Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

Подбит будучи молокососами, пошел как дурак и разбит как шлюха. Теперь все копится противу их. В диверсию им что б я ни делал и какими бы успехами Бог ни благословил – для них не лутче. Их все разобьют. Вот, матушка Всемилостивейшая Государыня, что мне достается на плечи от союзников. Сколько они тяжелы, то видеть можно только на месте. Без их предприятия на Журжу, я бы все привел в порядок и осенью побрал бы даром много, но теперь, не укомплектовав полки, не дождавшись многих вещей, с малочисленными полками делать должен изнурительные движения безо всякой пользы, к умножению больных в степях пустых.
      Вы не можете себе представить, до какой степени плох Кобург и что это за войско. Венгры и сербы друг друга не любят, а обе нации терпеть не могут немцев, которые составляют пехоту самую худшую из армий. Но естли б они были не трусы, то по силе их могли бы противустоять туркам, которых никак противу их не может набраться больше 20 тыс[яч]. Но они от всего бежат и по жадности захватывают для контрибуции земли, разсыпались повсюду.
      Во всю жизнь
      вернейший и благодарнейший подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

1060. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Ну, друг мой сердечный Князь Григорий Александрович, есть что писать. Король Шведский с корабельным и галерным своим флотом был заперт от 27 маия до 21 июня, как я к тебе писала. Во все то время веял Вестовый ветр, совершенно противный нашему гребному флоту; между тем успели паки построить в Петербурге канонерских шлюпок на место потерянных Слизовым 1. Наконец, 20 повеял и ветр способный гребным судам, и Принц Нассау, с оным вошед в Березовый Зунд, имел с Королем Шведским самим и его гребными судами пятичасовое дело, по котором Король Шведский отступил и пошел далее по Выборгской бухте и, соединясь с корабельным своим флотом, предприял с оным пробиться сквозь наш флот. Что же зделалось по власти и мудрости Божеской? Зажег[ши] три брандера, шведы пустили оные при сильном Нордовом ветре на пять кораблей отряда Контр-Адмирала Повалишина 2. Но брандеры сцепились с двумя шведскими кораблями, и все пять шведские взлетели на воздух; наш – ни один. Потом шведы шли четыре часа мимо Повалишина. Что он взял, что он потопил, а за ним Ханыков 3, увидишь из реестра, а моей памяти не достает. Чичагов, Круз и Пушкин 4, снявшись между тем с якорей, пошли в догонки; чего они взяли и разбили – прошу прочесть также 5. За галерным шведским флотом пустился равномерно Нассау. Один 60-[пушечный] корабль ему сдался. У Питкопаса стоял Кровн 6. Сей и ныне еще шлет пленные галеры одна за другой в Кронштадт. В Ревель приведены один 74, а другой 64-пушечный корабль, и теперь еще ловля идет. Одним словом, доныне еще все обстоятельства сей совершенной победы не собраны: пленных тысяч до пяти, пушек до восьми сот, а мелких судов щету нет еще. Король – сказывают разно 7: одне – будто ушел на баркасе между провиантских двух судов; другие, что был на своей яхте "Амфион", коя потоплена, и будто, сошед, сел на галеру. Сия галера взята, с ней соскочил в шлюбку; сия шлюбка также взята; с шлюбки сошел в бот, бот сей ушел. Завтрак его взят: он состоял в шести сухарях и копченом гусе и двух штофах водки. Брат королевский уехал на своем весьма разбитом корабле в Свеаборг, пред которым теперь Чичагов крейсирует.
      Поздравляю тебя с сегодняшним праздником и с сей победою. Разрешил нас Бог от бремени, и обрадовал тебя Чичагов еще раз 8, как видишь. Вчерась в день Полтавской баталии был у меня здесь молебен, а в воскресение поеду в город, и будет молебен в морской церкви у Николая Чудотворца.
      Прощай, Бог с тобою. Сказывают, будто пруссаки с первого июля вступят в поход, о чем такожде тебя извещаю: чрез Курляндию хотят идти к Риге, а Король уже давно в Бреславле, и переговоры доныне еще идут в Рейхенбахе 9.
 

Июня 28 ч., 1790

 
      Корнет твой обрадовался твоей присылке и продолжает непрерывно по-прежнему свое похвальное поведение.
 

