— Я и боюсь. А змей-то был страшненький.

— Не выдумывай, — возмущенно отозвалась она. — Прекрасная была бабочка.

— Так то была бабочка?

— Не смейся. Я сделала ее сама. Если бы ты действительно любил меня, слазил бы за ней.

— Тот змей зацепился за верхушку дуба всего в дюйме от голого провода. Гораздо благоразумнее было никуда не лазить и дать бедняге умереть естественной смертью.

— Так если ты боишься высоты, что ты делаешь наверху сейчас?

— Дональд же объяснил тебе: чиню крышу.

— Почему ты не позвал кровельщика?

— Зачем звать кровельщика, когда и сам могу все сделать?

— Затем, что тебе не пришлось бы лезть на крышу, — резонно ответила она.

— Трейси, так ли уж необходимо обсуждать это сейчас? У меня начинает кружиться голова, когда я смотрю на тебя вниз.

У нее тоже начала кружиться голова от его вида. Чем дольше он находился поблизости, тем чаще билось ее сердце. Ее дремавшее почти три года половое влечение настойчиво требовало выхода.

Когда по возвращении с работы она застала его красящим ее спальню, удивление переросло в изумление. От изумления у нее возникло теплое, довольное ощущение в животе.

— Что это ты надумал? — спросила она, поморщившись при виде всех тех слоев краски, которые покрывали Дональда с головы до пят. У него была своя собственная крошечная кисть, которой он радостно наносил кляксы на еще не тронутую Дугом стену.

— Красиво, мамуль?

— Очень. Не забывай красить только там, где укажет тебе папуля.

— Кей, — проронил он, проводя широкую дугу на стене и брызгая краской во все стороны. К счастью. Дуг догадался прикрыть все тряпками.

— Дуг, я задала тебе вопрос. Зачем ты это делаешь?

— Ты как-то упомянула, что терпеть не можешь цвета этих стен.

— А тебе не приходило в голову, что я могу ненавидеть и кремовые стены?

Он покачал головой, и Трейси сделала вид, что не заметила очаровательных маленьких крапинок краски на кончиках его темно-каштановых ресниц. Казалось, его сапфировые глаза были увенчаны нимбом алмазных искорок.

— Кремовый цвет подходит подо все, — благодушно объявил он, светясь улыбкой наверху стремянки.

Она хихикнула:

— Даже под твои ресницы. Он нахмурился:

— Как смешно! Ты сможешь выбрать новые шторы и все остальное любого цвета, какого пожелаешь.

— Я не могу себе позволить новые шторы.

— Я могу. Вчера я получил свой первый чек.

— Я от тебя ничего не приму, Дуг.

— Уже принимаешь.

— Я имею в виду, никаких вещей. Я бы не позволила тебе делать все это, если бы знала заранее о твоих намерениях. Ты постоянно застаешь меня врасплох. В следующий раз ты, чего доброго, возьмешься превратить подвал в комнату развлечений — теперь, когда ты заменил там все трубы.

Она увидела, как у него загорелись глаза.

— Нет. Забудь об этом. Мне не нужна комната развлечений в подвале! — предупредила Трейси.

— Но Дональду не повредит настоящая комната для игр, и мы могли бы поставить там бильярд и кое-что еще.

— Ты же не играешь в бильярд, — возразила она, забыв упомянуть, что он недолго останется здесь. В последние дни она не заговаривала о его неминуемом переезде, но говорила себе, что это всего лишь вопрос времени. Она должна избавиться от него прежде, чем совсем потеряет голову и нападет на него однажды ночью в его собственной постели. Этот мужлан, похоже, не имел ни малейшего понятия о том, что он с ней делал. Если же он все понимал, почему не пользовался благоприятной возможностью? Он походил на рассеянного и потому опасного туриста, оставляющего повсюду после себя непотушенные сигареты и не подозревающего, какой пожар он может вызвать.

— Мы можем научиться. Вот будет забавно. И Дональду может понравиться.

— Дональд не сможет дотянуться и до края бильярдного стола, — вздохнула она. — Если тебе необходимо что-то делать, держись малярного дела.

