Глава 27

ПАВСАНИЙ

Шатер регента был битком набит награбленным добром. Сам он восседал на подушках алого бархата, а вокруг лежали и висели ковры с вышитыми на них грифонами, черными быками, золотистыми львами и странно одетыми людьми с черными вьющимися бородами. В воздухе витал аромат душистого масла, горевшего в светильниках.

– А это, царственный Павсаний, – провозгласил Пасикрат, – тот самый человек, которого привел лохаг Эвтакт. Я близко познакомился с ним и убежден: именно он являлся тебе во сне.

Регент уставился на меня. Лицо его было чудовищно изуродовано шрамами, однако мне оно и без них показалось страшным – жестоким и жестким, точно отлитым из стали. Улыбка чуть тронула его губы, однако один из шрамов тянулся через всю щеку к углу рта, так что, возможно, улыбка мне лишь почудилась.

– Тот был в венке из засохших цветов. Эй, парень! Был на тебе венок, когда тебя обнаружили мои воины?

– Не помню, – сказал я. – Но, может быть, я записал это в дневнике.

Можно мне посмотреть? – Я вытащил свой свиток.

Губы регента раздвинулись, обнажив крупные и не слишком чистые зубы.

– Хорошо. Очень хорошо. А где тот цветок?

– Он был на месте, высокорожденный, когда я осматривал его книгу, – сказал Пасикрат. – Возможно, конечно, его положил туда лохаг, однако вряд ли.

– Разверни свиток, – приказал мне регент.

Я выполнил его повеление, держа свиток так, чтобы он мог видеть написанное. Когда я разворачивал последний лист, засушенный цветок люпина выпал прямо ему на ладонь.

Пасикрат откашлялся и сказал:

– Мне, видимо, следует пояснить, высокорожденный: лохаг сказал, что вроде бы в том доме накануне была пирушка – там, где он этого человека нашел. Там конечно же были и цветы, и венки для гостей.

Регент только отмахнулся.

– Я вполне удовлетворен. Жаль, что Тизамена здесь нет, однако это явно тот самый человек – или нам вообще не суждено отыскать его. Да и выглядит он в точности как в моем сне. Шрама я, правда, тогда у него на лбу не разглядел, но его, наверное, скрывал венок.

– Я тебе снился? – спросил я.

Он кивнул и сказал:

– Мне явилась сама Кора, улыбающаяся, украшенная цветами, и проговорила: "Тебе даровано многое, но я открою тебе одну тайну, ведомую лишь богам". Тут я увидел тебя… Как твое имя, кстати?

– Латро, – сказал я.

– Я увидел тебя сидящим на соломенном тюфяке. Была ночь, но рядом горел огонь, и его отблески играли на твоем лице. В руках ты держал эту книгу; потом ты развернул ее, вложил между страницами цветок и снова свернул.

Посидел еще немного и принялся что-то писать. Богиня уже исчезла, но я все еще слышал ее голос; она говорила: "Он все забудет и ничего не будет знать ни о своем прошлом, ни о будущем. Посмотри, кто с ним рядом!" И я увидел: у тебя за спиной в тени стояла Нике[130].

– То есть я должен принести тебе победу?

Улыбнувшись, точнее, оскалившись, как хищный зверь, регент откинулся на подушки.

– Немногим боги даруют свое покровительство. Всего лишь нескольким героям – Персею, Тесею да моему предку Гераклу – да и они судьбой обречены были… А впрочем – все же их ждало величие! – Он обернулся к своему гонцу. – Где он получил этот шрам, Пасикрат?

– Не знаю, господин мой. Лохаг привел с ним вместе еще двоих – девочку-рабыню, которая все запоминает и потом рассказывает ему, и колдуна, о котором я тебе уже рассказывал. Они тоже здесь, под охраной лохага.

– Зови их всех сюда.

Первым вошел Эвтакт, последним – Басий. По-моему, все они были немного напуганы.

Увидев Ио, регент снова улыбнулся:

– Значит, это ты все знаешь о своем хозяине, девочка? Так мне сказал Пасикрат.

Ио застенчиво кивнула.

– Откуда у него этот шрам?

– Меня тогда с ним не было, господин мой.

– Но ты же знаешь – так скажи! И не обращай внимания на мое лицо. Лица тех, кого я беру в плен, выглядят куда страшнее.

– Это произошло во время какого-то большого сражения, господин мой.

Наше войско воевало на стороне Великого царя, но он потерпел поражение.

Мой хозяин тоже участвовал в этом сражении – так мне кажется.

– И мне тоже. А теперь поясни, почему тебе кажется именно так.

– Потому что, когда армия Великого царя отступала, его принесли в наш храм. Вот тогда я впервые и увидела его.

– И у него уже был на лбу этот шрам?

