Море было спокойным, и его необъятное пространство, окрашенное в восхитительный сине-бирюзовый цвет, сверкало под первыми лучами утреннего солнца.
      Аллен Мелтон вдыхая полной грудью чистый морской воздух, избегая смотреть в сторону своей жены Марты, лежащей недалеко от него на песке. Он хорошо знал, что ее проницательные серо-зеленые глаза следят из-под полуприкрытых век за каждым движением его мускулистого и загорелого под беспощадным солнцем тела с выражением глубокой скуки. И эти мускулы, которые Аллен так старался укреплять, — разве не сравнила она, презрительно усмехнувшись, со «слишком промасленными канатами»? Внутренне оскорбившись, Аллен проглотил вспыхнувшую в нем злость, крепко сжал челюсти, чтобы не выдать своего негодования, и сосредоточил внимание на небольших скалах, торчавших из воды недалеко от пляжа, где стайка пеликанов кружилась низко над водой, помахивая большими крыльями.
      — Сегодня должна быть хорошей подводная рыбалка там, у скал, — сказал Мелтон, чтобы прервать молчание. Замечание скорее всего было адресовано не его жене, а сидевшему на солнце у ног Марты Джиму Талботу — человеку угловатого, худосочного, лишенного привлекательности сложения. В сравнении с крепкой фигурой — Аллена тело Джима не знало спортивных упражнений, да и вообще Талбот подраспустил себя.
      Произнеся эти несколько слов, Аллен резко обернулся и внезапно перехватил полный нежности взгляд жены, которым она обменялась с Джимом, не подозревая, что за ней наблюдают. Точнее говоря, во взгляде было больше чувственности, чем нежности, как и во всем выражении лица Марты. То, что увидел Аллен, мгновенно разожгло в нем огонь жгучей ненависти. С каким бы мстительным наслаждением он прострелил бы гарпуном подводного ружья твердую золотистую грудь, которую Марта так бесстыдно обнажила солнечным лучам. Пытаясь сдержать свою ярость, Мелтон отвернулся и положил голову лицом вниз на сложенные руки. Нельзя — ни в коем случае нельзя, — чтобы жена догадалась по малейшему признаку на его лице, что он чувствует внутри. Видит бог, она способна, если захочет, добраться до дна его души. В течение семи лет их семейной жизни — Аллен, увы, ничего уже не мог изменить! — жена всегда оставалась для него загадкой… до этой секунды, секунды, обнажившей во всей неприглядности всю правду. Теперь он знал, в чем дело.
      Он знал, что человек, лишивший его любви жены, был Джимом Талботом, этим ничтожеством, всегда готовым услужить, составить компанию при игре в бридж, оказать мелкую услугу, втереться в доверие…, пробраться в любовники, чуть муж повернулся спиной.
      Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Аллеи стал налаживать свое пневматическое ружье. В это время жена, весьма довольная собой, прикладывала ко рту трубочку, выпуская из нее прозрачные пузырьки, сверкающие как бриллианты. Когда это ей надоело, Марта положила трубочку и, прикрыв сверху глаза ладонью, стала всматриваться вдаль, туда, где большие морские птицы кружились над скалистыми камнями, время от времени стремглав падая в воду, чтобы схватить клювом добычу — мелкую серебристую рыбешку.
      — Уже четырнадцать дней, как мы торчим здесь, — заметила, обращаясь к Аллену, Марта. — И тебе все еще не надоела твоя подводная охота. Может быть, ради разнообразия, ты сегодня не отправишься в море, а побудешь с нами на пляже?
      Предложение было сделано явно равнодушным тоном. Конечно же, Джим и Марта желали противоположного: чтобы он оставил их наедине еще раз.
      Мелтон оглядел тело своей жены… Это тело, которое, как он себе отчетливо представил, отдавалось с себялюбивой страстностью презренному любовнику, предпочтя его своему мужу. Презренному в его глазах, да!.. Но не сам ли он разбудил в Марте такую чувственность, которой так ему, обманутому и преданному, недоставало?.. Все эти годы она отдавала свои ласки Джиму Талботу, в то время как он, красивый, сильный, страстный, держал в своих объятиях лишь бесчувственное тело!
