ГЛАВА 29

Майкл сидел за рабочим столом и смотрел на своего директора. Элиот Розен был высок, сухощав и плохо выбрит. В данный момент он что-то выискивал в собственном носу.

— Элиот, — обратился к нему Майкл, — давайте договоримся, что когда сюда придут Боб или Сюзан Харт, вы оставите нос в покое.

— Прошу прощения, — покраснев, сказал юноша. Он вообще имел привычку смущаться.

— Я показывал им вашу работу, и она произвела на них несомненное впечатление, но, тем не менее, они хотят с вами лично познакомиться. Мы многого ждем от этой встречи.

— Я знаю, — сказал Розен.

— Помните, вам предстоит разговор не только с актером, но также с его женой, и мне бы очень не хотелось, чтобы вы слишком увлеклись мистером Хартом. Посвящайте Сюзан во все детали, и если сумеете ее обаять, это нам совсем не повредит.

— Обещаю сделать все в лучшем виде.

— Если возникнут какие-либо сложности, следите за тем, куда я начну клонить, поняли?

— Послушайте, у меня тоже может быть свое мнение.

— В данном случае, не может. Если у вас возникнет мысль, противоречащая позиции Харта, посоветуйтесь сначала со мной, и к тому же приватно. При условии, что я разделю вашу точку зрения, мы двинемся дальше, хорошо?

Розен кивнул в знак согласия.

— Элиот, — миролюбиво продолжил продюсер, — вы находитесь в начале большой карьеры. Поэтому постарайтесь не поссориться с супер известным актером и его влиятельной женой. Если они захотят чего-то, что пагубно отразится на фильме, не волнуйтесь, я защищу фильм. А когда мы дойдем до того места, где поют, замолчите. И только одобрительно кивайте головой.

— У меня с этой сценой и так полно проблем, — произнес Розен.

— Элиот, мы уже обсуждали эту сцену. Она останется, и давайте больше не будем к этому возвращаться.

— Хорошо, хорошо, вы — босс.

— Не делайте на этом акцента. Каждый имеет своего босса, за исключением, разве что, Лео Голдмэна, который, по сути, бог. Лео предоставляет мне свободу действий, и я не желаю, чтобы кто-либо это нарушал, особенно, директор-новичок.

— Хорошо, хорошо.

— Не беспокойтесь, этот фильм даст вам отличный старт. Он улыбнулся. После того, как Тихоокеанские дни выйдут на экраны, у меня уже не будет финансовых возможностей удовлетворить ваши будущие запросы.

Розен рассмеялся. — Это мне нравится.

Тут в дверь постучали, и Марго впустила в кабинет Роберта и Сюзан Харт.

Майкл первым делом направился к Сюзан, театрально обняв и поцеловав ее, затем тепло пожал руку Бобу.

— Как же я рад видеть вас обоих, — сказал он, — я дождаться не мог услышать вашу реакцию на сценарий. И, кроме того, позвольте представить вам Элиота Розена.

Юноша пожал им руки. — Ваша игра всегда доставляла мне колоссальное удовольствие, — обратился он к Харту. — Я был потрясен, узнав, что мы вместе будем делать эту картину.

— Харт с благодарностью воспринял хвалу, и все заняли места перед огромным камином.

— Я помню эту декорацию, — заметил Харт. Мне нравилось то кино, и я любил Рэндольфа. Я всегда мечтал сыграть эту роль.

Майкл улыбнулся. — Это неплохая мысль. Когда закончим Тихоокеанские дни, можно об этом подумать. Он подался чуть-чуть вперед. — А теперь скажите, что вы думаете по поводу сценария.

— Мне он ужасно понравился, — сказал Харт.

— Но там есть проблемы, — остудила его пыл Сюзан.

Майкл взял с кофейного столика экземпляр сценария. — Я жажду услышать о каждой из них, причем с самого начала.

Не пользуясь никакими заметками, Сюзан Харт пролистала сценарий, сцену за сценой, внося по ходу дела большие и малые критические замечания. Майкл обратил внимание, что все они были нацелены на увеличение размеров роли мужа и уточнение его диалогов. Он немедленно согласился с Сюзан по большей части ее замечаний и пообещал проконсультироваться с Марком Адаром по поводу остальных.

— Ну, и, наконец, — сказала она, — сцену с пением следует убрать.

