– Я спросила, имеется ли у него дома еще парочка таких, как он, но он клянется, что у него нет братьев.
Рейвен слегка улыбнулся Корделии:
– Только мой отец, но ему свет не мил с тех пор, как умерла матушка. Но, будь он здесь, уверен, что при виде вас его сердце забилось бы сильнее.
Абриэль удивленно моргнула, не зная, стоит ли ей оскорбляться. Так, значит, Рейвен бессовестно заигрывает с Корделией у нее на глазах?
Но ей стало куда легче на душе, когда ее подруга хихикнула в ответ на галантные слова шотландца.
– Вы должны понять, сэр, что я спросила просто так, из любопытства, – заверила она.
Абриэль едва не застонала от такой откровенности, но тут музыканты заиграли очередной танец. Именно этой минуты и боялась Абриэль, поскольку Рейвен, несомненно, чувствовал себя обязанным танцевать с ней. Отказать напрямую – означает публично опозорить его и себя, но свирепая гордость побуждала Абриэль сделать именно это. Пусть ее судьба изменилась за последний час, но ей претило быть объектом мужской жалости и она лихорадочно искала способа примирить честь с гордостью, когда в ее мысли ворвался низкий голос:
– Вы подарите мне этот танец, миледи?
Абриэль подняла подбородок и ответила очень тихо, так что мог слышать только он:
– Ваша просьба – огромная честь для меня, сэр, но вы скорее всего будете наслаждаться танцем с той, кого выбрали первой.
Она слегка кивнула в сторону Корделии, занятой беседой с пожилой женщиной справа от нее.
– Не могу не согласиться с вами, – ответил Рейвен. – Поэтому я и стою перед вами, миледи, надеясь против всяких надежд, что в вашем добром сердце родится жалость к неуклюжему шотландскому олуху и вы не позволите ему показаться неотесанной деревенщиной среди здешних блестящих кавалеров.
Абриэль не могла не улыбнуться, услышав, как ловко он обернул против нее ее же оружие. Она так боялась стать объектом его жалости, а он очень открыто и самым очаровательным образом попросил жалости у нее. Возможно, он не обладал талантом танцора, зато прекрасно умел убеждать. Очевидно, он был прирожденным дипломатом, и, когда протянул ей руку, Абриэль не смогла устоять.
Но стоило этой красавице очутиться в его объятиях, как Рейвен Сиберн понял, какую ужасную ошибку совершил. Он вел ее за руку в быстро образующийся круг, где веселились и молодые, и старые. Оказалось, что танцевать вовсе не так уж сложно: стоило лишь следить за остальными, танцевавшими задорную джигу или очередной контрданс. Громкий смех Генриха свидетельствовал о том, какое удовольствие он получает, наблюдая за веселящимися гостями. Сразу стало очевидным, что его величество предпочитает жизнерадостные, энергичные танцы унылым торжественным банкетам.
Но вместо того чтобы с самого начала наблюдать за гостями, Рейвен почти не сводил глаз с Абриэль, ибо она казалась ему самым необыкновенным созданием в этом зале. Впервые заметив ее, он не мог оторваться от созерцания этой девушки. Ее волосы цвета червонного золота, распущенные по плечам, как подобает девице, напоминали яркий пылающий факел, осветивший ее красоту в полной мере. Розовые губы так и просили поцелуев, гладкая сливочно-белая кожа сияла при свечах, маня дрожащие пальцы коснуться и ласкать. Он впервые испытывал подобные чувства к женщине! Именно потому, что Рейвен так пристально наблюдал за Абриэль, он и заметил некие перемены. Волнующий свет, окружавший ее ореолом, внезапно погас и на какой-то момент сменился полным отчаянием. Такой взгляд мог разбить даже самое зачерствевшее сердце.
Он сделал все, чтобы избегать ее после банкета. И наблюдал, как она со спокойным мужеством стоит между родителями, не опуская глаз, хотя ни один из молодых лордов не пригласил ее танцевать. Именно тогда он понял, что должен был чувствовать ее отчим, когда настал черед получить награду, а король вместо этого нанес ему удар, уничтожив заодно и эту милую девушку. Но в чем тут дело? Какие секреты скрывает это маленькое семейство?
