Штаб-квартира прислуги в Бландингском замке, обитель домоправительницы, была в обычное время приятной, даже веселой. Туда весь день глядело солнце, а обои выбрал когда-то человек, полагавший, что девяносто семь розовых птиц на девяноста семи голубых кустах бодрят и освежают. Однако с появлением дворецкого в комнате похолодало, а хозяйка ее, отложив вязанье, тревожно взглянула на пришельца.

— Что случилось, мистер Бидж? — спросила она. Дворецкий хмуро посмотрел в окно. Он тяжело дышал, как дышит тот, кто страдает от избытка чувств и от аденоидов. Солнечный луч, скользивший по ковру, поймал его угрюмый взгляд и смутился.

— Я принял решение, миссис Твемлоу, — ответил дворецкий.

— Какое?

— С той самой поры, как он ее растит, я вижу на стене письмена. Все. Как только он вернется, ухожу. Восемнадцать лет служил я этому дому, начал с младшего лакея, достиг высот, но больше я не могу.

— Неужто из-за бороды?

— Именно. Не только я, вся округа… Вы знаете, что в прошлое воскресенье, на школьном празднике, кто-то крикнул: «Козел!»?

— Не может быть!

— Может, миссис Твемлоу. Чего еще ждать? Ах, то ли еще будет! Из-за этой бороды от нас отходят лучшие люди графства. Сэр Грегори искоса глядел на нее, когда обедал у нас в пятницу.

— Борода не очень красивая… — признала домоправительница.

— Именно. Я обязан открыть ему глаза. Пока я здесь служу, это невозможно. Что ж, попрошу увольнения. Тогда я свободен. Это не тосты под той крышкой, миссис Твемлоу?

— Да, мистер Бидж, тосты. Попробуйте! Может, развеселитесь.

— Развеселюсь! — с горьким смехом воскликнул дворецкий.

К счастью, в эти минуты лорд Эмсворт сидел у себя, в Клубе старых консерваторов, и не подозревал о нависшей над ним беде. Но ему и так было о чем подумать.

В последние дни все не ладилось. Макалистер, старший садовник, сообщил о нашествии зеленой тли. Глубоко почитаемая корова, готовившаяся к выставке, съела что-то, неведомое медикам. Более того — пришла телеграмма от младшего сына, который приплыл в Англию и почему-то хотел видеть отца.

Об этом и думал злосчастный граф, рассеянно глядя на консерваторов. Нет, почему возвращается Фредди? Что ему делать в Англии? Восемь месяцев назад он женился на Ниагаре Доналдсон, которая живет в Америке, — значит, должен быть в Америке, а он в Лондоне, да еще, судя по телеграмме, чем-то встревожен.

Лорд Эмсворт задумчиво погладил подбородок — все же так легче мыслить — и удивился нежданному препятствию Сосредоточив на этой загадке весь свой разум, он понял, что там — борода; и расстроился. Что ж это такое, в конце концов, какие-то водоросли! В общем, он еще больше рассердился на Фредди, хотя и совершенно зря.

В этот самый миг он увидел, что беспутный сын идет через комнату к нему.

— Привет! — сказал Фредди.

— В чем дело, Фредерик? — спросил граф. Они помолчали. Фредди вспомнил об их последней встрече, когда сам он женился на девушке, которую многострадальный лорд видел только в телескоп, а этот лорд, его отец, думал о неприятных словах, которые прочитал в телеграмме: «затруднительном положении». Пятнадцать лет кряду он выручал сына из таких положений, казалось бы — отдал в хорошие руки, и вот опять!

— Садись, — печально сказал он.

— Мерси, — сказал Фредди. — Давно оброс?

— Что?

— Ну, бородой. Прямо не узнаешь! Лорд Эмсворт снова дернулся от горя.

— При чем тут борода?!

— Хорошо, не буду, — согласился Фредди. — Спасибо, что приехал.

— Я приехал, — сказал граф, — потому что ты в этом… в положении.

