Я покачал головой. Глупо, конечно, потому что всё равно он меня не видел. Тем не менее головой я покачал.
      - Опять ты за старое, Дживз. Сейчас не время быть вычурным. Нужно действовать прямо и просто, и чем скорее, тем лучше. Послушай, что я придумал. Ты не забыл, совсем недавно мы беседовали о констебле Доббсоне, который охранял все входы и выходы из сарая, куда заперли сэра Родерика Глоссопа? Помнишь, как папаша Стоукер собирался решить данную проблему?
      - Если мне не изменяет память, сэр, мистер Стоукер порекомендовал применить по отношению к сержанту физическое насилие. «Врежьте ему по башке лопатой», - выражение, которое мистер Стоукер употребил в тот момент.
      - Всё верно, Дживз. Именно так он и сказал. И хотя мы отвергли его идею, я считаю, мыслил он вполне здраво. Все практичные деятели предпочитают действовать быстро и без затей. Констебль Оутс стоит на часах под моим окном. Связанные узлами простыни у меня имеются, и привязать их к ножке кровати или ещё куда-нибудь, раз плюнуть. Если б ты одолжил у садовника лопату и:
      - Боюсь, сэр:
      - Перестань, Дживз. Сейчас не время для nolle prosequi. Знаю, тебе спокойно не живётся без сложностей, но должен же ты понять, никакие сногсшибательные планы нам сейчас не помогут. Настал час, когда в ход должны пойти лопаты. Подойдёшь к Оутсу, заведёшь с ним разговор, а лопату спрячешь за спиной и будешь ждать психологического момента:
      - Прошу прощения, сэр. Сюда кто-то идёт.
      - Обмозгуй, что я сказал. А кто там?
      - Сэр Уаткин Бассет и миссис Траверс, сэр. Мне кажется, они собираются вас навестить.
      - Так и знал, что в покое меня здесь не оставят. Ладно, бог с ними. Мы, Вустеры, принимаем в любое время дня и ночи.
      Однако, когда примерно через полминуты дверь открылась, в комнату вошла только тётя Делия. Ни слова не говоря, моя ближайшая и дражайшая подошла к полюбившемуся ей креслу и тут же в него плюхнулась. Она была мрачнее тучи, и у меня исчезла всякая надежда, что мне принесли сообщение, будто папаша Бассет одумался и в конце концов решил меня не арестовывать. И тем не менее, разрази меня гром, именно это сообщение тётушка мне и принесла.
      - Итак, Берти, - произнесла она, намолчавшись вдоволь, - можешь готовиться к отъезду.
      - Что?
      - Он отменил своё решение.
      - Отменил?
      - Да. Тебе не предъявят обвинения.
      - Ты имеешь в виду, мне не придётся сидеть в кутузке?
      - Да.
      Мой дух возликовал до такой степени, что прошло некоторое время, прежде чем я понял, моя плоть и кровь не обращает ни малейшего внимания на танец дикарей в моём исполнении.
      - Ты словно не рада.
      - Ну, что ты. Очень рада.
      - В таком случае ты тщательно это скрываешь, - холодно заметил я. - Мне казалось, узнав о том, что племянника, можно сказать, вытащили из петли, ты будешь прыгать до потолка.
      Из её груди вырвался глубокий вздох.
      - Видишь ли, Берти, не всё так просто. Дело в том, что старый козёл поставил мне условие.
      - Какое?
      - Он требует Анатоля.
      Хотите верьте, хотите нет, глаза у меня полезли на лоб.
      - Требует Анатоля?
      - Да. Такова цена твоей свободы. Он согласился не выдвигать обвинения, если я уступлю ему Анатоля. Шантажист поганый!
      Черты её лица страдальчески исказились. Совсем недавно она до небес возносила достоинства шантажа и одобряла его на все сто, но чтобы получать от шантажа истинное удовольствие, надо, если вы меня понимаете, крепко держать его за хвост. Как только он поворачивается к вам мордой, дело ваше дрянь, и вы начинаете мучаться совсем как тётя Делия.
      По правде говоря, я тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Время от времени, на протяжении всего повествования, я частенько упоминал о том, какие чувства бушуют в моей груди при упоминании об Анатоле, непревзойдённом, иначе не скажешь, артисте кухни, и, надеюсь, вы не забыли, как я был шокирован, когда тётя Делия сообщила мне о попытках сэра Уаткина Бассета, гостившего в Бринкли-корте, переманить его к себе.