Он так увлекся Абриэль, что подошел к ее подруге, а потом и к ней, даже не позаботившись формально представиться родителям девушек.
Ее молодая подруга Корделия Грейсон явно хотела помочь Абриэль, представив Рейвена как партнера для танцев. Она видела, как он приближается к ней, а он наблюдал за сменой эмоций в ее взгляде: интерес, неуверенность, подозрение, страх, смешанные с ее несгибаемой гордостью. Она не из тех, кому доставляет удовольствие, если мужчина всячески добивается ее и действует через подруг, даже если у подруги самые лучшие намерения.
Она явно не желала знаков его внимания, и, будь на ее месте другая женщина, он воспринял бы это как вызов, но отказ Абриэль, произнесенный с милой улыбкой, глубоко ранил. Женщины редко отказывали Рейвену, а он еще реже брал на себя труд уговорить очередную гордячку. Однако сейчас он получил желаемое и готов был танцевать с Абриэль хоть до утра.
И они танцевали: то сходясь, то расходясь, как того требовали па танца, и постоянно соединяя руки. И каждое прикосновение жгло его огнем. Опаленный ее красотой и мягкостью, Рейвен отчетливо понимал, что сейчас не владеет собой, и это ему не нравилось.
В какой-то момент он высоко поднял ее, обхватив ладонями тонкую талию. И именно тогда заметил легкий румянец на лице и ощутил, как она затаила дыхание. Неужели ее тоже влечет к нему?!
Танец окончился слишком скоро, и ему оставалось только проводить Абриэль к родителям. Мать ему улыбнулась, отчим кивнул, а девушка низко присела, но больше не смотрела на него. После той близости, которую они разделили во время танца, он был еще больше заинтригован ее внезапной отчужденностью. Что это означает? Вряд ли, впрочем, он узнает наверняка, поскольку завтра его ждут привычные обязанности и он даже не представляет, когда вернется в свой любимый дом в горах.
Рейвен спокойно попрощался и отошел, но все же по-прежнему продолжал наблюдать за Абриэль. Хотя Рейвен знал, что ее отчим – человек, способный защитить дочь, сегодня он был слишком расстроен, думая о ближайшем будущем, чтобы обращать внимание на поклонников Абриэль. К ней подходили весьма неприятные мужчины, особенно один – жирный и квадратный. Он фамильярно поклонился девушке, а когда Вашел выступил вперед, чтобы загородить падчерицу, та взяла кавалера под руку и спокойно пошла танцевать, хотя было очевидно, что его прикосновения ей противны. Рейвен насторожился. Похоже, именно этот человек представляет угрозу для девушки.
Абриэль с ужасом поняла, что разница в партнерах огромна. Рейвен двигался с грацией рыцаря, человека, привыкшего владеть оружием и поражать врага. Десмонд де Марле, единокровный брат ее погибшего жениха, грузно топтал тростник, которым был устлан пол. Его влажная, горячая рука слишком крепко сжимала ее пальцы, а когда в танце потребовалось сжать ее талию, он стиснул ее так, словно проверял спелость фрукта. Его глаза алчно пожирали ее, и она сбежала бы, но не хотела, чтобы Вашелу пришлось драться из-за нее на дуэли.
– Я навещу вас завтра, миледи, – самоуверенно бросил Десмонд.
– Я… но вы не можете… милорд, – пробормотала она, отчаянно подыскивая причины для отказа. – У моего отчима могут быть иные планы.
– Я знаю, что произошло с ним сегодня, – бросил Десмонд, не позаботившись понизить голос.
Абриэль съежилась, боясь, что его услышат.
– Прошу вас, милорд…
– Ему может понадобиться дружба такого влиятельного человека, как я.
Упорство, с которым он продолжал навязываться ей, только укрепило ее мужество.
– Милорд, я должна настаивать, чтобы вы поговорили с моим отчимом.
– О, поверь, девочка, я так и сделаю.