— Вот он, британец! — одобрил Фредди.

— Понять не могу, — продолжал граф, — какие такие положения! Надеюсь, дело не в деньгах?

— Что ты! Если бы в деньгах, я бы не к тебе обратился. Папаша Доналдсон — молодец! А меня как любит! Ест из рук.

— Да? — удивился все тот же граф. — Я видел мистера Доналдсона всего один раз, но он мне показался умным.

— То-то и оно. Очень меня любит. Нет, тут не деньги. Агги, понимаешь… моя жена…

— Что же с ней?

— Она меня бросила.

— Бросила!

— Раз и навсегда. Оставила записку. Сейчас она в «Савое», но меня не пускает. Живу на Кинг-стрит, если это жизнь.

Лорд Эмсворт глубоко вздохнул, поражаясь тому, как молодой человек, даже такой привычный, умеет запутать свои дела. Случилось чудо, он сумел провести дочь миллионера — и что же? Он ее упускает. Много лет назад, в ранней молодости, романтический Кларенс жалел, что у старого рода Эмсвортов нет фамильного проклятия. Подозревал ли он, что сам его породит?

— Виноват, конечно, ты? — ровным голосом спросил он.

— В определенном смысле, да. Но…

— Что именно случилось?

— Как тебе сказать… Ты знаешь, я всегда любил кино. Ходил на все фильмы. Хорошо. Лежу я ночью — и вдруг думаю: почему бы мне не написать сценарий? Пришла, понимаешь, мысль. И какой сюжет! Один бедный человек попал под машину, ему нужна операция. Просят задаток, пятьсот долларов, а у него их нету. Тогда его жена идет к миллионеру…

— Что, — спросил лорд Эмсворт, — это за чушь?

— Чушь? — не поверил Фрелди. — Это мой сценарий.

— Я не хочу его слушать, — сказал граф. — Я хочу узнать если можно, в двух словах, почему ты поссорился с женой.

— А я и рассказываю. Все началось со сценария. Когда я его написал, я захотел его продать, а тут как раз приехала Полина Птит, и один приятель нас познакомил.

— Кто такая Полина Птит?

— Ну, знаешь! — Фредди опять себе не поверил. — Нет, не может быть! Это же звезда! Ты видел «Рабов страсти»?

— Не видел.

— И «Шелковых цепей»?

— И цепей.

— И «Багровую любовь»? Ну, хоть «Золотые узы»? «Соблазн»? Да что же это такое!

— Что случилось с этой женщиной?

— Значит, нас познакомили, и я стал ее охмурять. Понимаешь, если ей понравиться, все пойдет как по маслу. Приходилось с ней видеться, сам понимаешь, и Джейн Йорк застукала нас в таком ресторанчике.

— Господи!

— Ничего страшного, все прилично. Деловая встреча. Плохо то, что я ничего не говорил Агги. Хотел сделать сюрприз. Купят сценарий, приду к ней, и она увидит, что я не такой уж дурак.

— Если женщина способна поверить…

— А что уж совсем плохо, я сказал, что еду по делу в Чикаго. Ну, в общем, сейчас она в «Савое»…

— Кто такая Джейн Йорк?

— Стерва, причем из самых вредных. Иевуссеянка и амалекитянка. Если б не она, я бы все уладил. Понимаешь, она хотела, чтобы Агги вышла за ее брата. Я думаю, она заманивает Агги в Париж, чтобы они опять встретились. В общем, надо что-то делать. Надеюсь на тебя.

— На меня? А что я могу?

— Поговори с ней, похлопочи! В фильмах хлопочут. Сколько раз я видел, как седой отец…

— Чушь и чепуха! — обиделся лорд Эмсворт, которому, как многим пожилым людям, казалось, что он совсем молодой. — Сам виноват, сам и тушись.

— Пардон?

— Ну, крутись в собственном соку! В общем, я помогать не буду.

— Не будешь?

— Нет.

— То есть будешь?

— То есть не буду.

