После ужина Седрик остался в парадном зале, ожидая возвращения Рейвена. Услышав о затруднительном положении, в котором очутился его сын, он все же понадеялся на лучшее. Он достаточно хорошо знает Рейвена, чтобы не сомневаться: тот найдет достойный выход. До Седрика уже дошли слухи, ходившие по замку как среди сервов, так и среди рыцарей, но он давно научился не верить многому из того, о чем шептались люди. И гордился тем, что сын даже в этом отношении пошел в него.
      Наконец в зале появился Рейвен с лицом решительным и замкнутым, как на то и надеялся Седрик.
      – Не хочешь прогуляться со мной во дворе, сын? – спросил он, кладя руку на плечо Рейвена. – Ночь тихая и прохладная. В самый раз для прогулки.
      Рейвен кивнул. Они вышли во двор и услышали голоса солдат, переговаривавшихся в своих бараках, лошадиное ржание и стрекот кузнечиков. Во дворе царили покой и безлюдье, но Седрик понял, что Рейвен сильно взволнован. Однако он хотел, чтобы сын сам рассказал обо всем, когда ему будет удобнее.
      Наконец он заговорил, и Седрик ощутил гордость от его невозмутимого тона.
      – Вот и я завоевал ее, хотя и не тем способом, каким ожидал. Она и ее родственники усомнились в нашей чести, но важно одно – я завоевал ее. Пока лишь формально. Но со временем она станет моей. Душой и телом. Клянусь, она будет моей, и только моей.
      Абриэль уже ложилась в постель, когда в дверь постучали. Удивленная девушка прошла через гардеробную, решив, что мать снова захотела ее утешить. Отговариваться желанием спать было неловко, но сознание того, что Элспет ничего не может сделать, кроме как непрерывно толковать о случившемся в лесу, только подогревало гнев и раздражение девушки, что, разумеется, должно было еще больше расстроить мать.
      – Кто там? – окликнула она.
      – Рейвен! – последовал резкий ответ.
      Вот тебе и решимость держать свои чувства в узде!
      Девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула, борясь с волной ярости, неуверенности и отчаяния. Конечно, не стоит обижать новоявленного жениха, но еще меньше хотелось доставлять Рейвену удовольствие видеть, в каком состоянии она находится.
      – Уходите! – потребовала она, не открывая дверь.
      – Мне нужно потолковать с тобой, девушка, – возразил он.
      – Это неприлично.
      – Слишком поздно беспокоиться о приличиях. Оскорбленная Абриэль с такой силой распахнула дверь, что она ударилась о стену.
      – Да, слишком поздно, и все благодаря тебе!
      Рейвен мрачно кивнул:
      – Ты имеешь полное право сердиться. И я тоже.
      – О-о! Я не просто сержусь! Я в бешенстве!
      Она схватила его за рукав, втянула внутрь и захлопнула дверь.
      Какой-то момент они просто смотрели друг на друга. Словно стояли на пороге будущего, о котором мечтал каждый. И оба не знали, что сказать.
      Наконец Рейвен расправил плечи и откашлялся.
      – Сегодня вечером я говорил с твоим отчимом.
      – Вижу, – прошипела она, сложив руки на груди и злобно взирая на него.
      – Ты, конечно, понимаешь, о чем мы говорили.
      Она ничего не ответила. Если Рейвен думает, что она облегчит ему задачу, его коварные планы будут разрушены.
      Он стиснул челюсти, прогнав все следы благожелательности со слишком красивого лица. А его тихий голос никогда еще не казался таким зловещим.
      – Все решено – мы должны пожениться.
      Он знал, как велики ее гордость и отвага, и уже был готов встать на одно колено и сделать официальное предложение, когда она откинула сверкающее покрывало волос и процедила сквозь зубы:
      – Я стану твоей женой, но никогда не буду уважать тебя. Я говорила, что никогда не выйду за тебя, поэтому ты сделал все, чтобы загнать меня в тупик.