Когда музыка смолкла, он оставил ее в центре зала, вместо того чтобы проводить к родителям. Едва девушка приблизилась к ним сама, ее мать начала:
– Абриэль, этот жуткий человек…
– Миледи жена, – строго перебил Вашел, – ни слова. Нас могут услышать.
Абриэль, кусая губы, встала между ними. О, как она хотела, чтобы этот вечер поскорее закончился! Словно это положит конец их бедам… В глазах матери по-прежнему будет светиться тревога, в глазах отчима – холодная гордость. Тянущую пустоту в душе Абриэль ничто не заполнит…
И в довершение всего Рейвен снова следил за ней. При этом он вовсе не думал заигрывать с Абриэль, как с другими женщинами, и это подтверждало ее подозрение, что их танец ничего для него не значит и сама она больше не стоит его внимания.
Он увлекся Абриэль, полагая, что за ней дадут большое приданое. Но когда надежды Вашела на титул были разрушены, посчитал их знакомство невыгодным. Впрочем, что знает посланник шотландского короля о погибших надеждах отчима?
И все же он танцевал с ней, а потом, видимо, посчитал, что такая невеста ему не нужна. Выказал интерес к ней, а потом грубо отвернулся, узнав, что отныне она – бедная бесприданница.
Девушка попыталась отвлечься, разглядывая его величество, который велел слугам положить на пол скрещенные мечи и приказал музыкантам заиграть быстрый танец. К ее удивлению, Рейвен неохотно позволил вывести себя вперед. Что все это значит?
Низко поклонившись королю, он, высоко подскакивая, стал танцевать над мечами и выказал в этом танце изумительное искусство, попеременно ударяя об пол то носком, то пяткой, да так быстро, что уследить за ним было почти невозможно. Он ловко перепрыгивал и обходил оружие в каком-то особом ритме. Вот тебе и неуклюжий шотландский олух!
Не только Абриэль была заворожена. Вокруг быстро собрались любопытствующие, включая молодых девушек, чьи охи и ахи перемежались восхищенным хихиканьем, когда его килт взлетал чрезмерно высоко.
– Боже, кажется, под этим килтом у него ничего нет, – выдохнула Корделия, увлекая Абриэль в толпу зевак. Несмотря на то что щеки блондинки густо покраснели, она не сводила глаз с колеблющихся складок килта.
Абриэль подалась назад, пропуская остальных, смущенная таким зрелищем. Она решила было что Корделия увлеклась танцем шотландца, но подруга, кусая губы, пошла за ней.
– Лучше признайся, что у тебя на уме, – терпеливо попросила она, видя задумчивость Корделии.
– Я видела, как ты танцевала с Десмондом де Марле.
Абриэль передернуло от омерзения.
– И слышала, что о нем говорили. Знаешь, что первые две его жены умерли родами?
– Бедняжки, – пробормотала Абриэль.
– Да, их судьба еще хуже, чем ты предполагаешь. После их смерти ему достались немалые денежки, а потом, когда погиб Уэлдон, Десмонд, как единственный родственник, унаследовал огромное состояние. Тебе это не кажется подозрительным?
Абриэль, едва не лишаясь чувств, уставилась на подругу.
– Люди считают, что Десмонд имеет какое-то отношение к смерти Уэлдона?
– Всего лишь предположения, – пожала плечами Корделия. – Именно ему была выгодна смерть Уэлдона.
– А мое будущее было разрушено, – со вздохом добавила Абриэль, но тут же выпрямилась и решительно продолжала: – Я не могу жить прошлым. Уверена, что мне представится возможность выйти замуж и начать новую жизнь.
Выражение лица Корделии было чересчур сочувственным, и Абриэль пришлось отвести глаза, сдерживая слезы.
Наконец к ним подошли мать и отчим девушки и объявили, что пора уходить. Вечер, начавшийся радостными ожиданиями, закончился черным отчаянием. Корделия и ее семья тоже покинули дворец. А Элспет и Абриэль остались одни, когда Вашел пожелал прогуляться, чтобы немного охладить обуревавший его гнев.
