Абриэль медленно открыла глаза, когда на нее упали рассветные солнечные лучи. Что-то было не так… но она не могла вспомнить, что именно, пока, к собственному ужасу, не поняла, что лежит совершенно обнаженной. Охнув, Абриэль села и подтянула одеяло к груди. Но оказалось, что в спальне она одна.
      Одежда, вечером разбросанная в беспорядке по всей комнате, сегодня была аккуратно сложена на стуле. Абриэль со стоном упала на подушку. Отныне она замужняя женщина и вчера потеряла девственность. Не по собственной воле.
      Абриэль отбросила одеяло и еще больше рассердилась, увидев на простыне пятно крови. Поспешно, словно украдкой, прикрыв его, она накинула шаль и принялась вышагивать по комнате. Что делать? Как встретиться с Рейвеном? Теперь он ее муж, настоящий законный муж… он постарался, чтобы это было так.
      Но она не могла излить на него свою ярость. Чего этим добьешься? Только расстроишь всех, включая родителей. Нет, дело сделано, и придется с этим жить. Многие женщины выходили замуж не по своей воле. Она всего лишь одна из них. Значит, нужно улыбаться и делать вид, что все хорошо. Конечно, речь не идет об их отношениях в спальне, но она и с этим справится… при необходимости.
      В дверь нерешительно постучали, и поскольку Абриэль знала, что ее дерзкий муж скорее всего вошел бы без стука, как подобает новому хозяину, то и попросила гостя войти.
      В комнату заглянула Недда.
      – Миледи? – робко спросила она. Абриэль приветствовала ее улыбкой, и служанка, успокоившись, вошла. – Сэр Рейвен велел позволить вам подольше поспать, но я услышала ваши шаги. Хотите ванну?
      – О, пожалуйста, это было бы чудесно! – воскликнула Абриэль, чувствуя подозрительный взгляд Недды, но она помнила свою клятву вести себя как обычная жена.
      И, как обычная жена, она вымылась и оделась, после чего спустилась в парадный зал. Ей было противно невольное чувство облегчения, когда там не оказалось Рейвена. Раскладные столы уже были сложены и стояли у стены, значит, завтрак закончился. Элспет разговаривала со слугами.
      Заметив дочь, она поспешила к ней, обняла и с тревогой вгляделась в лицо.
      – Абриэль! Как ты себя чувствуешь сегодня утром?
      Она нормальная, обычная жена и должна вести себя как таковая – напомнила себе Абриэль и с вымученной улыбкой ответила:
      – Прекрасно, мама. Отныне я просто жена, в чем нет ничего сверхъестественного.
      – Хм… – пробормотала мать, слишком хорошо знавшая дочь и поэтому предполагавшая, что ей вовсе не так легко, как та старается показать.
      Абриэль с деланной жизнерадостностью оглядела зал.
      – Вижу, я проспала завтрак. Прости, что опоздала.
      – Вздор. Вчера у тебя был тяжелый день.
      В воздухе словно повис вопрос, была ли брачная ночь столь же нелегкой, но Абриэль притворилась, будто ничего не поняла. Элспет вздохнула.
      – Сейчас велю принести тебе хлеб и похлебку.
      – Нет, я сама пойду на кухню, – отказалась Абриэль. Очевидно, она была не в себе, что показалось матери вполне естественным.
      – Ты не спросила, где твой муж, – медленно выговорила она. – Полагаю, где-то в замке. Наслаждается своим положением нового хозяина, – с горечью вымолвила Абриэль и поморщилась, поняв, что выдала себя. – Прости меня, мама, – добавила она, прежде чем мать успела поднять на нее глаза. – Обещаю, что впредь постараюсь привыкнуть к новой роли.
      Элспет погладила ее по руке.
      – Каждая женщина должна учиться быть женой и матерью, дорогая моя. И это нелегко, даже если ты влюблена в своего мужа.