1061. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Вчерась я ездила в город для приношения Богу благодарения за победу, одержанную при выходе шведского флота из Выборгской бухты. Доднесь никто у нас не ведает, куда девался Король Шведский. Странно, что и из-за границ выходящие дезертиры о сем ничего не ведают, а пленные шведы, на сем сражении взятые, его клянут и проклинают, и дух их даже до того обращен в нашу сторону, что своих не слушали, а наши что велят – исполняют непрекословно.
      Сего утра получила твои письма из Кокотени от 18 и 23 июня. Вижу я из оных, что полномочные из Царяграда после Байрама отправятся 1, но берегись, чтоб не проехали мимо тебя в Рейхенбах в Силезию, на мнимый конгресс Короля Прусского, где он старается трактовать и нам законы предписать, либо поставить посреди пяти огней. Союзник, каков ни есть, но без него еще тяжелее быть может, ибо законы принять от Прусского Короля мне не сродно, а России – еще менее 2. Что Кобург плох, сие довольно известно. Не будет нам покоя, пока Прусский Король не будет бит, и надобно необходимо промышлять – чем.
      Теперь, мой друг, сам пишешь, каково тебе безпокойно было, не имев известия от нас. Разсуди сам, каково мне, когда не имею недели по три и по четыре писем от тебя. Я не знаю, как по сю пору силы достало, однако доныне я здорова и жалею очень, что ты жалуе[шь]ся на слабость. Молю Бога да укрепит тя. Что пишешь о своем корнете и его брате, его совершенно успокоит, и он будет весьма благодарен в безпорочности сердца своего, которое без каверзы совершенно. Прости, мой друг любезный, Бог с тобою.
      Июля 1 ч., 1790 г.
 

1062. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 
      Кокотени. 9 июля [1790]
      Матушка Всемилостивейшая Государыня. С праздником возшествия общим, а паче моим, поздравляю из чувствительности сердца. Я сей день и после несколько был в худом здоровье, теперь становится полегче.
      Отправление изготовлено было, но, получа известие из Белграда, что от устий Дуная слышна была в море пушечная пальба, остановил отправление в ожидании верного известия, которое вчерашнего дни получил, что флот неприятельский показался у берегов Тавриды против Тарханова кута, откуда спустился к Севастополю и потом склонился на юг; шел он от берегов верстах в 20, северным ветром, который нашему флоту для выходу противен. Лишь будет возможно, Адмирал Ушаков пойдет его искать. Я сужу, что он клонится к Синопу, а оттоль к Еникольскому проливу ради предположенного десанта. Я своим предписал на суше и на море сражаться мужественно. Молю Бога да поможет.
      Полки все в движении к своим назначениям, но больных много. Жары были сильны, а теперь дожди проливные и холодно.
      Король Венгерский трактует с Королем Прусским. Что бы они не оставили нас одних в игре, ибо ничего сюда не сообщают 1. В Польше ожесточаются день от дня противу пруссаков. Нужен, матушка, Булгаков быть там.
      Посылаю ярмящинок турецких {армячина (татар.)- ткань из верблюжьей шерсти.}. Вы жаловали носить их летом. Простите, матушка родная, цалую ручки Ваши и по смерть непоколебимо
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

1063. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 

Всемилостивейшая Государыня!

 
      Получил я от посла нашего из Вены копию с его донесений к Вашему Императорскому Величеству отправленных. Но он не знал, что делалось: у австрийцев с Прусским Королем уже слажено было, как изволите усмотреть из записки моего корреспондента 1. Такового же содержания получил я и из Польши, которое сверх сего гласит, что войски польские, бывшие в Дубне противу австрийцев, получили повеление иттить к нашей границе, по слуху, что в Киеве войски умножаются. Бывший в Царыраде интернунцием барон Герберт прибыл на конгресс в Букарешт и будто явится у меня. Но все сие без предуведомления меня. Принц Кобург потерял совсем голову, а войско без всякой к нему доверенности. Я подвинул Генерала Суворова по дороге к Букарешту в 5 маршей от оных, а потом на 4, хотя сие во многом разстраивает пользу дел Вашего Императорского Величества 2.
      В Измаиле, Браилове и Килии неприятель усиливается, а паче в Анапе. Флотилии их большая часть лежит в устьях Дуная.
      Вашего Императорского Величества
      вернейший и благодарный подданный
      Князь Потемкин Таврический
      13 июля 1790. Копоу
 

1064. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 
      [13 июля 1790]
      Матушка Государыня. Не сумневайтесь, Бога ради, чтоб я пошел в чем-нибудь противу союзников. Я не люблю коварства, однако же не буду причиною остуды и напротив надеюся правотою своею заставить их платить и мне тем же. Мне очень грустно оттого, что мне показалось в Вас в сей материи некоторое сумнение.
      Будьте уверены и надейтесь на меня.
 