— Майкл выдержал паузу, затем обернулся к ее мужу. — Боб, а как вы сами относитесь к этой сцене?

— Я могу сыграть ее, — спокойно произнес Харт.

— Но он не будет, — жестко добавила Сюзан. — последние двадцать пять лет своей жизни Боб посвятил созданию собственного образа, который оказался буквально золотым. И я не позволю ему сделать что-то, что способно разрушить этот образ в глазах его зрителей. Нам проще отказаться от фильма вообще.

— Сюзан, позвольте поделиться с вами своими мыслями по этому поводу, — обратился к ней Майкл, направив всю свою психологическую энергию на Боба Харта. — Боб находится в поворотной точке своей карьеры, он оставил след в полицейских фильмах, вестернах и триллерах, и продолжать в таком же духе — значит, по сути дела повторяться. Если он сделает это, то даже его фанаты и критики, которые любили его, станут постепенно остывать. И еще одно. Прошло немало времени с тех пор, как сценарий писался исключительно под великий талант Боба.

— Это — истинная правда, — сказал Харт. При этом жена косо посмотрела на него.

— Боб обладает ресурсами, о которых публика даже не подозревает. И этот фильм проявит их, могу вас всех заверить. — Здесь мы имеем дело с человеком пенсионного возраста, но обладающего всеми настоящими мужскими качествами. Он умеет доказать свою человечность в сцене с конюхом, который дурно обращается с лошадьми. И он показывает необычайную чувствительность в сценах с детьми-пациентами. Наконец, он не в силах выразить свои чувства к женщине, которая слишком молода для него. Однако, в одной необычайно сильной сцене завоевывает ее сердце. А теперь скажите, что во всем этом плохого?

Сюзан Харт не заставила себя ждать. — Несомненно, по поводу сцен с конюхом и детьми вы полностью правы, и также несомненно, что он завоюет сердце девушки, но причем здесь пение?

— Да, потому, Сью, что он — неизлечимый романтик, а это неизлечимо романтическое кино. В нем таится громадная сила, и все это создаст мощный разряд в кинопрокате. И что плохого в пении?

Сюзан вскочила с места и хотела ответить, но тут случилось неожиданное, — ее прервал собственный муж.

— А ведь мне доводилось петь и прежде, — сказал Боб.

— Сюзан повернулась и уставилась на него. — Что?

— Дорогая, это было еще задолго до нашей встречи с тобой. Меня готовили для музыкальной карьеры. В те времена я искренне считал, что буду участвовать в мюзиклах.

— Ты никогда об этом не говорил, — удивилась Сюзан.

— Не было причины. До того, как я поступил в Студию Актеров, я, главным образом, концентрировался на том, чтобы получить роль в мюзикле. А потом я попал на глаза Ли Страсбергу, тот разглядел во мне драматический талант и сменил мою ориентацию.

— За что мы все должны быть благодарны ему, — добавил Майкл. —Да, Сюзан, позвольте спросить, вы слушали музыку из нашего фильма?

— Нет, и в этом нет никакой необходимости, — ответила она.

— А я бы хотел, чтобы вы прослушали ее прямо сейчас. Майкл снял трубку. — Марго, пожалуйста, пригласите сюда Антона с Херманном.

Антон Грубер и Херманн Хеч вошли в комнату, и все приготовились слушать.

Антон исполнил вступление, и Херманн запел. Время от времени Майкл следил за реакцией Сюзан, но ее лицо было непроницаемой маской. Когда Херманн закончил партию, все зааплодировали, и музыканты удалились.

Майкл повернулся к Бобу и Сюзан. — Ну?

— Я могу это исполнить, — ответил Харт. — Это в пределах моих музыкальных возможностей. Мне нужно только распеться, чтобы придти в форму.

— Сюзан?

— Я признаю, это было прекрасно, — сказала она, — только не пойму, почему он пел на немецком языке?

— Вот, что я вам скажу, Сюзан, давайте снимем это, а потом будем решать. Обещаю, что не собираюсь выставлять Боба посмешищем. Если вам не понравится, мы предпримем альтернативные съемки.

Она обернулась к мужу. — Тебя это, в самом деле, устраивает?

Харт пожал плечами. — Давай поглядим, как все пойдет.

— Ладно, — сказала Сюзан, — мы посмотрим, как получится, а потом решим. Но никто, подчеркиваю, никто посторонний не должен видеть эту сцену, пока мы не дадим свое «добро».