      – А я повторяю, что не изменял ни своей чести, ни своей семье, – жестко бросил он, и внезапно, несмотря на текущую в ее жилах кровь бесшабашных Харрингтонов, она поняла, что ступила на очень тонкий лед. Перед ней стоит опасный человек.
      – У меня есть условия, которые ты должен выполнить, – просто ответила она. – Обещай, что большая часть моих денег пойдет на улучшение жизни сервов. Маленькие каменные домики с очагами и черепичными крышами, в которых живут некоторые сервы, – явное свидетельство того, что лорд Уэлдон собирался выстроить такие для всех своих крестьян. К сожалению, он был убит до того, как его мечта исполнилась. Надеюсь, что в ближайшем будущем дома будут выстроены для всех!
      – Считай, что это уже сделано. Ты знаешь, как я сочувствовал страданиям твоих людей.
      Она всматривалась в него, словно пытаясь уличить во лжи.
      – Ты пришел из другой страны, и этот брак заставит меня разрываться между нашими народами.
      – Абриэль, – уже мягче возразил он, – твоя мать – саксонка, ее муж – норманн. Ваш нормандский король женат на сестре моего короля Давида.
      Его слова были вполне разумны, но она была еще не готова смириться и поэтому воздела руки к небу.
      – Только уходи! Уходи и оставь меня в покое!
      Он решил подчиниться и вышел в коридор. Дверь соседней комнаты приоткрылась, и оттуда выглянул Вашел.
      – Все в порядке? – только и спросил он. Рейвен кивнул:
      – Да. Она согласилась на свадьбу.
      Вашел облегченно вздохнул:
      – Слава Богу!
      Мимо него протиснулась Элспет, хмуро посмотрела на Рейвена и вошла в комнату дочери.
      – Церемония состоится в парадном зале перед обедом, – продолжал Вашел. – А потом отпразднуем свадьбу роскошным пиром.
      – Как насчет чтения оглашений?
      Вашел поморщился:
      – В зале будет достаточно много свидетелей, чтобы брак считался законным. После завтрака мы обсудим брачный контракт.
      Рейвен кивнул.
      – Спокойной ночи, зять. Думаю, на ближайшее время она будет последней спокойной ночью для тебя, – хмыкнул Вашел.
      После мессы Вашел объявил о предстоящей свадьбе, никого особенно этим не удивив. Хотя Абриэль и Рейвен выглядели мрачными и сдержанными, что совсем не подобало обрученной паре, Вашел объявил день праздничным, тем более что священник должен заключить союз между эмиссаром шотландского короля и самой богатой вдовой Англии. Он говорил о значении мира между соседями на границе как в Англии, так и в Шотландии. Но его оптимизму поддались немногие. Другие поклонники Абриэль сердито перешептывались, а многие в гневе поспешно покинули замок. Общее мнение гласило, что нормандское богатство ушло к саксонской девице, чтобы пополнить шотландские сундуки. Вашел с горечью понял, что мира между соседями им не видать. Даже с женой отношения испортились, ибо Элспет, хоть и не сердилась на мужа, была сильно расстроена за дочь.
      А тем временем Рейвен и Абриэль, сидевшие рядом за раскладным столом, почти не ели и едва разговаривали. Вашел твердил себе, что падчерица со временем поймет, что этот брак будет гораздо удачнее первого, с Десмондом де Марле. Но сейчас девушка была слишком сердита, чтобы видеть или понимать глубину страсти, которую питал к ней ее воинственный муж.
      Устало вздохнув, она посмотрела вслед жениху и отчиму, снова удалявшимся в солар Вашела, но заметила встревоженный взгляд матери и выдавила улыбку. Не стоит зря расстраивать матушку в ее и без того серьезном положении.
      – Абриэль, дитя мое, пойдем, нужно готовиться к церемонии.
      – Опять, – пробормотала Абриэль, поднимаясь и следуя за матерью. – Что, по-твоему, я должна надеть, мама? Думаю, траурное платье будет идеальным для такого случая.
      Элспет в ужасе воззрилась на дочь.
