Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

ModernLib.Net / История / Вторая Екатерина / Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791) - Чтение (стр. 26)
Автор: Вторая Екатерина
Жанр: История

 

 


      Пожалуй, повадься писать чаще, а то до мира не доживу. Я и ныне два дни лежала в постеле d'une colique bileuse {от желчной колики ( фр.)} и с довольным жаром. Сегодня первый день как встала. Отпиши ко мне, что и чем мне наградить жену и детей Синельникова.
      Прощай, друг мой любезный, будь здоров и щастлив, колико только возможно.
      Авгу[ста] 14 ч., 1788 г.
 

882. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 
      Лагерь под Очаковом. Августа 22 дня [1788]
      Матушка Всемилостивейшая Государыня, не с тою я радостию пишу к Вам, как бы желание мое требовало. Не могу я еще известить Вас о успехе под Очаковом. Неприятель упорно или, лутче сказать, отчаянно обороняется. Работы наши уже близко их укреплений. Вы не можете себе представить, как крепка здесь земля и с какою трудностию мы работаем. Вылазки по сие время мы прогоняем со вредом, но не даром и нам приходят 1. Ежели бы успех мог зависеть от того, чтоб собою пожертвовать, то бы, конечно, не задумался ни на минуту. Но людей щадить и нужно, и должно.
      Я на сих днях неприятные имел два случая. Первый – бомбарду мою взорвало от собственного огня во время действия. Второй – незнаемо как загорелся в Кинбурне магазейн снарядов флотилии принадлежащих 2. Множество бомб чиненных ударило во все стороны, и как сие происходило в день воскресный, то поблизости в церкви переранило многих. А убитых двадцать человек. Ушиблен и Александр Васильевич, но теперь полегче и без опасности. При сем несчастии ощутительно оказалась милость Божия в случае, превосходящем всякое вероятие. Ибо множество бомб, кои взорвало, лежали на бочках пороховых, коего было более тысячи пуд. И при столь сильной эксплозии 3порох уцелел, и ни одной бочки не взорвало. А то бы Кинбурн, лагерь и флотилия, и эскадра, стоящие по берегу, полетели бы на воздух. Сии случаи убеждают видеть десницу Божию нам благодеющую.
      По моей чувствительности Вы, матушка, можете судить, каково моему сердцу. Хлопот ни есть конца, и недостатков – пропасть, которые так много усердия связывают. Естли бы были пушки и снаряды, был бы у меня страшный флот на море, ибо я сужу, что на море не судов величина, но калибр пушек превозмогает. А теперь грызу пальцы и смотрю на Капитан-пашу, которому нечего мне зделать.
      Естли шведы, а паче финны не следуют королю, то тут много политика наша успеть может. Когда они потребуют Вашей помощи о низложении настоящего самодержавства, то Вы, объявя, что до сих пор терпели перемену правления в противность постановления последнего трактата по причине, что нация не протестовала. Будучи теперь призываемы на помощь, не можете отказать по своим с ней обязательствам. Ваш король останется один, как кукиш.
      Прилагаю у сего сообщение Графа Петра Алекса[ндровича] 4, из коего изволите увидеть, что по полезному разделению неприятельских сил, как он пишет, тянется он однако ж к Бендерам, то есть – ко мне. Простите, матушка Всемилостивейшая Государыня. По смерть
      вернейший и благодарнейший
      Ваш подданный
      Князь Потемкин Таврический
      Старшин для набору казаков я отправил.
      На границах Баната Краиовского корпус императорских войск турки в щепы разбили, отняли пушки и обоз.
 

883. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой Князь Григорий Александрович. При отправлении к тебе двадцать одной шпаги, хотя от Вас две недели ни строки не имею, но пишу к Вам, чтоб Вам сказать вести [о] дурацкой нашей войне со Фуфлыгою-богатырем. Из Гогфорского своего лагеря в 25 верстах от Фридрихсгама, заведши туда войски на высокую гору между двух устий реки Кюмени, оставил команду брату своему Принцу Карлу, сам ускакал в Луизу, оттудова, иные говорят, – в Або, другие – в Вазу, а третьи – в Стокгольм, хотя туда и не очень свободно ехать, понеже наши суда разъезжают у Гангуда. А я думаю, что он где-нибудь сидит в Финляндии еще, ибо он распустил слух, что Грейг дозволил двум яхтам проехать в Стокгольм, что сущая есть ложь. Финны же, приглася шведские войски и самого Принца Карла, прислали просить амнистию 1. На сие им сказано, чтоб вышли из наших границ наперед, прежде нежели от них принять можно предложение. Между тем, шведский флот заперт в Свеаборге, откуда носу показать не смеет. Датчане объявили 9 августа шведам войну и действовать намерены с сухого пути сорока тысячами, а с моря – двенадцатью линейными кораблями, а фуфлыга все завел в Финляндию, а в Скании все без войск, внутри же Швеции роптание час от часу умножается. Что с Разумовским случилось, усмотришь из посланных к тебе бумаг 2.
      Прощай, Бог с тобою, будь здоров и пиши, ради Бога, почаще, что у вас делается на море и на сухом пути.
      Финны и шведы требуют Сейма, однако фуфлыга кутит между ними, и на них немного положиться должно. Нейшлот освобожден, и вся наша граница, исключая Гогфорса.
      С завтрешним праздником тебя поздравляю 3.
      Авгу[ста] 29 ч., 1788
      Грейг судно за судном берет с запасами для шведского флота, они же в запасах скудны.
 

884. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой Князь Григорий Александрович. Письмо твое от 22 августа я сегодня получила. Жалею весьма, что ты столь много обезпокоен Очаковской осадою. Терпением все преодолевается. Путче тише, но здорово, нежели скоро, но подвергаться опасности, либо потере многолюдной. Какова крепка земля тамо, из того заключить уже можно, что волами пашут. Я нимало не сумневаюсь, что ты ничего не пропускаешь, что делать возможно. Жаль и последнего человека, который теряется и при удачном отражении вылазки, но что делать, естьли инако нельзя. Неприятные два случая, кои случились с бомбардою, взорванною от собственного огня во время действия, и второй – сгорения магазейна снарядов для флотилии в Кинбурне, я усмотрела с ужасом. И какой вред вящий еще случиться мог, естьли б не десница Божия сохранила бочки с порохом числом до тысячи пуд, кои остались целы!
      Я из Риги имела известия в июле, что пушки из Англии, выключая малое число для Днепровского флота, все из Риги везут чрез Витебск к вам, и шведам не попалось из сих транспортов ничего.
      Шведский флот блокирован в Свеаборге доныне. Армейский их флот одна наша эскадра, также у Гангуда стоя, в шхерах держит. И шведы, окроме Гогфорского поста, теперь из всей Финляндии вышли. Король же сам сидит либо в Гельзингфорсе, либо где ни весть в углу в Финляндии и кутит между своими, кои его хотя и не слушают в том, чтоб наступательно действовать противу нас, но он им внушает разные прихоти и нелепы. Я им велела сказать, что ничего слушать не могу, пока не выйдут сами, либо не выгнаны будут из Гогфорса. Ваши мысли ко времяни и кстати употреблю.
      Что неприятель тянется, по словам Гр[афа] Румянцева, к тебе – сие мне весьма не мило слышать. Он бы мог в том ему зделать препятствия. Что цесарцы разбиты, о сем и мы слышали.
      Старшины казацкие для набору казаков еще не бывали; здешние неохотно, казалось, хотели приняться за набор казаков: говорили, что они, казаки, везде готовы служить и что в том нужды нет, понеже их повсюду станет. Я думаю, что думают, когда здесь будут казаки, тогда Донских менее уважать будем. Видя сие, я остановила сие дело, пока пришлешь старшин, а теперь формировать я велела гусарский полк да Эстляндский егерский корпус, понеже Лифляндский – в армии, а нам люди нужны, и они заменят полки, кои без того сюда бы повернуть надлежало. Я ныне, как видишь, бойкий воин стала. Ты надо мною смейся, буде хочешь, однако что добро – прошу одобрить, parce qu'il faut encourager le mente naissant {потому что надобно ободрять рождающиеся достоинства (фр).}.
      Прощай, мой друг любезный, будь здоров, благополучен и щастлив.
      Авг[уста] 31 ч., 1788 г.
      Отпиши, каков Кутузов и как он ранен? И от меня прикажи наведываться 1.
 

885. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 
      Сентября 1-го [1788]. Под Очаковом
      Матушка Всемилостивейшая Государыня. По окончании батареи на ближней дистанции к неприятельским укреплениям, с 30-го на 31 в ночь открыта была канонада с сухого пути и с воды. Огонь был жесток с нашей стороны. Однако ж неприятель довольно живо отвечал без большого нам урона. Город зажжен был в семи местах. Пожар продолжался во всю ночь. Я никак не ожидал столь постоянной упорности от неприятеля, который, будучи стеснен и безпокоен стрельбою, столь и сильной, и вредной, выдерживает все и не сдается. Ожидаю теперь фрегатов с Глубокой, которые вооружаются большими орудиями. По прибытии их поставлю на защищение фарватера, а мелкие все суда употреблю противу города. Войновичу писал я, чтобы выдержал в порте эквиноксию. Он выходил и возвратился. Думаю, ордер мой его застанет в гавани.
      Прилагаю здесь письмо и сообщение Графа Петра Александровича 1. Ежели он начал познавать пользу первого положения действий военных с нашей стороны между Днестра и Буга, то я еще больше сие чувствую. До сих пор не было бы уже ни Очакова, ни Бендер. Мы бы взаимно друг другу помогали, а то теперь я, имея неприятеля в Хаджи-бее, смотреть должен на ту сторону, от флота их десантов предостерегаться в тыл мой и между Кинбурна и Перекопа; от Бендер храниться впадения в наши границы; осаждать город с числом пехоты, которой, за высланными в траншеи и на работы, почти не остается.
      На сих днях потерял я бригадира Корсакова, человека с большими талантами 2. Он, будучи при работе ночью, упал в ров глубиною осьми сажен и умер чрез несколько часов. Редлихкейт 3тоже умер от болезни. Генерал-Маиору Кутузову становится легче. Рана его была опасна 4.
      Я, матушка Государыня, слава Богу здоров, хотя теперь и крайне ослабел от обыкновенной здесь болезни. По усердию моему Вы можете судить, сколько я терплю досады, что до сих пор не могу еще получить желаемого, хотя напрягаю все силы и способы.
      По приложенной записке изволите усмотреть о худом образе рекрутского набора, о формировании полку драгунского Псковского из двух караб[инерных] и о обращении от одного остающегося унтер-штаба ко мне для помещения во вновь составляемый полк. Я прошу, матушка, в драгунском сем полку быть шефом Николаю Ивановичу Салтыкову.
      Во всю мою жизнь
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
      Угодно было иметь отсюда офицера, притравленного для гребных судов. Я положил послать лутчего капитана флот[ского] Винтера, но он занемог 5.
 

886. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 
      1 сентября [1788]. Под Очаковом
      Матушка Всемилостивейшая Государыня. Здесь приложенные уведомления о занятии Ясс разногласны, как усмотреть изволите 1. Дай Бог, чтобы пребывание наше тамо не затянуло туда всей армии Екатеринославской, а турки натурально склонятся к Измаилу, Аккерману и Бендерам. Сие последнее место скушновато для границ наших.
      Войск цесарских часть, бывшая на их границе в Старой Орсове и карантине цесарском в Шупанике, по приказу Императора оттоль ретировалась для того что он невозможным находил тамо держать твердый пост. Они вздумали ретироваться, завидев уже турков, и, проходя ушельи, опрокинули пушку в дефиле, заградили путь остальным и растеряли. Турки разогнали всю пехоту, забрали обоз. Это был terreur panique {панический ужас ( фр.).}, потому что люди, не будучи преследуемы, собираются, а посему и видно, что в силах были не только отразить, но и побить турков.
      Вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

887. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. При сем к тебе посылаю письмо, полученное мною от Императора вчерашний день 1, понеже любопытно.
      Прощай, Бог с тобою, будь здоров и благополучен.
 