Он усмехнулся:

— Я-то думал, ты поддержишь меня.

В дополнение ко всем видам ремонта, который он производил в доме, не говоря уже о стрижке газона и подрезке кустов и деревьев в заросшем саду, Дуг следил за тем, чтобы к приходу Трейси домой обед был готов, а пахнущий цветочным мылом и детской присыпкой сынишка встречал ее веселым щебетаньем. Даже когда она приходила домой крайне раздраженная вспышками гнева Морти или очередными придирками одного из ее преподавателей в колледже, Дуга никогда не подводил юмор. Он предлагал ей ванну с пенным шампунем… но ни разу не попытался принять ее вместе с ней. Она уже начала думать, что у него внезапно появилось непреодолимое желание стать мастером на все руки и привести в порядок их — ее — дом.

До крайности расстроенная его очевидной холодностью, как и возвращением ее собственной взрывной страсти, Трейси решила наконец прибегнуть к крайним мерам. Она не собиралась жить с мужчиной, который довольствовался тем, что заделывал протечки и красил стены их жилища. Если он намеревался остаться здесь, — а это его намерение было очевидным, — тогда они должны поработать вместе над личной стороной их отношений. Важно было обговорить все. То, что он делал, было свидетельством его зрелости и сострадания. Но она хотела большего. Она жаждала, чтобы его улыбки стали интимнее тех, что он дарил половине других женщин, живущих в городе. Она жаждала, чтобы он прикасался к ней так, как раньше, каждым дюймом своего горячего и требовательного тела.

Ей не нужен был друг!

В субботу, когда Дуг отправился с Дональдом в парк, она пошла в магазин модной дамской одежды и купила самое сексапильное вечернее платье, какое смогла найти. Хотя оно состояло всего лишь из пары шелковых шарфиков, платьице стоило больше ее недельного заработка. Но Трейси посчитала, что, если добьется своего, платье оправдает каждый вложенный в него цент. Она намеревалась провести по крайней мере одну восхитительную и захватывающую ночь в объятиях своего мужа — черт! — своего бывшего мужа, чего бы это ей ни стоило. Может быть, тогда они смогут наладить свою жизнь, будь то по отдельности или вместе. Она убедила себя в том, будто бы только это странное пребывание в сексуальном забвении удерживало их вместе как некая невидимая нить. Она не была еще готова признать, что изменения, произошедшие в поведении Дуга, добавляли крепости этой нити.

Она рано накормила Дональда обедом, искупала его и уложила в постель уже к семи часам, затем приготовила любимые блюда Дуга: запеченную ветчину, сладкий картофель с алтеем, свежие зеленые бобы и яблочный пирог. Накрывая на стол, она расставила их лучший фарфоровый сервиз, разложила подаренные им на свадьбу серебряные приборы и поставила свечи. Пока запекалась ветчина, она сбегала наверх, напялила на себя новое вечернее платье, щедро обрызгала себя духами, которые любил Дуг, чуть подкрасилась и, испытывая нервное подрагивание желудка, медленно спустилась в гостиную.

Дуг с интересом взглянул на нее, и желание засветилось в его голубых глазах. Ему стоило немалого усилия опустить взгляд на газету.

Во время обеда он реагировал на ее соблазнительный наряд не больше, чем если бы она была в плотном тренировочном костюме. Накладывая пищу в его тарелку, она прижалась к его плечу, и ей показалось, что он издал еле слышный грудной стон, но никакой другой реакции не последовало. Мужик, которому уколы розовых шипов не помешали лапать Вирджинию Сью, сейчас явно не желал обращать внимания на нее.

Как только обед закончился, она стремительно бросилась наверх, надела свою любимую безразмерную майку с коротенькими рукавами и улеглась с интересной книжкой. Слова плыли перед ее глазами — она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. К счастью, в книге речь шла не об убийстве, иначе она могла бы побудить Трейси вернуться вниз и попытаться задушить Дуга. Ей казалось, что она слышит, как он расхаживает посреди ночи, но, измочалив в отчаянии подушку, она убедила себя в том, что выдавала желаемое за действительное. Он явно и наполовину не переживал так, как она, иначе придумал бы что-нибудь.