      – Это всего лишь шутка, – поспешила заверить Абриэль, – и притом неудачная.
      Элспет немного успокоилась и деловито оглядела дочь.
      – Предлагаю тот наряд, который ты надевала ко двору короля Генриха. В нем тебя впервые увидел Рейвен.
      Абриэль едва сдержала стон, но последовала наверх за матерью, решив, что лучше будет придержать язык. Элспет изо всех сил делала вид, что радуется свадьбе, вероятно, потому, что на этот раз не отдавала дочь человеку, подобному Десмонду де Марле. Не стоит разубеждать ее, делясь тяжкими мыслями.
      Каким бы гнусным ни казался ей Десмонд, как бы она ни боялась брака с ним, все же союза с Рейвеном опасалась куда больше. С Десмондом она постоянно была настороже, и ей ничего не стоило держать свои чувства в узде, стараться заковать в защитный барьер свое сердце. Но в случае с Рейвеном дело другое. Каждый раз, оказываясь рядом с ним, она не знала, что делать, где правда, а где ложь и что она должна испытывать. И пусть она ни на грош не доверяла этому человеку, нельзя отрицать того обстоятельства, что в его присутствии она чувствовала то, чего не должна была чувствовать. С ним слишком легко ощущать себя в безопасности, так легко, что Абриэль не без оснований опасалась: в мире не найдется достаточно высокой и прочной стены, которая могла бы защитить ее сердце от его чар.
      Одеваясь, чтобы идти к алтарю в первый раз, она боялась брачной ночи. Теперь Абриэль боялась всех ночей, которые проведет с ним до конца жизни. Смертельно боялась, что, если хотя бы на минуту забудется и расслабится, Рейвен украдет ее сердце и душу, заставит желать его и в конце концов безжалостно бросит, отчаявшуюся и безутешную.

* * *

      Брачная церемония состоялась в присутствии нескольких оставшихся гостей и большого количества сервов и слуг, искренне радовавшихся за хозяйку. Но Корделия, ближайшая подруга Абриэль, не смогла приехать, отчего последняя еще больше рассердилась на Рейвена, потому что из-за него брак заключался в такой спешке.
      Тот же священник, который заключал ее первый брак, – неужели это происходило всего две недели назад? – снова должен был венчать ее. Рейвен и Абриэль негромко принесли обеты, и, если голос дамы дрожал, никто ничего не сказал по этому поводу. Рейвен надел ей на палец обручальное кольцо отца, хотя знал, что оно чересчур велико Абриэль. Но оно передавалось в его семье из поколения в поколение и имело особое значение для жениха.
      Абриэль не смотрела на Рейвена, когда тот произносил:
      – Этим кольцом я с тобой обручаюсь, телом своим я тебе поклоняюсь, земным имуществом тебя одаряю. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
      По настоянию Элспет она надела ему на палец кольцо своего отца, хотя ей казалось чудовищным пользоваться дорогим для нее предметом для фарса, именуемого браком. Но она не хотела ранить чувства матери. И глухим, бесстрастным тоном дала обеты Рейвену, после чего священник объявил их мужем и женой. Если бы Абриэль всерьез задумалась о том, что за такое короткое время успела дважды вступить в брак против воли, наверное, рыдая, выбежала бы из зала. Но она с каменным лицом выслушивала добрые пожелания собравшихся на обед. Вашел удивил ее, наняв менестрелей играть весь остаток дня. Они даже устроили шахматный турнир, чтобы скоротать время. Абриэль втайне надеялась, что Рейвен уведет мужчин во двор. Все, что угодно, лишь бы не видеть его!
      Но нет, он до конца разыгрывал заботливого мужа и не отходил от Абриэль, даже вызвался сыграть с ней партию в шахматы. Она могла бы поклясться, что Рейвен позволил ей выиграть, хотя он уверял, что это не так.