Ио покачала головой:

– Нет, голова у него была перевязана, и бинты в крови.

– Но если он сражался на стороне варваров, господин мой… – начал было Пасикрат.

– Ты красивый мальчик, Пасикрат, – прервал его регент, – однако научись сперва думать, если хочешь остаться у меня на службе. Во-первых, кому во сне являлась великая Дева? А во-вторых, кому она даровала свою милость?

– О, я понял!

– Надеюсь. Лохаг, мне нравятся люди, способные во что бы то ни стало выполнить порученное задание и не ищут себе оправданий – им они не нужны.

Я не забуду твоей услуги.

Эвтакт горделиво выпрямился:

– Благодарю, о высокорожденный!

– А этот твой воин что же, заботился о…

– Латро, – подсказал я.

– …о Латро? Я правильно понял?

– Да, господин мой.

– И без сомнения, кое-что успел узнать о нем. Что ж, пусть немного задержится, а ты можешь возвращаться в лагерь.

– Благодарю тебя, господин мой. – Эвтакт с высоко поднятой головой вышел из шатра, и больше я его не видел.

– Дитя мое, знаешь ли ты, что наши полисы – мой и твой – уже более не враждуют?

– Да, – кивнула Ио. – Пиндар мне сказал.

– Он тоже житель Фив?

Ио снова кивнула и прибавила:

– А еще он говорил, что вы нас спасли.

– И был глубоко прав. Фиванское войско действительно воевало против Спарты, и, должен сказать, воевало отлично – для чужеземцев, разумеется.

Однако война закончена, значит, закончена и вражда между нами. Так, по крайней мере, должно быть. Афиняне хотели сжечь ваш город, но я бы никогда им этого не позволил. Теперь Фивы и Спарта – союзники.

– Надеюсь, так будет всегда, господин мой, – вежливо сказала Ио.

– Знаешь, когда у меня будет больше свободного времени, я с удовольствием побеседую с тобой. Если ты будешь со мной откровенна, я позабочусь о твоем будущем. У тебя всегда будет вкусная еда и новая одежда, и тебе будет с кем поиграть.

– Благодарю тебя, господин мой, – промолвила Ио. – Только я принадлежу не тебе, а Латро.

– Хорошо сказано. Однако вряд ли он станет возражать. А, Латро?

Я молча покачал головой.

– И пусть этот воин продолжает о вас заботиться. Обо всех троих. – Он посмотрел на Басия, вытянувшегося и замершего, как статуя. – Идиот, дитя и шпион – это ведь не слишком большая нагрузка для тебя? Как твое имя?

– Басий, господин мой! Нет, господин мой!

– Хорошо. Не думаю, чтобы первые двое причиняли тебе слишком много беспокойства, Басий. А вот шпион может. Если станет плохо вести себя или не будет слушаться твоих приказаний, убей его; мне он не нужен.

Тот тип в пурпурном плаще (по-моему, это была все-таки женщина) воскликнул:

– Я не шпион!

– Разумеется, ты шпион. И если бы это было не так, ты не медлил бы, а сразу стал отрицать это. Ты из Милета, кажется? Так, по крайней мере, говорил мой гонец.

– Да, и я…

– Ты из эллинов. Как и все мы – впрочем, за исключением Латро. И очень многие эллины сражались на стороне Великого царя.

– Я не имею ни малейшего отношения к сражениям!

– Ну еще бы. Твой царь не так глуп – как, впрочем, и его министры.

Стоит взглянуть на твое лицо, и любому здравомыслящему человеку становится ясно: от таких, как ты, куда больше проку в тылу врага, чем на передовой.

Я знаю, что случилось с Милетом; Великий царь разрушил его стены и всех жителей превратил в козопасов. Интересно, как тебе удалось выбраться оттуда? Хотя ты, разумеется, соврешь, так что можешь не отвечать. У Басия, между прочим, меч всегда наготове – ну, не то чтобы он сразу ему понадобился…

– Меня защищает закон…

– Здесь не действуют никакие законы, кроме спартанских, а наш закон повелевает убить тебя на месте. Учти: если еще хоть раз побеспокоишь Басия или солжешь мне, он отсечет тебе башку.

– Он был в лагере Великого царя, господин мой, – вставил Басий. – Я слышал, как он рассказывал об этом Латро.

Регент замахнулся на шпиона и зашипел:

– Ну так говори скорей или умрешь! Кому ты передавал сведения?

Однако странная женщина уже успела взять себя в руки.

– Поверь мне, о, высокорожденный…

Точно собираясь метнуть копье, Басий быстро перехватил ее руку, которой она хотела было вцепиться ему в лицо. Удар по голове свалил ее на пол, и она откатилась к противоположной стене шатра.

Басий выхватил меч.