      – Но что случается, когда ты не можешь его уважать? – неожиданно вырвалось у Абриэль. Глаза предательски защипало. Она провела рукой по лицу и вновь выдавила улыбку. – Это всего лишь первое утро. Дальше все будет лучше, – заверила она мать, хотя понимала, что лжет. Как можно жить с человеком, которому не веришь и которого не уважаешь и чье кольцо обременяло руку такой же тяжестью, как этот брак – ее сердце?!
      Абриэль поговорила с кухарками, спросила, что они собираются готовить, и оставила мать осматривать кладовые, в которых хранились припасы на зиму. Она решила показать своим людям, что с воцарением нового господина ничто не изменилось, и поэтому пошла по замку, спрашивая у слуг, как идут дела. К тому времени как она добралась до двора, всеобщая жизнерадостность немного ее утешила. Она прогулялась по огороду, понаблюдала за доярками и потолковала с конюхами.
      Наконец ее внимание привлек звон стали. Абриэль направилась к ристалищу, где солдаты и рыцари оттачивали свое боевое искусство. Именно там она нашла Рейвена и отчима. Но ее внимание привлек именно Рейвен. На нем был кожаный жилет без рукавов, доходивший до середины бедер. Голые мускулистые руки блестели на солнце от пота. Он говорил с группой людей, вооруженных мечами. Потом Рейвен стал показывать различные приемы, сражаясь с Вашелом, который действовал не хуже иных молодых воинов.
      Все присутствующие держались достаточно дружелюбно, чем порадовали Абриэль. Рыцари поглядывали на Рейвена с уважением, и она заметила, что многие одобрительно кивали при виде маневров, которые тот выполнял. Может, его и недолюбливали соседи, но те, кто видел его боевое искусство, забывали о давней вражде между шотландцами и англичанами.
      И все-таки лишь вчера те же самые люди злорадно подсмеивались над Рейвеном, застав его наедине с Абриэль. Неужели брак так легко удовлетворил их чувство долга и восстановил представления о благородстве? Хотела бы и она так легко смириться со своей судьбой. Но ведь это не их обманули и использовали, не у них отняли право выбора, вынудив насильно выйти замуж из-за якобы испорченной репутации!
      Взгляд Рейвена неожиданно упал на жену, и жар его взгляда заставил ее попятиться. Он широкими шагами направился к ней, так и не выпустив из руки меча. А она оцепенела, даже не помышляя о побеге. В этот момент Абриэль была способна думать только о том, что он проделывал с ней во мраке ночи, и удовольствие, которого она не желала чувствовать, вновь окатило ее. Даже теперь по телу разлилось предательское тепло, а на щеках вспыхнул румянец.
      К потрясению Абриэль, он обнял ее и прижал к себе. Ее руки упали ему на грудь, но она не смогла оттолкнуть его. Только не перед людьми, которыми ему предстоит командовать! И тут он завладел ее губами в жгучем поцелуе, слишком чувственном для посторонних глаз. В этот момент она была беспомощна, возбуждена и сердита на него и себя, особенно когда услышала приветственные крики мужчин на ристалище.
      Когда он наконец поднял голову, она прошептала:
      – Животное! Как ты смеешь так обращаться со мной?!
      Рейвен только изогнул темную бровь и улыбнулся:
      – Больше ты не можешь разыгрывать оскорбленную девственницу, милая.
      У нее на языке вертелся уничтожающий ответ, но тут к ним подошел Вашел. Поэтому Абриэль нацепила фальшивую улыбку и преувеличенно медовым голоском заметила:
      – Ты позоришь меня перед своими людьми.
      – Нашими людьми. И думаю, они радуются очевидному успеху нашего брака.
      – Успеху…
      Но Вашел был слишком близко, и она поскорее обернулась к нему и отошла от Рейвена, чтобы поцеловать отчима в щеку.
      – Доброе утро, Вашел.
      Вашел удивленно моргнул от такого проявления дочерней любви и настороженно пробормотал:
      – И тебе, дорогая. Сегодня ты просто неотразима.