Абриэль зябко обхватила себя за плечи, в то время как Элспет, грустно понурившись, удалилась в спальню и стала раздеваться. И тут Абриэль внезапно вспомнила, что оставила в зале кубок, подаренный отцом. В панике она не подумала о собственной безопасности и испугалась, что теряет драгоценные минуты. Полная решимости вернуть кубок, прежде чем он будет навечно потерян для нее, она выскочила из покоев, даже не предупредив мать, куда идет.
Добравшись до зала, она с облегчением увидела, что кубок по-прежнему стоит на том столе, за которым она сидела. Схватив его, она поспешила к лестнице. И не почувствовала присутствия постороннего, пока не стало слишком поздно.
Глава 2
Подобно коварной змее Десмонд выскочил из своей импровизированной берлоги и тут же заглушил вопли Абриэль потной ладонью, после чего утащил извивавшуюся, брыкавшуюся, отбивавшуюся изо всех сил девушку в одно из помещений, куда выходили двери парадного зала, и немедленно прижал ее к дивану. Абриэль, вне себя от страха, царапала его щеки, но он вонзил пальцы в ее челюсть и проник в рот омерзительно вонявшим языком.
Абриэль еще никогда не целовалась с мужчиной, даже с лордом Уэлдоном. И ни один мужчина не посмел так гнусно с ней обращаться. И то обстоятельство, что ее насильно удерживает гнусный мерзавец Десмонд де Марле, было не только пугающим, но и безумно тошнотворным. Вполне ощутимая возможность того, что сейчас она станет жертвой его похоти, заставляла девушку отбиваться со всей решимостью, на которую та была способна. Поэтому она продолжала кусаться, царапаться в лихорадочной попытке обрести свободу. К сожалению, Десмонд был силен и тяжел, а многочисленные юбки сковывали ее движения. Когда ей наконец удалось освободить ногу, она принялась слепо отбиваться, но при этом уронила драгоценный кубок, и он, громко звеня, покатился по полу.
Десмонд немедленно стиснул пальцы, заставив Абриэль громко вскрикнуть от боли.
– Тише, маленькая глупышка, – грубо приказал он с безумным блеском в глазах. – Если понимаешь свою выгоду, лежи смирно и…
Но дальнейшие слова заглушили шорох пледа и хищное рычание. Абриэль обрела свободу также внезапно, как ее лишилась. И только мельком успела увидеть, как пуговичные глаза Десмонда в ужасе расширились, когда его большое жирное тело внезапно поднялось в воздух и отлетело в сторону с такой легкостью, словно было набито пухом, а не жиром. В этот момент она поняла, кто пришел ей на помощь, и, судя по тому, как охает и стонет де Марле, ему был преподан достойный урок.
Рейвен с разметавшимися по плечам смоляными волосами поднял Десмонда за шиворот одной рукой и врезал кулаком другой ему по физиономии, отчего Абриэль охватило невольное облегчение.
Несколько минут, показавшихся ей вечностью, она не могла сдвинуться с места. Но потом нашла в себе силы сесть и разгладить собравшиеся на талии юбки, оставлявшие бедра и ноги обнаженными. Ей довольно быстро удалось привести себя в порядок, но Рейвен уже успел все заметить, и выражение неукротимого бешенства уступило место чему-то, равным образом темному и опасному, но уже совершенно иному. Коварный Десмонд воспользовался этим и вырвался. Но Рейвен отпустил его, чтобы вручить Абриэль вышитое покрывало с ближайшего стула, заслужив ее тихое «сп-пасибо».
Честь, его и ее, требовала, чтобы он отвел глаза и отвернулся, и через несколько мгновений Рейвен опомнился и отошел, позволив Абриэль быстро прикрыться и встать.
Только после этого он обернулся и нерешительно потянулся к ней, словно желая поддержать ее, утешить или просто коснуться. Но она могла только гадать, что именно ему понадобилось, потому что его рука медленно опустилась.
– Вы ранены, миледи? – спросил Рейвен, пока Абриэль пыталась прикрыть покрывалом порозовевшие груди.