Сен[тября] 2 ч., 1788
 
888. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 

11 сентября [1788]

 
      Матушка Всемилостивейшая Государыня. Нельзя больше теснить неприятеля, но я ниже вообразить мог такой упорности и терпения в турках. Я усилю еще и буду продолжать. Что будет Богу угодно, увидим вперед. Прилагаю здесь письмы Г[рафа] Петра Алек[сандровича]. Перевод с греческого от Мавроения к Манулу-Воде писанного 1, кажется невероятен, но что-нибудь было.
      Хотину о сию пору должно быть уже в наших руках, ибо им нечего есть. В Очакове, по несчастью, много запасено всего.
      Я ездил на сих днях реко[г]носировать крепость к воде и нашел больше ее укрепленную, нежели чаял. Штурм был столь силен здесь, что в море надлежало вдвое быть сильнее. Но ничего неприятельским судам не приключилось. Севастопольский флот весь вошел в гавань, и фрегат "Покров Богородицы" к ним пришел. Только греки крейсируют, не потерпели они. Ежели бы угодна была моя мысль о Графе Вахтмейстере, не лутче ли его послать в Калугу к Кречетникову или в Тулу 2с тем, что оттоль его препроводят, ежели будет время выпустить. А то в Москве много он вранья наслышится, да и больше тамо за ним бегают, нежели надобно. Много найдет тамо и братии de la stricte observance {строгого послушания (фр.).}.
      Я все силы употребляю перевооружением судов, кои носили малые пушки, к понесению 36-ф[унтовых], как назначено у меня в ведомости, пред сим поднесенной. Надеюсь чрез две недели иметь пять таковых фрегатов, корабль "Леонтий Муч[еник]" (из турецкого) тогда же поспеет, да "Владимир" и "Александр". Имея здесь восемь линейных по своей артиллерии, прикажу и Войновичу итить и соединенно, призвав Бога в помощь, атаковать флот турецкий. Лишь бы он не ушел 3. Они все морские силы, узнав, что мы заняты на севере, ведут в Черное море. Естли бы были пушки, страшный бы флот устроил я на весну. Пушек недостаточно, да на наличные по калибру нету. Я беру во всем Государстве. Надобно, матушка Государыня, вперед иметь сего достаточный запас, а то и порохом скудны.
      Не щажу я ни трудов, ни жизни. Тому свидетели все. Намедни ездил реко[г]носировать на шлюбке в такой близости, что турецкие картечи чрез шлюбку летали 4. Но Бог везде хранит. Тут был случай быть убиту, потоплену и взяту в полон. Вы опять, матушка, изволите сказать, что ненадобно этого делать. Но мне долг говорит, что надобно. От этого все Генералы суются под пушки. Прости, матушка, я во всю жизнь
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

889. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 
      15 сентября [1788]. Под Очаковом
      Матушка Всемилостивейшая Государыня. Получил я уведомление от Николая Ивановича Салтыкова, что угодно Вам, чтобы я представил для командования лейб-гранодерского полку достойного человека 1. Сие столь трудно, что я несколько раз проходил бригадиров и полковников, но, по совести, не находил годного соответственно обстоятельствам сего полку, который с тех пор, как умерший перестал меня бояться, во многом запущен, кроме одной наружности, в чем по слабости ума покойный только блистать мог. Офицеры избалованы, внутренность без основания и недостаточна, несмотря на пособия сильные, что Вы сему полку делаете. Стрелять не умеют, а поют хорошо песни. Соображая все сие, нахожу не только достойного, но и нужного для постановления на твердой ноге порядка и доброй внутренности, – Генерала-Майора Берхмана 2. Верьте мне, что нет другого. Вы в скором времяни увидите плоды сверх одобрения. Его я Вас прошу для пользы полку определить и отвечаю, что Вы, служба и полк будете довольны. Он даст ему основание, и когда моя мысль о присоединении еще по баталиону, как гвардии полкам, так и сему, егерей удостоена будет, то в скором времяни его баталион устроится. Берхман редкий полковник при сих его качествах знания службы и доброго поведения. Я уверен, что он не уронит себя и в войне. Я, как ни в каких рекомендациях не имею собственных видов, то тут, конечно, нет.
      Ожидаю фрегатов из Глубокой, большими пушками вооруженных. Батарея последняя кончена по пробитии на часу канонады. Мне она нужна ради заграждения входа Лимана, дабы все другие суда обратить на стрельбу противу города. В Очакове на сих днях удавили двух из знатных жителей, которые были в числе восьми, предлагающих паше о сдаче города 3.
      Партии мои, под Бендеры ходившие, возвратились благополучно, не встречаясь нигде с неприятелем. Из приложенного здесь сообщения Графа Петра Александровича изволите усмотреть, что он недоволен условиями, но как бы они худы ни были, хорошо однако же, что Хотин сдался, чрез что Г[енерал] Граф Салтыков употребиться может 4. Иначе все бы ему привязанному тамо быть.
      Крайне жаль, что худо идет у Императора. Сильно бьют их турки и разоряют Банат Темишевский, куда их вошло только 15 тысяч. Их генерал не меньше войск имеет, но впустил и не препятствует. Имп[ератор] пошел навстречу, но остановился и не смеет продолжать. Бог весть, что будет. Пока жив
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 
      Je ne peux pas encourager les merites, que Vous norames ressauts. Ils ne sont pas ressaut mais innes en Vous pour toutes les choses {Я не могу поощрять достоинства, которые Вы называете внезапными переходами. Это не внезапные переходы, а врожденные у Вас, на все случаи (фр.).}. С послезавтрашним курьером буду, матушка, отвечать на Ваши письмы.
 

890. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 
      [15 сентября 1788]
 

Матушка Всемилостивейшая Государыня.

 
      Для устроения драгунского полку, гусарских ескадронов и баталионов егерских подношу здесь мои мысли. Чрез сии способы помянутые войски скорей поспеют устройством. Егери будут имяноваться: егерский естлянской баталион при лейб-гвардии Преоб[раженском] или другом полку; егерской естлянской баталион при лейб-гранод[ерском] полку. Жалование и протчее все по армейскому для всех баталионов штату.
      Вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
      Влагаю здесь записочку о ране генерал-майора Кутузова. Судьба ево получать тяжелые раны 1. Он несказанно обрадован, что Вы об нем изволите спрашивать.
 

891. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Любезный друг мой Князь Григорий Александрович. Чтоб ответствовать на Ваши письмы от 1 сентября доброю отселе вестию, я со дня на день ожидала из Финляндии уведомления, что шведы Гогфорс оставили, что, наконец, и сбылось. И теперь уже в нашей Финляндии ни единого шведа нет, а флот их блокирован нашим в Свеаборге.
      Вел[икий] Князь сегодня оттуда возвратился, гвардия также уже назад идет и два кирасирских полка. Шведы и финны у Короля требовали Сейма, Сенат также, но он им всем отказал, уехал в Далекарлию, чтобы тамо мужиков взбунтовать и вести их в Стокгольм, взять банк и объявить себя самодержавным. Но и в том едва ли успеет 1, ибо слышно, что и те ему объявили, что они ни против своих, ни чужих держав драться не хотят. Теперь, чаю, скоро Сейм шведский и финский сам собою соберется, и когда о сем нам объявят и о готовности к миру, тогда станем трактовать. Между тем, Король Шведский писал ко всем державам, прося их, чтоб его с нами вымирили, но какой быть может мир тут, где всей Европы интересны замешаны будут? Он сие нарочно зделал, чтобы больше замешать дело, а заподлинно он мира не хочет, как все сказывают, а думает протянуть, авось-либо что ни есть для него оборотится к лутчему.
      Продолжение осады Очаковской усматриваю из Ваших писем. Также, что турки упорно сидят и не сдаются. Слава Богу, что Войнович высидел эк[в]инокцию в гавани.
      Письма Гр[афа] Пет[ра] Ал[ександровича] Рум[янцева] всегда одинакие, то есть с двоеточием. Напрасно он не имел с тобою свидания и не следовал твоему совету, Я писала к нему, чтоб он сберег хотя от Бендер нашу границу.
      Жаль и весьма жаль Корсакова. В Финляндии умер также своею смертью Семен Уваров. Ради Бога, рекомендуй хорошего полковника в мой любимый лейб-гренадерский полк. Гренадеры по нем плакали как ребята.
      Пошли, пожалуй, от меня наведываться, каков Генерал-Майор Кутузов? Я весьма жалею о его ране. Пожалуй, ради меня, будь здоров. Божусь тебе, мои заботы ныне почти выше сил моих, наипаче июль месяц был таков, что я думала, что занемогу. Теперь немного полутче.
      Касательно рекрутского набора, думаю, что теперь очень трудно оный исправить по твоей записке 2. Сия операция есть из тех, кои во время мира предпринимать надлежит, а то людей, кои теперь нужны, не соберешь. Вздумай сам, каково дворянам будет – всех наголо почитать в службе записанными; а теперь они наполнены усердием и Бог весть, чего дать сбирались. Драгунский полк будем формировать, гусарский также. Старшины казацкие приехали и вступят в дело 3. На гребных судах теперь до весны в притравленном нужды нет, и так дай Винтеру время выздороветь. Я же писала своей рукою к Мальтийскому Гроссмейстеру, прося его самого, чтобы выбрал и прислал мордашек 4; посмотрим, что-то будет, и он мне всякие ласки казал.
      Теперь привезли ко мне твои письмы от 11 сентября. Я весьма терпеливо смотрю на осаду Очаковскую и ведаю, что ты делаешь все возможное.
      Письма Мавроения и пр[очих], присланные к тебе и сюда от Ф[ельдмаршала] Румянцева, кроме вранья, ничего не содержат. О Хотине еще ничего не знаю, хотя вчерась от Гр[афа] П[етра] Ал[ександровича] имела письма.
      Прошу тебя себя беречь от ядер и картеч. Я напишу к Еропкину 5, чтоб Вахтмейстера послал в Калугу. Дай Боже тебе успеха над турецким флотом. Архангелогородская эскадра пришла в Копенгаген, и думаю, что она с датчанами и с фон Дезиным пред Карлскроною находится.
      Прощай, мой друг.
 

Сен[тября] 18 ч., 1788
 
892. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 
      19 сентября [1788]. Под Очаковом
      На сих днях ходившие партии от Буга к Днестру открыли неприятеля, перешедшего Днестр, который сию партию атаковал. Но наши, не потеряв урону, отретировались. Тут услышали, что неприятель из Бендер переправляется для подания помощи Очакову. О истине сего послал я узнать разные партии и, что узнаю, донесу.
      Очаковцы, матушка Всемилостивейшая Государыня, не престают твердо защищаться. Присутствие флота их удерживает.
      Фрегаты мои подходят, будучи вооружены большими пушками. Когда все пять придут, то прикажу Пауль Жонсу, избрав ветр способный, линию ближнюю неприятельскую, состоящую из фрегатов, атаковать с помощию Божиею.
      Чрез два дни буду иметь известие от партий и тогда же с нарочным курьером донесу. Во всю жизнь
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
 

893. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 
      29 сентября [1788]. Под Очаковом
      Матушка Всемилостивейшая Государыня. Получил я знаки Вашей Высочайшей милости 1. Они пребудут памятником оной, а не заслуг моих, не отличности. Я в виду моем полагаю, но по силе моей, – заслуживать столь много полученных уже. Или, лутче сказать, предмет моей службы всегда был и будет – привязанность моя к Вам.
      Обращение сил неприятельских в мою сторону подтверждается ежечасно. Я послал открывать к Паланке и Аджигеру, то есть, к устью Днестра. Теперь крайне меня озабочивает сия сторона, хотя мы охотнее все ляжем на степи, нежели поддадимся неприятелю. Но только приметьте, что, содействуя союзникам к его границам, не обезпечили мы ни осады очаковской, ни границ собственных.
      Прилагаю здесь письмы Графа Петра Алекс[андровича]. Он меня спрашивает о том, чего я не знаю 2.
      Флоту Севастопольскому приказал я выступить. Из рапортов Г[рафа] Войновича, здесь подносимых, изволите усмотреть состояние фрегатов, построенных от Адмиралтейства, и умножение больных. Я уже дал ему повеление выпустить греков крейсировать к Тендру и оказаться флоту неприятельскому, что и зделалось третьяго дни. Капитан-паша, узнав о приближении наших судов, со всем своим удалился в море. Сперва к Тендрам, потом к Хаджи-бею. А как ветр стал SW, то приближился к своей прежней позиции и, не доходя несколько, лег на якорь. Однако ж почти половины судов его не достает. Теперь NO, нельзя ему приближиться на прежнее положение. Зделал ли он вред нашим кораблям, знать нельзя, и куда суда его девались, неизвестно. Отряжены ли они, или сильный ветр унес их в море, который еще продолжается. Бог нам всегда помогал, может и тут Его милость будет, на что я больше всего надеюсь.
      Из записки, здесь вложенной, изволите, матушка, увидеть положение цесарцев. Ежели бы он вместо Лассия (Улисса своего) пустил Лаудона, иные бы были следствия 3, а то перехитрили. Вздумал кордоном держать границы. Извольте вспомнить мое мнение с начала войны, чтобы ему войтить из Трансильвании в Валахию, а из Темешвара в Банат, то бы визирю не было способу перейтить в Кладов, и он бы вечно держался в Софии. Бог с ними. Как хотят, лишь бы оставили меня в покое.
      Двадесятое число на флоте турецком со всех судов палили викторию. Я узнал, что сие было о успехах над цесарцами. К капитану-паше прислано, что они у Цесаря взяли Корону и все города, оставя ему одну Вену.
      Теперь уже пришли мы своими батареями на ближнюю дистанцию; из траншей наши из ружей уже друг по другу стреляют. Отрыв все батареи, с помощию Божиею, станем форсировать их укрепления. Другого способа нет. Да поможет Господь Бог. Город снабжен всем надолго. На сих днях удавили они коменданта, который предлагал город сдать 4.
      Простите, матушка Всемилостивейшая Государыня, мы не могли здесь в Ваш и наш праздник стрелять из пушек, чтобы турки не подумали, что мы делаем фанфаронаду против их пальбы. По смерть
      вернейший и благодарнейший
      подданный
      Князь Потемкин Таврический
      P.S. Ожидаю от Текеллия, ибо изчисляя время, должно ему уже быть у Анапы или в Суджук-Кале. То же и от посланного на Юг к берегам Антольским моего Генеральс-адъютанта Сенявина с корсарами, ради перехвачения с войсками восьми судов транспортных.
 