      Можно подумать, что ночь в постели с Рейвеном смогла изменить ее к лучшему!
      Абриэль мрачно нахмурилась:
      – Вижу, вы, не теряя времени, вновь взялись за работу сразу же после празднеств.
      – Так нужно, – сурово заверил Рейвен. – Мне необходимо своими глазами убедиться, что сталось с замковым гарнизоном за эти месяцы, прошедшие под сомнительным командованием Десмонда де Марле.
      – И ситуация не слишком хороша, – добавил Вашел. Абриэль забыла о собственных тревогах.
      – В чем дело?
      – Многие солдаты прибыли с нами, – пояснил Вашел, – и четверо – с Рейвеном. Остальные, те, кто жил в замке, окончательно разленились, но Десмонд предпочитал тратить свое новообретенное богатство на себя, а не на тренировки своих солдат. Какой смысл тренироваться, если жалованье выдают в лучшем случае нерегулярно?
      – Какой ужас!
      Абриэль вновь устремила взгляд на ристалище, где мужчины сражались затупленными мечами.
      – Но теперь они поняли, что от них требуется, – заметил Рейвен.
      – И знают, что им заплатят за службу. Твой муж оказался человеком щедрым.
      Ну да, щедро раздает ее деньги!
      Абриэль горько вздохнула. Но тут же пожурила себя. Рейвен всего лишь выполняет свой долг по отношению к замку и ее людям. Хотя бы ради них она должна перестать подозревать его в постоянной нечестности.
      – Припасы, которые должны храниться в кладовых на случай осады, сильно истощены, – продолжал Рейвен. – Еще многое предстоит сделать.
      – Разумеется, – кивнула она. – Спасибо за то, что позаботился об этом.
      – Но это моя обязанность, – пожал он плечами и с очаровательной улыбкой обнял ее за плечи и слегка сжал. – Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы защитить тебя и твоих людей.
      Абриэль погладила мужа по груди и постаралась поскорее отступить.
      – В таком случае жду вас обоих к обеду.
      Но когда подали обед, Абриэль передали, что Рейвена, Седрика и Вашела вызвали по делам в соседское поместье, и, хотя слуги явно симпатизировали хозяйке, она все же услышала, как те в страхе шепчутся о «вторжении» и «шотландцах».
      Весь этот день она гадала, есть ли хоть слово правды в подобных слухах. Рейвен никогда не оставил бы ворота замка открытыми, тем более что солдаты продолжали тренироваться на ристалище, а не заняли свои посты на стенах замка.
      Настала ночь, а муж так и не вернулся, и на вторую ночь своей супружеской жизни Абриэль легла в постель одна. Вместо того чтобы ощутить облегчение при мысли о возможности уснуть одной на широкой кровати, она терзалась беспокойством. Отныне ее судьба и будущее связаны с Рейвеном. Что, если случилось неладное? Может, стоило бы послать на помощь солдат? Но Рейвен наверняка отправил бы гонца с просьбой о поддержке.
      Казалось, она едва уснула, когда дневной свет разбудил ее, и Абриэль пошевелилась, ощущая себя в плену. И только тогда поняла, что рядом лежит Рейвен. Их тела сплетаются, ее голова лежит на его плече, а носом она уткнулась в широкую грудь. Хорошо еще, что догадалась надеть ночную рубашку перед сном!
      Его рука лежала на ее спине, и, к ужасу Абриэль, оказалось, что она закинула ногу на его бедро.
      Она как раз обдумывала лучший план ускользнуть, не разбудив его, когда догадалась поднять глаза и увидела, что Рейвен весело наблюдает за ней.
      – Что за прекрасный способ начать новый день! – пророкотал он, приподнимаясь на локте и нависая над ней.
      Но Абриэль поспешно выскользнула из его объятий и встала с постели.
      – Рада твоему благополучному возвращению! У меня полно дел, и у тебя, конечно, тоже… особенно… с ленивыми солдатами, – едва выговорила она.