Язык ее не слушался. Поэтому она просто покачала головой, выскочила в коридор и побежала к отведенным ее семье покоям, не смея остановиться хотя бы на секунду. Но Рейвен заметил кубок, валявшийся на полу у того дивана, на который затащил ее Десмонд. Подняв его, Рейвен направился к лестнице, где немного подождал, пока перепуганная девушка рассказывает родителям о случившемся. Нужно дать им время прийти в себя.
Наконец он осторожно постучал в дверь.
– Кто там? – окликнула Элспет.
– Это шотландец. Рейвен Сиберн.
Дверь чуть приоткрылась, и Элспет вопросительно уставилась на него, улыбаясь дрожащими губами, радуясь, что он спас дочь от ужасного чудовища, которое ненавидела вся семья.
– Боюсь, моя дочь не в состоянии поблагодарить вас как подобает, но ее отец скоро вернется, и, если вы любезно примете мою вечную благодарность, я буду счастлива. Если бы не вы, боюсь, этот подлый человек сделал бы с ней все, что захотел.
– После ухода вашей дочери я отыскал ее кубок, – пробормотал Рейвен, протягивая Элспет находку, Та без колебаний открыла дверь и взяла кубок у шотландца. И даже сумела улыбнуться. Теперь дочь будет счастлива, узнав, что последний подарок отца снова у нее.
– Я еще раз должна поблагодарить вас, добрый господин, за то, что вернули нам драгоценную для нас обеих вещь. Кубок – подарок ее отца, и им владели поколения Харрингтонов, еще до Бервина. Незадолго до безвременной гибели отец отдал его дочери и, поняв, что он остался в зале, Абриэль помчалась на поиски, не предупредив меня и понятия не имея, что этот негодяй следит за ней. Не уверена, много ли вы знаете о моей дочери, но она была помолвлена с лордом Уэлдоном де Марле. С самой его смерти Десмонд неотступно преследует Абриэль.
– Вы говорите, мадам, что ваш муж скоро вернется? Может, я постою на лестничной площадке, пока он не придет? Только чтобы убедиться, что ваша дочь в безопасности. Если понадобится, подоприте стулом дверь.
Поняв, что она все еще дрожит, не в силах успокоиться после случившегося, Элспет трясущимися губами улыбнулась:
– Думаю, нам с Абриэль будет спокойнее, если вы постережете на лестнице… на случай, если Десмонд попытается ворваться в наши покои. Похоже, он твердо решил заполучить нашу дочь, но Абриэль видеть его не может. Правда, я не знаю, когда вернется мой муж. Спасибо еще раз за вашу защиту… и доброту, – пробормотала она, сражаясь с благодарными слезами: – Вас сам Господь послал сегодня не только на спасение моей дочери, но и внушив вам мысль поберечь нас, хотя мы едва знакомы.
– О да, миледи, это правда, я едва вас знаю, но хорошо знаком с такого рода людьми, один из которых напал на вашу дочь. С первого взгляда я понял, что этому человеку нельзя доверять. Поэтому и склонен всячески защищать тех, кого донимает мерзавец, подобный де Марле. А теперь спокойной ночи. Попытайтесь отдохнуть.
Закрыв входную дверь, Элспет вошла в соседнюю спальню, где на постели лежала все еще плачущая дочь. Даже красивый мужчина вызвал бы в ней такое же отвращение, прибегни он к такой гнусной тактике, которую использовал сквайр Десмонд де Марле. Поэтому ненависть Абриэль к негодяю возросла еще больше. Жаль, что Рейвен не расправился с ним по заслугам!
Осторожно гладя дочь по спине, Элспет пыталась успокоить ее страхи.
– Рейвен Сиберн пообещал посторожить у наших дверей до возвращения Вашела, – пробормотала она, гадая, сдержит ли шотландец слово. – Он показался мне благородным рыцарем и очень красивым. Красивее, чем лорд Уэлдон. Но тому было уже почти сорок пять, когда он решил жениться на тебе.