      — Да, ты права, — ответил он, стараясь говорить тоном заботливого мужа. — Я не уделял тебе, моя дорогая, должного внимания в эти дни. Но, ведь с нами Джим, чтобы тебе не было скучно. Надеюсь, ты не очень разочарована?
      Говоря это, Аллен адресовал «старому другу семьи» широчайшую улыбку, обнажая зубы ослепительной белизны.
      С чувством внутреннего торжества он увидел, что Талбот покраснел и несколько смутился. Обернувшись к Марте и стараясь скрыть смущение, лицемерный друг подмигнул ей, играя роль невинного сообщника, и воскликнул с фальшивым смешком:
      — Кто-то должен оберегать тылы, пока ты, старик, переловишь половину рыбы в океане!
      — Он никогда не останавливается на половине, — заметила молодая женщина насмешливо-презрительным голосом.
      Марта поднялась с песка, чтобы усесться в шезлонг, и вытянула свои длинные прямые ноги.
      — Если он становится на лыжи, — продолжила она, — значит, он должен пересечь за шесть дней всю страну. И, когда он охотится на медведя-гризли, он может преследовать неотступно зверя неделями… Не так ли, мой дорогой?
      — Скажем так: мне нравится на самом деле достигать намеченной цели, докапываться до самой сути вещей, — ответил Мелтон отвлеченно.
      — Да, но добиваешься ли ты своего на самом деле?
      Скрытый в этих словах подтекст да и сам вопрос, имевший значение намека, показались Аллену почти невыносимыми.
      С другой стороны Джим, как бы шутя, нанес ему психологический удар, подыгрывая своей любовнице.
      — Держу пари, — сказал Талбот, обменявшись заговорщицкой улыбкой с Мартой, — Аллен не тратит зря времени под водой и занимается там любовью с какой-нибудь сиреной!
      — Чтобы он прервал свое увлечение ради любви? Никогда, — заметила саркастически жена. — Нет. Уверяю тебя, даже самая соблазнительная сирена не соблазнит Аллена, когда он увлечен рыбной ловлей. Не так ли, дорогой?
      — Всему свое время. Почему одно должно мешать другому? — также холодно и с сарказмом ответил Мелтон, чтобы немного сбить тот шутливый тон, с которым они к нему обратились. Помолчав немного и усмирив гнев, он добавил с ложной сердечностью:
      — А что, Джим, если и ты попробуешь нырнуть со мной разок вон под те скалы? Что ты скажешь? Ты ведь мне обещал порыбачить вместе еще до нашего прибытия сюда.
      — Ты хочешь сказать, сегодня… Но я хотел бы… — пробормотал растерянно Талбот, искоса поглядывая на Марту в надежде, что та придет ему на помощь.
      — Послушай, но мне кажется, что моя дорогая супруга еще успеет пообщаться с тобой после полудня.
      Марта, видимо, уловила в этом обмене фразами скрытую угрозу мужа, и тень беспокойства пробежала по ее лицу. Ее глаза вдруг изменили цвет, и Аллен со злобной радостью сказал самому себе: «Ну, вот. Она знает! С этой минуты она знает, что я знаю!»
      Обманутый муж насильно заставил себя улыбнуться, пытаясь забыть причинившую ему такое страдание картину, которая предстала перед глазами вчера под вечер, когда он возвращался на своей пироге к пляжу. Случайно он направил тогда бинокль на маленький островок, где обитали перелетные птицы, и увидел женщину и мужчину, лежащими в объятиях посреди диких лилий… Марта отдавалась Джиму с такой нежной страстностью, которую она никогда не дарила ему, законному мужу.
      — Так что же, мой дружок, тебя сдерживает? — продолжал Аллен, разыгрывая роль насмешливого приятеля. — Не хочешь ли ты мне сказать, что тебя пугает небольшая подводная прогулка в этом невозмутимом море?
      Аллен подкрепил свои слова как бы дружеским толчком Джима в спину, от которого тот резко покачнулся вперед и назад своим худосочным торсом. Мелтон словно любовно обнял Талбота за плечи, с вызовом глядя на Марту, чтобы она могла убедиться в резком контрасте двух мужчин, каждый из которых обладал ею, и в данный момент разыгрывающих клоунаду у ее носа.