— Меня это вполне устраивает, — заметил Майкл. — Элиот?

— Меня тоже, — сказал Розен. Это было первое, что он произнес за весь вечер.

— Я вернусь к вам со сценарием после того, как переговорю с Марком. Совещание объявляю закрытым.

Когда Хартсы ушли, Элиот заговорил снова. — Вы и в самом деле думаете, что она оставит нам эту сцену? Мне кажется, она — тот еще крепкий орешек.

— Доверьтесь мне, — сказал Майкл. — По крайней мере, эта сцена заняла все ее внимание, и она не стала интересоваться лично вами.

— В таком случае, эта сцена начинает мне нравится, — отозвался Розен.

ГЛАВА 30

Майкл стоял в центре огромного офиса Лео Голдмэна и купался в лучах славы. Не менее сотни самых влиятельных лиц в киноиндустрии — продюсеров, руководителей студий, актеров, директоров и журналистов — заполнило приемную. Они только что закончили просмотр Городских вечеров, и в воздухе еще витал звук оваций.

К этому времени у Майкла была уже приличная борода, и в толпе он чувствовал себя в безопасности, хотя после просмотра не менее десяти минут приглядывался к каждому лицу. К счастью, никто из гостей не был тем человеком в Мерседесе, — свидетелем убийства Мориарти, и здесь не оказалось женщины, которая тоже могла его запомнить.

Он выслушивал поздравления одного из самых известных директоров, когда секретарь Лео взяла его под руку.

— В чем дело? — спросил ее Майкл, стараясь говорить, как можно спокойнее.

— С вами желает говорить по телефону охранник с главной проходной. Очевидно, кто-то заявил, что знает вас и просит пропустить его в студию.

Майкл извинился за прерванный разговор и пошел в офис, где был телефон.

— Мистер Винсент, с вами говорит Джим с главной проходной. Здесь находится человек по имени Пэриш, который уверяет, что он директор вашей картины и просит пропустить его в зал.

— Чак Пэриш? — спросил Майкл. Вот так неприятность.

— Да, это он.

Майкл задумался на секунду. — Джим, объясните ему, как попасть ко мне в офис. Я приму его там.

— Да, сэр.

Майкл положил трубку и вышел из здания. Он быстро добрался до своего офиса, и пришел практически одновременно с Чаком. Тот как раз выходил из своей спортивной машины. Но, видимо, неудачно, так как зацепился за что-то и упал лицом на асфальт. Его портфель отлетел на несколько шагов в сторону.

Майкл поднял портфель и помог юноше подняться на ноги.

— Чак, осторожнее! Выглядел Пэриш далеко не лучшим образом.

— Черт бы побрал эту машину. Не могу к ней привыкнуть, тем более что я одолжил ее у друга.

— Пойдем внутрь. Майкл отворил ключом дверь, включил свет и повел Чака к себе в офис. — Ну, и шишку ты набил себе на лбу. Дай-ка я тебе помогу. Он раскрыл дверцу бара, смочил платок водкой, вернулся к Чаку и приложил платок к его лбу, а затем промыл ссадину. Запах водки смешался с запахом того, что незадолго до этого пил Чак.

— Тебе не кажется, что лучше, если ты плеснешь мне этой жидкости в стакан? — попросил он.

— Конечно. Майкл заполнил стакан льдом и сверху долил водки. — Тоник?

— Достаточно и льда.

— Майкл подал ему стакан и пригласил присесть на один из диванов. — А я и не знал, что ты в Лос Анжелесе. Почему не позвонил раньше?

— Я здесь уже пару недель, сделав большой глоток, сказал Чак. — Вот узнал, что сегодня здесь крутят мой фильм.

— Ты несколько опоздал. Все закончилось час назад. Если бы я только знал, что ты в городе! Непременно бы тебя пригласил.

— Не повезло, как всегда. Ну, а им, понравилось?

— Реакция была смешанная, — солгал Майкл.

— Смешанная? Стало быть, тут не на что рассчитывать?

— Пока об этом рано говорить.

— Как поживает красотка Ванесса? — желчно поинтересовался Чак.

— Полагаю, что у нее все нормально, — ответил Майкл, стремясь быстрей свернуть тему. — А как у тебя? Над чем сейчас работаешь?

— А я написал еще один сценарий, — сказал Чак, уставившись в остывший камин.