      Но Рейвен упал на подушки, заложил руку за голову и продолжал наблюдать за ней. Он видел, как раздражена Абриэль, обнаружив мужчину в своей постели… вспомнил ее вчерашние слезы и решил позволить ей сбежать… хотя бы в этот момент. Новоиспеченные мужья не слишком терпеливы с уклоняющимися от выполнения супружеского долга женами, и ей придется с этим смириться.
      Абриэль, дрожа от холода, стояла на коврике у очага, где огонь, который он разжег среди ночи, погас и лишь несколько угольев еще слабо тлели среди пепла. Рейвен видел ее колебания, понимал, что она должна одеваться, но не хочет делать этого в его присутствии. А он не собирался в угоду ей подняться и уйти.
      Абриэль зябко обхватила себя руками.
      – Почему вчера тебя так долго не было?
      Она не знала даже, будет ли он обсуждать то, что многие мужчины считали вмешательством в мужские дела. Но его улыбка померкла, и он хмуро пояснил:
      – Посланец привез известие, что шотландцы напали на Торнтон-Мэнор.
      – О Господи! – ахнула она, сжавшись от страха. Что будет с ней и ее людьми, если разразится война, тем более что их хозяином стал «враг»?!
      – Ничего страшного, девушка, – улыбнулся он. – Просто с полдюжины шотландцев ловили своих коров и не поняли, как близко находятся от границы. Вот нечаянно и оказались на землях Торнтона.
      Абриэль облегченно закрыла глаза, благодаря Бога за то, что вторжения не было.
      – Меня никто не собирался звать, конечно. Посланец не понял, что не должен поднимать на ноги всю округу. Мое прибытие едва не ухудшило дела, поскольку все выглядело так, словно я в сговоре с другими шотландцами. Повезло еще, что Терстана де Марле не оказалось дома. Твой отчим – человек рассудительный, да и жизнерадостность моего отца помогла установить истину. Шотландцев освободили и позволили вернуться домой.
      Абриэль уселась на край кровати и закрыла лицо руками.
      – Это никогда не кончится, верно?
      Он погладил ее по спине, и, когда Абриэль напряглась, поспешно отнял руки.
      – Хочешь сказать, недоверие к моему народу?
      Не только это. Ее недоверие к нему. Ее муж шотландец и, следовательно, враг и саксов, и норманнов… С кем ему придется объединиться против нее? Когда настанет время для испытания верности жены своему мужу?
      – Абриэль!
      Она вздрогнула, но тут же встала и принялась выбирать одежду на сегодняшний день.
      – Как по-твоему, тебя часто будут вызывать по делам, особенно твой король?
      – Не знаю. Теперь, когда мне придется управлять поместьями в обеих странах, вряд ли останется много времени для поручений короля. Но он наверняка это поймет.
      Абриэль удивленно уставилась на него, в который раз сознавая, что в жизни ее мужа есть много вещей, о которых она не подозревает.
      – Я понятия не имела, что у тебя есть еще одно поместье.
      – А ты и не спрашивала, – сухо ответил он. – У меня большой участок земли в горах по соседству с отцовским, а когда-нибудь его поместье тоже перейдет ко мне.
      Абриэль задумчиво кивнула и, хотя сгорала от любопытства, все же не стала расспрашивать мужа дальше из опасения быть не так понятой. Она была уверена, что, если Рейвен захочет рассказать ей о своем доме, так и сделает, но поскольку он до сих пор не упоминал о Шотландии и всеми силами стремился заполучить ее приданое, вероятно, его собственность довольно скромна. Да и все это не слишком интересовало Абриэль. В конце концов, это не ее дело.
      – Мы… поедем туда?
      – Да. Я хочу показать все, что отныне принадлежит тебе.
      Абриэль, кивнув, нерешительно встала и принялась расправлять платье. Она не раз твердила себе, что придется уехать из дома после помолвки с Десмондом. Значит, придется покинуть и замок. Но она примет все как должное и останется сильной.