894. Г.А. Потемкин – Екатерине II

 
      Того ж числа. [29 сентября 1788]
      Матушка Всемилостивейшая Государыня, письмо о Короле Шведском Императорово означает северного Амадиса ветренность, но я бы желал знать, что Цесарь его министру отвечал 1. Датчане когда примутся хорошо, то зделает конец. Естли бы при сем случае возможно было нацию довести просить нас о возстановлении прежней конституции и при ней союз вечный с нами оборонительный и наступательный. А как линия королевская коротка, то не худо в тайне подумать Константина Павловича к ним в Короли 2. Я сказал линия коротка, потому что сына не признает законным, а братьям можно другую судьбу зделать: одного князем Померанским, а другого – куда сыщется 3. Ежели бы сия мысль Вам понравилась, то нужно крепко ее таить.
      Пушки из Риги долго до меня не дойдут. Нужно возобновить липецкие заводы, паче ядер и бомб, в которых недостаток.
      Вернейший и благодарнейший подданный
      Князь Потемкин Таврический
      Что изволили писать, будто донцы нерады, что делают казаков из других, тому не верьте. Они очень больших выкомандировок не любят. А вот чего они боятся, то есть старшины их, чтобы не зделали казаками черкес у них живущих.
 

895. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой Князь Григорий Александрович. Со днем Ваших имянин сим Вас поздравляю и Вам всякое благо от всего сердца желаю. Письмы Ваши от 11 и 19 сего месяца я получила и на оные впредь ответствовать буду. Отселе новейшее есть, что Король Шведский от королей Английского, Прусского, Французского, Датского и республики Голландской просил примирения, говоря каждой стороне, что ей в руки ввергается. Сам же поехал в Далекарлию мужиков вооружить против дворянства, которое просит Сейма, в чем он им отказал. Датчане со стороны Норвегии вошли в Швецию.
      Прощай, Бог с тобою. Посылаю к тебе красный камень, прошу дать знать о получении оного, такожде – получено ли у Вас блюдо золотое и шпага с алмазами с надписью?
 

Сент[ября] 30 ч., 1788
 
896. Екатерина II – Г.А. Потемкину

 
      Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Ген[ерал]-Майора Берхмана я приказала определить в мой полк на место умершего Уварова. Ты в письмах твоих говоришь еще о вооружении фрегатов, а у нас снег выпал четвертый уже день наравне с набережными перилами, да морозы пятиградусные, а как с семью градусами река мерзнет, то я уже послала повеление, чтоб флот вошел в порты. Все же Адмирал Грейг при смерти: был болен горячкою, а без него не думаю, чтоб что быть могло очень знаменитое на нынешнее время 1. До днесь шведский флот, как парусный, так и гребной, заперт в Свеаборге и в шхерах. Сам же Король ездил в Далекарлию и там из мужиков набрал два полка, на что мужики согласились с уговором, чтоб оных из Далекарлии не выводить. Оттуда Король теперь, сказывают, на обратном пути. Он писал ко всем дворам, чтоб ему доставили мир: всякому двору обещал нераздельно миротворчество seuf {одно (фр.).}.
      Весьма жаль, что визирь бьет и гонит цесарцев. Они с турками воевать, повидимому, не умеют.
      За добрый аттестат: "Pour les merites non pas naissants mais innes" {"Достоинствам не рождающимся, а врожденным" (фр.).} я тебя от всего сердца благодарю. Что шпага и блюдо до тебя дошли, усматриваю из письма твоего от 29 сентября. О верности же твоей и привязанности ко мне нимало не сумневаюсь.
      Гр[аф] Румянцев по письмам его в сорока верстах был от Рябой Могилы, когда Хотин сдался. Мои мысли суть, чтоб Кобурх шел в Валахию, где он и Темешварскому Банату зделает тем самым помощь, а Фельдм[аршал] Рум[янцев] тогда в Молдавии будет иметь свободные руки расположиться, как делам полезнее, сносясь с тобою. О сем походе Пр[инца] Кобурхского Вы б Линю писать велели, а здесь послу также говорено будет.
      Что Адмиралтейством построенные фрегаты дурны, о том сожалительно; но при том вспомнить надлежит правила Адмирала Нольса 2, который говаривал, что судно без крайности разломать не должно, а поправить можно, и что на всех верфях всегда много есть охотников к ломке судов, понеже при ломке много барышей ломателям, а флоту ущерб – одним судном меньше.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85