— Хорошо. Хотелось бы ознакомиться с ним.

Чак раскрыл портфель и протянул Майклу свернутую в рулон рукопись.

Майкл взглянул на титул. «В лабиринтах прямоты» . Неплохое заглавие. О чем это?

Я предпочел бы, чтобы ты ознакомился со сценарием без моих комментариев.

— Хорошо. Постараюсь сделать это в уикенд.

— Нет, я не могу ждать так долго.

— Прошу прощения?

— Я хочу продать тебе эту рукопись прямо сейчас.

— Но ведь я еще не читал.

— Поверь, это лучше, чем мой предыдущий сценарий, — сказал Чак. — Ты должен мне поверить на слово.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть, но не могу купить, не глядя.

— Отчего же? Разве у тебя тут нет на это полномочий? Никогда не поверю, что ты можешь остаться равнодушным, когда речь идет о сделке.

— Чак, у меня есть полномочия, но не думаешь ли ты, что это несколько нечестно просить меня купить кота в мешке?

— Майкл, мне нужны деньги.

Майкл был удивлен. — Чак, последний раз, когда мы виделись, у тебя было три четверти миллиона наличными. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что тебе нужны деньги?

— Мне они просто нужны.

— Зачем?

— Есть кое-какие люди, которые давят на меня.

— Что еще за люди?

— Очень настырные люди.

— Что произошло с твоими деньгами, Чак?

— Ну, во-первых, я сделал несколько неудачных капиталовложений. И, кроме того, мне досталась очень дорогостоящая леди. И мы с ней оба приобрели довольно скверную привычку.

— Кокаин?

Чак кивнул. — Господи, никогда бы не поверил, что денежки могут так быстро испариться.

— А я то надеялся, что после такого ужасного примера с Кэрол Джеральди, ты будешь держаться подальше от наркоты.

— Послушай, сейчас уже поздно толковать об этом. На будущей неделе я собираюсь в реабилитационный центр, — нашел одно местечко на побережье. Мне сейчас надо оплатить некоторые долги и немного продержаться, покуда я не начну восстановительный курс, понимаешь?

Майкл быстро пробежал взглядом по страницам сценария. Он понимал, что невозможно немедленно оценить вещь, но, по крайней мере, выстроена она была неплохо. К тому же, Чак Пэриш был очень талантливый писатель.

— Ну, и сколько ты хочешь за него?

— Боже, понятия не имею. Я только знаю, что должен пятьдесят штук, а тем двоим, кажется, задолжал не менее тридцати или около того.

— Господи, подумал про себя Майкл. Он, и в самом деле, по уши в дерьме.

— Как насчет четверти миллиона?

— Чак…

— Я знаю, знаю, что ты еще не читал. Поверь, Майкл, это моя самая лучшая работа. Она потрясна.

— И когда тебе понадобятся деньги?

— Теперь же.

— Сейчас? Чак, сейчас девять вечера. Я не могу обналичить чек в такой час.

— Тогда завтра, прямо с утра?

— Я не могу заплатить четверть миллиона за то, чего в глаза не видел.

— Хорошо. Сколько можешь?

— Ты и вправду должен этим людям восемьдесят штук?

— Как минимум.

— Ладно, Чак. Я дам тебе сто тысяч за то, что не видел в глаза.

— По рукам, — без колебаний сказал Чак.

Майкл подошел к письменному столу и вынул из ящика стандартные бланки на заключение контрактов, затем вернулся к дивану. Он положил бланк контракта на стол и дал Чаку ручку. Подпиши вот здесь, — сказал он, показав пальцем.

— Это же пустой бланк.

— Я заполню его позже.

— Когда я получу деньги?

— Первым делом завтра с утра я подготовлю чек.

— Мне нужны наличные, а не чек.

— Хорошо, давай встретимся возле банка студии на углу Вилшир и Биверли Глен, скажем, в одиннадцать. Нет, лучше в двенадцать.

— В полдень? Ты обещаешь?

— Конечно.

Чак подписал контракт.

Майкл положил контракт обратно в ящик стола. — Чак, рад бы поболтать с тобой подольше, но мне нужно еще успеть в одно место.

Чак поднялся. — И я хочу быть директором фильма, — сказал он.

— Я сам бы хотел, чтобы ты был директором, но сразу сделать это не могу.

— А где мой экземпляр контракта?