      – Я… вряд ли ты скоро покинешь спальню, – нерешительно пробормотала она.
      – Нет, я слишком устал после вчерашних передряг. Оглянувшись, она увидела, что он вольготно раскинулся на кровати. Поразительно, как перекатываются бугры мышц на широких плечах! Она никогда не видела его небритым, и сейчас он был похож на легкомысленного повесу, очаровательного распутника, который получает наслаждение в постели каждый раз, когда ему захочется. А судя по тому, что она ощущала перед тем, как встать, он хотел ее.
      Абриэль была немного сбита с толку, поскольку он минуту назад охотно обсуждал с ней вчерашние события. Она не ожидала, что он так легко поделится с ней новостями, словно действительно доверял. Оказывается, у него есть свое поместье, и, кроме того, король Давид наверняка щедро его вознаградил. Неужели он действительно желает не столько богатства, сколько именно ее, Абриэль?
      Она просто не знала, что думать!
      Но не могла же она целый день оставаться в ночной сорочке! Слава Богу, что вчера вечером она догадалась искупаться, потому что не представляла, как сделать это в его присутствии. Достаточно плохо уже и то, что ей пришлось повернуться спиной и стянуть рубашку. Она лихорадочно шарила по кровати в поисках камизы, так как осталась голой и боялась, что он подойдет к ней сзади и снова потребует подчинения.
      Но наконец камиза нашлась, и, уже менее испуганная, Абриэль надела длинное платье и плетенный из кожи пояс, обхвативший бедра. Только прилаживая вуаль к волосам, она услышала его шаги. Абриэль напряглась, но все же оглянулась.
      Он запустил руки в ее волосы, рассыпая их по плечам, нежно приглаживая. Абриэль вздрогнула.
      – Неужели ты должна закрывать такую красоту? – пробормотал он и, к ее удивлению, зарылся лицом в рыжие пряди и глубоко вздохнул. – Этот запах вызывает желание оказаться в твоей постели, в твоих объятиях. Я думал об этом весь день.
      Что-то дрогнуло в душе Абриэль.
      – Я… я должна носить вуаль. Отныне я замужняя женщина. Ты об этом позаботился.
      Абриэль с усилием заставила себя вспомнить, что между ними ведется постоянная война. Это он хитростью устроил их брак, не дал ей возможности выбрать мужа…
      Но он, не обратив внимания на ее вызывающие слова, прошептал:
      – Тогда хотя бы не заплетай волосы под вуалью. Позволь мне представить, что я весь день касаюсь их.
      Его нагота и сладкие слова постоянно сбивали ее с толку. Она поспешно накинула вуаль, закрепила ее лентой, обвязанной вокруг лба, и покинула спальню.
      Ей очень хотелось, чтобы Рейвена вновь вызвали по важному делу, потому что он неизменно оказывался там, куда бы она ни пошла. Когда она навестила деревню сервов, ей поспешили объявить, что муж приходил каждый день, что она случайно разминулась с ним и что он хороший человек. Решив потолковать с прачками, работавшими во дворе, она увидела Рейвена, осматривавшего лошадей. Какой-то мальчишка, ужасно тощий, но очень живой, весь день следовал за Рейвеном как тень, и тот ни разу не выказал нетерпения. Мало того, случайно наткнувшись на них, она услышала, как Рейвен говорит мальчишке, что возьмет его вторым оруженосцем и разрешает с завтрашнего дня начать тренировки.
      За ужином даже ее мать пела Рейвену дифирамбы. На Абриэль словно наступали со всех сторон. Вашел, Седрик и Рейвен дружно поднимали кружки с элем, похваляясь вчерашней удачей, а несколько рыцарей уже успели присоединиться к ним. Подумать только, женат всего два дня и уже успел завоевать симпатию всех… кроме собственной жены. Что же до нее, придется лечь в постель пораньше и притвориться, что спит.