      Аллен — высокорослый, плечистый, с узкой талией и развитой грудной мускулатурой, с благородными чертами лица и жгуче-синими глазами, сверкающими на солнце — и другой — сгорбленный сутулостью недоносок, с повисшими как плети руками и тонкими ножками, торчащими из пляжных трусов. И, несмотря на это, вчера после полудня… и все предыдущие дни после полудня, вне всякого сомнения, там, на птичьем острове, этот недоносок наслаждался в ее объятиях.
      Мелтона внезапно охватило острое желание тут же схватить ничтожного избранника, бросить его через себя на песок, раздавить ему кости, чтобы он взвыл от боли, показать Марте, кто из них двоих принадлежит к расе победителей, кто из них настоящий мужчина!
      Но, вместо того, чтобы подчиниться зову крови, он вновь надел маску простодушного добрячка и дружелюбно сказал своему сопернику:
      — Ты знаешь, старина, подводная ловля рыбы не таит в себе ничего опасного. Даже маленькие дети увлекаются этим занятием здесь, на побережье. Не далее как вчера подросток пятнадцати лет подцепил рыбину весом более шести фунтов.
      — Но почему ты настаиваешь отправиться рыбачить вдвоем именно сегодня? — вмешалась Марта, нервозно покусывая губы и поглядывая в сторону скал. — Мне кажется, что птицы вьются там неспроста. Вероятно, что-то их беспокоит. К тому же, косяки мелких рыб могут привлечь внимание акул, не так ли?
      — Да, это возможно, — пожал плечами Мелтон. — Ну и что?.. Если появятся акулы, нужно лишь вести себя спокойно и проследить, куда они плывут… Нет, поверь мне, Джим, подводная рыбалка — удивительное, волнующее занятие и абсолютно безопасное!
      Джим снова покраснел, судорожно проглотил слюну и забормотал:
      — Да… Да, это так… Я ведь действительно обещал тебе.
      — Браво! Наконец-то я слышу слова настоящего мужчины! — радостно воскликнул Аллен, указывая пальцем на горизонт. — Лучше всего, если мы отправимся немедленно. В моей пироге имеется, Джим, еще один полный комплект снаряжения, а также запас провизии для нашего ленча…
      Мелтон сильно сжал вялые бицепсы бывшего друга, заставляя его встать.
      — Через двадцать пять минут мы будем у скал, и поверь мне, Талбот, тебя ждут незабываемые впечатления!
      — Джим!.. Аллен!
      Второй окрик Марты, менее обеспокоенный, чем первый, заставил сделавшего несколько шагов Талбота мгновенно остановиться и предпринять слабую попытку освободить руку. Но Мелтон сжал локоть соперника еще сильнее.
      — Будьте… Будьте осторожны, — еле слышно прошептала молодая женщина.
      Пока они плыли на пироге, Мелтон детально объяснил, как. пользоваться дорогим ультрасовременным аквалангом, заказанным из Западной Германии. Показал Джиму регуляторы поступления воздуха в дыхательную маску и, когда их легкая лодка; приблизилась к скалам, Аллеи продемонстрировал, как нужно заряжать гарпуном подводное пневматическое ружье.
      — Как видишь, все очень просто, — закончил своп объяснения Мелтон, холодно уставясь в узкую впалую грудь приятеля, словно стараясь найти на ней точное местонахождение грудины. — Под давлением сжатого воздуха гарпун этого ружья пробивает насмерть живую цель под водой на расстоянии трех метров.
      Мелтон надел ласты и стал прилаживать на спину кислородные баллоны своего аппарата.
      — И последний совет, — сказал он назидательно. — Не наставляй ружье на себя. Этот гарпун запросто проткнет человека насквозь.
      Они нырнули почти одновременно, каждый оставляя за собой тонкую струйку пузырьков, поднявшуюся к волнообразной поверхности воды. Мелтон плыл, сильно и ловко отталкиваясь ластами как опытный пловец, привыкший длительное время находиться под водой. Талбот, напротив, неуклюже дергал ногами, казавшимися еще тоньше и длиннее от висевшей па ступенях дополнительным грузом резины.