— Я подготовлю его и принесу твой экземпляр прямо в банк. А сейчас, Чак, прошу прощения.

Они пожали друг другу руки, и Майкл пошел к своему автомобилю. — До завтра.

— До завтра.

Черт возьми, подумал Майкл. Но надо убедиться, что я не проиграл. Он махнул Чаку рукой и вернулся обратно в офис Лео, чтобы попрощаться с гостями, потом отправился назад к себе в офис, разыскал тетрадь для записей и ручку, включил торшер и устроился на диване. А теперь, давай поглядим, стоит ли овчинка выделки, подумал он, открывая первую страницу сценария. В противном случае, Чаку долго придется ждать возле банка.

Два часа спустя, Майкл отложил рукопись в сторону и перелистал свои заметки. Чак оказался прав. Конечно, нужно было кое-что сделать, чтобы довести сценарий до ума, но вещь и в самом деле оказалась потрясающей. Следующей картиной, которую он снимет, будет «В лабиринтах прямоты». Сразу же после Тихоокеанских дней.

В отличном настроении он поехал домой.

ГЛАВА 31

На следующее утро Майкл приехал в свой офис и занялся составлением контракта для Чака. К тому времени, когда пришла Марго, у него уже был готов подписанный экземпляр, и он попросил ее заполнить требующиеся бланки, а потом набрал номер Лео Голдмэна.

— Ну, как тебе понравилась демонстрация фильма, а? — спросил Лео.

— По мне, все прошло хорошо.

— Хорошо? Все прошло потрясающе, парень! Я чую запах Академических наград.

— Рад это слышать.

— Как продвигаются Тихоокеанские дни?

— Необыкновенно хорошо. Очень скоро у нас будет готов сценарий.

— Говоря о готовности, ты имеешь в виду, что его одобрит Сюзан Харт?

— Да.

— Ну, если так, то хорошо. С ней непросто иметь дело, но ты молодчина — проделал большую работу. Позволь дать тебе полезные сведения о Хартах. Роберт прошел программу антиалкогольной реабилитации и пока держится, но как только перед ним возникает роль, которой он боится, его вновь тянет к бутылке. Его особая слабость — хорошие французские вина. Сюзан заставила его продать все запасы из погребов на аукционе, и одна эта распродажа принесла около миллиона. У него была крупнейшая в Соединенных Штатах винная коллекция красного Бордо урожая 1961 года. Лично я приобрел кое-что еще до аукциона, но когда супруги бывают у меня, я не могу выставлять вино на стол. Актер совершенно не в силах устоять перед бутылкой Мутон Ротшильд.

— Он показался довольно уверенным в себе во время нашей первой читки сценария. Он хорошо держался и ничем не уступал жене.

— Имей в виду, он — актер, причем хороший. Сюзан — не монстр, она всего лишь хочет избежать любой ситуации, которая может притянуть ее мужа к рюмке. Она прикладывает для этого много усилий. Когда начнешь съемки, держи Боба подальше от вина.

— Буду иметь это в виду. Непременно, подумал Майкл про себя.

— Какие планы на будущее? Что собираешься делать по завершении этой картины?

— Лео, я как раз и звоню по этому поводу. Я приобрел киносценарий — фактически, только вчера.

— О чем он?

— Он называется «В лабиринтах прямоты», и речь идет о еженедельной дружеской игре в покер, где каждый из троих игроков замышляет обчистить остальных.

— И кто автор?

— Чак Пэриш, тот самый, что написал сценарий фильма Городские вечера.

— Звучит неплохо. И сколько ты заплатил?

— Двести тысяч, хотя он потянул бы на не меньше полумиллиона.

— Здорово!

— Лео, одно лишь беспокоит меня. У Чака неотложные долги, поэтому он попросил меня выдать ему деньги наличными. Я договорился встретиться с ним сегодня в нашем банке и передать ему чек, который он сможет тут же и обналичить.

— У тебя имеется подписанный контракт?

— Да.

— И сценарий в надежном месте?

— Да.

— Я позвоню в бухгалтерию, чтобы они подготовили чек. И позвоню в банк, чтобы выдали деньги наличными.

— Нельзя ли попросить их выделить для этой операции приватное помещение?

— Ладно, сделаю. Послушай, парень, хочешь, чтобы я ознакомился с рукописью прежде, чем это сделаешь ты?

