В ресторан она приехала в пять сорок пять, на целых двадцать минут раньше обычного, и у Морти отвратительно полезли на лоб его кустистые седые брови.

— Так-так. Что это ты явилась сюда в такую рань? — с сарказмом спросил он. — Или будильник наконец позвонил вовремя?

Трейси сверкнула на него глазами. Ей следовало бы знать, что такой прецедент может дорого ей стоить, и остаться в машине на стоянке до своего обычного времени — шести десяти. Теперь его заинтересует, почему это она обычно не приходила раньше, а придумывала очередное оправдание — опоздание приходящей няни или отказ Дональда есть овсянку, если она не покормит его с ложечки.

— Иди ты к чертям! — пробормотала она, проскальзывая мимо него в кухню, где поспешила налить себе глазкооткрывающего кофе.

— А ты сегодня ранехонько, — заметил Джонни Рей, наполняя огромную чашу из нержавеющей стали сверхбольшими яйцами и ставя ее рядом со сковородой. Джонни Рей был посредственным поваром, но кухня у него была организована не хуже автосборочного конвейера. Он никогда не делал ни одного лишнего движения, и поступал правильно, ибо был таким костлявым, что сильный порыв ветра — не сомневалась Трейси — мог бы унести его в соседний округ.

— И ты туда же! — мрачно проворчала она. Он озадаченно посмотрел на нее, старательно разрезая буханку хлеба на дюжину ломтей и складывая их в аккуратную стопку рядом с тостером.

— Куда туда же?

— Мне нужно ваше подначивание по поводу того, что для разнообразия я пришла вовремя на работу? У меня был отвратительный уик-энд. Я нуждаюсь в моральной поддержке. Мне нужно сохранить здравый ум.

— И поэтому ты пришла сюда?

— У меня не было выбора.

Карие глаза за толстыми линзами его очков внимательно присматривались к ней. Джонни Рей был одних лет с Трейси. Когда он учился в средней школе, все принимали его за прилежного ученика из-за этих очков и тихого поведения. Поскольку он никогда не раскрывал рта в классе, если только его не принуждали к этому, лишь во время выпускных экзаменов все сообразили, что он едва-едва смог сдать их и даже не думал о поступлении в колледж. Он был вполне доволен своим заточением в кухне у Морти, где ему не приходилось ни с кем говорить на протяжении всего дня, за исключением Трейси и Морти. Трейси он считал своей сестрой, а Морти он старался по возможности игнорировать.

— Что ли поссорились с парнем, что ухлестывает за тобой? — небрежно поинтересовался он.

— Совсем другое.

— Заболел Дональд?

— Нет, с ним все в порядке.

— Уж не рухнул ли дом?

Трейси не смогла удержаться от улыбки:

— Нет.

— Уже неплохо, — ободряюще сказал Джонни Рей. — Я уж подумал, что ты весь день будешь выглядеть грозовой тучей. У Морти характер будь здоров. А уж когда вы оба брюзжите — это нестерпимо.

— Чего он так разошелся? Еще даже нет ни одного клиента.

— Он бесится От того, что у нас кончились рисовые слойки в сахарной глазури. Трейси застонала.

— В последний раз рисовые слойки заказывали три месяца назад, когда Эльзи привела на завтрак своего четырехгодовалого сынишку перед визитом к доктору. О них никак не скажешь, что они пользуются спросом во время завтрака.

— Ты это знаешь и я это знаю, а Морти, похоже, захотелось сладенького с утра, и он обнаружил нехватку в наших запасах.

— Он должен быть благодарен, что у нас вообще есть крупы, если вспомнить, как он орал на этого поставщика. В последний раз, когда он заезжал, Морти пригрозил исключить его из списка наших поставщиков.

— Он никогда не посмеет сделать это, — уверенно заявил Джонни, раскладывая полоски бекона на сковородке в ровные рядки.

— Почему?

— Он с ума сходит по моему кофе. Трейси скептически приподняла одну бровь и протянула в его сторону чашку с черным горьким кофе, который она потягивала.

— Это кофе? Или ты прячешь кофейник с настоящим напитком там, где мы, бедные, не можем наткнуться на него?

Джонни Рей угрожающе взмахнул своей лопаточкой.