      Под водой Аллен посмотрел на соперника с тем же холодным вниманием, с каким разглядывал его на суше. И опять его охватила внутренняя ярость. Вновь и вновь он спрашивал себя, что особенного нашла жена в этом жалком типе? Что в этом субъекте без всяких видимых достоинств было такое, что разожгло в Марте страстную чувственность, что возбудило в ней бесстыдное желание отдаваться ему средь белого дня?
      Аллен сделал глубокий вздох и взял правой рукой наизготовку подводное ружье. Крупная рыба — попугай проплыла мимо, затем еще и еще одна. Вскоре вокруг словно расцвела клумба из тысячи живых ярких цветов. Оба ныряльщика как бы погрузились в облако разноцветных тропических рыб… Вдруг Мелтон заметил чуть вдали черную зловещую тень, которую отбрасывала плывущая в солнечной воде огромная голубая акула. Ее словно морскую королеву сопровождал почетный эскорт — четыре акулы, но меньшего размера.
      Не двигась, Аллен несколько секунд наблюдал за морским чудовищем, неторопливо прогуливающем свое огромное блестящее цилиндрическое тело. Акула застыла на месте, медленно поворачиваясь вокруг, высматривая возможную жертву безжалостным глазом. Стараясь не привлечь внимание гигантской хишницы, Аллен подплыл к своему приятелю, потряс его за плечо и с удовлетворением убедился, что у того кожа покрылась мурашками от ужаса. Он приблизился к Джиму вплотную, так, чтобы их маски соприкоснулись.
      — Не двигайся, — крикнул Мелтон что есть мочи. Аллен увидел, как из глаз Талбота, неотступно следившего за движениями огромной акулы, выкатились две большие слезы. Чудовище удалилось от них, чуть шевеля хвостовым плавником, пока не исчезло из виду. Мелтон почувствовал, что что-то твердое толкнуло его в бок и скользнуло вниз по ноге. Опустив глаза, он увидел па дне выпавшее из онемевших пальцев Джима подводное ружье. Этот кретин забыл пристегнуть его к запястью специальной цепочкой!
      Аллен вновь повернулся к инертной человеческой массе.
      — Талбот! — закричал он сквозь маску. — Талбот, ты меня слышишь?
      Тот утвердительно кивнул и весь задергался, панически показывая то в сторону исчезнувшей акулы, то наверх, где на фоне изумрудной толщи воды выделялось темным пятном дно пироги.
      Мелтон отрицательно покачал головой, наслаждаясь пьянящим удовлетворением от сознания того, что его соперник, хотя этого не подозревает, уже никогда — никогда! — сам не поднимется на поверхность. Здесь, на песчаном дне у коралловых рифов, будет казнен негодяй, которого он считал другом, гнусный предатель. Этот презренный тип украл у него то, что было предназначено богом и людьми только ему, Аллену Мелтону.
      Ему, Аллену, доставит удовольствие закрыть навсегда эти умоляющие глаза, те самые глаза, что час назад смотрели так насмешливо и лицемерно… Заглушить навсегда эти уши, что слышали страстные всхлипывания Марты, заткнуть этот рот, исторгавший столько бесстыдной лжи, целованный той, которая должна была принадлежать только ему. Этот рот теперь ни на что не годен, кроме как вопить от страха и молить о пощаде!
      Аллен потом опишет всем, как произошел несчастный случай, фатальный несчастный случай. Он скажет, что увидел огромную великолепную рыбу и указал па нее Джиму, который, пока они приближались к ней, нечаянно разрядил свое ружье в самого себя… Весьма печальный несчастный случай. Весьма…
      Но Марта, Марта, — она-то, уж обязательно догадается, что же в действительности произошло.
      ..Мелтон сильно сжал челюсти. Марта уж точно, дознается! Словно она была бы здесь и увидела бы собственными глазами этот акт справедливой мести, словно сама бы засвидетельствовала его, Алена, торжество!
      Схватив соперника за плечо, левой рукой, Мелтон вновь приблизился вплотную к своей жертве и прочел в глазах Джима нарастающий ужас.
