Уилл Ли - Узел

— Ты знаешь его имя?

— Да.

— Приятно слышать.

— О, не волнуйся, деньги я получу — их больше некому оставить. Жизнь Гарри настолько лишена друзей и родственников, словно он только что прибыл с другой планеты.

— Как странно.

— Просто уж такой он человек. Он доверяет мне и больше никому.

— Он доверяет тебе, но ты ничего не знаешь о его финансовых делах.

Она повернулась к нему.

— Не становись язвительным, котик. — Она взяла в руку его яички. — Я их оторву.

— Обожаю, когда ты говоришь непристойности, — сказал он.

Она чуть сменила хватку, взяла его за член и начала медленно двигать рукой.

— Тебе нравится, когда я так делаю, правда?

Он вздохнул, затем задышал ровнее.

— Ты хочешь опять трахнуть меня, котик? — спросила она.

— Ты же знаешь.

Она притянула его к себе и легла на спину:

— Тогда иди ко мне, котик. Опять сделай это для меня.

На этот раз ему понадобилось больше времени, но она искусно подбадривала его, пока не была готова сама, и затем туго сжала в себе его член. Он кончил, часто дыша и громко сопя.

— Вот, дорогой, — сказала она, — так ведь лучше?

— Да, так лучше, — прошептал он.

— Значит, мы пока отложим это, ладно?

— Почему нам вечно приходится трахаться в машине или на пляже? — пожаловался он. — Ведь можно найти где-нибудь кровать.

— Тебе нравится заниматься этим в машине или на пляже, — сказала она. — И вообще, кровати опасны. Никогда не знаешь, не войдет ли кто-нибудь.

— Ты и с Чэндлером тоже трахаешься? — спросил он.

— Котик! — плюнула она. — Что за гадкие вещи ты мне говоришь?

— Так ведь, правда?

— Если и да, то лишь ради нас с тобой, дорогуша, — заворковала она. — Всегда помни об этом.

— Я постараюсь помнить, — сказал он.

Она оттолкнула его и достала полотенце с переднего сиденья, вытерев их обоих. — Так что мы отложим это?

— Пожалуй.

— Обещай мне, котик. Я не могу позволить себе еще одну попытку — все равно, удачную или неудачную — пока этот фараон околачивается вокруг.

— Почему ты думаешь, что он что-то заподозрил?

— О, он прямо выложил это мне и Гарри, когда приходил к нам домой на прошлой неделе. Он сказал, что кто-то приложил руку к его машине, и этот некто хотел причинить Гарри вред.

— А что ответил Гарри?

— Он отмахнулся от всей этой истории, как я и ожидала. Но нам ни к чему, чтобы он начал размышлять об этом: это не пойдет на пользу нашим планам. Когда это случится, это случится внезапно, без предупреждения, и это должно быть окончательно; в следующий раз не должно быть никаких промашек.

— Ага, все промахивания и подмахивания должны происходить между тобой и мной.

— Ты хочешь трахнуть меня опять, котик? — Она погладила его член.

— Я не могу, детка, ты меня совсем измотала.

— Но ты еще не совсем устал, спорим? — сказала она, склонившись над ним и поцеловав его член. Он дернулся в ее ладони. — Видишь? — проворковала она и взяла его в рот.

— Боже, как это тебе удается? — простонал он. — Ты опять меня завела.

— У меня получилось, разве нет? — сказала она, на секунду оторвавшись.

— Не останавливайся!

— Значит, откладываем это?

— Откладываем!

— Пока я не скажу, что готова?

— Как ты хочешь.

— Хороший мальчик, вот тебе награда за хорошее поведение.

— Ой, детка, детка, детка! — простонал он, снова кончая.

— Ну вот, — сказала она. — Я знала, что ты можешь сделать это.

Глава 14

Чак в первый раз заметил этого человека, когда Гарри и Клэр подкатили на своем «мерседесе». Этот тип ехал на взятом напрокат красном мотороллере, и он въехал на стоянку через полминуты после Каррасов, остановился в тени под деревом, выключил мотор и все наблюдал, пока Чак и Виктор не сыграли три сета с Гарри и Клэр.