      Само собой, тем, кто не пробовал волшебных жареных и тушёных блюд Анатоля, трудно понять тех, кто их пробовал. Могу лишь сказать, что отведав всего лишь раз любой из его шедевров, вы решите. жизнь скучна и не имеет никакого смысла, если у вас нет возможности каждый день зарываться по уши в пищу, тающую во рту. Мысль о том, что тётя Делия готова принести в жертву это седьмое чудо света только для того, чтобы её племянник не увидел неба в клеточку, потрясла меня до глубины души. Можете мне поверить, я был тронут, дальше некуда.
      Точно не помню, но когда я посмотрел на неё, кажется, на глаза мои навернулись слёзы. Она напомнила мне Сиднея Картона.
      - Ради меня ты готова расстаться с Анатолем? - выдохнул я.
      - Естественно.
      - Естественно, прах побери, нет! Слышать об этом не хочу.
      - Не можешь же ты сесть в тюрьму.
      - Не только могу, но как пить дать сяду, если великий маэстро останется на своём посту. Не вздумай уступить старикашке Бассету. Даже не мечтай.
      - Берти! Ты не шутишь?
      - Какие могут быть шутки? Подумаешь, тридцать суток. Мелочи жизни. Да я отсижу их, стоя на голове. Бассету хочется меня упечь? Ну и пусть. Зато потом, - добавил я уже другим голосом, - когда мои мытарства закончатся, и я стану свободным человеком, попроси Анатоля развернуться. После месяца на хлебе и воде, или чем там ещё кормят, у меня наверняка разыграется аппетит. В тот вечер, когда меня отпустят, я желаю получить обед, о котором будут складывать легенды.
      - Ты его получишь.
      - Детали можем обсудить прямо сейчас.
      - Ты прав. Сейчас самое время. Начнём с икры? Или мускусной дыни?
      - И того, и другого. А сразу после - ароматный суп.
      - Суп или бульон?
      - Бульон.
      - Ты не забыл о Veloute aux fleurs de courgette?
      - Само собой, нет. Но я предпочел бы Consomme aux Pommes d`Amour.
      - Возможно, ты прав.
      - Думаю, да. Я чувствую, так будет лучше.
      - Знаешь, составляй меню сам. Не стану тебе мешать.
      - Мудрое решение.
      Я взял бумагу, карандаш, и примерно через десять минут объявил результаты своих трудов.
      - Значит так, - сказал я. - Учти, это не считая дополнений, если в тюремной камере меня осенит.
      И я прочитал:
      Le Diner
      Икра Frais
      Мускусная дыня
      Consomme aux Pommes d`Amour
      Sylphides a la creme d`Ecrevisses
      Mignonnette de polet petit-Duc
      Points d`asperges a la Mistinguette
      Supreme de foie gras au champagne
      Neige aux Perles des Alpes
      Timbale de ris de veau Toulousaine
      Salade d`endive et de celeri
      Пудинг с изюмом
      L`Etoeile au Berger
      Benedictins Blancs
      Bombe Nero
      Friandises
      Diablotins
      Фрукты
      - Вроде бы я ничего не упустил, тётя Делия?
      - Похоже, нет.
      - Тогда нам остаётся позвать негодяя и презреть его. Бассет! - во всё горло заорал я.
      - Бассет! - во всё горло заорала тётя Делия.
      Звон в моих ушах не успел стихнуть, как старикашка ворвался в комнату, пыхтя от негодования.
      - С ума вы все посходили, что ли? Чего вы вопите?
      - Бассет, - сказал я, не откладывая дела в долгий ящик, - мы решили вас презреть:
      Старикашка явно растерялся. Повернув голову, он вопросительно посмотрел на тётю Делию. Очевидно, ему показалось, Бертрам говорит загадками.
      - Берти, - пояснила моя ближайшая и дражайшая, - имеет в виду ваше идиотское предложение позабыть о случившемся, если я уступлю вам Анатоля. Какая чушь! Ничего глупее в жизни не слышала! Мы с Берти хохотали до слез. Правда, Берти?
      - Животики надорвали от смеха, - подтвердил я.
      Папаша Бассет был потрясён, дальше некуда.
      - Вы отказываетесь от моего предложения?
      - Естественно, мы отказываемся. Я должна была знать, что мой племянник не погрузит в траур дом любимой тётушки ради того, чтобы избежать мелких неприятностей. Вустеры не такие. Правда, Берти?
      - Ещё бы!
      - О себе они думают в последнюю очередь.
      - В самую последнюю.