      — Сейчас с тобой произойдет несчастный случай, — прокричал он ему. — Это отнюдь не доставит тебе наслаждения, Талбот. Того наслаждения, которое ты испытывал, занимаясь любовью с Мартой на птичьем острове!
      Аллен на мгновенье задохнулся от ярости. Талбот попытался освободиться, слабо отталкиваясь руками и ногами: силы уже покидали его. Лишь рот Джима судорожно двигался, искривляясь, изрыгая беспрерывно слова, значения которых заглушала маска и потоки пузырьков воздуха, вырывавшиеся наружу из дыхательных клапанов.
      —: Нет… Нет… Я тебя умоляю… Пощади… — едва различил Мелтон по артикуляции Талбота.
      Внезапно приговоренный к смерти оживился. Видимо, то, что он прочел в глазах Аллена, и пережитый ужас при виде голубой акулы сделали Талбота более решительным. Сознание творимой над ним несправедливости придало голосу силы, и Мелтон отчетливо услышал слова:
      — Да, это правда. Я признаю, что спал с ней… Но почему ты хочешь убить меня? Меня? Ведь есть еще и другие!
      Руки Джима вцепились в мощные плечи Аллена. Он попытался потрясти Мелтона, привести в разум, спасти свою жизнь.
      — Ведь есть же другие… Другие!.. Почему ты не убил их? Машинально, словно его воля абсолютно не участвовала в этом движении, Мелтон резким толчком ноги отбросил от себя соперника, направил на него ружье и нажал на спусковую кнопку.
      Острие горпуна с силой вонзилось в тело Талбота, точно в то место, куда Аллен прицелился — сверху и чуть левее грудины. Мелтон застыл неподвижно, наблюдая за тем, как маленькая розовая струйка побежала из трупа вверх, расширяясь и растворяясь по мере приближения к сверкающщй поверхности вопы.
      То, что сказал перед смертью Талбот, не могло быть правдой.
      Пузырьки воздуха выбегали все медленнее и медленее из акваланга, пристегнутого к спине Джима, лежащего на песке. Наконец, они совсем прекратились.
      Нет, то, что сказал Талбот, не могло быть правдой. Это была последняя попытка подлеца спасти свою жизнь лживой клеветой, уйти от неминуемой кары, которую заслужил.
      Мелтон склонился над трупом, потом выпрямился вновь резко и уверенно. Голова его была ясной, он контролировал каждый свой нерв.
      У Марты не было других любовников. Джим Талбот был единственным, кто посягнул на его супружеское достоинство, единственным, кто держал в объятиях его жену. Единственным!
      Оставалось одно: подняться на поверхность и положить труп в пирогу. Он и так уже потратил много времени, а это рискует вызвать подозрение. И тем не менее что-то удерживало Аллена Мелтона под водой, заставляло оставаться на месте преступления и размышлять. Он с трудом собрался с мыслями.
      Всю свою жизнь Аллен Мелтон старался доказать себе, что является настоящим мужчиной, настоящим при любых обстоятельствах: увлекшись альпинизмом, он поднялся на самые высокие вершины, никем до него не покоренные; будучи превосходным пловцом, он пересек вплавь самые бурные реки, страстный охотник, он искал встречи с самыми опасными дикими зверями. Он, Аллен Мелтон, всегда считал себя абсолютным чемпионом, суперменом, превосходящим во всем других. Что касается женщин, то здесь он выбрал себе в жены самую прекрасную, ту, которой все представительницы слабого пола завидовали… Самую прекрасную и самую страстную.
      Возможно, даже слишком страстную. Великолепная Марта Мелтон! Конечно же, он огорчался, когда приходилось отлучаться в поисках приключений, оставляя ее одну. Он не должен был подолгу расставаться с ней… Почему он это делал? Не искал ли подсознательно возможность убежать, убежать от этой неутоляемой, ненасытной жажды наслаждения, которую он открыл в ней?.. Нет, нет! Не в этом дело. Просто ему было неоходимо вновь испытать себя во всё более трудных, более жестких условиях; требовались все новые и новые победы, подтверждавшие его превосходство над другими. Ведь он, Аллен Мелтон, — само олицетворение мужественности. Он способен покорить сердце любимой женщины!