Чак время от времени поглядывал, там ли еще этот тип, и он все время был там. Он был смуглый, ярко выраженного средиземноморского облика — то ли грек, то ли турок, подумал Чак: высокий, плотно сложенный, с густыми, изящно уложенными волосами; его красивое лицо было слегка потрепано. На нем были джинсы, пестрая рубашка навыпуск, белые кроссовки и темные очки с широкими стеклами. Когда игра закончилась, а Гарри и Клэр направились к своей машине, он завел мотороллер и укатил прочь. Чак подумал, что это странно, но вскоре выбросил это из головы. В городе были тысячи туристов, и сотни из них ездили на взятых напрокат мотороллерах. Затем ему пришло в голову, что этот человек, возможно, видел Клэр где-то в городе и затем поехал за ней и ее мужем, чтобы получше разглядеть ее. Ничего странного, все мужчины заглядывались на Клэр.

Чак больше не вспоминал об этом до того момента, пока после работы не стал отъезжать от бакалейного магазина Вули на Рузвельт-бульваре. Он покинул место парковки и, остановившись из-за скопления машин у выезда на бульвар, взглянул в зеркало заднего обзора и увидел этого мужчину на мотороллере позади второй от него машины. Он глазел на этого мужчину, Турка, как он начал про себя его именовать, пока водитель следующей за ним машины не стал нетерпеливо сигналить ему. Чак посмотрел в обе стороны и выехал на бульвар, но вместо того, чтобы свернуть налево к гавани, он повернул направо. Мотороллер свернул туда же.

Что теперь? Он ехал прочь от дома, в сторону Верхних островов. Попытаться отвязаться от этого хвоста? Если да, то где? Ки-Уэст был размером всего одну милю на четыре, и его улицы были плохо приспособлены для гонок; он мог свернуть на север на Первое шоссе, но тогда ему пришлось бы ехать, не сворачивая, до самого Майами. Кроме того, в сумке рядом с ним таяло мороженое.

Он свернул к торговому центру, бесцельно покрутился там минуту-другую и опять вернулся на Рузвельт-бульвар, на этот раз направляясь в сторону дома. Мотороллер держался на том же расстоянии за ним, шныряя между машинами в ста ярдах позади него.

Чак свернул направо на Палм-Авеню и проехал по арочному мосту мимо военно-морской базы. Палм-Авеню перешла в Итон-стрит, когда он въехал в Старый город. Он свернул налево на Элизабет-стрит, захватил одежду из прачечной и химчистки, развернулся на сто восемьдесят градусов и поехал обратно к гавани. Он остановил машину на обычном месте, поднял верх и пошел к своей яхте, нагруженный покупками и выстиранным бельем. Он прошел на борт по узенькой доске и свалил свой груз на стоявший на палубе стул, чтобы отпереть кабину. Пока он это делал, взглянул на автостоянку и заметил, что Турок тщательно избегает смотреть в его сторону. Секунду спустя этот человек завел свой мотороллер и уехал.

Когда Чак убирал на место продукты, зазвонил телефон.

— Алло?

— Привет. — Это была Клэр.

— А-а... — Чак не сразу нашелся, что сказать.

— Что, я не вовремя позвонила?

— Перезвони мне через пять минут, но не из дома.

Она несколько секунд молчала.

— Ладно, — сказала она наконец и повесила трубку.

Чак сделал себе коктейль и захватил телефонную трубку на заднюю палубу. Он сидел и потягивал выпивку, лениво наблюдая закат, когда телефон зазвонил.

— Привет, — сказал он.

— Что-то не так? — спросила она.

— Я не уверен.

— Ты не один?

— Нет, со мной никого. Ты где?

— Я в машине.

— Это хорошо.

— Мальчик, что случилось? Разве мы не встречаемся сегодня вечером?

— Боюсь, что это не слишком удачная идея.

— Он уехал в Марафон. Там есть какая-то недвижимость, на которую он хотел взглянуть.

— Возможно, он оставил тут своего представителя.