Обе женщины молчали, думая о безвременно погибшем лорде. Наконец Элспет тяжело вздохнула:
– Знаю, дамам неприлично говорить о подобных вещах, но думаю… что сэр Сиберн проучил Десмонда и теперь тот станет держаться подальше от нас.
– Мне так не кажется, – пробормотала Абриэль. – Будь что будет, мама, мы скоро покидаем Лондон.
Она едва не рассказала матери, что Корделия подозревает Десмонда в гибели Уэлдона, но стоит ли расстраивать ее еще больше? Она не хотела, чтобы Вашел вызвал подлеца на дуэль. Ее отец тоже погиб в поединке. И кроме того, Десмонда вовремя остановили.
Девушка нервно вздрогнула.
А Десмонд тем временем зализывал раны и строил планы. Кое-как вырвавшись от наглого, лезущего не в свои дела шотландца, он вылетел из комнаты и исчез в темноте. И ни разу не остановился, пока не выбежал из замка и не взгромоздился на свою убогую конягу. Тяжело дыша, он принялся колотить каблуками по костлявым бокам. В эту ночь он сотворил величайшую глупость, но будут и другие ночи. И Десмонд не забудет, как рьяно защищал девушку Рейвен.
Где-то ближе к полуночи вернулся Вашел и принялся медленно подниматься по ступенькам в покои, отведенные его семье. Настроение его так и не улучшилось, поскольку будущее по-прежнему представлялось ему мрачным.
Приблизившись к лестничной площадке, Вашел с удивлением заметил шотландца, сидевшего у двери, прислонившись спиной к стене.
– Почему вы здесь?
Рейвен одним легким движением поднялся на ноги.
– Десмонд де Марле решил взять вашу дочь силой. Кровь Вашела похолодела от страха.
– С ней все хорошо? Он что-нибудь с ней сделал? – И хотя очень боялся подтверждения подозрений, все же должен был знать правду. – Девушка… опозорена?
– Нет, но это произошло бы, не окажись я рядом и не прогони крысу в грязную нору. Я пообещал вашей жене, что буду ждать вашего возвращения. Хотя скорее всего вы посчитаете, что это не мое дело – оберегать вашу семью от этой гнусной жабы.
Не хватало еще, чтобы какой-то чужак указывал, какую серьезную ошибку он совершил, оставив женщин одних. Досада и раздражение становились невыносимыми, особенно когда те самые лорды, которые ухаживали за Абриэль, теперь, вытянув хвосты, понеслись на запах богатой добычи. Может, он сам виноват в том, что его семья оказалась в подобном положении? Но даже если и так, он не собирается слушаться советов шотландца.
– Я способен позаботиться о семье и без вашего вмешательства.
В ответ на эту грубую реплику Рейвен только выгнул темную бровь, поклонился и ушел.
Глубоко пристыженный собственной неосторожностью и пренебрежением безопасностью семьи, Вашел повернулся к нему спиной и вошел в спальню.
Элспет взволнованно металась по спальне, ожидая возвращения мужа, и сейчас, всхлипывая от облегчения, бросилась в его объятия.
– Я думала, ты никогда не вернешься.
– Расскажи, что произошло, – велел Вашел, чувствуя, как трепещет жена.
Дрожащим голосом она поведала ему о случившемся и в заключение добавила:
– Я так благодарна, что шотландец охранял нашу дверь до твоего возвращения. Страшно подумать, на что мог бы решиться Десмонд, если бы нашел нас здесь одних.
– Вижу, как тебя расстроили гнусные деяния этого животного. Но я и представить не мог, что такой трус, как Десмонд, осмелится…
– Считаешь, что я что-то сочиняю? Преувеличиваю? – разгневалась Элспет, яростно сверкая глазами. – Вот что я скажу тебе, Вашел: этот мерзавец не успокоится, пока не изнасилует Абриэль! И это произошло бы не далее как сегодня вечером! Не вмешайся вовремя шотландец, бедняжка потеряла бы девственность!