– Погоди, – велел ему регент и, обратившись ко мне, сказал:

– Я видел, как ты хотел броситься на защиту своего дружка. А если бы здесь не было Басия? Если бы здесь были только мы с тобой да Пасикрат?

– Если бы не часовые, – сказал я, – я бы непременно постарался убить вас всех!

– Господин мой, не говори так! – с ужасом выдохнула Ио.

Но регент развеял ее страхи:

– Твой господин – храбрый человек, девочка. И это ему весьма пригодится, ибо жить он теперь будет среди нас.

Шпион неуклюже поднялся на ноги. В глазах его стояли слезы, однако светилось в них и еще что-то странное.

– Довольно, больше у меня времени нет, – сказал регент. – Можешь говорить – тогда останешься в живых; или же умрешь, если предпочтешь молчать. Выбирай.

– Раз так, я лучше расскажу, – сказал шпион. – Да и кто на моем месте поступил бы иначе? – Он расправил свой плащ (совершенно по-женски, ибо женщины заботятся о своей внешности, даже если горит их родной город) и приготовился отвечать на вопросы.

– Так уже лучше, – сказал Павсаний. – Вражеский шпион может стать весьма полезным. А стало быть, может не только остаться в живых, но и процветать в дальнейшем. Итак, кому ты передавал сведения?

– Артабазу.

– Прекрасно! И каковы были эти сведения?

– Я сообщал ему о том, что несколько месяцев и несколько подарков могут сделать любое сражение ненужным.

– И он тебе поверил?

Странный то ли мужчина, то ли женщина покачал головой:

– Поверил, но не смог убедить Мардония.

Вдруг Басий выронил свой меч. Меч упал острием вниз, проткнул ковер у самых его ног и вонзился в земляной пол. Басий тут же поднял его и с изумлением уставился на свою руку – все пальцы на ней распухли, кожа стала светло-серой.

– А ну-ка покажи, – приказал ему регент, однако Басий не подчинился. – Подойди сюда! – прикрикнул на него Павсаний.

Двигаясь, точно марионетка, Басий приблизился к регенту и протянул руку.

– Так, ясно, у шпиона в волосах спрятана отравленная шпилька. – Регент перевел взгляд на странную женщину. – А ну говори, каково противоядие?

– Нет у меня никакой отравленной шпильки, господин мой! – запричитала она. – Можете обыскать меня, если угодно.

– Ты наверняка спрятал ее, когда упал. Что ж, и твое знание ядов, наверное, тоже может еще пригодиться. Как твое имя?

– Эврикл, господин мой. Так меня раньше звали другие.

Регент рассеянно покивал.

– Басий, скажи часовым, чтоб тебя проводили к Кихезиппу, моему лекарю, – повелел он. – А вы все подойдите ближе и садитесь передо мной. Я устал задирать шею. Можете взять подушки, если хотите.

Я принес подушку для женщины-шпиона и еще одну, длинную, для нас с Ио.

Раскладывая на полу, я слышал, как Басий разговаривает с часовыми.

– И ты тоже садись, Пасикрат, – сказал регент.

Гонец уселся на подушку по его правую руку.

– А теперь, Эврикл, расскажи, почему ты дал Артабазу такой совет.

– Потому что ничего лучшего я посоветовать не мог, – ответил Эврикл. Он помолчал, точно собираясь с мыслями. – Война – последний довод в политике; и уж определенной победы в ней ни за кем быть не может – по крайней мере, я так считаю. Глуп тот царь, который продолжает войну, зная, что можно все уладить, немного подумав и немного заплатив.

– Значит, ты считаешь, что твой Великий царь глуп? – улыбнулся регент.

– Великого царя там уже не было. А Мардоний – хороший воин, однако весьма недалекий человек. Вот если бы командовал Артабаз…

– И что тогда? Что было бы с эллинами? Ты ведь тоже эллин, как сам только что утверждал.

– Вами бы и правили представители эллинов, как здесь и в Малой Азии, где есть наши города. Какая, в сущности, разница? И зачем умирать стольким людям?

– А ты знаешь людей, которые думают так же? В Афинах, например?

– Уверен, такие есть.

– Ты осторожен. Впрочем, я тоже. – Регент взглянул на Ио и на меня. – Позвольте мне объяснить вам – я имею в виду всех троих – то, на что вы, возможно, не обратили внимания. Правда, мне следовало бы сказать "позвольте нам объяснить", ибо ранее я беседовал с Пасикратом, и он разделяет мое мнение.

Шпион по-женски испуганно схватился руками за щеки:

– Что же это, господин мой?

– Нас здесь четверо мужчин, и наши интересы настолько близки, что их почти невозможно различить. Сперва я скажу лишь о Спарте и о Лаконии. Мы, спартанцы, самые лучшие воины в мире, и Великий царь теперь это знает.

