Сержант лежит на кровати лицом вниз. Простыня белая и закрыта полиэтиленом. Предполагается, что мысли сержанта далеки от эротических - хотя нечто фрейдистское в том, как здоровенный мужик навалился на беззащитную кровать, все-таки есть. Одной рукой сержант обнимает матрас, другая свисает до пола. Пальцы напоминают сосиски с вышедшим сроком хранения. Ногти длинные, как у женщины, но нуждаются в маникюре. Над сержантом вьются мухи. Это, по всей видимости, означает, что сержанту удалось подцепить некую смертельную форму триппера.
 
      Стоило бы поговорить об опасности внебрачных связей.
      Стоило бы открыть дверь и сказать "добрый день, сержант".
 
      Вместо этого я отрываюсь от стекла и иду варить кашу себе и Бобу.
 
      4.1.6. При переносе сосудов с горячей жидкостью следует пользоваться полотенцем, сосуд при этом необходимо держать обеими руками: одной за дно, а другой за горловину.
 
      Я снимаю поддон с газовой горелки и несу в кабинет. За мной, как хвост за кометой, тянется шлейф из запахов гречки и шоколада.
      Ногой подцепляю дверь. Оттираю ее плечом, потом бедром, напоследок ягодицей и захожу внутрь. Пересекаю комнату и ставлю поддон на стол. Хвост догоняет комету - я стою, окутанный витаминизированными парами.
      Над столом - самодельный плакат. Заголовок нарисован зеленым фломастером, улыбающиеся рожицы - красным и синим. Ниже булавками закреплены два полароидных снимка. На одном я, хмурый и невыспавшийся. На другом - Боб, похожий на развеселого сельского панка.
      Фотографии подписаны. Александр Постоногов, 30 лет и "С любовью, Боб", соответственно.
      Заголовок на плакате гласит "Хомяки месяца".
 
      Стоило бы спросить "что не так в этих фотографиях?"
      Стоило бы добавить туда сержанта.
 
      Я накладываю себе в тарелку и начинаю есть, а поддон убираю в сторону, чтобы каша остыла.
      Боб не любит горячее.
      На полу стоит системный блок. Красно-черные провода распластались, как перерезанные вены.
      Я закидываю ноги на бывший компьютер доктора Ремизова и отправляю в рот гречку с шоколадным вкусом. Доктор Ремизов очень любил "Несквик". Почти так же, как любят его маленькие дети.
      Я запиваю обжигающую кашу холодной водой из кружки с надписью "Дорогому папе!". С кружки на меня смотрят мальчик и девочка. Девочка в голубом (цвета кислорода) платье и улыбается. Мальчик как будто только что отснялся для нашего плаката
      Кружка досталась мне по наследству.
      Впрочем, как и компьютер, кабинет, шесть комнат, туалет и подсобка. Все, кроме большой лаборатории. Это собственность Боба.
      И есть нечто, принадлежащее нам обоим.
 
      2.17. Вместо расстановки нескольких термостатов в бактериологических лабораториях целесообразно оборудовать термальную комнату в изолированном темном помещении, включающую термальную камеру (площадь 7-8 кв.м) и предбоксник (3-4 кв.м).
 
      Одна из комнат обита теплоизоляционным материалом. В ней сухо и тепло. Ее легко мыть и убирать.
      В эту комнату я перетащил два больших тела и примерно сорок маленьких. У этой комнаты много достоинств. А главное, она герметично закрывается.
 
      Стоило бы сказать "не думайте о геноциде".
      Не надо.
 
      +++
      Я создаю вселенную из пластиковых банок "Несквик" и рулонов туалетной бумаги.