1065. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Благодарствую, друг мой любезный Князь Григорий Александрович, за твое поздравление с прошедшим праздником возшествия моего и за чувства, при том изъясненными. Я ведаю, что оне чистосердечны. Жалею, что здоровье твое не по моему желанию. Дай Боже, чтоб турки нашим флотом от предприятья на Тавриду отражены были, подобно как шведы при выходе из Выборгской бухты 1, о чем, думаю, что ты вскоре по отправлении твоих писем от 5 июля 2получил отселе уведомление. Но после сей прямо славной победы, шесть дней [спустя], последовало нещастное дело с гребной флотилиею, которое мне столь прискорбно, что после разнесения Черноморского флота бурею при начатии нынешней войны, ничто столько сердце мое не сокрушило, как сие 3. Описание увидишь из посланных бумаг; пуще всего – великая потеря в людях. Не унывая в сем нещастии и замыкая печаль горькую в сердце моем, я стараюсь, чтоб общему делу возвратить поверхность, колико можно. Вижу из твоих писем, что полки в движении, но что (при лутчем присмотре) больных много. Вы жалуетеся, что у Вас были жары сильны, а здесь от самой весны ни единого дня теплого еще не было, а все холодно, так что окошек нельзя открыть. Я думаю, что Король Венгерский старается протягивать негоциации. Булгаков поехал в Польшу и более двух недель на Москве и в Белоруссии не проживет.
      Благодарствую за присланные ко мне материи. Платье из них заказала шить во ожидании теплого времени; по числам – каникулы, но по погоде – самый сентябрь: дожди и ветры с моря почти непрерывные.
      О переформировании здешних полков и морских баталионов я тебе скажу, что теперешнее время неудобно: здесь войска мало, и к зиме великий некомплект окажется. Подобные распоряжения лучше делать в мирное время. О егерском корпусе Финляндском пишешь, чтоб его отдать, по заочности Графа Ангальта, барону Палену, но сей корпус разделен в Армии по всей Финляндии на сухом пути, и барон Пален также отсутствен, командует на гребной флотилии, где необходим же. 20 июля барон Игельстром будет иметь свидание с обер камер-юнкером Армфельдом 4. Что оне сложат, не ведаю, но, буде слухи справедливы о народном волнении в Швеции, то вероятно, что мир не замешкается. Вот тебе наши хорошие и дурные вести. Христос с тобою.
      Корнет твой мне вручил твои посылки и непрерывно тот же.
      Июля 17 ч., 1790 г.
 

1066. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 
      [20 июля 1790]
      Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня! Поспешая отправлением последнего курьера, не мог я изъяснить всей радости, какую я чувствовал одержанной Богом победе 1. Сия столь велика и помощь Вышняго явственна. Остается кончить и, ежели будет у всех рвение единодушное, то совершатся нам благости, и тогда уже я воспою Епеникион {Песнь в честь победы (греч.).} виновнице всего, ибо без нея был бы Петербург пуст. Твердость ноги Ея все удержала, и она не ослабевала в неудачах.
      Здесь не получено в добычь судов, но бой был жесток и для нас славен тем паче, что и жарко, и порядочно Контр-Адмирал Ушаков атаковал неприятеля вдвое себя сильнее, у которого были учители 2. Как и прежде доносил: разбил сильно и гнал до самой ночи; три корабля у них столь повреждены, что в нынешнюю кампанию, не думаю, быть им в море, а паче всех адмиральский, которого и флаг шлюбкою с корабля "Георгия" взят.
      Контр-Адмирал и Кавалер Ушаков отличных достоинств. Знающ, как Гоу, и храбр, как Родней 3. Я уверен, что из него выйдет великий морской предводитель. Не оставьте, матушка, его.
      На сих днях показалась из Дуная другая эскадра турецкая: линейных кораблей шесть, а с фрегатами и другими судами двадцать, а еще на вид прибавлялось. Адмирал Ушаков с флотом возвращался к Севастополю и, ежели ветр будет попутный, то скоро придет. Боюсь противного. Нужно бы скорей достичь гавани для исправления повреждений и немедленно вытить к Тендрам ради соединения с выходящими из Лимана двумя кораблями и еще тремя линейными фрегатами, а потом для такового же соединения итить к Еникольскому проливу с двумя идущими из Таганрога.
      Мелководье неслыханное в Днепре. Посему 20 самых лутших и больших морских бригантин и лансонов на сию кампанию не дошли. Сего тем паче жаль, что большая часть из них для больших морских мортир, а на всех артиллерия положена быть большая.
      Два фрегата линейных, построенных на Хопре, тоже обмелели. Теперь приказал все суда поставить в полном их грузе, чтобы скорей при удобном случае с флотом соединить. А турки, между тем, упрягаются, по морю ходя, а я к осени – к ним 4.
      Из приложенной здесь записки изволите, матушка, увидеть мои мысли. По смерть
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