– Прости меня за то, что оставил тебя и Абриэль одних, – униженно пробормотал Вашел. – Очевидно, такого не случилось бы, останься я с вами, но как теперь быть? Сделанного не исправить. – Он тяжело вздохнул. – Если не возражаешь, я немного посплю. Я почти не спал прошлой ночью и очень устал. Может, продолжим этот разговор завтра?
Видя, как угнетен и расстроен муж, Элспет пожалела его и погладила по руке.
– Давай не будем ссориться. Я уверена, что все обойдется. Нужно только подождать.
Абриэль лежала на кровати, прислушиваясь к приглушенным голосам родителей. Слов она не разбирала, но, судя по интонациям, оба были крайне огорчены и измучены. Сама она тоже испытывала похожие эмоции. Дрожь постепенно улеглась, но в голове все время всплывали ужасные сцены нападения, а на руках словно остались отпечатки сальных прикосновений Десмонда.
Но все затмило ощущение благодарного облегчения, когда Рейвен ворвался в комнату. Лицо его превратилось в маску холодной ярости. Она будет вечно благодарна ему за своевременность появления, за помощь и за легкость, с которой он расправился с мерзким Десмондом. Но кроме всего этого, она испытывала еще что-то глубоко в душе, и, хотя не доверяла своим чувствам, ее благодарность слишком походила на желание.
Господи милостивый, каждый раз, когда она видит Рейвена Сиберна, ее сердце тянется к нему. Что с ней происходит? Неужели отчаяние и разочарование заставляют ее поддаваться самым низменным инстинктам?
Почему она не может испытывать к Рейвену самую обычную благодарность? В конце концов, он спас ее и охранял из чувства долга. Весь вечер он избегал ее, если не считать одного танца, словно теперь, когда их финансовые обстоятельства изменились, она недостойна его. Кроме того, он шотландец, на которого с подозрением взирает весь двор, и все же ее предательское тело жаждет его, как жаждет женщина своего мужчину.
Прошел месяц с того памятного события, на котором чествовали саксонских героев. Абриэль постоянно думала о Рейвене Сиберне и тревожных чувствах, которые он пробуждал в ней. Но как бы часто она ни представляла сверкающие синие глаза, точеный нос и очаровательную улыбку, все же не могла игнорировать печальное положение, в котором очутилась их маленькая семья. Возможно, ей придется принять решение, о котором она будет жалеть до конца жизни. Трудно было осуждать отчима, который не отказался дать взаймы отцу полученные в тяжких трудах и сражениях деньги. Это Вильом нарушил данное слово, не вернув деньги Вашелу. Правда, тот никогда не осуждал отца и даже считал, что Вильом помутился разумом перед смертью, но, так или иначе, теперь его младшему сыну грозило полное разорение. Единственный шанс избежать долговой тюрьмы зависел от падчерицы, и решение, которое необратимо повлияет на их судьбу, зависит только от нее.
Этот момент и выбрал Десмонд де Марле, чтобы попросить у Вашела руки Абриэль. И теперь она стояла в комнате отчима вместе с людьми, которых любила больше всего на свете, зная, что они тоже любят ее. Скорбят о ее судьбе. Но не станут вынуждать ее выйти замуж за человека, от которого ее тошнит!
Десмонд предложил выплатить значительную сумму родителям Абриэль плюс дать письменные гарантии, что после его смерти вдова получит большую часть его состояния, если не считать некоторой суммы для Вашела и племянника Десмонда. Хотя Десмонд был единокровным братом Уэлдона, они почти не общались. И все же других наследников у Уэлдона не оказалось, поэтому Десмонд невероятно разбогател после его смерти, так разбогател, что вообразил, будто отныне может получить все на свете, включая и Абриэль, которую впервые увидел в обществе ее родителей в замке Уэлдона. Но почему же, если у Уэлдона был племянник, он ничего не получил после гибели дяди, ведь тот был человеком щедрым?!
К счастью, прося руки Абриэль, Десмонд не подозревал, как близок Вашел к разорению. Единственным выходом пополнить сундуки было замужество Абриэль. Но Вашела слишком мучила совесть, потому что девушке приходилось оставить все надежды на пристойный брак, чтобы спасти семью. И во всем будет виноват он. Потому что именно он отнимет у нее будущее.
