Перекись.
      Осторожно сняв с меня бинты, наложенные доктором, он смочил ватный тампон перекисью и почти прошептал:
      – Потерпи. Будет немного больно.
      Потерпи? Да я буквально млела от каждого его прикосновения? Будет больно? Больнее, чем есть, быть уже не может... Любимый мужчина видит в тебе лишь друга, а любит и желает совершенно другую женщину!
      – Ох, – застонала я не то от пощипывания, не то от будоражащих голову горьких мыслей.
      – Терпи! – повелительно произнес он и подул на разнывшиеся швы.
      От такой неожиданной ласки я чуть не свалилась в ванную. Если это не закончится, я сойду с ума. Нельзя же так издеваться над моей слабой плотью!
      – Терпи, – прошептал он и осторожно замотал мою голову свежей марлевой повязкой.
      Процедура, мучительная во всех отношениях, наконец-то была закончена, а я, растерянная и возбужденная, не знала, куда спрятать бесстыжие глаза от своего «доктора». Собравшись было выйти из ванной, я заметила на полу пузырек, который уронил Элмер, и наклонилась, чтобы поднять его. Элмер тоже наклонился... И наши взгляды встретились. А потом и не только взгляды...
      Элмер на секунду оторвался от моих губ, но только для того чтобы задать вопрос, переплюнувший все мои по нелепости:
      – Ты... Ты... Не против?
      Моим ответом было продолжение поцелуя. Он подхватил меня на руки, легко и бережно... Мне было все равно, куда он несет меня. Единственное, что я понимала в этот момент, – мне хорошо, восхитительно, сказочно, чудесно... Я могла бы перебрать все подобные эпитеты, какие только встречаются в словарях, и их оказалось бы мало для выражения моих чувств. И еще я понимала, что не хочу останавливаться, пусть это будет только одна ночь. Не важно...
      Одна ночь... Я ласкала его обнаженное тело, зная, что это происходит в первый и в последний раз... Оно было именно таким, каким рисовало мое воображение, – сильным, мускулистым, с атласной кожей. Я вдыхала его запах чуть горьковатый, нежный, зовущий... Я задыхалась от счастья в его объятиях и, когда мне казалось, что все происходящее лишь плод моей фантазии, открывала глаза, сомкнутые наслаждением. Я любила его... И все мое сознание, и мое изголодавшееся по ласке тело раскрывались навстречу этой любви...
      – Ванда?
      – Что, Элмер?
      – Да так. Оставим все до утра. Я хочу видеть твое лицо, чтобы говорить с тобой. А здесь темно.
      – Хорошо.
      Его поцелуй и мои слезы, упрямо наворачивающиеся на глаза...
      – Джекки... Джекки...
      Я открыла глаза. Было темно. За окном шел снег. А в постели со мной лежал мужчина, который во сне видел любимую. Пора собираться.
      Мысли были короткими и отрывочными, как строчки давно забытых песен. Я встала с кровати, натянула свитер, брюки и почувствовала... как будто все это уже было со мной.
      Деликатный пес на этот раз не пошел в спальню. Он остался ночевать возле кресла в гостиной. Не хотел смущать нас своим присутствием... Я наклонилась к собаке и тихо позвала:
      – Поль.
      Он открыл янтарные глазенки и недоуменно посмотрел на меня. По моим щекам стекали слезы, которые я так и не смогла удержать.
      – Ну вот и все, – тихо прошептала я. – Конец нашей истории. Пора прощаться, Поль.
      Пес встал и проводил меня до двери. Я нежно погладила его по голове, а потом наклонилась и поцеловала в черный нос, на который тут же капнула слезинка.
      – Прощай, Поль. Мне будет не хватать тебя...
      И твоего хозяина тоже.
      Я закрыла дверь и пошла к воротам. Около статуи Тритона с рыбиной я на мгновение задержалась. Этот Тритон, с упорством пытающийся удержать в руках бьющуюся рыбу, напомнил мне Элмера.
      – Удачи тебе с твоей рыбой, – сказала я статуе, как будто та могла меня услышать.
      Машину мне удалось поймать удивительно быстро. – Куда? – спросил таксист.
      – Кафе «Вирджин». На углу Лэйн-стрит. Напротив «Вест компани».
      Я не знала, застану ли Эдди, но кто-нибудь из барменов там будет наверняка... Ведь жаловаться на жизнь проще незнакомым людям, не правда ли?
      – Пап, ну ты же не хочешь, чтобы весь праздник я слушала мамины наставления? К тому же я пригласила Мэй и Лекс. Они специально задержались до Рождества. Из-за меня, между прочим.
      – Но, Ванда...
      – Я знаю, что Рождество семейный праздник. Так уж вышло, что наша семья разделилась на две половины.
      – Но, Ванда...
      – Пап, может, хватит? Ты тратишь свои усилия впустую. Лучше приезжай ко мне после праздника. Познакомлю тебя с Лекс.
      – Маме это очень понравится!
      – Мы ей не расскажем. К тому же Лекс, как бы лучше выразиться...
      – Я уже понял, что у Мэй нетрадиционная ориентация.
      – Какой ты догадливый! Прямо диву даюсь!