1067. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Дарованная нам от Бога над турецким флотом победа, о которой ты краткую записку приложил при отправлении твоих писем от 13 июля, меня много обрадовала 1. Теперь живу во ожидании присылки от тебя обстоятельного известия о сем деле. Между тем, получишь с сим курьером о здешних произхождениях уведомления. Чрез несколько дней узнаем, коварно ли или с прямым намерением заключить мир Король Шведский завел безпосредственные переговоры о сем деле. Естьли заподлинно правда, как слух носится, что в Швеции завелись замешательства, то, чаю, что непродолжительно мир совершится. По пленным судя, кои при Выборгском деле взяты, то Его Величество у них ныне не в лутчем кредите. Я чаю, когда турки услышат, что он мирится, а пруссак мешкает, поляки же от наступления отнекиваются, то неужли что они глаза не откроют. Чего им ждать лутчее, как получить мир, потеряя лишь по Днестр, а Король Шведский да и Прусский с них бездну денег возьмут, а на пядень барыша не принесут. Прощай, Бог с тобою, пиши почаще,
      Агличане или, лутче сказать, Король Аглинский слепо предался в веление Прусского. Ежели же Венский двор собенно помирится, мы останемся, как были в прошедшей войне, и хуже не будет, как доныне было. А ежели пруссаки нас задерут, то Венский двор должен будет вступиться. Но до сего, вероятно, что не дойдет, ибо наступательно ежели ему поступать, то его союзники поодумаются.
      У нас три дни лето было, а вчерась опять стало дождливо. Однако хлеба и сено повсюду весьма изобильны. Будь здоров. Я при всех хлопотах довольно здорова.
      Хороший и приятный нрав твоего корнета многие скуки прогоняет.
      Июля 27 ч., 1790 году
 

1068. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      [27 июля 1790]
      Бог видит, я не сумневалась, что будешь поступать, как честь и добрая вера преписуют, а теперь еще больше надеюсь на твое доброе и безпорочное разположение.
 

1069. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 
      Августа 3 [1790]. Бендеры
      Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня. Сколь я огорчен о потере флотилии и людей великого числа, судите по моей к Вам преданности и усердию к Вам и Отечеству. Изволите писать, что после претерпения от бури Севастопольского флота ничто Вас так не оскорбляло. Верю, что по чувствительности Вашей для участия равно, но разница велика, матушка моя родная. Велика команда и, право, не по уму, ниже по способности. К тому же много разврата от влияния развратных советников, как то Ланжероны, Родригесы, Де Сурсы, Цуккаты и, наконец, Де Стадт – сколь от них огорчаться должны русские, какому же теперь и унынию должно быть в той части 1. Командует без соображений и об ответе не думает, никому не подчинен, да и слушать не станет. Полно, не хочу больше разтрогивать.
      Здесь дела теперь иной во всем берут вид от окончания австрийских негоциации: Суворов с корпусом не может остаться в Букарештах, ибо все на него навалится 2. Как Кобург снесется с турками, я заранее приказал ему отойтить. Сил моих нет больше писать. Завтре еду и не знаю, как дотащиться, очень ослабел. Простите, матушка родная, по смерть
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

1070. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 
      Полученное, матушка Всемилостивейшая Государыня, письмо за письмом от Барона Аша из Варшавы и от Александры Васильевны здесь подношу 1. Поспешно Г[осподина] Де Больи уведомил 2. Не знаю, где Булгаков. Есть способы разорвать Сейм. Народ к нам не так худо расположен, но я не могу мешаться.
      Вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
      3 августа [1790]
 