      Рейвен заметил, как Абриэль потихоньку ушла, и хотя продолжал беседовать с отцом, мыслями был с молодой женой. Сегодня утром он позволил ей выскользнуть из постели, и вот сейчас она пытается повторить трюк в надежде, что он ничего не заметит. Неужели еще не поняла, что он замечает все ее касающееся?
      Потребовалось немалое усилие воли, чтобы сосредоточиться на своих обязанностях, хотя он жаждал сопровождать ее повсюду, как влюбленный юнец.
      Ее обращение с несчастными сервами тронуло его, а верность отчиму и готовность помочь даже ценой собственного счастья поистине поражали. Рейвен так отчаянно влюбился в Абриэль, что теперь не мог представить себе жизни без нее. И мечтал, что она ответит ему тем же. Но ее страхи, сомнения и недоверие к нему были слишком сильны, и потребуется немало сил, чтобы их преодолеть. Она посчитает его любовь бременем, поэтому лучше ничего ей не говорить.
      Он сдерживался как мог, чтобы дать Абриэль время устроиться в постели. Потом поставил кружку и поднялся с довольно правдоподобным зевком.
      Вашел весело ухмыльнулся, но Седрик заботливо заметил:
      – Парень, ты, должно быть, устал. Ужасный, бесконечный день! Подумать только, присматривать за лошадьми и курами! Как же тебе худо пришлось!
      Несколько человек громко рассмеялись, и Рейвен посчитал это добрым знаком. Видимо, они решили принять его в свой круг.
      – Ну, отец, должен же кто-то присмотреть за тем, чтобы ты был ухожен и накормлен. Спокойной ночи всем.
      Среди присутствующих снова раздался доброжелательный смех. Рейвен покинул зал и в самом прекрасном настроении отправился к себе.
      В гардеробной грели свечи, и он задул их по одной, проходя мимо, в спальню. Там он поспешно закрыл дверь, чтобы не выстуживать комнату, и долго стоял, любуясь спящей женой, успевшей зарыться в одеяла. Отблески огня из очага играли на кровати. Рейвен быстро разоблачился, сложил одежду на стуле, поднял одеяла и скользнул рядом с женой. Его сразу окутали ее тепло и запах, и он захотел ее еще сильнее, с почти болезненной потребностью.
      Абриэль не шевелилась, но он ощутил легкое напряжение и, предположив, что она притворяется, осторожно протянул руку. Ладонь легла на упругие холмики попки, и он понял, что Абриэль лежит лицом вниз, словно пытаясь защититься. Рейвен схватился за подол и стал тянуть рубашку вверх, гадая, сколько еще выдержит жена.
      Абриэль старательно жмурилась, всеми фибрами своего существа сосредоточившись на том, чтобы оставаться спокойной и расслабленной, совсем как во сне. Но похоже, для Рейвена это особого значения не имело. Его тело почти обжигало жаром, и Абриэль поняла, что он совершенно обнажен. Она ощутила, как рубашка ползет вверх, и стиснула зубы, стараясь не одернуть ее, не выдать этим себя. Он, конечно, сдастся, если только она сумеет продержаться подольше.
      Но тут Рейвен скользнул вниз, и она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Перина шевелилась от каждого движения. К своему ужасу, она ощутила его губы на внутренней стороне колена и едва не дернулась от шока и возбуждения. Но нет, она все еще держала себя в руках, даже когда его влажный рот коснулся сначала ее бедра, потом ягодиц. Как она заставит себя лежать смирно, если он…
      Оказалось, что Рейвен вдруг отстранился, но ее абсолютное облегчение продолжалось недолго, ибо он осыпал поцелуями другую ногу и стал подниматься выше.
      Сгорая от унижения, Абриэль стала извиваться и услышала его тихий смех, хотя он в это время прижимался лицом к ее спине.
      И тут он лег на нее, прижимаясь чреслами к попке и зарывшись лицом в ее волосы. Абриэль следовало бояться, что он ее задушит, но он приподнялся на руках, чтобы не придавить ее своей тяжестью.