      Но сама Абриэль могла думать только о предстоящей ночи. По мере того как солнце опускалось за горизонт, ей все чаще приходило в голову, что этой ночи она боится еще больше, чем первый раз. Девушка едва сдержала истерический смешок. Какой женщине не захотелось бы затащить в постель Рейвена Сиберна? Она всегда считала его красивым повесой, а его всегдашнее обаяние и нежные слова, хоть и сердили ее, все же, казалось, вот-вот растопят самые ее кости.
      Но провести с ним ночь означало отдать себя, а она не хотела отдавать самое ценное, что у нее было. Предлагать в дар себя человеку, которому она не доверяла! Какой печальный союз!
      Поэтому она тут же решила, что Рейвен не получит сегодня ночью того, за чем придет. Ему придется заработать право на нее. Всего лишь скомпрометировав Абриэль, он своего не добьется.
      Наконец мать оставила ее одну в спальне. На Абриэль была одна лишь прозрачная ночная сорочка, которую Элспет поспешно сшила сегодня днем. Только когда мать ушла, Абриэль накинула шаль с видом рыцаря, надевающего доспехи перед битвой.
      Вскоре в комнату вошел Рейвен. Закрыл за собой дверь и прислонился к ней. Он не ожидал, что она будет ждать его в постели. Она и не ждала. Сидела на мягком стуле перед очагом, задумчиво глядя в огонь.
      И все же при виде ее у него перехватило дыхание. Свечи, стоящие в тяжелых канделябрах резного дерева, бросали неверный свет на длинные Медно-красные пряди, рассыпавшиеся мягкой массой по точеным плечам, подчеркивая божественную красоту. Он окинул ее долгим ласкающим взглядом, отчего на щеках девушки вспыхнул яркий румянец, соперничавший с цветом мягких губ. У Рейвена появилось неудержимое желание увидеть ее наготу.
      – Я был почти уверен, что ты притворишься спящей, – заметил он, выступив вперед.
      Она медленно повернула к нему голову.
      – Я подумывала об этом, но не хотела начинать наш брак со лжи… по крайней мере с моей стороны.
      Его лицо словно застыло.
      – Я не лгал тебе, – тихо бросил он. Она ничего не ответила, зная, что заходит слишком далеко, задевая его гордость.
      – И как же ты намереваешься начать нашу супружескую жизнь? – спросил он.
      – Сказав тебе, что ты не заслужил моего доверия, – решительно ответила она и, встав перед ним, подбоченилась, как ангел мщения, – и что ты не уложишь меня в постель!
      Он неожиданно сжал ее руку быстрым грациозным жестом, как добравшаяся до добычи пантера, и девушка невольно вздрогнула. Ее широко раскрытые глаза встретились с его взглядом.
      – Но пока что ты моя жена, – тихо объяснил он, – и я не позволю никому сказать, что наш брак незаконен.
      – О чем ты? – спросила она, охваченная непонятными чувствами.
      К ее всевозрастающему страху, он взял ее за плечи, хотя она старалась остановить его. Шаль упала. Глаза Рейвена загорелись при виде сорочки из светлого шелка, льнущей к груди и бедрам. Абриэль затаила дыхание, когда его рука коснулась ее щеки и медленно двинулась вниз, погладив шею, ключицы и очутившись в ложбинке между грудями. Девушка не могла ни пошевелиться, ни закричать, ни остановить его. В это мгновение мир словно сузился, и в тишине слышалось лишь их тяжелое дыхание. Его прикосновения обжигали. Одной рукой он сжал ее грудь, вызвав растерянный полувздох-полустон. Абриэль с ужасом уставилась на него. Не отрывая взгляда от ее лица, он приподнял ее грудь, словно пробовал на вес.
      – Нет, – пробормотала она, – пожалуйста, не надо… В глубине синих глаз что-то блеснуло.
      – Не могу, Абриэль. И не сопротивляйся, ибо я захотел тебя с того момента, как увидел.
      Его шепот будил в ней непрошеное желание. Лоск цивилизованного человека мгновенно сполз, обнажив истинного мужчину, мужчину из плоти и крови, сотканного из честных инстинктов и желания, человека, который не скрывал, что собой представляет и чего именно хочет.