      - Мне не следовало оскорблять племянника, передавая ему ваше предложение. Прости меня, Берти.
      - Ничего страшного, старушка.
      Она пожала мне руку.
      - Спокойной ночи, Берти, дорогой. До свидания, вернее au revoir. Скоро увидимся.
      - Само собой. Не пройдёт и года.
      - Кстати, ты не забыл о Nonats de la Mediterranie au Fenouil?
      - Конечно, забыл. И ещё о Selle d`Agneau aux laitues a la Grecque. Включи их в список, ладно?
      Она вышла из комнаты, бросив на меня восхищённый и полный уважения взгляд с порога, после чего наступило непродолжительное молчание, причём, можете мне поверить, я молчал с достоинством. Затем папаша Бассет заговорил срывающимся, неприятным голосом:
      - Что ж, мистер Вустер, как выяснилось, вам всё-таки придётся сполна заплатить за вашу глупость.
      - Ясно.
      - Хочу сказать, я изменил своё решение относительно того, где вы будете ночевать. Вам придётся отправиться в полицейский участок.
      - Жалкая месть, Бассет.
      - Ничуть. Не вижу причин лишать констебля Оутса заслуженного отдыха только ради того, чтобы не причинить вам неудобств. Сейчас я за ним пошлю. - Он открыл дверь. - Эй, ты!
      Никто и никогда не обращался так к Дживзу, но преданный малый и виду не подал, что чем-то недоволен.
      - Сэр?
      - На лужайке перед домом стоит констебль Оутс. Приведи его сюда.
      - Слушаюсь, сэр. Мистер Споуд желает сказать вам несколько слов, сэр.
      - Что такое?
      - Мистер Споуд, сэр. Он направляется к вам по коридору.
      Недовольно нахмурившись, старикашка вернулся в комнату.
      - Лучше бы Родерику сейчас меня не беспокоить, - ворчливо пробормотал он. - Не понимаю, зачем я ему понадобился?
      По правде говоря, я не удержался от смеха. Слишком уж забавно всё получилось.
      - Он хочет сообщить вам - немного поздно, - что находился со мной рядом, когда ваш кувшинчик для сливок умыкнули, и тем самым восстановить моё доброе имя.
      - Ах да, вы правы. Но со своим сообщением он действительно немного опоздал. Придётся ему обьяснить: Добрый вечер, Родерик.
      Туша Родерика Споуда заполнила собой дверной проём.
      - Входите, Родерик, входите. Но вам не стоило беспокоиться, мой мальчик. Мистер Вустер со всей очевидностью доказал, что не имеет никакого отношения к краже моего кувшинчика. Ведь вы за этим сюда пришли? Хотели подтвердить его невиновность?
      - Ну: э-э-э: не совсем, - сказал Родерик Споуд.
      Лицо у него было какое-то странное. Его скулы ходили ходуном, глаза остекленело смотрели вдаль, и при всём при том он ухитрялся крутить то, что крутить было невозможно - свои микроскопические усы.
      - Ну: э-э-э: не совсем, - сказал Родерик Споуд. - Я слышал, в доме переполох из-за шлема, который я украл у констебля Оутса.
      Воцарилась звенящая тишина. Папаша Бассет перестал дышать. Я тоже перестал дышать. Родерик Споуд продолжал крутить свои несуществующие усы.
      - Глупо, конечно, - вновь заговорил он. - Теперь я это понимаю. Но тогда: э-э-э: я поддался искушению, сам не знаю почему. Такое ведь с каждым может случиться, как вы думаете? Помните, я говорил вам, что украл полицейский шлем, когда учился в Оксфорде? Ну вот, сейчас мне никак не удалось удержаться от соблазна. Я считал, никто ничего не узнает, но камердинер Вустера говорит, вы решили, шлем украл Вустер, поэтому, естественно, я должен был к вам прийти и сказать всю правду. А теперь я пойду спать. Спокойной ночи, - заключил Родерик Споуд.
      Он бочком выбрался в коридор, и звенящая тишина, которой, вероятно, понравилось царствовать, вновь заняла своё привычное место.
      Должно быть, на свете существовало много типов, которые выглядели глупее, чем выглядел в данный момент сэр Уаткин Бассет, но, честно признаться, я ни одного такого типа не видел. Кончик носа у него стал ярко-красным, а пенсне съехало набок и перегородило физиономию под углом в сорок пять градусов. И хотя с первой минуты нашего знакомства папаша Бассет придирался ко мне изо всех сил, сейчас я в какой-то степени чувствовал жалость к несчастному старичку.