      – А, ты оставила волосы расплетенными… для меня, – пробормотал он.
      Пропади все пропадом! Торопясь изобразить сон, она совсем забыла!
      Он стал медленно двигаться, потираясь об нее всем телом. Одна рука пробралась к груди и сжала нежный холмик. Чувственный туман, окутавший Абриэль, заставил забыть, почему она вообще сопротивлялась мужу. Сейчас она думала только о том, как он нежен, как добр, и когда Рейвен наконец уложил ее на спину и поцеловал, ничего не оставалось делать, кроме как поцеловать его в ответ, прильнуть посильнее и развести ноги. И застонать, когда он вонзился в нее, сделав их единым целым. Он снова подарил ей невероятное наслаждение, прежде чем достичь своего.
      Но потом, когда она осталась наедине с холодной реальностью содеянного, снова расплакалась. Она хотела его, но слишком боялась довериться. Поверить, что он останется с ней, когда Шотландия призовет его. И хотя раньше неверие приводило только к гневу и ненависти, теперь сердце болело так, что казалось, вот-вот разорвется. Господи, неужели она влюблена в него?
      Но она тут же твердо сказала себе, что такого быть не может. Не может, и все тут. Нет, она ничуть не влюблена в своего мужа. Между ними не было и нет ничего подобного! Пусть он умеет пробудить в ней чувственность, но добровольно она никогда не отдаст свое сердце.
      И при этой мысли она заплакала еще горше.

      Рейвен не выносил женских слез. Ему становилось не по себе в присутствии плачущей женщины. Поэтому он сел в постели, откинул одеяло, поднялся и встал над женой.
      – Абриэль, так больше не может продолжаться, – настоятельно заявил он. – И я не могу соблазнять тебя силой. И поэтому отказываюсь брать тебя таким образом. На этот раз ты должна прийти ко мне.
      Значит, он считает, будто стал главным в их союзе?!
      И легкость, с которой он предположил это, взбесила ее. Слезы мигом высохли. Она в подражание ему тоже откинула одеяло, вскочила и повернулась лицом к мужу.
      – Долго придется дожидаться, Рейвен Сиберн! Пусть ты забрал мое состояние, но не получишь сердце и душу, чтобы раздавить их, когда уедешь отсюда!
      – Почему… – он поколебался, на мгновение отвлекшись видом ее бедер под сбившейся сорочкой, но тут же моргнул и нахмурился, – почему я должен уезжать отсюда?
      Но Абриэль не пожелала говорить. Только снова легла и повернулась к нему спиной. Рейвену хотелось растормошить ее, заставить объяснить, что она имела в виду, а потом схватить в объятия и вонзиться в тесное лоно, невзирая на все клятвы не прикасаться к жене, пока она сама не придет к нему. Несмотря на то что он считал, будто успел насытиться ее телом. Глядя на точеное полуобнаженное тело, он опасался, что никогда не сможет ею насытиться. Глупец, он позволил ей сбить себя с толку. Но все же он не такой дурак, чтобы в гневе вылететь из спальни. Не доставит своей вспыльчивой супруге такого удовлетворения. И не лишит себя удовольствия спать рядом с ней, хотя и не может дотронуться до нее из-за чертовой клятвы. Да, он поистине глупец!
      Рейвен тоже лег в кровать, подложил руки под голову и уставился в потолок, чтобы не потянуться к ней.
      Молодые так и не помирились, когда пришла весть о начавшейся по всей Англии смуте. Никогда еще по дорогам не разъезжало так много гонцов с депешами, направленными в различные области страны. Новости действительно были мрачными. Отправившись поохотиться в свой замок в Лион-ла-Форе, Генрих I, младший сын Вильгельма Завоевателя, заболел и через неделю умер. Его смерть знаменовала на только скорбь и траур, но начало тяжкой и долгой эпохи для подданных усопшего монарха.