— Не испытывай судьбу, детка, или я сожгу к черту все тосты, какие ты будешь заказывать сегодня утром.

— Ну, это-то не новость. Ты постоянно их сжигаешь.

Очень смешно. А теперь убирайся, пока Морти не начал вопить о том, как отвратительны его помощники. Если он сам станет обслуживать клиентов, у них у всех будет несварение.

Трейси покачала головой.

— Ничего подобного. Сюда осмеливаются приходить только люди с железными желудками.

— Я об этом вспомню, когда буду готовить твой ленч.

Она наградила его ядовитой улыбкой:

— А я собралась позавтракать сегодня в другом месте.

— Вот это разумно.

Следующие три часа у Трейси не было и секунды, чтобы подумать о Дуге или о той чечетке, которую выдавало ее сердце каждый раз, когда он улыбался ей. Но как только завтракающая публика разбрелась по своим делам, дразнящий образ Дуга, стоявшего с голой грудью вчера утром на кухне, и еще более привлекательный образ Дуга, выходившего практически обнаженным из озера прошлой ночью, заполнили ее мысли. И сердце забилось с перебоями.

В отчаянии она схватила газетную страницу с объявлениями и начала обводить кружочками красной ручкой все предложения работы, на которую хотя бы отдаленно мог претендовать Дуг. Конечно, она и понятия не имела, чем он занимался последние два с половиной года. Он не сделал даже намека на профессиональную сторону своих странствий. О последней паре лет он рассказывал лишь авантюрные байки, не омраченные экономическими пустяками. Но одно было несомненно: чем скорее Дуг найдет работу, тем скорее он уберется из ее дома. К сожалению, пока Дуг вертелся поблизости, ей трудно было выкинуть его из головы, еще труднее из своей жизни.

Незаметно подошел Морти и уставился через ее плечо на газету, расстеленную на стойке.

— Подыскиваешь новую работу? — небрежно поинтересовался он.

— Не для себя.

— Ясно. Никогда не думал, что ты можешь класть кирпичи, — сухо заметил он. — А что ты там отметила еще?

Трейси убрала руку, прикрывавшую объявление.

— Дорожная бригада для прокладки шоссе? Вот это, пожалуй, сгодится для тебя. Ты могла бы помахивать красным флажком, управляя уличным движением.

— Я же сказала, что отмечаю не для себя. Он многозначительно посмотрел на нее.

— Тогда, может, ты соизволишь начать подготовку к ленчу? Разумеется, в этой работе нет ничего сногсшибательного, но все же это работа, и пока что… — он сделал многозначительную паузу, — ее выполняешь ты.

Несмотря на его намеки, Трейси знала, что Морти не уволит ее. Они давно уже выработали дружеские рабочие отношения, к тому же клиенты любили ее. Поэтому он и сделал ее дневным администратором вместо того, чтобы просто повысить зарплату, чего она у него просила. Обычно ей удавалось пригладить все перышки, которые ухитрялся взъерошить своими грубоватыми манерами Морти, даже перышки Джонни Рея. Он стал первым поваром, выдержавшим Морти больше месяца и работавшим здесь почти столько же времени, сколько и Трейси, — около пяти лет.

— Только не пугай меня, Морти, — проворчала она. — Тебе придется прикрыть свое заведение, если я уйду.

Морти наградил ее тем, что у него сходило за улыбку — не больше чем легкое искривление губ. В его усталых светло-голубых глазах промелькнул еще более легкий намек на подмигивание. Когда осенью умерла тридцатипятилетняя жена Морти, былой задор покинул его, но Трейси продолжала подтрунивать над ним время от времени, подгоняя кровообращение. Ее действительно заботило, что он станет делать, когда она закончит колледж и найдет себе более интересную работу. Вся его жизнь строилась вокруг его жены, его обжираловки и — хотя он ни за что не признался бы в этом — вокруг нее и Джонии Рея. Они двое заменяли ему детей, которых у него с Луизой никогда не было. И он просто обожал Дональда. Каждый раз, когда она приводила его, Морти всегда имел под рукой какой-нибудь сюрприз, обычно ту игрушку, которую Дональд упоминал в свой последний приход. Любопытно, думала Трейси, что будет, когда Дональду исполнится шестнадцать и он заговорит о стереомагнитофонах и автомобилях?