Однако те, кому довелось услыхать звон мечей, понимают, что война – это не игра; мудрый человек старается избежать ее, если может. Что же касается славы, то мой дядя Леонид наелся ею досыта у Фермопил, и нашему семейству славы хватит до скончания веков – я уж не говорю о том сражении, которое выиграл сам. Таким образом, честный мир – наше единственное желание.

Женщина с мужским именем Эврикл едва заметно кивнула; ее немигающий взгляд был направлен на регента, точно она хотела заворожить его, как змея птичку.

– Наша страна разделена на такое множество воюющих полисов, – продолжал Павсаний, – что их буквально не счесть. Любая горная деревушка уже имеет собственные законы, чеканит собственные деньги и вооружает собственную армию, намереваясь, видимо, сокрушить такого же крошечного соседа. Ясно, что эллинам совершенно необходим прочный союз под руководством благороднейшего из полисов, а именно – моего родного города, который оказался таковым по счастливому стечению обстоятельств.

– По еще более счастливому стечению обстоятельств, – сказала женщина-шпион, – передо мной сидит сейчас представитель старейшего царского рода этого полиса, который, помимо того, является самым знаменитым и увенчанным славой из ныне живущих правителей.

– Благодарю тебя. – Регент с должным изяществом поклонился. – К сожалению, Спарта недостаточно сильна, чтобы объединить все остальные полисы. Более того, она еще и недостаточно богата. Я часто думаю: если бы нам, а не этим афинянам, так повезло и мы нашли бы в своей земле серебро или завладели бы сокровищницей Креза…[131] – Павсаний пожал плечами и умолк. Потом заговорил снова:

– Однако предположим: нам окажут помощь – или мы хотя бы пригрозим этим – и мы получим дополнительное войско.

Кавалерию, например, ибо наша слишком мала. Имея такую поддержку, а также некоторое количество золотых монет, чтобы одаривать ими кое-кого из дальновидных людей, можно многое сделать.

Женщина по имени Эврикл кивнула:

– О да, тогда многое было бы возможно!

– Господин мой, – шепнул Павсанию Пасикрат, – ты полагаешь, что можно говорить такое в присутствии этой девочки?

– Какое "такое"? Я мечтаю о заключении благородного мирного договора с Великим царем! Я мечтаю о величии Спарты, ибо она его заслужила, принеся стольких своих граждан в жертву! Что в этом плохого? Пусть девочка повторит мои слова любому!

– Ничего я повторять никому не буду, – сказала Ио. – Я вообще никогда ничего никому не пересказываю, разве что Латро, который сам ничего не помнит. Однако ты верно сказал, господин мой: интересы наших полисов совпадают!

– Повезло же твоему хозяину, девочка! Ну и рабыня у него! Умница! Я, собственно, давно это понял. Что же касается общих интересов, то сперва разберемся с этим Эвриклом, а потом уже вернемся к Фивам. Эврикл служит Великому царю, как он сам только что признался. Если точнее, он служит Артабазу. Он, естественно, мечтает получить вознаграждение за свою работу, как и любой другой человек. Великий царь хочет восстановить здесь былой престиж да еще и приумножить собственную славу. Так что мир и союзничество государств, возглавляемых благодарным ему правителем…

– Это именно то, о чем он мечтает, господин мой, – подсказал Эврикл. – Я знаю это совершенно точно. Хотя, естественно, следовало бы посоветоваться с кем-то из приближенных царя…

– Естественно. Ну а теперь о тебе, девочка. Твой город уже однажды заключил союз с Великим царем и, как справедливо говорил тебе твой друг Пиндар, был бы непременно разрушен Афинами, если бы не Спарта и не мои личные запреты. Разве тебе непонятно: все, что хорошо для твоих сильных союзников, хорошо и для тебя?

Ио покачала головой:

– Если честно, мне все равно, что будет с Фивами. Мне важна лишь судьба Латро.

– Который является воином Великого царя, – вставил я. – Ты считаешь меня идиотом, принц Павсаний, потому что я все забываю? Возможно, ты и прав, но я всегда помнил о том, чей я воин, даже когда собственного имени вспомнить не мог.

Глава 28

МИКАЛЕ[132]

Название этого места, о котором, по-моему, никто раньше и не слыхал, теперь у всех на устах. Там объединенный флот Афин и Спарты одержал над варварами очередную сокрушительную победу. Кое-кто утверждает, что это произошло в тот же день, что и битва при Саламине, во время которой я был ранен; другие полагают, что та битва состоялась значительно раньше, ибо вряд ли известиям о столь великой победе потребовался бы целый год, чтобы достигнуть самых отдаленных уголков Эллады. На это первые, правда, отвечают, что корабль из-за штормов мог задержаться в море сколь угодно долго, а кроме того, все сведения сначала достигают Афин, а уж потом только становятся всеобщим достоянием.