      Настал момент пожать плоды последней победы. Наклонившись, он взял на руки тело соперника, и мощным толчком ног о песчаное дно начал всплывать. Вновь он увидел перед собой мертвое лицо Джима и подумал: «Теперь он знает, что я не тот, кого безболезненно предают и над которым безнаказанно смеются… Жалкий Джим Талбот, возомнивший, что и он сможет принадлежать к касте победителей».
      Внезапно Мелтон увидел, как его обволокло облако из мелких разноцветных рыбешек, жавшихся к нему, мечущихся в тревоге, ищущих убежища от опасности, которую почувствовал и человек. Он увидел сквозь синюю толщу воды зловещую движущуюся тень. Аллен понял, что слишком промедлил со всплытием. Огромная голубая акула, привлеченная запахом крови, устремилась к нему. Кровь Талбота продолжала выливаться из тела тоненькой красной лентой, поднимаясь и смешиваясь у поверхности с чистой морской водой. Без видимой спешки чудовищная акула продолжала приближаться, и он уже мог различить, как разжимаются в предвкушении добычи ее огромные челюсти.
      Мелтон отбросил от себя труп, и мертвый соперник начал медленно погружаться на дно. Аллен застыл в неподвижности секунд пять, возможно десять — вряд ли соизмеримо время в этот ужасный момент. Без движения, будто в состоянии невесомости, он оставался так между двумя слоями воды — между верхним светлоголубым, олицетворявшем небо, и нижним — темным, пузырящим, словно тьма ада.
      Медленно, очень медленно Мелтон стал опускаться следом за трупом, по-прежнему извергавшим красную струю, которая обволокла убийцу, проникла в его волосы, прикоснулась к коже, впиталась в плавки… Аллен как бы купался в зловещей жидкости, вид которой вызывал у него тошноту.
      Каждый нерв, подчиняясь инстинкту выживания, кричал ему: «Плыви прочь! Убирайся быстрей отсюда! Приведи в движение свои сильные ноги. Нельзя терять ни секунды! Плыви быстрее к поверхности, там — безопасность, жизнь!» И в то же время его разум с холодной логикой приказывал не двигаться, не привлекать внимания суперакулы. Поэтому Мелтон, не шевелясь, опускался все ниже и ниже.
      Морская хищница кружилась вокруг, переворачиваясь челюстями вверх, приближаясь все ближе к нему, готовая при малейшем движении напасть и разорвать на куски.
      Вагляд Мелтона, не вознесшийся по-человечески к небу, был устремлен в толщу вод, где он различил по металлическому блеску лежащее на дне ружье Талбота, зараженное смертоносным копьем. Аллен тут же принял решение.
      Страх удвоил его силы. Мощным толчком обеих ног он катапультировал себя на дно, где лежало ружье. Краем глаза он увидел, что акула устремилась к нему. С энергией отчаяния Мелтон поплыл, чтобы добраться, наконец, до спасительного механима, но труп Талбота, погружавшийся впереди и все еще испускавший кровавую дымку, опередил его, накрыв собой ружье. В этот момент Мелтон услышал глухой короткий стук: ружье разрядилось от удара прикрепленного к спине мертвеца акваланга.
      Убийца опустился на дно и прижался всем телом к песку. Мелтон застыл неподвижно рядом с трупом, пристально вглядываясь в мертвые черты лица и вспоминая последние слова, произнесенные этими толстыми губами. Слова, внезапно осознал Мелтон, выразившие сущую правду.
      Аллен знал, что еще сможет побороться за свою жизнь: к его поясу был пристегнут длинный острый нож. Но он не сделал ни малейшего движения. К чему? Вокруг слишком много акул. Ими кишит вода океанов. И среди людей их предостаточно, этих чудовищ, ненасытных, безжалостных… Слишком много акул. Слишком много.
      Так он продолжал лежать на морском дне, рядом с убитым им человеком. Без сил без движения, лишившийся мужества, гордости, всего того, что так долго делало Аллена Мелтона исключительной личностью.