1071. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. Велел Бог одну лапу высвободить из вязкого места. Сего утра я получила от барона Игельстрома курьера, который привез подписанный им и бароном Армфельдом мир без посредничества – 3 августа 1. Отстали они, естьли сметь сказать, моей твердостию личной одной от требования, чтоб принять их ходатайство у турок и способствования к миру, но пррр! не получили. А Королю Прусскому, чаю, сей мир не весьма приятен будет. Теперь молю Бога, чтоб тебе помог зделать то же и с турками. Победу Черноморского флота над турецким мы праздновали вчерась молебствием в городе у Казанской, и я была так весела, как давно не помню. Контр-Адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным. Ты видишь, что сим наскоро ответствую на твои письмы от 20 июля, и так спешу, как нельзя более, чтоб тебя скорее уведомить о наших немаловажных вестях.
      Пришли, Христа ради, скорее расписку очаковского паши о получении денег, от турок пересланных к нему 2, чтоб французы перестали мучить Вице-канцлера о получении им тех денег. Они вздумали, что у нас деньги подобные крадут и удерживают, как у них.
      Прощай, мой друг, Бог с тобою.
      Из Царского Села. Августа 5 ч., 1790
      Твой корнет по своей привязанности чистосердечной несказанно рад миру, чего сам тебе изъявит.
 

1072. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Сегодня разменяют в Вереле ратификации мирные со шведом 1, и сей курьер отправляется к тебе, чтоб тебе сообщить сюда присланные, по-моему постыдные, декларации, размененные в Рейхенбахе 2. Касательно до нас предписываю тебе непременно отнюдь не посылать никого на их глупый конгресс в Букарест 3, а постарайся заключить свой особенный для нас мир с турками, в силу тебе данной и мною подписанной инструкции.
      Пруссак паки заговаривает полякам, чтоб ему уступили Данциг и Торун, сей раз на наш щет лаская их, им отдает Белоруссию и Киев. Он всесветный распорядитель чужого. Гольцу зделан будет учтивый ответ, ничего не значущий, на его сообщение о Рейхенбахской негоциации. Прощай, мой друг, Бог с тобою.
      Ав[густа] 9 ч., 1790
      Одну лапу мы из грязи вытащили. Как вытащим другую, то пропоем Аллилуйя. A propos de cela {Кстати об этом (фр.).} Пл[атон] Алек[сандрович] мне отдал Сартиевы хоры. Два очень хороши, а "Тебе Бога хвалим" – жаль, что в церкви петь нельзя по причине инструмент[ов] – он всего искуснее 4.
      Благодарствую за сию присылку. Теперь "Олега" заготовят к праздникам северного замирения, в котором мы приобрели пресечение военных действий и, следовательно, сберегли людей и денег. Шведы же почувствуют надолго, и весьма Его Величество у них становится нелюбим. Сказывают, что Король Прусский 120 офицерам своим в Силезии вдруг дал абшид. Прямой причины еще никто не знает. Естьли сведаешь, скажи мне. Hertzberg dit a qui veut bien l'entendre qu'il est, lui, accable de chagrin 5, on n'en devine pas la cause, ce ne sauroit etre les affaires de son maitre qui lui donnent ce chagrin, car elles vont a merveille, ils ont depense 25 millions en armement, et en intrigues aussi quelques millions, mais qu'est ce que trente millions pour des gens qui pretendent faire la loy a tout le monde, et qui ont un tresor immense d'argent monnaye {Герцберг говорит каждому, кто хочет слушать, что он удручен скорбиею 5. Не могут угадать тому причины, но он грустит не о делах своего государя, которые идут чудесно; он истратил на вооружение 25 миллионов, да на интриги еще несколько миллионов. Но что значат тридцать миллионов для людей, которые хотят предписывать законы целому свету и имеют сокровища в звонкой монете (фр.).}.
 