      - Гррмп! - выдавил он из себя минут через пять, и после долгой борьбы с голосовыми связками, которые, видимо, перекрутились у него в горле, сдавленно произнёс. - Я должен принести вам свои извинения, мистер Вустер.
      - Ничего страшного, Бассет.
      - Прошу простить меня за всё, что произошло.
      - Не будем об этом. Моя невиновность доказана, а остальное не имеет значения. Думаю, теперь я свободен, и смогу покинуть ваш дом?
      - О, конечно, конечно. Спокойной ночи, мистер Вустер.
      - Спокойной ночи, Бассет. Вряд ли стоит говорить, я надеюсь, эта история послужит вам хорошим уроком.
      Я холодно кивнул и, глядя на закрывавшуюся за папашей Бассетом дверь, глубоко задумался. По правде говоря, я ничего не понимал. Добрый, старый, испытанный метод Оутса, повсюду рыскавшего в поисках причин, тоже меня не выручил, если не считать, мне пришла в голову мысль, что Споуду вдруг захотелось стать похожим на Сиднея Картона.
      А затем, внезапно, в моей черепушке словно молния вспыхнула.
      - Дживз!
      - Сэр?
      - Это твои штучки?
      - Сэр?
      - Прекрати говорить «Сэр?», словно тебе не понятно, о чём идёт речь. Это ты подбил Споуда сознаться насчёт шлема?
      Не могу сказать, что он улыбнулся, - Дживз никогда не улыбается, - но мускул в уголке его рта слегка дрогнул.
      - Я осмелился, сэр, предложить мистеру Споуду совершить благородный поступок и взять вину на себя. В ходе нашей беседы я объяснил ему, что тем самым он спасёт вас от многих неприятностей, ничем при этом не рискуя. Я указал мистеру Споуду, что сэр Уаткин, будучи обручён с его тётей, вряд ли вынесет ему такой же суровый приговор, который он вынес вам. Нельзя посадить джентльмена в тюрьму, если намереваешься вступить в законный брак с его тётей.
      - Глубокая мысль, Дживз. Но всё равно странно. Ты имеешь в виду, он согласился без звука? Встал и пошёл?
      - Не совсем «без звука», сэр. Должен признаться, вначале мистер Споуд отнёсся к моему предложению крайне неодобрительно. Я повлиял на его решение, сообщив, что мне всё известно об:
      Я громко вскрикнул.
      - Эйлали!
      - Да, сэр.
      Честно признаться, меня охватило страстное желание выяснить, что тут к чему. Я решил во что бы то ни стало докопаться до сути дела.
      - Послушай, Дживз. Скажи, что Споуд сотворил с этой Эйлали? Убил и закопал?
      - Боюсь, сэр, я не имею права говорить на эту тему.
      - Да ну, Дживз. Брось.
      - Не имею права, сэр.
      Я сдался.
      - Ох, ладно.
      Я стал готовиться к заслуженному отдыху. Скинул свои одеяния. Надел пижаму. Скользнул в кровать. Простынями в узлах, как вы понимаете, я не воспользовался, решив потерпеть одну ночь и промучиться между двумя одеялами. Быстрая смена событий настроила меня на меланхолический лад. Я сел в подушках, обхватил руками колени, и предался размышлениям.
      - Странная штука жизнь, Дживз, что?
      - Необычайно странная, сэр.
      - Никогда не знаешь, как всё повернётся. Приведу тебе самый простой пример: разве могло мне прийти в голову полчаса назад, что я буду сидеть на кровати в пижаме и смотреть, как ты складываешь в чемодан мои вещи? Сам понимаешь, передо мной маячило совсем другое будущее.
      - Да, сэр.
      - Можно было подумать, меня сглазили.
      - Безусловно, сэр.
      - А сейчас мои неприятности исчезли, можно сказать, как капли росы с этих-как-они-там-называются. И всё благодаря тебе, Дживз.
      - Я счастлив, что смог услужить вам, сэр.
      - Ты превзошёл самого себя, Дживз. И тем не менее, в бочке мёда не обошлось без капли дёгтя.
      - Сэр?
      - Послушай, прекрати твердить «Сэр?», словно ты попугай. Я имею в виду, Дживз, разбитые сердца так и остались разбитыми сердцами. Со мной-то всё в порядке, двух мнений быть не может, но про Гусика этого не скажешь, и про Стефи тоже. Вот тебе и капля дёгтя.
      - Да, сэр.