— Хлопотать? — спросил на всякий случай дотошный Фредди.

— Вмешиваться в это грязное дело.

— И звонить ей не будешь?

— Нет.

— Ну, что это ты! Номер шестьдесят семь. Всего два пенса.

— Нет!

Фредди печально встал с кресла.

— Что ж, — сказал он, — очень хорошо. Жизни моей конец. Если Агги уедет в Париж и получит развод, удалюсь в какую-нибудь тишь, протяну года два-три… До свиданья.

— До свиданья, Фредерик.

— Тюху-тюху… — промолвил Фредди.

Обычно лорд Эмсворт засыпал рано и спал крепко. Как и Наполеон Бонапарт, он умел погрузиться в сон, едва коснувшись головой подушки. Однако в эту ночь, под гнетом забот, он тщетно искал забвения. Под утро он сел в постели, весь дрожа. Его посетила ужасная мысль.

Фредди упомянул о какой-то тиши. Возможно, — но что, если это Бландингский замок? Одно предположение вогнало графа в дрожь, ибо он считал, что сын его опасней для доброй сельской жизни, чем глисты у лошадей, зеленая тля и даже сап. Словом, чувство было такое, будто бедного лорда ударили чем-нибудь по затылку.

И он подумал: был ли он добр к сыну? Не был ли жесток? Не отказал ли в милости? В общем, сделал ли то, что должен делать отец?

Ответы были соответственно: «нет», «да», «да», «нет».

За утренним чаем лорд Эмсворт уже совсем твердо решил пойти к невестке и хлопотать, как никто еще не хлопотал.

После бессонницы хлопотать трудно. Только днем, поглядев на цветы в Кенсингтонском саду и пообедав в «Риджент Грилл» (отбивная, полбутылки кларета), лорд Эмсворт обрел себя. Голова прояснилась, тупость уступила место шустрости.

Уступила она настолько, что в отеле «Савой» граф проявил неожиданное хитроумие. Прежде чем сказать портье свое имя, он помолчал. Вполне возможно, думал он, невестка включила в свою вендетту весь их род, а тогда — задушит хлопоты на корню, узнав, что это он. Лучше не рисковать. Решив это, он кинулся к лифту и оказался у номера шестьдесят седьмого.

Он постучал в дверь. Ответа не было. Он постучал снова, потом еще и еще, а уж потом — немного опешил и совсем бы ушел, если бы не заметил, что дверь открыта. Тогда он ее толкнул, вошел и оказался в гостиной, уставленной всевозможными цветами.

Цветы приманивали его всегда. Несколько счастливых минут он ходил от вазы к вазе.

Когда он понюхал в двадцатый раз, ему почудилось, что в комнате отдается какой-то звук: посопишь — и он вроде бы сопит. Однако людей тут не было. Чтобы окончательно проверить акустику, бедный граф засопел погромче, но в ответ послышалось скорее рычание.

Это рычанием и было. У самых ног многострадального пэра крутилась женская муфта, и, в озарении нынешней шустрости, он понял, что это скорее собачка, из тех, которыми женщины вечно набивают свои гостиные.

— Господи, помилуй! — благочестиво воскликнул граф, как восклицали его предки на поле боя, где бывало не легче.

Кроме того, он попятился. Собачка не отстала. Ног у нее не было, двигалась она только верою.

— Уходите! — сказал ей лорд Эмсворт.

Маленьких собак он не любил и, допятившись до двери, решил спрятаться. Что поделаешь! Один Эмсворт спрятался при Азенкуре.

На этот, третий раз он оказался в спальне, видимо — надолго. Мохнатая тварь уже не пыталась усмирить свою ярость, она мерзко лаяла, время от времени царапая дверь.

— Уходите! — закричал граф.

— Кто там?

Лорд Эмсворт подскочил, как блоха. Он привык к мысли, что в номере нет никого, и совсем перепугался.

— Кто там?

Тайна, уже обретавшая потусторонние тона, внезапно раз решилась: голос говорил из-за другой двери. По-видимому судьба так зла, что приурочила первый визит свекра к купанию невестки.