Но в данный момент Морти хмурился с притворной яростью:

— Не задавайтесь, мисс. Это заведение делало бизнес задолго до вашего появления здесь.

— Ага, но паршивый бизнес, — уколола она его, пряча газету под прилавок и внутренне готовясь к наплыву посетителей в час ленча.

Когда, спустя пару часов, в ресторанчик забрел Дуг, припоздавшие клиенты вдруг повели себя тише, чем вся паства церкви Святого Луки, когда преподобный Джэксон пригласил ее молча помолиться за мир во всем мире. Все взгляды в заведении сфокусировались на них двоих, словно клиенты жаждали стать молчаливыми свидетелями страстного любовного эпизода прямо посреди «Морти». Тогда им определенно было бы о чем посплетничать дома за обеденным столом.

— Привет, детка! Подай мне, пожалуйста, чай со льдом, — небрежно бросил Дуг, словно он на протяжении долгих лет ежедневно забегал повидать свою супругу. Он улыбался и приветствовал взмахом руки кое-кого из клиентов, которых узнавал. Они отвечали на его приветствия: потом снова расслаблялись в своих кабинках, как если бы готовились посмотреть очередной эпизод долгого телесериала, который, казалось Трейси, скорее всего называется «Она написала: Убийство».

Свирепо посмотрев на него, она с силой стукнула стаканом по стойке, забрызгав все вокруг. Лимонная долька отлетела от стакана и скользнула под тарелку клиента, сидевшего на третьем от нее табурете. Со вспыхнувшими щеками она подошла к этому клиенту, забрала лимонную дольку, вернулась и бесцеремонно бросила ее в стакан Дуга.

— Ты уже нашел работу?

Он покачал головой и наградил ее ослепительной улыбкой. Она разгорячила ее вплоть до кончиков пальцев на ногах, а такое не проигнорируешь.

— О Боже, леди, вы забыли весь вчерашний разговор о терпении, который мы слушали вчера в церкви? Я занимался поисками всего лишь пару часов. — Он понизил голос и подначил:

— Я бы отправился на поиски гораздо раньше, если бы ты растолкала меня перед уходом на работу.

Он говорил так, будто бы забыл, как отправился спать в ярости после ее замечания о том, что мог бы послужить плохим образцом для Дональда. Он и в самом деле казался веселым и еще более заманчиво-соблазнительным, чем всегда.

— Ты уже взрослый человек и сам можешь проснуться, — отпарировала она. — Пользуйся будильником.

— Будильники издают слишком много шума. К тому же я предпочел бы, чтобы меня будила ты, — его голос понизился до шепота. — Припоминаю, как ты обычно делала это…

Трейси покраснела, внезапно вспомнив во всех чувственных подробностях, с чего обычно начиналось каждое их утро.

— Ты будешь тогда постоянно просыпать, — прошипела она, — ибо я и на сотню футов не приближусь к постели, в которой спишь ты.

— Посмотрим, — ответил он протяжным, с ленцой, дразнящим голосом, от которого ей захотелось укрыться на кухне с Джонни Реем, даже если ей придется при этом помочь ему нарезать лук для гамбургеров.

— Так ты нашел работу или нет? — настойчиво повторила она.

— Пока нет. Не так-то много предложений для мужика с моим уровнем.

Она глубокомысленно кивнула.

— Что правда, то правда. Ну да теперь, когда Вирджиния Сью унаследовала состояние своего покойного мужа, она могла бы нанять тебя в качестве своею телохранителя… или кого там еще. Он сердито поглядел на нее:

— Меня не тянет работать на Вирджинию Сью в каком бы то ни было качестве.

— Ну, разумеется. Что я за дурочка! Тебя же тянуло только переспать с ней, — яростно огрызнулась она прежде, чем вспомнила, что все посетители обжираловки прислушивались к каждому высказанному ими слову. Великолепно, Трейси, упрекала она себя.

Дуг глубоко вздохнул, как если бы его терпение подверглось тяжкому испытанию. Пожав плечами, он оглядел зал, словно ищя моральной поддержки по крайней мере от половины присутствовавших там мужчин.