1073. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 
      16 августа [1790]. Бендеры
      В каком я был восторге от радости, того описать нельзя, ибо и чувствовать столько не всякий может. Близость действий военных к месту Вашего пребывания отымала у меня покой, а теперь и при жарах несносных я сплю спокойно.
      Здравствуй, матушка родная, с плодом твоей неустрашимой твердости. Когда уже ты зделала столько, окончай привязанием к себе сего соседа, обеспеча их владения навсегда, то они будут наши.
      Обо мне будьте уверены, что я здесь не упущу всего возможного, но связь столь сильна с враждующими нам, что без них Султан ничего не зделает, хотя бы что ни теряли турки. Ежели вода не подбавится, то в устьи дунайские никак пройтить неможно. Последний мой термин с возвращением Лашкарева, который ответа от Султана к визирю ожидает 1.
      Я был в Николаеве, Херсоне и Очакове, все тамо, что нужно, распорядил и, уставши как собака, возвратился, зделав до тысячи верст, и двести 40 верст от Очакова в Бендеры перескакал в пятнадцать часов.
      Корнета моего при хороших случаях не оставьте потешить. Ежели бы я был налицо при Вас, не оставил бы я просить о милостивом воззрении на Графа Безбородку 2. Первое, что я во всех по исправлению моему Ваших дел никогда за ним не имел остановки; второй долг, что он Вами взыскан, а о таковых мне пещись должно; третее – доброхотство мое, а главное, что милость Ваша меня ободряет.
      Прости, моя кормилица, цалую ручки Ваши. Булгаков крайне нужен 3, а иначе поздно будет. Во всю жизнь
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

1074. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 
      18 августа [1790]
      Матушка Всемилостивейшая Государыня. В день рождения Вашего намерился я послать к Вам табакерочку из ляписа древнего, ориентального, но была она зделана дурно. Принужден посылать переделывать в Вену, теперь поручив Платону Александровичу ее Вам поднести, и с ковром, здесь сшитым. И то и другое имеет цену по нелестному усердию только, с которым препровождаются, и, когда Вам понравятся, я буду весел.
      При радостном случае шведского мира Вам будет приятное упражнение воздавать щедрою рукою. Я повторяю мою прозьбу о корнете моем и о Графе Безбородке. Он в той же должности, как был Вице-канцлер К[нязь] Голицын, но разница в трудах и талантах. Барона Игельштрома, конечно, не оставите, а притом дайте, матушка, мне знать, куда его обратите.
      Прости, моя кормилица, жары здесь были несколько дней в 32 градуса, и безпрестанное широко {Очень теплый сильный южный ветер "сирокко" в Средиземноморье.}. Теперь, слава Богу, пошел дождь. Больные сокрушают, наипаче рекруты. С часу на час ожидаю ответу чрез Лашкарева, который остался дожидаться курьера из Царяграда. Будьте уверены, что я все возможное зделаю, была бы Божия помощь.
      Вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
      P.S. Его Сиятельство Г[раф] Петр Ал[ександрович] остановился, до сих пор сказывая разные болезни, а теперь изволит сидеть и будто болезнь людей его препятствует ехать, но кстати ли он здесь, извольте сами судить.
 

1075. Г. А. Потемкин – Екатерине II

 
      Бендеры. 29 августа [1790]
      Матушка Всемилостивейшая Государыня. Получил я повеление, чтобы не отправлять на конгресс для трактования никого. Неужели, кормилица, я такой простак, чтоб без предписания то учинил, и будучи во всякое время против общего конгресса, о чем Вы известны.
      Но теперь дело другое – я спешу к флоту, дабы видеть ближе. Затрудняет больше всего перевозка провианта, который собран на Буге. Поляки фур не пропускают. Собирается их лагерь в 30 т[ысяч] в Бреславле. Нельзя сказать, чтоб сие не заботило меня, имея в спине их. Краткость времени не дозволяет описывать. Простите, матушка. Что Бог даст.
      Вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