— Представителя? О чем ты говоришь?

— Когда ты с Гарри приехали поиграть сегодня в теннис, за вами, похоже, следил какой-то мужчина на мотороллере.

— Как он выглядел?

Чак описал внешность Турка.

— Твое описание мне ни о чем не говорит. В конце концов, мужчины не впервые увязываются за мной. Может, он просто любитель поглазеть на женскую грудь.

— Может быть, — сказал Чак, — но когда я сегодня уезжал с работы, он следил также и за мной, и я не думаю, что из-за того, что ему понравились мои титьки.

Она рассмеялась.

— Ты уверен, что тебе это не показалось?

— Я заметил его, когда выходил из продовольственного магазина; я ехал домой очень замысловатым путем, и он все время следовал за мной. Он только что уехал, по крайней мере, я на это надеюсь.

— И что ты об этом думаешь?

— Я думаю, более чем вероятно, что Гарри кого-нибудь нанял следить за нами.

— М-м-м, — сказала она. — Размышляю, действительно ли он сделал это.

— Ты знаешь его лучше, чем я. Мог он это сделать?

— Это маловероятно, но ты прав: сегодня, может, и не лучшее время для встречи, учитывая все обстоятельства.

— Учитывая, — словно эхо, повторил Чак. — Почему бы тебе пару деньков не оглядываться почаще, проверяя, не объявится ли этот тип снова? Я буду делать то же самое.

— Мне не хочется ждать тебя целых два дня, — вполголоса сказала она.

— Поверь мне, я чувствую то же самое, — ответил Чак. — Но мы не знаем, первый ли день он за нами следит, или же он уже некоторое время сидит у нас на хвосте.

— Мне кажется, это первый день, — сказала Клэр.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что, как ни трудно понять, что у Гарри на уме, я, пожалуй, знала бы, если бы кто-то сообщил ему, что мы с тобой трахаемся дважды в неделю. Это обеспокоило бы его.

— Может, нам повезло. Нам придется отдохнуть несколько дней, ладно?

— Что-то у меня не слишком отдыхательное настроение.

— Я весь на взводе просто оттого, что говорю с тобой, — ответил он.

— Поговорим завтра.

— Но звони мне только из машины, — сказал Чак. — Если это человек Гарри, он мог что-то сделать с твоим домашним телефоном.

— Только из машины, — сказала она. — Пока, котик, я буду скучать по тебе.

Чак хотел было ответить, но она уже отключила телефон. Он отложил аппарат в сторону, хлебнул коктейля и начал жалеть себя. Он и в самом деле был весьма возбужден и к тому же одинок.

Затем он посмотрел направо и увидел Мэг Хейли, одетую в свой крохотный купальник, которая поливала цветы в горшках в кокпите катамарана в двух шагах от него.

— Привет, — сказала она, заметив его.

— Привет тебе, — ответил он. — Хочешь выпить?

Глава 15

Чак смешал им коктейли и разжег жаровню из нержавеющей стали, висевшую за бортом на специальных кронштейнах — угли раскалились докрасна.

— Давно тебя не видела, — сказала Мэг, потягивая коктейль.

Она переоделась, сменив бикини на вылинявшие шорты, сделанные из обрезанных джинсовых брюк, и клетчатую рубашку, расстегнутую и завязанную узлом под грудью. На Ки-Уэсте это сходило за вечернее платье.

— Все работа и работа, — сказал Чак.

— Учить теннису — это работа? — фыркнула она.

— Вот так все и думают, — ответил Чак. — Если твоя работа — для кого-то спорт, то это и не работа вовсе. А на самом деле я каждый день пять или шесть часов даю уроки, на жарком солнце, стоя, и так почти каждую неделю моей жизни.

— Бедный мальчик, — сказала она. — Как же ты представляешь себе отдых?

Чак оглядел ее с головы до ног:

— Ты пока слишком мало выпила, чтобы я тебе рассказал об этом.

Она от души рассмеялась и протянула ему свой стакан.

— Пожалуй, мне лучше самой пойти работать, чтобы это узнать, — сказала она.