— Трейси, это произошло почти три года назад, и я не спал с ней. Я немного перебрал и попытался поухаживать за ней. Ничего особенного, и ты прекрасно знаешь это. Я не первый женатый мужчина, который делал подобную глупость на вечеринке, и сомневаюсь, чтобы я был последним.

— Может, и так, но у тебя ловче получается, чем у многих, — подначивала она. — Ты начал преследовать женщин с того дня, когда научился ползать. Твоя мамочка рассказывала мне.

— Но не теперь, — торжественно ответил он. — Отсутствие практики лишает навыка. Я изменился, Трейси Мари. Я больше не флиртую.

— Черта с два! — отпарировала она, бессознательно-воспроизводя любимое выражение матери. — А вчера в церкви?

— А что случилось в церкви? — Он выглядел по-настоящему озадаченным.

— Что-то ты не держался на безопасном расстоянии, когда Вирджиния Сью бросилась обнимать тебя.

— О Господи, женщина! Это было всего лишь выражение радушного приема после долгого отсутствия.

— Вот как? — с сомнением воззрилась она на него. — Что-то я не помню, чтобы ты удостоил меня такого объятия, когда появился на моем пороге и объявил о своем намерении поселиться у меня. А я-то была все же твоей женой. Вирджиния же Сью была всего лишь…

Он светился широчайшей улыбкой, а его глаза мерцали, как бы говоря: вот ты и выдала себя, а она, хоть тресни, не понимала, каким образом.

— Ты вела себя, я бы сказал, как старый дикобраз, когда я появился в воскресенье. Но если ты хочешь объятий, я, разумеется, не откажу тебе в них, — пообещал он с плутовской искоркой в глазах. Он соскользнул с табурета и оказался за стойкой прежде, чем она сообразила, какую беду навлекла на себя всеми этими дурацкими разговорами о Вирджинии Сью и объятиях.

Когда он уже находился в нескольких дюймах от нее, глаза Дуга коротко вспыхнули голубым пламенем, который Трейси тут же узнала. Он сжал ее в своих объятиях, опасно наклонил назад и поцеловал глубоко и жадно, двигаясь так с греми дельно и совершенно неожиданно, что в первый момент она восприняла его прикосновение как некий нектар — подарок богов. Ее тело откликалось на каждое ощущение — от вида его тела, надвигавшегося на нее, до нежного прикосновения его губ, от неровного дыхания до мускусного мужского запаха. Ее сердце забилось в сумасшедшем, возбужденном ритме и кровь устремилась в область живота, вызвав у нее жаркое, требовательное вожделение.

Когда первый шок прошел, ее сильнейший удар произвел на его могучее плечо не большее впечатление, чем комариный укус, и его теплые, мягкие губы ни на йоту не оторвались от ее губ. Они продолжали целоваться сладко и нежно, пока она не вздохнула с наслаждением, ее заблудившаяся рука не охватила его за шею и пальцы не запутались в мягких волосах на его затылке.

Теперь поцелуй уже мог продолжаться вечность, если бы это зависело только от нее. Он был наполнен магией, нежностью и страстью. Но в конце концов свист и одобрительные возгласы развели их в стороны, а Морти не преминул заметить с сарказмом, что он нанимал ее кормить людей, а не устраивать для них представления.

— Сделайте это еще раз, и я начну брать плату за вход. — Он противно хихикнул, потом ободряюще улыбнулся Дугу, словно в следующую секунду собирался похлопать его по спине и поздравить.

— А, иди ты к черту! — огрызнулась Трейси, тут же сообразив, что она стала гораздо чаще посылать людей по этому адресу с тех пор, как Дуг вернулся домой. Не в ее характере было проявлять подобную раздражительность, но присутствие Дуга, похоже, пробуждало в ней все самое худшее. Он вызывал в ней такое сильное волнение, которое она никак не ожидала испытать вновь. Гнев представлялся ей единственным надежным средством защиты, но «Морти» не был тем местом, где его следовало выставлять напоказ.