— С удовольствием дам прочитать, но там надо кое-что подправить, так что советую немного подождать.

— Я полагаюсь на тебя. Чек будет готов в течение часа.

В 11:30 утра Майкл появился в банке с двумя портфелями: своим собственным и еще одним дешевым пластиковым. Он вызвал управляющего отделением банка и представился ему.

Хорошо, что вы заранее позвонили, — сказал тот. — Нам нужно некоторое время, чтобы собрать такую сумму наличными. Майкл передал ему оба портфеля. — Попросите ваших служащих положить по сто тысяч в каждый из них. Я дожидаюсь мистера Пэриша и передам вам чек на его имя, как только он появится.

— Хорошо, что вы принесли два портфеля, — заметил управляющий, принимая их. — У нас не так много наличности в сто долларовых купюрах, все больше по двадцать и пятьдесят баксов. Он предложил Майклу пройти в конференц-зал и ушел с двумя портфелями. Вернулся он через пять минут.

— Имейте в виду, перед тем, как передать вам деньги, я должен получить от вас чек.

— Конечно же, — ответил Майкл. — И почему бы вам не держать деньги при себе, покуда я сам не получу подпись Чака Пэриша под чеком?

— Буду рад. Управляющий удалился с обоими портфелями.

Без пяти двенадцать в банке появился Чак. Его провели в конференц-зал.

— Ты принес деньги? — вместо приветствия спросил он.

Из внутреннего кармана пиджака Майкл выудил конверт. — Вот твой чек, тебе надо лишь расписаться на нем. Он вытащил чек из конверта, положил его лицевой стороной вниз на стол и дал Чаку ручку. — Поставь свою подпись здесь.

Чак поспешно подписал чек. У него тряслись руки, и выглядел он гораздо хуже, чем накануне.

— Я сейчас вернусь, — сказал Майкл. Он вышел из комнаты и пошел с чеком в офис управляющего. — Получите чек, он подписан.

Менеджер тщательно все проверил. — Вы можете гарантировать, что это именно он, а никто иной.

— Даю гарантию.

Менеджер вручил ему оба портфеля.

Майкл вернулся в конференц-зал. Войдя, он поставил свой портфель на пол возле стола, а пластиковый портфель поставил на стол. — Будь любезен, пересчитай!

Чак раскрыл замок, торопливо перебрал рукой пачки денег, потом закрыл портфель. — Думаю, здесь все в порядке. Я тебе верю.

— Да, вот еще. Из кармана пиджака Майкл вытащил ворох бумаг. — Тут копия контракта с моей подписью. Он отдал Чаку бумаги, и тот машинально сунул их в свой карман. Майкл достал еще одну бумагу и положил ее на стол. Нужно, чтобы ты подписал квитанцию, что получил все сполна.

Чак подмахнул бумагу, не глядя. Потом он поднялся с места. Спасибо, мне надо идти.

— Чак, перед тем, как уйдешь, я хочу, чтобы ты все усвоил.

— Что именно?

— В контракте и квитанции проставлена сумма в двести тысяч долларов.

— Что?

— Я поставил эту цифру в соответствии с моими соображениями, и я передал, а ты получил от меня двести тысяч наличными.

— Не понимаю.

— Не волнуйся. Это поднимет твою цену в Голливуде. При случае, ты всегда можешь предъявить агентам этот контракт, в котором указана сумма в двести тысяч. Это будет в твоих собственных интересах. Если кто-то спросит, говори, что получил двести тысяч.

— Майкл, ты что, обкрадываешь меня?

— Чак, если ты когда-либо еще раз скажешь эти слова мне или кому другому, знай, это будет нашей с тобой последней сделкой. А сейчас, если тебя что-то не устраивает, верни свой портфель, я же верну тебе рукопись и контракт, и мы будем квиты. Он ждал ответа.

— Майкл, меня все устраивает, — сказал Чак. — И, правда, кто еще даст мне сто тысяч за непрочитанный сценарий?

Вот именно, Чак, — сказал Майкл. И улыбнулся. Главное, запомни. Мы с тобой завязаны друг с другом не на один день. Мы вместе уже заработали какие-то деньги. В дальнейшем их будет еще больше.

Чак пожал ему руку и ушел. Майкл подождал еще минут пять и, попрощавшись с банкиром, тоже ушел.