      Его пальцы нашли ее сосок и принялись теребить и гладить, и Абриэль впервые в жизни поняла всю степень своей беззащитности перед этим человеком, и жаркие ощущения, вызванные этой простой лаской, почти лишили ее решимости. Она отчаянно пыталась отстраниться, но он только прижал ее к себе, продолжая ласкать нежную плоть.
      Она не успела опомниться, как он завладел ее губами, отклоняя голову назад. Их языки встретились и сплелись. Абриэль была так же беспомощна перед нарастающим желанием, как в тот раз, когда они поцеловались впервые. Она ощутила вкус вина и словно разом опьянела сама. Его ладонь сильнее надавила на грудь. Другая рука скользнула по спине, сжала ягодицу, и Абриэль оказалась еще сильнее притиснутой к его груди.
      – Абриэль, – пробормотал он, почти не отнимая губ. – Абриэль, поцелуй меня.
      Но она поспешно отвернула лицо, отказываясь выполнять его просьбу, хотя ее гордость была слишком велика, чтобы вскочить и убежать.
      Поэтому, когда он отступил и стянул через голову свою длинную тунику, она, оцепенев, молча наблюдала. За туникой последовали рубашка и туфли. На нем остались лишь брэ и шоссы. Но и они скоро полетели в сторону, и Абриэль невольно отступила при виде его мужского достоинства.
      И все же она не могла отрицать, что ее волнует внешность мужа и свидетельство его желания, показывавшее, насколько сильно он хочет ее. Она отступила к самой кровати и ощутила себя в ловушке, что только воспламенило ее гнев. Но он тут же оказался рядом, толкнул ее на мягкие покрывала и придавил к перине своим большим жарким мускулистым телом. И снова поцеловал ее, страстно и дерзко. Абриэль ощутила прошедший по ногам холодок, когда он поднял подол ее сорочки.
      – Между нами этой ночью не будет ничего, – прошептал он, стягивая прозрачное одеяние.
      Казалось, предательское тело больше ей не принадлежало. Он развел ее обнаженные ноги и устроился между ними, словно весь состоял из огненной твердости.
      Абриэль охнула и стала извиваться, но он не взял ее силой, только придерживал своими бедрами. Она удивилась, что он без всяких усилий приподнял ее, и хотя она сопротивлялась, все равно не смогла с ним сладить.
      Они остались обнаженными, кожа к коже, тело к телу, плоть к плоти. Абриэль замерла, чувствуя его возбуждение у самых врат своего лона. Но вместо того чтобы войти в нее, он бормотал ей в шею неразборчивые слова и опускал голову все ниже, пока его губы не сомкнулись на ее соске. Жаркое пламя окутало Абриэль, отдавая ее на милость мужа. Изощренная пытка заставила ее застонать и пошевелить бедрами, потому что она не могла лежать спокойно. Наконец он скользнул в нее, пронзив, казалось, насквозь, и застыл, пока боль не утихла.
      – Полегче, девушка, – пробормотал он и снова накрыл ее губы в исступленном поцелуе.
      Рейвен понимал, что она девственна, но на этот раз был вне себя и бессознательно отдался потребности двигаться, утонуть в ее лоне еще глубже. Ее крики знаменовали не боль, а наслаждение, и он потерял голову, врезаясь в нее снова и снова, пока не ощутил, как она напряглась и тут же забилась в судорогах. Он едва выдержал еще секунду, прежде чем излился в нее с такой силой, которую вряд ли считал возможной еще несколько часов назад.
      Когда наконец наступила разрядка и страсть немного утихла, он смог свободно дышать и, поднявшись на локтях, глянул на раскрасневшуюся, тяжело дышавшую Абриэль.
      – Теперь ты моя, – сказал он, и в ответ она разразилась слезами.
      Рейвен со стоном откатился от нее и попытался прижать к себе, но она принялась отбиваться. Собственное тело предало Абриэль, ибо наслаждение, которое дал ей Рейвен, лишило ее власти над собой. Он выиграл первое сражение.