Во избежание новой сцены, Трейси тут же отправилась на кухню, где укрывалась с Джонни Реем, пока не увидела, что Дуг ушел. Но прежде он остановился перед половиной столиков в зале, чтобы поболтать и посмеяться с тем очаровательным и искренним дружелюбием, которое и привлекало ее к нему людей. Сейчас он казался еще нахальнее, чем обычно.

— Теперь я понимаю, — сказал Джонни Рей, четко бросая среднего размера чизбургер на булочку, кладя сверху дольку помидора и присыпая все луком. Потом передал блюда Морти, хмуро наблюдавшему за ними обоими.

— Понимаешь что?

— Да то непонятное настроение, в котором ты пребывала все утро. Твой муж снова дома.

— Он мне не муж! — взорвалась она.

— Ну, кем бы он там ни был, — пробормотал Джонни Рей и протянул ей нож и несколько луковиц. — Можешь помочь мне для разнообразия и заодно выместить свои расстроенные чувства на луке.

Трейси втыкала нож в сладкую луковицу так, словно хотела разрезать заодно и столешницу. Она молча поклялась себе, что сегодня же ночью сядет с Дугом Магиром и обговорит с ним некоторые основополагающие правила.

Тем вечером, когда Дуг вошел в дверь, она была готова. Больше, чем готова! Отправив Дональда на прогулку с миссис Дэннер, она подкрепила себя двойной порцией виски, разбавленного водой. Она проглотила смесь как лекарство, потом прополоскала рот, чтобы избавиться от вкуса алкоголя. Следующие полчаса она выжидала, пока подействует выпитое, но оно вызвало у нее лишь сонливость. Дуга она наградила, как ей казалось, решительным взглядом и скомандовала:

— Садись!

— Мне жарко, как в аду, Трейси Мари. Сегодня я обошел весь город в поисках работы, как ты того и хотела. Нельзя ли мне принять сначала душ? — Он изобразил нечестивую ухмылку. — Ты можешь потереть мне спину.

Ее сердце забилось с перебоями, но она отчаянно придерживалась своей решимости уладить все раз и навсегда. Дуг должен понять, что такой порядок ее отнюдь не устраивал.

— Сядь! Мы должны поговорить.

— Ты уверена, что говорить нужно именно сейчас? — спросил он. Трудно было сказать, принимал ли он ее всерьез. Скорее, она его забавляла.

— Да, именно сейчас. А что?

— Ты кажешься немного… усталой.

— Я действительно устала. Я не спала, — проговорилась она прежде, чем сообразила, в чем она признается.

— Это еще почему? — поинтересовался он не без удовольствия.

— Бессонница.

— В самом деле? Ч-ю-то новенькое. Может, тебе следует показаться врачу?

— Дуг, я не желаю обсуждать с тобой, как я сплю.

— О чем ты хочешь говорить?

— О нас.

— Ты же сказала, что нас нет.

— Ты знаешь, о чем я. Если уж мы будем жить в одном городе…

— В одном доме.

Она свирепо посмотрела на него и подчеркнуто повторила:

— .. В одном городе, то мы должны определиться, как нам вести себя на публике.

— Я готов, — с восторгом согласился он. — Может, сначала научимся ладить в домашней обстановке? — Он сел на софу так близко от нее, что она почувствовала его дыхание на своей щеке. От этого было щекотно, и начали вспыхивать любопытные искорки. — Немного практики, и мы сможем смело выходить в свет.

Она отодвинулась от него.

— Ты говоришь с сарказмом.

— Вовсе нет, — отрицал он с невинным видом. — Я просто проявляю практичность.

— А вот это никогда не было твоей сильной стороной. Ты всегда добивался, чего хотел и когда хотел, и тебе было наплевать, разумно ли это и можем ли мы себе позволить такое.

— Я все еще хочу тебя, — ответил он, задерживаясь взглядом на ее губах, потом переводя его на ее груди и ниже, на живот, в котором она сразу почувствовала теплоту и жажду его прикосновения. — И ты права насчет только одного: я хочу тебя сейчас.

— Ты меня не получишь, — отрезала она гораздо более твердым голосом, чем ожидала сама. Попыталась встать, почувствовала головокружение и туг же опусшлась обратно на софу. Она решила подчеркнуть свой отказ еще более жестким тоном— Никогда!