Сев в Порше, он отправился в свой личный банк — Кенсингтон Траст. Его принял у себя в офисе Дерик Винфилд.

— Хотел бы положить деньги на счет.

— Конечно, — ответил Винфилд. Мне надо только пропустить их через счетчик и подбить итог. Он вышел и вернулся несколько минут спустя, отдав Майклу пустой портфель и приходный ордер. — Чем еще могу служить?

— Я хотел бы узнать, сколько у меня всего на счету?

— Нет проблем. Винфилд вынул из кармана ключ и вставил его в терминал своего компьютера. Он набрал несколько ключевых слов, посмотрел на экран, потом добавил еще несколько строк. Из принтера выполз лист бумаги, который Винфилд дал Майклу. Проценты, заработанные за неделю, будут готовы к завтрашнему дню. В этот баланс они еще не вошли.

Майкл взглянул на лист бумаги и улыбнулся. — Спасибо, — произнес он. — Я чрезвычайно признателен.

Что ж, очень рад, ответил банкир. А сегодняшний вклад начнет работать с завтрашнего дня.

Майкл покинул офис Винфилда, насвистывая какую-то веселую мелодию. Дела шли настолько хорошо, что трудно было вообразить.

ГЛАВА 32

Агент Томас Карсон из лос анжелеского отделения ФБР склонился над своей конторкой и надел наушники. Вдоль четырехметровой конторки стояли несколько записывающих устройств, включающихся время от времени.

— Это его второе по счету посещение банка, — сказал техник, медленно усилив звук, чтобы Карсон мог лучше слышать.

— А что случилось в первый раз? — спросил Томас. — Напомни мне.

— Он положил на свой счет значительную сумму денег, но для полноты картины вы должны все проверить еще раз. Счет в тот день был открыт на имя Каллабрезе, и сейчас это имя подтверждено.

— Спасибо, Кен, — сказал Карсон, — я погляжу досье мистера Каллабрезе. Он вернулся к файлам, нашел нужное имя и проверил дату. Затем он направился в другой кабинет и из другого файла достал копию банковской операции. Он сел и внимательно ознакомился с документом банка Кенсингтон Траст. Через несколько минут Карсон должен был быть на еженедельном собрании у шефа бюро. Полученный материал давал пищу для размышлений. Он был не первым, кто собирал досье по этому делу. Раньше него им заинтересовался детектив лос анжелеской полиции по имени Ривера. Томас набрал его номер.

— Это Том Карсон из ФБР.

— Привет.

«Привет» прозвучал не слишком-то дружелюбно. Непонятно, за что эти копы так ненавидят федеральные службы? Этого он, Том, не мог понять. — По своим каналам я только что наткнулся на имя Винсента Каллабрезе и выяснил, что вы тоже интересовались им. Что вы инкриминируете ему?

— Отпечатки его пальцев были обнаружены в автомобиле, на котором было совершено преступление. Мафиозная «шестерка» по имени Ипполито украл машину и совершил на ней наезд на гражданина. Явно заказное убийство. А пальцы Каллабрезе остались на приборной доске.

— И какие вы сделали выводы?

— Я сделал вывод, что он был в машине. Свидетель заявил, что в ней был второй человек.

— И куда это все привело?

— Никуда, — ответил коп. — В нашей базе данных на него ничего нет, никаких бумаг, ничего. Все, что я мог сделать, это поставить флажок на его дело и терпеливо дожидаться, когда он проколется и будет арестован. Рано или поздно это произойдет. Я в это твердо верю.

— Хорошо, детектив Ривера, — попытался закруглить разговор Карсон, — спасибо за помощь.

— Подождите минутку, — сказал Ривера. — Я поделился с вами своей информацией. Могу я рассчитывать, что вы поделитесь своей?

— О, наш улов намного скромнее. Даже нечего сказать.

Ривьера чертыхнулся и повесил трубку.

Карсон остановился возле своего рабочего места проверить сообщения, затем взял папку и направился по коридору в дальний конец, где располагалась приемная шефа. В кабинете присутствовали еще двое начальников — отдела кадров и отдела расследований. Карсон был руководителем разведслужбы. Он молча выслушал доклад кадровика, проявил интерес к докладу по расследованиям, затем наступил его черед.

— Том, что у вас для меня нового? — спросил шеф.

— Шеф, вы просили, чтобы с мая мы начали прослушивать офисы банка Кенсингтон Траст.