Граф подошел к дверям и робко сказал:

— Пожалуйста, не пугайтесь!..

— Кто там? Что вы тут делаете?

— Главное, вы не пугайтесь…

Здесь он и прервал фразу, ибо все та же судьба ее опровергла. Причины для страха были. Первая дверь открылась, и злобная муфта, пыша ненавистью, покатилась — в своей манере, без ног, — прямо к его лодыжкам.

Опасность открывает в каждом неведомые черты. Лорд Эмсворт не был акробатом, но прыгнул на славу. Как птица, возвращаясь в гнездо, он пролетел через комнату на кровать, где и остановился. Собачка ярилась внизу, словно волны у скал.

Именно тогда лорд Эмсворт увидел, что в первых дверях стоит молодая женщина. Знаток женской красоты нашел бы в ней недостатки — она была коротковата, тяжеловата, почти квадратна; подбородок у нее слишком торчал вперед, волосы отливали неприятной бронзой. Но меньше всего лорду Эмсворту понравился пистолет в ее руке.

Жалобный голос спросил из ванной:

— Кто там?

— Какой-то человек, — ответила девица-с-пистолетом.

— Это я понимаю. А кто он?

— Не знаю. С виду — противный. Выходи оттуда!

— Я не могу, я мокрая.

Стоя на кровати, трудно сохранить достоинство, но лорд Эмсворт очень старался.

— Моя дорогая!

— Что вы тут делаете?

— Дверь была открыта…

— И вы понадеялись, что шкатулка тоже открыта, — закончила за него девица. — По-моему, — повысила она голос, чтобы он был слышен в ванной, — это Допи Смит.

— Кто?

— Допи Смит. Который пытался украсть твои драгоценности в Нью-Йорке.

— Я не Допи Смит! — вскричал граф. — Я граф Эмсворт.

— Да?

— Да.

— Ах-ах-ах-ах!

— Я пришел к своей невестке.

— Что же, вот она.

Вторая дверь открылась, и вышло прелестнейшее созданье в японском халате. Даже в этот миг лорд Эмсворт удивился, почему такая красавица вышла за Фредерика.

— Как ты сказала, кто он? — спросила она, вызывая еще большее восхищение тем, что уверенно схватила и держит собачку.

— Граф Эмсворт.

— Да, я граф Эмсворт!

Красавица в кимоно смотрела, как он слезает с кровати.

— Знаешь, Джейн, — сказала она, — очень может быть. Вылитый Фредди.

У лорда Эмсворта, как у всех, бывали минуты застенчивости и недовольства собой, но такого он все-таки не предполагал. «Вылитый Фредди…»

Девица дико заорала:

— Ой, батюшки! Ты что, не видишь?

— Чего?

— Да это же Фредди! Хочет подлизаться к тебе. Его стиль, как в кино. Снимите бороду, звезда экрана!

И, не дожидаясь, она вцепилась в нее хваткой современной девушки, воспитанной на хоккее, теннисе и гимнастике.

Но тут же произнесла:

— Гм-м… Вроде бы настоящая. Если, — сказала она пободрее, — он не приклеил ее чем-нибудь эдаким. Ну, еще разок!

— Не надо, — сказала невестка графа. — Это не Фредди. Его бы я сразу узнала.

— Значит, вор. Эй, вы! Лезьте вон в тот шкаф, а я позвоню в полицию.

Лорд Эмсворт сделал несколько недурных па.

— Я не полезу ни в какие шкафы, — сказал он. — Я требую, чтобы меня выслушали. Не знаю, кто эта леди…

— Меня зовут Джейн Йорк.

— А, это вы ссорите мужа с женой! Я все знаю. — И граф обернулся к красавице в кимоно. — Вчера мой сын Фредерик вызвал меня в Лондон. Уймите эту собаку!

— Зачем? — спросила мисс Йорк. — Она у себя дома.