      - Хотя, раз уж мы заговорили на эту тему, я никогда не понимал, каким образом капля дёгтя может очутиться в бочке с мёдом. Не подскажешь, кто её туда капает, Дживз?
      - Прошу прощенья за вольность, сэр:
      - Да, Дживз?
      - Я лишь хотел поинтересоваться, не собираетесь ли вы подать на сэра Уаткина в суд за незаконный арест и клевету перед свидетелями?
      - Честно признаться, над этим я как-то не задумывался. Ты считаешь, старикашка нарушил какие-то законы?
      - Несомненно, сэр. И миссис Траверс, и я можем дать показания, неопровержимо доказывающие вину сэра Уаткина. В вашем положении, сэр, вы можете потребовать с сэра Уаткина возмещения убытков и получить довольно большую сумму.
      - Знаешь, должно быть, ты прав. Теперь понятно, почему старикашка чуть не помер от удушья, когда Споуд порадовал его последними известиями.
      - Да, сэр. Прекрасно разбираясь в юриспруденции, сэр Уаткин мгновенно осознал, что ему грозят большие неприятности.
      - Я и представить себе не мог, что человеческий нос может покраснеть до такой степени. А ты мог себе такое представить, Дживз?
      - Нет, сэр.
      - Ну, он и так вляпался по уши, и снова смешивать его с грязью как-то неловко. У меня нет особого желания топтать старикашку каблуками, Дживз.
      - Я лишь подумал о том, сэр, что если б вы только пригрозили подать на него в суд, сэр Уаткин, дабы избежать скандала, с радостью согласился бы на брак мисс Медлин с мистером Финк-Ноттлем, а также не стал бы возражать против союза мисс Стефани Бинг и преподобного мистера Пинкера.
      - Боже великий, Дживз! Снова шантаж?
      - Совершенно справедливо, сэр.
      - Начнём, не теряя ни минуты.
      Я соскочил с постели и подбежал к двери.
      - Бассет! - во всё горло заорал я.
      Поначалу никаких результатов я не добился. Видимо, старикашка юркнул к себе в норку и не желал ничего слышать и видеть. Но, продолжая вопить всё громче через равные промежутки времени, я добился своего: вдалеке послышался топот, и папаша Бассет подбежал ко мне трусцой. Сами понимаете, от его грозного вида, которым он устрашал нас с тётей Делией в подобной ситуации, не осталось и следа. Сейчас старикашку запросто можно было спутать с побитой собакой или проштрафившимся официантом, забывшим о своих клиентах.
      - Да, мистер Вустер?
      Я зашёл в комнату и снова нырнул под одеяло.
      - Вы хотите мне что-то сказать, мистер Вустер?
      - Я много чего хочу вам сказать, Бассет, но постараюсь быть кратким. Вы в курсе, что тупое упрямство, с которым вы натравливали на меня полицейских и запирали в собственной комнате, даёт мне право подать на вас в суд за: как там, Дживз?
      - Незаконный арест и клевету перед свидетелями, сэр.
      - Оно самое. Я могу вас разорить, оглянуться не успеете. Что скажете, Бассет?
      Его передёрнуло, словно за шиворот ему заполз таракан.
      - А скажете вы вот что, - продолжал я. - Вы скажете, причём не сходя с места, что согласны на брак вашей дочери Медлин с Огастесом Финк-Ноттлем, а также на брак вашей племянницы Стефани с преподобным Г. П. Пинкером.
      В нём явно происходила борьба. Правда длилась она недолго и закончилась, как только он поймал мой взгляд.
      - Хорошо, мистер Вустер.
      - И ещё. Вполне вероятно, международные гангстеры, укравшие ваш кувшинчик, продадут его дяде Тому. Их осведомителям наверняка известно, дядя Том скупает серебряных коров и всё прочее. Так вот, вы даже не пикнете, если впоследствии увидите этот кувшинчик в его коллекции.
      - Хорошо, мистер Вустер.
      - А теперь последнее. Вы должны мне пятёрку.
      - Простите?
      - Вы содрали с меня пятёрку на Бошер-стрит. Я хочу её получить до своего отьезда.
      - Завтра утром я выпишу чек.
      - Надеюсь, он будет лежать на моём подносе рядом с чашкой чая. Спокойной ночи, Бассет.
      - Спокойной ночи, мистер Вустер. Прошу прощенья, это не бренди? Если не возражаете, я бы выпил рюмку.
      - Дживз, бокал сэру Уаткину Бассету.
      - Слушаюсь, сэр.