— Я как-то раз был на вечеринке в Палм-Бич, — сказал он, — и беседовал с известным писателем, романистом; не припомню сейчас, как его зовут. К нему подошла какая-то женщина и сказала, как ей нравятся его книги, а затем спросила, чем он зарабатывает на жизнь! Ну, вроде как его книги так весело читать, что писать их — это, конечно, не работа.

— Хорошо, хорошо, ты меня убедил, сдаюсь, — рассмеялась она. — Ты тяжким трудом зарабатываешь на жизнь, хотя и делаешь это на теннисном корте.

— Так-то лучше, — сказал он, принимая у нее пустой стакан. — Теперь ты заслужила еще один коктейль. — Он взглянул в сторону автостоянки как раз вовремя, чтобы увидеть, как Турок медленно разворачивается на своем мотороллере. Хорошо: теперь этот шпик увидел его с другой женщиной. — Значит, — сказал он Мэг, — ты пока что живешь на яхте?

— Почти год как. Сказать по правде, когда Дан предложил мне отправиться в это путешествие, я думала, что меня вряд ли хватит на две недели. Но это захватывает — если ты можешь привыкнуть жить в стеклопластиковом гробу и принимать душ сидя.

— Мне кажется, я пару раз видел, как ты принимала душ стоя, — сказал он.

Она некоторое время не могла понять, о чем он.

— О, ты имеешь в виду в кокпите. Да, я уж точно предпочла бы делать это таким вот образом, если даже...

— Если даже соберется толпа желающих посмотреть, как ты это делаешь? — спросил он. — Так ты этого добилась, ты же знаешь. Половина гавани болталась где-то поблизости, когда ты окатывала себя из шланга.

— Ну какого черта, — рассмеялась она. — Я не собираюсь позволить каким-то зевакам смутить меня.

— Ты привыкла к зевакам, как я вижу. Она покраснела:

— Таков мой удел, наверное. Если проводишь большую часть жизни в бикини...

— В полу-бикини.

— А ты против?

— Ничуть не бывало. Я рассматриваю тебя как часть вида, открывающегося с моей яхты. — Он положил бифштексы на решетку жаровни. — Ты предпочитаешь свое мясо в таком виде?

— Ты что, хамишь мне? — игриво спросила она.

— Прости, я спрашивал о твоем бифштексе.

— Средне зажаренным.

— Я тоже: так проще есть ужин. Побудь здесь, мне нужно спуститься вниз и поставить вариться рис.

Он сделал это, и когда снова поднялся на палубу, она переворачивала бифштексы.

— Они пахнут чудесно, — сказала она.

Он нагнулся и понюхал у нее за ухом.

— Ты тоже, — сказал он.

Когда он выпрямился, то увидел, что Турок сидит у воды в морском баре, лакомясь рагу из моллюсков. Он поцеловал Мэг в шею специально для Турка. Впрочем, не только для того, чтобы Турок это увидел.

— Если ты будешь продолжать этим заниматься, мы никогда не доберемся до бифштексов, — сказала она.

Он отошел в сторону, чтобы сделать себе еще коктейль.

— Я подожду до десерта.

— А что у нас на десерт?

Его так и подмывало сказать, что на десерт будет она, но он удержался.

— Мороженое, — ответил он.

— На яхте?

— На этой яхте есть морозильник, — сказал он.

— А что за мороженое?

— А это сюрприз.

— Обожаю сюрпризы, — сказала она.

— Подожди немного, — ответил он.

* * *

Он перекатился на спину и протянул руку за мороженым, затем поднес ей ко рту полную ложку.

— М-м-м, — сказала она, — с хрустящими вафлями, мое любимое.

— Я знал, что тебе понравится.

— Откуда тебе было знать?

Он пожал плечами:

— Просто мне показалось, что такой женщине, как ты, должно прийтись по вкусу с хрустящими вафлями.

Ему нравилась эта женщина. «Слава Богу, что она замужем, — подумал он. — Здесь я мог бы как следует влипнуть».