1076. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. Чрез сии строки ответствую на письмы твои от 3, 16 и 18 августа. Касательно нещастной потери части флотилии, о коей упоминаешь, вот – каково мое было поведение в сем деле: кой час Турчанинов ко мне приехал с сим известием, я более старалась умалять нещастье и поправить как ни на есть, дабы неприятелю не дать время учинить нам наивящий вред. И для того приложила всевозможное попечение к поднятию духа у тех, кои унывать бы могли. Здесь же выбрать было не из много излишних людей, но вообще действовано с наличными, и для того я писала к Нассау, который просил, чтоб я его велела судить военным судом, что он уже в моем уме судим, понеже я помню, в скольких битвах победил врагов Империи; что нет Генерала, с коим не могло случиться нещастье на войне, но что вреднее унынья ничего нет; что в нещастьи одном дух твердости видно. Тут ему сказано было, чтоб он собрал, чего собрать можно, чтоб истинную потерю описал и прислал, и все, что надлежало делать и взыскать, и, наконец, сими распоряжениями дело в месяц до того паки доведено было, что шведский гребной флот паки заперт был, и в таком положении, что весь пропасть мог, чего немало и помогло к миру.
      Что ты сей мир принял с великой радостию, о сем нимало не сумневаюсь, зная усердие твое и любовь ко мне и к общему делу. Ласкательно для меня из твоих уст слышать, что ты оный приписуешь моей неустрашимой твердости. Как инако быть Императрице Всероссийской, имея шестнадцать тысяч верст за спиною и видя добрую волю и рвение народное к сей войне. Теперь, что нас Бог благословил сим миром, уверяю тебя, что ничего не пропущу, чтоб с сей стороны нас и вперед обезпечить, и доброе уже начало к сему уже проложено. От Короля Шв[едского] сюда едет Ген[ерал] Стединг, а я посылаю фон дер Палена на первый случай 1.
      Я уверена, что ты с своей стороны не пропустишь случай полезный к заключению мира: неужто Султан и турки не видят, что шведы их покинули, что пруссаки, обещав им трактатом нас и Венский двор атаковать в прошедшую весну, им чисто солгали? С них же требовать будут денег за издержки, что вооружились. Чего дураки ждать могут? Луче мира от нас не достанут, как мы им даем, а послушают Короля Прусского – век мира не достанут, понеже его жадности конца не будет. Я думаю, ежели ты все сие к ним своим штилем напишешь, ты им глаза откроешь.
      У вас жары и засуха, и реки без воды, а у нас с мая месяца как дожди пошли, так и доныне нет дня без дождя, и во все лето самое несносное время было, и мы руки не согрели. С неслыханной скоростию ты перескакал из Очакова в Бендеры. Мудрено ли ослабеть после такой скачки? Рекомендованных от тебя, а именно, твоего достойного корнета и Графа Безбородка, о которых просишь, будь уверен, не оставлю без оказания милости и отличия. За присланную ко мне прекрасную табакерку и за хороший весьма ковер благодарствую. То и другое весьма мне нравится и, следовательно, сдержи слово: ты обещался быть весел, ежели понравятся, а я люблю, чтоб ты был весел.
      Празднование шведского мира здесь я назначила в осьмой день сентября, и стараться буду, сколько смысл есть, изворотиться. Но часто, мой друг, чувствую, что во многих случаях хотелось бы с тобою говорить четверть часа 2. Игельстрома пошлю с полками, финскую войну отслужившими, в Лифляндию. Что болезни у вас в людях умножаются, о сем очень жалею. Несказанно сколько больных было и здесь с весны.
      Касательно до Фельдм[аршала] Румянцева и его пребывания под разными выдумками в Молдавии, я думаю, что всего лутче послать ему сказать, что легко случиться может, что турки его вывезут к себе скоро, ежели он не уедет заранее. А ежели сие не поможет, то послать к нему конвой, который бы его, сберегая, выпроводил. Но воистину, ради службы прежней сберегаю, колико можно, из одной благодарности и памятую заслуги его персоны, а предки мои инако бы поступили.
      Булгаков уже должен теперь быть в Варшаве 3. Мир со шведами тамо, так как везде, порасстроил злостные умы. Увидим, какие меры возьмут, а ежели тебе Бог поможет турок уговаривать, то наивящще враги уймутся. Прощай, мой друг, Христос с тобою.
      Завтра в день Святаго Александра Невского кавалеры перенесут мощи его в соборную того монастыря церковь и ее освятят в моем присутствии 4. И стол кавалерский будет в монастыре, а за другим с Великою Княгинею будет духовенство и прочие пять классов, как бывало при покойной Императрице Елисавете Петровне. Пребываю с непременным доброжелательством.
      Авгу[ста] 29 ч., 1790 г.
      Завтра, даст Бог здоровья, при столе в Невском монастыре будут петь со всеми инструментами "Тебе Бога хвалим", что ты ко мне прислал. Новог[ородскому] и Петербургскому митрополиту я в знак моего признания при строении церкви сегодня вручила панагию с изумрудами, гораздо хорошую.
      Что ты пишешь, что спокойно спишь с тех пор, что сведал о мире со шведами, на сие тебе скажу, что со мною случилось: мои платья все убавляли от само[го] 1787 года, а в сии три недели начали узки становиться, так что скоро паки прибавить должно будет меру. Я же гораздо веселее становлюсь. К сему служит много приятный нрав и обхождение твоего корнета рекомендованного.