— Он сообщил мне, — продолжал лорд Эмсворт, повышая голос, — что у вас произошла размолвка…

— Ха-ха! — сказала мисс Йорк.

— Он обедал с той дамой по делу.

— Ясно, ясно, — откликнулась злодейка. — Знаем мы эти дела.

— Я думаю, это правда, — вступила в беседу миссис Трипруд. — Он лорд Эмсворт. Смотри, все знает. Значит, Фредди ему сказал.

— Если он вор, он должен все знать. Всюду об этом пишут.

— Нет, ты подумай…

Тут зазвонил телефон.

— Уверяю вас… — начал лорд Эмсворт.

— Да, — сказала в трубку мисс Йорк. — Пусть идет. — Она победно взглянула на пришельца. — Не везет вам, однако. Приехал лорд Эмсворт, сейчас будет здесь.

Бывает так, что человеческий разум вправе пошатнуться. Лорд Эмсворт, человек тихий, непригодный для нашей суеты, испытал в этот день то, что сломило бы самых бойких. Но эти поразительные слова прошибли его. Он пошел в гостиную и сел в кресло. Ему казалось, что он видит дурной сон.

Человек, вошедший в комнату, это подтверждал. Кому-кому, а ему было бы вполне удобно в любом кошмаре.

Он был высокий, тощий, седой, а борода его, легкая и длинная, отливала каким-то сомнительным цветом. Хотя его должны бы давно убить, он дожил до невероятного возраста — то ли до ста пятидесяти (и выглядел неплохо), то ли до ста десяти (и выглядел старовато).

— Мое дорогое дитя! — заквакал он очень высоким голосом.

— Фредди! — закричала красавица в кимоно.

— А, черт, — сказал новый пришелец.

Все молчали, пока лорд Эмсворт не издал какой-то звук.

— Ну, что же это! — воскликнул Фредди. — И ты здесь!

Его жена спросила:

— Правда, это твой отец?

— Конечно, — ответил он. — Он самый. Кто ж еще? Он, он и он. Только он говорил, что не пойдет.

— Я передумал, — тихо сказал лорд Эмсворт.

— Вот видишь! — сказала миссис Трипвуд своей недоброй подруге. — Так я и думала.

Бедный граф странно застонал.

— Неужели я такой ? — спросил он и закрыл глаза.

— Хорошо, — сказала мисс Йорк, обращаясь к Фредди во всей своей мерзкой властности. — Хорошо, вот и вы, в роли Санта-Клауса, но что с того? Агги ясно написала, что видеть вас не хочет.

По всей вероятности, Любовь преобразила мягкого Фредди. Сняв бороду и брови, он твердо взглянул на мисс Йорк.

— Я говорю не с вами, — сказал он. — Вы змея.

— Вон что?

— Да. Вы отравили душу бедной Агги. Если бы не вы, я бы все объяснил.

— Что ж, объясняйте. Времени было много, могли подготовиться.

— Агги, — сказал Фредди, — как тебе идет эта штука!

— Не юлите, — сказала мисс Йорк. — Переходите к делу.

— Это дело и есть, — сказала миссис Трипвуд. — А зачем тебе тогда морковные актрисы?

— Золотисто-рыжие, — уточнил Фредди.

— Морковные.

— Да, морковные.

— Почему же ты с ней обедаешь?

— Да, почему? — вмешалась мисс Йорк.

— Я говорю не с вами, — напомнил Фредди.

— Помолчи, Джейн. Да, Фредди?

— Понимаешь, Агги…

— Никогда не верь мужчине, который так начинает.

— Джейн, ты не можешь помолчать? Фредди, я слушаю.

— Я хотел ей продать сценарий, а тебе — сделать сюрприз.

— Ой, как хорошо! Нет, правда?

— Вы хотите, чтобы мы поверили… — снова вмешалась мисс Йорк.

— Именно. Сама понимаешь, надо было ее обхаживать.

— Конечно!

— Приходится.

— Еще бы!