Она отбросила подушки и села в двойной койке, стукнувшись головой о потолок каюты.

— Ох, — сказала она.

— Забыла, что ты на яхте?

— Я не привыкла, что на яхте может быть так тесно.

— Ну, здесь только кают-компания, носовой отсек и эта каюта.

— Никакого места для гостей?

— Нет, если только они не соглашаются спать со мной.

— У меня почему-то такое чувство, что я не первая гостья, разделившая с тобой эту койку.

— Признаюсь, — сказал он. — До тебя здесь побывали и другие женщины.

— Нельзя сказать, что мы так уж строго следовали правилам безопасного секса, — сказала она.

Он оторвал голову от подушки.

— А ты разве не уверена, что здорова? — спросил он, слегка встревожась.

— Я-то вполне, — сказала она. — Я сомневалась насчет тебя.

Он поднял вверх руку.

— Абсолютно здоров, — сказал он. — Клянусь.

— Ты проверял кровь?

— Три месяца тому назад, — ответил он.

— И как много женщин у тебя было с тех пор?

— Только вполне безопасные, — ответил он. — О цифрах лучше не будем.

— Что, они столь скандальные?

— Скандально низкие, — ответил он.

Она прильнула к нему и провела ладонью по его животу.

— У меня тоже, — сказала она.

— Надо надеяться, — ответил он. — Это была замужняя женщина, вроде тебя.

— Я замужняя? — спросила она. — Вот еще.

У него упало сердце.

— А как же Дан?

— А что Дан?

— У него та же фамилия, что и у тебя.

— Наша мать так захотела.

— Он твой брат?

— От рождения.

— Ох, и попутал же меня...

— Что ты сказал?

— Я сказал, и попутчик тоже.

— Ах вон что. Тебя это почему-либо беспокоит, что я не замужем?

— Ну, беспокоит — это не совсем то слово, — сказал он.

«Ужасает — вот нужное слово», — подумал он.

— Я не верю в брак, — сказала она.

— Ну, это уже что-то.

— Мне кажется, что ты тоже не веришь в брак.

— Только для тех, кто женат.

— Я на это вот как смотрю, — продолжала она, — если тебе вдруг так уж станет невтерпеж выйти замуж, то все, что нужно сделать, это вдвоем исчезнуть на несколько дней, а когда ты вновь появишься, сказать своим друзьям: «Мы поженились». И все скажут: «Поздравляем». Затем, когда ваши отношения уже не могут продолжаться, вы снова исчезаете на несколько дней, и когда снова появляетесь, говорите друзьям: «Мы развелись». И все скажут: «Поздравляем».

— Думаю, это очень разумно, — сказал Чак. — Ты очень здравомыслящая женщина.

— Хочется думать, что да.

— Но то, что ты делаешь здесь, совсем не помогает мне сохранить благоразумие.

— Очень рада это слышать, — сказала она, поцеловав его в живот. — И когда я сделаю с тобой все, что хочу, ты станешь очень непрактичным.

Так оно и вышло.

Глава 16

Чак отправил Мэг обратно на ее яхту сразу после завтрака и был рад, что в тот момент Дана не было поблизости. Ему не очень-то хотелось встречаться в то утро с ее братом.

Когда он ехал на работу, новая мысль пришла ему в голову. В первый раз он начал подумывать, не завязать ли ему с Клэр Каррас. Видит Бог, ему нравилось бывать с ней в постели, но он подумал, что быть в постели с Мэг ему понравилось еще больше, и Мэг вообще ему больше нравилась. Мэг была умнее, веселее и симпатичнее, чем Клэр, и она имела то дополнительное преимущество, что у нее не было мужа, нанимавшего частных детективов.

Кстати, что касается частных детективов, то Турок исчез. Его нигде не было видно ни рядом с гаванью, ни рядом с теннисным клубом, и когда в конце дня Гарри и Клэр приехали поиграть в теннис, он не следил за ними.

С Гарри, однако, было что-то не то. Он был по-прежнему достаточно любезен, но более резок. Затем он удивил Чака.