      Первой женой Генриха была шотландка, сестра короля Давида, и их дочь Мод считалась наследницей престола. За несколько лет до смерти Генрих потребовал от своих знатных придворных клятвы верности дочери. Но хотя аристократы не слишком горели желанием поддерживать Мод, все же опасались, что если свяжут себя клятвой верности Стефану, племяннику покойного короля, то потеряют все, что сумели приобрести за время правления Генриха, будь то уворованное или честно полученное богатство.
      Не будь король в ссоре с дочерью и зятем во время болезни и смерти, Мод, несомненно, поспешила бы к отцу и потребовала бы законного наследства, прежде чем кто-то успел бы узурпировать трон. Но случилось так, что за несколько дней Стефан сумел объявить себя королем и вскоре стал безжалостно расправляться со всеми, кто этому противился. Хотя коронация Стефана должна была состояться через несколько недель, продолжительное отсутствие Мод в Англии только укрепило его власть. Всем стало ясно, что королевство втянуто в худший вид распри и раздора – гражданскую войну и миру, который Генрих умудрялся поддерживать за годы своего правления, пришел конец.
      На шестой день после свадьбы Рейвена вызвали в Шотландию, на совет к королю Давиду. Обсуждались новые, напряженные отношения с Англией.
      Абриэль стояла в холодном дворе рядом с матерью и наблюдала, как Рейвен беседует с отцом в ожидании оруженосца и троих солдат, приехавших с ним из Шотландии.
      Элспет обняла рукой плечи Абриэль.
      – Уверена, что ты уже тоскуешь, бедняжка.
      Абриэль кивнула, пораженная правдивостью слов матери, несмотря на то что они с Рейвеном пребывали в ссоре все эти дни. Последние ночи они проводили в одной постели, разделенные пропастью непонимания и гнева.
      – Возможно… – медленно продолжала Элспет, наблюдая за дочерью, – разлука поможет вам увидеть ваш брак в истинном свете.
      Абриэль саркастически скривила губы:
      – Ты так уверена, что нам есть что выяснять?
      – Я вижу боль своей дочери. И очень хочу, чтобы ты была счастлива.
      Абриэль потуже завернулась в плащ и обратила холодный взор на мужа, который направлялся к ней, ведя коня под уздцы.
      – Мама, ты полагаешь, что распря между нашими странами не встрянет между нами?! Воображаешь, что Рейвен предпочтет наш супружеский союз обязательствам перед королем?!
      Элспет открыла рот, но ничего не успела сказать, потому что подошел Рейвен и встал перед Абриэль, серьезно глядя на жену. Она выглядела прекрасной, гордой и отрешенной, словно сотканной из противоречий…
      – Прощай, Рейвен, – тихо сказала она. – Возвращайся невредимым.
      Он наклонился и поцеловал ее в щеку, вдыхая нежный запах. И хотя не желал уезжать, не испытав напоследок сладости ее объятий, все же не собирался ни к чему ее принуждать.
      – Я скоро вернусь, – пообещал он и, вскочив на Ксеркса, своего верного жеребца, кивнул отцу и родителям Абриэль, выехал со двора и направился на север.
      В последующие дни смерть собирала свою мрачную жатву. В стране царили насилие и воровство, словно разгулялись темные силы. Злоба и жадность делали свое дело. Грабежи стали вполне обычным явлением в Нормандии и Англии, причем до такой степени, что ни один человек не мог чувствовать себя в безопасности даже в собственном доме. Особенно опасными стали дороги, осаждаемые разбойниками всех мастей.
      Абриэль приютила и вылечила не одну жертву насилия и часто думала о Рейвене, путешествующем по опасным дорогам между обеими странами. Он был ее мужем, и только по этой причине она желала его благополучного возвращения. Но кроме этого, где-то, глубоко в сердце, зарождалась нежность, становившаяся все сильнее по мере того, как в ней росли печаль, сожаление и смущение. Неужели такова будет ее жизнь? Вечно провожать мужа, вечно гадать, кто убьет его, потому что он родился не в Англии? Или ему придется сражаться на стороне Шотландии против англичан?