— Когда их покормишь — совсем другое дело.

— Ну естественно!

— Ты веришь в этот бред? — опомнилась мисс Йорк.

— Конечно, — сказал Фредди. — Веришь, дорогая?

— А то как же, милый!

— Мало того, — продолжал Фредди, вынимая что-то из кармана, словно фокусник, — я могу все доказать. Вот телеграмма. «Супер-Ультра-Фильм» предлагает тысячу долларов за сценарий. Так что в другой раз, пожалуйста, не судите о других по себе!

— Да, — сказала Агги. — Я бы очень хотела, чтобы ты не вмешивалась в чужие дела.

— Прекрасно сказано, — заметил Фредди. — Прибавлю…

— Она фальшивая, — сказала мисс Йорк.

— Кто?

— Телеграмма.

— То есть как? — вскричал Фредди.

— А так. Они послали телеграмму, потому что вы послали телеграмму, чтобы они послали телеграмму.

— Не понимаю, — сказал Фредди.

— Зато я понимаю, — сказала его жена, — и не хочу больше вас видеть, Джейн Йорк.

— Присоединяюсь, — сказал Фредди. — Турки таких, как вы, топят в Босфоре. В мешке.

— Лучше мне уйти, — сказала мисс Йорк.

— Гораздо лучше, — сказал Фредди. Лорд Эмсворт, очнувшись, слабо заморгал. Ему было лучше, но в меру. Фредди тем временем рассказывал свой сценарий.

— Понимаешь, муж и жена. Он очень бедный, понимаешь… нету денег. Попал под машину, а они не хотят оперировать. Хотят пятьсот долларов. А где их взять? Понимаешь?

— Конечно.

— Сила, а?

— Еще какая!

— Ты подожди, что будет! Жена охмурила миллионера, он обещал деньги. Тут звонят доктора, то есть к нему. Она смеется, чтобы он не понял, как она страдает. Забыл тебе сказать, если его не резать, ему конец. Здорово?

— Блеск!

— То ли еще будет! Они идут в спальню… Эй, эй! Ты что, уходишь?

Лорд Эмсворт уже поднялся.

— Тебе получше?

— Да, спасибо…

— О, лорд Эмсворт! — сказала Агги. — Простите меня!

Он погладил ее по руке, снова удивляясь, почему такая милая и умная девушка полюбила Фредди.

— Не за что, не за что! А вот вы мне скажите, когда Фредерик… э… был с бородой, он напоминал меня?

— Очень, очень!

— Спасибо, моя дорогая. Приезжайте в Бландинг, как только сможете.

И он задумчиво вышел.

— Есть у вас парикмахерская? — спросил он внизу.

— Да, сэр.

— Покажите, пожалуйста, где она, — сказал граф.

Лорд Эмсворт сидел в своей библиотеке, допивая последний бокал. В открытое окно вплывали запах цветов и тихие звуки насекомых.

Казалось бы, все хорошо. Энгус Макалистер сообщил, что зеленая тля побеждена китовым жиром; больная корова шла на поправку и обретала аппетит; бороды не было.

И все-таки графа что-то томило.

Он позвонил в звонок.

— Милорд?

Лорд Эмсворт с одобрением взглянул на верного слугу. Бидж много лет служил их дому. Хороший человек… И смотрит как-то так, чему-то радуется…

— Бидж, — сказал граф, — будьте добры, позвоните в Лондон.

— Слушаюсь, милорд.

— Отель «Савой», номер шестьдесят семь.

— Хорошо, милорд.

— Спросите мистера Фредерика, как там кончается.

— Кончается, милорд?

— Да.

Время шло. Граф размышлял. Дворецкий вернулся.

— Я говорил с мистером Фредериком, милорд.

— Да?

— Он передает привет и просит сказать, что в спальне был черный ягуар, милорд.

— Ягуар?

— Ягуар. Привязан к ножке кровати. Он защищал честь жены, милорд.

— А! — сказал лорд Эмсворт. — Спасибо, Бидж.