Элспет, озабоченно сведя брови, наблюдала, как муж мечется по комнате.
– Вашел, я знаю, мы в отчаянном… – начала она, но осеклась при виде изможденного лица мужа и молча положила руку на его плечо. Хотя иногда он был весьма упрям, она знала, что не ошиблась, когда приняла его предложение. Они часто спорили и не соглашались друг с другом, но она предпочитала бросать вызов его мужской власти, чем умирать от скуки, живя с человеком, выполняющим ее малейшее желание. А Бервин обычно выслушивал ее советы, но далеко не всегда им следовал, как, например, в день своей гибели. И сейчас Элспет свято верила, что должен быть какой-то выход. Невозможно взваливать такое бремя на плечи дочери! Муж, подобный Десмонду де Марле, казался настоящим проклятием!
Выпрямившись во весь рост, Вашел вызывающе вскинул заросший подбородок. Обычно его янтарные глаза завораживающе переливались в свете свечей, но в этот момент казались холодными и безжизненными, как камешки. Надежд на будущее не оставалось, и если он не примет предложения Десмонда, их ждет печальное существование.
Элспет опустилась на колени на покрытый тростником пол рядом со стулом мужа и взглянула в его хмурое лицо:
– Вашел, тебе ведь известна репутация Десмонда. Он неподходящий муж для Абриэль.
– Клянусь всем святым, женщина, ты меня считаешь монстром? – взревел он, потрясенный самой мыслью о том, что жена полагает, будто он способен продать падчерицу, чтобы спасти семью. – Да я не смогу жить спокойно, зная, что вынудил Абриэль пойти к алтарю с этим человеком! Пусть решает сама: принять или отказаться, но, пожалуйста, учти, что Десмонд теперь обладает всем богатством и землями, которые когда-то принадлежали Уэлдону. А это значит, что его отпрыски никогда не будут нуждаться. Это тебе не те жалкие поклонники, которые еще согласны взять в жены Абриэль с тех пор, как двор узнал о моем несчастье! Голодные псы меньше гоняются за мясной костью, чем эти помешанные шуты, которые вожделеют твою дочь! Но ты видела все сама еще до того, как мы поженились, так что не стоит подробно описывать пыл ухажеров Абриэль.
– Вашел, я понимаю, как ты расстроен, – тихо заметила Элспет. Измученный не меньше, чем она, он пытался увидеть хотя бы лучик надежды в болезненно темном будущем. – Не знаешь ли ты, что еще можно сделать в нашем несчастном состоянии?
Он ответил коротким, хриплым смехом.
– Боюсь, нас спасет только чудо, дорогая.
Заметив блестевшие от слез глаза жены, он тяжело вздохнул, жалея о своей грубости.
– Я отчетливо понимаю ненависть Абриэль к Десмонду. Я и сам испытываю к нему нечто подобное. Но тем не менее он кажется нашей единственной надеждой. Хотя я попытаюсь найти ей более подходящего жениха, боюсь, ни у кого не найдется столько денег, как у Десмонда. Я искренне жалею, что у нас нет иного выхода.
Отчаянные рыдания матери разрывали сердце Абриэль, и она поспешно отвернулась, чтобы скрыть блестевшие в глазах слезы. Они заструились по ее щекам, вынуждая то и дело украдкой вытирать лицо. Как бы она ни презирала Десмонда, все же деваться ей некуда. Только принять его предложение. Иначе любимые люди будут жестоко страдать. Кроме того, Десмонд так сильно хочет ее, что может предложить более щедрые условия, чем уже предлагал. Даже если она и будет несчастна в браке, муж щедро вознаградит ее за необходимость терпеть его много лет.
Такая бесприданница, как она, вряд ли найдет порядочного человека, который будет любить и защищать ее. И она вздрогнула при мысли о том, что без защиты рыцарей Вашела Десмонд вряд ли счел бы нужным жениться законным браком.