      Старикашка схватил бокал, с благодарностью его осушил и вприпрыжку выбежал из комнаты. Возможно, вполне безвредный старичок, если узнать его поближе.
      Дживз нарушил наступившее молчание.
      - Я закончил укладывать ваши вещи, сэр.
      - Замечательно. Мне давно пора видеть десятый сон. Открой окно, Дживз.
      - Слушаюсь, сэр.
      - Что там на улице?
      - Погода резко испортилась, сэр. Идёт проливной дождь.
      Внезапно я услышал, как кто-то чихнул.
      - Это ещё что, Дживз? В саду люди?
      - Констебль Оутс, сэр.
      - Ты имеешь в виду, он не ушёл домой?
      - Нет, сэр. Мне кажется, занятый совсем другими делами, сэр Уаткин упустил из виду, что констеблю больше не обязательно стоять на своём посту.
      Я умиротворённо вздохнул. День заканчивался, лучше не придумаешь. При мысли о том, что констебль Оутс бродит под дождём подобно войскам мидийцев вместо того, чтобы лежать дома в уютной кровати, у меня стало тепло на душе.
      - Какой удачный сегодня день, Дживз. Как ты там сочинил про жаворонков?
      - Сэр?
      - И ещё про улиток.
      - Ах да, сэр. «Так каждый год и много лет весна приходит прытко, и поутру лежит роса - травы прекрасной страж:»
      - Да, но куда подевались жаворонки, Дживз? Где улитки? Я точно помню, о жаворонках и улитках ты мне рассказывал.
      - Я как раз собирался прочитать о жаворонках и улитках, сэр. «Там жаворонок на крыле, там - под листом улитка:»
      - Совсем другое дело. А в чём суть?
      - «И Господь Бог на небесах, и мир прекрасен наш».
      - В самую точку, Дживз. Даже у меня лучше не получилось бы. И всё же, одна мысль меня гложет, Дживз. Я бы предпочёл, чтобы ты сообщил мне секретные факты насчёт Эйлали.
      - Боюсь, сэр:
      - Я никому не скажу. Ты ведь меня знаешь: я - могила.
      - Правила «Юниоров Ганимеда» чрезвычайно строги, сэр.
      - Помню. Но ты мог бы хоть немного пойти мне навстречу.
      - Прошу прощенья, сэр:
      Я принял великое решение.
      - Дживз, - сказал я, - выложи мне всё как на духу, и я отправлюсь в твоё дурацкое кругосветное путешествие.
      Он заколебался.
      - Строго конфиденциально, сэр:
      - Само собой.
      - Мистер Споуд - конструктор нижнего дамского белья, сэр. Он необычайно талантлив и тайно работает в этом направлении много лет. Мистер Споуд основатель и владелец широко известной фирмы на Бонд-стрит, известной как «Eulalie Soeurs».
      - Не может быть! Ты не шутишь?
      - Нет, сэр.
      - Великий боже, Дживз! Неудивительно, он до смерти боится, как бы об этом не пронюхали.
      - Вот именно, сэр.
      Я задумался.
      - Что ж, я ни о чём не жалею, Дживз. Честно признаться, я бы всю ночь проворочался, если б ничего не узнал. Может, круиз окажется не таким мерзопакостным, как я предполагал.
      - Многие джентльмены находят его весьма привлекательным, сэр.
      - Правда?
      - Да, сэр. Новые лица.
      - Что верно, то верно. Об этом я как-то не подумал. Лица действительно будут новыми, что? Тысячи и тысячи лиц, и среди них ни одного лица Стефи.
      - Совершенно справедливо, сэр.
      - Ладно, завтра же отправляйся за билетами.
      - Билеты давно куплены, сэр. Спокойной ночи, сэр.
      Дверь закрылась. Я выключил свет. Некоторое время я лежал, слушая мерный топот ног констебля Оутса и размышляя о Гусике, Медлин Бассет, Стефи и старине Свинке Пинкере, жизнь которых должна была сейчас пойти как по маслу. Мне вспомнился и дядя Том, который, заполучив свою корову, наверняка раскошелится и выпишет тёте Делии чек с несколькими нулями для её «Будуара Миледи». Дживз как всегда смотрел в корень. Улитка была на крыле, жаворонок под листом, вернее, наоборот, - и Господь Бог был на небесах, и наш мир был прекрасен.
      Мои глаза сами собой закрылись, мышцы расслабились, дыхание стало ровным, и сон, который делает что-то, не помню что, нахлынул на меня целительной приливной волной.