Следующая неделя мало чем отличалась от предыдущей. Дуг продолжал развлекать Дональда своей работой по дому и готовить обед в те дни, когда она возвращалась поздно. Иногда Трейси удивлялась, как он ухитряется находить время для работы в своей «Приозерной строительной компании», однако и там, как она слышала, у него все шло прекрасно.

Милли с удовольствием проводила свой перерыв на ленч в «Морти», безостановочно болтая о Дуге, пока у Трейси не возникало непреодолимого желания завопить или, по крайней мере, сжечь тосты для сандвича Милли.

— Милли, почему бы тебе не пригласить его на свидание? — в конце концов с издевкой предложила Трейси. Глаза Милли полезли на лоб и хищно заблестели.

— Но я думала, что вы пытаетесь наладить совместную жизнь, и не хотела мешать.

— Ничего у нас не налаживается, — натянуто ответила Трейси. — Так что пользуйся.

— Ты не против?

— Разве имело бы значение, если бы я была против?

— Разумеется. Я же не разрушитель домашнего очага, — возмутилась блондинка. — Не сравнивай меня с Вирджинией Сью, милая. У меня есть понятия о приличиях.

Поскольку Милли проявляла повышенный интерес к Дугу, у Трейси появилось желание высказать предположение, что эти ее понятия могли и не совпадать с Десятью заповедями, но удержалась от соблазна и вместо этого сказала:

— Мы с Дугом ведь не женаты — так что ты не разрушишь никакой семьи.

Вообще-то она не считала свое предложение Милли неким испытанием, но оно вполне могло стать таковым. Если так случится, все станет ясно, когда она вернется вечером домой. Дуг был утомлен, с лицом темнее, чем ночь в штате Теннеси перед торнадо.

— Что, черт возьми, ты наговорила сегодня Милли? Она налетела на меня как нападающий, отбирающий мяч у защитника.

— В самом деле? — переспросила Трейси с невинным видом, хотя струя чего-то, что она предпочла бы не называть ревностью, заполнила ее сердце и заставила его сжаться. — А что случилось?

— Я же тебе сказал. Закинула удочку, предложив пообедать как-нибудь у нее дома. — Он бросил на нее свирепый, осуждающий взгляд. — Созналась, что эту идею подкинула ей ты.

— В общем, да, — призналась Трейси. — Определенным образом. Я подсказала ей, что она могла бы пригласить тебя на свидание, раз уж сходит с ума по тебе, — Трейси ослепительно улыбнулась. — Может, мы могли бы устроить двойное свидание: ты с Милли, а я с Чарльзом?

— Ты совсем спятила? Если уж я и назначу кому-нибудь свидание в Сильвер-Фолсе, это будет моя жена.

— Бывшая.

— Это ненадолго, — зловеще бросил он и утопал в свой закуток, оставив Трейси с вытаращенными глазами и бившимся в утроенном ритме сердцем. Ее беседа с Милли оказалась более действенным средством, чем что-либо использованное ею раньше.

Вопреки всем его заявлениям о намерении добиться ее снова, Дуг избрал для этого весьма странный путь. Она еще не слыхала о том, чтобы мужчина ухаживал за женщиной с помощью малярной кисти и дегтя.

Еще более необычным было то, что он продолжал приглашать Чарльза на их вылазки. Они втроем ходили в ресторан по меньшей мере раз в неделю. Возвращаясь после поздних занятий домой, Трейси часто заставала их двоих смотрящими по телевизору бейсбольный матч. Чарльз уже не звонил ей. Общался он только с Дугом.

Однажды вечером, когда Дуг оставил их одних на несколько минут, поднявшись в комнату Дональда, Трейси затащила Чарльза на кухню и захлопнула за собой дверь.

— Нам с тобой надо поговорить.

— О чем?

— О наших странных свиданиях.

— Но мы уже не назначаем друг другу свиданий.

— А почему?

— Я думал, ты сама этого хотела. К тому же, я не намерен наступать на любимую мозоль другого мужчины.