— Ты думаешь, что навсегда избавился от нервных срывов? — спросил он Чака.

— Прошу прощения? — не понял Чак.

— Ты сорвался в Уимблдоне. Ты уже покончил с этим? Теперь у тебя все в порядке с нервами?

— Мне так кажется.

— А мне нет.

Чак посмотрел на Клэр. Она выглядела встревоженной.

— Почему ты говоришь мне это, Гарри? — осведомился теннисист.

— Я думаю, что ты прирожденный слабак, Чак. Когда тебя прижмет, ты теряешь самообладание.

— Какие у тебя есть основания это утверждать? — спросил Чак, удивляясь, какое направление принимает разговор.

— Моя собственная интуиция, — сказал Гарри. — Мне кажется, что стоит мне увидеть слабака, я понимаю, что он слабак.

Клэр смотрела себе под ноги.

— Гарри, перестань, ты начинаешь грубить.

Гарри пропустил ее реплику мимо ушей.

— Вот что я тебе скажу, — заявил он, — я дам тебе шанс доказать мне, что я ошибаюсь.

— Это очень мило с твоей стороны, Гарри, — ответил Чак.

— Я сыграю с тобой три гейма за тысячу долларов.

Чак воскликнул:

— Тысяча долларов! Это неслыханно, Гарри!

— Три гейма, — повторил Гарри. — Больше этого я играть не буду, так как твоя относительная молодость дала бы тебе слишком большое преимущество. Я подаю в двух геймах, ты подаешь в одном — это несколько уравняет наши шансы.

— Послушай, Гарри, мне не нужны твои деньги, — сказал Чак.

Виктор слышал все это, и теперь он вступил в разговор:

— В чем дело, Чак? Разве ты не можешь найти применение тысяче долларов?

Еще как могу, подумал Чак. У него в банке лежало на счету около двенадцати сотен, но ему было нужно кое-какое новое оборудование для яхты, и тысяча долларов пришлась бы очень кстати.

— Гарри, здесь я профессионал, и я моложе тебя на двадцать лет. Не думаю, что это было бы честно.

— Честность здесь совершенно ни при чем, — сказал Гарри. — Я просто хочу кое-что доказать.

— Давай, Чак, — сказал Виктор. — Загреби деньги у этого мужика.

Чак пожал плечами.

— Хорошо, — согласился он. — Я возьму твои деньги, Гарри.

Несколько минут они разминались, затем Гарри начал подавать. Чак задумал слегка сплутовать: он проиграет первый гейм, выиграет на своих подачах, затем позволит в последнем гейме Гарри почти сравнять счет, прежде чем победит его окончательно.

Проиграть первый гейм оказалось несложно, поскольку Гарри, как ему показалось, играл лучше чем обычно. Лишь во втором гейме Чак столкнулся с первой неожиданностью. Он подал сильный мяч в дальний угол корта, такой, что для шестидесятилетнего противника он должен был бы быть неотразим, но, к его изумлению, Гарри успел подбежать и сильным ударом открытой ракетки послал мяч обратно почти прямо на заднюю линию. Шести дюймов не хватило до черты; ноль-пятнадцать.

Свою следующую подачу Чак нацелил на ближний угол корта, но мяч пошел ниже, чем он рассчитывал. Гарри взял его на взлете и отправил в противоположный угол. Этот удар он до сих пор Чаку не показывал. Ноль-тридцать. Держись, сказал сам себе Чак, и сделал это. Он сравнял счет и одним сильным ударом и еще одной трудной подачей выиграл гейм. Теперь общий счет стал ничейным. Следующие подачи должен был подавать Гарри.

Внезапно Чак обнаружил, что он играет с совершенно незнакомым ему игроком. Гарри открыл гейм с чистой, неотразимой подачи, за которой последовала еще одна такая же. На своей третьей подаче Гарри удивил Чака, успев подбежать к сетке после того, как Чак отбил мяч, и ударом с лета выиграл и эту подачу. Прежде чем Чак успел понять, что случилось, он уже проигрывал со счетом сорок-ноль.