      – А у вас только женская компания? Молодых людей не будет?
      – Пап!
      – Понял, понял... Ладно, не расслабляйся. Я еще позвоню тебя поздравить...
      – Спасибо, пап! Ты – лучший.
      Я повесила трубку и побрела на кухню. Суматошный выдался денек. Пришлось вспомнить о благополучно забытом умении готовить. Нельзя же встречать гостей с пустым столом. Слава богу, что Мэй и Лекс решили подождать с отъездом в Мексику. Встречать в одиночестве праздник мне совсем не хотелось.
      Застелив большой деревянный стол белоснежной скатертью, я начала расставлять посуду. Снимая с полки хрустальный графин, я уронила флакончик с духами и наклонилась, чтобы поднять его. Перед глазами сразу же встала сцена в ванной: я и Элмер тянемся за пузырьком, вывалившимся из шкафа...
      Я поставила графин на пол и закрыла лицо руками. Нет, этому наваждению не будет конца!
      Прошел почти месяц, а я все еще не могла прийти в себя после этой истории. Мне казалось, что с Хоули было проще. Правда, и сам Хоули был проще.
      Часто я задавалась вопросом: женился ли Элмер на Джекки? Скорее всего, да. В том, что они помирились, у меня не было сомнений. Я даже начала покупать газеты, чтобы прочитать в одной из светских хроник о пышной свадьбе Элмера Айрона и Джекки Слим. Он как-никак крупный предприниматель, она – модель. Правда, зная о нелюбви Элмера к шумихе, можно было заподозрить, что он захочет оставить сие знаменательное событие в секрете. Но захочет ли этого Джекки? – задавалась я вопросом и продолжала покупать газеты. Зачем я это делала? Мне хотелось убедиться в том, что мои иллюзии потерпели крах. И перестать думать об Элмере.
      Накрыв на стол, я переоделась. Честно говоря, мне было совершенно наплевать, в каком виде я буду встречать этот праздник, но показывать подругам, что мне безразличен собственный облик, не хотелось. Слишком уж они переживали за меня. Поэтому приходилось держаться «молодцом». После Рождества Мэй и Лекс должны были уехать в Мексику, так пусть они уедут со спокойной совестью, не волнуясь за бедовую подругу.
      Окинув хозяйским взглядом квартиру, я осталась довольна. Это вам не халупа дяди Бена! Я переехала сюда сразу после истории с Элмером, решив, что перемена места пойдет мне на пользу.
      Моя нынешняя квартира была большой, светлой, теплой и уютной.
      Ожидание затянулось. Мэй и Лекс никогда не отличались особенной пунктуальностью. Но опаздывать на целый час – это уже слишком. Не случилось ли чего? Я набрала номер мобильного Мэй. К моему удивлению, он был выключен.
      Может, села батарейка? Я тут же позвонила Лекс.
      Та же история. Вот вам и суп с фасолью! – опешила я. Что у них могло случиться в канун Рождества?
      Оставалось только ждать. Я уныло обвела глазами комнату, которой еще минуту назад гордилась, Неужели не приедут? Нет, они не могут так поступить со мной!
      Звонок в дверь развеял мои сомнения. Ну вот, а я уже разволновалась, напридумывала всяких глупостей. Конечно, они не оставят меня встречать Рождество в одиночестве...
      Радость улетучилась сразу, как только я открыла дверь. На пороге, вместо долгожданных Мэй и Лекс, стояла нелепая фигура Санта-Клауса в красно-белом одеянии и дурацком, нахлобученном на – лоб колпаке. В сказки я уже не верила:
      – Вы ошиблись. Я не вызывала Санту.
      – Это вы ошиблись, – произнес Санта. – А я именно к вам.
      Что-то в этом голосе, да и во всем нелепом облике Санта-Клауса, показалось мне знакомым. Но он так хорошо упаковался в свой красный костюм, бороду и прочие атрибуты, что толком я ничего не могла разглядеть. Наверное, показалось.
      – Нет, вы ошиблись, – настойчиво повторила я и попыталась захлопнуть дверь перед носом нежданного Санты.
      Но переубедить рождественского старика оказалось не так-то просто. Он с удивительной для пожилого человека силой вцепился в дверь и, невзирая на мое сопротивление, вошел в квартиру.
      – Негоже так встречать старика, – забубнил наглый самозванец. – А у меня ведь есть для вас подарочек.
      Тут до меня дошло! Это Мэй и Лекс решили развеселить меня и вызвали Санту. Господи, мне действительно должно быть стыдно за такой прием.
      – Простите. – Я зарделась от неловкости. Простите...
      – Ничего, – спокойно ответил Санта и принялся не торопясь снимать бороду. – С нами и не такое было...
      Он отодрал усы с бородой, и я увидела до боли знакомые губы. Мягкие, чувственные... Он снял накладные брови и колпак, и я увидела серые смеющиеся глаза. А потом Санта сгреб меня в охапку и поцеловал так, что у меня голова пошла кругом. А позже он чуть не перевернул рождественский стол, когда нес меня на кровать. А что было потом..., догадайтесь сами.
      Еще чуть-чуть позже. Мы поженились, открыли ветеринарную клинику и..., и так счастливы, что даже не верится!