— Я вовсе не любимая мозоль Дуга, — возмущенно огрызнулась Трейси. — С чего ты только взял такую глупость?

Чарльз ухмыльнулся, и ее легкое возмущение моментально переросло в ярость.

— Перечислить все? — ядовито поинтересовался он. — Во-первых, он все еще живет здесь. Во-вторых, стоит тебе взглянуть на него, как твои глаза вспыхивают как дорожные знаки под светом фар. Он же никогда не спускает с тебя глаз. Между вами чувствуется такое сильное напряжение, что рядом с вами становится опасно, как на дороге, укрытой утренним туманом.

— Все потому, что он приводит меня в бешенство.

— Нет, потому, что вы двое все еще влюблены друг в друга, — поправил Чарльз. — И если один из вас не признает этого в ближайшее время, я вызову одного из тех профсоюзных третейских судей, которые умеют улаживать подобные конфликты.

— А, иди ты к черту!

— Если ты настаиваешь, — самодовольно ухмыльнулся он. — Но это ничего не изменит.

Трейси вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— Чарльз, что мне делать?

— Ты действительно ждешь от меня совета или просто хочешь поиздеваться надо мной?

— Я жду твоего совета.

— Расскажи мужу о своих чувствах.

— Ты спятил? — огрызнулась она. — На днях я чуть не изнасиловала его, а он сделал вид, будто не одобряет меня за то, что я слишком легко одета.

— Я имел в виду открытый, честный разговор о твоих чувствах, а не сцену соблазнения.

— Но я сама не знаю, что я чувствую.

— Знаешь, — заверил ее Чарльз, чуть приподняв ее подбородок и заглядывая ей прямо в глаза. — Просто ты боишься признаться в этом, так как опасаешься, что тебе снова сделают больно. Рискни, Трейси. Дуг, твой брак стоят того, — он тепло улыбнулся ей. — К тому же, я мечтаю быть шафером на вашей свадьбе.

Трейси непрерывно размышляла над советом Чарльза, но не могла заставить себя последовать ему, тем более что Дуг ничего не делал для того, чтобы поощрить ее к этому. В те дни «послания» Дуга были более путаными, чем морзянка неопытного радиста.

Когда он пригласил ее на пикник, в ней пробудилась надежда. Но когда он взял с собой Дональда, она рухнула. Когда он провел субботний вечер в попытках научить сына печь шоколадное печенье и кухня стала похожа на поле битвы, она потеплела к нему. Но потом он ушел из дома с зашедшими за ним приятелями, оставив ее дома одну. Когда он изобретал тихие игры, чтобы занять Дональда, пока она занималась, Трейси хотела обнять его и поблагодарить, но он всегда засыпал до того, как она наконец складывала свои учебники.

Иной раз он встречал ее после занятий и приглашал выпить пивка или отведать пиццы, а иногда затаскивал ее в кегельбан, где она наблюдала, как он играет с друзьями. Но за исключением редкого легкого поцелуя, когда он желал ей спокойной ночи, он ни черта не делал для того, чтобы заполучить ее в свои объятия. Его тактика сводила ее с ума. Когда она пыталась разобраться, почему это происходит, ей становилось понятно: потому что она все еще влюблена в него, как правильно догадался Чарльз. И ее любовь росла в прямой пропорции к тем изменениям, которые она замечала в нем.

Вернувшийся в ее жизнь Дуг все еще был неотразимым, теплым, полным сюрпризов, но одновременно он показывал свою зрелость и ответственность, которые пробуждали ее интерес и надежду на то, что он действительно готов остепениться. И он утверждал, что готов. Его поступки, казалось, свидетельствовали о том же. И все же он держал ее на расстоянии.

Когда она ночи напролет маялась без сна, сгорая от вожделения к единственному мужчине, который возбуждал ее, Трейси пыталась сообразить, как долго она сможет еще терпеть такую неестественную холодность между ними. Она жаждала вернуть его в свою постель, если и не навсегда, то хотя бы на одну незабываемую и знойную ночь.

А хватит ли, спрашивала она себя, одной ночи или она станет лишь мучительным напоминанием о том, что у них было когда-то?