Чак отыграл одно очко, затем еще одно, и, наконец, счет стал равным. Гарри вытер лоб полотенцем, затем послал за сетку неотразимый мяч. Теперь преимущество было на стороне Гарри.

— Теперь посмотрим, из чего ты сделан, Чак, — крикнул Гарри через сетку. — Я думаю, ты снова сорвешься; не хочешь удвоить ставку?

Чак отрицательно покачал головой. Еще один проигранный мяч — и на его банковском счету ничего не останется.

— Подавай, Гарри.

Гарри выглядел четко знающим, что он собирается сделать, и Чаку было ясно, что он намерен попробовать подать еще один неотразимый мяч. Чак отступил на шаг за заднюю линию, напряг мышцы и стал ждать. Подброшенный Гарри мяч, казалось, упадет за его головой, но Гарри дотянулся до него. Над сеткой мяч прошел высоко, и Чак подумал, что он пойдет на аут. Слишком поздно он понял, что верхняя подкрутка заставит его упасть в пределах корта. Он бросился вперед, когда мяч отскочил от площадки. Верхняя подкрутка увела мяч высоко, а к этому Чак не был готов. Мяч ударил его в грудь.

— Это игра, как я понимаю, — крикнул Гарри через сетку.

У Чака пылали уши. Его разбили. Гарри загонял его, как настоящий профессионал. Ему удалось выдавить из себя улыбку, когда он пожимал Гарри руку у сетки.

— Я пойду за своей чековой книжкой, — сказал он.

Гарри обнял своего более молодого партнера за плечи:

— Чушь, я говорил не всерьез, я просто хотел доказать кое-что относительно умения выдерживать психологическое давление. Поверь мне, у меня в этом куда больше опыта, чем у тебя.

— Гарри, я настаиваю на том, чтобы заплатить тебе, — сказал Чак.

— Я не приму от тебя деньги. Если ты выпишешь чек, я не предъявлю его к оплате.

— Гарри...

— Вот что я тебе скажу. Приходи поплавать с нами в понедельник, а потом можешь угостить нас ужином, и мы будем квиты.

— Хорошо, Гарри, — сказал Чак. — Скажи мне, где ты подсмотрел эту потрясающую подачу с верхней подкруткой?

— Я сам ее придумал, — сказал Гарри, собирая свое снаряжение. — Встретимся в понедельник, часов в одиннадцать, годится?

— Прекрасно. И спасибо за урок тенниса.

Гарри громко хохотал, когда они вдвоем с Клэр уходили с корта. Она оглянулась через плечо и как-то странно посмотрела на Чака. Он не был уверен, что взгляд был одобрительным.

— Ну, парень, что же случилось? — спросил Виктор. На его усатом лице было издевательское выражение притворного сочувствия.

— Ох, Виктор, — вежливо сказал Чак, — пожалуйста, заткнись.

Глава 17

В понедельник утром Чак проснулся и понял, что ему не хочется идти заниматься подводным плаванием с Каррасами. Он перевернулся на другой бок и прильнул к Мэг.

— Мне надо вставать, — сказал он.

— Зачем? — спросонья спросила она.

— Мне нужно пойти поплавать с одними людьми.

— А мне можно пойти с тобой? Я люблю подводное плавание; у меня есть права и все такое.

— Боюсь, что не в этот раз. Мне хотелось бы отказаться, но это что-то вроде их прощальной встречи со мной.

— Кто они?

— Мои клиенты по теннису, люди, с которыми мне на самом деле больше не хочется поддерживать знакомство. Они бы тебе не понравились, поверь мне.

— Если они столь ужасны, то зачем ты с ними общался?

— По привычке, пожалуй. Когда я впервые прибыл в Ки-Уэст, они пригласили меня поужинать, были любезны со мной.

— А теперь тебе не хочется быть с ними любезным?

— Не в том дело, Мэг, я просто начал чувствовать себя неуютно рядом с ними. Можем мы больше не говорить о них?

— Тогда я устрою ужин сегодня вечером.

— Ох, тут есть еще одна вещь: я должен угостить их ужином.

— Ах вот как.