Дуг еще не принимал ее всерьез Когда она осмелилась заглянуть в его глаза, они разбрызгивали искры смеха.

— Ты в этом уверена. Трейси Мари? — насмешливо спросил он. — Мне-то показалось, что сегодня днем ты меня целовала с неменьшей страстью, чем я тебя.

Бог свидетель, это было правдой, но она и через миллион лет не призналась бы в этом. Ведь он воспользовался моментом и соблазнил ее менее чем за минуту. С Дугом у нее всегда так — ее плоть забывала о сопротивлении. К счастью, это удавалось ее голове. По крайней мере, когда она прояснялась больше, чем в данный момент.

— Мне просто было любопытно, — беззаботно отозвалась она.

— Любопытно?

— Захотелось узнать, не потерял ли ты свою сноровку.

— И? — его голос снова повеселел, а в синих глазах заплясала смешинка.

— Ты все еще ловок, сомнений нет, — язвительно произнесла она, потом добавила:

— Но я жажду большего от новой встречи с мужчиной.

Улыбка, уже начавшая обрисовываться на его чувственных губах, исчезла, и его глаза затуманились.

— Чарльз? Он лучше?

— Может быть. — Она пожала плечами. — Может, нет. Я еще не решила. Тем временем нам с тобой нужно определиться.

— Насчет чего? — гневно вопросил он.

— Я не желаю больше видеть тебя в «Морти».

— Это общественное место.

— Твое появление там только возбудит слухи. Ты ставишь меня в неловкое положение.

— Это просто смешно!

— Дуг!

— О'кей. Я не появлюсь больше в «Морти». Да там и еда-то отвратительная.

— И никаких намеков моим родителям или кому бы то ни было еще на то, что мы якобы сходимся снова, — твердо потребовала она.

Он только вздохнул.

— Дуг?

— Заметано.

— А в моем доме веди себя прилично. Можешь сколько угодно играть с Дональдом, но держись подальше от меня. Ухожу я рано, а по вечерам почти все время на занятиях, так что это будет нетрудно.

— Кто же заботится о Дональде, если тебя почти никогда не бывает дома?

— Чаще всего миссис Дэннер. Иногда я отвожу его к родителям.

— Так не может продолжаться, — многозначительно бросил он. — Пока я здесь, по вечерам я буду заниматься им. Ребенку нужна семья, хотя бы часть дня.

От его слов ее опалило гневом. В глазах вспыхнуло янтарное пламя.

— Дуг Магир, не смей критиковать меня за то, как я воспитываю своего сына!

— Нашего сына!

— Я делала все, что могла, и ты сам можешь убедиться, что он здоров и счастлив. Так что нечего тут поднимать шумиху по поводу того, сколько времени я ему уделяю.

— А я и не критикую, — он чуть сбавил тон. — Я только хотел сказать, что сейчас, когда я вернулся, я уж прослежу за тем, чтобы ребенок близко узнал своего отца.

— Прекрасно, значит, мы обо всем условились, — она посмотрела ему прямо в глаза и тут же поняла, что совершила непоправимую ошибку. Она просто потерялась в глубинах этих жгуче синих глаз. Больше всего на свете ей захотелось, чтобы Дуг заключил ее в свои объятия, сказал ей, какая же она дурочка, и отнес ее прямиком в постель наверху. Возможно, это желание, это ощущение жаждущей размягченности и внутреннего трепета возникло у нее из-за виски.

Дуг не спускал с нее глаз, отвечая ей тихим, вкрадчивым голосом:

— Если ты действительно этого хочешь. Трейси сделала глубокий вдох и сказала себе: именно этого я и хочу, так тому и быть.

— Этою, — произнесла она наконец, но даже в собственных ушах ее слова прозвучали неубедительно.

Предстоящая неделя казалась ей все длиннее и длиннее. Если Дуг не пойдет ей навстречу, ситуация станет гораздо опаснее, чем Трейси могла себе представить. Ей бы наброситься на него, а не рассиживать, страстно желая его прикосновения.

Она украдкой взглянула на Дуга. В уголках его рта притаилась самодовольная улыбка. Как ни одурманена она была, эту улыбку она узнала сразу. Никакого понимания от него не дождешься!