— Не надо так дуться. Я проиграл пари — этот парень победил меня в теннисном матче — и за это я должен платить за ужин. Вот и все, тут больше ничего нет.

— Как зовут этих людей?

— Каррасы.

Она толкнула его на спину и посмотрела ему в глаза:

— Они живут на Дей-стрит?

— Да, это так.

— Вот теперь картинка мне понятна.

— Какая еще картинка?

— Чак, я же видела эту бабу. Что между вами происходит?

— Ничего. Больше ничего.

— Ты трахался с ней?

— Было дело. Это была всего лишь интрижка.

— Да уж, конечно.

Она выбралась из постели и начала одеваться.

— Послушай, Мэг, это же было до тебя. Из-за тебя-то я и порвал с ней.

— Конечно.

— Я ведь тебе говорил, что у меня были до тебя другие женщины, помнишь?

— Ну, помню.

— Так по какому праву, черт возьми, ты злишься из-за женщины, подвернувшейся мне до того, как ты здесь появилась?

— Может, и нет у меня никакого права, но я все равно злюсь, — сказала она. — Желаю тебе повеселиться.

Она, не оглядываясь, вышла из каюты и покинула яхту.

Чак со вздохом вылез из койки.

* * *

— Что, поздно лег вчера? — спросила Клэр, когда он поднялся на палубу «Беглеца».

— И не спрашивай, — ответил Чак. — А где остальные?

— Сегодня мы лишь втроем, — ответила она.

— А Гарри где?

— Пошел за пивом в лавку у причала. Мы могли бы успеть, если по-быстрому.

Он взглянул на нее с изумлением.

— Шучу, шучу, — сказала она. — Впрочем, я бы рискнула, если б могла.

В этом он не сомневался.

— Это очень лестно, Клэр.

— Чертовски надеюсь, — нежным голосом сказала она. — А вот и Гарри.

Чак принял у хозяина бумажный пакет и подождал, пока тот заберется на борт.

— Куда мы сегодня, Гарри?

— Я знаю тут одно затонувшее судно, — ответил Гарри, запуская двигатели. — Несколько миль к западу отсюда, сразу за рифом.

— А там не будет толп аквалангистов? Владельцам туристских прогулочных катеров, обслуживающим их, все затонувшие суда известны.

— Об этом судне никто не знает, я сам нашел его — это каботажное судно примерно сто футов длиной. Похоже, оно пролежало там лет десять по крайней мере.

— Звучит неплохо, — сказал Чак.

Гарри вывел яхту кормой вперед от причала, малым ходом вышел из гавани и взял курс на запад, на то, что казалось открытой водой. Чак знал, однако, что в этом направлении дно изобилует мелями, и шкиперу нужно хорошо знать, что он делает, чтобы провести там такую большую яхту. Затем они оказались на глубоководье.

Они шли со скоростью тридцать узлов около получаса, когда из-под палубы снова пошел дым, как и во время их последнего плавания.

— Гарри! — закричал Чак, стараясь, чтобы его голос можно было расслышать среди шума работающих двигателей. Он провел пальцем у своего горла.

Гарри понял этот жест и вырубил двигатели.

— Неужели опять? — простонал он.

— Я посмотрю, что там, — крикнул Чак. — Включи свой вентилятор. — Он дал вентилятору поработать минут пять, затем спустился в машинное отделение. Осмотр показал, что повторилась та же неисправность, что и в прошлый раз: выхлопной шланг слетел с патрубка, выводящего выхлопные газы за борт. Два хомутика, которые он поставил в прошлый раз, оказались на месте, но они ослабли. Чак снова подсоединил шланг, затянул хомутики и для надежности обмотал их свободные концы страховочной проволокой. Вся операция заняла не более десяти минут. Выходя из машинного отделения, он снова заметил воздушный компрессор Гарри, привинченный к палубе рядом с двигателем, выхлопной тракт которого он только что ремонтировал. Странное место для компрессора, подумал он. Казалось бы, он куда нужнее на верхней палубе, где было бы намного удобнее заряжать баллоны аквалангов.